Текст книги "Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей"

Автор книги: Ким Ньюман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

V

Я и не предполагал, что в зале ожидания захолустной железнодорожной станции развернётся аукцион. На продажу выставлялись «секреты червя». Непонятно, зачем именно Джеймс-младший пригласил профессора – поучаствовать наравне со всеми или же понаблюдать и восхититься его изобретательностью?

Никто из пассажиров, однако, не выказал намерения обзавестись табличкой или размахивать пачками банкнот. Условия менялись быстро, но наши «детективы в области сверхъестественного» намеревались добросовестно доиграть свою партию.

– Легенда о черве из Фэл-Вэйла хорошо известна, – продолжал меж тем начальник станции с чрезвычайно довольным видом.

Он указал на выцветшую картину, висевшую над камином: среди зелёных корнуоллских холмов извивался белый змей. Безухая кошачья морда с человеческими глазами и полное отсутствие шерсти. Чудище выдыхало пламя из ноздрей, и на него нацелил копьё закованный в латы рыцарь. Неотёсанные крестьяне благоразумно разбегались прочь, подальше от битвы титанов. Ноги у «червя» отсутствовали, но, судя по интересным анатомическим особенностям крестьян, художник не очень силён был в подобных деталях и, видимо, предпочёл не рисовать их вовсе.

– История весьма древняя, – вещал младший Мориарти. – Червь бессмертен и обитает в глубинах шахт. Ночью выбирается на поверхность и опаляет всё адским пламенем. В каждой окрестной деревне имеется трактир под названием «Белый дракон». Там собиратели фольклора обычно угощают кружечкой пива деревенщину, а та охотно выкладывает свои семейные предания. Всегда оказывается, что чей-нибудь дед или прадед видел этого самого червя или даже сражался с ним. И всегда чьего-нибудь ещё деда (но уж точно не деда рассказчика) съели или спалили заживо. Похожие предания бытуют по всей стране – всевозможные чудовища из болот или виверны с меловых холмов. Призраки отдалённых краёв, где можно затеряться после побега из Лондонского зоосада и укрыться от местных охотников.

Джеймс предъявил ещё одну картинку, чтобы подогреть интерес слушателей: на фотографии вдоль каменной стены вытянулся сооружённый из холста и папье-маше червь с двенадцатью человеческими ногами. И спереди и сзади его венчали клыкастые разукрашенные головы с нахмуренными бровями.

– Каждый год на майский праздник в Пэдстоу шестеро парней из Фэл-Вэйла наряжаются червём и подкарауливают на деревенских улочках своих соперников, переодетых рыцарями и скачущих на палочках с лошадиными головами.

Видимо, все Мориарти любили читать лекции. Лучше бы ему поскорее перейти к сути.

– Но вот что необычно – червь из Фэл-Вэйла пробудился. Есть свидетельства его ночных вылазок. В газетах печатали заметки. Здесь в последние несколько месяцев вспыхивают многочисленные пожары. Огонь невозможно затушить водой. Стога сена и трупы превращаются в кучки белого пепла. Сожжённые поля дымятся даже после проливного дождя. Недавно спалили дотла ферму в Комптон-Дэндо. Два дня назад на лугу заполыхало огородное пугало, а потом на его месте обнаружили почерневший от копоти скелет распятого человека.

Профессор кивал. Он, очевидно, знал о загадочных пожарах, но, разумеется, не счёл нужным сообщить мне.

– Всему есть разумное объяснение, – проворчал Сабин.

– Никогда не знаешь, – возразил Лукас. – Особенно если речь идёт о драконе.

– Сомневаюсь, что дух способен причинить столько вреда, – покачал головой Дун.

Я не очень-то поверил в сказки о черве. Может, поблизости ошивается какой-нибудь неприметный потный малый со следами ожогов на лице и коробкой спичек в кармане?

Такие ещё таскают с собой бутыль с керосином и впадают в экстаз при виде пожара.

На фирму работало несколько чудиков, помешанных на поджигательстве. Подобных молодчиков обычно кличут Бенни Огонёк, Тим Факел или Головешка Сэм. Даже если речь идёт о чисто деловой операции (страховка, к примеру) – всегда лучше нанять того, кто любит огонь и знает в нём толк. Эти парни сделают за вас всю работу бесплатно, исключительно ради удовольствия. Пламя, которое невозможно затушить водой, – визитная карточка такого вот специалиста. Никакой магии, простая химия. У каждого из них свой излюбленный рецепт, и они ревниво блюдут тайну состава.

– Многие видели, – продолжал младший Джеймс, – как червь выбирается из логова и рыщет по железнодорожным путям, а потом прячется обратно в туннель. Он мчится быстрее любого поезда. Могу предъявить вам подписанные свидетелями показания. Правда, боюсь, никого из присутствующих подобными показаниями не удивишь. Я не буду пока принимать ставки, сначала вы должны увидеть всё собственными глазами. – Он широко улыбнулся (выражение, не свойственное двум другим Джеймсам) и достал из кармана жилета казённые часы. – Давайте на минуту покинем эту гостеприимную комнату и сами станем свидетелями… хм… потустороннего явления.

– …Которое строго следует расписанию, да, Джеймс?

– Да, Джеймс. Оно очень пунктуально.

– Многие духи подчиняются фазам луны, – вставил Дун.

У меня появилось нехорошее предчувствие: неужели я единственный в комнате не понимаю, что происходит? Совершенно очевидно, речь идёт уже совсем не об охоте на призраков.

– Послушайте-ка, – вдруг спохватился Лукас, – а куда подевался наш Карнаки?

Мадам Валладон выругалась по-немецки.

Самозванец воспользовался тем, что все смотрели на начальника станции, и выскользнул из зала. Но запах его табака всё ещё витал в комнате – хитрец оставил свою горящую трубку возле старых часов.

– Это неприемлемо, – отрезал Сабин.

– Безусловно, – кивнул Лукас.

– Быть может, Карнаки был всего лишь астральной проекцией? – предположил священник.

– Астральные проекции разве оставляют за собой открытые двери? – хмыкнул я.

Младшего Мориарти происшествие, казалось, слегка выбило из колеи, но он быстро оправился и нетерпеливо постучал по крышке часов.

– Мы все согласились следовать определённым правилам, и они должны соблюдаться. Я настаиваю! – негодовал француз.

Начальник станции дунул в железнодорожный свисток.

– Предлагаю вам всем принять предложение брата, – предложил профессор. – Посмотрим на то, что он собрался нам показать, а потом уже будем делать выводы. Согласны?

Сабин кивнул. К нему сразу присоединились остальные.

Профессор поглядел на младшего Мориарти, словно директор школы на новенького учителя: вот, мол, как следует утихомиривать расшумевшихся мальчишек. Наш хозяин явно разозлился. Из троих братьев он хуже всех умел командовать… Начальник станции – должность явно менее почётная, чем полковник или профессор. Интересно, может, она как раз и подходит младшему Мориарти? Выше головы не прыгнешь.

Профессор вывел всех на платформу, его брат вышел последним.

Вокруг станции сгустился туман, и железнодорожные колеи превратились в молочные реки. Пахло чем-то вроде серы… Запах этот ассоциируется у меня в первую очередь с оружием, а не с адским пламенем. Я чуял разлитую в воздухе опасность. Станция Фэл-Вэйл стала похожа на крепость, готовую к нападению врага. Остальные столпились у края платформы, а я неторопливо подошёл к сваленному в кучу багажу, аккуратно достал ружьё и небрежно зажал его под мышкой. Всегда приятно иметь под рукой заряженную винтовку.

– Что находится на том конце туннеля? – поинтересовался Лукас.

– Оловянные рудники, – отозвался младший Мориарти. – Днём в Тарлетон и из Тарлетона постоянно следуют составы, нагруженные рудой. Но ночью шахтёры спят.

– Этот так называемый червь днём таится в шахте, а по ночам вылезает наружу? – уточнил Сабин. – Вы так полагаете?

– Не просто полагаю. По нему можно сверять часы.

Все повернулись в сторону туннеля. Ничего не видно – лишь темнота да туман.

В варьете фокусник обычно пытается привлечь ваше внимание к милашке в трико или к волшебной палочке… и именно в этот момент следует смотреть совсем в другую сторону. Только тогда вы и увидите, как именно делается трюк. Пока вся честная компания сверлила глазами туннель, я осматривал полустанок и окрестности. Где-то тут скрывается фальшивый Карнаки. А ещё женщина-кондуктор, вооружённая метательным ножом. В тумане спрятаться легче лёгкого.

– Слышите? – Лукас поднёс ладонь к уху.

Из туннеля донёсся какой-то шум – шипение, гудение, грохот. Черви обыкновенно ведут себя гораздо тише. Даже исполинские черви. Ещё сильнее запахло порохом.

– Духи… – затянул было старую песню пастор.

– Тише, Гуго, – отрезала мадам Валладон. – Бросьте уже прикидываться.

Дун поник.

Шум становился всё громче.

– Что-то движется по рельсам? – спросил Сабин. – Поезд, hein? [20]20
  Нет? (фр.).


[Закрыть]

На поезд это было совсем не похоже.

– Смотрите… – показал пальцем Лукас.

Далеко в тумане вспыхнул огонь. Он приближался с такой скоростью, какую вряд ли можно было ожидать от создания, лишённого ног и колёс.

Я поднял ружьё. Кто бы ни спешил к нам из темноты, чудовище получит пулю между глаз, если у него, конечно, есть глаза.

Ухмыляющийся Мориарти-младший потрясал часами. Его явно порадовала реакция собравшихся. Профессор сделал шаг назад и нетерпеливо притопнул ногой.

Я почувствовал на шее острое холодное лезвие. Какая-то женщина, прижавшись к моей спине, аккуратно вынула винтовку у меня из рук и вывернула мой правый локоть.

Гречанка, разумеется. Я не шевелился.

Наконец червь вылетел из туннеля…

…и промчался мимо платформы, оставив за собой след в озере тумана.

Он не был белым. Вокруг него распространялось зловоние. Его нутро пылало.

Механическое приспособление!

Окрестные поля вдруг озарила вспышка пламени. Я непроизвольно моргнул. На луг, через который проходила железная дорога, обрушились пылающие потоки. Какой-то старый сарай моментально сгинул в огне. В разные стороны с диким блеянием и рёвом ринулись горящие овцы. Бочка с водой разлетелась на кусочки.

Червь остановился. Его было превосходно видно в отсветах пожарища. Из похожих на брандспойты пушек капала на землю огненная жидкость. Дракона покрывала броня – гигантские чешуи, составляющие подобие гибкого панциря. Большой пуленепробиваемый сородич того костюма из папье-маше.

Боевой поезд! Наземный дредноут!

«Охотники на призраков» переговаривались на разных языках. Я наконец-то понял, какова их истинная профессия.

– Англия не должна в одиночку владеть им, – сказал Сабин. – Это будет катастрофой для всего цивилизованного мира.

– Итак, Франция сказала своё слово, – кивнул начальник станции. – Я могу расценивать это как ставку?

Француз кивнул.

– Благодарю вас, месье де ла Me. А что скажет Германская империя? Фрейлейн фон Гофмансталь, вы и герр Оберштейн сделаете предложение?

Мадам Валладон (вернее, Эльза Гофмансталь) посовещалась со святым отцом (вернее, печально известным шпионом Гуго Оберштейном) и кивнула. Они наконец перестали притворяться, что незнакомы, и отбросили фальшивые личины. Слава богу, а то без умолку болтающий о духах пастор уже успел порядком мне надоесть.

– Мистер Лукас, вы обычно работаете на себя. А в данном случае представляете русского царя? – поинтересовался младший Мориарти.

– Берите чуть восточнее, старина. В Японии тоже есть император. И весьма цивилизованный… И железные дороги там строят, очень современная страна.

Здесь собрались чёртовы иноземные шпионы! Я и сам несколько раз участвовал в этой занимательной игре. Причём работал на разные государства. Патриот лжёт и подличает на благо родины – что может быть увлекательнее?

– Значит, царя представлял Карнаки? – уточнил начальник станции.

– Джеймс, он сам по себе, – вмешался профессор. – Если бы ты хоть немного пораскинул своим умишком, то сразу бы это понял. Он самозванец среди самозванцев. Настоящий фальшивый Карнаки сейчас лежит в чемодане в бюро находок Паддингтонского вокзала.

– Брось, Джеймс. Всё идёт как надо.

– Да? Почему же тогда мисс Кратидес приставила нож к горлу моего человека?

Все оглянулись на нас.

– Не обращайте на меня внимания. – Я весело помахал им свободной рукой. – Умоляю, продолжайте. Впрочем… Мистер Оберштейн, давно хотел вам сказать: когда вы представляетесь, то по привычке щёлкаете каблуками и только потом одёргиваете себя. Английским священникам это несвойственно. Решите продолжить… хм, театральную карьеру – подумайте об этом на досуге.

Фальшивый пастор в сердцах сплюнул на платформу. Ещё один нехарактерный для священника поступок.

Эльза фон Гофмансталь достала револьвер (как же ей не терпелось это сделать весь вечер) и принялась наставлять его на окружающих, но никто не обратил внимания.

Полыхающее на лугу пламя и не думало гаснуть. Червь не двигался с места. У него не было привычной паровозной трубы, из которой бы валил дым. Интересно, каким именно образом он умудряется так чертовски быстро двигаться? Академический интерес. Но меня в тот момент занимали более неотложные вопросы. На воротник капала кровь.

– София, – растерянно спросил Джеймс-младший, – это вы?

Дамочка толкнула меня вперёд. Я споткнулся, но сумел удержаться на ногах. И на всякий случай схватился за горло: а вдруг эта самая София Кратидес перерезала его? Говорят, если нож достаточно острый, можно и не почувствовать. Хотя кто именно говорит – всегда оставалось для меня загадкой. Те, с кем я сам проделывал подобные манипуляции, жили после от силы минуту и сказать ничего особенного не успевали, только нечленораздельно булькали.

Я убрал руку с шеи. На пальцах темнело всего лишь несколько капелек крови. Значит, просто предупредительная царапина.

Мисс Кратидес отодрала пластырь, а с ним вместе накладные усы и брови. Статная дама, красивое, хоть и свирепое, лицо. Нож она держала весьма умело. Девушка стряхнула с лезвия мою кровь. Три верхние пуговицы её форменной куртки расстегнулись: к корсету спереди крепились ножны, и меж двух соблазнительных бугорков торчала рукоять небольшого кинжала. Любопытно, сколько ещё клинков она рассовала по разным укромным местечкам? Вот бы выяснить – опасное, но чертовски увлекательное занятие. Сверкающие глаза и острое лезвие напомнили мне других знакомых красавиц… Мэтти Болл из Уэссекса, Малилеллу, хозяйку стилета; госпожу Юки Касиму, безумицу Маргарет Трелони. Да, я никогда не учусь на своих ошибках. Мне нравятся опасные женщины.

– Вас не должно здесь быть, – отчитал её Мориарти-младший. – Вы должны были остаться на «Каллинике» и приглядывать за Лампросом.

– Мисс Кратидес, Джеймс, находится там, где я велел ей находиться, – послышался голос с противоположной стороны платформы. – И приглядывает за тобой.

– Джеймс? – пробормотал начальник станции.

Я оглянулся на профессора, но тот лишь пожал плечами.

– Да, Джеймс, – подтвердил голос.

Из тумана вышел полковник Джеймс Мориарти.

Ну, теперь у нас полный набор.

VI

Так, значит, вот что полковник подразумевал под словом «снабжение». Секретное оружие. Следовало догадаться: какой же Мориарти удовольствуется мясными консервами и сапогами?! Хилая канцелярская крыса, да, но способная принести немалый вред.

– Джеймс, – обратился полковник к младшему брату, – ты получил это место и должен был выполнить одно-единственное задание – распространить легенду о черве из Фэл-Вэйла. Чтобы отпугнуть от «Каллиника» любопытных…

И я кое-чему научился в Итоне. Не верите? Боевой поезд назвали в честь Каллиника из Гелиополя, изобретателя так называемого греческого огня. Это вещество Византийская империя использовала в борьбе против арабов приблизительно в 672 году нашей эры. Секрет ключевого ингредиента был, по всеобщему убеждению, утерян. Но, видимо, не окончательно.

– Ты не только не выполнил задание, Джеймс. Ты собрал здесь всех любопытных.

– Да, Джеймс, – отозвался начальник станции. – Я проявил инициативу! Можешь связать их, подкупить, пристрелить. Как бы то ни было, они уже не будут шпионить за твоими испытаниями и докладывать обо всём хозяевам. Гораздо удобней, чем оставлять их на свободе, признай.

– Нечестно, – оскорбился Лукас. – А как же принципы!

– Нет, мистер Лукас, – осадил его Мориарти-младший. – Вы знаете азы собственного ремесла? У шпиона не должно быть никаких принципов!

Сабин (он же Герберт де ла Me, Виктор Дюк де Супанье) попытался незаметно отступить в тень. Но моя новая подружка уже стояла позади него с ножиком наготове (этот она достала из браслета). Дама сделала пару «предупредительных надрезов» на куртке француза, и тот бросил свои попытки сбежать.

Мы все сделались вынужденными свидетелями семейной сцены.

– Джеймс, – обратился младший Мориарти к профессору, – объясни Джеймсу суть человеческой природы.

Полковник громко высморкался.

– Я вижу, Джеймс, – сказал он, – ты вмешался. Несмотря на мои весьма ясные указания.

– Джеймс, твоё прикрытие морально устарело! – презрительно отозвался профессор. – Распустить слухи о привидениях и отпугнуть любопытных… Вполне в духе «Доктора Сина». В те далёкие времена можно было сделать из старого мешка маску, вымазать её фосфором и превратить контрабандиста в болотное чудище. Глупые крестьяне дрожали от страха, когда мимо их деревушки проезжала толпа «призраков». Но современный мир – это мир телефонов и телеграфов. Нынче целые сообщества заняты охотой на привидений, толпы бездельников гоняются за сверхъестественным с «кодаками» и анемометрами в руках.

Легенда о загадочном черве – не самый лучший способ отвадить любопытных. Напротив, это почти приглашение: теперь каждый английский чудак непременно захочет наведаться на твой полигон. Удивительно, честно говоря, что сегодня здесь собрались только шпионы. Скоро кто-нибудь непременно наймёт настоящего Томаса Карнаки, и он заявится в Фэл-Вэйл со своей электрической пентаграммой. Если жадные до сенсаций газетчики объявят за червя награду, тебе ко всему прочему придётся иметь дело и с профессиональными охотниками, сотоварищами Морана.

Двое братьев ополчились против третьего и загнали его в угол. Мориарти таращились друг на друга и качали головой. Просто какое-то сборище кобр. Трудно смотреть, но ещё труднее оторвать взгляд. Греческое беспозвоночное медленно подъехало к станции. Сквозь щели я заметил за бронёй машинистов. У поезда, как и у легендарного корнуоллского червя, имелось две головы. Два локомотива. Он мог одинаково быстро двигаться в любом направлении.

В мире строят всё больше железных дорог. И эту машину создали для новой войны – совсем не такой, к которой я привык. Люблю убивать туземцев, охотиться на засевших в холмах бандитов, грабить сокровищницы темнолицых монархов. А «Каллиник» будет разъезжать по Европе и поливать огнём уланов и лавочников. Чертовски хитроумная конструкция! Иностранные шпионы делали мысленные пометки. Но что с них толку, если нет чертежей. Именно за чертежами всегда охотится эта братия.

Червь остановился возле платформы.

Я ни на мгновение не поверил в басни начальника станции, который якобы совершенно бескорыстно заманил в ловушку самых опасных шпионов в Великобритании. У юного Джеймса наверняка тот же холодный, корыстный и расчётливый ум, что и у его старшего брата. И ни толики патриотизма. Видимо, он замышлял двойное, а то и тройное надувательство и, если бы не появление полковника и мисс Кратидес, постарался бы сначала хорошенько заработать на военных секретах и только потом сдал гостей департаменту снабжения.

Лукас мечтательно глядел на «Каллиник». Представляю, сколько заплатил бы за такого дракона японский император!

У меня в груди зрело отвращение.

Точно как в тот раз, когда я впервые увидел в действии пулемёт максим. Да, приятно слушать его стрекотание и смотреть, как толпы потрясающих копьями туземцев падают замертво, словно поломанные куклы. Как во все стороны летят куски мяса. Но потом битва заканчивается. За две минуты. А раньше бы она продолжалась добрых три дня. Безрассудным храбрецам пожаловали бы семь крестов Виктории (пять из них – посмертно) за самоотверженную защиту какой-нибудь богом забытой высоты, над которой болталось британское знамя. А тут… Механик хлопочет вокруг своего драгоценного агрегата (не перегрелся ли), вытирает очки и требует чая с булочками. Получается ужасно бессмысленно.

Управлять чудо-пулемётом может любой недотёпа, что в состоянии удержать в руках брандспойт. И этот самый недотёпа за один раз убивает больше туземцев, чем умелый зоркий стрелок с крепкими нервами (то есть Моран Душегуб или ему подобные) за всю кампанию. Я понял, как чувствовали себя ткачи, впервые увидев фабричную прядильную машину «Дженни». Хотя и у детища Хайрема Максима есть слабые стороны. Можно офицерским стеком затолкать поглубже в дуло носок, набитый порохом и камешками. И когда глупый шпак попытается продемонстрировать своё «чудо» и поразить офицеров, получится отличнейший несчастный случай.

У Мориарти душу заменила страсть к науке. Так что он «Каллиником» весьма заинтересовался. Профессор принялся расспрашивать полковника, и тот, судя по виду, рад был произвести впечатление на брата.

– Так Георгий Лампрос у тебя?

– Это конструкция Лампроса – Партингтона.

Разве профессор мог удержаться и тоже не прочитать лекцию?

– Со времён Византийской империи, – начал он, – секрет греческого огня передавался из поколения в поколение в семье алхимиков и изобретателей. Георгий Лампрос – последний в их роду. Помните, Моран, я обратил ваше внимание на его некролог в «Таймс»? И предположил, что эта смерть – всего лишь инсценировка, а Лампрос, видимо, начал работу над новым секретным проектом. Я привёл вам тогда семь значимых аргументов…

Ничего такого я не помнил. Я вообще довольно часто слушал разглагольствования профессора вполуха. Наверное, в тот раз терпеливо ждал, пока он не закончит и не отдаст мне газету, – хотел посмотреть, сколько денег потерял на давешних скачках.

– Но Лампрос патриот, – продолжал Мориарти. – Зачем ему предавать Грецию и доверять свой секрет Британии?

Полковник сделал пренебрежительный жест. В свете догорающих полей его лицо казалось багровым.

– Лампрос патриот и потому предвидит скорую войну между христианской Европой и Османской империей. Думает, наш остров станет последним оплотом цивилизации. Весьма наивный взгляд с политической точки зрения. У нас, разумеется, есть запасной план, подразумевающий новый крестовый поход на поганых турок. Но это лишь один из возможных конфликтов, в которых нам наверняка предстоит участвовать. Нужно подготовиться. «Каллиник» – всего лишь прототип, первый крейсер будущего наземного флота. Этот флот даст отпор любому, кто станет угрожать интересам империи. По милости Лампроса и его секретной формулы вскоре полмира окажется в огне. Я намереваюсь сделать так, чтобы это была не Великобритания.

Какая жалость, что у меня не случилось при себе набитого порохом носка.

– Полковник Моран, вы не согласны? «Каллиник» оскорбляет ваши чувства?

Как и профессор, полковник Мориарти с лёгкостью читал на моём лице. Не так уж это и сложно: когда я зол – хмурюсь, подобно грозовой туче, когда весел – скалюсь на манер шимпанзе. Моё лицо становится непроницаемым исключительно в тех случаях, когда на руках у меня выигрышные карты.

– Это лишает войну всяческого азарта, – спокойно отозвался я.

Все Мориарти синхронно изогнули шеи и уставились на меня горящими глазами.

– Азарта! – возмутился начальник станции. – Вы что, пропустили последние пятьдесят лет истории?

– Нет, дружище, я был в самой гуще этой истории, там, где раздают медали и хоронят павших. И веселился от души, пока вы тут компостировали билетики.

– Сменится ещё одно поколение, и вы вымрете, – отрезал полковник. – Стоит «Каллинику» один раз выступить против кавалерии, и солдаты вашего типа превратятся в динозавров. Меньше азарта, меньше веселья, но мы победим!

– Возможно, вы правы. Но сперва вам предстоит ещё одна битва. Не с врагом, а с собственными союзниками. Вы служите в британской армии, и они никогда…

– Я не служу в британской армии. – В глазах у среднего Джеймса зажёгся типичный для Мориарти огонёк. – Я и есть британская армия. Прямо сейчас, имея в своём распоряжении один лишь этот поезд, я обладаю большей огневой мощью, чем все те увешанные медалями идиоты, которых так ничему и не научила балаклавская Долина Смерти.

Думаете, военной машиной империи всё ещё управляют задиры из частных школ? Те, кому с детства готовят тёпленькое местечко в отцовском полку? Признаю, слишком много развелось у нас представителей этой породы. Они накачиваются бренди в убогих клубах, парятся в турецких банях и пересказывают друг другу небылицы о хитроумных афганских и африканских дикарях. Моран, это всего лишь видимость. Они нужны для парадов, охраны Букингемского дворца и стычек с туземцами.

Но когда мы обратимся против, скажем, кайзера Вильгельма (а это непременно произойдёт), то победу нам принесёт «Каллиник» – творение учёных и инженеров. Вас мы, разумеется, оставим. Вояк вашего типа. Назовём сухопутными капитанами и посадим на крышу поезда. Нечто вроде носовой фигуры. И медаль дадим, когда вам отстрелят голову. Но сражаться по-настоящему будут не солдаты в алых мундирах, а механики в рабочих блузах.

Я чихать хотел на драгоценный департамент снабжения и ни за что не позволил бы ему встать во главе чего бы то ни было. Сколько бы побед ни одержал волшебный паровозик. И полковник это отчётливо видел. Да он даже не умеет управлять «Каллиником» и не сам его создал – всего-навсего заполнил нужные бумажки.

Я достал из кармана револьвер и прицелился полковнику в голову. Он сразу же примолк.

– Моран… – мягко предупредил меня профессор.

В то мгновение я не мог предугадать, разозлится или обрадуется Мориарти, прикончи я его брата.

– Вы не успеете выстрелить, я испепелю вас прямо отсюда.

В мою сторону нацелились сопла огненных орудий «Каллиника». Я развернулся и выстрелил… в коленную чашечку Оберштейна. Тот рухнул как подкошенный, а из его руки выкатился пистолет, замаскированный под большие карманные часы. Всё это время бывший святой отец незаметно перемещался по платформе, намереваясь пальнуть полковнику в спину.

– Господин старший чиновник, мне полагается медаль? Я вроде как только что спас вам жизнь.

София Кратидес покраснела от досады – стояла прямо позади Оберштейна и проморгала.

Когда я выстрелил, Лукас и Сабин рухнули на землю. Эльза фон Гофмансталь осталась стоять.

Оберштейн выругался по-немецки.

Лукас и Сабин покатились по платформе, а на меня вдруг снизошло озарение! Я понял то, чего не увидел ещё ни один из Мориарти.

Я не могу, понюхав пепел от сигары, определить размер ноги того, кто её выкурил. Зато я уцелел во многих передрягах – в буквальном смысле остался сравнительно целым. А всё почему? Потому что я не склонен, подобно учителю математики, долго и обстоятельно размышлять. Просто знаю, и всё, и мне плевать, как и почему я это знаю. Иногда всё дело в дуновении ветерка, иногда – в ветке, которая сломана уж слишком аккуратно.

Нас заставили думать, что эти два человека представляют разные государства, а теперь они действовали как слаженная команда.

Начальник станции вообразил, что собрал здесь соперников, но фальшивые охотники за призраками сговорились меж собой. Играя в карты, я понял: Эльза и Оберштейн – сообщники. Но это был двойной блеф – меня хотели убедить, что Лукас и Сабин не с ними.

София Кратидес выхватила два метательных ножа и собиралась уже прикончить мерзавцев, но ей помешала фрейлейн Гофмансталь. Немка внезапно взмахнула ногой в лучших традициях исполнительниц канкана и ударила сапогом прямо в грудь гречанки. На ней, как выяснилось, было не платье, а специальные широкие брюки, идеально подходящие для подобных целей.

Эльза выдернула из причёски гребень, который при ближайшем рассмотрении оказался длинным тонким кинжалом. София оправилась от удара и швырнула ножи прямо противнице в голову, но та отбила их своим клинком. Полетели искры.

И началось… Две подтянутые красотки профессионально дрались на ножах – кружились на месте, словно турецкие дервиши, и обменивались хирургически точными и жестокими ударами. Развевались распущенные волосы, дамы с шипением выплёвывали в лицо друг другу оскорбления на разных языках. Спустя некоторое время в их нарядах появились дыры, на руках и лице – порезы, но пока ни один смертельный выпад не достиг цели.

Весьма увлекательно, признаю, но меня ждали другие дела. Я постучал рукояткой револьвера по металлическому боку червя.

Бронированная пластина отъехала в сторону, и на меня озадаченно уставился один из инженеров – наш старый знакомый Беркинс, облачённый в комбинезон и круглую шапочку (точь-в-точь наряд беглого каторжника).

– Эдод нобер у ваз не бройдед, – объявил он.

Лукас и Сабин, откатившись на безопасное расстояние, вскочили и бросились к большому колесу, стоявшему на платформе. Лукас изо всех сил принялся дёргать за рукоять, а Сабин прикрывал ему спину. Его трость оказалась замаскированным ружьём.

Но меня беспокоили вовсе не они. Хотя я понимал, что именно замышляют шпионы.

Профессор заметил первым:

– Моран, сверху!

На крыше поезда затаилась тонкая, похожая на паука фигура. Злодей облачился в чёрное обтягивающее трико с колпаком, в котором были прорезаны дырочки для глаз. Видимо, всё это время пролежал на крыше зала ожидания.

Самозванец, изображавший фальшивого Карнаки. Глава шпионов.

Я выстрелил и попал ему в грудь. Противника отбросило назад, но не убило. Значит, на нём тоже броня, совсем как на «Каллинике». Сухопарый проныра не собирался больше подставляться под мои пули – шагнул с крыши на противоположную сторону и исчез из виду.

– Все на борт! – завопил я, протискиваясь мимо Беркинса.

– У вас нет разрешения! Вы не имеете права заходить на «Каллиник»! – возмутился полковник. – Я могу пристрелить вас за измену!

Ну, не он первый.

Профессор удержал брата. Мориарти в некотором роде мне доверял, и я это знал. По крайней мере, он понимал, что именно я делаю. Но вот почему я это делаю – не смог бы объяснить ни один из нас. Ну да, разумеется, мы хотели поставить на место многоликого мерзавца. Он совершенно обнаглел, раз возомнил, что может проворачивать свои аферы прямо у нас под носом! Но конечно, мы не чувствовали никаких обязательств перед её величеством или чёртовым департаментом снабжения. Мною всю жизнь двигало непреодолимое желание с головой нырнуть в опасность и почувствовать на щеке дыхание смерти. Я ничего не мог поделать с подобными порывами, тигр же не может перестать быть полосатым.

А вот Мориарти обычно оставался расчётливым и хладнокровным.

Глава шпионов заберётся внутрь червя, и там я его встречу.

На борту «Каллиника» было тесно и душно. Проектировщиков, видимо, мало заботил комфорт экипажа. А ещё отвратительно воняло. Повсюду болтались холщовые ремни. Я не мог даже распрямиться – голова сразу упиралась в потолок. Кругом громоздились разнообразные приборы, аккумуляторы и генераторы. К чертёжным доскам гвоздями были пришпилены графики и чертежи. Сверху с толстого провода свисали неровно мигающие лампочки.