Текст книги "Между добром и злом. Том 6"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Ладно, принимаю, – кивнула Дайлин. – Мы не знаем, кому должен перейти завод и всё прилагающееся, а значит у нас нет подозреваемого. Мотив без него и не мотив тогда. Исходя из этого получается, что у нас нет подозреваемых, нет мотивов, нет доказательств, нет ничего, что сказало бы, что это было не просто так.

– Ещё остались показания слуг, – напомнил Кондрат.

– Но пока всё выглядит как случайность. И не думаю, что они что-то добавят нам.

Возможно, она и права. Не каждое дело – это убийство. Иногда люди гибнут, подозрительно, странно, удивительно, но по собственной глупости и неосторожности или злому стечению обстоятельств.

* * *

– Мистер Брилль, мисс Найлинская, присаживайтесь пожалуйста, – поприветствовал их Влантер Минсет, и сам сел за стол. – Я имел удовольствие поговорить с каждым из слуг, даже теми, кто в тот вечер не работал.

– И было что-нибудь? – подалась вперёд Дайлин.

– Терпения, мисс Найлинская, сейчас я всё расскажу, – произнёс он невозмутимо, ещё раз напомнив ей самого Кондрата. – Те, что спали в гостином домике, проснулись, когда весь первый этаж уже полыхал. Ни криков, ни просьб о помощи. Они пытались броситься в дом, но внутри всё заволокло дымом, и они просто не смогли подняться к господам.

– Что насчёт служанки, которая получила ожоги? – спросил Кондрат.

– Она дежурила в тот вечере в доме. Была на втором этаже. Проснулась от запаха гари, вышла в коридор, и обнаружила задымление. Бросилась вниз по служебной лестнице и смогла проскочить через огонь, но получила ожоги.

– Она не пыталась позвать на помощь?

– Именно она и позвала, – ответил Влантер. – Криками разбудила остальных. Они сказали, что когда выскочили в пижамах, на ней ещё дымилась одежда.

– Служанка пыталась разбудить своих хозяев.

– Она ответила, что хотела закричать сразу, но едва открыла рот, тут же наглоталась дыма и едва не задохнулось. Я так же поговорил с пожарными по поводу того, почему она не задохнулась вместе со семьёй барона, и мне ответили, что дым поднимается, в первую очередь, наверх, на третий этаж, где жили хозяева. Её спало лишь то, что ночевала она на втором этаже, который дым ещё тогда не успел заполнить полностью, иначе она бы не проснулась.

– Значит слуги ничего не знают? Вы спрашивали их о врагах, недругах, угрозах, может, странном поведении барона или всей семьи? У них не было личной гвардии, как я заметил, а значит и охраны не было.

– Спрашивал. Мне ничего не ответили на этот счёт, так как ничего о подобном не слышали и не замечали, – пожал Влантер плечами. – Гвардии у барона Жангерфера действительно не было, так как не было врагов. Он здесь единственный на всю округу.

– И это делает его более соблазнительной целью для тех, кто привык нарушать закон, – заметила Дайлин.

– Да, мисс Найлинская, тут вы, несомненно, правы, но… Я не знаю, ознакомились вы с тем, кем были Жангерферы или нет, но у них были хорошие друзья в этом городе. Мэр, главный казначей, глава нашего отдела – со всеми он здоровался рукопожатием. И рядом всегда дежурил патруль.

– Почему тогда патруль не заметил огонь? – спросил Кондрат.

– Говорят, видно не было с улицы через забор. А когда услышали крик, спасать кого-то было уже поздно. Я получил и отчёт патологоанатома. К сожалению, сказать что-либо помимо того, что они сгорели, невозможно.

– Раны?

– Проникающих не нашли, но от тел остались лишь головёшки. Можно было бы сказать, задохнулись они или уже были мертвы к тому моменту, но не в таком состоянии тела.

– И ваш вывод? – поинтересовался Кондрат.

– Всё говорит о том, что это был несчастный случай, – спокойно произнёс Влантер в ответ. – Если в ближайшее время ничего не выяснится, дело пойдёт, как неосторожное обращение с огнём, повлёкшее смерть одного и более человек.

– Я хотел узнать ещё по поводу ещё одного момента. Всё состояние семьи, куда оно уйдёт?

– Городу. Если, конечно, не найдётся наследника или какого-нибудь завещания поступить иначе. Если этого не будет, то всё уйдёт в счёт города и государства. Но если вы считаете, что мы что-то упустили, можете ещё раз опросить всех слуг. Возможно, заметите ещё что-то подозрительное, – предложил он.

– Может попозже, – ответил Кондрат.

И дело не в том, что он сдался или как-то спустя рукава относился к этому. Просто в его практике было достаточно дел, которые даже с самым подозрительной смертью оказывались чередой роковых случайностей. Естественно, Кондрат подходил к любому делу, как если бы это было преступление, и здесь было так же, но уже сейчас всё шло к тому, что произошедшее признают несчастным случаем и закроют дело.

Что ж, может оно и к лучшему. Не каждому же делу заканчиваться трагедией, верно?

Глава 7

Кондрат не стал откладывать свидетелей в долгий ящик, и этим же вечером обошёл выживших слуг. Сначала служанку в больнице, у которой был ожог на одну треть лица и весь висок, а потом и двух слуг.

Все говорили одно и то же – когда они очнулись, весь первый этаж был охвачен огнём. Слуги выскочили из-за криков служанки. Сама служанка почувствовала сильный запах гари, а когда выскочила в коридор, увидела сильный дым, и бросилась прочь, проскочив через пламя. Пламя быстро перекинулось сначала на второй, а потом и на третий этаж. Когда приехали пожарные, второй этаж уже полыхал и подобраться к третьему было слишком опасно. К тому же, так как ни господ, ни их криков не было, всем было ясно, что ни погибли и рисковать почём зря никто не стал.

Единственный, кто пытался сделать хоть что-то – четвёртый слуга. Он был единственным, кто после того, как был разбужен служанкой, бросился в дом за хозяевами, но так и не вернулся. Его тело позже нашли под обломками. Никто так же не смог сказать ничего и про ключ от сейфа в его кабинете на заводе. Да и что они могли знать? Сколько таких ключей было у графа? И вряд ли он стал бы хранить его там, наверняка спрятал бы в доме, которого теперь не стало. Даже будь сейф, он должен быть огнеупорным, а здесь таких не было.

Нет, мог оставить его в ячейке банка, и это они тоже проверят, однако Кондрат даже не надеялся. Последняя зацепка, завещание, растворилась в небытие. И допрос стал последним штрихом, после которого можно было смело сказать, что их полномочия на этом всё.

– Ну как? – Дайлин, словно лиса, почувствовавшая добычу, появилась, едва Кондрат вернулся в общежитие. – Что, нашёл улики?

Взгляд девушки буквально молил его, чтобы тот сказал «нет». И Кондрат ответил:

– Нет.

– Совсем-совсем? Вообще ничего? – ей едва удавалось сдержать улыбку, которая уже искрилась на губах.

– Ничего. Надо подать запрос в банк, но думаю и там будет пусто. Если и было что-то, то оно сгорело вместе с домом. Хотя я теперь считаю, что это действительно был несчастный случай.

Если это выглядит как несчастный случай, по уликам как несчастный случай и нет подозреваемых, то значит это и есть несчастный случай. И Кондрат мог спокойно это принять. А вот Дайлин, по лицу было видно, до последнего боялась, что он заартачится и будет доказывать, что здесь не всё так просто. Но нет, иногда всё бывает очень даже просто.

– Какая жалость… – её губы растянулись в улыбке.

– Ты бы хоть улыбку спрятала, – вздохнул Кондрат.

– Прости-прости, – закрыла она губы ладошками, но глаза буквально смеялись. – Не могу удержаться. Ты выглядишь таким расстроенным, что это даже смешно.

– Я не расстроен. Если нет убийства, то нет и убийцы, а значит всё хорошо.

– Просто думала, ты сейчас мне какую-нибудь теорию приведёшь. Жуткую и очень хитрую. И пришлось бы расследовать это дело дальше.

– А если бы нашлась такая теория? – полюбопытствовал Кондрат.

– Я бы, естественно, её поддержала, – без раздумий ответила Дайлин. – Я тебе доверяю, твоему опыту, и раз ты сказал, то значит, скорее всего, так оно и есть.

А такое доверие очень приятно. Когда человек без слов и доказательств готов тебе поверить на слово и идти дальше, Кондрат даже бы сказал дорого стоит.

– Тогда, думаю, пока мы будем отправлять запрос в банк, пока будем ждать его обратно, проверять ячейки, если таковые были, это займёт время, и нам всё равно придётся здесь находиться, так что…

– Праздник? – Дайлин сверкнула белоснежными зубками.

– Как хочешь, – ответил он.

Ему было и всё равно, и хотелось отплатить благодарностью напарнице за такое слепое доверие. Сделать приятно человеку, которому на тебя не всё равно и, неожиданно ты понимаешь, что и тебе уже не всё равно. А так как у них была официальная причина здесь задержаться на праздники, о которых постоянно говорила Дайлин, то почему бы и нет?

– Отлично, тогда купим тебе одежду, да? – разбежалась уже она.

– Нет, – тут же категорически отверг её предложение Кондрат.

– Ну ладно, тебе мучиться.

– Ты лучше скажи, ты узнала, что там за праздник?

– Праздник плодородия. Знаешь, это чтобы…

– Урожай был хорошим, – кивнул Кондрат. – Только вот у них нет ни полей, ни плантаций, ради чего бы они могли его праздновать.

– Ну вот празднуют. Он идёт там вкупе с праздником дождя, так что там двойной праздник. Обещают, что там будет очень весело. С ближайших деревень будут съезжаться, чтобы его отпраздновать.

– Понятно… А ты откуда о нём узнала?

– Внизу в холле регистратор спросила за стойкой, не на него ли мы приехали. Говорит, очень чудное мероприятие.

– Чудное или чудесное? – уточнил он.

– Не вредничай, – отмахнулась Дайлин. – Знаешь, как я давно не выбиралась за пределы столицы в другие места? В последний раз с родителями только… – на мгновение на её лицо легла тень, которая быстро исчезла. – Так что это даже к лучшему, что тот мудак на тебя настучал. Отдохнём хоть как нормальные люди!

– Я думал, что аристократом престало отдыхать во всяких загородных клубах, охотничьих и так далее.

– Я не настолько стара, да и сейчас знаешь какая мода? Ездить в разные места! Особенно, говорят, пользуется популярностью заграница, или, если финансы скромные, север. И вот на юге, особенно на таких праздниках никто точно не был.

Почему-то Кондрату казалось, что больше рада Дайлин тому, что здесь вряд ли кто появится и осудит её за какую-нибудь глупость, потому что даже та одежда, что на ней, не сильно укладывалась в норму.

* * *

Разрешение на проверку банковских ячеек пришло в тот же день, когда начались народные гуляния. Даже если бы Кондрату никто не сказал, что намечаются праздники, догадаться было бы не сложно и самому.

Тихий пустоватый городок внезапно ожил, на пустых до этого тротуарах теперь было полно самых разных людей, а улицы украшали зелёные, розовые и жёлтые пёстрые украшения в виде шаров и гирлянд, которые развесили за ночь. Да и сам город полнился духом радости и празднеств, как в его родном мире перед Новым Годом, когда волшебство, казалось, можно почувствовать в воздухе на вкус. Если ты ребёнок, естественно.

Дайлин к этому дню тоже принарядилась в традиционные наряды, и это было даже немного странно на взгляд Кондрата. Она была аристократкой, как их называли, приверженец и хранитель устоев, традиций и порядка, которые впитывают с молоком матери. А здесь она будто прямо-таки отрывалась, словно решила для себя, что раз гулять, так гулять, пока никто не видит.

И ведь ладно сам, так ещё и его пыталась затащить в это, но для Кондрата рассекать город в шортиках и безрукавке было как-то ну уж слишком. Уж лучше в этом костюме, пусть не совсем удобном и не совсем для этого места, но привычном, чем в… этом…

– Ты можешь идти на праздник, Дайлин. Я сам могу сбегать в банк.

– Да нет, раз ты идёшь туда, то и я пойду. Мне что, одной отдыхать, пока ты тут пашешь, как лошадь? Я и так чувствую себя лодырем. И мне это нравится, кстати говоря!

У кого-то хорошее настроение.

Кондрат посмотрел на девушку, но взгляд как-то сам сползал на её одежду. Не на тело, а именно на одежду, которая её укрывала. Он до сих пор не мог определиться, как к этому относиться. С одной стороны вроде как ничего пошлого, ничего особенного одежда не открывала, но с другой именно на Дайлин она выглядела как-то… развратно что ли. Или он слишком стар и сейчас брюзжит подобно всем старикам.

– Что? – заметила Дайлин его взгляд.

– Да ничего, просто интересно, ты не стесняешься в этом ходить?

– В смысле? – сразу нахмурилась она.

– Тебе это должно было непривычно просто. Обычно у вас платья и блузки закрывают почти всё тело, а тут руки открыты, да и ноги чуть выше колена видны. Даже обтягивают немного…

– А, ты про это, – выдохнула она, будто испугалась. – А знаешь, действительно непривычно, однако мне нравится. Ты будто стал свободен. Вообще свободен, – улыбнулась она. – Да и посмотри, сколько людей одеты так же здесь. Я будто растворяюсь среди них и не чувствую стеснения.

– Понятно.

– Тебе бы понравилось, поверь мне.

– Не думаю.

– Ты будто полностью раздет, но при этом одет. Очень странное чувство. Тебе должно быть стыдно, но так как все так одеты, тебе уже и… всё равно? – она будто спрашивала.

– Как на пляже, – кивнул Кондрат.

– В плане?

– Ну как на пляже. В купальнике.

– Купальник? Одежда для купания, то есть? – озадачено уточнила Дайлин.

– Да, можно и так сказать.

– Но… там же, как и обычная одежда, нет? Просто для купания, – пыталась она понять. – Или у вас было иначе?

– Немного иначе. У девушек были трусы и бюстгальтер для купания, а у мужчин просто трусы.

– Да ладно!

– Да.

– Ты врёшь! Быть такого не может!

– Может. И было. У нас было так принято, – пожал плечами Кондрат.

Конечно, рассказывать такое может и не стоило, однако почему нет? Здесь он уже как свой, и все привыкли, что он знает некоторые необычные вещи, потому что явно не местный, а посмотреть на реакцию Дайлин было интересно. А посмотреть было на что.

Непонятно почему, но девушка покраснела, приложив ладони к щекам и глядя куда-то вперёд. Кондрат не умел читать мысли, но если бы мог, то узнал, что сейчас Дайлин представляет себя на таком пляже. Представляет, что почти всё её тело открыто, и прикрыты ну самые интимные участки тела, а у мужчин только там, внизу… И она ходит так голая…

– Какой ужас… – пробормотала она. – Какой стыд…

– А что стыд? Там ты точно так же растворяешься в толпе, – пожал Кондрат плечами, уже не став рассказывать он нудистском пляже.

Банк располагался в одном из домов, не сильно отличающихся от других. Разве что окон здесь почти не было, и заменяли их по большей части бойницы. Сами ячейки, как и главный сейф с деньгами, находились этажом ниже в подвале, где света совсем не было и коптили разве что лампы, разгоняя мрак.

Кондрата и Дайлин проводили вниз, но не доходя до главного сейфа они повернули влево и вошли в небольшую комнату, стены которой сплошь покрывали ячейки. Искать ничего не пришлось, служба банка и так знала, кому какая принадлежит. И пусть ключа не было на руках, они работники на глазах Кондрата и Дайлин попросту выломали ячейку.

– Знаешь, я думала, это всё займёт больше времени, – тихо произнесла Дайлин, наблюдая за тем, как перед ними ставят металлическую ячейку.

– Мы из специальной службы, всё делается быстро.

– И тем не менее…

А быстро было по той причине, что не было наследников. Будь завещание с именем человека или прямой наследник, то открывали бы ячейку ещё и в присутствии того, кому она перешла. А это надо было ждать, пока человек прибудет сюда. А раз всё так быстро прошло, и они здесь вдвоём, то значит действительно никому наследство семьи барона не переходило.

Подтолкнув к ним ячейку, небольшой ящик из металла, они вышли, оставив Кондрата, Дайлин и уполномоченного служителя банка, который должен был проконтролировать процесс.

Они переглянулись, после чего Кондрат кивнул, и Далйин подтянула к себе ящик. Открыла крышку и заглянула внутрь. Она осторожно вытащила и положила на стол пистолет. И не обычный, а серебрённый с чёрным лакированным деревом со странной и красивой резьбой. На нём был изображён тигр, который мчался в сторону ствола с открытой пастью.

Кондрат взял его в руки. Хороший, удобно лежит в ладони. Сразу видна рука мастера.

Следующим лёг на стол какой-то амулет на шею. Он отчасти напоминал звезду Давида, только верхний и нижний лучи отсутствовали, а от остальных отходили цветные нитки, как фенечки. В центре амулета был на проволоках натянут какой-то металлический шарик.

Здесь же был и мешочек с монетами номиналом Корона, самая крупная золотая монета в Ангарии. Когда Дайлин передала Кондрату мешочек, он осторожно выложил монеты на стол и насчитал сразу пятнадцать полновесных монет. Целое состояние, если так задуматься. На них можно было уехать куда-нибудь и жить спокойно, даже не дуя в ус.

В ещё одном мешочке оказались драгоценные камни. Насколько они драгоценные, сказать было сложно, но выглядели красиво: красные, синие, золотые, перламутровые, бирюзовые – даже скудный свет масляных ламп в них переливался достаточно пугающе и красиво.

Последней находкой была книга. Обычная книга, которую Дайлин открыла и начала пролистывать, проверяя страницы, мало ли что лежало между ними. Однако всё тщетно и пусто. Только на форзаце было написано аккуратным почерком «Дорогому и любимому Партесу от той, кто ждёт». Дайлин прочитала это вслух.

– Видимо, ему отдала книгу его жена, – произнесла она. – Как память. Только странно прятать такую книгу здесь, а не в доме.

– Возможно, это было чем-то очень личным, и он этим дорожил, а такое люди обычно прячут. Что за книга?

Дайлин молча протянула её.

– Сказки Морси? Сказки для детей? – негромко пробормотал он. – Это что-то местное?

От человека, что был наблюдателем, раздался негромкий кашель.

– Если позволите мне… – негромко произнёс мужчина.

– Да, прошу вас, – повернулся к нему Кондрат.

– Сказки Морси – это сказки этих земель. Старые детские сказки, которые передавали из поколения в поколение и знают чуть ли не все наизусть. А потом их занесли на книгу, и подобные обычно читают детям на ночь. Но вы понимаете, книги дорогие…

– Понимаю, – кивнул Кондрат, разглядывая её, после чего открыл и начал листать.

Обычно подобные книги используют как шифр и на уголках бывают пометки, но Кондрат ничего, естественно, не нашёл. Да и не сильно он надеялся, надо признаться. По-хорошему, её надо передать криптографам, чтобы те посмотрели, что он, скорее всего, и сделает. Так, на всякий случай.

– Возможно, его жена читала её его детям и передала ему, как память. Или он читал детям, и она ему отдала. Знаешь, как напоминание типа детского предмета, чтобы тот помнил, ради чего должен вернуться.

– Возможно…

Этот вариант Кондрат тоже не исключал.

– Хочешь забрать её?

– Проверим на всякий случай. Мало ли что там может быть. Может это просто память, а может что-то более ценное. А что насчёт остального? – взглянул он на мужчину.

– Это остаётся на хранении банка, после чего будет передано в казну города, – произнёс тот. – Всё, что не представляет ценности, скорее всего, будет или передано ломбард, или утилизировано.

Вот так исчезает история целого рода, который едва успел появиться, и тут же затух, окончательно исчезая из истории. Завод уйдёт кому-нибудь в руки, руины снесут и застроят, всё распродадут и уничтожат, и уже никто не узнает, что были такие бароны, как Жангерфер Кроме сторожил города.

У Кондрата было много мыслей по поводу их смерти: от конкурентов до личной мести кого-то из местных, ведь война была на этой территории, и местные могли стать такими же жертвами. Но всё упиралось в улики и подозреваемых, которых попросту не было.

Говорят, что нету тела – нету дела. Тут ситуация, по факту, похожая.

Ответив, что они забрали книгу, мужчина забрал железный сундук, а их проводили обратно сопровождающие, прямиком к дверям банкам.

– Ну… на этом всё, – выдохнула Дайлин. – Ну кроме как книгу ты хочешь проверить, да?

– Да, но уже не сегодня, – окинул взглядом он улицу, которая полнилась людьми. – Сегодня у нас другие планы.

– Именно. Тогда давай заскочим домой, сбросишь её, и идём, – предложила она.

– Давай.

Кондрат не был любителем шумных праздников, однако и против ничего не имел. У него был небольшой интерес взглянуть на то, как он будет выглядеть, и что интересного на нём будет, однако по большей части ему было просто всё равно. Давно прошло то время, когда Кондрата хотелось чего-то праздничного, радостного и весёлого. Теперь это вызывало разве что какую-то неприятную тоску и грусть.

Глава 8

Сказки Морси…

Кондрат провёл по буквам пальцами. Они были выдавлены на обложке зелёного цвета и закрашены золотой краской. Выглядело красиво. А ещё было достаточно одного взгляда, чтобы понять – вещица дорогая. Очень дорогая, учитывая сложности создания книг в этом мире.

Он задумчиво открыл книгу. Вновь взгляд скользнул по словам, написанным от руки, слегка размашистым, но изящным и красивым почерком.

«Дорогому и любимому Партесу от той, кто ждёт».

Кондрат не был графологом, однако здесь и без особых знаний понятно, что писала женщина, уж точно не мужчина. Но куда важнее, что авторша этих строк была грамотной.

Не сказать, что грамотные были редкостью, но это был удел знати, обеспеченных людей и кого-нибудь одарённого, кто явно умнее среднестатистических крестьян. Даже сейчас школ в империи явно не хватало, а тогда их было и того меньше. Поэтому безграмотных хватало с лихвой, а здесь человек мало того, что был грамотен, так ещё и умел действительно писать, писать каллиграфически красиво. И это мало похоже на какую-нибудь крестьянку, которой повезло попасть в школу. К тому же, откуда у неё были бы деньги на действительно хорошую книгу?

Конечно, можно было бы возразить, что для барона книга не такая уж и удивительная вещь, но Кондрат подозревал, что тогда он и не был им.

В книге была фраза «от той, кто ждёт». То есть женщина ждала Партеса Жангерфер. Откуда? На ум сразу приходит южная война, и это как символ её любви к нему. Как письма, платочки, какие-нибудь амулеты и прочего ещё от тысяч таких же любящих женщин и девушек. А тогда ни он, ни его сын не был баронами – свой титул они получили уже после войны за какие-то особые заслуги.

Другими словами, он не мог позволить себе книгу, и она ему не принадлежала.

Тогда кому? Женщине? Значит женщина была не такой уж и простой, раз смогла себе это позволить. Требовалось поднять прошлое, чтобы выяснить, кем была его покойная супруга и владела ли чем-либо, да и вообще, за какие заслуги они получили этот дом. А то сколько история знает случаев, когда мужчина или женщина удачно женились или выходили замуж, а потом избавиться от партнёра и становились полноправным хозяином.

Теперь, что касается книги.

Понятно, что подарок дорогой, но раз он настолько трепетно хранил его, то на это были причины. Или это было дорого, как память, и тогда можно вычёркивать версию с тем, как он получил все свои богатства. Или в этой книге было что-то важное.

С первым вариантом всё ясно – едва узнают историю семьи, всё встанет на свои места. А вот второе стоило проверить. Кондрат пролистывал страницы, внимательно разглядывая содержимое, но никаких пометок, порванных страниц, увеличенных букв или чего-то подозрительного он не нашёл. Зато смог познакомиться с местным фольклором.

История про демона, который ел маленьких мальчиков, заманивая их в болота, но однажды один смог его обмануть и стал величайшим охотником этих мест. Про умную тигрицу, – по крайней мере это животное напоминала Кондрату именно тигра, – которая обманула мать, заставив её скормить своих детей ей. Или про злую старуху, которая мучила внучек-сироток, чтобы избавиться от голодных ртов, а те в отместку сварили её и потом ели суп из бабки, что помогло пережить им голодную зиму.

Воображение у людей, конечно, в этих местах, богатое, и сказки у них интересные. Понятное дело, в те времена, – да и сейчас, если уж по-честному, – возрастной рейтинг никто не ставил, а они помогали детям с раннего возраста уяснить правила и прописные истины. Они воспитывали детей, готовя их к жизни. Но про мальчика, который обманул родителей, из-за чего они потеряли урожай и съели его любимую сестру – это уже как-то перебор. Тут уже историями в стиле «Пира» попахивает.

Но какими бы не были сказки, ничего подозрительного Кондрат не нашёл. Он пролистывал страницы, искал, но к вечеру начал потихоньку засыпать под монотонной работой.

– Не спи, – толкнула его Дайлин, которая и выспаться успела, и приготовиться. – Ты что, сидел весь день над книгой?

– Ага… – кивнул он, потерев пальцами переносицу.

– Понравились? – она взяла книгу. – Часть из них я даже знаю, мне их мама читала.

– И как? – поинтересовался Кондрат, взглянув на девушку. И не скажешь, что она росла на… подобном…

– Сейчас забавно вспоминать, – улыбнулась она. – Мне особенно запомнилась сказка про двух мальчишек, которые делили игрушку и случайно сожгли дом со своей матерью, отцом и младшей дочерью…

Вот Кондрату было не забавно читать это. Нет, понятно, что «хотел сказать автор», как с них требовали в школе – тут и про умение делиться, и про пожарную безопасность, но… больше похоже, что автор ничего сказать не хотел, и ему просто нравилось насилие. Как сказал ему однажды маньяк, это не преступление, если тебе было весело…

– Понятно… действительно забавно… – пробормотал он, отложив книгу.

– Ты готов?

– Мы торопимся? – спрятал он книгу.

– Надо застать самое начало праздника, естественно! – схватила она его за руку и потащила на улицу.

Праздник действительно начался с наступлением сумерек.

Ярко горели фонари города. На ветру развевались разноцветные украшения. Повсюду были разноцветные фонарики, сделанные из покрашенных в разные цвета масляных ламп. Люди в традиционной одежде разгуливали по улицам вместе с детьми. Чем бы и ради чего этот праздник ни был, он действительно дарил какое-то ощущение дружеского тепла и семейного уюта.

Дайлин с интересом оглядывалась по сторонам, пока что держа себя в руках, но в глазах то и дело поблёскивал детский интерес.

– Я бывала на подобном празднике в детстве с отцом, – мягко произнесла Дайлин, будто возвращаясь в прошлое. – Тоже праздник плодородия, его празднуют почти по всей империи. Ярмарки, конкурсы, много вкусной еды и весёлых людей. Знаешь, навевает приятные воспоминания…

– Поэтому ты хотела сходить сюда? – поинтересовался Кондрат. – Вспомнить старые деньки?

– Что? Нет, нет-нет, просто мне очень захотелось немного повеселиться. Ну знаешь, просто…

– Оторваться.

– Вульгарно звучит, но суть передаёт, – кивнула она. – Балы, это, конечно, весело и интересно, но иногда хочется чего-то более… бурного. И вокруг нет знакомых, кто может ткнуть в меня пальцем и начать распространять слухи. Для всех я просто ещё одна девчонка, которая приехала на праздник.

– У тебя внешность заметная.

– Как и у вон тех девушек, – кивнула она на двух девиц в более скромных, но при том более открытых нарядах с волосами цвета пшеницы. Они могли бы действительно сойти за аристократок. – Или у того рыжеволосого семейства.

– И всё же ты выделяешься, – произнёс уверенно Кондрат.

– Знаешь, это… льстит… – улыбнулась Дайлин.

Но Кондрат не льстил – он говорил факт. Дайлин действительно чем-то едва заметно отличалась. Даже от тех девушек с волосами цвета пшеницы, и на первый взгляд даже не заметишь этого. Не заметишь, что её черты лица более аккуратные, утончённые и правильные. Что идёт она с ровной спиной, легко и грациозно, будто жизнь никогда не давила ей на плечи. И даже мимика, от моргания до улыбки были словно выверены, пусть она сама этого могла и не замечать.

И может среди таких же аристократов, которые это впитывают с молоком матери, она бы и затерялась, но другие люди это замечали. Неосознанно, даже не понимая, чем эта девчонка им так приглянулась больше, чем те, у кого грудь размера эдак пятого, но замечали.

Но и осуждать её Кондрат не собирался. Рано или поздно любому захочется просто взять и отдохнуть от всей этой напыщенности и красоты, правил и формальностей, насколько комфортно бы они ни были. Да и чего далеко ходить, Кондрат сам видел, как высший свет прячется, словно тараканы в разных заведениях с молодыми девочками, придя туда явно не высокую литературу обсуждать.

Чем ближе они подходили к окраине города, где должен был проходить праздник. Тем шумнее и многолюднее становилось. Заведения широко распахивали двери, не собираясь закрываться в ближайшее время. На улицах стояло множество лавок с местным «фастфудом», и чем ближе к месту проведения праздника, тем их было больше.

Кондрат пробежался взглядом по местным деликатесам. Мясо на палочках, как шашлык, какие-то лепёшки с жирным соусом и грибами, рыба на вертеле, совсем мелкие, с ладонь, как закуска, чтобы на пару укусов, а здесь у них… Лягушки на полчке? Летучие мыши? А это что, лапки куриц? Это всё вообще съедобно?

Но судя по тому, как люди это покупали, это явно было съедобно и более того, считалось вкусным, глядя на то, как те их уплетали. Хотя он, естественно, пас. Не хватало ещё пролежать здесь с больным животом. А вот Дайлин явно приглядывалась, остановившись и задумчиво поглядывая на местную еду. В ней боролось отвращение и любопытство, но Кондрат поймал её за локоть и потащил дальше.

– Поверь, ты не хочешь это пробовать, – сказал он.

– Да, это мерзко, – кивнула Дайлин. – Но ведь другие едят это… Каково оно на вкус?

– Не знаю. И мне не интересно.

– А мне интересно.

– Зря.

Самый центр мероприятия располагался, как они и предполагали на расчищенном участке среди деревьев. Здесь всё светилось и горело огнём, повсюду шатры, лавки с едой, какие-то палатки с разными играми – будто они попали на карнавал. И люди здесь были разномастные, часть имперцы, часть местные, часть напоминали и вовсе цыган в этих ярких пёстрых нарядах. Но Дайлин их назвала просто кочевниками.

Они гуляли меж лавок, и Дайлин, как паровоз, тащи ла его то в одно место, то в другое. Нет, Кондрат проморгал тот момент, когда Дайлин купила себе летучую мышь и начала её есть. А после и тыкать ей ему в щёку.

– Попробуй, очень вкусно!

– Спасибо, я пас, – сделал Кондрат шаг назад.

– Да попробуй! Это мышка на углях! – шагнула она следом и продолжила тыкать в него мышью.

– Я не буду.

– Но почему⁈

– Летучую мышь жалко, – сказал Кондрат первое, что пришло в голову. То, что он просто не хочет, она не понимала.

Дайлин озадачено посмотрела на летучую мышь, и будто кое-что осознала. Что-то очень важное и печальное.

– Действительно, жалко… – пробормотала она и… откусила от неё кусок. – Но она такая вкусная, что невозможно остановиться. И вкусно, и грустно…

Кажется, сегодня та Дайлин, что была строга и немного стервозна, ушла в отпуск, и теперь Кондрат ещё больше понимал, почему она сошлась с Вайрином, но не смогла сойтись с другими. То, что она старательно прятала, нет-нет да показывало нос раньше, а сейчас вылезало в полный рост. От неё ожидали леди, а у Дайлин была той ещё бунтаркой, что отпугивало остальных. И только Вайрину, который был таким же, и которому всё было по барабану, она пришлась по вкусу. Только вот Вайрин был парнем, и ему много прощалось, а она… она девушка.