Текст книги "На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)"

Автор книги: Кирилл Москаленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 48 страниц)

Гитлеровское командование, не преуспев в попытках удержаться на Правобережной Украине, стремилось обеспечить себе хотя бы кратковременную передышку. Но и этого не могло добиться. Все козыри политических и военных руководителей фашистской Германии были биты на юге нашей страны искусными действиями советских войск, возглавляемых талантливыми военачальниками. Красная Армия вышла на государственную границу с Чехословакией и перенесла боевые действия на территорию королевской Румынии.

По признанию одного из бывших гитлеровских генералов, фон Бутлара, поражение, нанесенное немецко-фашистским войскам в марте-апреле 1944 г., "на южном участке Восточного фронта привело немцев к огромным и напрасным потерям"{197}. А другой, Типпельскирх, писал, что это было "тяжелое поражение обеих групп армий. С того времени, когда немецкие армии шли тернистым путем от Волги и Кавказа, отступая к Днепру, это было их самое крупное поражение. Даже такие искусные полководцы, как Манштейн и Клейст, не смогли спасти немецкие войска"{198}.

Успехи советских войск были огромны. Выходом в предгорья Карпат стратегический фронт немецко-фашистских войск на востоке был расколот на две части.

Свободолюбивые народы всего мира радовались успехам Красной Армии.

Победа на Правобережной Украине заняла особое место в летописи Великой Отечественной войны. Тот факт, что вслед за угольными шахтами Донбасса, рудниками Криворожья и Никополя, металлургическими заводами Юга враг был изгнан с плодородных земель между Днестром и Прутом, означал также увеличение наших ресурсов для освобождения всей советской территории, для полного разгрома гитлеровской Германии.

Радостная весть о новой победе воодушевила и тружеников тыла, весь советский народ, стремившийся обеспечить свою родную армию всем необходимым для разгрома захватчиков. В многочисленных письмах на фронт и высказываниях делегаций трудящихся, прибывавших в войска, звучали благодарность и восхищение успехами советских воинов и вместе с тем наказ полностью уничтожить фашистскую чуму.

Особенно яркими и впечатляющими были встречи наших воинов с населением освобожденных городов и сел. Женщины, дети, старики со слезами радости обнимали освободителей и благословляли на новые ратные подвиги.

Каждый стремился помочь советским воинам в их боевых делах. Особенно ценной была организация местным населением транспортировки боеприпасов для наступающих частей. В условиях распутицы, когда мы и артиллерию, особенно противотанковую, перевели на конную тягу, помощь местных жителей в перевозке снарядов имела для нас большое значение.

Они же несказанно радовались тому, что могут хоть что-нибудь сделать для своей родной армии-освободительницы. Мужчины просили о зачислении в воинские части, чтобы личным участием в боях приблизить час окончательной расплаты с врагом за все его зверства.

Следует сказать, что войска 38-й армии, освобождая советскую территорию, не увидели большой разницы между теми районами, которые находились под временной оккупацией немецко-фашистских войск, и теми, которыми управляла румынская военная администрация. Насилие, мародерство и грабеж осуществляли также и румынские фашисты. Румынский генеральный штаб еще в 1941 г. по заданию совета министров организовал массовое разграбление имущества Советского государства, варварски расхищал собственность советского народа. Им была создана целая система государственно-грабительских организаций сначала по расхищению богатств Одессы, а затем Крыма, Донбасса и "специальная группа для Москвы". Каждая такая организация имела в своем составе несколько батальонов, несколько саперных рот, роты шоферов и пожарных, автогенные группы, группы "специалистов" по художественным ценностям. Они руководствовались специальным "Наставлением". Вот что, например, в нем говорилось о технике и приемах грабежа художественных ценностей: "Все произведения искусства и художественные ценности надо собирать в строжайшей тайне, не привлекая внимания. Желательно, чтобы картины вывозились вместе с рамами. Если это невозможно, следует вырезать их из рам бритвой и свертывать в трубку. Произведения искусства и национальные ценности надо вывозить только в румынских санитарных поездах в пункты по адресу генерального штаба, который направит их к месту назначения по степени их важности"{199}.

"Наставление" предлагало в срочном порядке изъять в оккупированных районах рентгеновскую аппаратуру, зубоврачебные и хирургические инструменты, фармацевтические материалы и готовые лекарства, упаковать в ящики из-под боеприпасов и объявить все это военными трофеями. Оно предписывало вывозить в Румынию продовольствие, одежду, скот, оборудование заводов.

Гитлеровские вассалы ограбили и обездолили советских крестьян. Они увезли плуги, бороны, культиваторы, молотилки, веялки, телеги, сбрую, даже мотыги, лопаты, вилы. Они не брезговали и домашней утварью, тащили посуду, ложки, ножи – словом, все, что попадало под руки. Румынские фашисты во главе с Антонеску в течение трех лет поставляли пушечное мясо Гитлеру, который, кстати, мало считался со своими сателлитами и даже не информировал их о положении на советско-германском фронте.

В этом отношении любопытно содержание письма, которое Антонеску направил Гитлеру 26 марта 1944 г. по возвращении из ставки последнего.

"Вернувшись сегодня в свою страну, – писал он, – я нашел, что положение выглядит совершенно иначе, чем мне это казалось, когда я был в верховном командовании вооруженных сил.

Положение на фронте от Тернополя до Бугского залива очень серьезно.

Советские войска, прорвавшие фронт между Тернополем и Проскуровом, своими передовыми частями 24 марта достигли района Залещики. Вторая основная группа противника, форсировавшая Днестр между Могилевом и Каменкой, глубоко вклинилась в районе Стефанешти-Яссы, 20-30 км западнее р. Прут. Противник ведет также мощное наступление между Днестром и Бугом; оказывается, германский фронт в этом районе отодвинут к югу намного дальше, чем это было представлено во время моего отъезда из ставки"{200}.

Фашистский блок начал давать трещины, которым суждено было очень скоро привести его к развалу.

Гитлеровская клика лихорадочно искала выхода из создавшегося положения. Поражение групп армий "Юг" и "А", выход советских войск на границу резко углубили кризис фашистских войск на советско-германском фронте. Фельдмаршалы Манштейн и Клейст были отстранены от руководства войсками. Между тем потерпели крах не только они и возглавляемые ими войска, но и все гитлеровское командование. Именно об этом говорил тот факт, что на юге советско-германского фронта немецко-фашистские войска к маю 1944 г. были изгнаны с огромной территории от Сталинграда до западной границы, до тех рубежей, где началась война.

Советские военачальники вновь превзошли хваленых гитлеровских генералов в искусстве вождения войск. Это нашло отражение и в том, что Советское правительство за разгром крупной вражеской группировки и освобождение Правобережной Украины, являвшееся одним из решающих шагов к победе, наградило нашего командующего фронтом маршала Г. К. Жукова и начальника Генерального штаба маршала А. М. Василевского первыми орденами Победы.

* * *

В середине апреля, после ликвидации вражеского гарнизона г. Тернополя, затихли бои почти во всей полосе 1-го Украинского фронта. 17 апреля Ставка Верховного Главнокомандования приказала войскам фронта перейти к обороне, закрепиться на достигнутых рубежах и начать подготовку к последующим наступательным операциям и завершению освобождения советской территории.

Опять мы готовили войска к нанесению новых ударов по врагу. Но, прежде чем мы смогли их осуществить, части сил 1-го Украинского фронта, в первую очередь 38-й и 1-й танковой армиям, пришлось выполнить еще одну важную задачу.

Глава X. Отражение контрудара у Карпат

I

К 17 апреля, когда маршал Г. К. Жуков получил директиву Ставки о переходе войск к обороне с целью подготовки дальнейшего наступления, фронт у нас стабилизировался далеко не везде. На левом крыле 1-го Украинского фронта, где действовали наша 38-я и 1-я танковая армии, бои, напротив, вспыхнули с еще большим ожесточением, причем на этот раз наступал противник, сосредоточивший крупные силы и ставивший себе далеко идущую цель.

Чтобы дать о ней представление, напомню: важнейшим оперативно-стратегическим итогом мартовской наступательной операции войск 1-го Украинского фронта, наряду с разгромом группы армий "Юг" и освобождением Правобережной Украины, был выход к Восточным Карпатам.

Советские войска на 200-километровом участке достигли государственной границы с Чехословакией и Румынией, овладев рядом населенных пунктов на румынской территории. Это выдающееся событие было отмечено 8 апреля 1944 г. приказом Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Соединения и части, отличившиеся в боях, были представлены к присуждению почетного наименования "Прикарпатских" и к награждению орденами, а в Москве был произведен салют 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий.

В результате выхода наших войск к Восточным Карпатам вражеский фронт был разрезан на две части. Группа армий "Южная Украина" была изолирована от остальных войск противника, ее коммуникации вынужденно были смещены к югу, в объезд Карпат.

Гитлеровское командование решило предпринять попытку отбросить наши войска от предгорий Карпат. Оно ставило целью овладеть междуречьем Днестра и Прута, захватить Городенку, Коломыю, Черновцы и восстановить свой стратегический фронт, разделенный Карпатами. Несколько забегая вперед, отмечу, враг потерпел в этом неудачу. И потому не удивительно, что бывшие гитлеровские генералы и западногерманские военные историки начисто умалчивают об этой попытке. К сожалению, в нашей литературе эти события не нашли должного освещения, хотя они заслуживают внимания исследователей: ведь успешное отражение этой попытки еще выше возносит славу советского оружия и значение поражения немецко-фашистских войск на Правобережной Украине.

Полагаю, об этих событиях нельзя не рассказать.

Еще 24 марта 1-я танковая армия генерала Катукова выходом на Днестр в районе Залещики вместе с 4-й танковой армией генерала Лелюшенко севернее реки отрезала 1-й танковой армии противника пути отхода на запад. В последующие дни, как уже отмечено, танкисты генерала Катукова действовали южнее Днестра и 25 марта овладели Городенкой, 28 марта – Коломыей, 29 марта – Черновцами. Затем они вели бои на ближних подступах к Станиславу и, наконец, вышли на государственную границу с Чехословакией.

38-я армия в это время в изменившемся составе (30, 101 и 107-й стрелковые корпуса) выполняла задачу по уничтожению окруженного противника. Сжимая кольцо, мы отрезали врага от Днестра. Действуя севернее этой реки, армия к 10 апреля форсировала Серет и захватила плацдармы на западном берегу.

К тому времени противник прорвал внешний фронт окружения, овладел г. Бучач и соединился с окруженной группировкой. Действовавшие там 18-й гвардейский стрелковый корпус с юга и главные силы 1-й гвардейской армии с севера угрожали перерезать узкую горловину и снова замкнуть кольцо окружения.

В свою очередь противник стремился расширить горловину. Сначала он попытался увеличить ее к северу. Там разгорелись ожесточенные бои, в результате которых 1-я гвардейская армия сорвала намерение врага. Тогда немецко-фашистское командование направило свои усилия в южном направлении, где на широком фронте оборонялся 18-й гвардейский стрелковый корпус, отрезанный от баз снабжения и сильно ослабленный в предыдущих боях.

Его дивизии имели всего по 300-350 активных штыков. Почти не было артиллерии. В 141-й стрелковой дивизии имелось всего 4 орудия, в 226-й стрелковой дивизии – 11 и в 280-й стрелковой дивизии – 7 орудий{201}. Подоспевшие два полка 237-й стрелковой дивизии 67-го стрелкового корпуса, ранее входившего в состав 38-й армии, прибыли после изнурительного марша и также без артиллерии, отставшей в пути, а потому и они не могли оказать существенного влияния на положение 18-го гвардейского стрелкового корпуса. В течение четырех дней он отражал непрерывные контратаки. Однако 11 апреля под бешеным напором врага с запада, севера и востока он, а также действовавший совместно с ним 67-й стрелковый корпус, вынуждены были начать отход на юг, к Днестру.

Командующий фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков усмотрел в этом угрозу. Он предполагал, что противник оттеснив 18-й гвардейский и 67-й стрелковые корпуса, направит часть танков в район Станислава для продолжения активных действий в междуречье Днестра и Прута. В связи с этим генералу Катукову было приказано сосредоточить севернее Днестра части одного из танковых корпусов.

Противник не замедлил активизировать боевые действия и восточное Станислава. Тогда Г. К. Жуков, видя, что генералу Катукову будет затруднительно справиться с управлением не только своей армией, но и тремя стрелковыми корпусами – 18-м гвардейским, 67-м и ранее приданным 11-м, решил направить в район междуречья штаб общевойсковой армии. Его выбор пал на 38-ю армию, и он приказал мне к исходу 12 апреля "принять командование 11-м, 18-м гвардейским и 67-м стрелковыми корпусами выяснить обстановку в 18-м гвардейском и 67-м стрелковых корпусах и принять решительные меры к наведению порядка в них"{202}.

Действовать пришлось быстро. Немедленно был организован вспомогательный пункт управления для руководства боевыми действиями 30-го и 101-го стрелковых корпусов (107-й стрелковый корпус передавался 1-й гвардейской армии) севернее Днестра Разместили мы его в населенном пункте Борщов. А штаб и полевое управление передислоцировали в Городенку, направив в район этого города две стрелковые дивизии.

Меры по усилению левого крыла фронта были приняты своевременно однако обстановка здесь продолжала оставаться тревожной. В день, когда я принимал 11-й, 18-й гвардейский и Ь7-и стрелковые корпуса, два последних были оттеснены противником за Днестр, причем гитлеровцы уже успели овладеть тремя плацдармами на его южном берегу у Петрова, Секерчина и Нижнего и начать здесь сосредоточение сил.

Стало очевидно, что целью вражеского контрудара являлось не только соединение с окруженной группировкой, но и ликвидация Станиславского выступа, восстановление утраченной связи с войсками, действующими в Румынии, воссоздание непрерывного фронта. Поэтому Г. К. Жуков принял дополнительные меры направленные на срыв вражеского плана.

Полосу 38-й армии севернее Днестра вместе с действовавшим там 30-м стрелковым корпусом он приказал передать 1-й гвардейской армии, а 101-й стрелковый корпус сосредоточить южнее реки в районе Городенки. Нашей 38-й и 1-й танковой армиям была поставлена задача ликвидировать плацдармы противника у Петрова и Нижнего, и к исходу 19 апреля закончить 335 – карта; 336 сосредоточение и развертывание войск на направлении Станислава с целью овладения этим городом.

Для обеспечения согласованных действий наших войск в районе Станиславского выступа командующий фронтом приказал:

"1. Армии (1-й танковой.-Я. М.) самостоятельной полосы и разгранлиний не устанавливать.

2. Главная задача 1 ТА, как армии усиления, – обеспечить жесткой обороной станиславское направление в полосе между pp. Днестр и Прут. Задачу выполнять в тесном взаимодействии с 38-й армией. Старшим начальником на Станиславском направлении является командарм 38 генерал-полковник Москаленко, с которым вам (т. е. командующему 1-й танковой армией. – К. М.) надлежит отработать все вопросы взаимодействия.

3. 351 сд 11 ск временно оставить в составе 8 гв. мк"{203} .

Так 38-я армия вновь получила нелегкую задачу. Четырьмя стрелковыми корпусами ниже средней укомплектованности– 11-м, 18-м гвардейским, 67-м и 101-м – мы действовали в 185-километровой полосе. Причем половину ее занимал левофланговый 11-й стрелковый корпус, имевший всего две стрелковые дивизии, а средняя артиллерийская плотность не превышала 2,4 орудия на 1 км фронта.

Вообще артиллерийских средств усиления в армии было мало, да и те не все были сосредоточены за Днестром. Например, один из дивизионов 628-го пушечного артиллерийского полка находился в районе Городенки, а два других из-за капитального ремонта средств тяги находились – один в Виннице, а другой в Каменец-Подольском. Требовалось также срочно доукомплектовать дивизии 18-го гвардейского стрелкового корпуса, однако необходимое для него вооружение нам было обещано доставить транспортной авиацией лишь к 20 апреля.

Недостаточно надежны были и коммуникации как 38-й, так и 1-й танковой армий. Они проходили через мостовые переправы у населенных пунктов Залещики и Устечко, подвергавшиеся постоянным налетам активизировавшейся авиации противника.

Имеющимися слабыми силами нам не удалось ликвидировать плацдармы противника у Петрова и Нижнего ни 15, ни 16 апреля. Под прикрытием массированного артиллерийско-минометного огня и авиации вражеское командование продолжало интенсивно накапливать там войска, особенно в районе Нижнего.

В его замыслах плацдармы играли первостепенную роль. Оттуда враг мог по кратчайшему направлению нанести удар на Городенку с целью рассечь фронт 38-й армии на две части и выйти к нашим переправам через Днестр, тем самым изолировав нас от главных сил фронта и лишив коммуникаций, по которым шло все снабжение войск и подходили подкрепления. Если бы противнику удалось осуществить это намерение, то наши войска в Станиславском выступе были бы фактически окружены.

Лучшим противодействием вражескому плану, конечно, было бы наступление и овладение Станиславом. Но ведь сосредоточение и развертывание своих войск мы могли осуществить только к исходу 19 апреля. Поэтому и наступление намечалось лишь на 21-22 апреля{204}.

И противник упредил нас. Спеша воспользоваться благоприятной обстановкой, он 17 апреля, как раз в тот день, который принято считать окончанием Проскурово-Черновицкой операции, перешел в наступление. Первой, с плацдарма в районе Нижнего после сильной авиационной и артиллерийской подготовки, нанесла удар 101-я легкая пехотная дивизия при поддержке 35– 40 танков 17-й танковой дивизии. Одновременно 2-й армейский корпус венгерской армии активизировал действия южнее Станислава. Там, как отметила наша авиаразведка, группировка противника продолжала увеличиваться. Наращивал силы враг и на направлении Нижнего, где, по данным разведки, в течение дня выдвигались из района Бучач колонны автомашин с войсками и до 70 танков.

В течение дня врагу удалось потеснить части 70-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора И. А. Гусева южнее Нижнего и расширить плацдарм. Но ненамного, так как в район плацдарма подошли две Другие дивизии 101-го стрелкового корпуса – 161-я и 211-я под командованием генерал-майора П. В. Тертышного и полковника Г. М. Коченова, а также истребительный противотанковый артиллерийский полк. Они приостановили дальнейшее наступление противника.

Хочу отдать должное солдатам, командирам и политработникам 101-го стрелкового корпуса во главе с генерал-лейтенантом А. Л. Бондаревым. Не случайно этот корпус и его командир считались лучшими в нашей армии и слава о них гремела на весь фронт. Красная Армия всегда была богата умелыми командирами, воспитывавшими в воинах стойкость, героизм, самоотверженность, взаимовыручку в бою. Они цементируют соединения, части, подразделения и сами являются образцом в выполнении "воинского долга. Таким был и генерал-лейтенант Андрей Леонтьевич Бондарев. Под его руководством корпус не раз с честью выходил из труднейшего положения, одержал немало славных побед. Так и теперь, 17 апреля, главные силы корпуса в сложных условиях, когда дорога была каждая минута, успешно совершили форсированный марш, вовремя пришли на помощь 70-й гвардейской стрелковой дивизии и совместно с ней остановили наступление врага.

Но по-прежнему внушала опасения интенсивность сосредоточения войск противника. Резко возросла и активность его авиации на поле боя и в ближайшей оперативной глубине. Так, 17 апреля в районе Нижнего действовало до 300 одних лишь бомбардировщиков врага.

Из информации штаба фронта мне было известно, что нигде в его полосе в то время не велось боев, равных по масштабам и ожесточенности тем, которые происходили у нас, на левом крыле. Более того, поскольку войска 60-й армии ликвидировали окруженный гарнизон противника в Тернополе, то вражеские атаки с целью его деблокирования прекратились. Поэтому считалась возможной и переброска ранее сосредоточенных там сил за Днестр для действий против 38-й армии.

В связи с этим я запросил у командующего фронтом усиления самоходно-артиллерийскими и истребительными противотанковыми артиллерийскими полками. Одновременно решил утром следующего дня, до того как противник закончит сосредоточение войск, нанести контрудар силами 101-го стрелкового корпуса.

II

Этим ударом и начался день 18 апреля. На этот раз мы упредили противника, который также готовился с утра возобновить наступление. Он вынужден был временно перейти к обороне, и лишь во второй половине дня, введя в бой дополнительно части 1-й, 367-й пехотных, 6-й танковой дивизий и бригаду шестиствольных минометов, усилил активные действия. Рвался вперед враг и южнее Станислава. Там венгерские 2-й армейский корпус, горнострелковая бригада и 2-я танковая дивизия овладели населенным пунктом Делятын.

Всего 18 апреля перед фронтом армии противник ввел в бой свыше 200 танков{205}.

Продолжая наращивать силы, он в следующие два дня медленно продвигался на юг и юго-восток. Атаки наземных войск поддерживала авиация группами по 20-25 самолетов. А у населенного пункта Тлумач совершили налет одновременно до 100 самолетов противника.

Особенно ожесточенные бои на обоих направлениях развернулись 20 апреля. Противник наступал тремя группами танков, общее количество которых превышало 150. После многократных атак они прорвались на отдельных участках и овладели рядом населенных пунктов. Врагу удалось соединить плацдармы у Петрова и Нижнего, однако ценой больших потерь.

И мы понесли немалые потери в противотанковой артиллерии. Но на каждое наше подбитое орудие приходилось несколько выведенных из строя танков врага. В тот день войска 38-й, 1-й танковой армий и наша авиация подбили и уничтожили 68 танков. Кроме того, противник потерял только убитыми до 1000 солдат и офицеров{206}.

Истребительные противотанковые полки сражались умело и героически. Высокие боевые качества продемонстрировали присланные Г. К. Жуковым тяжелые танки "ИС", вооруженные 122-мм пушкой, и самоходные установки, имевшие на вооружении 152-мм пушку. Оба полка немедленно по прибытии были мною введены в бой.

Здесь я впервые наблюдал их в сражении. Они были менее маневренны, чем Т-34, но как великолепно действовали эти мощные боевые машины! Спокойно, уверенно выведя танк из укрытий, экипажи останавливали их, не торопясь прицеливались и производили выстрелы. После каждого выстрела проверяли его результат и затем все так же спокойно, не спеша, уводили машины в укрытие. Совершив маневр, они вновь появлялись, и все начиналось сначала.

И в этой методичности работы машины, в спокойной уверенности ее экипажа, который как бы священнодействовал на поле боя, было столько мощи, неотвратимо несшей гибель врагу! Конечно, я знал, что "ИС" действует точно по расчету. Но видя, что каждый выстрел означал подбитый вражеский танк, штурмовое орудие или уничтоженную пушку, я не мог не восхищаться отличной выучкой славных экипажей наших могучих танков и самоходных орудий.

Невольно вспомнился бой у Торчина в один из первых дней войны, когда 1-я артиллерийская противотанковая бригада, которой я тогда командовал, отбивала атаку крупных сил фашистских танков. И в то тяжелое время выучка, героизм и самоотверженность делали чудеса. Теперь же, думал я, эти высокие качества советских воинов помножены на оснащенность новым, более совершенным вооружением и накопленный в годы войны огромный опыт.

С чувством великой благодарности думалось и о славных тружениках тыла, создававших во все возрастающем количестве прекрасную боевую технику для Красной Армии, для разгрома врага. Вдохновляемые Коммунистической партией на самоотверженный труд, они обеспечивали фронт всем необходимым для Победы. И мы, воины Советских Вооруженных Сил, могли ответить на эту заботу лишь одним разгромом врага.

Так думали, такими мыслями жили все солдаты, офицеры и генералы нашей армии. И в те дни, о которых здесь рассказывается, эти помыслы, приняв вполне конкретные очертания, были направлены к единой для всех нас цели – отразить натиск отчаявшегося врага, нанести ему новое поражение.

Свыше половины из 68 подбитых и уничтоженных в боях 20 апреля танков противника было на счету у экипажей "ИС" и самоходных орудий.

У нас же в тот день вышел из строя один танк. Как мне доложили, его броня выдержала более 20 прямых попаданий вражеских снарядов. Он был немедленно отбуксирован в тыл и в течение нескольких дней, пока его ремонтировали, на него приходили посмотреть восхищенные солдаты и офицеры наших ближайших частей. Даже в штабе армии оживленно обсуждался этот незначительный эпизод. А так как возле нашего танка оказался и один из подбитых фашистских "тигров", то, естественно, здесь же со знанием дела производилось сравнение. Оно было не в пользу вражеской танковой техники.

Это, кстати, в один голос подтверждали и пленные танкисты. Один из них, принадлежавший к батальону тяжелых танков "тигр", приданному 10-й танковой дивизии СС, поинтересовался:

– Нельзя ли узнать, из какого оружия была с первого попадания пробита лобовая броня моего танка?

– Почему же нельзя? Можно, – ответил начальник разведывательного отдела армии полковник С. И. Черных.

И приказал конвоиру показать пленному наш танк "ИС". Немецкий танкист дважды обошел вокруг машины, рассказывал потом конвоир, осмотрел вмятины от попаданий вражеских снарядов и, сосчитав их, удивленно покачал головой. Потом заглянул в дуло танковой пушки и тяжело вздохнул. Когда его привели обратно к полковнику Черных, пленный заявил:

– Мы слышали, что у русских имеются тяжелые танки, но нас уверяли, что верхом совершенства является наш "тигр". Теперь же не знаю, что и сказать. Ваш танк обладает многими преимуществами по сравнению с нашим. Перед обладателями такого оружия можно только снять шапку.

День 20 апреля был кульминацией боев с противником, пытавшимся прорваться вдоль Днестра к Городенке. Понеся большие потери, враг не добился успеха. На следующий день он вновь бросил в бой до 100 танков, но прорваться так и не смог и лишь потерял 32 из них{207}.

Последующие дни также не принесли передышки. Бои продолжались, хотя теперь они носили разведывательный характер с обеих сторон. Кроме того, противник на отдельных участках все еще пытался прорвать нашу оборону, но слаженными действиями нашей 38-й и 1-й танковой армий все атаки были отражены. Вместе с тем данные разведки, показания пленных и наблюдения говорили о том, что противник не отказался от своего замысла, а, наоборот, производил перегруппировку и подтягивал из глубины резервы, готовясь к дальнейшим активным действиям, но уже на левом фланге армии.

Характер предстоящих действий вражеское командование усиленно пыталось скрыть и с этой целью предпринимало дезориентирующие меры. Так, в течение ночи на 22 апреля на правом фланге армии противник переправил на южный берег Днестра до полка пехоты и овладел населенными пунктами Михальче и Колянки, расположенными в 20 км севернее Городенки. Затем он днем неоднократно предпринимал попытки переправить туда же минометы и артиллерию, однако безуспешно. Навстречу врагу двинулась часть сил находившейся поблизости 305-й стрелковой дивизии с приданными 10 танками. В тот же день она прямо с марша вступила в бой и очистила названные населенные пункты от вражеских войск. Уцелевшие гитлеровцы бежали в лес на берегу Днестра, но на следующее утро были частью ликвидированы, а частью взяты в плен.

Надо полагать, что намерения вражеского командования состояли не в том, чтобы такими сравнительно небольшими силами угрожать штабу и управлению нашей армии, расположенным в Городенке. Тем более, что в районе этого города находились четыре наши стрелковые дивизии и несколько артиллерийских частей, прибывших на усиление. Наивно было также надеяться. что действиями одного полка можно отвлечь от левого фланга армии ее резервы, в частности прибывший к нам на усиление 17-й гвардейский стрелковый корпус в составе трех дивизий. Намерения противника явно заключались в том, чтобы дезориентировать нас. Это подтвердилось несколько дней спустя, когда такой же отряд, форсировавший Прут, атаковал ст. Матыевце восточнее Коломыи, т. е. на левом фланге армии. Там вражеская диверсия также закончилась гибелью переправившихся подразделений. Нетрудно было найти объяснение подобной тактики противника, рассчитанной на наше предполагаемое легковерие. Я знал, что в конце марта в командовании противостоявших вражеских войск произошли изменения. Манштейна сменил Модель, авансом при назначении на эту должность получивший звание генерал-фельдмаршала. И вот он, вполне обоснованно полагая, что методы руководства войсками, применявшиеся его предшественником, обанкротились, пустил в ход свои собственные, которые, однако, были нисколько не лучше.

Напомню, что Манштейн неоднократно был бит Красной Армией, хотя и считался в гитлеровской Германии удачливым военачальником. Его, если можно так выразиться, стиль руководства войсками также был авантюристическим. Взять хотя бы январские события 1944 г., когда он нанес контрудар по 38-й армии из района восточное Винницы, применив ночные массированные атаки танков. Нельзя сказать, чтобы наши войска были тогда вполне готовы к их отражению, вследствие чего обстановка поначалу весьма обострилась. Но авантюристичность затеи Манштейна в том и состояла, что он не учитывал соотношения сил в целом. Поэтому немедленное принятие необходимых мер командованием фронта и армии разрядило обстановку, и враг не только не достиг поставленной цели, но и понес огромные потери.

Примененный Моделем метод оказался еще менее эффективным. Он представлял собой прописную истину, прочно усвоенную и применяемую в бою нашими ротными командирами. Наш командный состав имел за плечами огромный, добытый нелегкой ценой боевой опыт Великой Отечественной войны. Поэтому шитые белыми нитками планы вражеского командования не могли ввести нас в заблуждение.