Текст книги "На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)"

Автор книги: Кирилл Москаленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 48 страниц)

И вот наступил назначенный день...

Глава VII. Житомирско-Бердичевская наступательная операция

I

Тишина декабрьского утра внезапно была как бы расколота залпом гвардейских минометных частей. Впереди, там, где находился противник, земля вздрогнула от мощного удара. И еще не утих грохот разрывов, как загремела наша артиллерия.

Так начался для гитлеровцев канун третьего, последнего, рождества, проведенного ими на советской земле. Первый раз, в 1941 г., Советские Вооруженные Силы испортили захватчикам праздник, громя их под Москвой. Второе рождество фашисты встретили в окружении под Сталинградом, тщетно мечтая вырваться из кольца наших войск. И теперь, в декабре 1943 г., над ними вновь занесла карающую руку Красная Армия. Но пенять им было не на кого. Незваные, они принесли советскому народу горе и неслыханные жертвы. Но настал час расплаты, и пусть теперь жестокий враг сполна получит отмщение.

Так думал я, выслушивая в тот час доклады о результатах авиационной и артиллерийской подготовки. Они были весьма эффективны: огневая система противника на переднем крае и в ближайшей глубине оказалась подавлена, а основная масса огневых средств уничтожена. Тактическая зона обороны врага в полосе только 38-й армии была уже в тот день прорвана на 20 км по фронту и до 12 км в глубину. Таких же успехов достигли 1-я гвардейская и 18-я армии под командованием генерал-полковников А. А. Гречко и К. Н. Леселидзе.

Андрей Антонович Гречко принял 1-ю гвардейскую армию всего лишь за 9 дней до начала наступления. Причем, как отмечено выше, он вступил в командование ею в неблагоприятной обстановке. В течение девяти дней А. А. Гречко организовал оборону восточного берега р. Тетерев, подготовил и осуществил прорыв в юго-западном направлении. Под его руководством войска армии форсировали реку и на третий день наступления вновь овладели оставленным ими 13 декабря Радомышлем. Успешно действовали они и при разгроме житомирско-бердичевской группировки противника.

В декабре 1943 г. к нам на киевский плацдарм из резерва Ставки ВГК прибыла 18-я армия. Она сразу же приняла участие в отражении вражеских ударов, а затем в наступлении, начавшемся 24 декабря, вошла в состав ударной группировки фронта.

Хорошо запомнился мне командующий 18-й армией энергичный, жизнерадостный генерал-полковник К. Н. Леселидзе. Сам он был всегда в движении, и в полевом управлении его армии работа кипела. Наше знакомство началось заочно: как-то пришла на мое имя посылка с фруктами и вином, и оказалось, что это К. Н. Леселидзе делился с соседями-командармами дарами своей родной земли солнечной Грузии. Так делал он не раз. Личное знакомство с ним, состоявшееся незадолго до Житомирско-Бердичевской операции, оставило во мне чувство глубокой симпатии к этому замечательному человеку, талантливому военачальнику. Ему не суждено было дожить до победы. Скоропостижная смерть унесла его в могилу, оставив нам лишь светлые воспоминания о нем.

Под стать командующему были член Военного совета генерал-майор С. Е. Колонин, а также начальник политотдела полковник Л. И. Брежнев.

Помнится мне, что при передаче нами части полосы предстоящего наступления прибывшей с Северного Кавказа 18-й армии я впервые встретился с Л. И. Брежневым. Он прибыл к нам вместе с представителями своей армии, которых мы ознакомили с передаваемыми ей дивизиями 52-го стрелкового корпуса. В свою очередь от них мы узнали о состоянии 74-го стрелкового корпуса, взамен передаваемого в состав нашей армии.

В ходе общей беседы, а затем и в узком кругу Леонид Ильич высказал удовлетворение тем, что войска армии прибыли в состав 1-го Украинского фронта, действующего на важном стратегическом направлении. Из этой же беседы мы узнали, что он вместе с армией участвовал во всех оборонительных и наступательных операциях на Северном Кавказе. Мне понравилась его простота, смелость и решительность суждений и действий. Одним словом, мы поняли, что в лице Леонида Ильича имеем дело с отличным организатором партийно-политической и идейно-воспитательной работы, обладавшим широким кругозором и в военных вопросах. Он оказался также хорошим товарищем и умным собеседником.

Таким образом, 18-ю армию возглавляли опытные, творческие руководители, и это во многом обусловило ее действия, в частности в Житомирско-Бердичевской наступательной операции.

Возвращаясь к действиям 38-й армии, отмечу, что, как показали пленные из состава 19-й и 25-й танковых дивизий, наступление наших частей было для них неожиданным, а артиллерийский удар настолько сильным, что не только в полосе прорыва, но и на прилегающих участках солдаты, устрашенные залпами гвардейских минометов, покинули свои позиции и бежали.

Атакующие части двигались вперед, не встречая серьезного сопротивления, с темпом 2– 3 км в час. Только во второй половине дня на рубеже Брусилов, Соловьевка, Турбовка противник попытался организовать оборону. Создав там отдельные очаги сопротивления, он предпринимал контратаки, однако изолированные, слабо управляемые, силами до батальона пехоты с 8-10 танками. Лишь в районе Соловьевки в контратаке врага участвовало до 30 танков. Но они не достигли цели.

Операция протекала успешно. Правда, в результате короткого декабрьского дня часть задач не удалось выполнить до конца. Атакующие только успели подойти к намеченному рубежу. Брусилов и лес южнее не были очищены от противника. Соловьевка была занята только частично. В известной мере это объяснялась также опозданием с вводом в бой 183-й стрелковой дивизий, составлявшей второй эшелон 74-го стрелкового корпуса, а также недостаточной мобильностью 335-й стрелковой дивизии при маневрировании.

С наступлением темноты я приказал войскам закрепиться на достигнутых рубежах, а частью сил продолжать выполнение задачи дня. В 1 час 30 минут был освобожден от противника Брусилов, а вслед за ним и остальная часть населенного пункта Соловьевка.

Поскольку затронут вопрос о недостатках первого дня наступления, следует отметить и самый существенный из них. Он состоял в том, что введенная в прорыв 1-я танковая армия не вырвалась вперед и не повела за собой пехоту, как того требовала директива фронта.

В целом же итоги первого дня боя в полосе 38-й армии были успешными. Войска армии прорвали вражескую оборону, освободили 10 населенных пунктов, вынудив противника поспешно отступать в юго-западном направлении. Наиболее напористо и умело действовали соединения 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта А. Л. Бондарева. Выше всяких похвал был 7-й артиллерийский корпус прорыва, залпы которого производили опустошение в стане противника.

Не могу не рассказать, однако, и об одном неприятном эпизоде, относящемся к артподготовке. Произошел он в то же утро. Было так.

Оставалось около 15 минут до начала залпа гвардейских минометов и открытия огня всей артиллерии. Командный состав давно находился на наблюдательных пунктах и огневых позициях. Пехотинцы, артиллеристы, танкисты, саперы, связисты – все были на своих местах. Десятки тысяч людей ждали сигнала. Уже сверены часы. Заслушаны доклады о готовности войск. Медленно тянулись томительные минуты. Нервное напряжение нарастало. Все стремились казаться спокойными, но не каждому это удавалось.

И в это время одна установка гвардейских минометов дала залп. "Сыграла" одна "катюша", как тогда говорили солдаты. Я еще раз взглянул на часы: не хотел верить, что произошло нечто непредвиденное. Однако назначенное для начала артиллерийской подготовки время действительно еще не наступило. Тогда я мгновенно схватил трубку телефона, желая выяснить причину преждевременного залпа. Но в это время "заиграла" вторая установка, потом целая батарея, а за ней все гвардейские минометы. Мои попытки остановить открытие огня ни к чему не привели. Началась своего рода цепная реакция. Вся артиллерия армии, в том числе приданная и поддерживающая, открыла огонь. Совершилось что-то невероятное. Артиллерийская подготовка началась без команды и сигнала.

Еле сдерживаясь, я потребовал разъяснения от находившихся тут же командующего артиллерией армии генерала В. М. Лихачева и командира 7-го артиллерийского корпуса прорыва генерала П. М. Королькова. Не меньше меня пораженные происшедшим, они, однако, не успели ничего сказать, так как в это время связист протянул мне телефонную трубку, и я услышал голос маршала Жукова, находившегося вместе с Ватутиным на наблюдательном пункте 18-й армии.

– Почему открыли огонь преждевременно?

– Пока не знаю, приказал выяснить, – ответил я.

И тут же услышал залпы артиллерии, донесшиеся с полосы соседей справа. Это в 18-й и 1-й гвардейской армиях началась артиллерийская подготовка, хотя время для ее начала все еще не наступило. Ведь все, о чем здесь рассказано, произошло в течение одной, от силы двух минут.

Вероятно, Г. К. Жуков также услышал, что артиллерийская подготовка без сигнала распространилась по всей полосе наступления 1-го Украинского фронта. Его голос, только что еще спокойный, мгновенно изменился, стал резким. Разговор закончился тем, что Г. К. Жуков решил послать для расследования случившегося начальника контрразведки и прокурора фронта.

Расследование, начавшееся в то же утро, показало, что артиллерийская подготовка не была сорвана. Она только началась прежде установленного срока, но проводилась согласно запланированному графику. Нашелся и "виновник" неприятного эпизода. Оказалось, что при проверке одной установки перед открытием огня была обнаружена неисправность в электропроводке, а при устранении дефекта произошло короткое замыкание в одном звене, затем она дала залп четырьмя минами. Обслуживающий персонал соседних установок не имел часов, которые были приятной редкостью в период Великой Отечественной войны и имелись в основном только у командного состава. Думая, что подошло время начала артиллерийской подготовки, он мгновенно также открыл огонь.

На огневых позициях артиллерии и минометов все было готово к открытию огня. Орудия были заряжены, наводчики, ожидая момента открытия огня, держали руки на спусковых механизмах. Поэтому так быстро был открыт огонь всей артиллерией и минометами.

Рассказанный эпизод не оказал отрицательных последствий на ход операции. Так как пехота и танки были готовы к переходу в наступление и находились на исходных позициях, то им была дана команда перейти в атаку на 15 минут ранее запланированного срока. Атака началась на 51 минуте артиллерийской подготовки, как и планировалось.

Что же касается эффективности артподготовки, то она была исключительно высокой. Днем после прорыва обороны противника к нам в армию приехали маршал Г. К. Жуков и командующий войсками фронта генерал Н. Ф. Ватутин. Мы отправились посмотреть результаты артиллерийской подготовки. Машины подрулили к одному из участков бывшего переднего края противника. Здесь повсюду были видны следы залпов "катюш", с большой точностью накрывших цели. Маршал Г. К. Жуков был доволен таким результатом. Уезжая, он забрал с собой и "гостей", производивших расследование. Они, в свою очередь, поблагодарили за предоставленную возможность увидеть результаты артиллерийской подготовки.

Этот эпизод доставил мне несколько неприятных часов. Но я прекрасно понимал, что за все происходившее в армии несу личную ответственность и потому оснований для обиды на маршала Г. К. Жукова у меня не было.

Редкая удача тогда сопутствовала нам. Много солдат и офицеров противника на переднем крае было уничтожено в первые минуты артиллерийской подготовки. Поэтому и прорыв вражеской обороны был осуществлен сравнительно легко.

Вечером того же дня мне стало известно из перехваченной передачи фашистской радиостанции, что на участке прорыва, там, где наиболее интенсивно поработала наша артиллерия, противник понес особенно тяжелые потери.

Поздно ночью Г. К. Жуков доложил Верховному Главнокомандующему:

"1. Прорыв обороны противника в районе Брусилов армиями Леселидзе, Москаленко и левым флангом Гречко произведен.

В 14.00 в прорыв введены армии Катукова и Рыбалко...

Приказал отрядам действовать ночью, чтобы не дать противнику затыкать прорыв...

3. Противника очень крепко побили огнем... Имеются большие трофеи вооружения, но они пока не подсчитаны"{138} .

На этом закончился богатый событиями первый день наступления.

II

Второй день был несравненно легче. Получив еще накануне вечером задачу решительно продвигаться вперед и в течение дня выйти на рубеж Западня, Соболевка, Корнин, Белки, мы в 9 часов 20 минут, после 30-минутной артподготовки, возобновили наступление. Развивалось оно успешно. Противник, потеряв управление, в беспорядке продолжал отходить в юго-западном направлении. Только на отдельных участках он вел артиллерийский огонь из глубины и производил безуспешные контратаки небольшими группами танков и пехоты. Контратаки носили робкий, неуверенный характер и не повторялись на одном и том же направлении.

В этот день перешла в наступление и ударная группировка 40-й армии в составе трех стрелковых дивизий. Она прорвала оборону противника в юго-западном направлении на участке Мохначка, Волица и, выполнив поставленную задачу, способствовала частям 38-й и 1-й танковой армий в овладении м. Корнин.

В полосе наступления ударной группировки фронта сопротивление противника продолжало ослабевать. Однако мы уже знали, что в этом отношении назревают перемены. Здесь нужно напомнить приведенные выше воспоминания бывшего начальника штаба 48-го танкового корпуса Ф. Меллентина. Из них видно, что после начала нашего наступления в районе Брусилова немецко-фашистское командование поспешно приступило к переброске этого корпуса из района Коростеня на юг, готовясь преградить советским войскам путь на Житомир.

Уже 24 декабря нам стало известно об этом. В середине дня мне позвонил командующий фронтом и сообщил, что радиоразведкой установлено перемещение штаба 48-го танкового корпуса и входивших в его состав трех танковых дивизий 1-й, 7-й и СС "Адольф Гитлер" – в сторону Житомира. Это означало возможность появления названных вражеских дивизий и в полосе наступления 38-й армии. Складывающаяся таким образом обстановка требовала ускорить разгром противостоящих войск до подхода вражеских резервов.

В связи с этим генерал армии Н. Ф. Ватутин в том же разговоре по телефону высказал неудовольствие по поводу действий 1-й танковой армии, которая, будучи введена в сражение в полосе 38-й армии сутки назад, все еще не смогла оторваться от пехоты и выйти на оперативный простор. Было приказано с целью упреждения вероятных контрударов противника "принять меры к быстрейшему выдвижению танковых корпусов"{139}.

Меры были приняты. Командиры и штабы стрелковых дивизий установили тесный контакт с танковыми бригадами и умелыми действиями своих частей и огнем артиллерии обеспечили проход танков через свои боевые порядки и прорыв их в глубину обороны противника. Наступающие стремительно шли вперед. Ни сопротивление врага, ни сильная оттепель, ни затруднявшая движение валяная обувь не помешали им выполнить задачу дня и выйти на рубеж, установленный боевым приказом.

Отважно действовали и танкисты 1-й танковой армии. Устремившись вперед, они к концу дня обогнали войска 38-й армии на 12-15 км, а их передовые отряды-на 25-30 км. Железная дорога Житомир-Фастов была преодолена на всем ее протяжении в полосе 38-й армии.

Таким образом, разгромив противостоящие вражеские войска, мы в течение двух дней очистили от них всю ту территорию, на захват которой танковые дивизии противника, перешедшие в контрнаступление 15 ноября 1943 г., потратили более 10 дней и понесли при этом огромные потери в живой силе и танках. Теперь, поспешно отступая, они вновь несли значительный урон. В результате прорыва и двухдневных боев были разгромлены 19-я и 25-я танковые дивизии противника, причем в последней осталось в строю не более 20 танков, а ее артиллерийский полк лишился 50% орудий. На поле боя осталось свыше 2 тыс. убитых гитлеровских солдат и офицеров. Было уничтожено много вражеских танков, 30 орудий разных калибров, 60 бронетранспортеров и автомашин, 25 минометов, 43 пулемета. Было освобождено свыше 45 населенных пунктов, среди них 3 районных центра и 2 железнодорожные станции{140}.

Всего же в полосе фронта за эти два дня противник потерял убитыми и ранеными до 15 тыс. солдат и офицеров. Войсками фронта было освобождено свыше 150 населенных пунктов, в том числе три районных центра – Брусилов, Корнин, Попельня{141}.

Ближайшая задача ударной группировки фронта была выполнена: войска в течение двух суток прорвали вражескую оборону на 80 км по фронту и на 40 км в глубину. Тяжелые поражения были нанесены танковым дивизиям противника – 8, 19, 23-й, СС "Раих", а также 68-й пехотной и 213-й охранной дивизиям.

Противник был деморализован стремительным наступлением советских войск. Это наглядно видно из показаний пленных, взятых 24 и 25 декабря. Вот некоторые из них.

"24 декабря днем русские начали наступление. Артиллерийская подготовка ошеломила всех нас. Огонь был таким губительным, что немецкая артиллерия не сумела даже ответить. На переднем крае находились главным образом солдаты из тыловых частей 8-й танковой дивизии. Когда стали приближаться русские танки, то все немецкие солдаты побежали. Наша батарея была раздавлена советскими танками. Из 12 артиллеристов батареи спаслись только три человека, которые сдались в плен. Остальные пытались убежать, но были убиты..."{142}

"...Артиллерийскую подготовку русские вели всего полчаса. Но когда начался этот страшный ад, немецкие солдаты не выдержали и начали разбегаться во все стороны как сумасшедшие. Ни один солдат не смог убежать. Потери были огромные. Поле боя было усеяно трупами немецких солдат и офицеров. Из 100 человек в нашей роте осталось в живых только 17 человек. Когда подошли русские танки и автоматчики, то оставшиеся в живых немецкие солдаты сдались им в плен..."{143}

"25 декабря русские атаковали нас со стороны предместья Радомышль и заняли наши окопы. Несмотря на то что их было человек 60, мы никак не могли выбить их оттуда. 26 русских начали наступать на нас справа. Положение было угрожающим. Мы послали связного в штаб роты, но оказалось, что штаб роты и штаб батальона уже удрали. Тогда мы тоже бросились бежать. В этот день мы пробежали 30 км"{144}.

Несомненно, что полной картины разгрома немецко-фашистских войск показания пленных не дают. Но их существенно дополняют, например, воспоминания генерала Меллентина, опубликованные 14 лет спустя. Он писал: "Накануне рождества 1943 года положение группы армий "Юг" вновь стало критическим. Мы узнали, что 24-й танковый корпус потерпел тяжелое поражение, что русские прорвались в районе Брусилова и теперь развивают прорыв. По имеющимся данным, они двигались к Житомиру, и 48-му танковому корпусу была поставлена задача задержать их продвижение... Танковые дивизии 24-го корпуса (8-я, 19-я и дивизия СС "Райх") были переданы в наше распоряжение, но никто и понятия не имел, где они находятся и какие понесли потери. Мы полагали, что их удастся обнаружить где-нибудь в лесах восточное Житомира. Во всяком случае, теперь мы были обязаны определить местонахождение этих несчастных дивизий и восстановить фронт.

Выполнение нашей задачи осложнялось еще и тем, что в Житомире, где скопилось огромное количество войск, царило паническое настроение. Помимо тыловых частей, 4 ТА направила в город артиллерийскую дивизию... Город напоминал настоящую мышеловку. Спустя некоторое время штабу нашего корпуса удалось установить радиосвязь с 19-й танковой дивизией и передать приказ прорываться в район южнее Житомира... Я никогда не забуду этого необычного рождества. Из 19-й дивизии мы приняли радиограмму: "Атакован 30 танками противника. Горючего нет. Помогите, помогите, помогите!" После чего связь прекратилась"{145}.

Противник действительно переживал начало той катастрофы, которая постигла его вскоре в результате боевых действий советских войск на юге. Несколько забегая вперед, отмечу, что эти действия в то время имели решающее значение для обстановки на всем советско-германском фронте. Ведь как известно, Верховное Главнокомандование Красной Армии основные усилия войск в конце 1943 г. нацеливало на разгром наиболее крупной стратегической группировки противника, сосредоточенной на юго-западе нашей страны. Она составляла 35,7% пехотных и до 72% танковых и моторизованных дивизий врага, действовавших на советско-германском фронте. Естественно, что ее поражение создавало благоприятные условия и на других участках фронта. И первым следствием этого вскоре явился разгром немецко-фашистских войск под Ленинградом и Новгородом.

В конце же декабря 1943 г. на юго-западе еще только развертывались грандиозные события по освобождению Правобережной Украины. Но битва за Днепр уже закончилась в нашу пользу. Был взломан и "неприступный" Восточный вал, за которым немецко-фашистские войска надеялись отсидеться, перезимовать. Затем, как мы видели, центр тяжести боев из восточной части излучины Днепра переместился в район Киева. Наконец, войска 1-го Украинского фронта, заняв охватывающее положение по отношению групп армий "Юг" и "А", 24 декабря начали новую крупную наступательную операцию – Житомирско-Бердичевскую.

Правильность замыслов нашего командования показали уже первые дни боев, когда были раздавлены вражеские дивизии в районе Брусилова.

В этом отношении характерна судьба 25-й танковой дивизии противника, попавшей под удар частей 38-й и 1-й танковой армий. Вот что писал гитлеровский генерал Гудериан об участи этой дивизии, на которую возлагались большие надежды: "В боях с 24 по 30 декабря 1943 года эта несчастная дивизия попала в трудное положение: на фронте шириной 40 км она была атакована превосходящими силами противника и смята. Дивизия понесла такие тяжелые потери, что ее нужно было почти заново формировать. Гитлер и главное командование сухопутных войск решили расформировать ее"{146}.

В последующих зимних боях подобной участи подверглись почти все вражеские войска, оборонявшие излучину Днепра, и лихорадочно подбрасываемые резервы с других участков советско-германского фронта, а также из Западной Европы.

III

Наступление ударной группировки 1-го Украинского фронта успешно продолжалось, набирало все более стремительные темпы, развивалось в глубину и в стороны обоих флангов. Как и было предусмотрено планом наступательной операции, на третий день, т. е. 26 декабря, перешли в наступление 15-й стрелковый корпус 60-й армии и правофланговый 11-й стрелковый корпус 1-й гвардейской армии. Их задача заключалась в разгроме вражеских войск в районе г. Радомышль с целью обеспечения правого фланга главной ударной группировки фронта. На левом ее фланге 40-я армия после завершенного накануне успешного обхода узла сопротивления противника в Корнине развернула свою ударную группу в юго-восточном направлении и продвигалась на Белую Церковь.

К тому времени войска 38-й армии, встречая слабое огневое сопротивление, продвинулись более чем на 20 км и перерезали железную дорогу, соединяющую Фастов и Казатин. В этот третий день наступления в наши руки перешла станция Попельня. Отмечу, что она находилась на рубеже, которого армия должна была достичь к исходу шестого дня операции. Таким образом, уже на третий день армия приблизилась к рубежу дальнейшей задачи, проходившему по линии иск. Андрушевка, Бровки, Попельня.

27 декабря ударная группировка фронта в составе 1-й гвардейской, 18-й, 38-й, 1-й танковой и 3-й гвардейской танковой армий продолжала наступление, хотя противник резко усилил сопротивление на житомирском направлении. Введя в бой упомянутые выше три танковые дивизии, переброшенные из района Малина, и 18-ю артиллерийскую дивизию, прибывшую из-под Белой Церкви, он предпринял многочисленные контратаки в районе Коростышева. Но они были отбиты, и наши войска в течение дня вновь продвинулись до 25 км. Несколько медленнее наступала 18-я армия, преодолевавшая лесной массив восточнее Житомира.

Главные силы 38-й армии овладели населенными пунктами Гардышевка, Андрушевка, Цавелки, Вчерайше, Быстровка, Паволочь, а ее передовые отряды, вырвавшись вперед, находились уже в 40-45 км от важного узла шоссейных и железных дорог Казатина. Рубеж дальнейшей задачи остался далеко позади.

Столь стремительное наступление армии объяснялось прежде всего тем, что противостоящие войска были в первые же два дня боев разгромлены еще в тактической зоне своей обороны. А крупных тактических и оперативных резервов у немецко-фашистского командования не оказалось. Разрозненные остатки вражеских войск бежали в юго-западном направлении, но и они уничтожались в ходе преследования.

Так, в лесу северо-восточнее районного центра Попельня 27 декабря была окружена и ликвидирована группа гитлеровцев, насчитывавшая свыше 500 солдат и офицеров из состава 25-й танковой дивизии. Часть их сдалась в плен. Нашими войсками было захвачено несколько исправных танков, десятки орудий и минометов, 72 автомашины, 30 тыс. снарядов, 10 тыс. мин, 1 млн. винтовочных патронов.

Другой важнейшей причиной стремительного наступления 38-й армии было наращивание силы удара в связи с вводом в прорыв 1-й танковой армии. Она теперь двигалась впереди стрелковых дивизий и громила отступающего противника.

Значительные результаты были достигнуты всеми войсками фронта. Расскажу кратко об их действиях в доследующие дни.

28 декабря. Вражеские войска продолжали отход на Житомир, Бердичев, Казатин, Белую Церковь. В тот день было установлено перемещение войск противника от Житомира в район Бердичева и Казатина, вызванное, вероятно, успешным наступлением 38-й и 1-й танковой армий. Напряженные бои с танками и пехотой завязались на флангах 38-й армии. Появились на нашем участке и части 20-й моторизованной дивизии, находившейся до этого на доукомплектовании в Казатине. Всем этим немецко-фашистское командование стремилось воспрепятствовать нашим действиям в юго-западном направлении, грозившим потерей железнодорожных магистралей, используемых для снабжения немецких войск в излучине Днепра.

Однако попытки врага не увенчались успехом. Нанеся поражение частям 20-й моторизованной дивизии, войска 1-й танковой армии в тот же день освободили Казатин.

Успешно продвигались вперед на Житомир 1-я гвардейская, 18-я и 3-я гвардейская танковая армии. Перешли в наступление также 13-я и 60-я армии. Первая из них, обходя Коростень с севера и юга, освободила около 150 населенных пунктов, а вторая, усиленная двумя танковыми корпусами, продвинулась более чем на 40 км в направлении г. Черняхов.

29 декабря. Все армии фронта успешно наступали. Были освобождены города Коростень, Красноармейск, Черняхов, Ружин, Сквира и еще свыше 300 населенных пунктов. В этот день, наконец, и 27-я армия после двухдневных боев продвинулась вперед. Наиболее ожесточенные схватки происходили на правом фланге 38-й армии. Здесь на узком участке фронта противник предпринял контратаку силами до 110 танков и потеснил наши правофланговые части, захватив три населенных пункта. Благоприятная обстановка складывалась в районе Житомира, где 18-я армия форсировала р. Гуйва и обходила город с юга.

К исходу 29 декабря, согласно директиве фронта, должен был закончиться второй этап операции, или, иначе, – выполнение дальнейших задач войсками армий.

И они были выполнены. К исходу шестого дня наступления войска 1-го Украинского фронта прорвали оборону противника на 300 км по фронту и более чем на 100 км в глубину. Потери понесли восемь танковых, одна моторизованная, четырнадцать пехотных и две охранные дивизии врага, потерявшие убитыми и ранеными до 40 тыс. солдат и офицеров. Кроме того, к этому времени было захвачено и уничтожено 579 танков, 92 штурмовых орудия, свыше 700 орудий разных калибров, более 680 минометов, в том числе 60 шестиствольных, 2303 пулемета, 38 складов, взято свыше 3 тыс. пленных.

В послевоенное время бывшие гитлеровские генералы усиленно пытались исказить картину разгрома 4-й танковой армии в конце декабря 1943 г. Так, К. Типпельскирх хотя и признал, что войска 1-го Украинского фронта "пробили в немецкой обороне у Радомышля и южнее брешь шириной 80 и глубиной 40км, взяли Радомышль и Брусилов и развили успех в южном направлении"{147}, но все же уверял, что этот прорыв был осуществлен "в ходе многодневных боев"{148}.

Полагаю, данное утверждение полностью опровергается изложенным в настоящей главе действительным ходом событий. На самом деле, как мы видели, "брешь", о которой говорит Типпельскирх, была пробита нашими войсками к исходу второго дня наступления, причем Брусилов был освобожден в ночь на 25 декабря, а Радомышль на следующий день.

Тот же автор писал, будто бы "боеспособность 4-й танковой армии (у которой после окончания ее декабрьского наступления взяли приданные танковые дивизии, направив их в тыл для пополнения) оказалась настолько ослабленной, что эта армия стала неудержимо откатываться назад"{149}. Здесь он имел в виду танковые дивизии 48-го танкового корпуса, ибо другие немецко-фашистским командованием не снимались с фронта. Но ведь и они не изымались из 4-й танковой армии, а лишь перебрасывались с одного активного участка на другой – сначала из района Коростеня и Малина в Житомир, а затем в район Бердичева. Более того, 4-я танковая армия не только не ослаблялась, но, напротив, непрерывно усиливалась. В ходе боев с войсками 1-го Украинского фронта в ее полосу в срочном порядке были переброшены 16 дивизий, прибывших из Германии, а также из резерва группы армий "Юг" и с других участков советско-германского фронта, о чем речь будет идти ниже.

Пока же обратимся к итогам наступательных боевых действий фронта к исходу 29 декабря.

Все армии продвинулись значительно глубже, чем предусматривалось директивой от 16 декабря.

13-я и 60-я армии должны были к указанной дате выйти на рубеж в 10-15 км от участка железной дороги Коростень – Черняхов. Они же продвинулись дальше и овладели обоими этими городами и упомянутым участком железной дороги, а приданные им танковые корпуса, оторвавшись от стрелковых дивизий, прошли на 15-30 км больше. Так, 4-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск П. П. Полубоярова освободил город Червоноармейск и перерезал железную дорогу и шоссе, идущие от Житомира на Новоград-Волынский.

Другим примером могут служить действия 38-й и 1-й танковой армий. Их задача, как сказано, состояла в том, чтобы на шестой день наступления достигнуть рубежа Андрушевка, Бровки, Попельня. Подошли же они к нему, а в некоторых местах продвинулись еще дальше уже на третий день операции. 28 декабря был освобожден Казатин, и рубеж шестого дня операции остался в тылу 38-й и 1-й танковой армий на удалении 30-40 км.