Текст книги "На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)"

Автор книги: Кирилл Москаленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 48 страниц)

Ни мне, ни члену Военного совета армии А. А. Епишеву не нужно было разъяснять преимущества такого плана. Поэтому мы и направили все свои усилия на то, чтобы успешно выполнить возложенную на 38-ю армию часть общей задачи войск фронта.

Сделать же нужно было немало. Помимо перечисленных задач, поставленных армии 23 февраля, четыре дня спустя нам было приказано одновременно со сковыванием противника и подготовкой наступления демонстрировать подготовку к наступлению большого масштаба. Этим мы должны были убедить вражеское командование, что главный удар фронта готовится именно здесь, на винницком направлении, а не на правом крыле фронта. С этой целью 38-я армия с 28 февраля должна была во всей своей полосе вести разведку боем, рекогносцировку местности группами командного состава, пристрелку артиллерии и осуществить ряд других демонстрационных мероприятий.

Легко понять, что данная задача основательно осложнила действия армии. Ведь мы действительно готовили наступление, хотя и частью сил. А это требовало скрытности, маскировки.

Нам же было приказано сделать все, чтобы противник поверил в готовящееся на нашем участке наступление и, следовательно, принял необходимые контрмеры. Как сочетать выполнение этих двух, казалось бы, взаимоисключающих задач? С таким вопросом ко мне сразу же обратились генерал-лейтенант В. С. Голубовский, генерал-майор П. В. Котелков и генерал-майор Д. И. Кислицын, командовавшие 101, 106 и 67-м стрелковыми корпусами. Особенно недоумевал Д. И. Кислицын.

В связи с этим мне вспомнилась подобная же ситуация в декабре 1942 г. Как я уже рассказывал в своей первой книге, 6-я армия Воронежского фронта должна была тогда наступать вместе с Юго-Западным фронтом на Среднем Дону. 40-я же армия, которой я тогда командовал, готовилась к проведению Острогожско-Россошанской операции. Нам предстояло перейти в наступление со сторожевского плацдарма. И здесь же мы по приказу фронта для сковывания противника в целях содействия 6-й армии и Юго-Западному фронту демонстрировали подготовку наступления. Все получилось как нельзя лучше. Сначала вражеское командование, ожидая наступления со сторожевского плацдарма, не перебросило резервы в полосу наступления Юго-Западного фронта и 6-й армии. Когда же последние успешно решили поставленные задачи, 40-я армия внезапно для противника прорвала его оборону на сторожевском плацдарме, окружила и совместно с 3-й танковой ликвидировала всю острогожско-россошанскую группировку вражеских войск.

– Задача, конечно, не из легких, – к такому выводу пришли командиры корпусов, после того как я познакомил их с опытом подготовки Острогожско-Россошанской операции, – но вполне осуществимая.

III

Так началось в новых условиях осуществление опыта прошлой зимы. Командиры корпусов и дивизий получили ясное представление о стоявших перед ними задачах и приступили к их выполнению.

Мне не забыть встречи с Н. Ф. Ватутиным, происшедшей несколько позже, незадолго до трагического случая, когда он был тяжело ранен. Николай Федорович хорошо понимал, что я предпочел бы быть среди тех, кто готовился к предстоящим боям в составе ударной группировки фронта. Поэтому он особо подчеркнул, что успех всей фронтовой операции в значительной степени зависел от выполнения задач, возложенных на 38-ю армию.

– Пойми, – говорил он, – мы идем на риск, сосредоточивая ударную группировку на правом крыле фронта, в то время как главные силы противника находятся у нас на левом крыле. Но риск будет полностью оправдан, если 38-я и находящаяся у нее в тылу 1-я танковая армия обеспечат отражение возможного вражеского контрудара в северном и северо-восточном направлениях. А в том, что они это сделают, не сомневаюсь. В свою очередь, успех ударной группировки откроет для 38-й и 1-й танковой армий возможность сыграть важную роль в наступлении на втором этапе операции.

Николай Федорович точно предугадал ход событий.

Но вернемся к периоду подготовки операции. Напомню, что еще в начале февраля 38-я армия приступила к совершенствованию своей обороны. Мы укрепляли ее инженерными сооружениями, ставили минно-взрывные заграждения, вели разведку и внимательно следили за всеми передвижениями противника. Количество установленных нами мин достигло 45 тыс.{164} Среди них насчитывалось 29 тыс. противотанковых. Это было вызвано тем, что, как мы знали, наибольшую опасность представляли сосредоточенные против нас танковые дивизии врага.

Позиции противника представляли собой полевую оборону, состоявшую из двух линий траншей в сочетании с опорными пунктами в главной полосе. Второй оборонительный рубеж проходил по линии Кордылевка, Прилука-Старая, Вахновка, Липовец и далее по р. Соб. Имелись сведения, что гитлеровцы ведут оборонительные работы и на правом берегу Южного Буга.

Благодаря постоянным наблюдениям мы знали, что, хотя все противостоявшие части противника в январских боях понесли значительные потери, к концу февраля они получили пополнение личного состава, вооружения и техники. В ротах насчитывалось уже по 80-100 солдат и офицеров. В обороне следовало ожидать не только упорства гитлеровцев, но и их активных действий.

Непосредственно перед фронтом й8-й армии враг оборонялся силами 101-й горнострелковой и 254-й пехотной дивизий, остатками 223-й пехотной дивизии, сведенными в два отдельных отряда, одним полком и разведывательным отрядом 168-й пехотной дивизии. Однако позади них находились крупные резервы, в составе которых наряду с 4-й горнострелковой дивизией и офицерским штрафным батальоном были 6-я танковая дивизия (в г. Брацлав) и полк 25-й танковой дивизии (в Калиновке). До 50 танков врага действовало в районе Липовца и к северо-западу от него. Кстати, борьба с танками противника велась нами и в период затишья в боевых действиях на фронте армии. Пусть это не удивляет читателя. Дело в том, что все наши стрелковые дивизии и инженерно-саперные части, не ограничиваясь оборонительными работами и установкой мин, постоянно готовили группы саперов – охотников за танками и засылали их во вражеский тыл. Например, на 19 февраля действовало 7, а к концу того же месяца еще 50 таких групп. Они смело проникали в расположение врага, скрытно подбирались к фашистским танкам и подрывали их.

В соединениях армии регулярно проводились занятия с рядовым и офицерским составом по боевой и политической подготовке, совершенствовалось сколачивание подразделений после распределения пополнения, В качестве пополнения в состав армии в феврале прибыло свыше 24 тыс. бойцов и командиров{165}.

На некоторых участках фронта армии дивизии производили улучшение позиций, последовательно выдвигая вперед линию боевого охранения, а затем передний край главной полосы обороны.

Несколько слов о саперах – истребителях танков.

В прошедшей войне бронетанковые войска являлись наиболее маневренной и вместе с артиллерией – ударной силой сухопутных войск. Тесно взаимодействуя с другими родами войск и авиацией, они определяли исход операции или сколько-нибудь крупного боя.

Наиболее эффективно вела борьбу с вражескими танками, особенно при массированном их применении, разумеется, артиллерия. Пехота широко применяла и другие средства подрыва или поджога танков противника, в том числе бутылки с зажигательной смесью, связки ручных гранат, противотанковые гранаты, противотанковые ружья. В каждом стрелковом подразделении имелись истребители танков. В первый период войны они были вооружены лишь гранатами и, находясь в стрелковых окопах, при приближении атакующих танков вели с ними борьбу, в то время как остальные бойцы отсекали пехоту от танков.

В дальнейшем истребители танков взводов и рот действовали более организованно и активно. Они заблаговременно проходили специальную подготовку, во время боя сводились в группы и уже не ожидали атаки танков в своих окопах, а передвигались туда, где последние атаковали. Это особенно ярко проявилось в Курской битве. Когда 5 июля начались массированные атаки вражеских танков, то истребители танков в масштабах батальонов, а иногда и полков перебрасывались с неатакованных участков на те, где танки противника шли в атаку, т. е. истребители шли навстречу танкам и подрывали их. Они имели при себе противотанковые гранаты или противотанковые мины и из окопов подводили их под танки с помощью шестов. Танки, поврежденные на переднем крае или в ближайшем тылу, которые противник мог легко восстановить и снова бросить в бой, наши саперы обычно в ночное время подрывали взрывчаткой или противотанковыми минами.

В январе-феврале 1944 г. в полосе 38-й армии была применена еще более эффективная форма борьбы с вражескими танками.

Были сформированы группы саперов – истребителей танков. В их состав входили наиболее смелые, решительные и инициативные бойцы, обладавшие к тому же большой физической силой, выносливостью и боевым опытом, прошедшие специальную подготовку. Каждая группа из 3-4 человек имела на вооружении автоматы, противотанковые мины, ручные и противотанковые гранаты. Пробравшись в тыл врага, она действовала там в течение трех суток, преимущественно ночью, и после выполнения задания возвращалась обратно,

Главными объектами нападения этих групп являлись вражеские танки в районах сосредоточения, на исходных позициях, в пунктах заправки и т. п., а также перемещавшиеся в глубине обороны противника или подбитые, но не уничтоженные за передним краем. Для этого группы саперов – истребителей танков; устанавливали противотанковые мины на дорогах, где происходило интенсивное движение вражеской техники, подкладывали их под танки с таким расчетом, чтобы они подрывались при попытке тронуться с места, устраивали засады.

Это была наиболее активная форма борьбы с вражескими танками. Она позволяла уничтожать их до перехода в наступление и в самых неожиданных для противника местах. Был случай, когда саперы подложили мины под остановившийся у трактира танк быстрее, чем экипаж успел выпить по кружке пива. Выйдя из помещения, вражеские танкисты в сумерках ничего не заметили, и тронувшийся с места танк подорвался.

Эффект от массового применения групп истребителей превзошел все наши ожидания. Например, в конце января 1944 г. противник у себя в тылу понес большие потери в танках, что в значительной степени способствовало срыву готовившегося удара на север, о чем речь шла в предыдущей главе.

В этом отношении весьма показательна приведенная на стр. 277 схема{166}. На ней показаны маршруты движения истребителей танков и уничтоженная ими в течение трех суток вражеская техника. Это был вклад, который внесли в борьбу с противником в те дни воины 15-й штурмовой инженерно-саперной бригады и саперных батальонов стрелковых дивизий 38-й армии. Если же учесть, что группы саперов – истребителей танков засылались нами во вражеский тыл вплоть до перехода 38-й армии в наступление 11 марта 1944 г., то показанное на схеме количество уничтоженной бронетанковой техники противника следует значительно увеличить.

Если читатель одновременно посмотрит еще одну схему, приведенную на стр. 257 и показывающую уничтоженную технику противника на этом же участке фронта с 24 января по 1 февраля 1944 г.; то станет понятно, почему вражескому командованию не удалось осуществить поставленной цели и оказать помощь окруженным в районе Корсунь-Шевченковский. Оно вынуждено было перебросить танковые дивизии из полосы 38-й армии в район, расположенный южнее окруженной группировки. Однако, как известно, и здесь им не удалось пробиться к окруженным и оказать им помощь.

После получения директивы фронта от 27 февраля началось проведение мероприятий по дезинформации противника. Цель плана, к осуществлению которого мы приступили уже на следующий день, состояла в том, чтобы немецко-фашистское командование поверило, будто бы в центре и на левом фланге нашей полосы сосредоточиваются 3-я гвардейская танковая армия и стрелковый корпус.

Там и подготавливался мнимый район размещения войск. Производились ремонт мостов, расчистка дорог и посадочных площадок для истребительной авиации. Вновь расставили на местности 400 макетов танков. Демонстрировали сосредоточение стрелковых дивизий, пристрелку всех видов артиллерии и усиленное движение транспорта, активизировали действия разведки и рекогносцировку местности командным составом. По указанию члена Военного совета А. А. Епишева и начальника политотдела Д. И. Ортенберга армейская газета, которая подчас разведкой подбрасывалась врагу, в своих материалах делала прозрачные намеки на ведущуюся подготовку к наступлению на Немиров.

Проводились и другие подобные мероприятия, рассчитанные на дезинформацию противника.

Всем этим мы намеревались привлечь внимание основных сил танковой группировки противника к погребищенскому направлению. Соответственно расставили мы радиостанции 3-й гвардейской танковой армии, своим же собственным запретили вести передачи, усилив нагрузку на проводную связь. Наконец, войскам был отдан ложный приказ на наступление, выдан двухсуточный сухой паек, пополнен носимый запас боеприпасов и произведено уплотнение боевых порядков дивизий{167}.

Непосредственным результатом перечисленных мероприятий было совершенствование противником занимаемых рубежей, активизация его воздушной разведки над передним краем и в глубине нашей обороны, перегруппировка с целью создания тактических и оперативных резервов. В частности, 6-я немецкая танковая дивизия была переброшена в г. Немиров.

К тому времени мы завершили и подготовку к наступлению на левом фланге.

Соответственно полученной задаче мною было принято решение прорвать оборону противника на участке совхоз Синарна, ст. Оратов и, разгромив противостоящие войска, развивать наступление в западном направлении – на Брацлав с последующим форсированием Южного Буга и обходом винницкой группировки с юга.

У разграничительной линии с 40-й армией мы сосредоточили главные силы армии – 67-й и 106-й стрелковые корпуса. Они имели по три стрелковые дивизии каждый. Для развития успеха после прорыва обороны противника и для разгрома его резервов планировался ввод в бой 8-го гвардейского механизированного корпуса 1-й танковой армии. 74-й стрелковый корпус должен был двумя дивизиями прикрывать полосу обороны справа, а 101-й стрелковый корпус также двумя дивизиями – нанести вспомогательный удар и обеспечивать действия ударной группировки армии от возможных неожиданностей справа.

Как видно из рассказанного выше, 38-я армия занимала выгодное положение и располагала превосходством в силах и средствах. Поэтому мы верили в успех предстоявшей операции и, с нетерпением ожидая назначенного для ее начала дня, внимательно следили за событиями на правом крыле фронта.

Там в это время положение осложнилось. Несмотря на мероприятия фронта по дезинформации противника, немецко-фашистскому командованию, по-видимому, удалось добыть сведения о готовящемся ударе.

Наибольшую опасность гитлеровцы усматривали на своем левом фланге, на тернопольском направлении. Действовавший на этом участке правофланговый корпус 60-й армии после освобождения Шепетовки очистил от вражеских войск Изяслав и форсировал р. Горынь. В период подготовки Проскурово-Черновицкой операции он продолжал успешно продвигаться вперед в излучине, образуемой этой рекой. Выйдя на рубеж Шумек, Ямполь, его дивизии в нескольких местах перерезали железную дорогу Шепетовка-Тернополь и овладели плацдармами на правом берегу р. Горынь.

Поскольку на данном направлении у противника не было ни инженерных сооружений, ни сколько-нибудь значительных сил, генерал Н. Ф. Ватутин и поставил 60-й армии задачу нанести здесь удар главными силами в юго-западном и южном направлениях. Там же планировался и затем был осуществлен ввод в прорыв 4-й и 3-й гвардейской танковых армий.

Но еще до этого угроза обхода фланга всех вражеских войск на Украине вынудила немецко-фашистское командование осуществить перегруппировку. С целью не допустить продвижения ударной группировки 1-го Украинского фронта в глубину своей обороны оно перебросило на тернопольское и проскуровское направления шесть танковых дивизий, в том числе 1, 11, 16, 17-ю и танковую дивизию СС "Адольф Гитлер" из района Умани, 7-ю – из района Луцка.

Туда же прибыли из Германии 68-я и 357-я пехотные дивизии. В результате такой перегруппировки улучшились условия для действий 2-го Украинского фронта, но зато увеличились трудности для наступления 1-го Украинского фронта.

В такой обстановке приближался день начала Проскурово-Черновицкой операции. Подготовка к ней была проведена войсками фронта в максимально короткие сроки. Это диктовалось усилившейся распутицей. Кроме того, каждый день отсрочки увеличивал передышку для врага, позволял ему продолжать пополнение войск и укрепление обороны. Поэтому весь командный состав, штабы и тыловые учреждения фронта, работая с большим напряжением и высокой организованностью, своевременно завершили подготовку.

Только нашему командующему фронтом Николаю Федоровичу Ватутину не довелось довести до конца начатое им дело. 29 февраля он был ранен и 15 апреле скончался. Это была тяжелая утрата. В его лице наше государство потеряло одного из талантливых полководцев. И для меня лично смерть Н. Ф. Ватутина явилась огромной потерей. Весь последний год я служил под его непосредственным руководством, и он стал для меня не только начальником, но и добрым наставником, искренним другом.

IV

1 марта в командование войсками фронта вступил Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Два дня спустя он письменно докладывал Верховному Главнокомандующему:

"Перегруппировка войск 60, 1 гв. А, 4 ТА и 3 гв. ТА в основном закончена. Не подошло для Баданова{168} 70 танков и одна мех. бригада. Не удалось создать положенных запасов горючего,, но для первых 2-3 дней ГСМ с натяжкой хватит, остальные: на подходе (ожидается прибытие 6-7 марта).

47 ск и 102 ск, сосредотачиваемые в резерв фронта в районе Славута, Барановка, закончат сосредоточение не ранее 9-10 марта.

Учитывая, что с каждым днем проходимость дорог ухудшается, решил выполнение задачи начать 4.3.44 г. с 8-9 часов. Пухов (13 А) будет действовать 4.3 только левофланговой 287 сд, остальными частями будет обороняться. Журавлев (18 А) на своем правом фланге для взаимодействия с Гречко (1 гв. А) начнет наступление с утра 5.3.44 г. Москаленко (38 А), Катуков (1 ТА) будут обороняться до тех пор, пока группа "Б"{169} не выйдет в район Умани.

С выходом группы "Б" к Умани Москаленко начнет наступление согласно утвержденному Вами плану"{170} .

Таким образом, непосредственно перед началом операции: в план ее проведения было внесено существенное изменение, касавшееся действий 13-й армии. Вместо наступления главными силами в общем направлении на Броды, как намечал Н. Ф. Ватутин, эта армия теперь должна была выполнять иную задачу. Это видно из следующего документа, подписанного Г. К. Жуковым:

"С целью прочного обеспечения правого крыла фронта приказываю:

1. Командарму 13 жесткой обороной прочно удерживать рубеж Рожище, Полонка, Суховоля, Красне, Дубно, Русски, Страклув.

25 тк иметь на луцком направлении. Никаких перегруппировок в связи с известным планом временно не производить.

2. На левом фланге армии в тесном взаимодействии с правым флангом 60 А силою одной сд продолжать выдвижение (одновременно с 28 ск 60 А) в юго-западном направлении и выйти на рубеж Песчанка, Стар, Носовица, Студзянка, Шепетын, Бережце, Тараж-Стары..."{171}

Такое решение новый командующий фронтом принял потому, что считал недостаточной готовность 13-й армии, только 11 февраля завершившей Луцко-Ровненскую операцию, к дальнейшим активным наступательным действиям. Кроме того, фронт но располагал необходимым количеством артиллерии для усиления этой армии.

В результате масштабы Проскурово-Черновицкой операции были несколько уменьшены. Наступление началось в полосе, значительно меньшей, чем указывалось в директиве Ставки. Удар на Броды и далее на Львов не был нанесен.

К сожалению, маршал Жуков в книге "Воспоминания и размышления" не рассказал хотя бы вкратце о причинах изменения задачи 13-й армии на первом этапе наступления, о роли каждой из участвовавших в Проскурово-Черновицкой операции армий. Между тем это позволило бы уточнить всю картину разгрома вражеской группировки на Правобережной Украине, явившегося важным этапом в Великой Отечественной войне.

Со своей стороны замечу: нехватка сил и средств 1-го Украинского фронта для развития успеха на Львов, вероятно, объяснялась тем, что в это время формировался 2-й Белорусский фронт. Его создание было непосредственно связано с освобождением Ровно и Луцка войсками 1-го Украинского фронта, открывшим возможность нанести мощный удар на брестском направлении. Для выполнения этой задачи значительные резервы Ставки направлялись на укомплектование 2-го Белорусского фронта. В их числе были, в частности, 47-я и 70-я армии. Конечно, действуя в составе 1-го Украинского фронта, они, безусловно, выполнили бы задачу наступления на львовском направлении. Но ведь Ставка готовила и осуществляла еще более широкие планы, и изгнать врага нужно было не только с Украины, но и со всей советской земли. Что же касается 47-й и 70-й армий, то они как раз и предназначались для огромной по значению наступательной операции на брестском направлении во фланг и тыл группы армий "Центр".

Правда, немецко-фашистское командование в тот период исключительное значение придавало именно направлению на Львов, так как потеря этого города могла резко ухудшить положение групп армий "Юг" и "А", расширить брешь между ними и группой армий "Центр". Генерал-фельдмаршал Манштейн, а вместе с ним и начальник гитлеровского генерального штаба генерал Цейтцлер полагали наиболее вероятным удар советских войск на львовском направлении.

В подтверждение этому Манштейн приводит следующие слова Цейтцлера: "Он (речь шла о Гитлере.-К. М.) говорит, что когда-нибудь же русские перестанут наступать. С июля прошлого года они непрерывно ведут наступление. Долго это не может продолжаться. Я сказал ему в ответ на это: мой фюрер, если бы вы сейчас были в положении русских, что бы вы делали? Он ответил: ничего! Я возразил: я бы начал наступление и именно на Львов!"{172}

Вполне понятно, что гитлеровских генералов Цейтцлера и Манштейна беспокоила судьба Львова. Однако нужно подчеркнуть, что замыслы Ставки Верховного Главнокомандования были значительно шире. Даже тогда, когда она предусматривала наступление 13-й армии на Броды, очевидно, имелось в виду пока лишь угрозой удара сковать вражеские силы, с тем чтобы освободить Львов после разгрома группы армий "Юг". И этим, как я уже отмечал, далеко не исчерпывались планы Ставки, одновременно готовившей разгром группы армий "Центр".

Пока же на очереди была Проскурово-Черновицкая операция 1-го Украинского фронта.

4 марта в 8 часов утра войска 60-й и 1-й гвардейской армий при содействии 2-й воздушной армии после артиллерийской подготовки перешли в наступление. Артподготовка, к сожалению, не дала ожидаемого результата, так как противник накануне начал отвод своих главных сил, в результате чего они не были уничтожены в главной полосе. Тем не менее наступление началось успешно. Мощь артиллерийского огня обрушилась на арьергарды. Благодаря этому их сопротивление легко было сломлено атакой пехоты и танков, которые быстро преодолели первую линию вражеских укреплений.

К исходу дня стрелковые дивизии продвинулись на 10-12 км, а введенные в бой 4-я и 3-я гвардейская танковые армии, обогнав пехоту 60-й армии, проникли в глубину вражеской обороны до 25 км. В полосе 60-й армии противник отступал на Тернополь и Волочиск, перед 1-й гвардейской армией – на Староконстантинов.

Главным препятствием для наступающих войск в тот день была распутица, сделавшая дороги почти непроходимыми для автотранспорта. В то же время отходившие вражеские войска стремились организовать оборону дорог с твердым покрытием, главным образом магистрали Шепетовка-Староконстантинов– Проскуров.

На следующий день в наступление перешел также правофланговый 11-й стрелковый корпус 18-й армии.

Особенностью развернувшихся боевых действий являлось то, что наступающие войска не только отбрасывали противника, но и перехватывали его пути отхода, окружали и уничтожали гитлеровцев, если они отказывались сложить оружие. Как я уже упоминал, оборонявшийся южнее Шепетовки враг был обойден с обеих сторон. Стойкости у него хватило на одни сутки. На следующий день, даже не дождавшись темноты, колонны фашистских войск начали отходить на Староконстантинов. Не всем им, однако, это удалось. Часть вражеских войск была окружена и уничтожена. Такая участь постигла, например, гарнизон населенного пункта Мокеевцы, расположенного в 15 км южнее Шепетовки. Под Теофиполем был уничтожен пехотный полк противника.

За два дня ударная группировка 1-го Украинского фронта преодолела вражескую оборону на фронте в 180 км и продвинулась в глубину от 25 до 50 км. Возникла возможность более глубокого охвата главных сил 1-й и правофланговых частей 4-й танковых армий противника. В частности, в районе Волочиска наступающие вышли на участок железной дороги Львов-Жмеринка-Одесса. Основная коммуникационная линия противника была перерезана.

Успешно действовали главные силы 2-й воздушной армии. Поддерживая ударную группировку фронта, они нанесли ощутимые потери противнику на дороге Староконстантинов-Проскуров. Авиация способствовала быстрому продвижению наземных войск, вела борьбу с подходившими резервами врага, препятствовала железнодорожным перевозкам.

Но враг сопротивлялся все более отчаянно. 7 марта он предпринял многочисленные контратаки. Вступили в бой главные силы танковых дивизий, прибывших из районов Умани и Луцка. Теперь в полосе от Тернополя до Проскурова было сосредоточено до девяти танковых и шесть пехотных дивизий, стремившихся любой ценой отбросить ударную группировку 1-го Украинского фронта к северу от железной дороги. Завязались жестокие бои.

Наступающие части не только удержали железнодорожную магистраль, но и потеснили противника к югу. Был освобожден ряд крупных населенных пунктов, в том числе Купель, Черный Остров и Староконстантинов. Но дальнейшее наступление приостановилось.

Это было вызвано не только возросшим сопротивлением противника, но и главным образом трудностями, связанными с весенней распутицей. Танки даже по дорогам двигались с большим трудом. Колесный автотранспорт оказался в еще более тяжелом положении. Основная масса артиллерии растянулась, отстала, боеприпасы приходилось подносить на руках, горючее для танков перебрасывать на самолетах.

Несмотря на столь огромные трудности, ударная группировка фронта за восемь дней наступательных боев продвинулась на 70-80 км и вышла на рубеж, проходивший от восточной окраины Тернополя к Волочиску, Черному Острову, Николаевке и далее по рекам Бужок и Южный Буг через Хмельник до Янова. 1-й и 4-й танковым армиям противника были нанесены значительные потери, перерезана их основная коммуникационная линия. Наши войска охватили оба фланга проскуровской группировки. Захватом плацдарма на р. Южный Буг в районе Хмельника наметилось направление для удара на юг с целью ее изоляции от винницкой группировки.

Главным итогом этих дней был срыв вражеских планов выиграть время для получения пополнений и создания прочной обороны. Несмотря на то что распутица сильно затрудняла действия наступающих, все же надежды немецко-фашистского командования на это обстоятельство также провалились.

С выходом наших войск на указанный рубеж активные действия отнюдь не прекратились. Продолжались начавшиеся еще 7 марта ожесточенные бои, по своему характеру напоминавшие ноябрьские дни 1943 г., когда противник под Киевом перешел в контрнаступление, а также февральские дни 1944 г. под Корсунь-Шевченковским, где враг пытался деблокировать свою окруженную группировку. Однако на этот раз войска ударной группировки не только отражали многочисленные контратаки, но и непрерывно оттесняли гитлеровцев в юго-западном и южном направлениях. Не помогло противнику и то, что на участок Тернополь, Проскуров он стянул в конце концов до девяти танковых и шести пехотных дивизий. Кстати, здесь впервые вступило в бой значительное количество советских тяжелых танков "ИС", продемонстрировавших свое превосходство по мощности огня и маневренности над фашистскими "тиграми" – танками "T-VI".

В числе танковых дивизий, переброшенных противником для отражения наступления ударной группировки 1-го Украинского фронта, были также 6-я и 25-я, снятые для этой цели с винницкого направления. В связи с этим вероятность попыток противника наступать в северном и северо-западном направлениях со стороны Винницы или Умани почти полностью исключалась.

Приближался срок, назначенный командованием фронта для нанесения нашего удара. И по мере того как таяли противостоявшие нам вражеские силы, мы все увереннее ждали этого дня.

Радостные вести приходили и со 2-го Украинского фронта. Находившиеся там всего несколько дней назад танковые дивизии врага теперь истекали кровью в районе Проскурова. В результате ожесточенные бои на рубеже р. Горный Тикич закончились разгромом противника. За этим 10 марта последовало освобождение г. Умани. Левый фланг 8-й немецкой армии был разгромлен войсками 2-го Украинского фронта.

38-я армия была готова перейти в наступление и в свою очередь разгромить правый фланг немецкой 1-й танковой армии.

Следует отметить, что, хотя к моменту нашего удара противостоящие силы уменьшились, возможности 38-й армии также сократились. Вначале планировалось, что в нашей полосе в прорыв будет введен 8-й гвардейский механизированный корпус. Кроме того, еще 2 марта при утверждении плана наступательной операции 38-й армии командующий фронтом сделал такое дополнение:

"1. 50-60 танков и СУ использовать как танки НПП.

2. 50 танков и СУ в составе 8 мк для развития успеха ввести в дело после преодоления жел. дороги"{173} .

Наконец, я надеялся, что и всю 1-ю танковую армию удастся использовать для совместных действий с 38-й армией.

Получилось иначе. 6 марта 1-й танковой армии было приказано передислоцироваться в полном составе к исходу 9 марта в полосу 60-й армии. Нам в виде утешения оставили 20 танков Т-34 с ограниченным моторесурсом{174}.

Трудно что-либо возразить против такого решения. Оно диктовалось условиями борьбы в полосе ударной группировки фронта. Но так или иначе возможности нанесения мощного удара в полосе 38-й армии уменьшились. Это, однако, не поколебало нашей уверенности в успехе. Напротив, Военный совет армии продолжал изыскивать способы наиболее эффективного выполнения поставленной нам задачи.