Текст книги "Мой запретный форвард (СИ)"

Автор книги: Кейт Морф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 30.

Яр

В кабинете Василича всегда пахнет крепким кофе и настоящей кожей старого темно-коричневого кресла, в котором часто сидит тренер.

На стене висят старые фотографии и пожелтевшие газетные вырезки в рамках под стеклом. На полках стоят кубки, висят медали.

Встречаю тяжелый, словно отцовский, взгляд. И вот когда он так смотрит на меня, я уже понимаю, что сейчас будет разговор не про тактику.

Сажусь напротив тренера, не знаю, куда руки деть. Что-то как-то волнительно.

– Ну что, – Василич делает глоток кофе, – поздравляю тебя, Ярослав.

– С чем? – стараюсь держать спокойный тон, но внутри уже все скручивается.

Он протягивает планшет, экран светится списком фамилий.

Драфт ВХЛ. Перспективные игроки сезона.

И я в этом списке первый. Первый, мать твою!

На секунду я вообще не дышу. Смотрю на буквы, очкую, что это может быть ошибкой или моя фамилия сейчас вообще испарится.

– Охренеть, – выдыхаю я и не скрываю довольной улыбки.

Василич усмехается уголком губ.

– Не охренеть, а поздравляю, – говорит он спокойно. – Хотя рано радоваться.

Я вскидываю голову.

– В смысле?

Он ставит чашку, пальцами постукивает по столу.

– В смысле, что ты на волоске, Ярослав. Один шаг вправо, один влево, и все. Можешь забыть о карьере хоккеиста.

– Да я же…

– Я знаю, какой ты, – перебивает он строго, я засовываю свой язык куда подальше. Тут надо слушать. – Талант, амбиции, лидерство. Когда ты на льду, то команда горит. Но, – он делает паузу, и это «но» звучит, как приговор. – Ты слишком вспыльчивый и непредсказуемый. Тебя цепануть дело одной секунды.

Я сжимаю кулаки, но молчу.

– Скажу честно, Ярослав, – продолжает Василич. – Я рад, что когда-то нашел тебя. Тогда, на том любительском турнире, я увидел пацана, у которого в глазах был огонь. Понимаешь? Настоящий огонь, а не амбиции и не дешевые понты. Огонь. Но сейчас я иногда вижу не парня, который хочет играть, а человека, который хочет доказать всему миру, что он лучше.

– А что, это плохо? – бурчу я.

Тренер подается вперед, сцепляет руки на столе.

– Это разрушительно. В первую очередь для тебя, потом для команды. Для всего, что ты строишь.

На секунду в тренерской становится тихо. Я слышу, как где-то в коридоре щелкает выключатель.

– Пересмотри свои приоритеты, Ярослав, – Василич смотрит прямо мне в глаза. – Что ты хочешь в этой жизни? Побеждать? Или просто быть первым в списках?

Я отвожу взгляд, делаю глубокий вдох.

– Я хочу, чтобы меня запомнили.

Он чуть качает головой.

– Тогда сделай так, чтобы тебя запомнили не за драки и штрафы, а за игру. За то, как ты двигаешься, как видишь поле. За то, каким ты можешь быть, если перестанешь тратить энергию на глупости.

– Я работаю над этим, – тихо говорю я.

– Начни не работать, а меняться. Это разные вещи.

Тренер встает, обходит стол и кладет руку мне на плечо. Она тяжелая и уверенная.

– Я верю в тебя, Яр. Но если ты еще раз позволишь эмоциям управлять тобой, то драфт можешь распечатать и повесить в рамку на память.

– Я больше не буду драться, – смотрю на тренера снизу вверх.

– Серьезно? – спрашивает он с недоверием. – Я просил тебя на полуфинале вести себя хорошо.

Я киваю, да, было такое.

– Если тебе захочется в следующий раз полезть в драку, то вспомни, что за тобой уже следят.

Мобильный тренера разрывается, перебивая наш разговор. Василич подходит к столу и хмурится.

– Не уходи, – бросает он коротко. – Я еще не закончил с тобой.

Я послушно сижу, но нога начинает непроизвольно дергаться. Первый в списке, кайф! Я так этого хотел.

Мои пальцы сжимают край кресла. Василич отвечает на звонок, и уже по первому «Да?» я понимаю, что разговор будет не из приятных.

– Да, я в курсе, – говорит он резко. Потом делает паузу, слушает. – Не тараторь ты, господи. Полина сама захотела туда поступать.

Я мгновенно напрягаюсь.

Полина.

Все мысли про драфт, про игру, про себя мигом улетают к черту. Я наблюдаю за Василичем внимательно, читаю каждое его движение. Он ходит по кабинету, хмурится, сжимает телефон в руке так, будто сейчас сломает его.

– Она уже взрослая, – устало вздыхает он. – Тебе не кажется, что пора от нее отстать? Пускай сама строит свою жизнь.

Опять пауза, а потом короткое:

– Я все сказал, – и тренер резко бросает трубку на стол.

Телефон глухо ударяется о дерево, Василич выдыхает. Я осторожно спрашиваю:

– Проблемы, тренер?

Он поднимает строгий взгляд.

– Ничего, прорвемся, – он берет чашку и отпивает глоток уже остывшего кофе.

Разговор закрыт, но внутри зудит.

Полина поступила куда-то? Сама захотела? Почему он злится? Кто там ее доставал?

Вопросы роятся в голове, как осиный рой, и я выхожу из кабинета с чувством, что что-то важное сейчас происходит, а я стою в стороне.

Коридор общаги пуст, свет гудит под потолком. И вдруг я замечаю фигуру вдалеке. Какой-то парень идет по траектории от туалетов к жилым комнатам. И на нем… какого хрена? На нем моя футболка? Та, самая, которую я подсунул Тереховой в душе.

Мой счастливый номер 39 и фамилия сверху словно насмехаются надо мной.

Я останавливаюсь.

– Не понял, – шепчу себе под нос.

Он даже походкой своей меня раздражает, идет расслабленно, как будто он тут хозяин. И вот тут я окончательно охреневаю, потому что он заходит в комнату, где живет Терехова.

Это че еще за баклан? И какого хрена на нем моя футболка?!

ГЛАВА 31.

Полина

Я выхожу из автобуса и зябко кутаюсь в джинсовку, сегодня как-то прохладно. Документы в универ официально приняты, теперь остается только ждать. И это паршивее всего.

Телефон вибрирует в кармане, смотрю на экран.

– Алло?

– Поля, а ты где? – спрашивает папа.

– Иду на базу с остановки.

– Иди-ка ты сразу к проходной.

– Зачем? – перекидываю рюкзачок на другое плечо.

– Там пришел какой-то парень. Ни бэ ни мэ ни кукареку по-русски. Нашего охранника он уже достал. Я подумал, может, это твой дружок из Канады?

– Тони? – я даже останавливаюсь. – Да нет, пап, бред какой-то.

– Ну, сходи и посмотри. Тем более ты язык знаешь, – говорит он устало. – А то охранник уже готов вызвать полицию.

Я вздыхаю и быстро направляюсь к воротам.

С каждым шагом растет раздражение: ну кто там мог припереться? Очередной журналист? Неужели они меня и тут уже нашли?

Но чем ближе я подхожу, тем сильнее холодеет внутри.

Возле проходной стоит высокий парень в темной куртке, руки в карманах, плечи чуть сутулые. Охранник, бедняга, машет руками, что-то пытается объяснить, а тот лишь неловко кивает и улыбается.

И когда он оборачивается, у меня будто выбивают землю из-под ног.

– Тони? – ошарашено выдыхаю я.

Парень улыбается своей фирменной белоснежной улыбкой.

– Хей, Полли!

Мир схлопывается до одной точки. До обворожительной улыбки, до голоса, до всех тех лет, что мы провели на льду. Пара, которую ставили в пример, пара, которой восхищались, пока один глупый анализ не уничтожил все.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, не веря собственным глазам.

Он делает шаг ко мне, хочет обнять, но не решается.

– Я приехал поговорить.

– Из Канады? – недовольно усмехаюсь я.

– Да, – Тони кивает. – Я искал тебя.

– Замечательно, – выдыхаю я. – А теперь поищи себе обратный билет.

Я разворачиваюсь и хочу уйти, но он хватает меня за руку. Легко и без силы, но этого хватает, чтобы по телу пробежала волна старых воспоминаний: лед, музыка, синхронные прыжки, смех после побед… объятия и поцелуи…

– Полли, пожалуйста, – тихо просит он. – Я должен все объяснить.

– Нечего объяснять, Тони, – говорю я, не глядя на него. – Поздно что-либо объяснять. Все, что нужно, ты уже сказал тогда, своим молчанием.

Тони отпускает меня, и я сразу же делаю шаг назад.

– Уезжай, – шепчу я, и мой голос начинает дрожать. – Пока я сама не попросила охранников тебя отсюда выпроводить.

Но Тони не двигается, он только стоит и жалобно смотрит на меня. В его глазах – боль. Та, которую я старалась вычеркнуть из памяти.

– Я постоянно думаю о тебе, – говорит он тихо. – И без тебя моя жизнь не та. Пожалуйста, давай поговорим. Дай мне шанс все сказать, а потом можешь прогонять.

Я тяжело вздыхаю.

– Окей.

Беру Тони за руку и тяну к общаге. По коридору он плетется за мной, озираясь, будто попал в музей. Здесь тихо, лампа под потолком мигает, где-то глухо гремит стиральная машинка.

Я не верю, что все это происходит на самом деле. Тони. Здесь. В России.

– Ты бы сначала написал мне, прежде чем прилетать, – шиплю я, пока мы сворачиваем в жилой блок.

– Я просто хотел поговорить, – упрямо повторяет он. – Не кричи, ладно?

– Я не кричу. Просто не понимаю, на что ты надеялся.

Мы входим в мою комнату. Я бросаю рюкзак на кровать и достаю бутылку газировки.

У меня аж во рту пересохло от волнения.

– Будешь?

– Конечно, – кивает Тони. – Все как раньше.

– Как раньше уже не будет, – бурчу я.

Пальцы скользят, крышка не поддается.

– Блин, – ворчу.

Тони тихо смеется:

– Дай сюда, железная леди.

Он берет бутылку, легко поворачивает крышку, и сразу раздается «пшшшшш»!

Газировка фонтаном выстреливает наружу, попадая ему на лицо и грудь.

– Фак! – Тони морщится, отступая назад, встряхивает рукой.

Я давлюсь смешком, но быстро хватаю полотенце с полки.

– Держи.

– Рубашка промокла насквозь, – он хмыкает, пытаясь вытереть рубашку.

– Подожди, – говорю я и роюсь в шкафу.

Из стопки выпадает скомканная футболка с номером 39 и фамилией Анисимов на спине.

Вот ты мне и пригодилась!

– На, переоденься, – протягиваю ему футболку.

Тони берет ее и рассматривает.

– Это не твоя, да?

– Неважно, – скрещиваю руки на груди.

Он начинает расстегивать рубашку, и я мгновенно отворачиваюсь.

– Эй! Нет! – резко говорю я. – Здесь ты переодеваться не будешь.

– Я же не собирался…

– Тони! – прикрикиваю я и хмурюсь.

Он моргает, а потом усмехается:

– Хорошо, а где?

Я буквально выталкиваю его в коридор и толкаю в спину в сторону душевой. Возвращаюсь в комнату, газировка еще пузырится в бутылке, в комнате пахнет сладким.

Беру полотенце и вытираю стол. Дверь тихо щелкает, и я вздрагиваю, как будто поймана на месте преступления.

Тони возвращается из душевой в футболке Анисимова. Она ему чуть великовата, но сидит на нем неприлично хорошо, и от этого внутри у меня все сжимается.

– Спасибо, – говорит он, усмехаясь. – Не так я представлял себе нашу первую встречу.

И в этот момент ручка двери снова дергается. Дверь распахивается без стука, и в комнату нагло врывается Анисимов.

Он стоит на пороге, плечи напряжены, брови нахмурены, а на щеках выступают желваки.

Взгляд мгновенно скользит к Тони, потом он осматривает свою же футболку.

Ну, все, сейчас начнется! Как же я устала.

ГЛАВА 32.

Полина

– Это че за перец? – Анисимов кивает на Тони, смотрит на него, как на клопа.

Тони переводит растерянный взгляд с него на меня, а потом обратно. Стоит и притих, словно его нет в комнате.

Я закатываю глаза.

– Какая тебе разница, Анисимов?

Но Яр уже уверенно шагает ко мне. Он готов испепелить меня грозным взглядом, мне даже становится как-то не по себе.

– Большая, – он почти рычит. – Посторонние на базе. У нас финал на носу. Может, ты сливаешь инфу нашим соперникам?

– Яр, ты дурак? – нервно усмехаюсь я.

Он кипит. Прям видно, в глазах искры, мышцы на шее напряжены.

– И какого хрена он ходит в моей футболке?

Ага. А вот и настоящий повод для визита Его Высочества Драматического Форварда.

Отлично. Значит, будем играть дальше.

Я довольно улыбаюсь, внутри все сжимается от этого момента. Не могу упустить возможность поиграть на нервишках Анисимова.

– А что такое? Не нравится? – медленно произношу я. – Я вот думаю подарить ему эту футболку в качестве сувенира.

Я вижу, как у Ярослава выступают желваки на щеках. Еще чуть и я услышу скрежет его зубов.

О да, задело.

Ура мне, чемпионке по раздражению Анисимова.

– В драку полезешь? – добавляю невинно.

Яр не отвечает, а смотрит так, будто пытается прожечь во мне дыру.

Тони хмурится и наконец-то подает голос:

– Полли, кто это такой?

Перед тем как я успеваю выдохнуть, Яр хищно приподнимает бровь, оглядывает Тони с головы до ног, как товар на витрине, и щелкает пальцами, будто вспомнил.

– Ааа, я его рожу где-то видел, – он усмехается. – Точно. Это твой партнер?

Я не даю ни подтверждения, ни отрицания. Партнер – да, но так же нас связывают с Тони более глубокие отношения.

Тони делает шаг ко мне.

– Полли, это твой парень?

И вот тут происходит то, что выбивает меня из колеи.

– Да, – уверенно бросает Ярослав на английском языке, даже не посмотрев на меня. – Я ее парень.

У меня переворачивается мир. Я бы никогда не подумала, что Яр настолько хорошо владеет разговорным английским.

– А ты что тут забыл? – он продолжает недружелюбным тоном. – Вы больше не катаетесь вместе.

Это был риторический вопрос, это была граница. Владение территорией.

Тони ошарашенно моргает, а я злюсь и пугаюсь. А внутри как-то странно теплеет.

– С какого…, – начинаю я возмущаться.

Я поднимаю подбородок, не собираясь выглядеть слабой.

– Не смей решать за меня, – шиплю тихо. – Ты не мой…

Но слова тонут, и я ненавижу, как это действует на меня.

Я делаю шаг назад, пытаясь вырваться из его орбиты, но Анисимов не собирается меня отпускать.

– Если хочешь от него избавиться, просто подыграй мне, – шепчет он уже по-русски.

Взгляд Тони скользит к широкой ладони Ярослава, которая держит меня за талию. Он стискивает кулаки, пытается собраться с силами.

– Ты же ненавидишь хоккеистов, Полли, – с презрением бросает Тони. – Как ты могла связаться с одним из них?

Я даже не успеваю ответить. Ярослав дергается, срабатывает как удар током. Один большой шаг, и он уже схватил Тони за грудки, подняв почти на носки и впечатав его в стену.

– Ты что вообще приперся сюда? – цедит он сквозь стиснутые зубы.

– Я хочу вернуть Полли, – отвечает Тони дрожащим голосом.

– Вернуть? – недовольно переспрашивает Яр, сжимает кулаки еще сильнее, впиваясь в свою же футболку на груди Тони. – А не поздно ли ты спохватился? Где ты был, когда на нее лилось все дерьмо? Ты засунул язык в задницу и ушел в тень, когда ей нужна была поддержка.

Слова Ярослава бьют в самое сердце, задевают самые болезненные струны души.

– Ты струсил!

Мне хочется, чтобы Яр вдолбил в голову Тони, что он поступил неправильно. Но, видя, как закипает Анисимов, я уже начинаю волноваться за здоровье Тони.

Я бросаюсь вперед, хватаю Анисимова за плечи, пальцы впиваются в ткань толстовки. Пытаюсь оттащить его от Тони.

– Яр! Отпусти его!

Он не слышит. Или слышит, но ему плевать.

– Уматывай в свою Канаду, – рычит он прямо в лицо Тони. – И если еще раз появишься здесь, я тебе все ноги переломаю. На лед будешь только своими испуганными глазенками пялиться.

– Ярослав! – я почти кричу.

Он резко отпускает Тони и показательно отряхивает ладони, словно держал что-то грязное в руках. Тони ловит ртом воздух, смотрит на меня.

Ждет, что я сейчас встану на его защиту?

– В коридор, – шиплю я, схватив Яра за запястье.

Вытаскиваю его, захлопываю за нами дверь.

– Не командуй тут, – шепчу я. – На льду будешь командовать.

– Ты его любишь? – глухо и совсем неожиданно спрашивает Ярослав.

– Это не твое дело, – отвечаю недовольно. – Хватит лезть в мою жизнь.

Его глаза темнеют, он делает шаг ближе, и его дыхание касается моей кожи.

– Я пообещал твоему отцу не лезть в драки, – шепчет он. – Я едва сдерживаюсь, чтобы не начистить морду твоему канадскому дружку.

– Вот и держи себя в руках и дальше, – бросаю я, держа оборону.

И тогда Анисимов меняется. Лицо, голос, взгляд, все становится каким-то настоящим.

Он медленно опирается ладонью в стену рядом с моей головой, наклоняется ко мне слишком близко.

– Не могу, – хрипло отвечает он. – Мне рвет башню, когда рядом с тобой кто-то крутится.

Я замираю и жмусь спиной к стене.

– Как хочешь, – продолжает он, взглядом проникает в самую глубь. – Воспринимай мои слова как хочешь, Полина. Но это уже не просто перепихнуться. Мне хочется защитить тебя от всего мира и мне, блядь, как-то не по себе. Я сам от себя в шоке. Веришь?

Смотр в его горящие глаза, и это последняя искра.

Взрыв.

Он жадно, резко и горячо впивается в мои губы.

Никаких подготовок, никаких «могу ли я?». Просто двое, которые слишком долго ходили по лезвию. Его рука ложится на мою талию, другая отрывает меня от стены и остается на затылке.

Анисимов не просто целует, он забирает воздух, пространство, здравый смысл. Его язык касается моего, и меня пронзает ток.

Я цепляюсь пальцами за его толстовку, чтобы удержаться.

Потому что земля под ногами где? Правильно! Ее больше нет.

Он прижимает меня к стене чуть сильнее, но не больно. Ровно настолько, чтобы укрыть меня от всего мира.

Я ненавижу этот поцелуй и утопаю в нем.

ГЛАВА 33.

Полина

Я резко упираюсь ладонями в грудь Ярослава и отталкиваю его от себя.

– Не смей так больше делать, – шиплю я. – Никогда.

Если я сейчас не уйду, то так и останусь стоять прижатой к стене, растворенной в его запахе и в собственном идиотизме.

Разворачиваюсь и быстро залетаю к себе в комнату. Закрываю за собой дверь, словно ставлю баррикаду между собой и Анисимовым.

Тони подскакивает с кровати, подходит ко мне.

– Все хорошо?

– Тебе лучше улететь, – говорю сразу же.

Он моргает, губы кривятся в недовольстве.

– У вас все серьезно? – расстроено спрашивает Тони.

– Он не мой парень, – бросаю резко и отхожу к окну.

– Ну конечно, – он коротко усмехается, словно мы оба знаем, что это ложь, только кто-то из нас слишком упрям, чтобы признаться в этом.

Я открываю рот, чтобы еще что-то сказать, объяснить или наоборот, вообще ничего не объяснять и выгнать его. Но Тони на удивление настойчив:

– Я видел, как он на тебя смотрел, Полли. У него к тебе… чувства.

Ха-ха! Смешно.

– Как же, чувства, – хмыкаю я.

Тони медленно подходит, осторожно берет меня за руки.

– Полли…

Я резко отступаю назад, прячу свои руки за спиной.

– Не надо, – говорю я.

Тони понимающе кивает, и в этот момент соседняя дверь хлопает так, что стены дрожат.

Видимо, это Анисимов влетел в свою комнату. Он даже своим существованием буянит.

Я ощущаю, как Тони смотрит на меня, но я не могу поднять на него взгляд. Слишком много хаоса на несколько квадратных метро, становится мало воздуха.

Тони делает шаг ближе, но уже без попытки дотронуться, просто серьезный и сосредоточенный.

– Полли, я не просто так прилетел, – тихо произносит он.

Я ловлю его взгляд, каким он бывает только когда он на что-то окончательно решился.

– Комиссия готова еще раз рассмотреть твое дело.

– Что? – переспрашиваю с недоумением.

– Тебя могут оправдать, – продолжает он бодрым голосом. – И тебе могут вернуть право выступать.

Я почти чувствую запах арены, рев трибун, партнерскую руку, его уверенную руку на своей талии.

Тони ждет, что я сейчас расплачусь или подпрыгну, или обниму его так, как раньше. Ноя стою, как вкопанная, даже писка из себя не могу выдавить.

– Полли, мы сможем вернуться на лед, кататься дальше. Вместе, – он говорит быстро и взволнованно. – Да, прошло время, но мы быстро наверстаем! Мы же лучшая пара Канады. Лучшие. Мы сможем тренироваться каждый день, по десять часов, снова выйти на чемпионат. Полли, мы ведь этого всегда хотели.

Я глотаю воздух, голова кружится. Так резко надежда не приходит – это слишком недостоверно.

– Почему комиссия решила пересмотреть дело? – спрашиваю я дрожащим голосом.

На лице Тони мелькает тень гордости.

– Мы подали апелляцию. Я и тренер. Не сразу получилось, но нам дали зеленый свет.

Он говорит «мы» так, будто я все еще часть той старой команды. Будто я не стояла одна, когда меня все обвиняли. Будто я не держала удар, пока он молчал.

Но эта надежда, она такая зараза. Даже если сотни раз обожглась, все равно тяну руку к огню.

– Полли, – он делает шаг ближе, я поднимаю голову, чтобы смотреть ему в глаза. – У тебя снова есть шанс. Наш шанс. Понимаешь?

Я закрываю глаза на секунду, и вижу мерцающий лед. Тройной тулуп, который я могла прыгнуть с закрытыми глазами. Победы. Улыбки. Объятие после проката. Трепет накрывает с бешеной силой.

Но с радостью приходит и боль. Та самая, когда весь мир смотрит на тебя, как на предательницу.

Я открываю глаза, потираю ладонью лоб.

– Мне надо подумать, – говорю тихо.

– Я забронировал гостиницу до пятницы. Подумай над моим предложением.

Тони снимает футболку Анисимова, а я сразу же отворачиваюсь, будто на меня кто-то в упор светит прожектором. Глупо. Но его идеальное рельефное тело сейчас вот совсем некстати.

Он натягивает свою мокрую рубашку, застегивает ее, а потом подходит к тумбочке. Берет мой блокнот и ручку, пишет номер. Каждую цифру выводит медленно.

– Прошу тебя, подумай хорошо, Полли. Такой шанс дается раз в жизни. Ты сможешь вернуться в фигурное катание.

И почти шепчет последнее:

– Это ведь твоя жизнь, малышка.

«Малышка». Это слово принадлежит другому времени, другому миру, где я жила на льду, дышала холодом и знала, кто я такая.

Сейчас оно режет слух.

Тони поворачивается и молча уходит, и вот я остаюсь одна.

Комната вдруг кажется тесной, воздух густым. Футболка Анисимова лежит на кровати, как вызов. Номер Тони в блокноте на столе.

Я чувствую, как меня разрывает пополам. И я стою посреди комнаты и впервые не знаю, куда хочу идти.

Вперед: туда, где любимый лед и свет прожекторов?

Или назад: туда, где наглый хоккеист дышал мне в губы, и мир проваливался под ногами?

Да, такой шанс дается раз в жизни, но выбор разрывает жизнь пополам.