Текст книги "На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)"

Автор книги: Кирилл Москаленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 48 страниц)

Самоотверженно и умело сражались с врагом на плацдармах полки под командованием подполковников М. А. Шкунова и П. И. Шурухина из 42-й гвардейской стрелковой дивизии. Сотни солдат и офицеров этих полков за мужество и героизм были награждены орденами и медалями. Так было во всех соединениях и частях 40-й армии.

Недавно, просматривая архивные документы, я с волнением читал скупые строки журнала боевых действий этой дивизии за дни форсирования Днепра и боев на плацдарме. Вот эти записи:

"Были намечены два пункта переправ для частей 309-й Пирятинской стрелковой дивизии:

1) против ур. Вороново; 2) против восточной окраины Монастырек. Командир 309 Пирятинской сд генерал-майор Дремин приказал в ночь на 24.9.43 г. начать форсирование р. Днепр: 957 сп – в районе ур. Вороново, 955 сп – в районе восточной окраины Монастырек.

Первым десантом на рыбачьих лодках и на ДСЛ{82} переправлялись разведчики. Части дивизии для обслуживания переправ имели 10 ДСЛ и 8 рыбачьих лодок. В два часа 24.9.43 саперы Моисеев и Солдатов первыми переправили десант разведки 957 сп (М. Е. Доможаков, П. Ф. Беседин, И. М. Котов, М. С. Кисляков и др.), которые, пользуясь ночной темнотой, незаметно переправились через р. Днепр и были обнаружены противником лишь на правом берегу.

Противник открыл сильный минометный и пулеметный огонь.

Разведчики, пользуясь кустами и складками местности, подошли к населенному пункту Щучинка и дерзко атаковали противника, захватив контрольного пленного, по опросу которого удалось установить нумерацию и группировку частей противника. Пленный немецкий солдат принадлежал к 41 мп 10 мд, части которой поспешно перебрасывались в районы переправ 309 сд.

Вслед за разведкой начал переправу 2-й стрелковый батальон 937 сп. За ночь было перевезено 250 человек пехоты и 25 ящиков боеприпасов. Дисциплина и организованность саперных и стрелковых подразделений обеспечили отличную светозвукомаскировку. Подразделения обнаруживались противником в момент, когда они начинали действовать на правом берегу.

В районе Щучинка-Балыка противник сосредоточил части 10 мд с поддерживающей самоходной артиллерией и танками. Начавшиеся бои носили упорный и ожесточенный характер. 957 сп окопался, произвел маскировку и в течение 24 и 25.9.43 г. удерживал узкий рубеж вдоль берега в районе урочища Вороново.

Бомбардировочная и истребительная авиация в течение дня не позволяла вести переправу и наносила массированные удары по районам сосредоточения к переправам. В этих условиях большое значение имела маскировка сосредоточения частей, переправ и мест сосредоточения. К утру лодки и паромы вытаскивались на берег, где тщательно маскировались. Для личного состава отрывались щели. Кроме этого, для отвлечения авиации и артиллерийского огня от действительных переправ в пустых участках разжигались костры, производилась ложная демонстрация подхода подразделений, которые обнаруживались авиаразведкой и наблюдателями противника. Враг по ложным объектам наносил удары бомбардировочной авиацией и вел артогонь.

К ночи 25.9.43 г. на переправу было подвезено 13 рыбачьих лодок, парк лодок А-3, 31 ДСЛ и комплект ТЗИ{84} , которые в эту же ночь вступили в эксплуатацию, что позволило переправить свыше 600 человек пехоты, 22 орудия ПТО 45-мм, 120-мм минометов – 6, пушек 76-мм – 11, боеприпасов – 30 ящиков, лошадей – 28.

За 957 сп был переправлен 343 оиптад и 959 сп. Накопившись, 957 сп при поддержке полковой дивизионной артиллерии, минометов, PC, артиллерии РГК начал бой за овладение Щучинка – Балыка. Преодолевая сильное сопротивление противника, после 2-дневных боев овладели Щучинка-Балыка и, отбивая многочисленные контратаки противника, с боями продвигались в направлении высоты 172,6.

Одновременно с действиями 957 сп в ночь на 24.9.43 г. в районе восточной окраины Монастырек начал переправу 955 сп с группой автоматчиков 11 мсбр. Взвод разведчиков под командой ст. сержанта Г. К. Задорожного на пробитых лодках под огнем противника форсировал реку, произвел разведку и в течение суток удерживал узкую полосу берега, отражая многочисленные контратаки противника из направления Монастырек.

В ночь на 26.9.43 г. переправились полностью 1 и 2 батальоны 955 сп под командованием капитана Потылицына. 27.9.43 г. овладели высотой 175,4 Монастырек, где и закрепились.

Противник беспрерывно контратаковал.

955 сп действовал силой от батальона до полка при поддержке 7 танков и самоходных пушек. Контратаки противника, отражаемые массированным огнем артиллерии и пехоты, успеха не имели.

Развивая наступление в юго-западном направлении, 30.9.43 г. 955, 957, 959 сп соединились флангами, овладели высотой 172,6 и, ликвидировав изолированность, закрепились на рубеже западная опушка рощи, западнее Монастырек, южная окраина Щучинки".

Об итогах боев дивизии за плацдарм в том же журнале боевых действий указывалось:

"Части дивизии выполнили боевую задачу в чрезвычайно сложных условиях, находясь под сильным воздействием авиации, артиллерии, не имея специально приданных саперов и понтонных частей. Каждый дом, каждый курган и малые высоты, не говоря о командных высотах и населенных пунктах, брались боем. Противник вое время предпринимал контратаки, поддерживая их до 14 танков и сильным артминогнем.

Несмотря на эти исключительные трудности, части форсировали большую водную преграду и, овладев плацдармом, удержали его. В этих боях бойцы и командиры проявили геройство, отвагу.

Эти бои дивизии высоко оценило правительство Советского Союза. 47 бойцов, сержантов и офицеров были удостоены высшей правительственной награды – звания Героев Советского Союза, в том числе командир 309 Пирятинской сд генерал-майор Дремин, командир артиллерийского полка Титов, командир 955 сп подполковник Давыдов, командир 957 сп подполковник Шевченко, комбат 1/955 сп капитан Д. П. Потылицын, разведчики 957 сп Беседин, Доможаков, Кисляков и другие. Правительственными наградами за форсирование р. Днепр награждено 2098 бойцов, сержантов и офицеров.

За период боев 26.9-3.10.43 г. дивизия отбила 96 контратак противника. С 24.9 по 3.10.43 г. уничтожено: солдат и офицеров – 2406... Потери дивизии: убито – 176, ранено – 360, без вести пропало – 13"{85} .

В успехи, достигнутые войсками 40-й армии при форсировании Днепра и захвате плацдармов на западном берегу, огромный вклад внесли политорганы, партийные и комсомольские организации. Они повседневно разъясняли справедливые, освободительные цели войны советского народа, воспитывали любовь к Родине, укрепляли боевой дух, прививали бесстрашие и дисциплину.

Главное место в политической работе занимала пропаганда боевых успехов наших войск, рассказы об отличившихся солдатах и офицерах, подразделениях и частях, упрочение веры в мощь своего оружия. Все это способствовало непрерывному нарастанию наступательного порыва войск, их непреклонной решимости преодолеть все трудности при захвате и удержании плацдармов на правом берегу Днепра.

Повседневная воспитательная работа в соединениях и частях укрепляла высокие морально-боевые качества наших воинов, была тем чудесным источником, из которого солдаты и офицеры армии черпали силы для ожесточенных боев с противником, массового подвига.

Многие воины, идя в бой, вступали в партию. За сентябрь партийные организации армии выросли на 2 тыс. человек. Большинство работников политотделов были направлены в части и подразделения, первыми форсировали реку. Коммунисты и комсомольцы составляли 50-70% личного состава передовых отрядов.

Да, там, где было особенно трудно и опасно, первыми шли коммунисты и комсомольцы.

На участке 38-й стрелковой дивизии в районе южнее Григоровки противник предпринял яростную контратаку при поддержке до 40 танков и 80 самолетов. После двухчасового боя, понеся большие потери, один из стрелковых батальонов начал отходить к берегу Днепра. Нависла угроза выхода противника во фланг и тыл частям дивизии.

Тогда прозвучал пламенный призыв заместителя командира батальона по политчасти старшего лейтенанта И. Г. Тарадейко: "Товарищи! Отступать некуда, позади в трех километрах Днепр! Лучше смерть, чем позорное отступление за Днепр"{86}.

Замполит поднялся во весь рост и с возгласом "За Родину, вперед!" увлек за собой весь батальон. Воодушевленные его бесстрашием, солдаты дружно бросились в атаку. В яростной рукопашной схватке они смяли вклинившегося противника и отбросили его. Так батальон восстановил свое первоначальное положение, а местами даже продвинулся дальше.

Беспримерное мужество проявил на букринском плацдарме заместитель командира 1950-го истребительно-противотанкового полка капитан В. С. Петров. В течение нескольких дней артиллеристы совместно с пехотой отбивали яростные атаки противника. У орудий оставалось по одному-два человека. Петров лично руководил ведением огня. Когда вражеские танки вывели из строя один из расчетов, Петров бросился к орудию и продолжал вести огонь по противнику. Вскоре Петров был тяжело ранен в руки, но поле боя не покинул, пока не была отбита атака. Врачи спасли жизнь героя, однако были вынуждены ампутировать ему обе руки. Впоследствии, выйдя из госпиталя, В. С. Петров добился разрешения остаться в действующей армии. Он вернулся в свой полк, дошел до Берлина и за бои на подступах к нему получил вторую Золотую Звезду. В дальнейшем В. С. Петров стал генералом.

Высокие моральные и боевые качества, проявленные в боях за Днепр нашими генералами, офицерами, сержантами и солдатами, вынуждены были признать даже враги. Бывший гитлеровский генерал Дёрр в статье, опубликованной в книге под редакцией английского военного историка Лиддел Гарта, писал, что немецкое командование всегда поражалось способности советской пехоты преодолевать водные преграды. "Там, где позиции немцев и русских разделялись рекой, отмечал он, – форсирования можно было ожидать в любой момент... Никакая бдительность не могла помешать русским с помощью различных средств форсировать реку ночью. Часто русских внезапно обнаруживали в местах, где их меньше всего можно было ожидать. Они действовали с невероятной быстротой. Им было достаточно одной ночи, чтобы превратить небольшой плацдарм в мощный опорный пункт, из которого их трудно было выбить. Как только на плацдарме накапливалось достаточно сил, начиналось наступление"{87}.

Форсирование Днепра с ходу на подручных средствах явилось беспримерным в истории войн подвигом, совершенным не отдельными солдатами и офицерами, а всеми наступающими войсками.

Они показали при этом высокое воинское мастерство, героизм и беззаветную преданность Родине.

Последовавший за этим захват плацдармов на западном берегу Днепра резко изменил обстановку на фронте в нашу пользу. Планы немецко-фашистского командования были сорваны. Над противником нависла угроза потери стратегического рубежа обороны.

И хотя враг был все еще силен и нам предстояли долгие и тяжелые бои, мы все более прочно развертывались на западном берегу. Впереди у нас была высокая цель – освобождение Киева и всей Правобережной Украины. "Киев, – писала 17 октября 1943 г. "Правда", – стоит перед глазами отважных бойцов. Киев стоит перед глазами всего нашего народа. Первая столица Украины, она ждет в огне и дыму того торжественного часа, когда Красная Армия, изгнав немцев, вернет ему святые права и всенародный почет. С высот правого берега Днепра открывается простор Правобережной Украины. Вся она, и с ней родная Западная Украина, ожидают своего часа".

Тот час был недалек.

Глава V. Освобождение Киева

I

На 12 октября командующий фронтом назначил начало наступления с букринского плацдарма с целью прорыва вражеской обороны и обхода Киева с юго-запада.

В нанесении удара должны были участвовать 40, 27, 3-я гвардейская танковая и 47-я армии.

Здесь нужно обрисовать особенности букринского плацдарма, ибо без этого трудно представить неблагоприятные условия, в которых проходили все предпринятые нами здесь наступательные действия.

Еще до подхода к Днепру букринский выступ привлек внимание командования фронта по двум важным причинам. Во-первых, он находится недалеко от Киева, который нам предстояло освободить. Во-вторых же, будучи обращен в нашу сторону, он представлял собой идеальный участок для форсирования Днепра. Весьма существенным являлось то обстоятельство, что при преодолении реки этот выступ, как уже отмечалось, можно было простреливать нашим огнем с трех сторон.

Все это, несомненно, способствовало тому, что форсирование, осуществлявшееся вначале при помощи подручных переправочных средств, было проведено успешно.

Однако в дальнейшем, в ходе борьбы за расширение захваченных плацдармов и последующих наступательных действий, район букринской излучины обнаружил и другие особенности. Это прежде всего резко пересеченная местность, сковывавшая маневр наших войск, особенно танковых, и препятствовавшая полному использованию их ударной мощи.

Данное обстоятельство не укрылось от внимания командующего фронтом. Беспокоило оно и побывавшего у нас на плацдарме представителя Ставки маршала Г. К. Жукова. Ознакомившись с рельефом местности и обороной противника, он писал 5 октября генералу армии Н. Ф. Ватутину:

"Вводить танковую армию раньше, чем будет захвачен рубеж выc. 175,2, высоты, прилегающие к западной части Вел. Букрин, Мал. Букрин, Колесище, выc. 209,7, невозможно по следующим причинам:

1. Глубина обороны противника сейчас эшелонирована до Мал. Букрин включительно.

2. Местность настолько пересеченная, что танковая армия вынуждена будет двигаться только по тропинкам и дорогам, преодолевая на своем пути большие крутизны высот.

3. Маневр ее по фронту с целью обходов будет невозможен из-за характера местности.

4. Тактическую оборону включительно до Мал. Букрин нужно сломать артиллерией и пехотой с танками поддержки и самоходными орудиями. Только с захватом вышеуказанной линии танковая армия должна обогнать боевые порядки пехоты. Более ранний ввод ее на этой местности погубит армию"{88}.

Такого же мнения придерживался и Н. Ф. Ватутин. И хотя это нашло отражение в его решении на наступление, тем не менее возросшее сопротивление врага, неблагоприятный рельеф местности оказали серьезнейшее влияние на ход операции.

Прибыв к нам на букринский плацдарм, Николай Федорович собрал командармов на НП 40-й армии и уточнил боевые задачи.

40-й армии предстояло нанести главный удар своим левым флангом, силами 47-го стрелкового корпуса. К исходу первого дня наступления мы должны были овладеть рубежом Стайки, Янивка, второго – рубежом Халепье, Черняхов, Переселение. Нам также предписывалось выйти силами 8-го гвардейского и 10-го танковых корпусов в район Долина, Гусачевка, высота 200,0, Антоновка.

27-я армия, которая к тому времени занимала слева от нас восточную часть букринского плацдарма, получила задачу во взаимодействии с нашей 40-й армией разгромить противника и к исходу второго дня операции выйти на рубеж Кагарлык, Липовец. В ее полосе должна была наступать и 3-я гвардейская танковая армия, с тем чтобы к исходу второго дня выйти в район Ставы, Шпендовка, Запрудье. 47-й армии было приказано к тому же сроку достичь рубежа Зеленьки, Емчиха.

Командующий фронтом дал нам также ряд указаний, среди которых следует особо выделить одно. Сообщив, что, по данным штаба фронта, противник подслушивал наши переговоры, Н. Ф. Ватутин потребовал принять необходимые меры в этом отношении, а также провести мероприятия по дезинформации врага.

Я подчеркиваю это указание генерала армии Н. Ф. Ватутина, во-первых, потому, что оно непосредственно связано с важнейшим элементом всякого наступления – обеспечением внезапности, от которой во многом зависит успех, а во-вторых, потому, что нам так и" не удалось ее достичь. Разумеется, были приняты все необходимые меры по предотвращению подслушивания противником наших телефонных переговоров. Что же касается главного – дезинформационных действий, то они проводились в узких масштабах и не достигли своей цели.

В результате противник не был введен в заблуждение и знал, что наши войска готовят наступление с захваченных плацдармов. Это было видно из того, что он продолжал укреплять свою оборону и непрерывно подтягивал новые силы.

Тут я подхожу и к другому важнейшему обстоятельству, отрицательно сказавшемуся на наступательных действиях войск фронта с букринского плацдарма. Напомню, что между началом форсирования Днепра и переходом в наступление, о котором идет речь, прошло дней двадцать, и за это время противник успел перебросить на угрожаемый участок крупные силы.

Так, к 11 октября на участке от Халепья до Ржищева занимала оборону 34-я пехотная дивизия, далее до Ходорова – 10-я моторизованная и эсэсовская танковая "Райх". В букринской излучине находились 72, 112, 167, 225-я пехотные, 7-я, 19-я танковые и 20-я моторизованная дивизии. Против войск 47-й армии в районе Студенец, Бобрица и южнее действовали 3-я танковая и 57-я пехотная дивизии.

Кроме того, в тот же период, особенно в последнюю неделю перед нашим наступлением, вражеское командование усиленно укрепляло свои позиции на всем фронте от Гребени до Бучака. Разумеется, и благоприятный для обороны рельеф местности был при этом широко использован.

Так продолжало давать себя знать уже упоминавшееся отсутствие достаточных переправочных средств к началу форсирования Днепра. Оно, как и тяжелое состояние дорог, и слабое авиационное обеспечение, не позволило перебросить на правый берег в минимальный срок такое количество сил и средств фронта, которое дало бы возможность быстро овладеть всем букринским выступом и без промедления наступать дальше.

Кстати, то, что сказано выше об отставании табельных переправочных средств, полагаю полезным дополнить данными, показывающими крайне неудовлетворительные транспортные возможности Воронежского фронта в период форсирования Днепра и боев за плацдармы. Об этом исчерпывающе свидетельствует нижеследующее донесение от 26 сентября 1943 г.:

"Москва, товарищу Сталину.

Войска Воронежского фронта большинством армий вышли на реку Днепр, а остальные армии выйдут в ближайшие два-три дня, в то же время тылы армий и фронта растянулись от Белгорода до Днепра на 480 километров, что совершенно не дает возможности нормально обеспечивать войска боепитанием.

Подача боеприпасов и горючего от войск отстает, а также тратится большое количество горючего, потому что от Сум-Лебедина на 330 километров все подается исключительно автотранспортом, в связи с тем что здесь оканчиваются фронтовые железнодорожные коммуникации.

Наш фронт приступил к восстановлению железнодорожного участка, проходящего по тылам фронта – Нежин-Прилуки– Гребенка-Золотоноша и Бахмач-Прилуки.

24.9 была готова линия к пропуску поездов Нежин-Прилуки, к 30.9 будет готова линия до Гребенки и 3.10 – до Золотоноши. Но линия железной дороги Бахмач-Нежин находится на участке Центрального фронта и в его подчинении, поэтому для пропуска поездов через его участок требуется ваше решение.

Мы обратились в Управление тыла Красной Армии для разрешения пропуска нам через Бахмач-Нежин четырех пар поездов ежедневно до станции Прилуки и с 30.9 с продлением линии железной дороги до Гребенки еще четырех пар, всего 8 пар.

26.9 получили от Управления тыла Красной Армии ответ, что нам разрешено только две пары, ссылаясь на то, что это основная коммуникация Центрального фронта, в то время как Центральный фронт имеет железнодорожные линии Брянск-Бахмач, Бахмач-Гомель, Льгов-Ворожба-Бахмач.

Воронежский фронт в этом направлении не имеет ни одной линии. Полтава-Гребенка, которая нам планируется как основная магистраль, сильно разрушена и потребует длительного времени для восстановления. Фронт же должен передислоцировать тылы армий и фронта сейчас, немедленно и сделать необходимые запасы на линии Нежин-Золотоноша, ибо с продвижением дальше за Днепр наших войск коммуникации еще больше растянутся и мы затрудним успешное выполнение боевых задач армий из-за недостаточной подачи боеприпасов, горючего и продовольствия.

Исходя из этого, Военный совет просит вас разрешить нашему фронту подачу 8 пар поездов в сутки из Белгорода через Сумы– Ворожба-Бахмач-Нежин на Прилуки-Гребенка-Золотоноша.

Командующий войсками Воронежского фронта

генерал армии Н. Ватутин..."{89}

Разрешение было получено. Да и в своей полосе Воронежский фронт в результате самоотверженных усилий войск и неутомимых тружеников-железнодорожников с помощью местного населения с каждым днем улучшал тыловые коммуникации, разрушенные врагом при отступлении. Однако трудности, имевшие место в начале форсирования Днепра и боев за плацдармы, продолжали сказываться и в последующие дни.

Одни затруднения влекли за собой другие. Помимо отставания переправочных средств, что задержало сосредоточение войск на правом берегу, серьезнейшим образом на ход событий повлияла нехватка горючего, особенно для авиации. Возможно, что в этом и заключалась одна из причин недостаточной активности 2-й воздушной армии. Вражеская же авиация усиленно препятствовала форсированию реки и сосредоточению наших войск на плацдарме. И это также давало немецко-фашистскому командованию возможность выиграть время для переброски крупных сил в район букринской излучины. Правда, оно не смогло осуществить своего намерения сбросить в Днепр переправившиеся войска. Однако прочную оборону создать сумело.

В таких неблагоприятных во всех отношениях условиях началось наше наступление 12 октября.

40-я армия после артиллерийской и авиационной подготовки нанесла удар силами 47-го и 52-го стрелковых корпусов. Но встретила упорное сопротивление. Контратаки противника при поддержке танков следовали одна за другой. Опасаясь прорыва обороны, враг ввел в бой все свои силы. В течение всего дня шли ожесточенные бои, в которых обе стороны несли большие потери.

Успех в конце концов был достигнут нами, но весьма незначительный. 47-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора С. П. Меркулова совместно с частями 27-й и 3-й гвардейской танковой армий продвинулся на 5-8 км и овладел дер. Ходоров. Еще меньших результатов добился 52-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора Ф. И. Перхоровича на щучинском плацдарме. Он продвинулся в южном и юго-восточном направлениях не более чем на километр. Дальнейшее его наступление было остановлено сильным огнем и контратаками противника. В результате войска армии не смогли соединить букринский и щучинский плацдармы.

47-я армия, наносившая удар со Студенецкого плацдарма, также не сумела сломить сопротивление врага и соединиться с частями 27-й армии.

Прорвать оборону противника не удалось и танковой армии, которая была встречена сильным артиллерийским огнем и контратаками тяжелых танков противника.

Таким образом, первый день боя не принес войскам фронта существенных результатов. Противник же, проявляя большую активность в букринской излучине, одновременно направил все усилия своей авиации на нанесение ударов по переправам, тем самым препятствуя усилению наших войск на правом берегу.

Еще не утихли бои, когда в 18 часов начальник штаба армии генерал-майор А. Г. Батюня передал мне следующий приказ командующего фронтом: "Войскам 40-й армии с утра 13 октября возобновить наступление и к исходу дня главными силами выйти на рубеж Ржищев, Янивка, а подвижными соединениями в район Черняхов, Стритовка". Кроме того, генерал армии Н. Ф. Ватутин требовал перебросить к утру 13 октября на плацдарм всю остававшуюся еще на левом берегу поддерживающую артиллерию, подвезти боеприпасы и горючее.

А. Г. Батюня доложил, что такие же задачи получили 3-я гвардейская танковая и 27-я армии, действовавшие слева от нас.

Требование командующего фронтом относительно переброски артиллерии и всего необходимого для ведения боя, разумеется, вполне понятно. Но, к сожалению, выполнить его в течение одной ночи оказалось невозможно. Ведь, в частности, 40-й армии нужно было переправить всю материальную часть 17-й артиллерийской дивизии, не говоря уже обо всем прочем. Достаточного же количества переправ и паромов не было. Так и пришлось нам на следующее утро наступать почти в том же составе, что и накануне, причем даже без достаточного количества боеприпасов, что и не замедлило сказаться на действиях войск.

Произведя за ночь частичную перегруппировку, 40-я армия 13 октября возобновила наступление. Ему предшествовал 15-минутный огневой налет по обороне противника.

С первых минут боя стало заметно, что вражеское сопротивление по сравнению с первым днем значительно возросло. Сразу же после перехода наших войск в наступление гитлеровцы на нескольких направлениях предприняли контратаки. Ожесточенные бои во многих местах переходили в рукопашные схватки. К 15 часам в войсках армии стал резко ощущаться недостаток боеприпасов, особенно для артиллерии и минометов. Если к этому добавить, что большая часть тяжелой артиллерии оставалась на левом берегу, то нетрудно будет понять, почему и 13 октября мы, как и другие армии фронта, действовавшие на букринском плацдарме, заметного успеха не имели.

Таков же был результат и последующих попыток, предпринимавшихся вплоть до 15 октября на фронте от Ржищева до Канева. Наступлению активно противодействовал противник, продолжавший непрерывно подтягивать свежие войска в район букринской излучины. Поэтому единственным итогом наших четырехдневных ожесточенных боев явилось незначительное расширение букринского плацдарма. Эти бои показали, что удары наших войск не только не нарастали, но и постепенно слабели вследствие недостаточности введенных в дело сил и средств.

В результате Ставка отменила намеченное фронтом на 16 октября новое наступление, потребовав подготовить новую операцию с предварительным сосредоточением необходимых сил и средств.

Не лучше дела обстояли и на правом крыле фронта. 38-я и 60-я армии не смогли разгромить киевскую группировку противника и овладеть городом. Они добились лишь незначительного расширения плацдармов северо-западнее Ясногородка и в районе Лютежа.

Второе наступление, предпринятое войсками Воронежского фронта на правом берегу Днепра 21 октября, также больших результатов не дало. Правда, уже к исходу этого дня нам удалось после упорных боев соединить щучинский плацдарм с букринским и подойти к восточным окраинам населенных пунктов Ульяники, Липовый Рог. Но этим и исчерпывается достигнутый успех. Что касается соседней 27-й армии, то лишь правофланговые ее соединения несколько продвинулись, овладев Ромашками. В центре и на левом фланге она продвижения не имела.

Следующие два дня мы продолжали попытки наступать. Но не смогли сломить ожесточенное сопротивление крупных сил противника, поддерживаемых авиацией, которая непрерывно действовала над полем боя группами по 30-40 самолетов.

Стало очевидно, что перед нами была прочная, глубоко эшелонированная оборона. Создав ее почти за месяц боев, противник по существу закрыл нашим войскам выход из букринской излучины на запад. В то же время незначительные размеры плацдарма и недостаток переправочных средств не позволяли нам использовать здесь основную массу артиллерии. А ее огонь с левого берега вследствие плохих условий наблюдения оказался малоэффективным, не обеспечивал достаточной поддержки стрелковых соединений. Противник же против букринского плацдарма сосредоточил десять дивизий, половину которых составляли танковые и моторизованные. Наконец, сильно пересеченная местность крайне ограничивала использование крупных танковых соединений.

Тем не менее командование нашего фронта, переименованного 20 октября в 1-й Украинский, приняло решение начать в конце октября третье наступление с букринского плацдарма. Однако Ставка Верховного Главнокомандования, находясь в Москве, сумела правильнее оценить все то, что было у нас перед глазами, и отменила наступление.

Помню, в полдень 23 октября к нам на НП на букринском плацдарме, откуда мы с П. С. Рыбалко и А. А. Епишевым руководили боем, подъехал Н. Ф. Ватутин. В то время, когда мы докладывали ему обстановку, Николая Федоровича попросили к аппарату ВЧ. Вызывал Верховный Главнокомандующий. Выслушав доклад командующего фронтом, И. В. Сталин неодобрительно отнесся к намерению продолжать наступление с букринского плацдарма. Не претендуя на дословное воспроизведение всего этого разговора, полагаю, однако, целесообразным изложить его так, как он был потом подробно передан нам Н. Ф. Ватутиным.

– Видимо, войскам товарищей Москаленко и Рыбалко, – сказал Верховный, очень трудно наступать на Киев с этого плацдарма. Местность там резко пересеченная, и это мешает маневрировать большими массами танков. Противнику это удобно. И местность у него возвышенная, командующая над вашей. Кроме того, он подтянул крупные силы – танковые и моторизованные дивизии, много противотанковых средств и авиации. Все это вы и сами знаете. Остается сделать вывод. Он состоит в том, что ударом с юга Киева вам не взять. А теперь посмотрите на лютежский плацдарм, находящийся к северу от Киева в руках 38-й армии. Он хотя и меньше, но местность там ровная, позволяющая использовать крупные массы танков. Оттуда легче будет овладеть Киевом. – Помолчав, И. В. Сталин добавил: – Предлагаю вам продумать вопрос о рокировке 3-й гвардейской танковой армии, а также частей усиления 40-й армии на лютежский плацдарм. Надо скрытно, в темное время суток, вывести их с букринского плацдарма на лютежский. 40-й и 27-й армиям продолжать демонстрацию наступления с прежнего направления. Словом, врага нужно обмануть.

Когда Николай Федорович рассказал нам о своей беседе с Верховным, я подумал: ни нам, командармам, ни командованию фронтом, ни побывавшему у нас не раз маршалу Г. К. Жукову не пришла в голову мысль о рокировке ударной группировки фронта на лютежский плацдарм. А ведь мы были на местности, видели ее, тщательно изучили обстановку. Я не мог скрыть своего удивления тщательностью, с которой Ставка анализировала боевые действия, и у меня невольно вырвалось:

– По каким же картам следит Верховный за нашими действиями, если видит больше и глубже нас? Николай Федорович улыбнулся:

– По двух– и пятисоттысячным за фронты и по стотысячной – за каждую армию. Главное же, на то он и Верховный, чтобы подсказывать нам, поправлять наши ошибки...

II

Вслед за тем, 24 октября, из Москвы поступила следующая директива:

"Представителю Ставки ВГК товарищу Жукову

Командующему войсками 1-го Украинского фронта товарищу Ватутину.

1. Ставка ВГК указывает, что неудача наступления на букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии. Ссылки на, недостаток боеприпасов не основательны...