Текст книги "Игра во все руки"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА XVIII

Электронный циферблат на визоре полковника Фирса показывал ровно двенадцать часов дня. Прямо перед Фирсом возвышалась фигура одного из бойцов отделения «Волки», облаченная в черный как космическая бездна скафандр «Химера». Фирс невольно представлял скафандр все же неповоротливым и громоздким, однако на деле оказалось, что он легок, плотно облегает тело и совершенно не стесняет движений. Вкупе со сверхсложным шлемом скафандр больше напоминал мотоциклетный костюм какого-нибудь японского необайкера, а не военную разработку стоимостью в десятки миллионов долларов. Собственно, скафандром-то полковник решил не называть «Химеру». Слово «костюм» более подходящее, как думается.

За могучими плечами «волка» высилась оранжевая скала. Портал. Вход в Преисподнюю.

– С Богом, – отчетливо услышал Фирс слова Дрейкера в свои ушах. Те, из бойцов, что еще не захлопнули забрала своих шлемов, проделали это, и вся группа шагом направилась к скале. Один за одним бойцы растворялись в монолите породы, преодолевали неосязаемую, невидимую ни для глаз, ни для самых хитроумных приборов грань меж двумя мирами.

Полковник Майкл Фирс исчез последним.

– Всё чисто, – прозвучало чье-то сообщение.

Бойцы быстро рассредоточились по территории, используя для укрытий огромные почерневшие то ли от времени, то ли от пожара валуны и неглубокие рытвины. Каждый держал перед собой футуристического вида штурмовую винтовку, на вид громоздкую, а на деле чрезвычайно удобную. По одному человеку от каждого подразделения волокли чемоданчики с боеприпасами для винтовок, что, впрочем, нисколько не стесняло из движений.

Фирс оглянулся. Позади, как и раньше, когда полковнику одним из первых удалось побывать в таинственном измерении, клокотала тьма. «Клокотала» – именно так бы описал полковник свое видение огромной пропасти, целого каньона, ни дна ни конца которому видать не было. Клокотала, ибо пропасть была грандиозна, хоть и совершенно тиха. Где-то на невообразимой глубине в клубах черного дыма угадывались потоки лавы, но они были так далеки, что не сразу замечались.

Опережая головокружение, полковник поспешил отойти от обрыва и занял позицию за останками каких-то растений, руководствуясь многолетнему опыту солдата. Кто-то из бойцов отделения «Вампиры» отметил условный выход из измерения, и вся группа начала крадущееся, осторожное и тихое движение прочь от пропасти, прочь от выхода. Малопонятные Фирсу данные на внутренней поверхности бронированного забрала из прозрачных нанополимеров сменились чем-то более или менее ясным: частота пульса, температура организма, целостность скафандра и его боевая эффективность в процентах; иногда вспыхивал ультразвуковой анализатор ландшафта, и тогда вся почва под ногами графически раскрашивалась в разноцветные линии и сектора. Прямо перед левым глазом расположился условный радар, показывающий зеленым цветом местоположение бойцов отряда. В зависимости от того, насколько далеко бойцы отходили друг от друга, радар сменял масштаб. Еще Фирс обнаружил, что при снятии винтовки с предохранителя тут же вспыхивает указатель цели, а при легком движении подбородком включается режим инфракрасного видения.

Если бы такие костюмы были у нас во время Вьетнамской кампании, уныло вздохнул полковник.

– Всё чисто, – вновь повторил голос передового разведчика.

Чисто – это хорошо, заключил Фирс. Желания встречаться с демонами не было ну совершенно никакого.

Полковник взглянул на небо. Тяжелые, огромные и совершенно непроглядные тучи черных, лиловых и багровых цветов медленно летели на восток; частые сполохи молний в их необъятных недрах наводили на дурные мысли. Из-за электрических разрядов, отчего-то не бьющих в землю, а разряжающихся лишь внутри туч, небо казалось светящимся. Но даже этого света было недостаточно, чтобы местность так хорошо проглядывалась, и полковник заключил, что либо местная атмосфера сама по себе, либо почва излучают дополнительный свет.

Или все дело в мистике и отличных от Срединного мира законах…

Местность была достаточно однообразной: остроконечные скалы в пару сотен метров высотой чередовались с небольшими холмистыми пространствами, перечерченными рытвинами и канавами глубиной не более десятка футов. Иногда неожиданно налетали порывы сильного ветра, поднималась песчаная буря, но длилась она всегда пять, реже десять минут, после чего взбаламученные пески быстро ложились на поверхность, и видимость вновь приходила в норму. Буря бойцам не доставляла никаких неудобств, разве что леденящее кровь завывание ветра в скалах провоцировало тревогу.

Впрочем, тревоги хватало всем. Никогда ни одно смертное существо не бывало в чертогах Дьявола, не бывало даже в Портале – «межмирье», перевалочном пункте, доступном лишь бессмертным. Бойцы двигались серпом, сохраняя такой строй постоянно, стволы винтовок хищно щерились по сторонам, но врага не обнаруживалось. Судя по показаниям датчиков, группа прошла около четырех миль, прежде чем ландшафт начал меняться. Из легкого, но тем не менее непрозрачного тумана впереди выплыли склоны огромных гор. Происхождение их не вызывало сомнений – это вулканы, потухшие не так уж давно, а может, и вовсе не потухшие, но уснувшие до срока. Бойцы двинулись по склону, и вскоре Фирса начала одолевать усталость. Он знал, что выносливость нечисти на порядок выше, но не хотел показаться слабаком. И не потому, что был бойцом в едином организме – боевой группе, но потому что не хотел признавать слабость и несовершенство человека перед вампиром или оборотнем.

Восемь миль по склону окончательно выбили силы из полковника. Майор Спартон то ли почуял это, то ли руководствовался иными мотивами, но из его уст поступил приказ остановиться на недолгий отдых. Двое вампиров отправились дальше разведывать маршрут на наличие врагов, еще двое по спирали пошли огибать место привала с той же целью, остальные видимо расслабились, уселись кто где поставили винтовки на предохранители.

Фирс устало плюхнулся на плоский валун, положил оружие на колени и откинул забрало шлема. Тут же в нос ударил запах воды и свежей растительности, так контрастирующий с выжженной местностью, где кроме пыли и камней больше ничего и не было. Спартон тоже откинул забрало; наличие в горячем воздухе явно посторонних ароматов резко насторожило майора. Сделав бойцам знак быть начеку, он как-то по-собачьи стал принюхиваться, делал шаг то в одну, то в другую сторону, крутился на месте. Фирс догадался, что майор «берет след», определяет, откуда исходит благоухание цветов и влажный запах пресной воды.

И тут в уши резко ударила звуковая волна. Фирс вскрикнул что-то и повалился в пыль, сбитый ею. Еще несколько бойцов упали следом. Остальные вскочили, направили стволы вверх по склону и с волнением переглядывались. Спартон, вмиг захлопнувший шлем, резко крикнул в шлемофон:

– Восьмой, что у вас?

– Ничего не видать, сэр, – последовал незамедлительный ответ. – С вершины пришла звуковая волна. Это может оказаться взрыв кратера на вулкане или начало селевого схода.

Сердце Фирса замерло. Что б не предзнаменовала звуковая волна, ничего хорошего здесь ждать не следовало. Взрыв кратера означает, что вулкан проснулся и, возможно, извергает лаву. Никакие «Химеры» не спасут от расплавленной породы. Ну а сель… сель, само собой, тоже никто не переживет, коли он спускается именно по этому склону именно на группу разведчиков.

– Может быть, нас обнаружили? – сделал предположение полковник. – Майор, я бы советовал группе отходить назад.

Спартон кивнул. Сказал резко:

– Всем назад! Отходим к скалам!

Разведчики, что пошли по спирали в обход основной группы, быстро вернулись. Передовых же не было.

– Восьмой, девятый! Назад живо!

Ответа в этот раз не последовало. Спартон ругнулся вроде как на испанском, затем повторил приказание.

– Сэр, вижу приближение огромной пылевой бури! Она сходит с вершины, сэр! Полагаю, что это селевой поток!

– Всем назад! – заорал Спартон так, что ноги сами понесли полковника вниз по склону.

Задрожала почва. Потом она не просто задрожала, а заходила ходуном. Затем началось такое землетрясение, что Фирс упал и покатился, выронив винтовку. Когда процесс качения прекратился, полковник поднял голову и посмотрел наверх, на склон, откуда стремительно несся мощный вихрь пыли. Секунду спустя послышались крики ужаса бойцов, а еще через секунду пылевая туча накрыла полковника…

…Он думал, что под тяжестью селя погибнет сразу. Однако вокруг все ревело и тряслось, совершенно ничего не было видно, даже электроника скафандра словно сошла с ума и выдавала вовсе уж невероятные цифры, фигуры и графики. Полковник чувствовал, как под его телом твердая почва размягчается, как ураганный ветер хлещет пылью и камнями по телу, как поднимается температура окружающего воздуха…

Все-таки это извержение, отвлеченно подумал Фирс. Расплавлюсь нахрен…

Воображение с усердием добывающего личинку древесного жука дятла принялось рисовать полковнику картину мучительной смерти от несущихся сверху потоков лавы. Фирс зажмурился, захотел вдруг помолиться перед смертью, но как назло не смог припомнить ни одной молитвы. Лишь слабое и до идиотизма наивное «спаси и сохрани!» сорвалось с его губ, прежде чем наступило это…

…Это оказалось вовсе не смертью от лавы или селя. Во всяком случае, полковник Майкл Фирс по-прежнему ощущал себя живым и невредимым, разве что испуганным до состояния глубочайшего шока. Рев бури стих так резко, будто нажал на кнопку и выключил звук.

А вместе с ней и саму бурю. Да что там выключил! Такое сложилось чувство, будто некая магическая рука переключила программу, и вместо вулканического склона и неминуемо надвигающейся ревущей стихии Фирс, хлопая глазами, ошарашено смотрел на… живописнейшую долину!

– Святая Мария Богородица!.. – беззвучно прошептал полковник. Естественно, он не верил собственным глазам; естественно, его разум полагал, что находится под влиянием какого-то наваждения; естественно, ирреальность ситуации выбила его из колеи.

Но…

Там, где раньше высились акульи зубы острых скал, теперь цвела прекрасная долина, пестрая и благоухающая даже визуально. Туман пропал, кристальной чистоты воздух, казалось, звенел в лучах теплого, такого милого солнышка! По небу не спеша летели кучевые облака, а выше них, где то на границе со стратосферой в красивом узоре расположились облака перистые. На горизонте возвышалась могучая цепь гор, украшенная шапками ледников, а там, где полагалось находиться гигантской пропасти, сверкали волны голубого океана.

Фирс сел, отстегнул и снял шлем. Прохладный, бодрящий ветерок прошелся по вспотевшим волосам и лицу полковника, в нос ударил чудеснейший аромат цветов и трав. Все вокруг так и цвело, так и манило; после удручающего выжженного пейзажа и извечной пыли красота и буйство красок вокруг казались миражом, легкой дымкой, затянувшей бьющийся в предсмертных судорогах мозг.

Фирс снял перчатки, сорвал пучок сочной темно-зеленой травы и размял его в пальцах. Трава была самая что ни есть настоящая, реальная, мягкая и приятная на ощупь. Полковник понюхал пальцы: да, это настоящая трава, всамделишная, не обманка.

Но как?!

Из брошенного рядом шлема раздался зов Спартона:

– Всем отозваться! Восьмой!

– Здесь восьмой!

– Пятый!.. Второй!.. Двадцатый!.. Тринадцатый!.. Все в сборе, сэр! Все целы!

– Фирс! Немедленно наденьте шлем!

Полковник, шатаясь, поднялся на ноги и направил растерянный взгляд на выросшего будто из-под земли майора.

– Это что, Рай? Ваше Царствие? Мы погибли?

– Мы не погибли, полковник, – отрицательно мотнул головой Спартон. – Возьмите себя в руки и наденьте шлем. Буря может повториться.

– Но что это было? Посмотрите сами, какая буря?! Мы ведь уже не в Преисподней вовсе, мы где-то в другом месте!

– Это Преисподняя, сэр, она так же обманчива, как мираж в пустыне, и так же опасна, как трясина. Я бы с великой радостью сейчас вместе с вами оказался на Небесах, но мы все еще в Аду. И нам стоит опасаться фокусов вроде только что увиденного.

Полковник с неизлечимой печалью окинул долину и океан взглядом. Он так хотел бы, чтоб окружающее не принадлежало Аду! Ну не может такая чудная долина, такое светлое небо и такое веселое солнышко быть частью самого мрачного места во вселенной, частью Ада!

С великим трудом он взял себя в руки, поднял шлем и пристегнул на место. забрало он, тем не менее, оставил открытым, хоть Спартон из-под бронестекла своего шлема настойчиво советовал шлем закрыть. Кто-то из бойцов поднес полковнику оброненное оружие.

– Продолжим движение по ранее намеченному вектору, – сказал Спартон. – Я слыхивал о подобных переменах в Яугоне. Они периодичны и повторяются примерно каждые девять часов. До следующей перемены мы должны преодолеть горы и спуститься по другую их сторону.

Группа вновь образованным полумесяцем двинулась дальше. Через две мили наконец-то склон закончился, и обнаружилось, что это и в самом деле потухший вулкан. На дне глубокого, поросшего кустарником кратера серебрилось прозрачное озерцо.

– Сэр, обнаружил двенадцать объектов. Размер до двух футов. По направлению к центру кратера!

Вся группа мигом повернула стволы винтовок вниз, к озеру. Но ничего подозрительного там не было, лишь стайка каких-то птиц, возможно, уток, спокойно плавала по водной глади, не обращая на бойцов совершенно никакого внимания. Спартон приказал не останавливаться и двигаться далее, а сам еще какое-то время смотрел на птиц, о чем-то думая.

Начался спуск. Приминая траву и прекрасные цветы, солдаты стали продвигаться быстрее, чем на подъеме. Примерно на полпути к подножию вулкана сержант Хастер вдруг упал ничком:

– Всем лечь!

Группа завалилась в мягкий растительный ковер. Пока полковник гадал, что встревожило вампира, Спартон достал бинокль и приставил его прямо к стеклу шлема. Полковник, вспомнив, что в запасе у него тоже есть такой бинокль, повторил за майором и стал всматриваться вдаль. Сначала он ничего не видел, но вскоре электронные объективы бинокля наткнулись на вовсе уж сбивающую с толку картину: в небольшой ложбине меж вулканических гор лежала небольшая деревушка домов в тридцать. Все дома были аккуратно сложены из глиняных кирпичей, с красивыми желтыми крышами, очевидно, соломенными; вокруг каждого домика был разбит не то сад, не то огород, где копались в своих посадках самые обычные с виду люди. Пожалуй, картина соответствовала средневековой деревушке где-нибудь в Европе, скажем, в Западной Германии. Или в Италии…

– Что за черт, – ругнулся Спартон. Он долго изучал деревню, лежащую чуть левее маршрута, потом убрал бинокль и кивнул Хастеру:

– Деревню надо обойти.

– Согласен, – кивнул в ответ сержант. – Но мы не успеем сделать это до следующего девятичасового рубежа, если будем соблюдать все меры маскировки. Смотрите, там поле, едва засеянное, придется огибать его либо справа, где, по всей видимости, начинаются речные пороги, либо слева, по пастбищам. На порогах нас не заметят, но если очередное изменение настигнет нас там, группа может пострадать.

Спартон молчал. Он обдумывал варианты, и в конце концов пришел к решению, показавшемуся ему единственно верным.

– Тогда не будем таиться.

– Что же мы тогда будем делать? – удивился Фирс.

– Войдем в деревню и убьем всех кого обнаружим.

– Что? Как это? Вы ведь не можете без веских оснований убивать гражданских!

– Полковник, сэр! Какие гражданские?! Мы в Аду! «Гражданское», по-вашему, население здесь – проклятые души грешников! Я не удивлюсь, если те крестьяне вовсе даже и не грешники, а черти, сменившие по случаю свои личины на более приличествующие окружению. Для нас здесь нет и не может быть друзей или нейтралов, все что движется в этом мире, все это – враги! Зло! Тьма! Уясните это себе раз и навсегда, сэр!

Полковник насупился и ничего не ответил. Спартон дал несколько распоряжений бойцам, и вся группа быстро направилась к деревне, более не таясь в траве. Через двадцать минут солдаты уже входили на главную и единственную улицу селения.

Первыми их увидел какой-то мальчишка, копавшийся в оставшейся после дождя луже на обочине дороги. Подняв глаза на затянутых в черные костюмы людей, он побледнел и с криком бросился в ближайший дом. Тут же оттуда выскочил бородатый мужчина в хлопковой рубахе до колен и плетеной из соломы обуви. В руках мужчина держал вилы, его борода тряслась от испуганного лепетания на непонятном языке.

– Какой-то славянский акцент, – пробубнило в шлеме Фирса. – По голосу он узнал одного из вампиров.

– Что он говорит? – поинтересовался Спартон.

– Говорит, что мы демоны, пришли уничтожить их деревню. Еще говорит, чтобы мы пощадили хотя бы женщин и детей.

– Насчет первого я с ним согласен. А вот насчет второго…

Полковнику стало жутко от того, с какой холодной, смертельной интонацией произнес Спартон свои последние слова. Будто майор вдруг потерял все, что было в нем человеческого, и вмиг обернулся кровожадной тварью, для которой понятия «пощада» не может существовать в принципе.

На крик мужика сбежалась вся деревня. Крестьяне были одеты кто во что горазд, мужчины держали наперевес вилы и нечто вроде пик, женщины прятали за спинами чумазых детей, все что-то лопотали и беспрестанно ахали. Чей-то ребенок ударился в плач.

– Зачищаем, – будничным тоном приказал Спартон.

Бойцы первого отделения – «Волки» – вскинули винтовки к шлемам и сделали прицельный залп. Одиннадцать крестьян тут же свалились как подкошенные: разрывные бронебойные пули – еще одна уникальная разработка Пентагона, а может быть и не Пентагона вовсе – начисто снесли головы бедолаг.

Увидев это, толпа бросилась наутек. Второй залп снес головы еще одиннадцати крестьянам. Тех, что пытались прятаться в домах, убивали бойцы второго отделения – вампиры. Убивали методично, беспощадно и совершенно безэмоционально.

Но Майкл Фирс не привык, когда на его глазах расстреливают женщин и детей. С нечеловеческим рычанием он набросился на Спартона и повалил его наземь. Чисто рефлексивный удар головой скрестил их шлемы, раздался глухой стук, но стекло выдержало. Спартон выгнулся, сбросил с себя беснующееся тело полковника и отшвырнул его автомат подальше. Завязалась драка, в которой полковник не просто уступал, но безапелляционно проигрывал. В конце концов Спартон прижал руки Фирса к земле коленями и уселся на его груди. Полковник тяжело дышал.

– Я предупреждаю вас в последний раз, сэр! – прорычал Спартон, сделав акцент на последнем слове. – Здесь нет людей, все вокруг наваждение! Сэр! Если вы дадите слабину еще раз, я вас убью! Сэр!

Бойцы продолжали расстреливать население деревушки, частые выстрелы слышались в каждом доме. Наконец все стихло. Спартон слез с тела полковника, подал руку и помог ему подняться.

– Я говорю совершенно откровенно, полковник, если вы еще раз выкинете что-нибудь подобное, мне будет проще убить вас, чем подставлять под удар всю группу. Вы меня понимаете?

На взмокшем, красном лице Фирса отобразилась гримаса презрения.

– Да, майор, – ответил он тем не менее, – приношу свои извинения. Просто… все это так дико.

– А вы ожидали, что прогулка по Преисподней будет приятной и беззаботной, сэр? – усмехнулся Хастер, но под тяжелым взглядом Спартона тут же осунулся и отошел в сторону.

Фирс захлопнул забрало, поднял винтовку и принял самый независимый вид. Кстати вспомнился старый анекдот, в котором душа праведника попадает на Небеса, и он видит, как ангелы и души таких же умерших чинно гуляют по парку, ведут умные беседы с животными, играют друг с другом в шахматы и так далее в том же духе. В общем, утопия в чистом своем виде. Но душе хочется знать, что все-таки творится в Аду, и с этой просьбой он обращается к одному из апостолов. Апостол соглашается провести душу через Ад, где она видит следующее: кругом пьянки, черти вместе с грешниками тискают обнаженных красавиц, вино льется рекой, азартные игры в апогее, все блага, казалось бы, дозволены. Видя такое, у души возникает непреодолимое желание остаться в Аду навеки, ибо здесь явно веселее, чем на Небесах. Долго уговаривает апостол душу одуматься, но та стоит на своем. В конце концов, апостол соглашается и ссылает душу в Ад, где тут же мрачного вида черти насаживают душу на вилы, бросают в огромную яму с дерьмом и посредством чудовищных издевательств заставляют душу это дерьмо поглощать. Естественно, подобное обращение вызывает у души, мягко говоря, недоумение, и со слезами на глазах она восклицает: «Да что ж вы делаете-то, паскуды! Ведь я ж свой, к вам прибыл на постоянное место жительства! Ведь мне ж апостол показывал, как у вас тут хорошо!» На что черти, злорадно смеясь, ответствуют: «В тот раз ты был туристом! Теперь же ты тут гражданин!»

Выстрелы стихли. По всей деревне то тут то там валялись обезглавленные разрывными пулями тела крестьян. Бойцы еще раз проверили все уголки, где мог бы скрыться хотя б ребенок, после чего доложили, что задача исполнена.

…И вновь звуковая волна сбила всех с ног. Земля заходила ходуном, вспучилась, по долине пошли огромные трещины, из которых с ревом рвался наружу горящий газ. Небо вмиг изменило цвет, вместо голубого став кровавым, сотни молний враз ударили в окрестные горы.

– Началось! – крикнул Спартон, надрываясь. – Всем быть начеку!

В долину с разных сторон хлынули штормовые ветра, несущие тонны песка, земли и камней. Трава пожухла, пожелтела и вспыхнула. Начался пожар. Огонь быстро перекинулся на соломенные крыши домов, и они полыхнули, будто облитые бензином. В окружении подобных факелов группа стала пятиться подальше от разверзшейся у окраины деревни земли, от нестерпимого жара, который огненными языками выползал из трещины и плавил вокруг валуны. Внезапный дождь из горящих камней, так похожих на метеориты, вновь сбил нескольких бойцов с ног; кто-то пронзительно вскрикнул. Камни падали так часто, что увернуться от них не представлялось возможным. Полковник ощутил сильный удар по темени, оступился и рухнул прямо в горящую траву; рядом под каменной бомбардировкой упало еще несколько человек. В эфире раздавались крики боли, ругательства и короткие приказания Спартона и Хастера, содержания которых Фирс понять не мог. Раскаты грома катались по небу как шары для бильярда, но издавали настолько одуряющий грохот, что звуковые фильтры шлемов попросту не справлялись и хрипели. Всем телом можно было чувствовать этот грохот; наверное, при ядерном ударе творится нечто подобное!

Поднявшаяся буря сначала раздула огонь, по потом попросту слизала его, как кот слизывает сметану со своей миски. Уже нельзя было понять, где стояли дома, где находился давешний вулкан, и куда группа держала путь. Полковник ничего не видел и ничего не слышал; в состоянии совершеннейшего аффекта его крутило и вертело ветром, как легкое перышко. Буря поднимала черное тело Фирса на многие метры и нещадно бросала на твердую землю; полковник несколько раз на секунды терял сознание, пока по счастливой случайности не влетел в какую-то расселину в скале, где буря хоть и была по прежнему яростна, но уже не могла волочить, швырять и кувыркать его. Смутно полковник осознал, что на удивление не потерял винтовку.

В шлемофоне царил хаос помех. Завывание бури, рев пламени из трещин в земле и грохот падающих с неба камней смешались в какофонию, вводящую в состояние ступора. Сколько продолжалось буйство Зла, вряд ли кто-то мог сказать. Но когда ветер стих, а огонь на значительных территориях уничтоженной равнины погас, Фирс пребывал на грани безумия. Со стоном он вывалился из расселины, распластался на обломке скалы и потерял сознание. На этот раз – надолго.

Встроенный в костюм радар на максимальном разрешении показывал сначала двадцать две зеленые точки, затем все меньше и меньше, пока ни одной из них не осталось. Выскочило тревожное сообщение о потере группы, пару раз мигнуло, после чего визор погас. Скафандр потерял сознание, как и его владелец.

Но Майкл Фирс уже не видел и не слышал ничего…