Текст книги "На несколько демонов больше"

Автор книги: Ким Харрисон

Соавторы: Андерсон Кевин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Не будь на нем чехлов, он мог бы меня укусить. Адреналин гудел во мне, и я опустила руки, опустила по его тутой, гладкой коже. Он задвигался резче, и я ответила. Резко потянув, он нашел губами основание шеи, подавленная потребность сводила его с ума.

От моего шрама хлынули ощущения, и я свалилась бы, если бы Кистей меня не держал. Сердце застучало, когда он чуть отпустил меня, и дыхание ко мне вернулось. Под моими ищущими пальцами он был гладкий, теплый – резчайший контраст с его грубым прикосновением к моей шее.

Он задышал глубже, его зубы дразнили мне кожу над шрамом, мне до боли хотелось, чтобы он заполнил меня. Я зажмурилась, чувствуя приближающийся экстаз. Ахнула, вздрогнула, когда он прикусил мне кожу, не прокусывая, сильно и твердо – только чехлы не дали пустить кровь.

Меня свело судорогой, я застонала – и Кистена это ударило, как страх.

Сжались пальцы на моих плечах. С вампирской быстротой он подтянул меня ближе, я снова ахнула. Потом, опять заведя руки ему за шею, я сдвинулась, облегчая ему работу, совсем поднялась с комода. Он скользнул в меня невероятно медленно, вытесняя рассудок отчаянной потребностью. Я едва смогла сделать дрожащий вдох – распахнув рот, вдыхала, вдыхала его запах, заполняя своим любимым и разум, и тело.

Он держал меня на весу, и мы двигались вместе. Я руками охватила его шею, держалась на нем, и заметила, что – если не считать очевидного – ничем, кроме губ, не могу сейчас его коснуться. Это самоограничение поразило меня, и я с отчаянием голода накинулась на его шею, исследуя старые шрамы и ощущая, как с каждым движением растет и становится отчаяннее это чувство.

Кистей часто дышал, прижимал меня к себе с голодным жаром, приближая высшую точку наслаждения. Он ртом присосался ко мне, и мелькнуло воспоминание о входящих в меня зубах Айви, страх перед неизвестным спустился судорогой в пах, и Кистей застонал, ощутив его.

Я хотела, чтобы Айви укусила меня, хотела этого бескрайнего блаженства, смешанного со знанием, что это еще и подтверждение: да, она стоит жертв, – и все это проложено слоями того ощущения риска, на которое я так ведусь. И все равно я верила, что она меня к себе не привяжет. А Кистей... в глубине души я его все так же не знала, и острота адреналиновых ощущений все так же манила рискнуть всем. Защита Айви – это был костыль, который позволял мне снимать свою защиту без риска привязать себя к нему. Он не может укусить меня, но... но, быть может, я могу укусить его?

От этой мысли хлынул адреналин, мои руки, лежащие на его спине, сжались, я притянула его к себе, губами к губам. Господи, как мне хочется его укусить! – дошла до меня собственная мысль. Нет, я не хотела пускать ему кровь или пробовать ее на вкус. Но я могу наполнить его ошеломительной волной экстаза, притаившегося у него прямо под кожей. Это ощущение власти над ним было эмоцией почти той же силы, что и страх. А я не привыкла говорить себе «нет».

–   Кистен... – выдохнула я, отодвигаясь. – Ты обещаешь

не кусать меня, если я тебя укушу?

Его руки, поддерживающие меня, задрожали.

–   Обещаю, – шепнул он. – Ты уже спрашивала, я сказал

да. Боже мой, Рэйчел! Ты могла... ты могла уловить эхо моего

голода, но он не твой. Не бойся.

Всплеск чувства пронизал нас обоих. Я ощутила силу и радость власти. Страх перед будущим мелькнул и исчез. Руки охватили его шею, я прижалась к нему, чувствуя новый подъем желания и власти.

Пульс гудел. Запах кожи и вина будил воспоминания, притягивал меня к Кистену. Он раскрыл губы, и его возбуждение пело во мне, пробуждая жизнь в каждой клетке, а я подавила инстинкт, протестовавший против вкуса чужой крови – и встретилась губами с вампиром.

Кистей выдохнул в боли восторга, а я медленно вошла в поцелуй, осторожно ощупывая языком зубы любимого, двигалась вместе с ним, соединенная. Руки я не могла оторвать, чтобы не упасть с него, а я хотела остаться на месте, сжимая его ногами, чувствуя, что он во мне. Озверев от желания, мы слились ртами, и в миг забытья я нашла его губу – это было просто.

Потекла кровь – меня свело судорогой. Боже мой, это оно! Это весь мир, вся жизнь.

Искрясь и живя, я пробовала вкус вампирской крови. Она пронизывала меня, и я вцепилась в Кистена, не в силах дышать, не в силах прервать невероятный экстаз. Огненной вспышкой вливался в меня голод, и я знала теперь, что приходится смирять каждый день Айви и Кисте ну, и какое счастье – насытить его. Во мне бушевал голод Кистена, но не его страх.

И ничего в этом нет плохого, подумала я, пока меня сжимали руки Кистена. Голод требовал еще, и я глубже всосалась в этот наш поцелуй. Только он и был на свете, и ничего вокруг. Искра жизни, раздутая и лелеемая, выливалась в чувство. И пока гулко отдавался во мне голод Кистена, я пила его кровь, пила ее как свою. Нет, кровь вампира не сделает меня быстрее, или сильнее, или еще что-нибудь. Но это был восторг. Приход, которому нет равных. И я чувствовала, как его аура сливается с моей, занимая с ней одно пространство, ая впивала в себя его.

Прилив добела раскаленного голода вызывала во мне ею кровь. Он застонал, и я снова втянула ее в себя, вцепилась в него пальцами, не отпуская. Мы вот-вот должны были оказаться на пике, и он был уже рядом, чуть-чуть не достать.

У Кистена тряслись руки, я тяжело дышала, ловя ртом воздух. Дикий крик вырвался у него, он прижал меня теснее, кровь его текла как жидкая мысль, неслась, поджигая меня. Я ощущала его в себе и сама прижималась к нему отчаянно.

И это случилось.

Крепко зажмурившись» я откинула голову назад и ничего не могла сделать, только отдаться потоку ощущений, льющемуся в меня, в нас обоих. Каждая клеточка тела моего пела, освобождаясь, создавая такой приход, что можно было только об одном думать – чтобы он длился вечно.

Руки, держащие меня, затряслись, Кистей покачнулся. Не замечая ничего, мы повисли друг на друге, уносимые восторгом.

–Господи, – простонал он в полном изнеможении, отчаянно пытаясь удержать это чувство. И с его словами оно ушло.

Я судорожно вздохнула, обмякла – мышцы меня не держали, я стала падать.

–   Боже мой, – сказал он снова, на этот раз в тревоге, подхватил меня и отнес на кровать. Я почувствовала, как меня опускают на нее, и он придвинулся ко мне.

–   Рэйчел? – спросил он, держа меня за виски ладонями.

–   Все хорошо, – ответила я, тяжело дыша и дрожа. Почувствовав под собой кровать, я выставила руку, чтобы удержаться вертикально. Задрожала от холода – это мое тело попыталось восстановить силы, – и Кистей притянул меня к себе. Вампирская кровь и секс. Черт побери, это не было шуткой. Это действительно так хорошо, что ради этого можно пойти на убийство.

Передвинувшись к изголовью, мы сели почти прямо, и меня обнимали теплые руки Кистена.

–   Как ты? —спросил он.

–   Отлично. – Я не могла стоять, но чувствовала себя отлично. Лучше чем отлично. И этого я боялась?

Я держала руку у него на груди, где висели полы рубашки. Чувствуя, как успокаивается пульс, я провела пальцами по его груди, ощутила ее гладкость. Поискала глазами свои штаны – они лежали кучей возле комода. Кистеновы были на нем – почти. Я чувствовала, как заполняет меня удовлетворение, и улыбнулась, измотанная и выдохшаяся. Слышно было, как у него бьется сердце, медленно успокаиваясь.

–Кистей?

–М-м?

Этот звук отдался дрожью в его грудной клетке – и во мне. В нем слышался покой, и я приткнулась ближе. Дрожащими пальцами Кистей натянул на нас легкое одеяло.

–Это было невероятно, – сказала я, ежась подшелковой

гладью. – Как... как можно ходить на работу, жить обычной

жизнью, зная, что есть вот такое?

Обнимающие меня руки Кистена напряглись – он нащупал мою руку, остановил ее движение по своей коже.

–Вот так и живешь, – сказал он тихо. – А ты владеешь хорошим укусом. Невинным – и голодным.

–Не надо, – застонала я. – У тебя получается, будто я... я...

Я не знала, как себя назвать – слово «потаскуха» казалось слишком мерзким.

–Потаскуха крови?

–   Заткнись! – рявкнула я, и он слегка ухнул – я шевельнулась и мой локоть двинул его в живот.

–   Тихо, – велел он, снова обнимая меня и удерживая рядом с собой. – Ты не такая.

Я его простила и пристроилась снова поближе к теплу его тела. Его рука гладила мне волосы, успокаивала, и я смотрела на огни города, отражающиеся в низком потолке, и погружалась в глубокую истому. Ощупала языком чехлы изнутри, почувствовала вкус Кистена до самого горла и не смогла понять, понравилось мне это или нет. Пульс становился медленнее, и мысли вместе с ним. Я знала, что мне нужно побеспокоиться насчет Айви, и смогла сонным голосом только и сказать:

–   Айви...

–   Т-ш-ш, – прошептал он, гладя меня и успокаивая. – Все хорошо. Я сделаю так, что она поймет.

–   Я тебя не бросаю, Кистей, – сказала я, прозвучало это так, будто я себя уговариваю.

–   Я знаю.

И он замолчал, а я услышала эхо женских голосов, говоривших до меня то же самое.

–Это не была ошибка, – шепнула я, закрывая глаза. Я знала, что опьянена кровью, что его феромоны особенно сильно подействовали, когда попали в меня вместе с ней. – Я не сделала ошибку.

Его рука, которая гладила меня по голове, становилась все медленнее и медленнее.

–Не сделала, – согласился он.

Успокоенная, я прилегла к нему поближе, вдохнула его аромат для ощущения уюта. Не отдам я это чувство, кто бы что ни делал.

–   Так что мы теперь будем делать? – успела я выдохнуть, засыпая.

–   Все, что захотим, – ответил он. – А теперь баюшки, спи.

Последние остатки напряжения покинули меня, и я подумала, не надо ли снять эти чехлы.

–   Все-все? – прошептала я, удивляясь, как они естественно ощущаются. Я даже про них забыла.

–   Все-все, – подтвердил он. —А теперь поспи. Ты давно уже не спала как следует,

В безопасности кольца его рук я закрыла глаза, чувствуя себя такой защищенной, какой никогда еще не была после смерти отца. И только теперь я почувствовала плавное движение катера, укачивающее меня, погружающее в забытье. Удовлетворенную душевно, телесно и умственно, и теплые руки Ки стена были как самое уютное теплое одеяло в холодное утро. Я вздохнула, обретая мир и покой, отсутствия которых даже не замечала,

И на этой непонятной границе сна и яви я услышала, как Кистей вздохнул, все также нежно поправляя пальцами волосы у меня надо лбом.

–Ты не бросай нас, – шепнул он, явно не зная, что я еще

не сплю. – Вряд ли я или Айви сможем это пережить.

Глава двадцатая

Стоя у дверей церкви на раннем послеполуденном солнышке, я перебросила блестящий бумажный пакет с трехдолларовыми пирожными и устроила пенопластовый контейнер со сваренным гурманским кофе на сгибе локтя. Освободив руку, я смогла открыть замок и толкнула тяжелую дверь. Лямка от сумки соскользнула к локтю, стесняя движения, но когда дверь открылась, я выдохнула с облегчением. Слава богу, на засов не закрыли. Пройди я через заднюю дверь, Айви проснулась бы наверняка.

Прислушиваясь, я распахнула дверь пошире. Меня мутило и хотелось бы сказать, что от недосыпания, но я знала: это от неизвестности, что случится в ближайший час. Кистей не прокусывал Мне кожу, но Айви все равно выйдет из себя, особенно после вчерашнего, когда она так ясно высказалась. Но так или иначе, а в следующие шестьдесят минут моя жизнь должна поменяться.

Свалить объяснения на Кистена тоже нельзя. С Айви мы делим кров, и это было мое решение. И сегодня утром, справившись с небольшим приступом паники в ванной у Кистена, я убедила его: информировать Айви лучше мне. Со мной она хочет строить отношения, и если я появлюсь, спокойная и без признаков раскаяния, она скроет свои чувства, пока сама с ними не разберется. Если придет он, робкий и виноватый, она взбесится и кто знает, что тогда натворит. Ну и вообще: Айви мне показала, что она может предложить – и тут же вышла вон. Так чего она от меня ожидала? Целомудрия с Кистеном до тех пор, пока не разберусь? Кистей прежде всего – мой бойфренд.

Но с Айви мы друзья, и с ее чувствами я считаюсь.

Пакет шоколадок «Годива» и наперсточек кизилового меда, обошедшийся мне в десять баксов, покачивались у меня на мизинце, пока я закрывала дверь и в темноте прихожей снимала туфли. Вот настолько я не выше взяток. Можете меня осуждать.

Нерушимая тишина заставила меня остановиться. Она была жутковата, и я в носках тихо прошла через святилище. Айви убрала оттуда свою стереосистему, но мебель еще была составлена в углу. Интересно, она меня ждала, чтобы мы с ней вместе закончили гостиную? Церковь ощущалась как-то поиному – ее осквернение будто давило на мою ауру.

Опустив голову, я проскочила мимо закрытой двери в спальню, не желая, чтобы запах кофе разбудил Айви раньше, чем я буду готова. Не такая же я дура, чтобы верить, будто пирожные, кофе, шоколадки и мед смогут успокоить раненые чувства Айви и тревогу Дженкса – но они могут дать мне время все объяснить до того, как дерьмо брызнет на вентилятор. Кистей предложил мне сказать, будто я его укусила, чтобы лучше понимать ее голод, но это было бы вранье – я его укусила, зная, что мне понравится. Что это оказалось так хорошо – было неожиданным подарком, который теперь меня смущал.

Добравшись без приключений до кухни, я поставила пироные рядом с мойкой, вздрогнула, увидев противень девять на тринадцать с неглазированным шоколадным пирогом и миску белой глазури.

Пока я спада с Кистеном, она сделала пирог? Класс.

–Красивую тарелку, – сказала я, гася себе чувство вины и ища блюдо, которое Айви купила весной на гаражной распродаже, когда я сказала, что мне нравится ободок из фиалок. Не найдя это блюдо, я взяла верхнюю из наших повседневных черных тарелок. Фарфор звякнул, и я выглянула в коридор. Заскрипел пакет – я вынула и разложила пирожные. Дальше – кофе... я нахмурилась, увидев, что в буфете нет чашки Айви с логотипом «Вампирских чар». Не похоже на нее – оставить чашку в посудомойке. Но дверца скрипнула, и я стала разливать кофе в чашки поменьше.

–Теперь для Дженкса, – сказала я про себя, доставая десертную тарелку, устанавливая на ней квадратик помадки и стратегически правильно размещая рядом мед. Должно получиться. Я буду говорить с ними обоими, и все должно кончиться хорошо. Ведь это же не то, что я ему позволила укусить меня?

Закончив приготовления, я повернулась к столу. И кровь застыла у меня в жилах: компьютера Айви не было.

Сразу вспомнилось святилище и отсутствующая стереосистема.

–Боже мой, пусть это будет ограбление! – взмолилась я

шепотом.

Испуганная до безумия, я вылетела в коридор. Она узнала и уехала? Черт, я же хотела сама ей рассказать!

С колотящимся сердцем я остановилась перед дверью Айви, чувствуя, как бросает меня то в жар, то в холод. Неуверенно постучала в толстые доски.

–Айви? – Ответа не было. Я сделала глубокий вдох, снова

постучала и повернула ручку. – Айви, ты не спишь?

Чувствуя подступившее к горлу сердцебиение, я заглянула. Кровать застелена, комната выглядит обычно. Но книга на ночном столике не было, и одежный шкаф опустел.

–Ах ты... черт, – выдохнула я, глянула на стены, где висела ее подборка фотографий. Все были на месте, насколько я могла припомнить, но тут я подумала: а та фотография, где мы с Дженксом стоим перед Макинакским мостом? Мне померещилось пустое место на холодильнике?

С чувством, будто все происходит не на самом деле, я выбежала в кухню – и у меня упало сердце. Фотографии не было.

–Ох... черт, – выругалась я и обернулась на едва слышное

покашливание от мойки.

–Черт? – спросил Дженкс, стоящий на подоконнике между артемиями и рыбкой. – Черт! – заверещал он, взлетая и повисая у меня над головой, перекошенный от злости и рассыпающий черную пыльцу. – Это все, что ты можешь сказать? Что ты натворила, Рэйчел?

С отвисшей челюстью я шагнула назад:

–  Дженкс...

–  Она уехала! – заявил он, сжимая кулаки. – Собрала вещи и уехала! Что ты натворила?

–  Дженкс, я была...

–  Она уехала, и ты являешься с подарочками для умасливания. Ты где была?

–  С Кистеном! – заорала я и отступила еще на два шага, когда он подлетел ко мне.

–  Да я его чую в тебе, Рэйчел! – заорал пикси в ответ. – Он тебя укусил! Ты ему дала укусить тебя, зная, что Айви этого нельзя! Что тебе в голову вступило?

–  Дженкс, это все было не так...

–  Дура ты, ведьма. Что с вами такое – не одна, так другая. Все вы, бабы, дуры. Она тебе делает аванс – и ты все портишь, давая Кистену тебя укусить и сбегая в привычные сексуальные рамки? – Он метнулся ко мне, и я забежала бы от него за кухонный стол, но это было бесполезно, потому что он же перелетит сверху. – А потом ты хочешь умаслить меня помадкой и медом? Так можешь мое стрекозиное дерьмо пожарить себе на палочке, потому что хватит с меня вас, баб, которые мне жизнь похабят!

–  Эй! – крикнула я, подбоченившись и подаваясь вперед, носом к нему вплотную. – Он меня не кусал! А она не говорила, что мне его кусать нельзя! Она только говорила, что ему – меня!

Дженкс наставил на меня палец, набрал воздуху – и остановился.

–  Он тебя не кусал?

–  Нет! – крикнула я, выжигая адреналин. – Ты меня дурой считаешь? – Он поднял руку, и я быстро добавила: – Можешь не отвечать.

Он опустился на стол, сложил руки на груди, яростно вращая крыльями.

–Все равно это неправильно, – сказал он мрачно. – Ты

знала, что ей это будет неприятно.

Я со злостью грохнула ладонью по столу – Дженкс подлетел в воздух от неожиданности.

–Не могу я всю жизнь жить, оглядываясь, что будет ей приятно, а что нет! Кист мой бойфренд! И если Айви мне раздает авансы, он все равно им остается, и я буду заниматься сексом с кем хочу и как хочу, и черт побери вас всех!

Он коснулся ногами стола, крылья его замерли. Я посмотрела на него, и меня охватило сознание вины. Будь он больше, я бы обняла его и сказала, что все будет хорошо, что угодно сделала бы, чтобы не было у него на лице этой злости, этого ощущения, будто его предали. Но он только смотрел на меня – и все.

Я вздохнула, развернула стул, села на него и положила скрещенные руки на стол, сгорбилась, чтобы наши глаза были на одном уровне.

–Дженкс, – начала я тихо, и он фыркнул, шевельнув крыльями, – все будет хорошо. Я найду ее и объясню ей. – Я протянула руку, окружила его согнутой ладонью. – Она поймет. – Я глядела на пирог и сама слышала свои виноватые интонации. – Не может не понять.

Он посмотрел на меня, все так же держа руки скрещенными на груди.

–   Но она уехала, – сказал он горестно.

Моя рука шевельнулась в сердитом жесте.

–   Ты знаешь, какая она бывает. Ей просто нужно остыть. Может, она у Стриж проведет уикенд.

–   Она взяла компьютер.

Я посмотрела на пустое место и вздрогнула.

–Она не могла узнать так быстро. Когда она уехала?

–Прямо перед полуночью. – Он перестал расхаживать и посмотрел на меня искоса. – Это было действительно непонятно. Как в том кино, где кому-то звонят по телефону, и он начинает выполнять действия, запрограммированные много лет назад. Как оно называлось?

–Не знаю, – буркнула я, радуясь, что он больше на меня

не орет. Значит, не из-за этого. Мы с Кистеном еще тогда и

ужинать не сели.

–    Она мне не стала отвечать» – рассказывал Дженкс. Он

снова начал расхаживать по столу, и я глядела на него, думая,

сколько в его взрыве было тревоги за Айви, которая проявилась вот так—в виде злости на меня. – Просто собрала вещички, компьютер и музыку– и уехала.

Я посмотрела на холодильник, на опустевший помидорчик-магнит.

–   Она забрала нашу фотографию.

– Ага.

Я выпрямилась. Что-то случилось, но вряд ли она узнала про нас с Кистеном, и вряд ли узнает, пока не вернется. Знал только Дженкс: домой я ехала на автобусе, так что даже Стив не унюхал на мне крови Кистена.

–Кто позвонил? Стриж? – спросила я, думая: а вдруг это просто срочная работа подвернулась?

Срочная работа, на которую она не взяла Дженкса? Или хотя бы не сказала ему, в чем дело?

–   Не знаю, – ответил Дженкс. – Когда я появился, компьютер уже прощально вякал.

Я задумалась, поджав губы.

–Почему, Рэйчел? – спросил он усталым голосом.

Я не шевельнулась – только глаза посмотрели на него.

–   Не из-за того, что я укусила Кистена. Он скривился от горя:

–   Может, кто-то узнал и позвонил ей.

Мысль о том, на что способна Айви в приступе ярости, заставила меня потянуться к сумке. По времени не совпадает, но все-таки…

–   Наверное, надо мне позвонить Кистену.

Он кивнул в тревоге, и я нажала нужные кнопки. Телефон я держала возле уха, и мы оба слышали, как он звонит, а потом переключается на голосовую почту.

–   Привет, Кистен! – сказала я, глядя на Дженкса. – Позвони, когда услышишь. Айви не было дома, когда я приехала. Она забрала компьютер и стерео. Вряд ли она знает, но мне не спокойно. – Я хотела бы еще что-нибудь сказать, но на самом Деле все было сказано. – Пока, – шепнула я и нажала кнопку конца сообщения.

Пока, надо же. Как детский сад, честное слово.

Дженкс всмотрелся в меня, на его крылья возвращался цвет.

–Позвони Айви, – потребовал он, но я уже это делала. На этот раз меня сбросило прямо на голосовую почту, и я оставила виноватое сообщение, что мне нужно с ней поговорить, и что бы до этого она ничего не делала. Я хотела извиниться еще, но закрыла телефон, положила его на стол и еще долго на него смотрела.

Вдруг очень неуместными показались мне эти пирожные на блюде. Дура я.

–Дженкс...

Льстивость моего голоса превратила его тревогу в холодную злость.

–   Не хочу слушать. Ты все бросила коту под хвост ради минуты кровавой страсти. Даже если не потому она уехала, она все равно узнает. Ты что себе думаешь? Тебе обязательно нужно лезть, куда не надо?

–   Да, обязательно! – рявкнула я на него. – И не момент кровавой страсти, а подтверждение тех чувств, что есть у меня к Кистену, так что свою нотацию можешь себе сам знаешь куда засунуть, мелкий ханжа! Я знаю, что я делаю! – Он открыл рот, собираясь возразить, и я вскинула руки. – Ладно, ладно, может, я и не знаю, но я пытаюсь разобраться. Так все перепутано – кровь, страсть, все в одну кучу, и мне непонятно, что мне делать!

Он явно не ожидал этого, и я бросилась вперед, почти в панике.

–Я хочу, чтобы Айви меня кусала. Это чертовски здорово, и это будет хорошо для нас обеих. Но единственный способ сделать это безопасным – спать с ней. А я не хочу спать с нею только ради крови, пока не пойму, что у меня в голове творится. Я никогда не питала страсти к девушкам – в смысле, я же натуралка? Тай что тогда меня заводит, она или просто мой шрам? Люблю я Айви – или только те ощущения, что она у меня вызывает? Тут есть разница, Дженкс, и я не хочу продаваться, если дело только в крови. – Я знала, что лицо у меня раскраснелось, но пусть уж все услышит – заслужил. – Айви сделала мне аванс, потому что знает: я п рин и маю решение, сперва действуя, а потом думая, не наоборот. Да, действую я по-разному, и вроде бы сейчас перепутала все. Правда, мило? – спросила я язвительно, показывая себе за спину, на опустевшее жилище Айви.

Дженкс остановил гудение крыльев, сел на край тарелки с помадкой.

–Ну, может, тебе стоит попробовать, – сказал он, и меня пронзил выброс адреналина, сразу стихший. – Разок, – добавил он просительно. – Иногда самый лучший способ понять, кто ты – это дать себе волю.

Я об этом уже думала, и меня это пугало. Очень медленно я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

–Тогда почему ты злишься, что я укусила Кистена? – спросила я. – Это же я пробовала что-то новое. Ты думаешь, это надо было сделать год назад? Что плохого, если я что-то пробую с Кистеном, а не с Айви?

Он уставился на пустое место за столом:

–   Потому что Айви тебя любит.

–   Кистен тоже.

Дженкс подтянул колени к подбородку и обхватил голени руками.

–Айви за тебя готова умереть. А Кистей – нет. Свои эмоции направляй туда, где они тебе помогут выжить.

Горько, но правда. Очень противная. Я не хотела выбирать любимого по тому, насколько он поможет мне выжить. Я хотела определить, кого я люблю, глядя, кто меня дополняет, с кем я сама себе кажусь лучше. Кого я смогу любить свободно и помочь ему идти вперед—только тем, что я рядом. Боже мой, какая у меня в голове неразбериха. И усталость. Я положила голову на сложенные руки, как на подушку, уставилась в стол, оказавшийся в дюйме от моего носа. Тихо жужжали крылья, и ветерок от них шевелил мне волосы.

–Все в порядке, Рэйчел, – сказал он совсем рядом, голосом, полным заботы. – Она знает, что ты ее любишь.

У меня перехватило горло судорогой, я вздохнула. Может быть, надо попробовать, как хочет Айви. По крайней мере в той степени, в которой это не создаст мне неловкости и не отпугнет тем, что мне чуждо. Один раз попробовать. Лучше минута смущения, чем такая долгая неразбериха. И неловкость. И неудовлетворенность.

Зазвонил маленький обеденный колокольчик у входной двери, и я вздрогнула. Лицо у Дженкса сразу исполнилось надежды, когда я подняла голову, а потом – страха. Если что-нибудь случится с Айви, то мне не по телефону позвонят, а пришедший на мой порог агент ОВ с каменным лицом сообщит, что моя соседка лежит в городском морге.

–    Открою, – сказала я, скрипнув стулом, когда встала. И поспешила в святилище, надеясь, что это Айви со всем своим барахлом – руки заняты, не может дверь открыть.

–    Я у тебя за спиной, – мрачно сказал Дженкс, догоняя меня в коридоре.