Текст книги "Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей"

Автор книги: Ким Ньюман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

…До тех пор, пока Саймон Сток не скопил себе на предков.

IV

Джаспер Сток пересказал нам легенду (ту, что Ленивый Глаз услышал от Трингхэма в пабе) и вернулся в настоящее:

– Спустя две ночи в Заповеднике поднялся вой. Слыхал я койотов и слыхал краснокожих, которые прикидывались койотами. Тут было что-то другое. Знаете такой животный вопль, когда кого-нибудь долго пытают? С непокорной жертвы уже сошла вся спесь, но тело ещё сопротивляется? Идущий из глубины существа крик, когда разум не выдерживает и трескается, словно орех?

Мориарти кивнул, едва заметно улыбнувшись.

– Так вот, тот вой был гораздо хуже. Все в поместье повыскакивали из постелей (своих или чужих) прямо в сорочках. Напялив сапоги и похватав ружья, мы собрались в большом зале.

– Я схватился за Герти, – вспомнил Дэн’л.

– Казалось, вой доносится отовсюду, проникает в дом, подобно сквозняку. У обычно невозмутимого Накжинского дрогнула рука, и он случайно выстрелил в старинный доспех. Горничные закудахтали. Саул и так постоянно не в себе, а тут уселся возле окна, уставился на луну (сам точь-в-точь привидение) и пробормотал: «Красный Шак». Вот так я впервые и услышал имя. Спросил, о чём это он, но дурачок грезил наяву. Мод не дала мне вытрясти из своего братца ответ, сказала, при полной луне Саул всегда чудачит. Ещё одна …… деталь, будто специально предназначенная, чтобы лишить меня покоя. Вой не прекращался, грохот от выстрела Альбиноса ещё звенел в ушах. И тут Ленивый Глаз рассказал мне байку пастора Трингхэма. Призрачный пёс! Я мигом смекнул: мне кто-то морочит голову. Кто-то не желает моего процветания в Трэнтридже. Ни на минуту не поверю в сказочки про дьявольских собак или проклятие д’Эрбервиллей. А корень всех зол вижу во вполне материальном Диггори Венне. Сунул, видимо, свой красный нос в мои дела. Я велел мальчикам выследить этого …… и покончить с ним.

Дэн’л скорчил глуповатую рожу.

– Когда я отдаю приказы, то ожидаю немедленного их выполнения, – продолжал Сток. – Однако мои люди медлили. Ленивый Глаз не счёл нужным пересказать мне историю про собаку сразу же, как её услышал, но зато успел посвятить в неё всех остальных, да ещё с такими подробностями, что суеверные олухи насмерть перепугались. – Он бросил презрительный взгляд на великана. – Мод и её братцы знали легенду с детства, слуги тоже. Красный Шак оказался новостью для меня одного. Я решил выйти с винчестером и по-хозяйски разобраться с этим воющим безобразием. Брэхэм меня отговорил. А ещё считается самым разумным членом семейства Дерби, даже образование получил! Накжинский наконец взял себя в руки и сказал, что пристрелит тварь, если, конечно, в её жилах течёт кровь. Вместе мы вышли из замка. Вой тут же прекратился… и следом за нами сразу высыпали остальные трусы.

– Все были на месте? Никто не улизнул? – поинтересовался профессор.

– Никто. Посчитал по головам и проверил поимённо. Как и вы, я подумал, что в доме завёлся предатель. Но все были там. На рассвете две горничные и помощник конюха взяли расчёт и сбежали из поместья, словно за их головы назначил награду какой-нибудь Эрп. Одна девица даже не дождалась жалованья. Другая заявила, что торговать собой в Кэстербридже и то безопаснее. Понимаете, с чем я столкнулся?

– И всё из-за какого-то ночного воя? – фыркнул я.

– Кто-то забрался в курятник и перебил птицу…

– Повсюду кишки, перья, клювы и глаза, – кивнул Дэн’л. – После такого и есть-то не захочешь!

– Днём Брэхэм немного пришёл в себя и заявил, что виновата лиса или хорёк. Возможно даже, лиса и хорёк действовали заодно. Мерзкие твари. Я велел поставить вокруг курятников новую ограду, крепче прибить доски… и купить новых кур. Никакой лисе или хорьку не согнать меня с моей земли. Потом вытряс из Ленивого Глаза и Мод все подробности о Красном Шаке. Трэнтридж-Холл не случайно подвергся налёту, и вой был неспроста. Это открытый вызов мне.

На следующую ночь вой повторился… но уже дальше от дома. Караульные ничего не заметили. Я хотел отправиться в Заповедник и убить того, кто стоит за всем этим, но меня снова отговорили. По зрелом размышлении я согласился с Брэхэмом. Разумеется, никакая дьявольская собака не поджидала меня на поляне, где когда-то сожрали злодея Пэгана… но меня явно пытались заманить в лес. Там можно покончить с человеком, а свалят всё на привидение. Призраков за убийство не вешают. Так что я велел не обращать внимания на шум и разойтись по кроватям. Сам спал в ту ночь как младенец.

Утром Гит Придл, один из арендаторов, недосчитался нескольких овец. Судя по следам, они сперва истекли кровью. Но это уже его трудности – ренту никто не отменял. Альбинос слегка его поколотил, так что я, несомненно, получу свои денежки. Кто-то точно плетёт интриги, и я всё ещё подозреваю красную рожу. Хотя после порки Венн в деревню и носа не кажет. В тот день мы собирали подать, и я велел тщательно всё обыскать. Заглянули в каждый амбар, проверили скотину, внесённую в ведомости. И никого не нашли. Разве несколько овец и коров, которых подлые навозники скрывали от учётчика. Пришлось продырявить пару ушей при помощи клещей для проволоки. В следующий раз неповадно будет. До сих пор неясна судьба знаменитого чёрного барана Гита Придла, – думаю, на самом деле негодяй его спрятал, вряд ли скотину украли. Но и его мы тоже не нашли. И ни малейших следов охряника. Или Красного Шака.

Днём велел обыскать Заповедник, хотя и понимал всю безнадёжность этой затеи. Потом решил устроить Красному Шаку ловушку (луна оставалась почти полной). Дом и имение без охраны не оставишь – слишком очевидно. Так что мои мальчики просто сидели ночью на посту и громко жаловались на жизнь, а ближе к утру якобы улизнули спать. Но это уловка. На самом деле ещё до рассвета Ленивый Глаз незаметно выбрался из поместья и залёг возле курятников. Он накрывается этаким одеялом из листьев и веток и становится не отличим ни с виду, ни по запаху от кучи мусора. Искусный охотник на краснорожих может так лежать целыми днями. На плакате, где обещано вознаграждение за его голову, среди прочих кличек есть и Мастер Засады. Я велел стрелять в любого ……, который сунет нос в мои владения. В ту ночь не было никакого воя. «Мастер Засады перехитрил Красного Шака», – радостно подумал я…

Но утром Ленивого Глаза не оказалось на посту. Его «одеяло» валялось в сторонке, а следы вели в Заповедник. Мы с Дэн’лом ринулись туда. Отпечатки ног отчётливо виднелись даже в утреннем тумане. Джека мы нашли на поляне, он был ещё жив. Из разорванного горла вытекала пузырящаяся кровь. Сквозь рану со свистом вырывался воздух. Бедняга так и не смог ничего сказать перед смертью. Кобура была пустой, а револьвер мы обнаружили в нескольких ярдах, его всё ещё сжимала рука Джека – она лежала отдельно от тела. Я не следопыт, но даже мне очевидно: там побывало нечто крупное – кусты поломаны, а трава примята. На мягкой земле осталось вот это…

Сток вытащил из кармана пальто завёрнутый в красный шарф предмет и протянул его Мориарти.

– Думаю, это по вашей части, Моран, – сказал тот, передавая улику мне. – Гипсовый слепок отпечатка лапы – видал я подобные штучки. Судя по форме, собака или волк, но судя по расстоянию между когтями, этот зверь не меньше тигра или носорога.

– Дурацкая легенда утверждает, – продолжал Сток, – что Красный Шак карает д’Эрбервиллей каждый раз, как в семье рождается тиран и злодей. Я не склонен к самообману. Мои арендаторы видят во мне именно тирана и злодея. Если им так легче – пожалуйста. Лишь бы работали, платили денежки да кланялись. Надежды, которые я возлагаю на Трэнтридж, непосредственно зависят от репутации тирана и злодея. Я изучил немецкую экономику: то, что раньше называли тиранией, в нынешние времена считается достойным и даже необходимым методом. К тому же я и сам не прочь прослыть злодеем. И это моё законное право, я хозяин Трэнтриджа. Поэтому и пришёл к вам…

Мориарти кивнул.

– Красный Шак может быть выдумкой или призраком, но он убил моего человека. Слухи о смерти Джека Ленивый Глаз разошлись по округе в тот же день. И все заговорили о чёртовом псе. Жители Трэнтриджа уже ропщут по поводу ренты и моих приказов. Нескольких мы избили и даже спалили один сарай, но этого мало. Они шепчут друг другу на ухо истории о Винике из Мельчестера: якобы монах вернулся в облике адского пса и покарает меня, как когда-то покарал злодея Пэгана. Понимаете, насколько это идёт вразрез с моими планами? Моё положение основывается на страхе. Не моем, но мною вызываемом. При виде хозяина деревенщина должна гадить в штаны от ужаса. Мужланы должны вспоминать Диггори Венна и его окровавленную спину, Гита Придла и его синяки, Кайлова сыночка и его продырявленное ухо, ужасы работного дома, наконец, – ведь он неминуемо ждёт всех, кого я прогоню со своей земли. Мне нельзя показывать страх. За любой причинённый ущерб я обязан воздавать вдесятеро. Мой знакомый, бывший надсмотрщик из Джорджии, говорил: сбежал один раб, повесь десятерых. У большинства не хватает пороху: вешать-то придётся свою собственность. Явный убыток. Но стоит один раз так поступить, и навозники сами начнут следить друг за другом, сами займутся смутьянами.

В Уэссексе можно повесить парочку пастухов, но десятерых уже затруднительно, игра не стоит свеч. Так что я просто выбрал наугад семейство Болл и выселил их. Это моя месть за Джека Ленивый Глаз. Пусть просят милостыню на дорогах, пусть поживут отщепенцами без гроша в кармане – очень надеюсь, вскоре подохнут. Но этого мало. Пока деревенщина пересказывает друг другу бредни старого священника, я не смогу осуществить свой экономический план. Никаких больше сказочек на ночь, что, мол, скоро новому хозяину за всё воздастся. Ни малейшей надежды на спасение. Понимаете? Собаку необходимо прикончить, даже если её не существует. Я пришёл к вам, профессор, потому что хочу убить легенду. Вы можете это сделать?

Мориарти задумался. Сток крутил в руках тлеющий окурок сигары и не отрывал от профессора глаз.

– Ваше дело, хоть, в сущности, и абсурдное, представляет некоторый интерес.

Для меня интерес представляли обещанные за шкуру пять тысяч фунтов.

Сток вздохнул с облегчением. Люди редко испытывают это чувство, когда за их дела берётся профессор Мориарти, но временами случается и такое.

– Существует множество легенд о призрачных мстителях, – продолжал мой работодатель. – Они подпитывают навязчивую идею о том, что так называемые злодеи, которым удалось благодаря изобретательности и предприимчивости избежать правосудия людского, должны предстать перед правосудием сверхъестественным. Такие сказочки оскорбляют истинного преступника. Мы уничтожим вашего Красного Шака и тем самым лишим нелепый миф основы. Я принимаю ваш аванс…

И пять тысяч!

– …И благодаря мне на смену волшебной сказке о торжествующей добродетели придёт жестокая правда о вознаграждённом злодействе. Необходимо доказать это философское, вернее, даже математическое положение. Ваша проблема послужит делу высокой мысли.

Профессор тоже читал немецких экономистов. Всё это прекрасно: теоретическое обоснование злодейства, эгоизма и жестокости; причуды немногих избранных, перевешивающие жалобное блеяние толп и жизненно важные для эффективного современного общества. Но, по моему личному мнению, мыслители вроде Мориарти, Ницше и Макиавелли упускают из виду один немаловажный факт: злодеем быть просто-напросто веселее. Ни один из вышеперечисленных не наслаждается ролью отъявленного мерзавца. Ну, Мориарти хотя бы, в отличие от болтунов-философов, не ограничивается голой теорией. Уверен, в глубине своего крошечного, сморщенного, давным-давно прогнившего сердца профессор испытывает приступы наслаждения, когда нарушает закон. Ибо несчастен тот жулик, который всю жизнь чинит несчастья ближнему своему, но не ощущает хотя бы скромной радости, пуская других по миру или сводя в безымянную могилу. Что поделать – я сентиментален, это всем известно.

Мориарти качнул головой. Испуганный Дэн’л схватился за Герти. Словно решил, что профессор вот-вот, подобно оборотню Винику, превратится в змею. Я хорошо знал своего напарника: он что-то просчитывал…

– Некоторые неотложные преступления, – объявил вдруг профессор, – требуют моего присутствия в Лондоне.

Вот так новости.

– Вы вскоре услышите о лишении наследства в деле Барри-Макростла… о кровавых зверствах в Клэпхеме… и о махинациях с акциями в компании «Винкльворт».

Профессор выдумывал на ходу, но Сток вытаращил глаза, воображая грандиозные преступления. Мориарти не стеснялся временами преувеличивать свои подвиги, ссылаясь на несуществующие дела. Обычно он обманывал кого-то, имея в виду хитрый долгосрочный план, так что я решил подыграть:

– А ещё похищение супруги раджи из Ранчипура.

«Супруга раджи из Ранчипура» – постоянная роль Молли Дафф, одной из девочек миссис Хэлифакс. Шлюшка красит кожу коричневой краской, чтобы сойти за индийскую принцессу.

– Да, – глубокомысленно поддакнул Мориарти. – Сложное дело. Надо умыкнуть красавицу прямо у раджи из-под носа на празднике в честь её дня рождения и продать шотландскому лорду. Сделать это могу только я.

Сток изумился и расстроился одновременно: его собственные неурядицы, казалось, стремительно теряли свою значимость и грозили выпасть из повестки дня.

– Однако я с полным спокойствием перепоручаю вашу собаку своему помощнику, полковнику Морану. Он широко известен как величайший охотник современности и способен прикончить любого зверя.

Грудь моя раздулась от гордости, хотя я и понимал: профессор лишь пытается задобрить клиента и спихнуть дело на меня.

– Умею держать туземцев в узде, – сказал я вслух. – Думаю, жители Уэссекса мало отличаются от хорошо известных мне восточных язычников.

– Моран отправится с вами в Трэнтридж…

– Мои ружья?

– …И хорошо вооружится. Ваш уэссекский волк обречён. Полковник всесторонне оценит ситуацию и будет действовать стремительно.

– Профессор, я выложил немалые денежки, – нахально перебил его Сток, – и надеялся, что моим делом займётся глава фирмы, а не первый помощник.

– Мистер Сток-д’Эрбервилль, полковник гораздо опытнее меня в вопросах звериного навоза и лазания по грязи. Морану я поручаю регулярно посылать мне отчёты о своих действиях.

Опять новости, и к тому же не самые приятные.

– Часть моего мозга будет постоянно занята Красным Шаком. Даже когда сам я не на месте событий и не наблюдаю за вашими мучениями. Если вас донимает таинственный «благодетель», мы разрушим его или её планы. Даю вам слово профессора Джеймса Мориарти.

Красивые слова. Когда Мориарти клянётся перерезать вам глотку или же обесчестить вашу сестру – будьте уверены, слово своё он сдержит. В остальном его обещания так же пусты, как и те долговые расписки, что я пишу портным и торговцам… Но Джаспера Стока, тирана и злодея, посулы столь выдающегося господина, как Мориарти, вполне удовлетворили.

V

Я приготовился к путешествию на запад и упаковал ружья.

Тупоголовые критики «Охоты на крупного зверя в Западных Гималаях» отпускали ехидные замечания по поводу «склонности Морана долго и занудно описывать разнообразное оружие». У меня до сих пор хранятся те семьдесят восемь страниц весьма полезных примечаний, касающихся ружья под названием Прометей. Достойный вклад в литературу и крайне важный материал для понимания последующих, более динамичных глав. Вдумчивые читатели называли мои отступления «восхитительными и весьма полезными», некоторые даже ставили их выше опусов Диккенса и Шелли.

Прометей был сделан на заказ Джорджем Гиббсом из Бристоля и послужил мне вернее любой купленной за деньги женщины. Увы, я лишился его, когда со сломанной ногой выбирался из восточноафриканских джунглей: пришлось использовать оружие в качестве костыля. Я похоронил ружьё вместе с тремя носильщиками, которые посмели меня бросить. Официально смерть этих болванов нельзя занести в послужной список Прометея, ибо расправа, произведённая при помощи искалеченного бедняги, никак не сравнится с теми выстрелами, что он сделал в свои лучшие дни. И тем не менее трусы числятся среди трофеев. Доживи любимое ружьё до публикации «Охоты на крупного зверя», я, возможно, добавил бы к его послужному списку парочку акул пера. К счастью, когда дело дошло до общения с критиками, под рукой оказался итонский хлыст.

Если вам вдруг вздумается повесить над камином рога герцога или князя, понадобится надёжный пистолет, замаскированный под театральный бинокль. Такие изготавливает слепой фон Хердер. Выстрелы звучат не громче аплодисментов. Для охоты же на Красного Шака требуется ружьё на крупную дичь. Гиббс и компания по-прежнему числятся у меня в фаворитах. Со времени утраты Прометея я больше не давал оружию имён, но уж выбрать-то мне всегда есть из чего. Слоны, львы, тигры, медведи, туземцы и вдовушки – свидетельницы преступлений могли бы подтвердить эффективность моего арсенала. Я взял в путешествие три ружья, одно из которых бьёт на три четверти мили и снабжено оптическим приспособлением для прицеливания. Возникла нужда и в небольшом револьвере: мой веблей давно отбыл в мир иной (пришлось использовать его в качестве лома и молотка, чтобы выбраться из подземелья замка Арнсворт). В компании Гиббса обычно не занимаются такого рода снаряжением, но для ценного клиента сделали исключение – превосходный револьвер с рукояткой из тика. На подобных безделушках обычно специализируются халтурщики-янки вроде Сэмюэла Кольта.

Через три дня после визита Джаспера Стока на Кондуит-стрит мы с ним договорились встретиться на Паддингтонском вокзале и вместе отправиться на запад. Перед отъездом я заглянул в лишённый окон кабинет, где Мориарти обычно ставил опыты. Профессор не занимался неотложными преступлениями, ни вымышленными, ни настоящими, – он препарировал скрипку. Работы Амати из Кремоны, если вам это о чём-нибудь говорит. Приобретённую на аукционе за баснословную цену. Думаю, для того лишь, чтобы насолить некоему ненавистному сопернику, который желал её купить. Вооружившись портновскими ножницами и скальпелем, мой работодатель резал струны и расчленял злосчастный инструмент. Быть может, пытался выяснить, откуда берётся музыка.

Подняв глаза от верстака, Мориарти окинул взглядом мой походный наряд и со значением воздел костлявый палец, а потом на своём снабжённом колёсами кресле подкатился к комоду. Профессор часто хвастал, что там хранится тысяча уникальных орудий убийства, хотя на деле предпочитал старую добрую английскую дубинку или же моё скромное искусство. Отравленный ядом африканской мамбы клей для конвертов или вызывающие удушье орхидеи чаще использовали его восточные коллеги.

Из ящика под номером пятьдесят восемь Мориарти извлёк небольшую картонную коробку.

– Мориарти, это, надеюсь, не паук? Терпеть их не могу, вы же знаете!

Профессор открыл коробку, в которой оказались пули. Калибр 0,455, такие отливают тысячами, только вот эти были не тускло-свинцовыми, а блестели чистым серебром.

– Дорогое удовольствие, – присвистнул я.

– Да уж. Недешёвое сырьё, тонкая работа. Но вы сами частенько говорите, как важно использовать надёжные патроны. Если верить книгам, сверхъестественную дичь вроде Красного Шака лучше всего убивать при помощи серебряных пуль. Мне нужен подробный отчёт о каждом выстреле. Все неистраченные патроны вернёте.

– Мориарти, – поинтересовался я, пряча коробку в карман, – неужели вы правда верите, что за всем этим стоит привидение? Наш клиент ясно…

– Наш клиент, хоть и разбирается в некоторых вопросах, в целом человек довольно ограниченный.

– Я сталкивался на Востоке с необъяснимыми загадками, но ещё чаще – с мошенниками-факирами, которые обманывают белых господ при помощи хитрых трюков.

– Дурак будет внушать вам, что следует отбросить всё невозможное, а то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался… однако для математического ума невозможное – попросту пока ещё не решённая теорема. Мы не должны отбрасывать невозможное, мы должны использовать его, приспособить для наших целей. То скучное и вероятное, что останется, вполне удовлетворит обывателя, а мы извлечём выгоду из ранее считавшегося непостижимым. К тому же, полагаю, на взгляд жертвы, серебряная пуля в голове ничем не отличается от свинцовой.

Услышав подобные рассуждения, я сразу же понял: Мориарти затеял какую-то хитрую игру. Подобными речами он мог ввести собеседника в состояние транса и убедить, например, что «Алиса в Стране чудес» (творение, заметьте, ещё одного «математического разума») полна здравого смысла. Преступников зачастую завораживают слова, взгляд и змеиное покачивание головы, и, сами того не ведая, они со счастливыми улыбками отправляются исполнять его приказы. Я тоже несколько подвержен эффекту, но, с другой стороны, слишком давно работаю в фирме и неплохо изучил профессорские трюки.

Итак, Мориарти вернулся к музыкальным опытам, а Бац повёз меня на вокзал.