Текст книги "На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)"

Автор книги: Кирилл Москаленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

Когда гитлеровцы обрушились на словацких повстанцев, командир Восточно-Словацкого корпуса генерал Малар, забыв свой долг, бросил войска на произвол судьбы и уехал в Братиславу. Более того, он потребовал, чтобы дивизии оставались в казармах, не поддерживая восстание и не предпринимая намеченного наступления к перевалам. Полковник Тальский не пожелал взять на себя командование корпусом и также уехал, не оставив никаких указаний.

Все это тотчас же стало известно гитлеровскому командованию, и оно, предприняв наступление на дезорганизованные словацкие дивизии, разоружило их.

Первое известие о трагедии Восточно-Словацкого корпуса доставили в штаб фронта руководители партизанских отрядов. Поначалу трудно было поверить в случившееся. Но вскоре сообщение полностью подтвердилось. Что можно сказать о поведении командования корпуса? Впоследствии генерал Л. Свобода, президент Чехословацкой Социалистической Республики и бывший командир 1-го Чехословацкого армейского корпуса в СССР, квалифицировал их действия, как предательство{264}. Трудно с этим не согласиться.

Так вражескому командованию удалось устранить из нашего замысла наступательной операции одно из важных звеньев, от которого во многом зависел успех операции. Разоружив Восточно-Словацкий корпус, противник получил также возможность беспрепятственно перебрасывать в полосу наступления 38-й армии свои войска, причем из числа и уже действовавших против повстанцев, и еще только подтягиваемых в район восстания.

Резкое изменение обстановки, происшедшее вечером 8-го и в ночь на 9 сентября, не было известно в тот момент ни командующему фронтом, ни мне. Да, в сущности, лишь очень благоприятное стечение обстоятельств могло помочь нам ночью в горах установить перегруппировку вражеских войск и его мероприятия по организации сопротивления на промежуточном рубеже.

Но обстоятельства не благоприятствовали нам в этом смысле, и об увеличении сил противника мы узнали уже в ходе наступления 9 сентября.

В этом отношении характерны действия 101-го стрелкового корпуса генерала Бондарева, продвинувшегося 8 сентября глубже других корпусов. Его 70-я гвардейская и 193-я стрелковые дивизии прорвали оборону на глубину 12 км. Встретив к вечеру сопротивление на высотах южнее Хоркувки и Махнувки, командир корпуса предположил, что если гитлеровцы сами не уйдут ночью, то будут легко сбиты утром следующего дня, а потому и не ввел дивизию второго эшелона. То была ошибка. К утру же обстановка еще более ухудшилась, сопротивление не только не ослабло, но и значительно возросло, так как вступили в бой резервы врага.

Отсутствие сведений о прибытии последних привело к тому, что их появление не было учтено накануне при постановке армии задач на 9 сентября. Они были сформулированы следующим образом: решительно продолжая наступление главными силами стрелковых корпусов, обеспечить ввод подвижной группы в прорыв и наращивание удара вторым эшелоном, т. е. 1-м Чехословацким армейским корпусом.

Итак, важнейшей задачей второго дня наступления, кроме продвижения стрелковых корпусов, являлся ввод в сражение кавалерийского, танкового и чехословацкого корпусов.

Но только первый из них, да и то вначале, действовал успешно. После настойчивых атак при поддержке части сил 183-й стрелковой дивизии он сумел прорваться вдоль дороги к дер. Кобыляны. Казалось, корпус проник в глубину обороны противника. Однако вблизи упомянутой деревни он был остановлен огнем и контратаками.

Танковый же корпус, как уже сказано, плохо разведал маршруты движения, и теперь это сказалось. Он задержался на переправах через р. Ясюльку и не смог обогнать пехоту.

Не лучшим образом действовал и 1-й Чехословацкий армейский корпус. Его командир генерал Кратохвил еще накануне вечером, когда противник обстрелял шедшую впереди 3-ю бригаду, отправился в следовавшую за ней 1-ю бригаду генерала Л. Свободы и изменил ее маршрут. При этом им не была должным образом проанализирована обстановка. Не дал он и необходимых указаний командиру 3-й бригады. В результате бригады, вступив в бой, поменялись местами, не предусмотренными планом, что не могло не повлиять отрицательно на ввод корпуса в сражение. Генерал Кратохвил не смог организовать должным образом разведку и охранение, не увязал действия корпуса с соседями, от которых мог получить не только поддержку, но и сведения о противнике.

В итоге 9 сентября 3-я бригада, подвергшаяся в районе Вроцанка внезапному удару артиллерии и минометов врага, понесла потери. В трудном положении оказалась 1-я бригада. В то время как она готовилась к наступлению, ее войска подверглись нападению частей вновь прибывшей 75-й пехотной дивизии противника, поддержанной большим количеством танков. Последние несколько потеснили бригаду в районе Махнувка. И лишь дальнейшие ее решительные действия позволили восстановить положение.

Видную роль в отражении вражеских контратак здесь сыграла артиллерия, поставленная на прямую наводку. Своевременную помощь 1-й чехословацкой бригаде оказали находившиеся поблизости от нее 111-я танковая бригада 25-го танкового корпуса и дивизион капитана Н. Я. Перевозчикова из 623-го артиллерийского полка 183-й стрелковой дивизии.

Решительно и смело действовал капитан Перевозчиков. Возглавив группу своих разведчиков, он договорился с танкистами о совместной поддержке чехословацкой пехоты. И вскоре танк с десантом на броне под сильным огнем на большой скорости прорвался к пехотинцам, ведущим бой. Отважная группа Перевозчикова отбросила вражескую пехоту, уже было успевшую захватить огневые позиции одной из батарей. Отбив три орудия и несколько пулеметов, разведчики во главе с командиром дивизиона открыли огонь по отступающему врагу и нанесли ему значительные потери{265}.

Отразив контратаки противника, 1-я и 3-я чехословацкие бригады во второй половине дня с упорными боями продвинулись вперед на 2-3 км, заняв населенные пункты Бубрка и Вроцанка. Участником этих боев был и Мартин Дзур, ныне министр национальной обороны ЧССР.

9 сентября в наступление перешел также 107-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Д. В. Гордеева. Он входил в состав 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта. Корпус имел задачу ударом в направлении Команьча содействовать наступлению 38-й армии. Он успешно форсировал р. Сан у г. Санок, но продвинуться смог только на 4-5 км. Каждую высоту ему приходилось брать с упорными боями.

В тот день все силы 38-й армии втянулись в сражение, которое принимало все более упорный и напряженный характер. К врагу продолжали прибывать новые силы, и он непрерывно наносил контрудары. Атаки наших войск следовали одна за другой. Но так как бои постепенно перемещались в горы, удобные для обороны, то трудности наступления возрастали. За день войска продвинулись на 2-6 км.

Резкого перелома боев в нашу пользу не произошло ни на флангах, ни в районе действий ударной группировки армии. И это несмотря на ввод в сражение подвижной группы и второго эшелона. Более того, темп наступления падал. Соотношение сил менялось в пользу противника. К тому же по мере продвижения вперед фронт армии растягивался.

Много сил приходилось выделять для надежного прикрытия правого фланга.

Двухдневные бои показали неспособность командиров 25-го танкового и 1-го Чехословацкого армейского корпусов генералов Аникушкина и Кратохвила руководить войсками. Поэтому в ночь на 10 сентября приказами командующего фронтом И. С. Конева они были отстранены от командования. Командиром 25-го танкового корпуса был назначен полковник В. Г. Петровский, 1-го Чехословацкого армейского корпуса – генерал Л. Свобода.

В связи с этим вспоминается мне ночь на 10 сентября, Мы с И. С. Коневым стояли у карты боевых действий армии. Когда я доложил об обстановке, он спросил, каково мое мнение о кандидатуре генерала Л. Свободы на должность командира 1-го Чехословацкого армейского корпуса. Вопрос был вызван тем, что командующий фронтом еще мало знал его.

Мне же ответить было легко. Я помнил умелые и продуманные действия Л. Свободы в качестве командира отдельного батальона в боевых действиях в марте 1943 г. под Харьковом. Хорошо знал и о том, что он успешно руководил бригадой при освобождении Киева, а затем в районе Белой Церкви. Высокие награды Советского правительства, которыми был отмечен генерал Л. Свобода, также подтверждали, что он полностью заслуживает назначения на должность командира корпуса.

Иван Степанович выслушал, задумался ненадолго. И тут же попросил срочно соединить его по телефону с Верховным Главнокомандующим, Когда И. В. Сталин ответил, командующий фронтом доложил мотивы назначения генерала Л. Свободы командиром корпуса. Верховный одобрил это решение.

И немедленно был издан следующий приказ:

"1. Командира 1 чак бригадного генерала Кратохвила, как не справившегося с командованием корпусом, не умеющего организовать бой и твердо руководить войсками, освободить от занимаемой должности и отправить в распоряжение Ставки ВГК. В командование корпусом с 6.00 10.9.1944 г. вступить командиру 1 чех. бригады – бригадному генералу Свободе.

2. Командиру корпуса генералу Свободе приказываю навести порядок в корпусе, взять твердо управление войсками корпуса в руки и решительно выполнить боевую задачу.

3. Исполнение донести.

Конев.

2.15 10.9.1944 г."{266}

Генерал Людвик Свобода, впоследствии выдающийся государственный и военный деятель, президент Чехословацкой Социалистической Республики, показал высокие способности и на посту командира корпуса.

V

В ходе двухдневных боев войска 38-й армии не смогли прорвать тактическую зону обороны, уничтожить противостоящие войска и развить стремительное наступление к перевалам Карпат. Экстренной переброской войск с других участков фронта врагу ценой больших усилий и жертв удалось затормозить продвижение нашей армии. Мы не перерезали дорогу Ясло-Змигруд Новы-Дукля, и ближайшая цель вражеского командования теперь заключалась в том, чтобы не допустить к ней советские и чехословацкие войска. Ибо это шоссе служило единственной рокадной коммуникацией, связывавшей фланговые группировки 1-й танковой армии противника, и являлось единственным и наиболее удобным путем для маневра и снабжения войск всем необходимым.

Тот факт, что для гитлеровцев потеря шоссе означала бы резкое ухудшение их положения и что для нас перехват его стал бы выигрышем, предопределил характер сражения на подступах к нему. Подступы, да и само шоссе стали ареной ожесточенных и кровопролитных боев.

Ввиду изменившегося соотношения сил я вынужден был отказаться от постановки глубоких задач на 10 сентября, определив их на глубину 4-8 км. 52-му, 101-му и 1-му Чехословацкому корпусам было приказано овладеть в тот день рубежом шоссе, а 67-му стрелковому корпусу – г. Кросно. Не ставя 1-му гвардейскому кавалерийскому и 25-му танковому корпусам задачу прорыва в глубину вражеской обороны, я потребовал от них наступать вместе со стрелковыми войсками.

Такое решение диктовалось усилившейся угрозой на нашем правом фланге. Туда, как мы уже знали, командование 1-й танковой армии противника перебросило из Словакии части 78-й пехотной дивизии и армейский штурмовой полк, а из полосы 60-й армии – 544-ю пехотную дивизию. Оттуда и исходила теперь угроза срыва нашей наступательной операции.

Командующий фронтом утвердил мое решение. В связи с усилением вражеской группировки и ее возросшим сопротивлением он приказал перебросить из своего резерва 4-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта П. П. Полубоярова на правый фланг полосы наступления 38-й армии.

Утром 10 сентября после 30-минутной артиллерийской подготовки ударная группировка армии возобновила наступление. Но на всех направлениях противник встретил нас сильным огневым сопротивлением и контратаками. Особенно ожесточенными были они на правом фланге армии, на участке 52-го стрелкового корпуса.

Только в первой половине дня он отразил 15 контратак. Каждая из них предпринималась силой до полка пехоты при поддержке 10-12 танков и самоходных орудий. Для их отражения пришлось перебросить на правый фланг часть артиллерии, в том числе 1663-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк и все три полка 37-й легкой артиллерийской бригады, а также гвардейские 12-й танковый и 349-й тяжелый самоходный полки.

Тревожное это было утро. Легче стало к полудню, когда на правом фланге сосредоточился 4-й гвардейский танковый корпус. Хотя он имел всего лишь 59 танков и 9 самоходных орудий, но его прибытие гарантировало от возможных неожиданностей. Теперь я мог сосредоточить свое внимание на главном направлении, в частности на районе Кобыляны.

Кобыляны и несколько других населенных пунктов расположены в узкой долине меж двух хребтов, вершины которых цепью тянутся на запад. В том же направлении течет небольшая речка Ленки. Ближайшие склоны голые, а дальше горы до самых вершин покрыты лесом. Много глубоких, обрывистых оврагов, на дне которых бегут ручьи.

Прелестное место, особенно для отдыха! Великолепные виды с вершин! Увы, нам было не до прогулок. В моей памяти эти места остались такими, какими они были в сентябре 1944 г. Моросящий дождь, туман, словно мокрая вата, нависшая над долинами и ущельями. Глинистая почва, раскисшая от дождей и чрезвычайно затруднявшая движение транспорта и людей. Крутые склоны, с которых то и дело соскальзываешь. Вязкая почва, огромными комьями прилипающая к обуви и к колесам.

Здесь и в мирной обстановке с непривычки так просто не пройдешь, особенно к населенным пунктам Баня и Лазы, расположенным на высоких склонах гор. Нашей же ударной группировке пришлось взбираться туда под огнем врага. Ей, если считать по прямой, нужно было продвинуться с боями по вышеописанной местности не менее чем на 5-б км, чтобы достичь шоссе Змигруд Новы-Дукля.

Какие нужны слова, чтобы описать мужество и самоотверженность советских и чехословацких воинов, наступавших через хребет! Войска 101-го и 1-го Чехословацкого корпусов с приданными частями кавалеристов и танкистов настойчиво продвигались вперед. Отразив несколько сильных контратак и нанеся врагу тяжелые потери, они теснили его все дальше.

Вот уже 101-й стрелковый корпус овладел населенным пунктом Сулистрова. Теперь он наступал вдоль дороги на Дроганову, Глойсце. Оба селения расположены в узкой долине, по которой течет р. Ивелька с притоками. Мосты отступавшие фашисты за собой взрывали. Но не это нам мешало, ведь приходилось форсировать и не такие реки.

Главная трудность была в ином. Выбить противника из селения можно было действиями со скатов близлежащих гор. Но для этого следовало сначала захватить вершины, высившиеся по обе стороны населенного пункта. Взбираться же на них с пулеметами, минометами, орудиями и боеприпасами можно было только на виду у противника и под его огнем. Иногда местность позволяла обходить вершины, но все равно мы должны были и с фронта демонстрировать наступление.

Так брали наши войска одну за другой горы, хотя каждая из них была в сущности крепостью. Вот когда мы учились самому трудному на войне – бою в горах.

Не менее тяжел был путь 1-го Чехословацкого армейского корпуса. Имея задачу нанести удар правым флангом в направлении Палацувки, он под командованием генерала Л. Свободы выполнил ее. Решив использовать успех 183-й стрелковой дивизии, командир корпуса перегруппировал с этой целью 1-ю стрелковую бригаду в район Кобыляны. Оттуда она перешла в наступление и во второй половине дня внезапной атакой овладела населенным пунктом Палацувка. Затем бригада преодолела лес и при поддержке частей той же дивизии захватила высоту 534.

Вот как рассказывал об этом впоследствии генерал Л. Свобода.

"На рассвете 11 сентября 1944 года завязались кровопролитные бои советских и чехословацких войск с немецко-фашистскими захватчиками. Высота 534 стала свидетельницей чрезвычайно напряженных боев. Здесь нам пришлось испытать и пережить столько, что, пожалуй, никто из оставшихся в живых участников упомянутых боев никогда не забудет этого.

... На гребне высоты и ее склонах – десятки мертвых фашистов. Никто из наших не считал, сколько он уничтожил врагов: не до того было. Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно. Но справедливый гнев и ненависть к врагу удесятеряли силы чехословацких воинов. Стиснув зубы, они шли на штурм высоты, которая казалась неприступной.

Обороняющихся становилось все меньше и меньше, но редели и цепи наступающих. С наблюдательного пункта было видно, как чехословацкие воины поднимаются, делают короткие перебежки, падают, поднимаются и снова устремляются вперед. До гребня высоты остается несколько десятков метров. И вот уже первые воины ворвались в траншею противника. Видны лишь облачка от разрывов ручных гранат и мечущиеся в дыму человеческие фигуры. Наконец, высота взята. Кровопролитный бой на мгновение утих"{267}.

Много высот в Карпатах. И выше и ниже. Но эта особая, она вошла в историю чехословацкой армии. Находясь в 2 километрах севернее шоссе Змигруд Новы-Дукля, высота 534 господствует над всей долиной, в том числе и над населенными пунктами Дукля, Теодорувка, Надоле и другими. И вот теперь, когда 1-я бригада овладела ею, все движение по шоссе оказалось под контролем ее огня.

Гитлеровцы не хотели мириться с этим и с отчаянным упорством контратаковали чехословацкие части. Так роли переменились: теперь фашистам пришлось карабкаться вверх. И они карабкались. Контратаки носили столь ожесточенный характер, что вершина высоты несколько раз переходила из рук в руки. В один из моментов, когда вершиной владела чехословацкая бригада, ее главные силы спустились в долину и даже захватили Теодорувку и перерезали шоссе, за которое собственно и шла борьба. Но с наступлением темноты противник несколько раз яростно контратаковал, создав угрозу тылу бригады. Пришлось отвести ее на высоту.

Напряженность боев достигла предела 12 сентября. Противник подбросил дополнительные силы, обошел вершину и прорвался в тыл, к Палацувке, но смелой контратакой был отброшен на южные склоны высоты. После этого он в течение двух часов предпринял пять контратак, каждый раз силами до полка пехоты с танками и самоходно-артиллерийскими установками.

Все они были отражены общими усилиями советских и чехословацких войск. Рядом с 1-й бригадой сражались стрелковый и артиллерийский полки 183-й стрелковой дивизии, танковая и мотострелковая бригады 25-го танкового корпуса, а также один из полков 11-й гвардейской истребительно-противотанковой артиллерийской бригады.

Бой при поддержке авиации в конечном итоге завершился тем, что батальон автоматчиков под командованием Героя Советского Союза старшего лейтенанта Сохор закрепился на вершине высоты.

В этих боях вновь была скреплена навечно боевая дружба советских и чехословацких воинов. О многих ее проявлениях рассказал в своей книге генерал Л. Свобода. Так, вспоминая об одной из бешеных контратак врага, когда напряженность боя достигла предела, перед гитлеровцами вдруг встала стена огня и дыма от разрывов снарядов советской артиллерии и минометов. Отчетливо послышалось приближающееся русское "ура". Контратака была отбита. А был и такой случай, не забытый Л. Свободой:

"Едва мы вошли в траншею на высоте, как вблизи начали рваться первые мины вражеских шестиствольных минометов. Кто-то схватил меня сзади и повалил на дно траншеи. Моя голова ткнулась в глину. На мне лежали два человека, и я не мог даже пошевельнуться. Несколько сильных взрывов, и снова тишина.

Как я уже говорил, со мной шли два советских офицера. Когда стали рваться мины, они прикрыли меня своим телом.

– Что это значит, товарищи? – спросил я, как только встал на ноги.

– Ничего, товарищ генерал. Просто вам нельзя погибать, – ответил советский капитан"{268}.

В то время когда чехословацкий корпус вел бой за высоту 534, главные события происходили в 2-3 км западнее, на участке 101-го стрелкового корпуса. Ему оставалось овладеть опорным пунктом в Глойсце, и шоссе надежно перекрывалось. Это значило, что правый фланг 1-й танковой армии противника отсекался от ее главных сил и подвергался разгрому.

14 сентября после часовой артиллерийской подготовки 70-я гвардейская стрелковая дивизия штурмом овладела опорным пунктом в Глойсце, перехватила шоссе и завязала бой на северной окраине населенного пункта Ивля. Для закрепления успеха туда была послана танковая бригада. Одновременно часть сил той же дивизии совместно с 1-й гвардейской кавалерийской дивизией обходным маневром через горы вышла к населенному пункту Лыса Гура. Но полностью овладеть им они не смогли, так как отстала артиллерия. Все же в итоге в наших руках оказался 3-километровый участок шоссе.

Однако нетрудно было предвидеть, что именно сюда, в район Лыса Гура, Глойсце переместится в ближайшие дни центр решающих боев, которые определят дальнейший ход операции. Вражеский фронт обороны не был прорван, но важнейшая, единственная коммуникация – шоссе Змигруд Новы-Дукля, связывавшая севернее Карпат фланги 1-й танковой армии противника, была перерезана. Положение противника от этого резко ухудшилось, и его изолированная правофланговая группировка могла быть разгромлена без надежды на помощь главных сил 1-й танковой армии.

Вражескому командованию, конечно, такая перспектива не улыбалась, и оно поспешно перебрасывало крупные силы к шоссе. 8-я танковая, 78-я и 544-я пехотные дивизии выдвигались к Змигруд Новы из района Ясло. Там они ранее были сосредоточены для удара под основания прорыва в направлении Кросно. Но от этого намерения командование противника отказалось ввиду ухудшения обстановки на шоссе.

Район Змигруд Новы был избран для сосредоточения войск, перебрасываемых из-под Ясло, не случайно. Это крупный узел шоссейных дорог Южной Польши. Отсюда идут дороги на север к Ясло, на запад к Горлице, на юг через Лупковский перевал в Словакию. Две дороги вели на восток через полосу наступления 38-й армии и заканчивались у шоссе Кросно-Дуклинский перевал. Одна из них шла через населенный пункт Кобыляны, другая – к Дукле.

Важное значение Змигруд Новы учитывалось нами еще при разработке плана операции армии. Мы тогда предусмотрели овладение этим населенным пунктом. Однако взят он не был. Тут особенно дали себя знать последствия предательства командира Восточно-Словацкого корпуса генерала Малар. Когда уже к исходу первого дня наступления в район прорыва 38-й армии стали прибывать вражеские резервы, это привело к срыву выхода 52-го стрелкового корпуса на р. Вислока{269}, а следовательно, и овладения г. Ясло и Змигруд Новы.

Последний и в дальнейшем, на протяжении всей Карпатско-Дуклинской операции оставался в руках противника, так как 38-я армия не располагала на правом фланге достаточными силами для овладения им. Нам, напротив, приходилось постоянно заботиться о прикрытии этого фланга, причем мы могли усиливать находившийся там 52-й стрелковый корпус только путем ослабления ударной группировки армии.

Что же касается шоссе Змигруд Новы-Дукля, то оно, как мы уже видели, было перерезано и противник стягивал войска для контрудара с целью отбросить нас от него. Кроме вышеперечисленных, в район Змигруд Новы перебрасывались 101-я горнострелковая дивизия из Турка (полоса 4-го Украинского фронта), совершавшая марш через Словакию, а также 1-я и 8-я танковые дивизии, штурмовой полк 1-й танковой армии и артиллерийский дивизион РГК, имевший на вооружении десять 155-мм самоходных гаубиц. Оборону на Дуклинском перевале заняла 357-я пехотная дивизия, переброшенная из района борьбы против Словацкого народного восстания.

Я не сомневался в том, что враг готовит контрудар. И потому, в свою очередь, перебросил к шоссе 162-ю танковую бригаду, 1244-й самоходно-артиллерийский полк и артиллерийские части, в том числе 11-ю гвардейскую истребительно-противотанковую бригаду.

Противник не заставил себя долго ждать.

Глава XIV. Через Дуклинский перевал

I

Середина сентября была отмечена многочисленными контратаками пехоты и танков противника. В течение двух дней враг предпринимал их 30 раз. Но все они были отражены. При этом только в первый день противник потерял 37 танков и самоходных орудий. Наши артиллеристы сражались умело и самоотверженно. Они подпускали танки на 300-400 м и затем наверняка, одним снарядом подбивали их. Следовавшие за танками автоматчики уничтожались огнем ручных пулеметов.

Кстати, в те два дня мы испытали все преимущества обороняющихся в условиях горной войны. Гитлеровцы атаковали, но наши воины отражали натиск и поражали их на выбор.

Фашистское командование хотело не только оттеснить нас и восстановить движение своих войск по шоссе. Оно стремилось окружить и уничтожить ударную группировку 38-й армии. Для этого контратаки производились не только вдоль шоссе на Дуклю, но и в 6 и 12 км севернее – вдоль шоссе на Кобыляны, Ветшно и в районе Лубно-Шляхецке, где проходила дорога на восток через Хоркувку на Зрецин.

Замысел гитлеровцев, как видим, был тщательно продуман. Но его осуществление зависело отнюдь не от них одних. Да и не те были времена. Инициатива принадлежала нам. К тому же наша армия пришла в Карпаты с достаточным боевым опытом, который помог нам разгадать замысел противника, тем более что с подобными намерениями гитлеровского командования приходилось и раньше иметь дело не раз.

Наконец, и положение наших войск в результате достигнутых успехов позволяло сорвать планы противника и продолжать решительное наступление. А успехи были уже немалые. Во-первых, мы все же расширили прорыв в сторону левого фланга, и 140-я стрелковая дивизия во взаимодействии с 12-й гвардейской танковой бригадой 4-го гвардейского танкового корпуса очистила от противника Кросно. Это улучшило коммуникации армии. Во-вторых, и между населенными пунктами Лыса Гура и Глойсце в обороне противника была пробита брешь шириной в 2 км.

Здесь надо сказать, что еще за несколько дней до этого, оценив обстановку, я счел необходимым поставить войскам армии активные задачи на продолжение наступления. Решение состояло в том, чтобы прежде всего ввести в прорыв 1-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием В. К. Баранова. Этот необычный в подобных условиях маневр, как мне представлялось, должен был застать врага врасплох. Кроме того, я ожидал, что действия кавкорпуса в оперативной глубине обороны противника приведут к дальнейшему улучшению обстановки для 38-й армии. К сожалению, как будет показано ниже, я не учел всех условий, в которых пришлось действовать кавкорпусу.

Командующий фронтом одобрил это решение. Надо сказать, что Иван Степанович Конев большую часть времени находился в нашей армии и хорошо видел всю сложность обстановки. Его советы и указания, а также оказываемая им помощь играли весьма важную роль в организации и ведении всей операции.

Итак, кавкорпус получил задачу наступать в направлении населенных пунктов Поляна, Кремпна и выйти на дорогу, ведущую в Словакию – в район Зборов. Вслед за ним с целью обеспечения его коммуникаций должна была продвигаться 70-я гвардейская стрелковая дивизия. Расширение участка прорыва было возложено на 25-й танковый корпус, которому для этого предстояло действовать в сторону Змигруд Новы.

В ночь на 12 сентября кавалеристы начали движение на юг. Они продолжали его также весь следующий день и ночь. Но сразу же начало сказываться отсутствие хороших дорог.

Вследствие этого корпус не смог провести за собой артиллерию, танки, самоходные установки и обозы. Даже 45-мм пушек, 82-мм минометов и боезапаса к ним удалось взять ограниченное количество.

Этот серьезный недостаток, казалось, мог компенсироваться внезапностью наступления корпуса. Но она содействовала его успеху лишь вначале. Так, в первые же два дня корпус проник на глубину до 18 км и вышел на чехословацкую границу. Затем вновь начались осложнения. На этот раз они явились следствием неудачно сложившихся действий танковых и стрелковых войск.

25-й танковый корпус, имевший всего лишь 27 танков, утром 12 сентября перешел в наступление на Змигруд Новы через Лысу Гуру. Но к тому времени там уже сосредоточилась 1-я танковая дивизия противника, изготовившаяся к контратаке вдоль шоссе. Наши танки сорвали задуманный врагом удар по правому флангу армии. Ни в тот, ни на следующий день ни на одном участке фронта противнику не удалось добиться успеха. Все его атаки были отражены артиллерией и 25-м танковым корпусом.

Но и последний не смог продвинуться вперед. Напряженность боев здесь, на направлении нашего главного удара, нараставшая с самого начала операции, 14 сентября достигла кульминационной точки. В этот день по участку, где в прорыв вошел 1-й гвардейский кавалерийский корпус, вражеское командование нанесло двухсторонний удар на Глойсце: силами 1-й танковой дивизии с пехотой со стороны Змигруд Новы и силами 8-й танковой дивизии с пехотой со стороны Ивли.

Им удалось несколько потеснить малочисленный 25-й танковый корпус и подоспевшую 121-ю стрелковую дивизию, переброшенную из 67-го стрелкового корпуса после взятия Кросно, но еще не закрепившуюся здесь. В результате противник закрыл ранее образовавшуюся брешь и отрезал коммуникации, связывавшие 1-й гвардейский кавалерийский корпус с главными силами армии. Обстановка на направлении главного удара 38-й армии осложнилась. На первый взгляд могло даже показаться, что операция застопорилась и что наступающие выдохлись.

В самом деле, ведь все войска армии втянулись в затяжные бои, фронт наступления растянулся. Ударная группировка была ослаблена также переброской части ее сил для обеспечения правого фланга. Туда в конечном итоге было направлено до 50% сил и средств армии.

Но противник продолжал непрерывно перебрасывать резервы в полосу действий нашей армии. К рассматриваемому времени здесь были уже сосредоточены вновь прибывшие из района Радомысль (Польша) главные силы 359-й пехотной дивизии и передислоцированная из района севернее Варшавы 24-я танковая дивизия. Они также были включены в так называемую группу Пюхлера, объединявшую все немецко-фашистские войска в полосе наступления 38-й армии. Их теперь было столько, что если в начале операции мы имели общее превосходство в силах и средствах, то теперь об этом не приходилось и говорить. Наоборот, при равном соотношении численности войск противник имел, например, танков, самоходных установок и пулеметов в два с половиной раза больше, чем мы.

Так что же, провал замысла операции? Нет, ни в коем случае. Анализ обстановки говорил о другом.

Инициатива принадлежала нам, и советское командование знало, что нужно предпринять в условиях, когда врагу удалось временно изменить в свою пользу разрыв в соотношении сил. По приказу И. С. Конева подтягивались фронтовые резервы и включались по мере необходимости в состав армии.