Текст книги "Между добром и злом. Том 6"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 26

Кондрат и Цертенькоф допросили последнего слугу, Рикитука. Он повторял то же самое, что и остальные – всё всегда было хорошо, семья была верующей, к ним в гости приходили знатные гости и была неприятная история в прошлом про смерть мужчины.

– Ничего нового… – пробормотал Цертенькоф, наблюдая за тем, как закрылась дверь за последним подозреваемым. – Я не думаю, что он что-то скрывает. Скорее, они просто ничего не знают.

– Да, я тоже так думаю… – кивнул Кондрат.

Если бы его спросили, кто убийца, Кондрат сказал, что точно не эти трое. И вряд ли они сговорились, чтобы давать одинаковые показания и прикрыть честь почивших хозяев. Обычно это сразу заметно – подобные истории выглядят, как детальный пересказ, где все помнят одно и тоже с одинаковыми деталями. Здесь они говорили сумбурно, что-то вспоминали, что-то забывали. Но главное, что никто не смог продвинуть расследование дальше.

Одно понятно – семья Жангерферов промышляла ритуальными убийствами, по крайней мере, глава и его наследник. Однажды их на этом поймали, но деньги и влияние позволили баронам отмазаться и заставить забыть всех о случившемся.

– Мне интересно, кто был мальчишкой, – протянул Кондрат.

– Если он был, то вряд ли дожил до наших дней, – с мрачным видом произнёс Цертенькоф.

Оно и понятно, кто позволит жить человеку, который может накрыть медным тазом всю семью новоиспечённых аристократов? К тому же Кондрат серьёзно сомневался, что не то что дело, а хотя бы какое-то упоминание о случившемся сохранилось, кроме как в умах людей. Они наверняка всё подчистили, особенно когда находишься на короткой ноге с местными представителями власти.

Возможно, они бы продолжали мозговой штурм по поводу того, с какой теперь стороны подойти к делу, если бы Дайлин не заглянула в комнату. Слегка горделиво окинув взглядом сыщиков, она поинтересовалась:

– Уже закончили? Есть что новое?

Кондрат взглянул на Дайлин и почти сразу заметил, что его напарница какая-то больно счастливая. Слишком хорошо он её знал, чтобы этому не было причин.

– Раскопали старое дело по убийству, – ответил Цертенькоф. – Скорее всего, одно из первых ритуальных убийств, на которых поймали Жангерферов.

– И? – с любопытством перевела она взгляд с одного на другого.

– Ничего, их отмазали, – ответил Кондрат. – Записали его смерть, как несчастный случай. И мы почти уверены, что ничего не найдём про это в архивах.

– Это плохо… – протянула Дайлин, и тут же улыбнулась. – Зато я кое-что выяснила.

Она даже испытала какую-то гордость за себя. Будто наконец смогла доказать, что она тоже сыщик, хотя никак иначе её здесь никто и не воспринимал. Может более молодая, менее опытная, но сыщик, с которого будет и спрос соответствующий. Но…

– Ты нашла что-то у неё дома? – спросил Цертенькоф.

– Да, заглянула к ней, осмотрелась. На первый взгляд ничего необычного, но она водит к себе домой мужиков. Или мужчину.

– Ты уверена? – спросил Кондрат.

– Поверь моему женскому чутью. У неё в доме бывает мужчина, как пить дать.

– Мы у неё спрашивали, – нахмурился Цертенькоф.

– Есть ли у неё сожитель, – кивнула Дайлин. – Но это не то же самое, что случайные мужчины или просто человек, с которым она иногда встречается для этого.

– И кто он?

– Я не знаю. И она вряд ли расскажет, потому что… ну, это будет странно.

– Что странно? – не понял он.

– Что она спит с тем, за кем не замужем и видится с ним только ради этого.

– Будто это какая-то новость, – фыркнул Цертенькоф.

– Ну знаешь ли, для женщины подобное очень бьёт по репутации. Это вам можно, а нас так-то сразу заклеймят падшей, – фыркнула она. – Причём именно вы это и делаете не без удовольствия так-то!

– Ладно-ладно, – вмешался Кондрат. – Мы поняли, Дайлин, просто уточнили. Значит к ней кто-то приходи. Ты выяснила, кто?

– Конечно, нет. Она не хочет этого афишировать, а значит, если спросить прямо, сразу уйдёт в отказ. Я бы предложила допросить, чтобы не ходить вокруг да около.

– И повод есть, – кивнул Цертенькоф. – Тогда…

– Плохая идея, – осадил их Кондрат.

– Почему? – задал тот логичный вопрос.

– Если предположить, что с ней завели отношения ради того, чтобы выйти на барона, то убийца наверняка будет приглядывать за ней, так как она самый очевидный подозреваемый. Странно, что её сразу не убили после дела, чтобы полностью замести следы. Начнём допрашивать как надо – он может догадаться и скрыться.

– Ты думаешь? – нахмурилась Дайлин. – По мне это лишняя перестраховка.

– Я думаю, что ты могла как ошибиться, так и быть права. Если ошиблась, то мы просто зазря попортим ей здоровье и нервы. Если ты права, то убийца явно из аккуратных, раз зашёл аж с такой стороны. А значит этот вариант он должен был предусмотреть. Предлагаю слежку. Посмотрим, кто приходит к ней.

– Он может больше и не прийти, если это были одноразовые встречи, – заметил Цертенькоф.

– Значит будем допрашивать с пристрастием, – ответил он. – Но пока, чтобы не спугнуть, просто понаблюдаем, а заодно поспрашиваем у соседей, может они что-то знают о её гостях.

Следить за домом – дело нехитрое. Куда сложнее понять, что человек, который заходил в дом, был тем, кто им нужен, и направлялся именно к Сицим Вачински. Здесь приходилось банально запоминать жителей этого дома, что тоже не уберегало от ошибки.

Они начали в этот же день, разбившись на смены, чтобы ни минуты её дом не оставался без наблюдения. Ночью они стояли в тени ближайших домов, куда не дотягивался свет ламп, днём, бродили поодаль, сидели за столиком кафе или наблюдали с противоположной улицы, стараясь не попадаться на глаза.

Время тянулось медленно, и уже дни сменяли друг друга, а никто к женщине так и не пришёл. Словно никого никогда и не было. Соседи тоже не дали результата: кто-то пожимал плечами, кто-то говорил, что Сицим Вачински порядочная женщина, вдова и любящая мать, за которой не прослеживалось какого-то предосудительного поведения.

– Может Дайлин ошиблась? – спросил Цертенькоф, когда вернулся после смены, оставив на посту саму Дайлин. – За эти дни и ни одного гостя.

– Я верю ей, – пожал плечами Кондрат.

– Я говорю не о вере. Мы все иногда ошибаемся и делаем ложные выводы. Может у вдовы и не было никакого мужчины.

– Я уверен в её навыках. Если она что-то заметил, то так оно и было.

– Хорошо, – не стал спорить Цертенькоф. – Тогда насчёт слежки. Результата нет. Прошла неделя. Уже пора браться за неё.

– Мы всегда успеем допросить её, если всё зайдёт в тупик.

– Ты чрезмерно осторожничаешь.

– Учитывая, с каким скрипом идёт расследование, и как мало доказательной базы, лишней движение может обрушить и то, что мы пока имеем.

Никому не нравилось ожидание, особенно когда непонятно, получится ли что-то с этого или нет. Кондрат, как и любой нормальный человек, не любил этого, однако он не хотел спугнуть удачу.

Если убийца зашёл к устранению баронов аж с такой стороны, то он должен был быть, как минимум, предусмотрительным и уметь в планирование. А значит не мог не понимать, что Сицим Вачински будет слабым звеном. Обычно такое слабое звено устраняют, а раз не устранили, то и убийца или был всё же близок с ней, или был достаточно порядочным, чтобы не проливать лишнюю кровь. Однако это не отменяло того факта, что он мог внимательно наблюдать, попытаются они расколоть её или нет.

Именно то, что не только они могли за ней приглядывать, заставляло Кондрата действовать аккуратно. В другой ситуации он бы может и прислушался к напарникам, но слишком тяжело давалось расследование, чтобы загубить всё неосторожностью.

– Как ты думаешь, что будет с тем, кто убил баронов, если мы его поймаем? – спросил Кондрат задумчиво.

– Смерть, – без каких-либо сомнений произнёс Цертенькоф.

– Даже несмотря на то, что они сами убили больше ста человек?

– Вопрос не в том, кого они убили. Вопрос в том, что убили их, – пояснил он. – Они посягнули на аристократов. Ты должен знать, о чём я.

– Я говорю о смягчении.

– Его не будет. Он убил аристократов, – Цертенькоф внимательно посмотрел на него. – Если все решат, что могут убивать аристократов, то недолго будет до того момента, когда они зададутся вопросом, а нужен ли им император? Так что Кондрат, это не та тема, которую стоит поднимать. Закон один для всех, но ты знаешь, что кто-то равнее остальных. Для аристократов есть свой суд. Они были бы приговорены к смерти с лишением своего титула и привилегий, но империей, а не людьми.

– А ты бы приговорил его к смерти?

– Я просто не думаю об этом, и ты не думай. Над его судьбе подумает суд.

Кондрат и последовал его совету, больше не поднимая тему. К тому же, очень скоро появилась другая тема для разговора, не в последнюю очередь благодаря Дайлин.

* * *

Ей было скучно. Конечно, никто не говорил, что будет весело, однако последняя неделя была перебором. Постоянный солнцепёк, духота, влажность, а ты слоняешься по одной и той же улице, пытаясь сохранить внимательность и собранность. Это не работа, а сплошное наказание. Ещё и Кондрат со своим товарищем – такие умные, дежурили то они не в самый солнцепёк, а утром и ночью, когда более-менее прохладно! А она стой и жарься на солнце. Вон вся кожа уже давно потеряла свой бледный блеск и загорела, отчего она похожа на какую-то крестьянку!

Дайлин жалела, что сразу не спросила у той женщины, кто её мужчина. Может удалось бы между делом всё узнать? Или может она плохо расспрашивала соседей? Ну не мог же никто не знать про её личную жизнь хоть что-то? Или стоило подойти к вопросу по-другому?

Вот опять, Сицим Вачински вышла и пошла куда-то. В прошлый раз это был рынок, в позапрошлый тоже рынок, будто она только и делала, что закупалась и ела. А сейчас куда? Ну да, идёт опять в сторону рынка, кто бы сомневался…

Дайлин не оставалось ничего кроме как следовать за ней.

– Ну давай, иди к своему мужчине, выдай его, я уже устала стоять под солнцем… – чуть ли не плача, пробормотала она.

Но нет, женщина ни к кому идти не собиралась. Но и до рынка, что интересно, она не дошла. Вместо этого, она свернула на одном из перекрёстков, прошла дальше и зашла в небольшое здание. Проходя мимо него, Дайлин взглядом пробежалась по надписям.

Парикмахерская «Южный ветер»? Она решила прихорошиться перед встречей с кем-то? Это было хоть каким-то намёком на то, что дело сдвинется с мёртвой точки! Но вопреки надеждам Дайлин, женщина, едва покинув парикмахерскую… вернулась себе домой. Если она и готовилась к встрече с кем-то, то не в этот раз. А потом, ближе к вечеру на смену к Дайлин пришёл Кондрат.

– Есть новости? – спросил он, бросив взгляд на дом, который расположился в сотне метров дальше.

– Нет, всё одно и тоже, – вздохнула она. – Хотя… нет, сегодня кое-что изменилось, она пошла в парикмахерскую. Может решила привести себя в порядок перед встречей с кем-то?

– Может быть… – задумчиво ответил Кондрат.

– Кондрат, я могу попросить тебя об одолжении одном? – неожиданно спросила она.

– Всё, что в моих силах.

– Ты можешь подменить меня завтра? Я хочу кое-что проверить.

– Если не секрет, то что? – поинтересовался он.

– Она могла прихорошиться как для кого-то, так и для себя самой, верно? То есть не факт, что она просто не стрижётся каждый месяц, и мы будем вот так просто сидеть и зазря тратить силы и время.

– А ты хочешь… – предложил он продолжить.

– А я воспользуюсь тем, что лучше всего умеют делать именно женщины, – подмигнула Дайлин.

И она в этом вопросе была не совсем права – мужчины тоже отлично умеют сплетничать, просто это называется обсуждением. Тем не менее уже на следующий день, отмывшись и вооружившись, Дайлин отправилась в ту самую парикмахерскую, где стриглась Сицим Вачински.

Ей не впервой было посещать подобные заведения, и Дайлин отлична знала, как любят девушки поболтать, особенно, когда у тебя много свободного времени и надо чем-то унять свою скуку. Чего говорить, она и сама участвовала неоднократно в подобных разговорах, с удовольствием смакуя последние новости. И вряд ли столичные парикмахерские отличаются от местных…

* * *

Кондрат сделал так, как его попросили.

Теперь уже он разгуливал под палящим солнцем в духоте, от которой рубашка становилась неприятно мокрой и липнувшей к телу. Если у Дайлин был какой-либо план, то он не станет ему препятствовать. К тому же Кондрат был не настолько тупым, чтобы не догадаться, что она хочет сделать.

Дайлин пришла только к четырём часам вечера и надо сказать, что Кондрат не сразу даже узнал её. Он стоял, смотрел на дом, лишь краем глаза заметив чьё-то приближение, и когда мозг буквально пикнул, что идут не в его сторону, а конкретно к нему, Кондрат обернулся.

Девушка, его напарница, она… изменилась. Вернее, изменилась не сама Дайлин, а лишь её причёска, но именно было достаточно, чтобы теперь она выглядела совершенно по-другому. Её белокурые волосы внезапно переходили в рыжеватый к кончикам, а волосы кое-где отдавали изумрудным оттенком. Под определённым углом казалось, что они действительно огненно-изумрудные.

Помимо этого изменения коснулись и причёски. Вместо распущенных волос у неё появился элегантный пучок на затылке, а лицо аккуратно подчёркивала аккуратно закрученная в спираль чёлка.

Можно сказать, что Дайлин отлично замаскировалась.

– Ну как? – улыбнулась она, заметив его пристальный взгляд. Слегка смущённая, но при этом с каким-то вызовом во взгляде, она ждала его реакции и…

Та оказалась, как обычно – скупой.

– Неплохо.

– Неплохо? И всего-то?

– Ну ты ходила в парикмахерскую и не ради того, чтобы тебе сделали причёски, верно? Разузнала что-нибудь?

– Да, что-нибудь разузнала, идём, – подхватила она его за локоть и потащила прочь. – Можно за ней теперь не следить.

Кондрат знал, зачем Дайлин туда пошла. Что умеют делать люди, когда чего-то ждут? Верно, обсуждать. И если ты знаешь, чего хочешь, если ты умеешь разговаривать и обладаешь харизмой, ты мог направить разговор в нужное тебе русло, выуживая из ничего неподозревающих людей информацию. Так делали шпионы во время холодной войны, так делала сейчас Дайлин.

– Короче, Сицим Вачински стрижётся в одном и том же месте, и там её хорошо знают, – начала она. – Я туда сходила, заказала самую долгую и красивую стрижку, после чего начала непринуждённый разговор, сведя его к своей бедной и несчастной подруге Сицим и тому, какое горе, получить такие ожоги.

– Она бывала у них после пожара?

– Нет, это был первый раз. Но до захаживала довольно часто. Но ты спешишь. Слушай дальше. Я закинула туда крючок про то, как теперь сложатся её отношения с мужчиной. И здесь понеслось само собой. Они мне сказали, что давно подозревали, что у неё есть мужчина, потому что уж больно следила за собой и постоянно прихорашивалась. Пытались у меня вызнать, кто это, но я хлопала ресницами и говорила, что мне она так и не рассказала. И знаешь что, Кондрат?

– Что?

– Одна из женщин, сказала, что её подруга якобы видела, как Сицим Вачински заглядывает в отдел стражей правопорядка!

– К кому? – сразу нахмурился он.

– А вот не знаю, но мне сказали, что это подозрительно, и предполагают, что та встречается со стражем правопорядка! Но я думаю, что это может быть и…

– Глава отдела.

– Именно! Всё сходится. Они хотели избавиться от барона и его семьи после того предсказания, что надо закончить там, где всё и началось. И они просто решили использовать её, как своего человека! Тогда это многое объясняет! Почему, например, никто не вспомнил про тот случай с жертвоприношением, которое вы раскопали, никто не допрашивал так рьяно саму Сицим Вачински. Потому что в таком расследовании…

Главное, не выйти на самих себя.

Глава 27

То, что в этом замешан отдел стражей правопорядка для Кондрата новостью не было. Уже с того момента, когда выяснилось, что глава отдела дружит с семьёй Жангерферов и входит в ту секту, поверхностный допрос, «забытые» дела по жертвоприношениям и игнорирование пропажи людей сразу нашли объяснение. Другой вопрос, что сейчас они получили прямо доказательство, что убийца семь баронов был именно из отдела. Или, по крайней мере, соучастник.

Кондрат бросил взгляд на Дайлин, которая в корне изменилась. Словно смотрит на другого человека – от бледной белокурой аккуратной девушки не осталось и следа.

– Что такое? – она как-то инстинктивно поправила волосы.

– Нет, ничего, просто задумался. Слушай, а они не озвучивали, с кем именно она могла встречаться там?

– Нет, сами меня спрашивали. Но тут как бы очевидно, нет? Это…

– Вряд ли глава отдела, – покачал Кондрат головой.

– Но…

– Подумай сама. По-твоему, глава отдела будет этим заниматься? Сначала заигрывать с вдовой, потом сам лично пробираться в дом, чтобы устроить поджог, и удачно сбегает? И всё это в своём возрасте, когда он даже говорит с трудом? Я очень сомневаюсь. При его попустительстве – это сто процентов. Но не он сам. Кто-то из подручных.

– Тогда воспользуемся методом Цертенькофа? – предложила Дайлин.

Меньше всего Кондрату хотелось пытать женщину. И не только потому, что он был противником подобных методов. Просто сама женщина была жертвой: пусть она и была замешана в этом, но совершенно не по своей воле и в тёмную, что, по мнению Кондрата, снимало с неё ответственность. Тут просто не подгадаешь. Другой вопрос, что империя может считать иначе.

– Давай обсудим это с Цертенькофом. Посмотрим, что он скажет, – предложил Кондрат.

– Не хочешь втягивать её? – сразу догадалась Дайлин, направившись за ним.

– А ты как считаешь?

– Знаешь, мне всё равно, если честно. Даже не задумывалась, – они прошли перекрёсток, который Дайлин задумчиво окинула взглядом, после чего посмотрела на Кондрата. – Кстати, Кондрат, я тут вспомнила, что ты говорил про свой день рождения, что он должно быть скоро. А конкретно когда?

– Неделю.

– Через неделю?

– Нет, неделю назад.

– Неделю назад⁈ И ты мне не сказал⁈ – выпучила она глаза.

– Как-то не сошлось, – ответил он без интереса. – Я уезжал, а до этого мы изучали кости и прятали те ядовитые руды…

– Кондрат, у тебя был день рождения, и ты мне не сказал⁈ – повторила Дайлин. – Серьёзно⁈

– Я же говорю…

– И я отвечаю! Ты мне не сказал! Кондрат, ну ты и… и… и ужас какой всё-таки. И что?

– Что? – скосился на напарницу Кондрат.

– Сколько тебе лет исполнилось? Пятьдесят один?

– Пятьдесят два.

– Пятьдесят два… поверить не могу, что ты смолчал… – покачала Дайлин головой.

– Какая разница? – пожал он плечами.

– Знаешь, а может кому-то всё-таки и есть разница, – рыкнула она недовольно.

С одной стороны, что удивляться? Это же Кондрат. Он будет молчать о себе, даже если помирать будет. Уже давно к этому надо привыкнуть. Но с другой, осадочек всё равно остался. Всё-таки ей казалось, что они уже достаточно близки, чтоб хотя бы день рождения не скрывать друг от друга. Вот у неё оно будет весной, и он знает это, а сам…

Цертенькофа у себя они не нашли. Нашёл он их сам в ресторанчике того же отеля, где они остановились, принеся интересные новости от ревизоров, которые перетряхивали всю ратушу. Только вот прежде, чем подсесть к ним, он на мгновение замер, уже схватившись за спинку стула. Его взгляд упёрся в Дайлин.

Было видно по лицу, что Цертенькоф в первые секунды не мог узнать, пытаясь понять, что за девушка сидит рядом с его напарником за столиком, после чего…

– Дайлин? Это ты?

– Не узнаёшь? – улыбнулась, взглянув на него.

– Узнал, но не сразу, – медленно произнёс он, садясь за стол. – Красивая причёска, тебе идёт.

– Спасибо. Хорошо, что ещё остались мужчины, которые умеют делать комплименты, да, Кондрат? – посмотрела она на него.

Но Кондрат её проигнорировал, посмотрев на Цертенькофа.

– Какие новости?

– Полетят головы, – произнёс он с явным удовлетворением. – Мэр точно потеряет место.

– Кого поставят заместо него? – поинтересовался Кондрат.

– Пришлют из столицы своего, скорее всего. Чтобы теперь уже наверняка.

– А остальные? – спросила Дайлин.

– Остальные, в плане судья, там всякие заместители и прочие? Насчёт их пока неизвестно, но чьи-то головы ещё точно полетят следом. В зависимости от того, кто и как накосячил, и что они ещё раскопают.

– Главу отдела удастся убрать? – спросил Кондрат.

– Стражей правопорядка? Надо поговорить с ними насчёт этого, но нужны основания.

– Поклонения чужой вере с жертвоприношениями таким является?

– Спрошу у них, – пообещал Цертенькоф и огляделся. – Вы уже заказали?

– Только что, – кивнула Дайлин и метнула на Кондрата злобный взгляд. – А ты знал, что у Кондрата день рождения был?

– Нет, а что? – отозвался тот, подозвав взмахом официантку.

– А то, что он никому ничего не сказал, представляешь? Даже не предупредил!

– И? – равнодушно поинтересовался Цертенькоф.

– И⁈ Да боги, вы что, сговорились?

– Ну не сказал, потому что не захотел, – пожал он плечами. – Кстати, с днём рождения, Кондрат.

– Спасибо, – кивнул тот.

– Ну вы даёте… – выдохнула Дайлин и как-то слишком обиженно замолчала, сложив руки на груди.

– Какие новости у вас? – задал Цертенькоф встречный вопрос, скользнув по Дайлин взглядом. – Я так понимаю, ты не просто так покрасила волосы?

– Наведалась в парикмахерскую, где стрижётся Сицим Вачински, притворилась её подругой и поговорила с другими девушками. Она встречается с кем-то из отдела стражей правопорядка.

– В плане?

– В прямом. Я говорила, что у неё есть мужчина. Так вот, этот мужчина служит в отделе правопорядка.

– Ты уверена? – подался он вперёд.

– Более чем. Это ведь и многое объясняет.

– Не многое, но… – Цертенькоф перевёл взгляд на Кондрата. – Что думаешь по этому поводу?

Кондрат несколько секунд задумчиво смотрел куда-то вдаль, прежде чем ответить.

– Ты говоришь, что мэра лишат должности, верно?

– Да, в скором времени, – кивнул он. – По крайней мере, мне так сказали.

– То есть, он лишится и иммунитета, так? И допросить можно будет уже без какой-либо опаски.

– Хочешь ускорить процесс? – уточнил Цертенькоф.

– А есть такая возможность?

– Не знаю. Пока отчёт уйдёт в столицу, пока вернётся, это всё время. Много времени. Как бы они хвосты не подчистили к тому моменту или того хуже, не разбежались, почувствовав, что пахнет жаренным.

– Но можно отыграть от обратного, – внезапно произнесла Дайлин. – Место он так или иначе потеряет. Но вопрос в том, сядет ли он после этого или нет? Он может потерять место, но остаться на свободе и дожить оставшиеся дни в покое. А может, наоборот, отправиться в такие места, что предпочёл бы смерть. Предложим сделку на информацию.

– А смысл? – спросил Цертенькоф. – Мы и так всё узнаем, если вытащим всю информацию из женщины, а там повяжем уже всех без каких-либо сделок. А предложим сделку, как ты предлагаешь, и ублюдок избежит плахи.

– Да, но кто сказал, что тот человек, которого она назовёт, признается и сдаст всех? – не согласилась Дайлинна.

– Будем выбивать уже правду из него.

– Он служащий, скорее всего, страж правопорядка.

– Но не мэр, не судья и не глава отдела, – отмахнулся он. – С этим будет гораздо проще.

– А вдруг это не он? – не успокаивалась она. – А что, если они просто делили кровать и это здесь ни при чём?

– Да как ни при чём? Всё говорит именно о том, что через эту Вачински всё и вызнали.

– И так будем поочерёдно выбивать из каждого? А если эти сектанты поймут, что мы близки к раскрытию, и разбегутся? А так нам не придётся каждого допрашивать. Получим признание из первых рук и сразу посадим всех причастных. Быстро и просто. А здесь даже не факт, что ещё выйдем на кого-нибудь.

Два варианта. Или выбивать правду из женщины, или сразу идти к заказчику.

С одной стороны, если прижать Сицим Вачински, то она сдаст того, кто из неё выудил информацию, а тот в свою очередь и убийцу, – если он сам и не есть убийца, – и заказчика. Вариант действительно рабочий, если он сработает именно так, как они представляют.

Если же идти к мэру, то при сделке тронуть его уже нельзя будет, а значит он уйдёт от наказания. Однако это те показания, которые стопроцентно посадят всех остальных в то время, как показания женщины могут ни к чему не привести. Она назовёт имя человека, а тот или умрёт к тому моменту, или сбежит.

Да и если быть откровенным, Кондрат по определённым причинам не поддерживал допрос женщины. Поэтому в споре он встал на сторону Дайлин.

– Лучше сразу получить показания против всех, чем вытряхивать из каждого. Ещё получится, что мы их допрашивали, а это был обычный мужчина, который просто с ней спал без задней мысли, – произнёс Кондрат.

– Вот, я о том же! – обрадовалась Дайлин.

– И ты отпустишь одного из этих ублюдков? – уточнил Цертенькоф.

– У нас нет гарантий, что это не совпадение, – ответил Кондрат. – Оступимся, затянем с допросом или ошибёмся, и они или разбегутся, или подчистят все хвосты. А тут можно прижать здесь и сейчас, из первых рук, так сказать.

– Ладно, как скажете, – вздохнул Цертенькоф. Идею он их не поддержал, но и спорить не стал.

На этом они и порешили. Вместо того, чтобы по одному вылавливать и выбивать информацию, медленно продвигаясь вперёд, сразу начать с головы, а вернее, с тех, кто непосредственно и точно с этим связан. Так было банально надёжнее, не говоря о том, что лишний раз пытаться никого не придётся.

Они пришли к мэру в ратушу уже на следующий день. Ратуша пребывала в каком-то напряжении, которое висело в воздухе, словно невидимая паутина. Людей в коридорах не было, администратор на стойке встретила их подозрительным и затравленным взглядом, будто боялась стать их следующим клиентом.

Мэр города, Ефенсоуз, работал в кабинете на самой вершине этой пирамиды, переделанной под нужны новой империи. Кабинет на самой вершине, к которому вела небольшая узкая лестница, занимал почти весь этаж – в остальной части расположился предбанник с секретаршей, которая попыталась их остановить, когда они пришли.

– Он сейчас очень занят! – выскочила она перед ними.

– Мы из специальной службы, – отрезал Цертенькоф.

– И тем не менее, он сейчас никого не может принять. Погодите, вы меня слышите, стойте!..

Они просто обошли секретаршу, и та бросилась за ними вдогонку. Но что она могла сделать? Они вошли в кабинет мэра, даже не постучавшись, заставив мэра вздрогнуть. За ними виновата заглянула и девушка.

– Господин Ефенсоуз, я пыталась их остановить, но они очень хотят с вами поговорить и… – Дайлин закрыла дверь, прервав её на полуслове.

Мэр нервно заёрзал на стуле. Возможный диалог с ними его однозначно не радовал.

– Добрый день, сыщики, – кивнул он, стараясь сохранять невозмутимость. – Боюсь, я сейчас немного занят и не могу с вами говорить…

– Можете. И будете, – бесцеремонно подтащил стул к столу Цертенькоф и сел напротив.

– Послушайте…

– Очень внимательно слушаем, – кивнул он, сверля мэра взглядом, и тот как-то нервно сглотнул, будто вместе с этим проглотив и часть слов. А вот Цертенькоф был спокоен. Пугающе спокоен. – Знаете, вы, наверное, забыли, что вы мэр города Мёнхван. Не Ангартрода, не даже Эдельвейс, а Мёнхван. Спроси кого, и они даже не поймут, что это город, настолько он маленький и незначительный. Вы понимаете, о чём я, мистер Ефенсоуз? Вы могли забыться и подумать, что вы какая-то влиятельная фигура, но вы никто, звать вас никак, и когда к вам приходят сыщики из специальной службы, единственное, что вы можете и должны отвечать – да, конечно. Вы понимаете это?

– Да, – кивнул тот, испуганный и уязвлённый словами Цертенькофа.

– Отлично, – кивнул сыщик. – Потому что ваши дела и так обстоят неважно, мистер Ефенсоуз. Мои товарищи тут немного покопались в истории и вдруг выяснили очень неприятный факт про вас. Знаете, какой?

А вот здесь уязвлённость сменилась на страх.

– Я не слышу ответа, мистер Ефенсоуз.

– Н-нет, господин Цертенькоф, – пробормотал он.

– Странно… – протянул он. – Я думал, вам известно, что в империи, мягко говоря, не поощряются секты, мистер Ефенсоуз. Особенно те, что связаны с жертвоприношениями.

– Я ничего не знал об этом! – тут же выпалил он. – Это всё Жангерферы! Они в конце поехали головой, когда умерла жена Партеса! Духи, проклятия, они устроили это шоу и…

– И вы хотите сказать, что не участвовали? – уточнил Цертенькоф.

– Нет!

Цертенькоф взглянул на Кондрата. Озвучивать мысль не пришлось.

– А вот я слышал совершенно другую историю, – произнёс Кондрат медленно. – Вы входили в секту, которая поклонялась духам. Помимо уже покойных Жангерферов туда входил Урунхайс, Ягершмейт и Хастон. Вы иногда встречались, обсуждали свои дела… проводили обряды…

Они не издевались – они медленно прибивали его к стене. Факт за фактом затягивали петлю, сначала пугая, а потом давая понять, что им всё известно, чтобы окончательно лишь его какой-либо надежды. Чтобы милосердно предложить ему возможность спастись, в которую он вцепился всеми руками и ногами, готовый рассказать всё, что они захотят.

Стандартный допрос из разряда злого и доброго полицейского.

– Я не проводил! Это всё…

Цертенькоф ударил по столу кулаком, заставляя того сразу смолкнуть.

– Нас не интересует, что вы там делали или нет, мистер Ефенсоуз. Сейчас мы хотим знать, кто убил Жангерферов.

– Я… я не знаю, кто убил их. Это же был несчастный случай…

– За неделю до смерти вы встречались с одной женщиной из кочевых народов, верно? – спросил Кондрат.

– Да, было это, да, там был я, Урунхайс, Ягершмейт, Хастон и Жангерферы, младший и старший. И эта бабка, мы просто обсуждали, что делать с шахтой! Люди болели, какая-то зараза…

– Проклятие. Вы думали, что это проклятие, – заметил Кондрат.

– Да, проклятие, но я не верил в это ни на мгновение!

– Что она вам сказала?

– Да ничего особенного. Просто советовала, что делать.

– Там, где всё началось, там всё и закончится. Так было, я прав?

– Ну… да, что такое, я уже не помню…

– Тогда, мистер Ефенсоуз, давайте я вам напомню, как это было. Вы услышали слова старухи, что всё должно закончиться там, где всё началось. А началось всё с Жангерферов, которые и раскопали ту шахту несмотря на то, что знали, что она проклята. И с жадностью её раскапывали, даже несмотря на то, что проклятие убивало людей. И вы решили, что речь идёт именно о Жангерферах. Всё должно закончиться на тех, с кого началось, да?

– Нет!

– Вы решили их убить. И сожгли их дом,– с нажимом произнёс Кондрат.

– Нет! Мы бы не стали…

– Но вы это сделали, – процедил Цертенькоф, будто это было личное оскорбление. – Вы убили их в надежде задобрить духов и остановить проклятие.

– Я не убивал их!

– Не вы, но кто-то из ваших подручных, да? Кто-то, кому можно доверить это дело. Тому, кто сможет поджечь дом так, чтобы оттуда никто не выбрался. Вы обратились к Урунхайсу, главе стражей правопорядка, ведь у него всегда найдутся подходящие люди.

– Да нет же! – уже чуть ли не плача выкрикнул мэр города. – Мы бы не стали этого делать! Зачем, на кой чёрт нам это⁈ Зачем убивать своего⁈