Текст книги "На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)"

Автор книги: Кирилл Москаленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 48 страниц)

Иначе говоря, пришлось мобилизовать людей, занятых в промышленности, а это, в свою очередь, вело к уменьшению выпуска вооружения, боеприпасов и боевой техники. Словом, нос вытащили – хвост увяз.

Не менее беспочвенны утверждения фальсификаторов истории о том, что поставки по ленд-лизу будто бы спасли СССР от неминуемой гибели.

Нет, мы не забыли, что в ходе войны под давлением народных масс правительства США и Англии взяли на себя обязательства оказывать Советскому Союзу экономическую помощь и направили в нашу страну известное количество продовольствия, автотранспорта, сырья и вооружения. Однако ленд-лиз не мог оказать существенного влияния на ход и исход войны на советско-германском фронте, поскольку поставки в нашу страну по отношению к военной продукции, изготовленной тогда в СССР, составили: по танкам– 10%, по самолетам-менее 12%, по зенитным орудиям-около 2%, а в целом не превышали 4%{216}.

О многом говорит и тот факт, что поставки по ленд-лизу достигли наибольшего размера в 1943-1944 гг., когда Советские Вооруженные Силы добились уже перелома в войне в свою пользу, а отечественная промышленность работала на полную мощность. Именно в эти годы наша военная индустрия дала соответственно 224% и 251% продукции по сравнению с 1940 г. А вот в неимоверно тяжелом для нас 1941 г. США и Англия передали Советскому Союзу всего лишь 750 самолетов, 501 танк и 8 зенитных пушек.

Победы Красной Армии, одержанные зимой и весной 1944 г., свидетельствовали о неуклонном росте могущества социалистической державы. Какая огромная дистанция отделяла наше государство от царской России времен первой мировой войны!

Царская Россия на третьем году империалистической войны, в конце 1916 г., имела разрушенное хозяйство и неудержимо катилась вниз. Народ обнищал, был озлоблен, ненавидел царское правительство и его бюрократический продажный аппарат. Войскам не хватало вооружения и боеприпасов. Армия терпела поражение и была бессильна добиться перелома в ходе войны. Бездарный генералитет занимал господствующее положение в царской ставке и генеральном штабе. В стране складывалась революционная ситуация.

Советский Союз на исходе третьего года жесточайшей в истории человечества войны был одним из самых могучих государств мира. Социалистическая военная экономика неуклонно росла. Советский народ, воспитанный и сплоченный Коммунистической партией, представлял собой образец морально-политического единства. Красная Армия во все возрастающем количестве получала великолепную боевую технику, боеприпасы, снаряжение, продовольствие. Совершенствовались ее организационные формы. Росло мастерство солдат, офицеров и генералов. Творчески осваивая опыт войны, советские воины научились бить врага в любой обстановке и шли от победы к победе.

С выходом наших войск на юге к государственной границе начала приобретать реальные очертания великая освободительная миссия Советских Вооруженных Сил в отношении народов стран, порабощенных гитлеровцами.

Еще 6 ноября 1941 г. в докладе на торжественном заседании в Москве, посвященном 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, И. В. Сталин от имени нашей партии и всего народа говорил: "У нас нет и не может быть таких целей войны, как захват чужих территорий, покорение чужих народов, все равно, идет ли речь о народах и территориях Европы, или о народах и территории Азии, в том числе и Ирана. Наша первая цель состоит в том, чтобы освободить наши территории и наши народы от немецко-фашистского ига. У нас нет и не может быть таких целей войны, как навязывание своей воли и своего режима славянским и другим порабощенным народам Европы, ждущим от нас помощи. Наша цель состоит в том, чтобы помочь этим народам в их освободительной борьбе против гитлеровской тирании и потом предоставить им вполне свободно устроиться на своей земле так, как они хотят. Никакого вмешательства во внутренние дела других народов"{217}.

Эти слова, прозвучавшие в тяжкий для нашей Родины час, уже тогда выражали непреклонную решимость Коммунистической партии и всего советского народа разгромить врага и, очистив от него собственную землю, помочь в этом другим народам. Уже в то время они вдохнули надежду в сердца порабощенных гитлеровцами сотен миллионов людей за рубежом. И, поднимаясь на борьбу с врагом, они с нетерпением ждали освобождения, веря, что его принесет им Красная Армия.

Интернациональный долг, в духе которого Коммунистическая партия воспитала весь наш народ, повелевал Красной Армии оказать народам Европы помощь в их освободительной борьбе.

Наконец, во имя интересов всего человечества мы не могли прекратить борьбу до ликвидации германского фашизма.

Таково было и взаимное обязательство держав антигитлеровской коалиции Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Англии, торжественно провозглашенное на Тегеранской конференции, состоявшейся 28 ноября-1 декабря 1943 г.

Главы трех правительств И. В. Сталин, Ф. Д. Рузвельт и У. Черчилль приняли в Тегеране Декларацию о совместных действиях в войне против гитлеровской Германии и о послевоенном сотрудничестве. Были согласованы и военные вопросы, среди которых одним из важнейших являлось решение об открытии в Западной Европе второго фронта к 1 мая 1944 г.

По этому вопросу уже написано немало. Хочу поэтому подчеркнуть лишь одну важную деталь. Согласие США и Англии на открытие весной 1944 г. второго фронта, с которым они преднамеренно тянули уже третий год, было в значительной мере также обусловлено победами Красной Армии, в том числе и разгромом немецко-фашистских войск на Правобережной Украине.

Кстати, сохранился очень интересный документ, касающийся и этого вопроса. Я имею в виду запись беседы И. В. Сталина с британским министром иностранных дел А. Иденом примерно за месяц до Тегеранской конференции. Этот документ приведен на страницах журнала "Международная жизнь". Здесь же целесообразно процитировать из него всего несколько слов, сказанных тогда И. В. Сталиным о втором фронте. Вот они: "Мы не буквоеды. Мы не будем требовать того, что наши союзники не в состоянии сделать"{218}.

Весь ход событий на советско-германском фронте не мог не внушить правительствам наших тогдашних западных союзников мысль о том, что Красная Армия и без второго фронта разгромит гитлеровскую Германию. А это значило, что в случае дальнейшей оттяжки с высадкой во Франции они могли вообще опоздать к финалу борьбы на европейском континенте.

Из сказанного видно, что хотя мы и были рады открытию второго фронта, но для особых восторгов не было причин. Не верилось, что наконец-то западные союзники начнут воевать всерьез. Уж очень долго они не выполняли свои обещания. И теперь мы хотели убедиться, что вслед за американской консервированной тушенкой, которую у нас в войну иронически называли вторым фронтом, вступили в борьбу с гитлеровской Германией и англо-американские войска.

Как известно, наши ожидания на этот раз оправдались. Вскоре англо-американские войска развернули боевые действия в Нормандии в широких масштабах, и это способствовало ускорению разгрома врага. Впрочем, несмотря на высадку в Нормандии, гитлеровское командование продолжало держать свои главные силы на советско-германском фронте. Здесь в июне 1944 г. действовали 228 дивизий и 23 бригады врага, а объединенным англо-американским войскам противостояли 86 дивизий, из которых 61 находилась во Франции, Бельгии и Голландии, а остальные в Италии{219}.

Поэтому не следует забывать, что высадка в Нормандии была произведена в чрезвычайно выгодных условиях. Красная Армия за три года войны нанесла немецко-фашистским войскам крупные поражения, измотала и обескровила их. А тот факт, что оставшиеся боеспособными вражеские войска находились на советско-германском фронте, означал, что у гитлеровского командования не было достаточных сил, чтобы помешать созданию фронта в Северной Франции. По свидетельству Гудериана, немецко-фашистские войска к 1944 г. понесли на Восточном фронте такие огромные потери, что "были разрушены планы создания сил на Западе для отражения англо-американского вторжения"{220}.

Несколько забегая вперед, отмечу, что и после открытия второго фронта в Западной Европе решающая роль в разгроме гитлеровской Германии по-прежнему принадлежала Красной Армии. Главным оставался советско-германский фронт.

Что же касается сил противника в Западной Европе, то генерал Меллентин, ставший к тому времени начальником штаба группы армий "Г", охарактеризовал их следующим образом:

"Войска, находившиеся под нашим командованием, были невероятно пестрыми: тут были солдаты из различных частей ВВС, полицейские, старики и подростки, были даже специальные батальоны из людей, страдающих желудочными заболеваниями или ушными болезнями"{221}.

Представляют интерес также следующие пояснения, которые дал впоследствии бывший начальник штаба Западного фронта генерал Вестфаль: "Было общеизвестно, что боеспособность немецких войск на Западе уже к моменту вторжения была значительно ниже, чем боеспособность наших дивизий на Востоке. Соединения, понесшие огромные потери на Восточном фронте, приходилось обменивать на такие же соединения, пополненные на Западе. Значительное количество находившихся во Франции так называемых "стационарных" дивизий (их было 22, т. е. треть всех немецких дивизий, находившихся во Франции, Бельгии и Голландии. – К. М.) было скудно оснащено вооружением и автотранспортом и состояло в основном из солдат престарелого возраста"{222}.

Перед нами же до конца войны, как подтверждают и немецкие источники, были наиболее сильные и боеспособные дивизии противника, которые в целом и по численности, и по вооружению в несколько раз превосходили войска вермахта на Западном фронте. И нам предстояло их окончательно сокрушить. Этой задаче были посвящены усилия всей Красной Армии, в том числе и войск 1-го Украинского фронта, совершенствовавших свое воинское мастерство в преддверии новых боёв с врагом.

Боевое, приподнятое настроение царило в наших войсках, готовившихся с честью выполнить предстоящие задачи. Этой цели и был посвящен организованный И. С. Коневым разбор предшествующих операций.

V

В нашей группе, собравшейся 8 июня в штабе 38-й армии, докладчиками были командующие 1-й гвардейской армией генерал-полковник А. А. Гречко и 1-й гвардейской танковой армией генерал-полковник М. Е. Катуков. Они подробно рассказали о действиях войск при прорыве обороны противника и бое в глубине, отметили и положительный опыт, и недостатки. В ходе дальнейшего обсуждения выступающие указывали на упущения при окружении 1-й танковой армии противника. Упреки адресовались командованию, штабам и начальникам родов войск как фронта, так и армий. Высказывалось сожаление, что не удалось полностью уничтожить окруженную группировку.

Как и многие другие участники обсуждения, говорил об этом и я. Отметив положительные стороны операции, а она была превосходной по своим результатам, я счел необходимым сказать о слабости внутреннего и внешнего фронтов окружения с западной стороны кольца и о наших ошибках.

Заключительное слово маршала Конева на разборе мартовской наступательной операции 1-го Украинского фронта содержало одновременно указания о подготовке войск к последующим операциям. Полагаю полезным воспроизвести его выступление по памяти и по документам{223}. Вот его содержание:

А. Оценка действий войск Красной Армии

Мартовские операции трех Украинских фронтов войдут в историю как лучшие операции Великой Отечественной войны. Обстановка была такова, что вражеские войска, измотанные и понесшие крупные потери зимой, надеялись отсидеться в условиях весенней распутицы. Командование противника не ожидало, что Красная Армия может нанести удар в марте. Ставка Верховного Главнокомандования учла это обстоятельство и, несмотря на трудности, решила нанести удары силами трех фронтов. В ходе проведения операций оказалось, что они были полной неожиданностью для противника. Если местами и не была достигнута тактическая внезапность, то в стратегическом масштабе она была налицо. Для решений командиров было характерно массирование танковых, артиллерийских и пехотных сил и средств на решающих участках фронта для прорыва вражеской обороны, в частности массирование танков, которые осуществили прорыв на большую глубину.

Вопрос о плотности боевых порядков наших войск и о насыщении их артиллерией решался в зависимости от группировок противника. Плотность стрелковых войск на участках прорыва, достигавшая пяти стрелковых дивизий на 14 км фронта, обеспечила успех в начале операции и в ходе ее развития.

Принципы внезапности, неожиданности нанесения ударов и массирования сил и средств на участках прорыва должны оставаться ведущими и в последующих операциях.

Б. Некоторые особенности проведенных операций

1. В ходе весенних операций противник встретил трудности, связанные с условиями бездорожья, что в свою очередь вызвало резкое падение его маневренных возможностей. На действиях наших войск природные условия сказались в завершающий период операции, когда противник подтянул оперативные резервы, в том числе 31)0-400 танков, а наша артиллерия не смогла обеспечить развитие прорыва и сопровождение пехоты в оперативной глубине.

2. Несмотря на бездорожье и грязь, мартовская наступательная операция носила ярко выраженные черты маневренной операции, чего нам так не хватало в первый период войны. Теперь мы владеем большим искусством маневра силами и средствами. Смелый маневр нередко помогал нам в трудные моменты операции, выводил из затруднительных положений. Оперативный маневр дал хорошие и даже неожиданные результаты. Научившись маневрировать, мы теперь можем шире использовать возможности войск.

3. Искусство управления войсками и организации взаимодействия их находится на высоком уровне, но все же не на таком, какой нужен при проведении маневренной операции. При высшем, более совершенном уровне управления войсками и организации взаимодействия их по цели, месту и времени мы достигли бы в мартовской операции еще больших результатов. У нас еще недостаточно налажена информация снизу вверх. Командиры и штабы опаздывают с принятием решений. Средства усиления и подавления отстают. Разведка, обеспечение флангов и стыков по-прежнему являются слабым местом.

4. Мы выигрываем за счет стратегического маневра. Умеем осуществлять оперативный маневр. Тактическое же маневрирование является слабым местом. Нередко можно наблюдать лобовые атаки, в результате которых противник вытесняется. Нужно учить войска охватам и обходам, заставлять врага вести бой в невыгодных условиях, тогда и результаты будут еще большие.

5. Оперативное положение наших войск в начале марта было выгодным, так как целые армии нависали над флангом группы армий "Юг", и это облегчило разгром противника. Ему нанесены огромные потери, и ныне он восстанавливает поредевшие части и соединения. Теперь начертание переднего края обороны прямолинейное, и нам следует решить, как добиться позиционного преимущества в самом начале предстоящего наступления.

6. Операция на окружение требует маневра и непрерывного централизованного управления. Разведка должна дать данные о составе и силах окруженных и постоянно знать их намерения. Окруженный противник, как правило, на первых порах упорствует, а затем ищет выхода из окружения. Вовремя определить намерения противника тоже входит в функции разведки.

7. 1-я гвардейская танковая армия получила задачу в первый день развить прорыв на глубину 35-40 км. Это вполне соответствует смелым действиям и проверено на практике. Армия не вводилась в прорыв, а сначала участвовала в прорыве, затем совершила смелый бросок в глубину, оторвалась от пехоты и в дальнейшем действовала самостоятельно.

Танковые армии еще не освоили, не научились быстро преодолевать крупные водные преграды. Этому надо готовить танковые части, но не следует забывать, что, кроме строительства своих переправ, нужно готовить танкистов к захвату вражеских.

8. При разборе недостаточно говорилось о противнике, его действиях и тактике в ходе операции, а это надо постоянно изучать во всех звеньях войск.

В. Как готовить войска к будущим операциям

1. Боевые порядки наших войск в наступлении должны соответствовать обороне, созданной противником. Чем глубже оборона противника, тем глубже должны быть наши боевые порядки. Сейчас оборона противника, как никогда раньше, имеет несколько оборонительных полос, поэтому надо разведать, как эти полосы насыщены войсками, и в зависимости от этого строить боевой порядок. Атака должна быть организована так, чтобы танки и пехота при непрерывной поддержке артиллерии прорвали вражескую оборону на всю ее глубину. Короче, весь боевой порядок должен осуществить сквозную атаку.

2. Бросок в атаку должен быть стремительный. В первом эшелоне должен двигаться штурмовой батальон, которому необходимо придать танки, орудия, саперов и др. Пехота должна ни в коем случае не залегать под минометным огнем, а продвигаться перебежками и переползанием. Для маскировки широко применять дымы.

3. Боевой порядок стрелковых подразделений – цепь, управляемая офицерами, – оправдал себя. Пехотинцы должны отстрелять упражнения курса боевых стрельб с целью совершенствования меткости.

4. Наши артиллеристы приобрели опыт артиллерийского планирования прорыва, но его необходимо постоянно совершенствовать и видоизменять, так как противник привыкает к нашим методам и приспосабливается к ним с целью понижения эффективности артиллерийского огня.

5. Основой успеха артиллерийского наступления является хорошее знание противника и непрерывное уничтожение его огневых точек при сопровождении пехоты и танков в глубине. Надо улучшить артиллерийскую разведку и наблюдение. В бою не ждать заявки на огонь от командиров стрелковых и танковых подразделений (с заявками надо покончить навсегда), а самим нести ответственность за результаты боя. Отставание наблюдательных пунктов от пехоты и танков, а также опоздание с занятием огневых позиций недопустимы.

6. Расчеты всех калибров артиллерии, в том числе большой мощности и эрэсов, тренировать для ведения огня по танкам. Отражение 38-й армией в ноябре 1943 г. контрудара противника на киевском плацдарме показало необходимость такого обучения и эффективность борьбы специальных видов артиллерии с танками.

7. Управление боем при прорыве должно быть до предела централизованным и непрерывным, поэтому штабы должны находиться вблизи войск, ведущих бой. Одну часть работников штаба начальник штаба должен держать при себе, а другую – в войсках. Роль корпусного звена возрастает, хотя корпус еще не охватывает все вопросы боя. Командир корпуса со штабом должен быть хорошим организатором взаимодействия на поле боя.

Надеюсь, читатель должным образом оценит это выступление

И. С. Конева. Хотя оно и несколько пространно, однако содержит очень ценное обобщение опыта ведения боевых действий, столь необходимое в тот момент, когда наступательная операция, к которой мы готовили войска, была уже не за горами.

Глава XI. На новый участок фронта

I

В мае-июне 1944 г. у нас на 1-м Украинском фронте шла интенсивная подготовка к новому наступлению. Она сопровождалась разбором предшествующих операций зимне-весенней кампании, обобщением и изучением во всех звеньях войск приобретенного опыта. Предстоящее наступление должно было стать важной составной частью летне-осенней кампании Красной Армии, грандиозной по масштабу и замыслу.

Прежде чем рассказать о ее целях и задачах, коснусь некоторых событий, относящихся к участию в ней 38-й армии, ибо они ярко иллюстрируют необыкновенную тщательность и продуманность всех деталей подготовки Ставкой Верховного Главнокомандования плана этой кампании.

Наша 38-я армия, как уже известно читателю, находилась в районе Станиславского выступа. Отразив попытки противника соединить разорванный у Восточных Карпат стратегический фронт и улучшить свои позиции, мы закрепились на занятом нами рубеже и готовились к наступлению.

Представлялось очевидным, что наступать нам следует в северо-западном направлении – через Станислав на Львов, охватывая последний с юго-востока. Преимущества такого решения определялись сложившейся конфигурацией фронта.

Действуя со Станиславского выступа, мы имели благоприятные условия для обхода войск противника, оборонявшихся по рубежу р. Стрыпа, проходившему к северу от Днестра. Сулило успех и то обстоятельство, что здесь находился стык 1-й немецкой танковой и 1-й венгерской армий. Наконец, в ходе наступления наш правый фланг прикрывался Днестром и мы получали возможность рассечь вражеский фронт и занять охватывающее положение по отношению ко всей группировке противника, оборонявшейся восточное Львова.

Этот замысел армейской операции поддержали члены Военного совета А. А. Епишев и Ф. И. Олейник, а также наш штаб и командиры корпусов. Докладывая о нем командующему фронтом маршалу И. С. Коневу, я предложил использовать для развития успеха в полосе 38-й армии 1-ю гвардейскую танковую армию, дислоцировавшуюся в междуречье Днестра и Прута вместе с 10-м танковым корпусом 4-й танковой армии.

Прежде чем принять решение, Иван Степанович приехал к нам на наблюдательный пункт, откуда ознакомился с местностью, на которой предстояло наступать. Он побывал также в частях на переднем крае, выслушал доклады командиров о группировке противника и состоянии его обороны. После всего этого командующий фронтом одобрил наш замысел и дал указание приступить к планированию прорыва и подготовке войск к наступлению. Он с удовлетворением отметил, что предложенная идея совпадает с его намерениями нанести один удар из района Станиславского выступа, а другой, не менее мощный, на правом крыле фронта, тоже на Львов с охватом вражеской группировки с севера.

19 июня командующий фронтом подписал план предстоящей операции и через несколько дней вместе с членом Военного совета К. В. Крайнюковым вылетел в Москву для представления своих соображений в Ставку.

Идея фронтовой операции заключалась в разгроме вражеской группы армий "Северная Украина" нанесением ей трех ударов. Один из них предполагалось нанести из центра оперативного построения войск на Львов силами 60-й, 3-й гвардейской танковой армий и еще одного танкового корпуса, другой – правее, из района стыка 3-й гвардейской и 13-й армий, в обход Львова с севера. Эшелон развития прорыва составляли два танковых и два кавалерийских корпуса. Главный удар намечался на Станиславском направлении, в обход Львова с юго-востока силами 38-й и 18-й армий, в полосах которых соответственно вводились 1-я и 4-я танковые армии. Что касается 38-й армии, то план ее перегруппировки в соответствии с этим замыслом был утвержден командующим фронтом еще 17 июня{224}.

План всей операции и был представлен в Ставку. Ставка внесла в него важнейшие коррективы, изменив не только замысел двухстороннего охвата, но и группировку наших войск, а также направление главного удара фронта.

О причинах такого решения Ставки Иван Степанович рассказал мне тогда, позвонив по телефону из Москвы. Постараюсь на основе этого телефонного разговора, а также разъяснении И. С. Конева после возвращения из Ставки изложить содержание его беседы с Верховным Главнокомандующим. Я хочу коснуться данного вопроса, поскольку он связан с дальнейшими действиями 38-й армии.

Докладывая в Ставке план разгрома львовской группировки противника, командующий 1-м Украинским фронтом изложил свое вышеприведенное решение. Необходимость удара на Станиславском направлении он мотивировал тем, что на стыке 1-й немецкой танковой и 1-й венгерской армий легче осуществить прорыв и охватить слева немецко-фашистскую группировку в районе Львова. И. С. Конев полагал, что предложенный план имел и военно-политическое значение, поскольку его осуществление предусматривало изолировать в Карпатах венгерскую армию от немецко-фашистских войск.

Внимательно выслушав, Верховный Главнокомандующий, однако, не согласился с отдельными положениями предложенного плана.

– Наши командующие фронтами, армиями и их штабы, – сказал И. В. Сталин, научились хорошо планировать и осуществлять свои замыслы с чисто военной точки зрения, но им следует также овладеть уменьем учитывать политическую обстановку. С военной точки зрения выбор Станиславского направления заслуживает одобрения, так как учитывает выгодную конфигурацию фронта и особенности противостоящего противника. Но, подчеркнул Верховный, он не отвечает сложившейся политической ситуации.

Далее И. В. Сталин пояснил: путем оккупации Венгрии гитлеровцам удалось несколько затормозить развал фашистского блока, и для того, чтобы ускорить его, необходимо сосредоточить усилия не в стыке венгерской и немецкой армий, а против главной группировки немецко-фашистских войск в районе Львова, разгром которых, естественно, приведет к выходу сателлитов из войны на стороне гитлеровской Германии. В связи с этим Ставка предложила сосредоточить главные силы фронта на львовском направлении и ударом на кратчайшем направлении на Львов разгромить противника. Удар на Станиславском направлении отменялся еще и потому, что паша группировка за Днестром и войска, наступавшие на Львов с востока, были разделены большим расстоянием, что вело к распылению сил фронта и лишало возможности маневрировать ими.

Даже сейчас, когда прошло столько лет после окончания войны и нам хорошо известны все события ее последнего года, такое решение представляется примечательным по своему характеру. Чтобы принять его вопреки чисто военным преимуществам, надо было не только ясно видеть всю исключительную сложность политической обстановки того времени и правильно определить ход ее развития, но и найти наиболее действенные средства, влияющие на это развитие. Принятое Ставкой решение учитывало все эти моменты. Только так можно его оценивать теперь, когда, повторяю, мы знаем, что это решение в огромной степени способствовало последовавшему вскоре развалу фашистского блока.

Но хочу подчеркнуть, что и тогда, в июне 1944 г., решение Верховного Главнокомандующего произвело HP меня огромное впечатление. Я перебирал в памяти события недавнего прошлого, первую встречу с хортистской армией. Еще в январе 1943 г. на Дону венгерские солдаты не хотели воевать за интересы гитлеровской Германии, но они еще только роптали. Теперь же, после того как 19 марта 1944 г. немецко-фашистские войска оккупировали Венгрию, абсурдность положения венгерских солдат и офицеров стала еще более очевидной, и они уже большими группами сдавались в плен и переходили на сторону Красной Армии.

Вот некоторые из их заявлений, впоследствии переданные нами Советскому информбюро для опубликования.

Ефрейтор 37-го венгерского полка: "Когда мы уезжали на фронт, у казарм собралась большая толпа женщин. Они плакали и говорили:

– Немцы грабят Венгрию, а вы едете на фронт. Оставайтесь дома, и пусть немцы сами воюют"{225}.

Один из 19 солдат 57-го венгерского полка, перешедших на сторону Красной Армии и принесших с собой винтовки и 6 ручных пулеметов: "Еще будучи в Венгрии, мы сговорились не воевать на стороне немцев. При первом удобном случае решили сдаться в плен. Воспользовавшись тем, что нас послали в боевое охранение, мы перешли к русским"{226}.

Группа артиллеристов 1-й венгерской горнострелковой бригады: "Наш отряд в количестве 50 человек охранял склад, боеприпасов. Русские автоматчики приблизились к складу. Сержант Имре Бор запретил нам стрелять в русских и предложил организованно сдаться в плен. Все солдаты с радостью поддержали сержанта. До отъезда на фронт мы видели, как немцы оккупировали и грабили Венгрию. Никто из нас не хотел сложить свою голову за Гитлера"{227}.

Коллективное заявление восьми солдат 27-й венгерской легкопехотной дивизии: "На днях офицеры объявили нам приказ командира корпуса, в котором говорилось, что жены, дети и все члены семей солдат, перешедших к русским, будут расстреливаться. Все имущество перебежчиков будет конфисковано. Такими приказами предатели венгерского народа думают удержать солдат на фронте и заставить их умирать за Гитлера. Но всех солдат им не запугать. Мы не хотим быть вместе с немцами и поэтому перешли на вашу сторону"{228}.

В архиве Министерства обороны СССР сохранилось множество подобных документов. В одном из них зафиксировано, например, что на Станиславском направлении только в мае 1944 г., т. е. сразу после смены немецких частей венгерскими, перешли на сторону Красной Армии 570 хонведов{229}. В этом, как и в вышеприведенных фактах, отразилось принявшее в то время широкий размах антифашистское движение в Венгрии и в ее армии, подробно описанное впоследствии в исторической литературе{230}.

Да и сам факт оккупации Венгрии войсками вермахта по существу означал, что это государство из сателлита фашистской Германии превратилось в порабощенную гитлеровцами страну. На волоске держался и союз правителей ряда других европейских стран с германским фашизмом.

Несомненно, на всем этом и основывался вывод Ставки о том, что новое поражение гитлеровских войск неминуемо повлечет за собой развал фашистского блока.

Как известно, именно таков и был один из важнейших итогов летне-осенней кампании Красной Армии в 1944 г. Что же касается венгерских войск на советско-германском фронте, то значительная их часть отказалась воевать против Красной Армии. В частности, начала вскоре разваливаться 1-я венгерская армия, ее командование сдалось в плен советским войскам.

Итак, нашему замыслу нанесения удара в стыке немецкой и венгерской армий не суждено было осуществиться. И тем не менее 38-й армии предстояло не только наступать, но и выполнять одну из основных задач готовившейся операции. Об этом сказал мне И. С. Конев по возвращении из Москвы. Ставка, как я узнал от него, сначала настаивала на том, чтобы нанести один мощный удар – на львовском направлении, однако при вторичном обсуждении по предложению командующего фронтом было принято решение наступать одновременно и в направлении Равы-Русской.

Вот как описывает это заседание Ставки присутствовавший на нем член Военного совета фронта К. В. Крайнюков: "... Мы были в кремлевском кабинете Верховного Главнокомандующего. Здесь собрались члены Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО, представители Ставки и Генштаба. И. В. Сталин предоставил слово маршалу Коневу, предложив в пределах 45-20 минут изложить идею плана. И. С. Конев объяснил замысел предстоящей операции, показав на карте, как наши войска двумя мощными ударами на львовском и рава-русском направлениях должны будут рассечь группу немецко-фашистских армий "Северная Украина", окружить и уничтожить противника в районе Броды.