Текст книги "На несколько демонов больше"

Автор книги: Ким Харрисон

Соавторы: Андерсон Кевин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

–   Я не хочу делать тебе больно, – сказала я, зная, что моя магия действует как бейсбольная бита. Тонкости мне всегда недоставало. Она сделает больно, и очень больно. – Отпусти, – потребовала я, шевельнувшись.

Она сжала хватку, и в результате моих стараний наши тела только сблизились. Жаркий ком свернулся у меня внутри. Это началось как предметный урок, чтобы я к ней не приставала, но теперь... Господи, а что, если она укусит меня прямо сейчас?

–Ты не даешь нам найти баланс на крови, Рэйчел, – сказала Айви. – Любовь есть боль. Пойми это. И прими.

Это не так. Это не должно быть так, во всяком случае. Я снова задергалась.

–Ой-ой! – простонала я, переступая на месте. Меня прошибло потом. Аромат Айви окутывал меня, успокаивая, умиротворяя, неся воспоминания о входящих в меня зубах, и эти воспоминания вышли на передний план сознания, как и добивалась эволюция. И когда у меня закрылись глаза от выброса адреналина, когда сильнее зашумела кровь, я поняла, в чем именно моя беда. В том, что я не хотела—не хотела, чтобы Айви отпустила меня. – Айви? – обратилась я к ней.

–Черт побери! – прошипела она, и жар ее голоса ударил меня почти физически.

Дуры мы обе неимоверные. Я хотела только поговорить, а она хотела только показать мне, как опасно будет искать равновесие крови. А теперь уже поздно думать.

Захват стал жестче, и я обмякла в нем.

–Господи, как ты хорошо пахнешь! – выдохнула она, и у меня кровь загудела в жилах. – Не надо было мне тебя трогать...

С ощущением нереальности я попыталась шевельнуться; Айви позволила мне повернуться к ней лицом. Сердце билось у меня в горле, и я проглотила слюну, глядя в ее идеальное лицо, разрумянившееся от опасности нашего положения. Глаза ее были черны как абсолютная ночь, и в них отражалась я – с полуоткрытыми губами, с глазами, полными страсти. В ее глазах, окрашенная жаждой крови, переливалась темнота, а ниже, в самой глубине – хрупкая незащищенность ее существа.

–Не  могу делать  тебе больно, – сказала  я, и  что-то  неслышно шепнул внутри меня страх.

Шея пульсировала памятью о ее губах, радостным ощущением, когда она тянула, брала то, что ей нужно было, чтобы заполнить щемящую пустоту души. Она закрыла глаза, и я, глубоко дыша, почувствовала, как расслабляется мое тело, прислоненное к ней, как она опускает лоб мне на плечо.

–Я не  буду тебя  кусать, – сказала  она, едва  не  касаясь  меня зубами, и меня пронзил всплеск желания. – Не буду.

У меня будто в душе потемнело от таких слов. На вопрос, что она сделает, ответ был получен. Она уйдет. Она отпустит меня, оставит и уйдет.

Ощущение утраты вихрем взмыло в легких, лишив меня воздуха.

–Но я хочу, – сказала она, и скованное цепью желание в ее шепоте пронизало меня снова.

Я ахнула от неожиданного ощущения в середине тела, от которого  я  будто  взлетела – чувство  стало  вдвое  мощнее,  ведь  я уже почти потеряла надежду. Следом пришел страх, и захват Айви стал сильнее. Я замерла, когда она склонила голову, и ее губы погладили меня  совсем рядом со шрамом.

–   Кусай или отпусти, – выдохнула я с кружащейся от желания головой. Как это случилось? Как это случилось так быстро?

–   Закрой глаза, – сказала она, и серый голос полон был эмоциями, которые она пыталась сдержать.

Пульс у меня стучал молотом, а веки трепетали. Я ощутила, как она отодвинулась, мысленно видела ее черные глаза, горящий в них жар, как она стряхивает с себя путы самоограничения и бросается в яростное исполнение желания, неудержимого желания, и как душу ее обволакивает вина.

–   Не шевелись, – сказала она, и я задрожала, ощутив ее дыхание у себя на щеке. Она меня укусит. Боже мой, на этот раз я все сделаю лучше. Я не дам ей утратить самообладание. Я смогу.

–   Обещай мне, – попросила она, проводя пальцем по моей шее – у меня перехватило дыхание, – что это ничего не изменит. Что ты знаешь: это только глоточек на пробу, и я никак потом не буду тебя поощрять. Я никогда больше к тебе не прикоснусь – только когда ты сама придешь ко мне. Если ты сама придешь. И не приходи, если ты сама не захочешь всего целиком, Рэйчел, не захочешь полностью. Иначе я не могу.

Глоточек на пробу. Проба уже была, но я все равно кивнула, не размыкая век. Дыхание вырывалось из меня резкими толчками, и я чуть не застонала от легкого прикосновения к шраму, пославшего молнию вниз живота. Я ахнула, ощущая стену спиной» ощущая крепнущий захват рук Айви. Сердце билось, нетерпение и предвкушение проникали глубже, сильнее.

Мягкость ее губ на моих губах я почти не заметила, пока ее рука не оставила шрам, не сдвинулась на шею сзади, удерживая меня. Я застыла.

Она меня целует?

Первый  импульс – отдернуться  прочь – взметнулся  и  погас, и все перепуталось, потому что тело еще резонировало приливом эндорфинов от прикосновения к шраму. Глоточек на пробу, сказала она. Адреналин хлынул вновь. Айви, увидев, что нет реакции отторжения, едва ощутимо касаясь губами губ, снова нашла рукой шрам.

У меня вырвался стон. Она отпустила меня слегка – просто чтобы я понимала, что  она делает, и знала: сейчас я получу все.

–Боже мой, Айви! – простонала я, беспомощно раздираемая противоречием между умом и чувствами, и она прижала меня к стене, а губы на моих губах стали увереннее, напористее. Едва ощутимый намек на кончик языка заставил меня ахнуть, я снова замерла, не зная что делать. Это было слишком. Я не могла думать, а легкое прикосновение Айви ослабело и вдруг, действительно вдруг она отодвинулась.

Я навалилась спиной на стену, тяжело дыша, открыв глаза, рукой прижимая трепещущую жилку на шее. Айви стояла в четырех футах от меня, глаза у нее были сплошь черные, а тело явно страдало от усилия, которого стоило ей меня отпустить.

–Все или ничего, Рэйчел. – Она отшатнулась, сделав шаг назад, и вид у нее был испуганный, – Я не уйду первой, но и не поцелую тебя никогда, если не ты начнешь. Но если ты попробуешь мною манипулировать, чтобы я тебя укусила, я буду считать, что ты приняла мое предложение, и пойду тебе на встречу. – В ее глазах читался испуг. – Всем своим существом.

Пульс у меня грохотал, колени подкашивались. У нас теперь каждое утро может стать несколько более неловким... или куда более, черт побери, интересным.

–Ты обещала, что не покинешь меня, – сказала она, и голос ее стал беззащитным.

А потом она ушла – резкими шагами, подхватив сумочку, сбежала из церкви – и из той неразберихи, в которой меня оставила.

Я уронила руку, охватила сама себя, будто чтобы не дать себе развалиться. Что же я натворила? Просто стояла и позволяла ей все это делать? Надо было ее оттолкнуть, но я этого не сделала. Я это начала, и она, воздействуя на мой шрам, добилась от меня, чтобы я без страха увидела ее предложение и всю ту страсть, которая может за ним последовать. Все или ничего, сказала она, и теперь, попробовав это «все» без привкуса страха, я понимала, о чем она говорит.

Грохот мотоцикла Айви донесся из открытого окна – и растаял, влившись в далекий шум потока машин. Я медленно сползла по стене, на пол, хрустнув коленями и пытаясь перевести дыхание.

О'кей, – подумала я, все еще ощущая, как резонирует, гудит во мне обещание Айви, – Так что мне теперь делать-то?

Глава четырнадцатая

Мое внимание привлек сухой треск крыльев в высоких окнах, и я встала, вытирая с шеи пот. Дженкс? А где он был пять минут назад, и какого черта мне теперь делать? Айви сказала, что не сделает первого шага, но как мне оставаться в церкви теперь, когда между нами резонирует этот поцелуй? Каждый раз, когда она теперь будет на меня смотреть, я буду гадать, что она думает.

Может быть, этого она и хотела?

–   Привет, Рэйч! – весело бросил Дженкс, слетая с потолка. – Куда это Айви пошла?

–   Не знаю. – В полуоглушенном состоянии я вышла в кухню, пока он не заметил, в каком я виде. Очевидно, у ребенка с крыльями все в порядке. – А ты сейчас спать не должен? – спросила я, потирая саднящую руку. Черт, если будет синяк, к платью подружки он будет невероятно кстати. Зато хоть свежего следа от укуса не будет, а то он бы тоже подошел.

–   Ах ты черт, – сказал Дженкс, и я опустила глаза, встретив его неодобрительный взгляд. – Воняет тут. Ты ее снова провоцировала?

Это все же не был вопрос, и я вошла в кухню, не остановившись.

–   Дура ты, ведьма, – сказал он, рассыпая на лету серебристые искры. – Она вернется? Или ты ее на этот раз напугала так, что она уйдет совсем? Ну что тебе неймется? Не можешь не расчесывать?

Дженкс, замолчи, – сказала я устало, взяла забытую бутылку с водой и направилась в гостиную. Там есть радио, включу его достаточно громко – и не буду слышать Дженкса. – Мы с ней поговорили, вот и все. – И она целовала меня. – Я получила ответы на кое-какие вопросы. – А еще она возилась при этом с моим шрамом, и это было здорово. Черт побери, откуда мне было это знать заранее? Я же думала, что я натуралка. И ведь я натуралка и есть? Или как? Или у меня «латентные склонности»? А если они и есть, так они что – оправдание тому, чтобы думать не головой, а «точкой джи»? Что вообще все это значит? Что я настолько примитивная?

Он влетел за мной в пустую гостиную. Я села на приступок у камина, пытаясь собраться с мыслями. Включила радио, нарвалась на веселенькую прыгающую мелодию, и выключила нафиг.

      —Ну?

Дженкс сел мне на колено почти с надеждой во взгляде. Но я вздохнула, и он тоже грустно опустил крылья.

–Я просила о балансе на крови, и она поставила определенные условия, – начала я, глядя в высокие окна на кроны дубов. – Она не сделает первого шага к тому, чтобы брать мою кровь, но если я хоть намекну, что мне этого хочется, она это поймет так, что я хочу... все сразу.

Он смотрел на меня, не понимая, и я добавила:

–Дженкс, она меня поцеловала.

Он вытаращил глаза, и я где-то в глубине души уверилась, что он не осознавал, в чем закавыка, и не хочет теперь показывать, что не додумался.

–   Тебе понравилось? – спросил он напрямую, и я поморщилась, дернула коленом. Он взлетел – и сел опять туда же.

–   Она при этом играла с моим шрамом, – пробормотала я, краснея. – Я отлично почувствовала, как бы это было – забыться и поплыть по течению, но я не понимаю теперь источника моих чувств. Она все мне перепутала – и просто вышла.

–   Понятно... – Дженкс помолчал, будто не зная, что спросить. – И что же ты теперь будешь делать?

Я улыбнулась ему невесело. Его безусловная поддержка пролилась бальзамом на душу, и мне стало легче. Ему плевать было, что делаем мы с Айви, пока мы все вместе и друг друга не убиваем.

–Откуда я знаю? – сказала я, вставая. – Сменим тему?

–Ну давай, – сказал Дженкс, поднимаясь вместе со мной. – Ты только думай, о чем тебе надо думать. До тех пор хотя бы, пока не съезжаешь.

Поставив бутылку на подоконник, я взяла метлу и стала снова подметать наш новый пол. Съезжать оттого, что Айви меня поцеловала? Нет, не стану. Она сказала, что не будет так больше делать, и я ей поверила, зная, что она этого хотела с тех самых пор, как мы поселились вместе, а я была тупа как бревно из-за ее умения скрывать свои желания. Это мне только дали попробовать, что могло бы быть, и мы тут же вернулись на прежнюю дистанцию, чтобы я успела подумать. Разложить по полочкам. Поворот бы все это побрал!

Дженкс на миг завис в воздухе, сел на подоконник, в солнечный луч.

–Так лучше, – сказал он, оглядывая голые стены. – Я не знаю, почему вы работяг не позвали. Дело ерундовое, а то, что вы сэкономили – капля в море той суммы, что нужна будет на переосвящение церкви. – Он вдруг забеспокоился: – Ведь ее

же будут переосвящать? Мы же не можем переехать.

Разогнувшись от совка, в который я сметала пыль, я повернулась к Дженксу, услышав тревогу, которую он хотел бы скрыть. Не важно, насколько велика сейчас неловкость между мной и Айви. Если мы разойдемся напрочь, Дженкс может потерять сад. А у него детишек слишком много, и Маталине тоже совсем не хочется столбить новую территорию. Дженкс говорил, что она нормально себя чувствует, но я все же волновалась.

–Мы не переезжаем, – ответила я деловым голосом и сунула совок в мешок для строительного мусора. – Мы ищем способ переосвятить церковь.

С неприятной ситуацией мы с Айви разберемся нашим обычным способом... то есть притворимся, что ее вообще нет.

Это мы здорово умеем – что она, что я.

Успокоенный Дженкс глянул в сад, и солнце блеснуло на ярко-желтой шевелюре.

–Все равно надо было работягам дать стены чинить, – сказал он. – Сколько вы на этом сэкономили? Сотню баксов? Слезы и сопли.

Я отставила метлу и стряхнула мусор в мешок, ища завязку.

–Я после свадьбы Трента получу прилично бабла, если только не обойдется без происшествий. Но шансов на такое мало. Дженкс фыркнул:

–   При твоем счастье? Точно не обойдется.

Я оглядела гостиную, пытаясь прикинуть, как взять мешок с мусором, чтобы не напороться на вылезший гвоздь или острую щепку. Хотя в помещении было пусто и гулко, но стены снова были на месте и обнажившийся пол был чист. Съездить в магазин быстренько за новыми плинтусами – и можно будет все ставить на место. Да на самом деле и не надо ждать плинтусов. Можно все поставить на место сейчас, а доделать позже. И если подсуетиться, то могу это сделать даже до прихода Айви. Может, даже легче будет одной, чем вдвоем.

–   Сейчас телефон зазвонит, – сказал Дженкс, сидя на ручке метлы. Я замерла и вздрогнула, когда так и случилось.

–   Ну, знаешь, Дженкс! Жуть берет, – буркнула я, отпуская мешок и подходя к камину. Я понимала, что слышит он скорее всего, как щелкает электроника, но все равно на нервы действует. А он улыбался во весь рот, когда я брала трубку.

–   «Вампирские чары», – сказала я самым что ни на есть профессиональным голосом. Высунула Дженксу язык, и он с веселой мордой сделал мне неприличный жест. – Говорит Морган. Мы вам поможем, ночью или днем, живые или мертвые.

Куда, к черту, девались бумага и ручка?

–Рэйчел? Здравствуйте, это Гленн.

Я шумно и с облегчением выдохнула, оглядываясь, на что бы сесть, не нашла и вышла в кухню.

–   Что стряслось? Есть еще для меня работа? Хочешь арестовать еще кого-нибудь из моих друзей?

–   Я не арестовывал мистера Хью, а работа все та же самая.

В голосе у него слышалось напряжение, а так как возможность выкачать денежки из ФВБ не каждый день бывает, я опустилась на стул у стола. Глянула на Дженкса – он прилетел за мной и слушал обе стороны разговора.

–Есть еще одно убийство вервольфа, замаскированное под суицид. – Голос Гленна звучал на фоне птиц и сканеров ФВБ, и я подумала, не с места ли преступления он звонит. – Я бы хотел слышать ваше и Дженкса внутриземельное мнение до того, как тело увезут. Когда вы сможете здесь быть?

Я бросила взгляд на джинсы и футболку в строительной пыли, гадая при этом, чего он ждет от меня такого, чего не может сделать сам. Я же не детектив. Я – наемный чародей и охотник за головами. Дженкс взмыл в воздух, вылетел в дыру для пикси в сетке кухонного окна.

–Ну, – протянула я, – а если я в морге на него посмотрю?

–У вас какие-то более важные дела?

Я подумала насчет гостиной, насчет своего намерения затащить мебель обратно до прихода Айви.

–  Ну, вообще-то...

–  Это дело снова хотят из-под меня выдернуть, – заговорил Гленн, снова вернув себе мое внимание, – и я хочу, чтобы вы посмотрели на труп до того, как ОВ его «подправит». Рэйчел... – В его голосе появилась жесткая нотка. – Это бухгалтер миссис Саронг. Помните? «Хаулеры». Он занимал в стае весьма высокое положение, и его смерть никому не нравится.

Я приподняла брови. Миссис Саронг – владелица «Хаулеров», бейсбольной команды сплошь из внутриземельцев. Это их рыбку пыталась я выцарапать у мистера Рея – того самого, чья секретарша уже в морге. Я заставила эту женщину заплатить мне за потраченное время, при этом нам пришлось повидаться лицом к лицу. Два «суицида» за такое короткое время в двух самых влиятельных стаях Цинциннати – нехорошо получается.

Очевидно, кто-то знает, что фокус находится в Цинциннати, и пытается узнать, у кого именно. Надо от него избавляться. Хаос будет невообразимый, если вдруг целая стая сможет обращать людей. Вампиры тогда начнут выбраковку. Я забарабанила пальцами по столу: может, это уже и происходит? Пискари в тюрьме, но это ему не помеха.

Звук крыльев я услышала с радостью. Дженкс вернулся, одетый для работы – шпага и пояс в одной руке, в другой – красная бандана.

–  Убитый вервольф – секретарь миссис Саронг, – сказала я ему, вставая и ища глазами свою сумку.

–  А! – Дженкс спустился на несколько дюймов, и вид у него был виноватый. – Ага, это может объяснять послание на автоответчике.

Я закрыла рукой трубку, не в силах скрыть резкое недовольство:

–Дженкс!

Он скривил физиономию, рассыпая серебристые искры.

–  Ну извини, забыл.

–  Рэйчел? – позвал меня неуверенный голос Гленна.

–  Ладно. – Я приложила ладонь колбу. – Ладно, Гленн, я приеду... – Я задумалась: – Вы где?

Гленн прокашлялся и смущенно ответил:

–Спринг-Гроув.

Кладбище. М-м-м, как мило.

–   О'кей. – Я встала, выпрямилась, нашарила ногами босоножки, – Уже еду.

–   Отлично, спасибо.

Сказано было рассеянно, будто его чем-то отвлекли.

Я только хотела попрощаться, как он уже повесил трубку. Меряя Дженкса взглядом, я отключила телефон и подбоченилась.

–Значит, у меня сообщение? – спросила я сухо.

Дженкс с неловким видом надел на себя бандану и в черной рабочей одежде сразу стал похож на бандита из уличной шайки.

–С тобой хочет говорить мистер Рей, – сказал он тихо.

Я подумала, что его секретаршу убили, а ОВ не только не ищет убийцу, но и старается прикрыть дело.

–Уж конечно.

Взяв сумку, я просмотрела ее – все ли мои обычные амулеты со мной. Пришла в голову мысль, что это, быть может, сам мистер Рей убивает вервольфов, но зачем бы ему тогда начинать с собственной секретарши? Может быть, ее убила миссис Саронг, а второе убийство – это месть? Прямо голова заболела.

Вспомнив, что я без прав, я было задумалась, но представила себе, какой будет у меня вид, если я к месту преступления подъеду на автобусе, и достала ключи. Потом мой взгляд остановился на полке под кухонным столом. Я улыбнулась, наклонилась, и тяжелая гладкая рукоять пейнтбольного пистолета легла мне в руку. Приятно щелкнул металл, когда я проверила резервуар. В амулетах чары живут примерно год, но активированные зелья, если не хранить их в особом шкафу, выдыхаются через неделю. Эти, что в пистолете, были уже трехнедельной давности и бесполезны, но пистолет под рукой придавал мне уверенности, а Гленну ее убавлял. Я бросила его в сумку, пока Дженкс дописывал записку для Айви.

–Готов? – спросила я его.

Он взлетел ко мне на плечо, принеся с собой тонкий запах мыла, которым Маталина стирала его одежду.

–   Кетчуп его не хочешь прихватить? – спросил он.

         —А, да.

         Я вошла в кладовую и вышла с супер-дупер брюховзрывателем – галлонной банкой «сальса халапеньо» и большим красным помидором, который прихватила как сюрприз. Чувствуя, как стучит пульс, я вышла в коридор вся из себя такая – на бедре галлон сальсы, в руке помидор, на плече пикси.

Вот такие мы страшные.

Глава пятнадцатая

Припекало высокое солнце. Я закрыла дверцу и бедром еще подтолкнула, чтобы щелкнул замок. Пальцы у меня были липкие от пирожного, которое я ела по дороге, и я, вытаскивая бумажную салфетку из сумки, оглядывала шумную от воробьев площадку. Вытирая пальцы, я гадала, не стоило ли потратить еще пять минут, но переодеться во что-то более профессиональное, нежели шорты и топ – потому что профессионализм мне был нужен отчаянно, учитывая, как я кралась вокруг склепа, за которым припарковалась.

Дженкс летел у меня в авангарде, пока я пробиралась на Спринг-Гроув объездными дорогами, потому что поехала бы я по федеральному шоссе, меня бы тут же выловила ОВ. Так что ехать приходилось медленно – три квартала, паркуюсь, жду, пока Дженкс выполнит рекогносцировку, потом еще три квартала, – но мысль нанять такси была для меня невыносима. Подтянув выше сумку и шагая по траве, я снова возблагодарила бога, что у меня есть друзья.

–   Спасибо, Дженкс! – сказала я, спотыкаясь о ямку, оставленную газонокосилкой. Его крылья пощекотали мне шею, и я добавила: – Я очень благодарна, что ты прикрыл меня от ОВ.

–   Так это ж моя работа.

Досада в его голосе была вполне различима, и я, чувствуя себя виноватой, что заставила его пролететь вдвое больше, чем я проехала, сказала:

–Спасать меня от попадания в суд за езду без прав – в твою работу не входит. – И тихо добавила: – Сегодня же пойду в автошколу. Обещаю.

Дженкс рассмеялся, и его звонкий смех вызвал трех пикси из ближайших вечнозеленых кустов, но увидев красную бандану Дженкса, они скрылись. Этот бросающийся в глаза цвет был первой линией обороны от охраняющих свою территорию пикси и фейри: обозначение добрых намерений и обещание не браконьерствовать. Они будут за нами наблюдать, но не станут метать колючки, если только Дженкс не начнет брать образцы пыльцы и нектара. По мне, пусть уж лучше пикси за мной наблюдают, чем фейри, и мне нравилась мысль, что Спринг-Гроув принадлежит пикси. У них должна быть хорошая организация, потому что территория просто громадна.

Это расползшееся вовсе стороны кладбище было изначально создано в расчете на «заселение» жертвами холеры в конце тысяча восьмисотых годов. Одно из первых кладбищ-садов в США, и неживой народ не хуже всякого другого ценил свои парки. В те времена непросто было извлекать свеженеживых родственников из могил, и восстание из земли в такой живописной и мирной обстановке наверняка доставляло некоторое удовольствие. Я не могла удержаться от мысли: не из-за большой ли тогдашней скрытой популяции вампиров, существовавшей в Цинциннати, Город королевы и нажил себе сомнительную славу частыми ограблениями могил? Не столько при этих ограблениях снабжали трупами медицинские школы, сколько извлекали из земли родственников и уводили в родные места.

Оглядывая тихую местность, похожую на парк, я стерла с губ крошки. Движение пальцев по губам навеяло мысль об Айви – по понятным причинам – и меня изнутри обдало жаром. Боже ты мой, надо было тогда что-то сделать, но не-ет, я стояла столбом, как идиотка, пораженная до неподвижности. Не отреагировала, и теперь приходится гадать, как разруливать ситуацию. А можно было все на месте решить. Дура стоеросовая.

–   Ты как? – спросил Дженкс, и я опустила руку.

–   Лучше всех, – мрачно буркнула я, и он засмеялся.

–   Ты подумала об Айви, – подколол он меня, и я покраснела еще сильнее.

–Ну, да, – ответила я, спотыкаясь на разметке, сделанной вровень с землей. – Вот пусть твой сосед тебя поцелует, а тогда посмотрим, как ты это выбросишь из головы.

–Да  черт  побери, – возразил  Дженкс,  отлетая  от  меня  подальше с  глумливой  физиономией,  – если  кто  из  вас  меня  поцелует,  мне  уже  думать  не придется – Маталина  меня  убьет  на

месте. Да расслабься, ну, поцеловала – и только.

Я пошла прямо по траве на звук раций. Да, вот именно этого мне  не  хватало.  Будто  мало  мне,  что  бешеная демоница  разнесла мою церковь,  так  еще и мужик ростом в четыре дюйма мне внушает насчет не париться, плыть по течению, жить как живется – в общем, не копаться в себе.

Стрекот крылышек стал тише, и Дженкс опустился мне на плечо.

–   Рэйч, не волнуйся, – сказал он необычайно для него серьезным голосом. – Ты – это ты, а Айви – это Айви. Ничего не изменилось.

–   Да? – хмыкнула я. Мне это совсем не было так ясно.

–   Сворачивай налево, – жизнерадостно ответил он. – Я там дохлого вервольфа чую.

–   Отлично, – сказала я, прошла мимо очередной надгробной плиты и плавно забрала влево. Ниже по склону сквозь деревья мигали желтые и синие огни межвидовой «скорой помощи». Не опоздала, подумала я, размахивая на ходу руками и пробегая мимо огромного камня с надписью «ВАЙЛЬ». Ниже за рядом кедров находился искусственный пруд, а между ним и вечнозелеными кустами столпился народ.

–   Рэйч, – сказал Дженкс, будто думал вслух, – ты думаешь, это как-то связано с...

–   У кустов есть уши, – предупредила я его.

–   ...с той штукой, что я привез Маталине из нашего последнего отпуска? – успел он поправиться.

Я дернула губами в улыбке – вспомнила, как сплела демонское проклятие, чтобы проклятие из фокуса перенести на одну безделушку. А потом она медленно изменила форму и стала такой же, как оригинал. Просто мурашки по коже.

–   Хм, – промычала я, гладя себе под ноги. – Странно было бы, если бы нет.

–   Ты думаешь, это Трент ее ищет?

–   Вряд ли Трент вообще знает о ее существовании. Я бы скорее думала, что это мистер Рей ее ищет или миссис Саронг, и в поисках друг друга мочат.

Крылья  Дженкса   послали струю холодного воздуха мне по шее.

–  А Пискари?

–  Может быть, но он бы без труда это сумел прикрыть.

Голоса стоящих группой мужчин переменились – я поняла, что это они меня увидели, и подняла глаза. Замедлила шаг, услышав, как вполголоса сказали мое имя, но так как все смотрели на меня, не поняла, кто его произнес. Стояли там две машины ФВБ, черный фургон ОВ, джип ОВ и на круговой развязке – «Скорая». От задних ворот кладбища ехала еще одна машина ФВБ, и таким образом бюро имело численный перевес над охраной. Все-таки Гленн испытывает судьбу, потому что это и вправду самоубийство вервольфа.

Народ стоял вокруг темной тени у подножья кедров и высокого надгробья, а вторая группа в мундирах ФВБ и в штатс-ком ждали, как львята поодаль от львиной добычи. С ними был и Гленн, и пока я на него смотрела, он сказал несколько слов стоящему рядом с ним человеку, тронул для уверенности рукоять оружия и направился вперед. Народ стал отворачиваться, и я почувствовала себя свободнее.

Ноги снова зашуршали по траве, и меня передернуло при мысли, что я прошла прямо по одному из могильных камней, сделанных заподлицо с землей. И куда сильнее я занервничала, когда выпрямилась знакомая туша возле надгробия и на меня глянули карие глаза Денона. Сегодня он был в костюме вместо обычных джинсов и тенниски, и я подумала, не с Гленном ли он конкурирует – тот в костюме выглядел потрясающе. Я Денона не боюсь, – подумала я, потом махнула рукой и фыркнула на него.

У Денона сжались челюсти. Он отмахнулся от тощего мужика в джинсах и легкой рубашке, который что-то хотел ему сказать. А я подумала о своей машине и встревожилась.

–  Дженкс, – тихо сказала я, едва шевеля губами. – Не стоит тебе тут полетать – может, чего подслушаешь? И если найдут мою машину, ты мне скажешь?

–  Будет сделано, – сказал он и исчез, сверкнув облачком пыльцы.

Пытаясь сделать вид, что я обследую местность, а не пробираюсь по ней, я свернула навстречу Гленну. Вид у него был раздосадованный. Вероятно, ФВБ отпихивают прочь от этого расследования. Я понимала, каково ему, но не очень-то сочувствовала, потому что именно он в прошлый раз так поступил со мной.

Я сняла очки и шагнула под тень раскидистого дерева, заткнув их за пояс шортов.

–   Что стряслось, Гленн? – спросила я вместо приветствия, когда он взял меня под локоток и повел к пустому джипу ФВБ. – Тебе этот злой нехороший вампир не позволяет играть в песочнице?

–   Спасибо, Рэйчел, что приехали, – буркнул он в ответ. – А где Дженкс?

–   Где-то, – ответила я, и он с мрачным видом протянул мне временный значок. Я его приколола, и только потом оперлась на машину ФВБ, скрестила руки на груди и стала ждать хороших вестей.

Гленн потер чисто выбритый подбородок, вздохнул и повернулся так, чтобы видеть и меня, и место преступления. В темных глазах стояла усталость, едва заметные тревожные морщинки залегли возле уголков, и он казался старше, чем был на самом деле. Подтянутая его фигура казалась мощной даже рядом с Деноном, а военная выправка отлично сочеталась с костюмом и свободным галстуком. За этот год он сильно продвинулся в понимании внутризмельцев, и я знала, что он, уважая должность Денона, к самому Денону относится без всякого уважения. И плевать ему было, что это по нему читается – и вот это «плевать» тоже могло создать проблему. В общем, я оказалась на расследовании на месте преступления, где два здоровых мужика рвались друг другу что-то доказывать. Мое везение.

–Как вы сюда попали? – спросил он тихо, завистливо глядя, как ОВ собирает свои данные. – Я за вами машину послал, но вас уже не было.

Я прижала локти к бокам и поежилась. Гленн медленно повернулся:

–   Вы вели машину? – спросил он голосом обвинителя, и я покраснела. – Вы мне обещали, что не будете.

–   И неправда вовсе, я сказала, что не буду, но не обещала. И я же не знала, что ты послал машину? И автобуса нет такого, который ходил бы до кладбища. Пассажиров слишком мало, чтобы окупился маршрут.

Он фыркнул, и оба мы встали чуть свободнее. Усталый взгляд Гленна снова вернулся к телу, лежащему под кедрами, а я опять скрестила руки на груди.

–Ну что, вломишься туда бульдозером или подождешь,

пока они там все затопчут? – спросила я.

Гленн повернулся и зашагал, я за ним.

–Слишком поздно, – сказал он. – Я ждал вас. Учитывая, что он внутриземелец, я смогу только бегло на него глянуть – разве что удастся быстро и надежно связать его с убийством секретарши мистера Рея.

Я кивнула, глядя под ноги, чтобы не наступить больше ни на чью могилу.

–Я говорила по дороге с мистером Реем, – сообщила я, и

Гленн посмотрел на меня искоса. – Мы с ним сегодня позже

встречаемся у него в офисе. – Гленн набрал воздуху что-то сказать, и я подняла руку: – Нет, ты со мной не едешь, так что не проси – но я тебе перескажу разговор – в том, что будет касаться вот этого.

Не могу же я привести агента ФВБ на встречу с клиентом? Это ж каким надо быть ламером?

Казалось, что Гленн сейчас начнет спорить, но он опустил глаза.

–Спасибо.

Но напряжение покинуло меня ненадолго, и кровяное давление становилось тем выше, чем ближе мы подходили к телу. Нос у меня включился в работу, и за вонью прогорклого уже мускуса и возбужденного вампира послышался четкий запах красного дерева. Я сделала ничего не выражающее лицо и уставилась на подтянутого человечка в джинсах и рубашке, стоящего чуть поодаль от других. Они сюда привели колдуна? Интересно.

Круг внутриземельцев раздался, и стал виден труп вервольфа, театрально растянувшийся у подножия большого надгробия. Траву заляпала черная кровь. Мертвый волк размером с пони куда меньше действует на нервы, чем голый человек – Даже такой волк, у которого шерсть пропиталась запекшейся: кровью и глаза закатились под лоб. Одна задняя нога была распорота до кости, бедренная артерия взрезана. Запах крови стал сильнее, у меня стянуло внутренности. Суицид? Я отвела взгляд, думая, что вряд ли.