Текст книги "Между добром и злом. Том 6"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Потому что вы хотели скрыть это, – облокотился Кондрат на стол руками так, что тот вздрогнул. – Каждый год люди то и дело помирали, приезжих же не напасёшься, а слухи то идут, верно? Кто знает, когда об этом прознает столица и направит людей разобраться. И что же делать? Избавиться от тех, с кого это началось. Ведь это так похоже на секту, приносить в жертву самое дорогое или, по крайней мере, ценное.

– Мы не делали этого! – выкрикнул тот.

И в кабинете повисла тишина.

Мэр был бледен, ни жив, ни мёртв. Он вжался в спинку своего кресла, глядя на них затравленным взглядом. Кажется, он был готов к разговору по душам. Поэтому к их диалогу подключилась Дайлин. Она отличалась от своих товарищей мягким голосом, даже какой-то теплотой, будто искренним желанием помочь, на что хочешь – не хочешь, а отзовёшься.

– Так кто это сделал, мистер Ефенсоуз? – негромко спросила Дайлин. – Кто сжёг Жангерферов? Мы не будем врать, вы потеряете это место при любом раскладе, но вы ещё можете сохранить свободу. Мы можем гарантировать вам иммунитет, если вы расскажете нам правду.

Она выдержала добротную паузу, позволяя ему уяснить казанное. После чего, как последний росчерк, спросила:

– Так как всё было на самом деле, мистер Ефенсоуз?

И тот горестно вздохнул, сдаваясь.

Глава 28

Они молча смотрели на мэра, который старел буквально на глазах. Кондрат видел его в первый раз, но вот Цертенькоф с Дайлин уже встречались с ним до этого, и тогда он был здоровым и крепким, а сейчас будто постарел лет на десять сразу. Обмяк в своём кресле, понимая, что на этом месте он отсиживает последние дни, но надежда не почувствовать петлю на шее заставляла говорить.

– Я бы не знавал это сектой, – негромко ответил он. – Скорее… мы были как закрытый клуб, избранные, что общаются с духами, влияющими на весь город. Именно мы были теми, от чего слова зависит, как всё сложится. Той тонкой стеной, которая ограждала людей от беспощадных духов. Это всё началось с открытием шахты и первыми жертвами проклятия. Люди буквально… разлагались на глазах, разрушались, изменялись, превращаясь в жуткие копии самих себя. А потом умерла в муках жена Партеса, и тогда, можно сказать, появилась наша маленькая компания.

– Часто собирались? – спросил Кондрат.

– Когда как, но, когда странных смертей становилось больше, собирались мы, естественно, чаще. Приносили дары духам, проводили церемонии, читали молитвы и заговоры, чтобы духи были к нам благосклонны. Но не всегда это помогало.

– Жертвоприношения?

– При мне их не делали, хотя я знал, что Жангерферы подобным промышляют иногда. Они никогда об этом не говорили, но мы догадывались. Особенно после первого раза, когда их почти поймали на горячем. Если бы не Урунхайс, они бы вряд ли вышли сухими из воды. Мы все посчитали, что это случайность, но… понимали, что ничего случайного в этом не было.

– Тогда вы и организовали свой клуб? – уточнил Кондрат.

– Да, Партес Жангерфер объяснил с чем мы столкнулись. Он искренне верил в духов, и… мы тоже поверили. Потому что слишком многое указывало на их существование. Вы сами подумайте, ведь не зря эту пещеру считали обителью духов, а южане называли её не иначе как проклятой. Ведь это не просто так! Мы поняли, что можно положиться только на себя, и нашей задачей, как тех, кто держал этот город на плаву, было защитить людей!

– А жертвоприношения? – поинтересовался Цертенькоф.

– Я никогда в них не участвовал. Только обычные церемонии и молитвы.

Насколько можно было верить его словам? Кондрат бы делил всё на два, а то и на три. «Не участвовал» здесь можно интерпретировать по-разному. Не принимал непосредственного участия, а просто наблюдал со стороны тоже подходит под это понятие.

Но общий концепт был понятен. Маленькие люди объединились в эдакое секретное общество, в котором собрались сильнейшие городка сего, если так можно выразиться, чтобы почувствовать себя важными, сильными, на что-то влияющими. И всё, ради того, чтобы почувствовать свою значимость, потешить своё эго и доказать самим себе свою исключительность, что они не пустое место.

И для этого требовался лишь тот, кто всех объединит, соберёт вокруг себя и заставит поверить, что они действительно что-то влияют и занимаются не хренью, а важными вещами.

– Что было дальше? – спросил Кондрат.

– Мы собирались, обсуждали духов, что надо сделать, чтобы снискать гнев на милость, проводили обряды, пытались задобрить их, читали молитвы. А лучше не становилось, люди продолжали умирать. И тогда мы уговорили Жангерферов закрыть шахту. Они были важными людьми в городе, просто приказать – это нажить себе врагов-аристократов, что никому не нужно, но… мы убедили их. И через два года смерти прекратились.

– А потом он попытался открыть шахту вновь.

– Да, и через два года смерти продолжились, будто духи давали нам время опомниться, а потом наказывали, – кивнул мэр. – И тогда мы договорились, что закроем шахту окончательно. И всё должно было пойти на лад, но… в последние год опять появились загадочные смерти.

– Даже через два года после закрытия? – уточнил Кондрат.

– Да, даже сейчас люди продолжают умирать. Не только в новой шахте, но теперь и на сталелитейном заводе появились заболевшие. Сами Партес с Рокардо начали болеть. Проклятие – после того, как они окончательно закрыли шахту, оно не пропало, оно продолжало убивать. И тогда мы обратились к тем, кто жил здесь дольше нашего. К тем, кто мог знать, как справиться с этой напастью.

– Кочевники, – произнёс Кондрат.

– Да. Они жили здесь до нас. Они знали, как задобрить духов, чтобы те сменили гнев на милость. И нам посоветовали закончить всё там, где началось.

– Или с кого? – прищурился Цертенькоф. – Вы это хотели сказать?

– Что? Нет, мы не думали никого убивать! Тем более целую семью! Зачем⁈ Речь шла о шахте! Завалить шахту или запечатать её, и проклятие спадёт! Никому из нас в голову не пришло даже убивать Жангерферов. Да и зачем⁈

– Чтобы остановить проклятие, – пожал плечами Кондрат.

– Да, но… мы здесь все в одном городе. Все вместе. Мы все связаны. Никто бы в здравом уме не стал бы убивать его! Речь шла про шахты, а не про их семью. К тому же всем было понятно, что, если с ними что-то случится, столица сразу направит сюда вас! А может и кого похоже! Нет, мы не убивали их!

– А кто убил?

– Это была случайность! – воскликнул мэр.

– Удобная случайность – через неделю после вашего собрания, – хмыкнул Цертенькоф. – Прямо-таки удачное совпадение, ничего не скажешь.

– Но мы бы не стали убивать их. Старуха сказала, что там, где всё началось, там же и закончится. Мы собирались запечатать шахту и всё. Чтобы покончить с этим раз и навсегда. Да, Жангерферы пожадничали, открыв её снова, но на них почти весь город держался. Зачем нам убивать их? Тем более они согласились!

Логика в его словах была. Рука руку моет, и никто не станет рубить другую. Столько лет ведь их ничего не смущало, даже тот факт, что именно с Жангерферов началась вся эта эпопея.

И кстати говоря, Кондрат догадывался о причинах, почему люди продолжали гибнуть. Они закрыли ту шахту, всё верно. Но они открыли новую и совсем рядом. Всё те же залежи руды, всё те же радиоактивные породы, просто с другой стороны. Скорее всего, в том месте радиоактивны абсолютно все ископаемые, и, по-хорошему, надо искать совершенно другое место для добычи. А ведь руда попадает на завод, где её перерабатывают, и нет гарантии, что она не находится ещё ближе к тому же урану и не ещё более радиоактивна, чем в прошлые разы.

Другими словами, ничего бы это не решило, однако вопрос сейчас стоял не в этом.

– Мы знаем, что Урунхайс пытался убить его, – сказала Дайлин.

– Урунхайс? Жангерферов? Да они были близкими друзьями! Урунхайс был близким другом семьи, он прикрывал их во многих противоречивых ситуациях и искренне верил в Партеса. Верил в духов и что наши обряды остановят эту вакханалию. Именно он спас тогда Жангерферов.

– Это тот случай с мужчиной? – уточнил Кондрат.

– Да! Он бы никогда не стал вредить Жангерферам.

– А тот случай с мужчиной, что там было? – спросил он.

– Их заметили рядом с мёртвым мужчиной, который запнулся и ударился головой о камни. И все подумали, что они убили его.

– Прямо-таки запнулся? – прищурился Цертенькоф. – Вам напомнить, что вас ждёт плаха, если после ваших слов выяснится другое?

– Но так оно и было!

– И не было никаких порезов? Ран? Вы это хотите сказать? – улыбнулся он зловеще.

Мэр побледнел.

– Ну… у него были странные раны… но это дело закрыли, доказали, что это была случайность!

– Доказал кто? Урунхайс, наверное?

Здесь ему нечего было ответить. И так понятно, что каждое его слово про то дело – ложь. И непонятно, почему он так упорствует и не сознаётся, чтобы спасти свою шкуру.

– Но был ведь и свидетель этого, – медленно произнёс Кондрат. – Какой-то мальчишка, да?

– Да, он говорил, что видел, как Жангерферы напали на его отца.

– Отец уже болел?

– У него были признаки проклятия, – не стал отрицать тот.

– А как звали мальчика?

– Я… я уже не помню, если честно. Они покинули деревню сразу после того, как погиб отец. Им выплатили компенсацию за смерть кормильца, пусть этого никто не обязан был делать, и они уехали.

Подкупили, другими словами. Заплатили, чтобы те молчали, после чего прогнали прочь, чтобы больше ничто не напоминало о проколе Жангерферов. Странно, что сразу не убили. И тем не менее, сейчас было самое время сдать всех, а мэр продолжал упорствовать и говорить, что баронов никто не трогал. Верность? Может в какой-то степени, из-за того, что он такой же фанатик, как и его друзья, поклоняющийся духам. Но скорее причина в том, что он действительно искренне считает, что никто из них не стал бы убивать семью баронов.

– Нам нужна фамилия того свидетеля, – повторил Кондрат.

– Да не осталось ничего! Клянусь вам, ничего нет! – мэр, казалось, до завтра недоживёт, помрёт от инфаркта. – Тогда всё и потёрли, чтобы ничего не осталось!

Это была ходьба по кругу. Они будут требовать сдать, он будет говорить, что никто баронов не убивал. Обманывает? Да вполне, почему нет. Фанатики готовы лоб расшибить ради того, во что верят. Однако здесь ситуация была чуть другой. Трусливые, раз убили баронов, чтобы избавиться от проклятия, они трусами бы и остались. А такие ради собственной шкуры, Кондрат мог это точно сказать, сдали бы остальных с потрохами.

Но мэр не сдавал. Трусливый, упивающийся властью, он всё равно всё отрицал, рискуя отправиться на плаху. Почему? Может потому что он ничего не сделал? Или боится мести кого-то другого?

– Понятно…

Кондрат встретился взглядом с Цертеньхофом и указал взглядом на дверь. Тот нахмурился. Кондрат поморщился. Такой немой разговор, и его напарник вздохнул. Встал со стула и бросил недобрый взгляд на мэра.

– Ваше место за вами не задержится, будьте уверены. Поэтому советую что-нибудь вспомнить до того, как мы встретимся ещё раз.

И они вышли. Заговорили, только когда покинули пустые коридоры ратуши. И первым начал Цертеньхоф:

– Надо было додавить его! – сказал он с жаром.

– Тебе не показалось странным, что такая трусливая душонка отказывается сдавать своих? – спросил Кондрат.

– Он может бояться расправы от своих же. Тем более, если они не одни в этой секте.

– Но с его слов они там одни, – заметил он. – И едва он скажет против своих товарищей слово, как их всех посадят, а он останется на свободе. Это просто единственный выигрышный вариант. К чему такая преданность.

– Фанатичность, – предположила Дайлин.

– И эта фанатичность не помешала ему рассказать всё остальное, включая о том убийстве. Знаете, какая у меня мелькнула мысль?

– Кто-то может мстить за убитых, – Дайлин поняла его с полуслова.

– И где искать этого мстителя? – спросил Цертеньхоф.

– Вот здесь начинается главная проблема, – пробормотал Кондрат. – Учитывая, сколько человеческих жизней загубили и сколько у тех могло быть родственников. Список выйдет очень большим и раскиданным в худшем случае по всей империи.

И это кошмар любого сыщика в мире, где нет ни телефона, ни интернета, ни общей базы данных. Так уж заложено особенностями транспортной сети, что люди редко покидают свой город и перебираются в другой. Где родились, там пригодились – это как раз-таки про этот мир. Редко кто рискует покидать насиженное место, меняя его на неизвестность. Но если они так делают, то потом попросту не найдёшь их, и тут не поможет даже этот бумажный паспорт.

Так что да, искать будет очень непросто, особенно, когда не знаешь имена жертв.

– Что делать? – поинтересовалась Дайлин будничным голосом.

– Я знаю, что делать, – неожиданно произнёс Цертеньхоф. – Мэр утверждает, что они здесь не причастны. Ни он, ни судья, ни купец, ни глава стражей правопорядка, так? Ты тоже это подозреваешь. Тогда возьмём это за правду, что так оно и есть на самом деле. Эти уроды не причастны к смерти своего. Что у нас получается в сухом остатке? Кто-то всё равно сжёг дом и точно знал, когда это надо сделать. То есть, при любом раскладе он использовал Сицию Вачински, и с этим мы все согласны, так? Значит действуем по моему варианту – продолжаем копать через неё. Пусть сдаст того, с кем она встречалась. Возьмём его и там уже с уродом на руках будем смотреть, кто причастен. Тем более, если эти сектанты не причастны, тогда у нас одиночка, и именно, скорее всего, и будет нашим убийцей.

Здесь уже что-либо отрицать было бесполезно, Цертеньхоф был прав. Убили или сектанты, или одиночка. И, как сам Кондрат заметил, если маловероятно, что это сделали чиновники, то оставался одиночка. Тот, кто встречался с той женщиной.

Тот, кто работает в отделе стражей правопорядка.

* * *

Она была вновь перед ними, Сиция Вачински, но теперь куда более напуганная, словно зверёк, понимающий, что его окончательно поймали в силки. Она старалась не смотреть им в глаза и будто даже не дышать. Только теперь взял на себя роль ведущего Кондрат.

– Вы знаете, зачем мы вновь вас сюда позвали, миссис Вачински?

Услышав свою фамилию, она вздрогнула.

– Нет…

– Вы нам соврали в прошлый раз, – спокойно произнёс Кондрат. – Я даже понимаю, почему вы это сделали. Но вы сами догадываетесь, о чём конкретно я говорю?

Она уже хотела кивнуть, даже было видно, как она это делает, но в последний момент, будто одумавшись, она быстро замахала головой, точно нашкодившая ученица.

– Ясно, хорошо, тогда я проясню вам. Вы сказали, что у вас нет мужчины. Нет партнёра, с которым вы занимаетесь сексом. Я понимаю, почему вы это сделали. Наш мир, он… несправедлив. Когда женатые мужчины могут гулять с кем угодно, одинокую вдову готовы заклеймить за любой проступок. Тут хочешь-не хочешь, но будешь держать свои личные отношения в тайне. Но сейчас, боюсь, когда нам всё известно, молчать уже не получится. Если на прошлый раз мы можем закрыть глаза и сделать вид, что нам не врали, то сейчас вы должны ответить нам честно. В противном случае мистер Цертеньхоф в соответствии с законом будет вынужден применить усиленный допрос. Вы это понимаете?

Она медленно кивнула. Это раньше женщина напротив них могла всё отрицать, но теперь она прекрасно понимала, что им всё известно, и требовалось только имя. Конечно, у неё был выбор – ухажёр или она с ребёнком, которому она оплачивала обучение. Будет прикрывать своего сожителя – пойдёт под суд вместе с ним, а ребёнок… он останется один. Так что выбор для матери очевиден.

– Отлично. Забудем обо всём. Вы ни в чём не виноваты, и это не ставится под сомнение. Вы лишь жертва, которую использовали. Использовал человек, с которым вы спали. Нам известно, что они из стражей правопорядка. Кто он?

– Но если я отвечу, то… его будет ждать смертная казнь? – тихо спросила женщина.

– Вы знаете, в чём он обвиняется?

– Наверное, это как-то связано с пожаром… – пробормотала она негромко. – Думаете, это он поджог его?

– Скажите сейчас нам честно. Мы все люди, мы все занимаемся здесь сексом. Кроме мисс Найлинской, она пока не замужем, но и ей это предстоит. Так вот, вы занимались с этим человеком сексом перед своим дежурством?

Она покраснела так, что аж бардовой стала, и медленно кивнула.

– Хорошо, занимались. И поэтому вы были не выспавшейся иногда, так?

– Да… – глухо пробормотала она.

– Наверное, всю ночь, предшествующую пожару, было точно так же. Всю ночь вы проводите с ним, а потом весь день засыпаете, так?

– Да, всё так, мистер…

– Отлично, – протянул Кондрат.

Ну здесь сомнений совсем не осталось. Убийца выбрал довольно экстравагантный способ всё провернуть. Заниматься сексом с женщиной всю ночь, – звучит уважительно, – чтобы всю следующую ночь на дежурстве она проспала и прозевала пожар. Реально, первый подобный случай на его памяти.

– Как его звали, мисс Вачински?

Она подняла голову. В глазах стояли слёзы, то ли от испуга, от ли от чувства, будто её предали. Губы шевельнулись, и она произнесла фамилию. А потом имя и фамилию вместе.

– Вы уверен? – уточнил Кондрат.

– Я знаю, с кем я… делю кровать, мистер… – сипло ответила она.

Кондрат переглянулся с остальным. Что ж, несколько неожиданный поворот событий, но иного от такого дела ждать и не приходилось. Настало время взять убийцу.

Глава 29

Они оставили женщину проливать слёзы по несчастной любви или собственной жалости по себе, направившись за убийцей. При любом раскладе, она должна была радоваться, что не разделит его судьбу, особенно, когда Цертенькоф вознамерился её привлечь к делу.

– Не стоит, – произнёс Кондрат. – У нас и так есть чем заняться.

– Ты защищаешь её? – недобро взглянул Цертенькоф на него. – Даже после того, как она пыталась прикрыть убийцу?

– Она пыталась прикрыть собственный позор, не более.

– Это не оправдание.

Кондрата иногда раздражала беспощадность местных структур. Как говорят? Дети не должны отвечать за грехи своих отцов? В империи было всё иначе – виновный и все причастные, даже косвенно, должны быть наказаны. И плевать, что человек даже мог не понимать, что неосознанно покрывает убийцу или что это мог быть родственник – про что-то типа пятьдесят первой статьи здесь даже и не слышали. Но всё это, если только речь шла не аристократах, естественно. Что-то в любых мирах никогда не меняется…

– Давайте лучше на нём сориентируемся, – вмешалась Дайлин. – А там уже центр решит, что да как.

Кондрат и Цертенькоф уже было переглянулись, чтобы продолжить… и тем не менее молча согласились. Сейчас требовалось беспокоиться о совершенно других вещах. Тем более, когда далеко не всё может пройти гладко, как хотелось бы. На памяти Кондрата те, кто имел силы на отпор и побег, редко сдавались добровольно.

Здание отдела стражей правопорядка. Место, которое совсем не походило на отстойник, чистое, спокойное, больше похожее на музей, пребывало в своём обычном состоянии – полудрёме. На этот раз даже какого-нибудь забулдыги-завсегдатая на скамейке не было, только дежурный за стойкой, который даже не пытался чем-либо заняться, разглядывая потолок. Они, вошедшие втроём, наверное, стали первым событием для него на сегодня.

– Господа сыщики, – вытянулся он. Здесь их уже знали в лицо. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Мистер Минсет у себя? – спросил сходу Кондрат.

– Да, он в кабинете…

И больше они не слушали. Прошли мимо, даже не замедлившись, и поднялись на второй этаж. На ходу Кондрат проверил свои пистолеты, поочерёдно на каждом взведя курки. Цертенькоф и Дайлин повторили за ним. Подойдя к двери, они переглянулись.

– Все готовы? – уточнил он.

В ответ оба кивнули, и Кондрат без стука распахнул дверь. Они быстро вошли внутри друг за другом, уже держа пистолеты наготове, но… внутри никого не оказалось. Комната была пуста, и только кружка с чаем на столе поднимала пар рядом с небольшой табличкой, на которой красовалась имя и фамилия хозяина кабинета.

Влантер Минсет – старший и единственный сыщик города Мёнхван. Не местный, проработал на этой должности семь лет, и в будущем претендующий на место главы местного отдела. Это то немногое, что они могли сказать про этого человека помимо того, что именно с ним спала Сиция Вачински уже на протяжении нескольких лет и перед злополучной ночью, когда сгорела семья баронов.

Совпадение? Кондрат так не думал.

Пробежавшись по кабинету взглядом, он произнёс:

– Он ещё здесь. В отделе.

– Да, видимо, просто вышел, – кивнул Цертенькоф и бросил взгляд на Кондрата. – Надо разделиться. Я с Дайлин останемся здесь и устроим засаду, когда он вернётся. Ты иди на вход в отдел, если вдруг он попытается сбежать.

Кондрат кивнул. Цертенькоф точно справится с задержанием, уж тем более с Дайлин, когда их будет двое, а он на случай чего покараулит снаружи, если тот всё-таки попытается сбежать. Поэтому не промолвив больше ни слова, Кондрат спустился в фойе и уже направился к выходу, когда его окликнул дежурный.

– Господин сыщик, мистер Минсет только что ушёл.

– Куда⁈ – резко обернулся Кондрат.

– Я не знаю. Просто он проходил здесь, я передал, что вы пришли и, скорее всего, ждёте его в кабинете. А он резко развернулся и ушёл, сказав, что что-то забыл там…

– Как давно⁈

– Да вот, меньше минуты назад…

Ну закон подлости – это про них, конечно. Разминулись, не грех будет сказать, от бога. Ещё и дежурный конкретно так подыграл в пользу сыщика. Да только бежать сейчас обратно на второй, потом бежать с напарниками на улицу – это тратить те самые драгоценные секунды, которых практически не осталось.

– Поднимись в кабинет Минсета, скажи сыщикам, что он ушёл, – бросил Кондрат и выскочил на улицу, не обращая внимания на удивлённого дежурного.

Улица встретила его всё тем же пугающе душным солнечным спокойствием, которое грозили нарушить огромные тучи, словно нависшая волна, собирающиеся где-то далеко за лесом, предвещая надвигающуюся бурю. Взгляд влево, взгляд вправо, но улицы были пусты. Только отдельные жители да повозка рискнули выйти в самый солнцепёк.

У него было не больше секунды, чтобы решить, куда бежать, и Кондрат бросился направо.

Расчёт был прост – справа был ближе всего край здания, и убегающий первым делом попытается как можно быстрее скрыться из виду. Побеги влево, и надо будет преодолеть прилично расстояния, оставаясь в прямой видимости. А здесь на право, а там куда угодно. Плюс, если ты хотел тут же уйти, то именно в той стороне была как конюшня, так и станция для повозок в другие города.

Кондрат даже не задумывался над этим, мысли пролетели у него в голове где-то на фоне. И тем не менее он не прогадал.

Выскочив на пересечение улиц, он увидел, как крупная фигура, в которой безошибочно угадывался городской сыщик, быстрым шагом, едва не бегом пересекает проезжу часть, и скрывается в подворотне. Перейдя на бег, Кондрат быстро пересёк дорогу и добежал до угла. Осторожно выглянул…

И тут же спрятался обратно. С грохотом выстрела, который пробежался меж домов, пуля выбила из противоположной стены каменную крошку.

– Специальная служба расследований! Сдавайся, Влантер!

Зачем Кондрат это крикнул, непонятно, ведь его никто никогда не слушался. Да и ответа тоже не последовало. Скорее это была привычка дать хоть какой-то шанс человеку, прежде чем всё перейдёт в острую фазу. Хотя глупо было надеяться, что человек, которого в лучшем случае ждёт быстрая казнь решит сдаться, а не попробовать убежать. Даже если не получится, умрёт быстро от пули, что лучше, чем участь быть схваченным.

Кондрат присел и выглянул ещё раз. Влантер Минсет Уже успел добежать до другой части переулка и скрыться за углом. Кондрат бросился следом, но уже на половине пути быстро пожалел о своём решении.

Едва он достиг середины, из-за угла выглянул Влантер, вскидывая пистолет. Грохнуло сразу два выстрела. Кондрат нечто подобное и ожидал, выстрелив на ходу. Он не попал, естественно не попал на ходу, но и Влантер сильно промахнулся – пуля чиркнула о стены где-то высоко над головой.

Добежав до угла, Кондрат держал наготове сразу два пистолета. Осторожно выглянул и увидел, как тот бежит во весь опор по лице в сторону леса. Нет, слишком далеко для точного выстрела и слишком многолюдно, чтобы рискнуть. Не оставалось ничего иного, как бежать, и вновь Кондрат чувствовал, что теперь подобное не для него. Раньше он бы бежал так сколько потребуется, а сейчас…

А сейчас он просто бежал. Задыхался и бежал, не спуская глаз со спины Влантера, который направлялся к окраине города. Добежит до леса, и там его ищи-свищи. И Кондрат бежал, даже несмотря на то, что боль в ноге всё сильнее и сильнее простреливала, отдавая всё более заметной хромотой в ноге.

Вот Кондрат пробежал мимо крайних домов, пересёк дорогу и оказался прямо напротив густого леса, в котором меж кустов и стволов деревьев скрывалась спина Влантера. Не надеясь на успех, Кондрат вскинул пистолет и выстрелил ему вдогонку.

И ожидаемо промахнулся. Сыщик города Влантер Минсет скрылся в густых зарослях леса, оставляя за собой не только Кондрата, но и всю свою карьеру сыщика, видимо, не сильно об этом беспокоясь. Оставалось только следовать за ним, если он не хотел, чтобы тот ушёл. Одному, через джунгли, учитывая тот факт, что он подхрамывает, а у того есть преимущество во времени и силах.

– Да твою мать… – пробормотал Кондрат, глядя ему вслед.

Он облажался. Можно сказать, что они, однако в данном случае конкретно Кондрат не успел его догнать и позволил убежать.

Позади послышались шаги. Через мгновение по левую и правую сторону от него остановились напарники, куда более бодрые и целеустремлённые, чем он.

– Он ушёл? – Цертенькоф произнёс так, что это мало походило на вопрос.

– Да, – кивнул Кондрат.

– Как давно?

– Буквально минута, может меньше.

– Ещё есть шансы поймать, – заметила Дайлин.

– В лесу? Плохая идея, – покачал головой Кондрат.

– Нас трое, он один. Пять выстрелов против одного.

– И первый выстрел будет за ним, – напомнил он. – А значит кто-то из нас уже не выйдет из леса.

– И вот так оставить его⁈ – возмутилась она.

– Я склонен согласиться с Кондратом, – произнёс Цертенькоф. – В лесу он будет иметь преимущество, особенно когда прожил здесь семь лет. В лесу мы его не поймаем. Однако можно сделать иначе…

План Цертенькофа был прост.

Влантер Минсет будет двигаться к границе, в этом ни у Кондрата, ни к Дайлин сомнений не было. Едва он пересечёт, империя ему уже ничего не сможет сделать, а на юге и вовсе спасибо скажут за убийство аристократии Ангарии. Но до того момента ему надо будет как-нибудь ещё дожить.

Джунгли – место не самое дружелюбное. Даже если он знает округу, это не отменяло того факта, что ему требовалось преодолеть немаленькое расстояние, и с пустыми руками это сделать будет очень сложно. А значит у Влантера Минсета было два варианта. Он мог вернуться домой, попробовав проскочить мимо охраны, чтобы забрать вещи первой необходимости, с которыми сможет добраться до границы. А мог двигаться сразу в ту сторону, по пути просто заскочив в деревню, чтобы там попытаться что-нибудь достать.

Оба варианта имели право на жизнь. Если Влантер Минсет был самоуверенным, то он попытается проникнуть домой, чтобы забрать тот же кошелёк. Если слишком осторожный, до заглянет в деревню, чтобы раздобыть вещи для похода. Самый маловероятный вариант – пойдёт напрямую к границе. Без еды, без огнива, запасной одежды, бурдюка для воды и даже просто мачете одному богу известно, как далеко он сможет уйти.

– И тем не менее у нас есть все шансы его настигнуть, – закончил Цертенькоф.

– М-м-м… ладно. Значит, нам надо будет разделиться, верно? – уточнила Дайлин. – Кто-то пойдёт в ближайшую деревню, кто-то останется дома, так? Как много деревень в округе?

– По дороге будет парочка, – припомнил Кондрат. – Но уже спешить не имеет смысла.

– Думаешь? – нахмурился Цертенькоф.

– Почти что уверен.

Далеко ли он уйдёт на своих двоих даже по дороге? Вряд ли. Если он действительно решил бежать, то доберётся до ближайшего населённого пункта дня за два, не более. А значит в запасе у них ещё было время, чтобы сделать кое-что важное – осмотреть его квартиру, благо, где жил сыщик, не было секретом.

Дом сыщика расположился не так далеко от отдела стражей правопорядка, только в противоположной стороне от той, куда он бежал. Возможно, Влантер и попытался бы вернуться, если бы за ним не увязался Кондрат, но сейчас очень навряд ли. Даже ради денег, идти, зная, что тебя будут ждать дома, возможно, в самой квартиры – это смелость на грани тупости, а он на тупого был не похож.

Его дом не сильно отличался от квартиры обычных людей. Коридор, зал, кухня, спальня – всё как положено. Отличающаяся особым минимализмом, всё равно чувствовалось, что здесь жили: растрёпанная постель, непомытая посуда, одежда в шкафу – всё говорило о том, что квартира была не подставной.

– Не сильно он утруждался уютом… – пробормотала Дайлин, прогуливаясь по залу.

– Больше и не нужно, – ответил Цертенькоф и направился в спальню. – Давайте побыстрее с этим закончим.

Мебели было немного. Помимо стола и пары стульев в зале был книжный шкаф и комод, в последнем из которых уже рылась Дайлин.

– Знаешь, он чем-то даже похож на тебя, – произнесла она, вытряхивая наружу вещи.

– В плане?

– Да вещей мало у него, а те, что есть, просто одни и те же. Одни и те же штаны, одни и те же рубашки…

– Не всем нравится разнообразие, – пожал он плечами, разглядывая шкаф. – Кто-то предпочитает носить привычные вещи.

– Ну про моду в, конечно же, не слышали. И я говорю о мужской моде, – уточнила она на всякий случай.

В шкафу было всего четыре книги. Три явно увеселительного и взрослого содержания и лишь одна по истории местных краёв. Кондрат с интересом перелистнул пару страниц, разглядывая содержимое. Буквы мелькали, складываясь в слова, общий смысл которых можно было уместить в паре слов: народы, города и ритуалы. Покрутив её в руках, Кондрат вернул книгу обратно как раз к моменту, когда из спальни вернулся Цертенькоф.

– Есть что-то? – оживилась Дайлин, взглянув на него.

– Да.

Он поставил на стол небольшой сундучок из дерева, словно срисованный из мультфильмов про сокровища пиратов. Как и на любой другой подобной вещице замок здесь был больше для виду, так как Цертенькоф после пары попыток попросту разбил его рукоятью пистолета. И едва крышка откинулась, втроём они сгрудились над содержимым.

Внутри лежали личные вещи Влантера Минсета. Каждый протянул руку и взял оттуда что-то. В руках у Кондрат оказался небольшой портрет, по-видимому, семьи сыщика, грубо нарисованный карандашом. У далйин были какие-то бумаги, которая он, щурясь, разглядывала, откладывая в сторону. А вот у Цертенькофа…

– Он поменял фамилию и имя, – произнёс он.