Текст книги "Четыре степени жестокости"

Автор книги: Кит Холлиэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

38

Думаю, в дом брата Майка меня снова привела сердечная тоска. Боль и гнев переполняли мое сердце и напоминали о тех моментах, когда моя любовь была отвергнута. Конечно, я не могла не вспомнить и о неудачном замужестве, но тогда боль была совсем другой. Я хотела выслушать объяснения брата Майка, понять, что правда, а что – ложь. Это было совершенно банальное и опасное предательство, которое напрочь лишало чувства защищенности. Все равно как подозрение, что твой отец на самом деле не любит тебя.

В учебном корпусе мне сказали, что за контакты с Кроули его отстранили от работы. Неприятный сюрприз. Я пыталась дозвониться до брата Майка и долго слушала гудки в трубке. У него даже не включился автоответчик, и я не смогла оставить сообщение. Тогда я воспользовалась единственной остававшейся у меня привилегией, которую предоставляла мне наша якобы дружба, и поехала к нему домой. Я была готова стучаться в дверь, пока он ее не откроет, кричать, пока он не выйдет и не успокоит меня. Я хотела снова стать ребенком и обвинить его в том, что весь мир вокруг меня рухнул.

Но когда я свернула с шоссе на изрытую колдобинами и заметенную снегом фунтовую дорогу, меня посетила еще одна безумная мысль. Мне вдруг показалось, что рытвины на дороге стали глубже и их гораздо больше, чем в прошлый раз. Я тут же вообразила, что кто-то еще посещал брата Майка, и перепугалась: вдруг эти люди причинили ему вред. На смену гневу пришла тревога. Я гнала машину сквозь застывший лес, забыв о собственной безопасности. Ветви трещали под колесами «лендровера», который мчался, как механический носорог. Наконец я выехала на тропинку, ведущую к его дому.

Его машины нигде не было видно. Дом казался покинутым. Я не стала глушить двигатель, чувствуя себя недостаточно уверенной. Выйдя из автомобиля, я пожалела, что не взяла с собой пистолет.

Дощатый настил веранды прогибался у меня под ногами. Я обратила внимание, что деревянные перила немного покосились. С подоконников исчезли горшочки с цветами. Заглянув в окно, я увидела полосатую кошку, которая посмотрела на меня из-за занавески и прыгнула на спинку дивана. В доме было темно, и никто не ответил, когда я постучала. Мне хотелось увидеть, как и из дальней комнаты появится его фигура с накинутым на плечи свитером. Хотелось заглянуть в его удивленное сосредоточенное лицо, услышать его приглашение выпить чаю. Но я позвала брата Майка с таким презрением и с таким раздражением, словно хозяйка дома, пришедшая брать плату за жилье.

Во дворе не было почтового ящика. Я попыталась вспомнить, не попадался ли мне почтовый ящик по дороге. Стала заглядывать в окна дома, а когда попала на задний двор, то увидела брезентовый холмик на том месте, где была печь для обжига.

К горлу подкатил комок. Я сказала себе, что брат Майк, должно быть, где-то здесь, и снова пошла вдоль стены, закрыв глаза. Сама не знала, почему была так в этом уверена. Я подошла к печи. Тепло развеялось, но в воздухе все еще угадывался тонкий аромат старого костра, ощущавшийся под холодным зимним солнцем. Я протянула руку. Гудения пламени, напоминавшего шум реки, больше не было слышно. В поисках двери я стала неуклюже поднимать полог. Наконец у самой земли обнаружила вход, напоминающий проход в заснеженную пещеру или вигвам индейцев. Нагнувшись, я проникла внутрь.

Огонь в печи не горел, но внутри по-прежнему сохранялось тепло и запах пепла и дыма. Сначала я почти ничего не видела и не могла почувствовать пространства, в котором очутилась. Оно казалось мне бесконечным. Постепенно из темноты стали проступать смутные очертания. Я заметила легкие проблески света. Словно призраки, передо мной возникли покосившиеся полки с маленькими фигурками на них. Я дотронулась до обожженной глины и почувствовала тепло. Поверхность не была гладкой, как у фарфора, а слегка грубой, шершавой, изрезанной глубокими линиями. Возможно, эти предметы еще рано убирать, но мне показалось неправильным, что их не забрали, а бросили здесь. Я перемещалась осторожно, опасаясь, что кто-то может внезапно напасть на меня.

Мне было жарко в моей зимней одежде, и я вспотела. В душе все клокотало от чувства предательства. Мне казалось, еще немного, и я просто сварюсь изнутри. Неожиданно силы покинули меня. Я устала от постоянных разочарований и лжи, оттого, что не на кого было положиться. Уоллес предал меня первым, но это ерунда, сущая мелочь по сравнению с остальными. Я идеализировала его, а он сначала ответил мне презрением бюрократа, а потом я узнала о его продажности. В предательстве Маккея было труднее разобраться. Я не могла четко сформулировать, почему меня так задевала разница между тем, что он делал, и тем, что чувствовал. Вероятно, это была обида на человека, от которого я слишком многого ждала. Теперь и брат Майк исчез, и почему-то эта потеря была для меня самой тяжелой.

Мой телефон зазвонил. Мне не хотелось отвечать на звонок в темноте, поэтому я пробралась через низкий туннель и вышла на свет. Звонили из Дитмарша, и я подумала, что, возможно, это брат Майк. Он узнал, что я ищу его, и захотел объясниться.

Но в трубке послышался голос Мелинды Рейзнер.

– Думаю, будет лучше, если ты услышишь это от меня, – мрачно заявила она.

– В чем дело? – В голове возникло с дюжину предположений, одно хуже другого, но я не угадала.

– Оснований для заключения Роя Дакетта в изолятор… – она замолчала, подбирая правильные слова, – не было. Мы ошиблись. Я рада, что не зашла слишком далеко, основываясь на твоих подозрениях.

– Что случилось? – спросила я.

– Я попросила Джошуа Риффа сделать официальное заявление, но он отказался. Хуже того, он заявил, что ничего не говорил тебе, что ты солгала.

Я подумала, что повязана с этим маленьким мерзавцем.

– Вероятно, на него надавили. – Я пыталась собраться с мыслями и хоть как-то оправдать свою ложь. – Ты же видела его в лазарете. Парня избили до полусмерти.

– Разумеется, но делу этим все равно не поможешь. Это я во всем виновата. Не должна была втягивать тебя. Чтобы профессионально справиться с подобным заданием, нужны подготовка и многолетний опыт.

Я больше не могла слушать ее попытки втоптать меня в грязь. На холодном воздухе я спокойно вздохнула и подумала, что Мелинда Рейзнер и Джош Рифф пополнили список людей, которым не стоит доверять.

39

Джоша отправили в блок «Б-3» в тот же день, когда туда вернулись Фентон и Рой. Джош не знал, как теперь себя вести. Рой и Фентон. Фентон и Рой. Фентон с угрюмым видом сидел в своей камере и не выходил оттуда. Рой ковылял по коридору и активно общался с зэками. Он вел себя шумно. Постоянно отпускал плоские шутки. Одним зэкам льстил, других – унижал. В течение дня он много раз проходил мимо камеры Джоша, но ни разу не заглянул в нее.

Скважина сказал Джошу, что все будет хорошо. Глядя на заботливое и встревоженное лицо Скважины, Джош прислушался к его словам. Но он никому не доверял. Прежде чем выйти из камеры, он на секунду задерживался в дверях и осматривался, проверяя, не идет ли кто в его сторону. В коридоре старался держаться в стороне от зэков, хотя понимал, прекрасно понимал, что его в любой момент могут сбить с ног или столкнуть с лестницы. Как и все, он держал руки в карманах и сжимал в левом кулаке заточенный кусок зубной щетки длиной в два дюйма: в отличие от металла детекторы не реагировали на пластик.

У него появились и другие, ранее не свойственные ему привычки. Джош решил поддерживать в камере спартанскую чистоту и порядок: ни пылинки, ни грязного пятнышка на простыне, ни одной складки на одеяле. Ботинки будут стоять строго в ряд, одежда всегда будет аккуратно сложена, а письма и две книги, которые ему удалось раздобыть, будут лежать ровной стопкой. Он хотел, чтобы по одному беглому взгляду становилось ясно, что происходило в камере во время его отсутствия и не заходил ли в нее кто-нибудь из надзирателей или заключенных. Даже если обстановка покажется безопасной, он все равно сначала заглянет под койку прежде, чем сесть на нее. И не пойдет в душ, а будет мыться и стирать одежду в раковине куском мыла. Он позволит себе расслабиться, лишь когда на дверь его камеры повесят большой замок.

К вечеру следующего дня Рой успел всем намозолить глаза. Заискивал перед авторитетными зэками. Общался со своими приятелями, хлопал их по спине и шел дальше. Он глубокомысленно кивал и громко смеялся. Теперь его смех раздавался все чаще, и это успокаивало Джоша. Фентона по-прежнему не было видно. Настроения не было. Скважина сказал, что еще не все закончилось. Джош понял, что он имеет в виду, когда вечером услышал громкий шум и вышел из камеры посмотреть, что случилось в общей комнате.

Заглядывая через плечи и головы зэков, он увидел Роя. Тот высоко подпрыгивал, словно внутри у него была пружина. Затем Джош увидел, как в воздух взмыл и описал круг предмет, напоминающий палку. Зэки встретили этот жест восторженными возгласами. Джош подавил страх перед толпой и стал протискиваться через скопление людей, пока не оказался в первом ряду образовавшегося круга. У решетки, озираясь, как затравленный зверь, стоял длинноволосый широкоплечий заключенный, Джош видел его прежде, но не общался с ним. Рой прыгал. Джош и не подозревал, что он способен двигаться так легко и энергично, но в тот момент понял: Рой отвязал свой протез и держал его в руке как меч. Отцепив свою деревянную ногу, Рой не только не изуродовал себя, но, напротив, смог теперь совершать огромные прыжки. Его противник сжимал в руках лампочку, которую выставил вперед как оружие. Рой размахнулся протезом и с силой ударил зэка по руке так, что лампочка разлетелась на мелкие осколки. Из нее во все стороны брызнула жидкость, и комната наполнилась запахом скипидара. Рой снова взмахнул своим протезом и, ударив противника в висок, свалил его на пол. Он поставил протез на спину мужчине как флаг и обратился к собравшимся:

– Что же вы все такие злые? Мы же люди и должны поддерживать друг друга. И не важно, кто ваш кореш: я или кое-кто другой. Мы с ним хорошо ладим, и вам пора следовать нашему примеру.

Все смотрели на Роя с бесстрастным выражением лица. Затем некоторые зэки кивнули и принялись убеждать в чем-то остальных. Рой заметил Джоша и нарочито подмигнул ему. Вскоре все разошлись, а Джош остался. Он не знал, о чем говорить, и спросил, почему в лампочке оказалась вода.

– Не вода, а самодельный напалм. – рассмеялся Рой. – Коктейль из бензина и средства для мытья посуды. Включишь свет, и она взрывается, огонь перекидывается тебе на кожу. Я поймал Гейба, когда он пытался прикрутить ее у меня в камере, пользуясь моим отсутствием. Некоторые уе…ки не понимают, что иногда лучше сразу сдаться.

Рой снова пристегнул ногу, и Джош заметил, что на культе есть что-то вроде крюка или клина.

Вечером Скважина подбросил Джошу записку и сообщил, что между Роем и Фентоном состоялась серьезная беседа. Той ночью бумажные самолетики летали между камерами, как мухи.

На следующее утро после завтрака Рой появился в дверях камеры Джоша. Это напомнило ему о прежних временах, но с тех пор многое изменилось. Все лицо Джоша было покрыто синяками, ссадинами, шишками и царапинами. А Рой казался ему теперь скорее королем, чем шутом. Рой внимательно осмотрел камеру Джоша, а затем мрачно кивнул.

– Дерьмовая у тебя конура, – со знанием дела произнес Рой. – Они использовали эту камеру, чтобы прятать тут наркоту и все такое. Тебя круто подставили.

– Все в порядке, – отозвался Джош.

Теперь камера выглядела намного лучше, чем в тот день, когда он попал сюда, но возмущенный взгляд Роя лишил его уверенности.

– Тут нужно навести порядок, – заявил Рой. – Я попрошу одного парня зайти сюда и покрасить стены. И тебе принесут немного картонной мебели. Ты даже не представляешь, что может делать из картона Сайкс.

После обеда Фентон пришел к нему с маленьким телевизором. Джош ожидал, что он начнет избивать его. Но Фентон лишь вежливо кивнул и поставил телевизор на полку – старая модель в черном корпусе. Новые телевизоры больше по размеру, и корпус у них прозрачный, чтобы зэки ничего не могли спрятать внутри.

– Хромой сказал, у тебя нет ночного горшка, – констатировал Фентон. – Один парень съехал и оставил вот это.

Джош не пошевелился и даже бровью не повел. Фентон совершенно не изменился и выглядел как прежде. Только казался более напряженным. Затем их взгляды встретились.

– Не принимай близко к сердцу. – еле слышно вздохнул Фентон. – Я знаю, тебя подставили. И знаю, ты честный парень. Ребят ввели в заблуждение. Но теперь все пришло в норму.

Джош кивнул. Избиение, контрабанда наркотиков, в которую его втянули… Но теперь все будет хорошо. Когда Фентон ушел, он решил включить телевизор. Давно хотел, чтобы появилась возможность смотреть телевизор. Он встал с кровати, подошел к нему, но быстро обернулся, поняв, что Фентон стоит в дверях. Его опять одурачили.

– Совсем забыл про кабель. – сказал Фентон, отдавая Джошу провод.

* * *

Перед ужином к нему заглянул Джеко, пришел не с пустыми руками.

– Тут целая коллекция. – Он вывалил на кровать Джоша разные предметы. Там было одеяло, самодельная плитка для приготовления еды, порножурнал, блок спичек, пол-пакета вяленого мяса, металлическая кружка для кофе, бутылка шампуня и пара носок. – Я на четверть индеец и знаю все о выживании в диких условиях.

Звонок возвестил о начале ужина. Все тюремные «крысы» построились и отправились в столовую. Джош чувствовал себя словно заново рожденным: он испытывал облегчение и был приятно удивлен, как человек, неожиданно нашедший хорошую работу или получивший приятное известие. Но в то же время он был встревожен и постоянно ожидал удара. Скважина, вероятно, поджидал Джоша у входа в его камеру, потому что оказался прямо позади него, когда они пошли.

– Тебе больше не нужно бояться, тебя уже никто не тронет, – радостно прошептал он ему на ухо.

Джош расслабил руку, в которой сжимал лежащий в кармане заточенный кусок зубной щетки, и удивился, насколько очевидным для всех было его состояние.

40

Я работала с восьми до четырех дня, с усердием и ожесточением выполняя свои обязанности. В душе я уже не чувствовала себя надзирателем, но все еще находилась среди офицеров охраны и выполняла привычные обязанности. Войдя в административный корпус, обратила внимание, что разговоры коллег стали более напряженными. Надо мной не смеялись в открытую, как над Руддиком, но я прекрасно чувствовала общее настроение. Все смотрели на меня с опаской, словно боялись превратиться в камень при взгляде на проходящую мимо горгону Медузу со змеями вместо волос.

Когда в конце дня я вышла на парковке, она еще была освещена солнечными лучами. Казалось, зима постепенно сдает свои права. Я открыла дверцу, села в свой внедорожник, включила мотор и печку на полную мощь и стала слушать радио. Синоптики снова предсказывали непогоду. Я наблюдала, как иней на лобовом стекле превращается в капли воды и эти капли складываются в слова.

Неожиданно меня осенило, и мое сердце бешено забилось в груди. «Какой бы осторожной ты ни была, тебе все равно не удастся сохранять бдительность двадцать четыре часа в сутки. Твоя внимательность рассеется, и тогда враг подкрадется к тебе сзади, и ты услышишь, как он дышит тебе в затылок».

Я машинально набрала номер Руддика, не сводя взгляда с лобового стекла. Мне не хотелось оставаться одной.

Мы встретились на парковке у супермаркета «Хоум-депо» после его закрытия. Руддик припарковался рядом со мной и сел в мою машину.

Я указала на лобовое стекло. Слова и перевернутый знак радиации исчезли. Я стерла их ладонью, на которую предварительно немного поплевала.

Там было написано: «Доставка на дом, вечером во вторник, в 21.00». Думаю, они хотят, чтобы завтра вечером я принесла наркотики в камеру Фентона. Жду звонка.

Холодало. Снежинки кружились в свете фар. Я устала и никак не могла собраться с мыслями. Мне хотелось побыстрее от всего этого избавиться, восстановить спокойствие и не бояться новых неожиданностей.

Руддик согласился с моей интерпретацией послания, но особенно его заинтересовал способ, которым оно было передано.

– Кто-то написал водой слова на лобовом стекле, – сказал он. – И ты не могла прочитать их до тех пор, пока не включила печку. Примитивные невидимые чернила вроде лимонного сока, обычно такими фокусами балуются дети.

– Да, но надпись была сделана изнутри, – отозвалась я. Неужели он не понимал, почему я так встревожена? – Наверняка это был офицер. Кто еще мог забраться в мою машину, стоящую на парковке Дитмарша?

– Возможно, – согласился он. – И боюсь, у меня есть еще неприятные новости для тебя.

– Я уже знаю, что Роя и Фентона вернули в их камеры. – Я не хотела, чтобы меня утешали.

Но Руддик покачал головой:

– Нет. Это касается адвоката Хэдли. Он исчез. А его машину обнаружили в овраге, наполовину заметенную снегом.

У меня перехватило дыхание.

– Думаешь, это имеет отношение ко мне?

– Ты просила Фентона помочь с Хэдли. Возможно, он предпринял меры.

– Боже, – прошептала я. Мне хотелось закрыть дрожащими руками лицо, спрятать его и никогда больше не поднимать глаз.

– Я больше не могу в этом участвовать. – пробормотала я.

Он положил мне руку на плечо и сжал его, выражая сочувствие. В этом жесте было нечто большее, чем просто неуклюжая попытка утешить. Интересно, осознает ли человек, какими неуместными иногда бывают его поступки?

– Ты работаешь завтра утром? – спросил он.

Я кивнула:

– В «Пузыре».

– Я говорил, что тебе больше не придется выполнять серьезные задания. Я сам передам Фентону наркотики. Ему все равно, откуда придет товар, главное, получить его. Затем ты сможешь расслабиться. Тебе больше не придется рисковать.

– Он захочет, чтобы я оказала ему новую услугу, – возразила я.

«А потом еще раз и еще», – добавила про себя.

Руддик рассмеялся.

– Не уверен. Считаешь, он захочет работать с человеком, который не смог первый раз доставить товар в нужное место?

Я хрюкнула – мой мокрый нос выдал меня, а мои глаза наполнились слезами от пережитого стресса.

– Я возьму Фентона на себя. – Руддик проигнорировал мои переживания. – Возможно, так мне удастся с ним познакомиться. В течение следующих недель я расскажу ему все, что мне уже известно, а этого достаточно, чтобы продержать его в тюрьме до конца дней, если только он не согласится работать со мной. После этого он поможет мне подобраться к смотрителям и надзирателям. И тогда мы поймем, кто из них работает честно, а кто – нет. И все это случится благодаря тебе, Кали.

Благодаря мне. Может, мне еще вручат наградные часы.

– Где наркотики? – спросил он.

– У меня дома.

«В тумбочке для белья». – уточнила я мысленно.

– Принеси их завтра. Это будет в последний раз. И передай мне, когда зайдешь в тюрьму.

Я покачала головой, как упрямая пятилетняя девочка:

– Хочу избавиться от них немедленно. Не завтра. Прямо сейчас.

– Хорошо. – кивнул он. – Так мы и сделаем.

Он сел в свою машину, и мы поехали к моему дому. Пока я доставала таблетки, он зашел вслед за мной в мою комнату. Я отдала ему наркотики, и некоторое время мы стояли, глядя друг другу в лицо, не зная, что делать дальше. Я чувствовала себя жалкой и ничтожной, и, мне кажется, он это понимал. Он обнял меня. Я надеялась обрести в нем опору и поддержку. Но когда мы занялись сексом, все получилось слишком грубо и жестко, потому что я дала волю переполняющему меня возбуждению и жестокости.

41

Во время отдыха Фентон заставил Джоша играть с ним в шахматы. На доске недоставало пяти фигур, их замещали куски бумаги. Джош знал правила и некоторые приемы игры, но понимал, что Фентон собирается надрать ему задницу. Несколько зэков решили посмотреть на игру, и это заставило Джоша поволноваться.

Джош старался обдумывать первые ходы, Фентон небрежно двигал свои фигуры. Он разговаривал с ними, приказывал пешкам выполнять свою работу. Предлагал коням лететь как ветер. Велел ладьям разгромить Джоша в пух и прах.

Через пять минут игры, обливаясь холодным потом, Джош осознал, что Фентон отвратительный игрок. Ходы, которые поначалу казались хитрыми ловушками, на самом деле были грубыми промахами с его стороны. Фентон ругался и бил кулаком об стол всякий раз, когда преимущество оказывалось на стороне Джоша, а остальные зэки в недоумении качали головами. «Вот невезуха. Но ничего, теперь ты с ним точно расправишься», – говорили они. Однако Фентон с каждым ходом лишь усугублял свое положение. Наконец он велел всем проваливать и не отвлекать его от игры. В тот же момент Джош стал быстро проигрывать, глупо принося в жертву свои фигуры, пытаясь не удивляться, когда Фентон упускал очевидные преимущества или, хуже того, начинал подтрунивать над Джошем, замечая его ошибки. Они сыграли три напряженные партии, и все три раза Фентон наголову разгромил Джоша. И всякий раз Джошу приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы обеспечить себе поражение. После третьей игры Фентон откинулся на спинку стула и сказал Джошу, что он хорошо играет, но ему еще нужно многому научиться, чтобы стать мастером.

Затем Фентон предложил выпить, и Джош встал, раздумывая над тем, в какой бар они собираются пойти.

Фентон направился в свою камеру, и Джош последовал за ним. По дороге Фентон кивком приветствовал некоторых зэков и здоровался с ними ударом кулака. Возле прачечной он заметил Джеко и подал ему рукой знак. Джош не понял, но ему показалось, что он означал: «все замечательно». На полу у входа в камеру лежала записка. Заходя, Фентон нагнулся и подобрал ее. Джош заколебался. Заходить в чужую камеру не разрешалось. Но Фентон уже стоял на коленях рядом с раковиной у противоположной от входа стены и сломанной ложкой, которая служила отверткой, откручивал винт на вентиляционной решетке.

Когда последний болт упал на пол, Фентон начал снимать со стены решетку и сказал:

– Помоги-ка мне.

Джош вошел в камеру и сел на корточки рядом с ним. Фентон потянул за решетку, которая оказалась на удивление толстой и широкой, и поднял ее. Джош напряг руки, чтобы удержать решетку за острые края, а Фентон велел поставить ее рядом с кроватью. Затем засунул руку в вентиляционный люк и вытащил большой пластиковый пакет, наполненный оранжевой жидкостью. Сверху из него торчала длинная трубка. Фентон снял с трубки колпачок, и по камере разнесся липкий сладковатый запах апельсинового сока и дрожжей.

– Ну и как там дела? – Рой появился в дверях с железной кружкой в руках.

– Думаю, все готово, – сказал Фентон.

– Двадцать дней – настоящий рекорд, – заметил Рой.

Фентон согласился. Он общался с Роем так, словно они лучшие друзья.

– В последние дни я просто не знал, куда деться от запаха. Эта штука такая едкая, что я пьянею даже во сне.

– Они не нашли пакет, когда обыскивали твою камеру? – вмешался в разговор Джош.

– Думаю, просто забыли посмотреть туда, – ответил Фентон. – Надо сказать им, что они кое-что пропустили.

Рой рассмеялся.

– Проходи, составь нам компанию. – обернулся он к Джеко, который неожиданно появился у него за спиной.

Фентон уселся на койку и нацедил себе в кружку напиток, затем налил Рою. Джош сел на пол и протянул бумажный стаканчик. Фентон наполнил и его. В дверях появился Скважина:

– Мальчики, пригласите на вечеринку?

Рой усмехнулся.

– Смотри, они слетаются на запах пойла как мухи.

Фентон ответил, продолжая разливать напиток:

– Только без обид. Скважина. Мы дадим тебе выпить, но очень осторожно, чтобы ты не заразил тут всех СПИДом.

Скважина встал на колени, развел руки в стороны и проговорил:

– Благослови меня, святой отец, ибо я отсосал. – Он открыл рот, и Фентон плеснул ему туда жидкость из шланга.

Рой рассмеялся и опустился на стул.

– Хочешь, чтобы все было в ажуре, – сказал Рой Джошу, – полей маргаритку [6]6
  Маргаритка – в блатном жаргоне пассивный гомосексуалист.


[Закрыть]. Поверь на слово.

Джеко вернулся:

– Сейчас сюда явится Льюис со своей бренчалкой.

«Льюис», – подумал Джош.

Джеко протиснулся между Джошем и Скважиной и уселся на хромированный толчок. Он протянул Фентону жестяную банку из-под табака. Пойло с бульканьем полилось, как бензин через сифон.

– Запах как из задницы. – заметил Джеко.

– Что за хрень ты несешь? – возмутился Рой.

Появился Льюис. Под мышкой он нес гитару, ободранную, как старый чемодан. Льюис не произвел на Джоша впечатление человека, увлеченного музыкой, и Джош подумал, что тот играет на гитаре так же плохо, как Фентон в шахматы. Позади Льюиса стоял заключенный, которого Джош видел и прежде, но не думал, что он входит в эту компанию.

– Это Джим Счастливые Кости, – сказал Джеко, когда двое мужчин вошли в камеру. – Решил приплыть сюда вместе с Льюисом. А где Тайсон?

– У него посетители. – ответил Счастливые Кости. – Старухе понадобились его деньги.

– У меня сейчас разболится живот, – пожаловался Джеко.

Не верилось, что в камере могло разместиться столько народу. Гул голосов был таким сильным, словно здесь собралось не меньше сотни человек. Когда кружки и банки снова наполнились самогоном, Рой поднял свою кружку, и все замолчали.

– Мы с вами – настоящая свора демонов. Так давайте выпьем перед тем, как разнести это место в щепки.

Мрачно кивая и кряхтя, все чокнулись кружками. У Скважины не было кружки, но он сидел со счастливой улыбкой, радуясь мужскому обществу. Джеко громко и протяжно рыгнул. Фентон обвинил его в отсутствии уважения к окружающим.

– Видишь ли, – сказал Фентон Джошу, – уважение – это основной принцип.

Завязалась дискуссия по поводу принципов. Рой принялся спорить с Фентоном и Льюисом. Фентон сказал, что без принципов человек превращается в тряпку и ничтожество, растрачивает себя по пустякам, становится животным.

– Единственное, что я уважаю на этом свете, – мой длинный пенис, – возразил Рой.

– Верно, – кивнул Джеко. – У Хромого хрен что надо. – Он взял трубку и снова плеснул самогон в рот Скважины.

– После того как мне отрезали ногу, он снова начал расти, – сообщил Рой. – Надеюсь, когда-нибудь дорастет до пола.

– Без принципов, – продолжал Фентон, – ты ничто. Всего лишь нищий.

– Ладно, ладно, – примирительно произнес Рой. – Не будем ссориться. Не стоит критиковать то, в чем не разбираешься.

Но было видно, что слова Фентона задели его. Джош пристально смотрел на Фентона, и тот обратился к юноше:

– Рой этого не понимает. Но принципы – вещь важная, они превращают тюремную «крысу» в человека. Не болтай попусту о своих делах. И никому не рассказывай о том, что делают другие. Делись своей добычей. Изучай свое окружение. Друзья должны быть на первом месте, а семья – на втором. Будь готов принести в жертву все, кроме чести. И не извиняйся, что бы ни вытворяли с тобой всякие ублюдки.

– И ври при первой удобной возможности, – добавил Рой.

В дверях появился надзиратель. Увидев его, Джош чуть не потерял сознание, но остальные даже не обратили на него внимания.

– Вижу, вы проголодались, ребята. – сказал надзиратель.

В камеру вошел зэк с двумя коробками пиццы. Положил их у изножья кровати и вышел.

Джеко нагнулся, открыл коробку и вытащил кусок.

– Холодная, – сказал он.

– Так ночь знаете какая холодная, – ответил надзиратель. – Да и орете вы так, что из коридора слышно. Можете чуть-чуть потише?

– Как скажете, вашу мать! – рявкнул Фентон, и надзиратель ушел под общее улюлюканье.

Льюис начал играть на гитаре. Мелодия оказалась неожиданно приятной. Джош не мог поверить, что Льюис так хорошо владеет инструментом. Каждая нота брала за живое. Фентон жестом пригласил Джоша сесть рядом с ним на кровать. Покачиваясь, Джош кое-как встал, покинул свое насиженное место рядом со Скважиной и уселся около Фентона.

– Хахаль моей матери постоянно колотил меня, – начал он и поведал Джошу слезную историю, иногда зло посмеиваясь над своим рассказом.

Джош сидел, повернувшись к Фентону лицом, время от времени кивал и улыбался в ответ на улыбку Фентона, но алкоголь полностью лишил его ощущения времени и пространства. Льюис, склонив голову над гитарой, перебирал струны и бормотал себе под нос слова какой-то песни. Никто не обращал на него внимания. Джош вдруг усомнился, что он на самом деле находится в тюрьме, в камере Фентона. Он вдруг перестал узнавать это место. И был ли он хоть немного достоин спасения? Ему вдруг показалось, что брат Майк сидит с ними и обнимает его за плечи. Скважина с удивлением посмотрел на него.

– Все в порядке. – Джош ответил на вопрос, который так и не был задан.

– Ладно, мы его получим, и что потом? – спросил Фентон.

Внезапно Джош понял, что Льюис перестал играть на гитаре и теперь все смотрят на Роя.

– Как только комикс окажется у нас. – заявил Рой, – мы выясним, что там сказано. Это будет нашим с тобой секретом, Билли. Вы, ребята, не обижайтесь. Затем некоторое время мы будем сидеть тихо и спокойно, будто ничего не случилось, а все это – одно большое недоразумение. Мы выждем время. Месяц, может, год. А потом возьмем то, что нам причитается, и станем очень богатыми. Мы все.

– Ты правда думаешь, они отдадут нам его? – спросил Джеко.

– Нет, не думаю, – ответил Рой. – Поэтому нам и нужно устроить большой кипеш.

– Давно пора, – согласился Льюис.

Он встал, взял гитару за гриф, размахнулся ею, как бейсбольной битой, и ударил о стену. Все пригнулись, когда в разные стороны полетели щепки. Льюис бил снова и снова, пока гитара не разлетелась на куски.

– Мать твою, – проговорил Джеко. – Ты так внезапно. Я чуть коньки от страха не отбросил.

Льюис ухмыльнулся, на лице выступила испарина.

– Давно хотел это сделать. Долбануть, как крутой рокер.

– У меня во рту щепки, – пожаловался Скважина.

– Ты что, сосал мой протез? – спросил Рой.

– Рой прав, – произнес Фентон. – Нам нужна большая встряска. Другого выхода нет.

– Вот и отлично, – сказал Рой. – Скоро мы вам это обеспечим.

– Когда? – спросил Счастливые Кости, вставая. Вид у него был возбужденный. Похоже, он был готов немедленно броситься в бой.

– Скоро, – отозвался Рой.

Рой старался вести себя спокойно, но Джош видел, что после выходки Льюиса он с трудом сдерживает себя. Рой поднял кружку.

– Так выпьем и будем наслаждаться жизнью, потому что совсем скоро, возможно, завтра, или послезавтра, или послепослезавтра, нам придется попрощаться с жизнью!

Все подняли кружки.