Текст книги "Мелоди Биттерсвит и агентство охотниц на призраков (ЛП)"

Автор книги: Китти Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

У меня был призрак, которого нужно было допросить.

* * *

Мне стало не по себе, когда я приехала одна на Бримсдейл Роуд после девяти. Два больших темных седана стояли там, один из них принадлежал Доновану Скарборо, а другой я не видела. Лестат ехал рядом со мной, Булочка дернулась и остановилась, и он недовольно посмотрел на меня.

– Прости, друг, – сказала я. – Я говорила, что тебе не понравится, но ты не слушал.

Он настоял утром, что пойдет со мной, и я сдалась, потому что уже поняла, что лучше дать ему то, что он хочет, чем разбираться с последствиями.

– Что нам теперь делать? – тихо спросила я у него, разглядывая дом. Он встал на задние лапки, словно размышлял над моим вопросом. И я поняла, что если пойду туда сейчас, то мне придется брать его с собой. Этого хватило, чтобы я потянулась к зажиганию, но тут по дороге помчался Донован Скарборо. Он явно увидел меня, он шел к Булочке, и выражение его лица было ясно видно. Он был в ярости.

Я локтем толкнула замок на двери и медленно опустила окно, он оказался передо мной.

– Мистер Скарборо, – улыбнулась я. – Доброе утро.

– Нет, не доброе! – сказал он громче, чем нужно, ведь его лицо было близко к моему. Лестат залез ко мне на колени и смотрел на Скарборо, они играли в гляделки.

– Я уже хотела уехать… – сказала я, но он покачал головой и попытался открыть дверь моей машины.

– Нет, нет, не уедешь, – бормотал он, залез в окно и нащупал ручку. Это можно было считать нарушением личного пространства, и я не собиралась это терпеть. Я хотела возразить, но тут Лестат взял проблему в свои лапы и бросился на пальцы Скарборо. Я пообещала мысленно дать Лестату сыра и крекеры с луком, он отлично исполнял роль Марины, роль вышибалы.

– Моя собака хотела бы, чтобы вы убрали руку из моей машины, – сказала я, стараясь звучать вежливо. Он вежливым не был.

– Иди туда и успокой этих призраков, – почти вопил он. – За что я плачу тебе и брату Лоуренса Луэлина Боуэна? Вы ничего не делаете?

Я хотела сказать, что он нам ни копейки не заплатил, и не заплатит, пока не будет результата, но не сделала этого, потому что он, казалось, вот-вот взорвется, вена на его лбу пульсировала так, словно жила самостоятельно.

– Какие-то проблемы? – я посмотрела на дом, изображая тон Джоанны Ламли, потому что она крутая и может заставить людей делать все, что захочет, даже политиков.

– Проблемы? – повторил едва слышно Скарборо и добавил маниакальный смешок, посмотрел вдаль, его пальцы быстро постукивали по окну машины. – Да, проблема, – рявкнул он. – Потенциальные покупатели хотели проверить детали в доме, и они теперь заперлись в спальне и не хотят выходить, потому что они в ужасе! – он ударил кулаком, подчеркивая последние слова.

– Но вы знали, что мы не закончили работу, – спокойно сказала я. – Мне пойти и посмотреть, могу ли я помочь?

Он отвлекся от ответа из-за лязга тормозов, через секунду Лео выпрыгнул из машины и подбежал к Скарборо и Булочке.

– Не нужно было вызывать обоих, – проворчал он, хмуро глядя на меня. – Я же говорил, что прибуду через пятнадцать минут.

– Я ее не звал, – раздраженно сказал Скарборо.

Честно говоря, они меня начинали злить. Утро субботы, и я надеялась, что буду тут одна, а тут Скарборо делал вид, что я получаю его деньги, а Лео – что я на его пути. Простите, что мы с собакой вообще дышим. Лео посмотрел мрачно на меня, а потом с любопытством взглянул на Лестата.

– Ты купила себе одноухую свинью, – он говорил медленно, словно Лестат был самым удивительным существом, что он когда-либо видел. Он не любил собак. Не любил животных, пока это не была говядина слабой прожарки, поданная с вином, или отделка из норки на его старинной ушанке. Мир Лео не включал животных, ведь в центре был только он, а Викки и Никки, видимо, были ему ближе всех.

– У него два уха, и он прекрасно слышит, – проворчала я, открыла дверь. Лестат выкатился на тротуар, как пушистый шар для боулинга, понюхал дорогие туфли Донована Скарборо с интересом, что означал, что он уже хочет поднять ногу. Я выскочила из Булочки и отвела его в сторону, а потом перевела взгляд на двух мужчин, что теперь возвышались надо мной, думая, что стоит попросить Марину научить меня ходить на высоких каблуках нормально. У меня были лишь одни такие туфли, и я не выходила в них из дома, но мне хотелось бы сейчас быть в них, чтобы уйти от этих двоих к дому как женщина-убийца, а не как слабачка, у меня еще и шнурки развязались, как у школьницы. Лестат не помогал. Его очень интересовали новые окрестности, он вел нас вперед как маленький бычок, везде оставляя лужи, как пенсионер, метящих территорию.

– Его нельзя оставить в машине? – сказал мне Скарборо, когда мы подошли к дому.

– Собаки перегреваются и умирают в машинах, – я высокомерно посмотрела на него, он притих. Лео фыркнул на Лестата, когда мы прошли к входной двери. Он попытался еще раз:

– Может, хоть привяжешь его тут на поводке?

Я посмотрела на Лестата и понадеялась, что он не слышит Лео.

– Он обижается на слово поводок, – сказала я, последнее слово произнеся едва слышно. Это не было ложью. Документы Лестата содержали и записку, где кто-то, видимо, Том Джонс, написал «ни за что!» рядом с пунктом о тренировке на поводке. Я все равно купила поводок, я видела, как собаки по телевизору сходят с ума от радости при упоминании о прогулке. Но не он. О, он сходил с ума, но не от радости. Это был чистый гнев. Его не волновала длительность прогулки, все зависело от погоды, но на равных, когда двое гуляли, без поводка.

– Он будет хорошо вести себя там, – сказала я. – Его просто радует все новое.

Лео вздохнул и вставил ключ в замок, толкнул дверь, и мы услышали приглушенные голоса.

– Давно они здесь? – Лео нахмурился, бросил ключи на столик и собрался идти наверх. Он звучал как врач на вызове, а не охотник на призраков, через миг я отметила другое: он был в футболке, что я ему подарила, и все же выглядел красиво. У него была харизма, и хотя он был слишком модным, он оставался достаточно мужественным. Он мог поднять небольшой комод, хоть и ругаясь, но я бы не доверила ему строить, например, домик на дереве для моих детей. Это если бы у меня были дети и деревья. Было время, когда я задумывалась, будут ли у меня дети от него, будет ли у нас сад с деревьями, будем ли мы вместе в постели в конце каждого дня. И все это снова вернулось из-за того, как он бросил ключи на стол, ведя себя, как взрослый? Как только это дело закончится, придется серьезно с собой поговорить. Сначала я поцеловалась с Флетчером Ганном, а теперь мечтаю о доме с Лео Дарком.

Не пора ли мне сделать операцию? Я была бы рада, если бы меня лишили этого гена романтичности с помощью лазера и заменили тем, что будет привлекать меня к мужчинам, что не так опасны для моего сердца и дела.

А Лео Дарк ушел по лестнице со Скарборо, и я задержалась, следя за тем, что случится. Даже я понимала, что бежать вперед Лео нет смысла, это выставит меня дурой. Я была не одна, Лестат обыскивал место, нюхал все, двигаясь по полу, и Дуглас появился, как только Лео пропал из виду, вышел из гостиной, словно актер на сцену.

– Тебе стоит сходить наверх и посмотреть, Исаак стал совсем того, – он зловеще улыбнулся и пошел к лестнице, а потом оглянулся на меня. Я смотрела на него.

– Ты сказал «совсем того»?

– Эй, я смотрю «Дисней», – сказал он, звуча, как пятнадцатилетняя девочка из Америки.

– Лучше только спортивные и детские каналы и смотри, – я боялась думать, что будет, если он увидит ночные программы.

Глаза Дугласа весело блестели.

– Поздно. Я уже испорчен, Мелоди, и это ты виновата.

Он смотрел на меня, и я снова ощутила близость, неожиданную связь с ним. Наверное, дело было в том, что мы были почти одного возраста, и он был очень красивым. Если бы он был живым сейчас, его забрали бы в модельное агентство, им восхищались бы девочки, вешали на стенах плакаты. Или он был бы в группе, хотя Исаак и говорил, что петь он не умеет. В общем, выглядел он круто, как по мне, и вполне реально. Хотя говорить он мог только со мной из всех девушек, и отношения эти были не очень приемлемыми.

Я вернулась в реальность, услышав шум наверху. Звучало так, словно Исаак бушевал, и я прошла ближе к лестнице, чтобы услышать, что происходит.

– Мистер Скарборо, – услышала я Лео, он вскрикнул. – Мистер Скарборо, прошу! Бросаться книгами не стоит, да? Ведите себя достойно, – через миг он снова вскрикнул, но уже громче. Дуглас вперед меня посмеивался.

– Исаак всегда хорошо бросал, – беспечно сказал он.

Я слышала грохот, поднялась чуть выше. Судя по тому, что Донован Скарборо нервно переминался возле спальни хозяев в конце коридора, Лео был внутри и пытался успокоить Исаака.

– Почему он так себя ведет? – спросила я тихо у Дугласа.

– Они говорили о сроках, – сказал Дуглас. – И, похоже, упомянули снос.

– Ах, – сказала я. Теперь я видела причину шума.

– Нужно отпустить людей. Заложники дело не улучшат, – предупредил Лео Исаака, изображая полицейского, говорившего с тем, кто собирался прыгать с крыши. – Я попрошу их медленно пройти к двери, и я советую вам ничем не бросаться.

На миг воцарилась тишина. Я прошла на носочках на вершину лестницы, потому что я не могла толком видеть происходящее, лишь слышала.

– Ладно, – сказал Лео властно и тихо. – Идите ко мне.

Я услышала скрип половиц, а потом грохот, вопли и громкие ругательства. Голос Лео был громче всех, и он уже не вел себя так спокойно, как сначала. Никто не вышел, но теперь я слышала, как плачет женщина. Плохо дело. Я уже не могла стоять в стороне. Мне нужно было туда.

Донован Скарборо был белым, как простыня, когда я прошла мимо него, и я замерла на пороге, чтобы оценить ситуацию. В прошлый раз, когда я была тут с Исааком, я восхищалась старинной мебелью и обоями. Теперь все выглядело иначе. Я сразу заметила, что чистая спальня теперь была в хаосе. Прикроватные светлые столики лежали на боку, выдвижные ящики были вытянуты, из них свисали старые вещи, всюду валялись книги. У камина стояла книжная полка, и она была полна книг, пока Исаак не начал разбрасываться ими в тех, кто пытался покинуть комнату. В дальнем углу, дрожа, сидели двое мужчин и женщина в деловых костюмах, перепуганные тем, что им хотят причинить вред. Они не осмеливались выходить, женщина рыдала, как пятилетняя девочка, упустившая шарик. У Лео появился свежий порез над глазом, а сам Исаак выглядел обезумевшим от злости. Буду честной, я была потрясена тому, как растрепано он выглядел. Гнев усилил его, и он теперь был сильным призраком.

– Не входи, Мелоди, – прошептал Лео, выставив руку, чтобы закрыть меня. Этот инстинктивный защитный жест тронул меня, и я снова задумалась о наших детях на лужайке в саду, где он сидел за мной на просторных качелях и заплетал мне волосы. Я покачала головой, прочищая разум, и вошла в комнату.

– Исаак, – сказала я, он потянулся за другой книгой. Лео тут же попытался заслонить меня собой, но я выглянула из-за него, спокойно глядя на разъяренного призрака. – Исаак, прошу. Это я, Мелоди.

Исаак замер с книгой и посмотрел на меня.

– Я прочитала дневник вашей матери, Исаак, – сказала я. – Мне нужно поговорить с вами о Чарльзе.

Перемена в комнате поражала. Исаак застыл, словно изображал статую, и опустил руку. Он осмотрел на меня, раскрыв рот, лицо его медленно меняло выражение. Он дошел от гнева до потрясения, а потом до печали. Я смотрела на него, сердце колотилось, а потом, как только он захотел заговорить, он исчез, словно резко выключили свет.

Я опустила плечи, казалось, что колени перестанут меня держать, и я опустилась на край кровати.

– Выходите, – тихо сказал Лео. – Уже можно.

Донован Скарборо прошел и помог покупателям встать на ноги, а потом зло посмотрел на Лео.

– Ты уволен, – он почти проткнул пальцем грудь Лео. Он развернулся и указал на меня. – Ты. Разберись с этим. У тебя еще неделя.

– Что это было? – спросил Лео, когда мы остались одни в спальне пару минут спустя. Он сидел рядом со мной на краю кровати, упираясь локтями в колени, обхватив голову руками. Он какое-то время держал в этих руках мои мечты, но не справился, не уберег их. – Что за Чарльз? – спросил он. – Старик не говорил мне ничего, лишь смотрел, словно не слышал.

– Я сама не знаю, – сказала я, понимая, что теперь мы были не в одной команде. Пару мгновений назад казалось, что все иначе, но в реальности он бы втоптал меня в грязь, лишь бы справиться с делом.

– Может… мы можем объединиться здесь? – спросил он. – Как раньше?

О, он почти задел меня. Ностальгия играла во мне, я еще и видела его в футболке, что я подарила ему, адреналин тек в моей крови, и меня тронуло то, что он попытался защитить меня. Между нами были отношения, и мы могли пытаться защитить друг друга от летающих книг, но как раньше? Серьезно? Что еще он сделает ради этого? Выпьет? Затащит меня на ковер в спальне? Он пытался забрать у меня успех, как только мог, и я не собиралась ему этого давать.

– Думаю, тебя уволили, – сказала я, но он покачал головой.

– Скарборо слишком любит светиться по телевизору, чтобы уволить меня. Он передумает, ему нужно быть в шоу на следующей неделе. Он не пропустит этого.

Я тяжко вздохнула. Может, мужчины понимали друг друга лучше. Я уже ничего не понимала и не знала, куда уже клонит Лео.

И тут я кое-что поняла.

– Без близняшек сегодня?

Он отвел взгляд.

– Они заняты на выходных.

Я чуть не забыла, что сегодня суббота.

– Общественные работы? – я шутила, но Марина обрадуется, когда я ей расскажу. Она все еще дулась на то, что мы не рассказали Лео о странном случае с подвалом.

Он взглянул на меня, проверяя, не знаю ли я то, чего не должна.

– Что-то типа того.

Я не знала, как это понимать.

– Они местные?

Он покачал головой, и я услышала в тишине, как он сглотнул.

– Они переехали сюда с севера, чтобы работать со мной.

– Ого, – сказала я удивленно. Это было сильным поступком. – Как так вышло?

– Твиттер.

Я чувствовала, что он рассказывал не все.

– Вы встретились в Твиттере, и они переехали для работы с тобой?

– Они первые в группе любителей Дарка. Они основали ее, а потом приехали работать со мной.

Я задумалась.

– То есть, они основали твой фан-клуб?

Лео потер руками лицо и улыбнулся.

– Ничего не поделать. Женщины не могут устоять передо мной, Мелс.

Никто так меня не называл. Он делал так, и мне раньше это нравилось. Но я уже не была его девушкой, и я не понимала, что именно чувствую, слыша это прозвище сейчас. Оно намекало, что близость оставалась между нами, хоть в какой-то степени. У меня было мало бывших, и Лео был единственным, которого я могла вспоминать.

Мы могли оставаться друзьями после этого, да? Все знаменитости так делали, шутили друг над другом, а потом их ловили целующимися в парке или пьющими латте или фраппучино в кафе в Камден. Шропшир был далеко от Камдена, кофе у нас было не таким вкусным, но смысл тот же. Я не так сильно злилась, чтобы рвать фотографии или сжигать его вещи, и он тоже, раз надел футболку, что я подарила ему. Я тратила энергию, ненавидя его за то, что он предпочел мне славу, это ранило, но смягчало боль то, что он вернулся через год, потому что пятнадцать минут в неделю не давали ему достаточно денег, чтобы платить за квартиру.

И теперь мы были напряженными друзьями, что видели друг друга обнаженными, и он говорил и делал порой то, что заставляло меня думать, что он жалеет, что мы расстались. Если посчитать, то я на девяносто процентов была против Лео Дарка, но десять процентов ностальгии, хоть и были, но не могли позволить подпустить его близко к моему сердцу снова.

– Мне стоит найти Лестата, – сказала я и встала. – Это было… – я пыталась подобрать наиболее подходящее слово для утренних событий. – Насыщенное утро.

В коридоре я решила, что не буду искать Лестата, и пошла к узкой лестнице, ведущей на чердак, надеясь отыскать там Исаака. Но кресло было пустым. И комната тоже. Я пошла по дому, но не могла найти его следов. Может, ему это утро тоже доставило хлопот, и он ушел зализывать раны. Или избегал меня, потому что не хотел говорить. Но задерживаться смысла не было, и я выманила Лестата из гостиной, где он сидел на диване, и пошла разочарованно к машине. Все шло не по плану. Я добралась до калитки и услышала из дома вопль Донована Скарборо:

– Кто принес сюда телевизор?

Я побежала.

Глава семнадцатая:

– Мелоди, дорогая, я хотела устроить вечеринку, но Роза отказалась в последний миг. Ты ведь не очень занята? Ты же знаешь, как я не люблю нарушение равновесия за столом.

– Да, я очень занята, – я заглянула на кухню мамы, когда вернулась из дома Скарборо, и теперь знала, почему она столько всего приготовила: она хотела провести очередную вечеринку. Она придвинула ко мне пустую миску, а потом сунула в духовку противень с пирогом, я провела пальцем по краю миски, собирая остатки крема от пирога. Вряд ли мама даже спрашивала Розу, одну из ее коллег на радио. Она меня снова не поймает. – Попроси бабушку.

– Я уже иду, – бабушка была в позе йоги на ковре кухни, она смотрела на меня между колен.

– Так попроси… кого-то еще. Но не меня.

– Сейчас четыре вечера в субботу. Кого я позову в такое время? – она была обижена. – Я делаю паэлью. Ты сказала, что она была вкусной.

– Да. Была. И сэкономила мне пачку корма для собаки. Прости, мам, но у меня есть дела вечером.

Она недовольно вздохнула.

– Что такого важного, что ты не можешь помочь маме?

Я сказала то, что точно спасло бы меня от ее планов.

– У меня свидание.

– Свидание? – она тут же оживилась. – Скажи! С кем? Где?

Ой, об этом стоило подумать заранее.

– Это свидание вслепую, – сказала я. – В… кинотеатре. Марина устроила.

Мама немного посерьезнела.

– Марина? – она любила Марину чуть ли не сильнее меня, но они знала мою лучшую подругу так же хорошо, как и я. Свидания, которые организовывала Марина, нужно было воспринимать осторожно. Ее история свиданий была страшнее моей, она умела запугивать людей.

– Она вроде говорила, что это кузен, приехавший в гости, – врала я ужасно. Зачем я это сказала?

Мама была в ужасе.

– Из Сицилии? Я не хочу, чтобы ты уезжала в Италию, милая!

Это добром не кончится, мне стоило остаться на паэлью и разговор. И не стоило говорить о кинотеатре, я знала, что она будет допрашивать меня потом и о том, что мы смотрели.

– Он из Солихалла, а не Сицилии. Успокойся, ладно? И это лишь кино и попкорн, а не свадьба.

Бабушка села в позу лотоса на ковре и улыбнулась мне.

– Включишь телевизор, милая? Программа почти началась.

Я оставила их и пошла в свою квартиру смотреть, что нынче идет в кинотеатрах.

* * *

Нам повезло, что у нас был кинотеатр, показывающий старые фильмы, что смог пережить наступление развлекательного центра, что открылся в большом торговом центре в нескольких милях от него. В «Регале» было всего два экрана, звук был плохим, но это даже добавляло оригинальности, это место было любимым в городе. Я решила провести воображаемое свидание там, потому что могла пойти туда со своим вином. Они не были против, они могли даже дать бокал при покупке билета, только потом его нужно было вернуть.

Внутри я сложила огромный зонт и сунула в специальную корзину для мокрых зонтов у дверей, чтобы забрать в конце. Такого в развлекательном центре нет, верно? Я повесила плащ и пригляделась к доске за головой кассира, чтобы выбрать фильм. Можно было посмотреть новую романтическую комедию со Скарлетт Йоханссон, или похожую, но немного серьезнее, с Энтони Хопкинсом. Почему не показать вместо этого «Молчание ягнят»? Я бы лучше смотрела, как он угрожает съесть чью-то печень, пока пьет вино, чем влюбляется в свою племянницу, а потом, наверное, умирает, как я догадалась по плакату. Я мысленно вздохнула. Все же лучше выбрать романтическую комедию.

Здесь было тихо, ливень разогнал почти всех людей, обычно их тут было больше.

– Сама пришла, охотница?

Ох, черт. Серьезно? Я только устроилась с попкорном и большим бокалом вина. Я и не старалась изображать свидание, я собиралась развлечься и поплакать.

– Из всех кинотеатров в мире ты пришел именно в этот, – сказала я, невольно проверив, не пришел ли Флетч со спутницей, что прячется за ним. Хуже того, что он пришел сюда, было бы терпеть их обжимания весь фильм на первом ряду.

– Работа, – сказал он, показал пропуск и устроился рядом со мной. – Кто-то должен сделать обзор на фильм.

– Здесь сидеть нельзя, – сказала я.

Он скрестил длинные ноги и посмотрел на свой попкорн.

– Это еще почему?

– Потому что у меня свидание, и он скоро придет. Найди другое место.

– Свидание? – он улыбнулся. – Не похоже.

Я разозлилась. Не важно, что я врала, но то, что он постоянно считал, что у меня нет свидания, меня бесило.

– Ты не будешь так говорить, когда он придет, – я сделала глоток вина, а он рассмеялся и принялся за попкорн.

Он, оценивая, взглянул на меня.

– У тебя один бокал, попкорн на одного, пятно на джинсах, и ты даже не расчесала волосы. Ты точно не на свидания.

– Здесь ветрено, Шерлок! – возмутилась я из-за замечания из-за моих волос, пока я вытирала пятно от вина на ноге.

Он пожал плечами.

– Я не сказал, что выглядит плохо. Тебе идет гнездо «я только что из кровати».

Я вытащила резинку из кармана и стянула волосы, промолчав после смеси оскорбления и комплимента.

– Если ты не на свидании, тогда зачем ты здесь?

Я могла рассказать ему правду, рассказать, что я прячусь от мамы, но не хотела поднимать тему семьи, потому что он точно оскорбит их, и я выплесну вино ему в лицо, и больше нас сюда не пустят. А я любила это место.

– Я люблю романтические фильмы, – врать было сложно. Но был или этот вариант, или особый интерес к Скарлетт Йоханссон, а это вызвало бы у него новые вопросы.

– Это удивляет, – отметил он. – Я думал, что тебе нравится экшн.

О, я хотела согласиться, ведь так и было. Я сходила с ума от супергероев, но я покачала головой и опустошила половину бокала вина. Ложь мне блага не приносила.

Фильм начался, и я старалась думать о сюжете, но Флетч рядом со мной делал странные заметки в блокноте и отвлекал меня. Я не понимала, что происходило между нами. Он мне совсем не нравился, но я странно реагировала на него, словно расцветала на солнце. Я узнавала его теплый и пряный запах раньше, чем видела, и он разжигал во мне искры. Его раздражало все в моей жизни, но он поцеловал меня и купил совок.

Я знала, что это. Мы жили в маленьком городе, выбор был небольшим. Нас влекло друг к другу, порой так было только с одним человеком, но почему именно к нему? Я представляла лицо мамы утром, если я скажу ей, что провела вечер с Флетчером Ганном. Она тогда уже не будет кривиться из-за сицилийского кузена Марины, да? Я не собиралась проводить с ним вечер. Он просто оказался здесь в то же время, на этом месте, хотя кинотеатр был почти пустым. Это не свидание.

Фильм был на середине, как и моя бутылка вина, когда на экране вдруг все стало очень сексуально. Скарлетт была в слезах, у нее дрожала губа, и Флетч написал что-то в блокноте и показал мне.

«Она явно выиграла в соревновании по нарезанию лука».

Я едва слышно рассмеялась, а избранник Скарлетт вытер ее слезы кончиками пальцев, и я забрала у Флетча блокнот и ручку и написала ответ.

«И он купил ей идиотский подарок, чтобы развеселить».

Флетч забрал блокнот, прочитал мой ответ, пока на экране избранник обнял Скарлетт и нежно поцеловал. Я смотрела на них с ужасом понимая, что хочу, чтобы Флетч сделал то же самое.

«Мне исцеловать твое лицо?».

Я посмотрела на экран, мужчина расстегивал блузку Скарлетт.

«Оставь это профессионалам. Он явно знает свое дело».

Флетч прочитал это, потом опустил блокнот на кресло с другой стороны, положил ноги на кресло перед собой, а руку – на спинку моего кресла. Мы смотрели в тишине, как они занимаются любовью на экране, и я мысленно была уже с третьим бокалом вина. Где-то в районе, когда лифчик Скарлетт упал на пол, я ощутила кончики пальцев Флетча на моей шее, это было едва заметно, ничего не значило, но на секунду это значило все. И я могла думать только об этом. На экране Скарлетт стонала и каталась, а я не шевелилась и молчала, но думала, что победила.

* * *

Было уже за десять вечера, стемнело, когда мы вышли под дождь. Фильм оказался не таким плохим, но, как и во всех таких фильмах, она получила парня и жила долго и счастливо. Она не облилась вином, не думала о том, гладил ли ее шею местный репортер, она не шла в пустую кровать.

– Что ж, спокойной ночи, – сказала я, оглянувшись, с неловкой улыбкой. Он, казалось, хотел пойти со мной, и я добавила. – Все в порядке, меня не нужно провожать.

– Я и не собирался. Моя машина в конце улицы. Я могу идти в десяти шагах позади тебя, если ты так хочешь.

И кто теперь оказался в неловкой ситуации? Я. Я искала умный ответ, но ничего не нашла. Пришлось оскалиться и пойти дальше, мой зонт закрывал меня от ливня.

– Эй, Мелоди, – позвал он, прячась под навесом «Регала». – Нужно проводить тебя домой, чтобы ты поделилась зонтиком?

Я замерла и вздохнула. Это раздражало.

– Иди уже.

Он поспешил под зонт, а потом забрал его у меня и поднял так, чтобы ему не пришлось идти на коленях. Мы были близко, и я шагала так быстро, что не разочаровала бы Усейна Болта. За три минуты и двадцать две секунды мы добрались до переулка «Веселых духов», хотя я не считала время.

– Вот и дом, – сказала я, хотя мы оба это знали. Он оказался под дождем, потому что я сложила зонтик.

– Да, – сказал он. Дождь превратил его темные ресницы в шипы, он поднял плечи и сунул руки в карманы. Может, дело было в романтическом фильме, может, дело было во мне, или это бутылка вина на пустой желудок, но вдруг я захотела его так сильно, что едва могла дышать.

– Поцелуешь меня, будто я Скарлетт Йоханссон? – черт. Я надеялась, что забуду об этом к утру.

– Черт, Биттерсвит, – сказал он тихо. Он звучал серьезно, почти злился. – Я уже почти ушел.

Он прижал меня к стене, вдавил меня своим телом, его ладонь уперлась в стену рядом с моей головой, он целовал меня так, что Скарлетт могла лишь мечтать. Я уронила зонт, руки скользнули под его пиджак. Как-то они оказались под его футболкой, и я судорожно выдохнула, обнаружив вдруг теплую кожу под ладонями. Думаю, я прошептала «о боже», его дыхание участилось, и я добралась руками до широких плеч.

– Ты опасная, – прошептал он и поцеловал меня снова, глубже, быстрее. Наши языки сплелись, он снял резинку с моих волос и зарылся в них пальцами.

– А ты убийственен, – наши взгляды пересеклись, его ладонь скользнула по моему горлу.

– Не проси меня зайти на кофе, если продолжения не будет, – сказал он, заставив меня тихо рассмеяться.

– Во всем мире именно нам не стоит так пересекаться.

– Это бред, Биттерсвит, – сказал он. Я слышала веселье в его голосе, он накрыл ладонью мою грудь. – Тебе нужно просто замолчать.

Я закрыла глаза и наслаждалась, потому что, хоть это и злило, он был очень в этом хорош.

– Мы несовместимы, Флетч, – сказала я, пытаясь вспомнить разговор с Мариной, но его ладонь скользнула под мою блузку, накрыла мою грудь, и его пальцы гладили мою кожу, меня словно зажгли изнутри.

– Мне понравилось, как звучит мое имя, – он поцеловал кожу под моим ухом. – Скажи еще раз.

Я не хотела, но он приподнял чашечку лифчика и обхватил большим и указательным пальцем мой сосок, и я все же произнесла его имя. Может, даже дважды, и мои руки скользнули по его груди. Он был твердым и горячим. Я обхватила пальцами пояс его джинсов, притянула его ближе. Он ослеплял меня, и я прижималась к нему.

– Мне мешает твоя одежда, – тихо сказал он и уверенно расстегнул мой лифчик. Для меня проблемой был уверенный тон Флетча, от него у меня шли мурашки, я превращалась в женщину, которая занималась любовью на улице. Я не собиралась заходить так далеко, но он уже проник обеими руками под мою блузку и сжимал мою обнаженную грудь.

– Пригласи меня, красавица, – шептал он спешно в мой рот, пока большие пальцы гладили мои соски. – Пригласи в свою постель, Мелоди, и я скажу «да».

– Флетч, – начала я, а ему было уже все равно, он застонал и прикусил мою губу.

– Не говори нет. Не говори, что мы несовместимы, потому что твое тело говорит мне, что ты не против. Я не предлагаю притворяться, что мы понимаем друг друга, что мы друг другу нравимся, но я хочу тебя этой ночью, Биттерсвит.

Он прижимал меня к стене, все это время его ладони сжимали мою грудь, и когда он склонил голову и поцеловал меня, я ощутила себя сексуальнее Скарлетт Йоханссон. Я не хотела останавливать его, отчаянно не хотела, но трезвая часть мозга, что не поддалась Флетчеру Ганну, хотела что-то сказать.

– Обычный секс меня не интересует, – слова вылетели в ночной воздух, и в ответ он обнажил мою грудь, подняв блузку.

– Я этого и не прошу, – сказал он, прикусив губу с болезненным удовольствием, пока смотрел на мое тело. Его глаза говорили, что хотят меня, а губы произнесли. – Я прошу у тебя неуправляемого, дикого секса. Чтобы его хватило на всю жизнь.

Можно отказаться от такого? Как? Он превратился в мистера Дарси, и я всегда хотела быть Джейн Остин. И я собиралась сделать это. Я собиралась привести Флетчера Ганна в свою квартиру, чтобы он показал мне незабываемую ночь, а потом я буду снова ненавидеть его. Таким был план, пока я не услышала колокольчик двери «Веселых духов», голос мамы за углом и низкий мужской голос, который я узнала бы всюду. Лео.

– Черт! – выдохнула в панике я, опустила блузку и отскочила от Флетча. – Черт.

Он провел руками по волосам, глядя на меня, он тяжело дышал. И по его глазам я видела, что он понимает, что наша ночь грязного секса превратилась в дым.

– Тихо, – я прижала палец к своим губам. Я не знала, кто из мамы и Лео ненавидел Флетча больше, и я не хотела, чтобы они нашли меня разгоряченной с ним в переулке. Он закатил глаза, словно я глупая, а я поняла, что он тоже не хотел бы попасться со мной в таком виде. Мне обижаться? Я не могла, потому что не могла отрицать, что между нами с Флетчем была странная взрывная химия, это лучше оставить в секрете. Я вышла из транса похоти, которым он окутал меня, и это было хорошо. Мне нужно было лишь, чтобы он ушел незаметно из переулка.

– Я поговорю с Мелоди, – сказала мама. – Уверена, она поможет, когда узнает.

Что ему нужно? И что он делал на ужине мамы? Грудь горела от вопросов, я прижалась к холодной кирпичной стене. Флетч тоже, и мы стояли рядом в тенях и слушали, как мама прощается с Лео.

– Не пропадай надолго, – почти промурлыкала она. Я понимала по ее девичьему смешку, что она выпила пару бокалов шампанского бабушки, чтобы расслабиться, и она явно унаследовала податливость алкоголю от своего отца, а не матери.