Текст книги "Мой запретный форвард (СИ)"

Автор книги: Кейт Морф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 5.

Полина

Есть вещи, которые не обсуждаются.

Например, что понедельник – зло, что спорт – это боль. И что Ярослав Анисимов – ходячее недоразумение с прессом.

Да, я видела этот пресс уже несколько раз. Увы, я живу с ним на одном этаже.

Сидеть без дела в общежитии не мой формат. Я не из тех, кто бесцельно гоняет сериалы и жалуется, что «жизнь – не сахар».

Я с шести лет жила на жестком графике. Подъем, лед, тренировка, сбалансированное питание, учеба, сон, все по кругу. Поэтому спустя три дня без расписания я начала нервно грызть ногти.

Папа это заметил и предложил «немного поработать».

Ключевое слово – немного.

– Помощник врача? – переспросила я с холодной вежливостью, глядя на отца через стол.

– Помощник спортивного врача, – поправил он, делая глоток кофе. – Нам не хватает рук, ты в теме. У тебя медицинская база, плюс ты знаешь, как работать с травмами. И тебя уважают.

– «Уважают» и «боятся» – разные вещи, – буркнула я.

– Но обе формулировки работают, – подытожил он. – А это важно.

И вот я иду по коридору к медкабинету, с бейджем «Полина Терехова» и с комом раздражения где-то под ребрами.

Потому что я знаю, что это не просто кабинет, это новый эпицентр унижения. Где все эти лоси с клюшками будут мельтешить перед глазами, пыхтеть, травмироваться, и (о, да!), приходить за льдом и бинтами именно ко мне.

Открываю белую дверь и вхожу в кабинет. Тут светло, места много, пахнет спиртом, резиной и чем-то мятным.

На стуле у окна сидит врач. Как только я переступаю порог, он отрывает взгляд от бумаг.

– Ты Полина Терехова? – с улыбкой спрашивает он и встает.

Парень молодой, лет двадцать шесть, не больше. Хмурый, худой, но с добрым лицом.

– Да.

Я протягиваю руку, он едва-едва сжимает ее, как человек, который не привык ломать.

– А я – Илья и ко мне на «ты». Не волнуйся, я вполне адекватный и не строгий. Хотя, если зайдет Анисимов, то я могу быть резким.

Я хмыкаю.

– Тебе он тоже успел насолить?

– Раз в неделю кто-то да принесет мне от него травму. Так что этот вспыльчивый форвард обеспечивает меня работой.

Мы мило улыбаемся друг другу.

– Ладно, – Илья кивает на дверь, – раз уж ты теперь моя помощница, проведу экскурсию по этажу.

Мы выходим в коридор. Он широкий, с серыми стенами и бесконечными дверями. Где-то вдалеке слышен смех, хлопки, кто-то орет: «Пашка, тащи шайбу!».

– Вот это, – Илья показывает на дверь с табличкой «Зал ЛФК», – место, куда ты будешь бегать чаще всего. Растяжка, упражнения, восстановление. Если вдруг увидишь там полкоманды валяются на полу, не пугайся. Это они так «работают».

Я усмехаюсь.

– Работают или спят?

– И то, и другое, – отвечает он сухо, но глаза улыбаются.

Мы идем дальше. Он открывает следующую дверь.

– Комната для массажа и прогрева. Тут лежит куча ламп, подушек, всяких приблуд, которые иногда кажутся средневековыми орудиями пыток. Но нет, это все для блага игроков.

– Угу, – я скептически поднимаю бровь. – Уверен?

– Абсолютно, – он чуть наклоняет голову. – Хотя если тебе попадется Димка – основной вратарь команды, будь осторожна. Он любит симулировать: будет орать, что умирает, пока ему просто фиксируют тейп.

Мы минуем еще одну дверь. Из-за нее доносится грохот музыки и хохот.

– А это – раздевалка. Туда без меня лучше не соваться, даже если позовут. – Илья на секунду задумывается. – Особенно если позовут.

Я прикусываю губу и киваю.

– Запомню.

– Обязательно запомни, – голос Ильи серьезен. – Эти парни хорошие, но у них свои правила. И у тебя тоже должны быть.

Мы снова идем по коридору. Он останавливается у узкой двери с матовой табличкой «Физиотерапия».

– Твое второе место работы. Аппараты, токи, компрессы.

– Поняла, – я чувствую, как внутри все сжимается от ответственности.

Илья замечает это.

– Не пугайся, Полина. Ты быстро вольешься. Они громкие, наглые, иногда бешеные. Но когда они выходят на лед, сама понимаешь: ради этого и стоит терпеть их идиотские шутки.

Мы останавливаемся у окна. Внизу двор, асфальтовая площадка, на которой пара ребят гоняют мяч.

– И последнее, – тихо говорит Илья. – На Анисимова не ведись. Он заводила. Всегда проверяет, где границы. Если дать ему палец, откусит руку.

Я закатываю глаза.

– Илья, признайся честно, мой папа велел тебе провести со мной беседу по поводу хоккеистов?

Он улыбается и кивает.

– Тогда ты мне еще и инструкции по выживанию выдай.

– Если нужно – выдам. Полина, ты справишься. Главное – не дай им почувствовать, что ты их боишься.

Кажется, это девиз Ильи. Именно так он выживает среди всех этих тестостероновых ходячих проблем.

Первый визит наполовину трагикомичный. Заходит защитник, колено в бинтах, настроение ниже плинтуса.

– Поскользнулся, – недовольно бурчит он.

Я помогаю Илье с компрессами, протираю кожу антисептиком.

Все спокойно до тех пор, пока в дверь не заходит Он.

Как по часам. Как будто вселенная говорит: ну-ну, расслабилась, девочка? Щас я напомню, кто тут главный источник проблем.

– Здорóва, доктор, – голос ленивый, как будто он только что проснулся после вечеринки.

В проеме стоит Ярослав в шортах, с растрепанными волосами, с синяком на щеке, который выглядит почти как аксессуар. Руки в карманы, тело расслабленное, взгляд дерзкий.

– Ну, здравствуй, мой пациент года, – говорит Илья без улыбки. – Что на этот раз?

– Да ничего особенного.

– Если ничего особенного, зачем тогда приперся? – фыркаю я.

Анисимов поворачивает голову в мою сторону и ехидно усмехается.

– Привет, Терехова.

– О, а вы уже познакомились? – выгибает одну бровь Илья.

– Не мы, – говорю я. – А он – с моим терпением.

– А ты теперь санитарка? – Ярослав плюхается на кушетку, раскинув руки, как хозяин жизни. Мышцы под тонкой футболкой перекатываются, и он этим намеренно хвастается. – Или это очередной эксперимент: «наставь ледяную стерву на путь служения»?

Я сжимаю пальцы. Раз-два. Чтобы не зарядить ему чем-нибудь в лицо. Подхожу ближе и, прежде чем передумать, резко прикладываю ледяной компресс к его щеке.

– Вот и лед, Анисимов. Все, как ты любишь. Холодно, больно и без лишних слов.

Он даже не морщится, только улыбается шире и пожирает меня взглядом.

– Ты мне нравишься, Терехова. Я всегда любил девушек, у которых сильный характер.

– А я – парней, у которых есть извилины в мозгах, – парирую я.

– Ну, вот и совпали.

Я отворачиваюсь и шумно вздыхаю.

– Свободен.

Анисимов встает медленно, лениво потягиваясь, будто это его кабинет, а мы тут гости. А потом он уходит, оставляя после себя запах чертовой самоуверенности.

И я клянусь, что если он будет приходить сюда, чтобы доставать меня, я сама отправлю его в травмпункт. Только уже в серьезном состоянии.

ГЛАВА 6.

Полина

Бумаги, бумаги, бумаги. Кажется, я в них сегодня закопалась. Черт бы побрал все эти бумаги.

Я думала, что «помощник врача» – это работа с хоккеистами, а оказалось, что бóльшая часть дня – это таблицы, карточки, подписи и отчеты.

Сидеть за компом и печатать фамилии с бесконечными цифрами – вот где настоящий ад. После четырех часов беспрерывного клацанья по клавиатуре у меня болит не только пятая точка, а еще и спина, и шея, и даже ноги.

К вечеру я плетусь в сторону душевой, как герой после апокалипсиса. Хочу побыстрее смыть с себя сегодняшний день.

На базе женского душа нет. Логично. Тут живут только парни. Но по волшебному приказу папы уже на второй день на двери появился шпингалет. Я обычно хожу в душ поздно вечером, когда весь этаж утопает в храпе, либо утром, когда все парни уже на тренировке.

Сейчас ждать, пока хоккеисты все разбредутся по комнатам, нет сил.

Захожу. Плитка, пар, запах шампуня и мужского геля для душа. Кабинки, правда, без дверей, только шторки. И каждая шторка выглядит так, будто ей лет сто.

Скидываю одежду, забираюсь под воду.

Боже, какое счастье!

Горячая вода бежит по коже, и я готова рыдать от благодарности.

Минуты через три понимаю, что счастье быстро закончилось, потому что в душевой кто-то явно есть.

Слышу шаги, а потом раздается хриплый голос, который ни с кем нельзя перепутать.

– Эй, парни, че за фигня? Кто закрыл дверь изнутри?

Нет. Нет. Только не это.

Я застываю, как в дешевом фильме ужасов, внимательно наблюдаю за шторкой и готовлюсь бить кулаком прямо в нос.

Тень от руки тянется к шторке, и вот теперь я точно готова умереть.

– Анисимов, свали отсюда!!! – кричу громко и хватаю шторку, не позволяя ему ее открыть.

– Блядь, Терехова? – слышится ошарашенный голос. – А ты че тут делаешь? Это ж мужской душ!

– Ага, Шерлок! А где мне мыться, по-твоему? В фонтане на площади?

Он громко и нагло смеется. И я прям чувствую его присутствие по ту сторону. А еще я смотрю вверх, вдруг этот наглый придурок захочет заглянуть через высокие перегородки.

– Да расслабься ты, я не подсматриваю, – лениво тянет Анисимов.

Конечно. Уже представила, как он стоит там и ухмыляется, прижимаясь к стене.

– Как ты вообще вошел? Я закрылась изнутри.

– Дернул дверь сильнее.

– Сила есть, ума не надо, – бурчу я. – То есть закрытая дверь тебя не остановила?

– Да я вообще забыл, что ты тут у нас живешь.

– Хватит зубы мне заговаривать. Выйди!

– Ага. И потом объясняй всей команде, почему ты орала в душе? Не-е-ет, Терехова, они же сразу поймут, что между нами что-то было.

– Ниче между нами не было! – я закатываю глаза и шумно выдыхаю.

Шум воды глушит его шаги, но я знаю: он все еще тут. И я знаю еще кое-что. Если я сейчас выйду, точно врежусь с ним нос к носу. Мокрая и уязвимая.

И Анисимов будет ухмыляться так, как будто выиграл финал Кубка Гагарина.

Я еще пребываю в шоке, но делаю глубокий вдох. Решаю действовать так, будто я полностью контролирую ситуацию.

– Ладно, – говорю сквозь зубы, – давай ты уйдешь, и я останусь при своем достоинстве?

– Не переживай, Терехова, – лениво тянет он, – я просто подам тебе полотенце. Настоящая услуга от Яра Анисимова.

– Я сказала, уйди! – ору я, пытаясь перекричать поток воды.

Но Ярослав, конечно, действует как чемпион по тестостерону и наглости. Он просовывает руку в душевую и протягивает мне полотенце. Но его пальцы тут же размыкаются, и полотенце прилетает прямо к моим ногам.

Я поднимаю его и слышу ядовитые смешки за шторкой. Он получает удовольствие от собственной дерзости.

– Че, Терехова, похоже, твоя ледяная гордость немного тает.

– Держись на расстоянии, Ярослав! – грозно объявляю я, выжимая полотенце.

– Ладно-ладно, – тянет он, – даю тебе десять минут. А потом я приду, и буду купаться в соседней душевой. И даже шторку не задвину.

Я злюсь, но уже не на него, а на себя. Не могла подождать пару часов? Будет мне уроком.

Все еще осматриваясь по сторонам, я быстро обмываюсь, оборачиваюсь в мокрое полотенце и осторожно выглядываю из-за шторки. Никого нет.

И тут я вижу, что на вешалке нет ни футболки, ни спортивок, ни белья. Только одна вещь висит, нарочито аккуратно, как в витрине магазина.

Мужская футболка. Черная, широкая, с огромным номером «39» на спине. А выше красуется фамилия: Анисимов.

Я зажмуриваюсь и считаю до трех. Может, это розыгрыш Вселенной? Может, мои вещи просто уползли сами?

Но нет, это его работа.

– Серьезно? – шиплю я в пустоту, сжимая край полотенца. – Он решил, что я буду щеголять в его футболке?!

Футболка, конечно, просторная. Настолько, что на мне она будет как платье. Только вот платье с яркой надписью, которая орет на весь этаж: «Эй, ребята, смотрите! Терехова в вещах Анисимова!».

Я беру ее двумя пальцами, как что-то радиоактивное. Она пахнет им. Точнее, мужским парфюмом, который упрямо держится на ткани.

– Охренеть, – шепчу я, чувствуя, как щеки предательски горят.

Выбор у меня, конечно, так себе: либо выйти в одном коротком полотенце (и словить по пути весь этаж свидетелей!), либо натянуть на себя трофей с номером 39.

Я закатываю глаза, бормоча:

– Терехова, добро пожаловать в ад.

И натягиваю футболку. Ткань мягко ложится на плечи, закрывает мои ноги до середины бедра. В зеркало я выгляжу так, будто пришла поддерживать любимого хоккеиста с плакатом «Я Анисимова».

– Если меня сейчас кто-нибудь увидит, – я прикусываю губу, – я его убью.

Но, конечно же, именно в этот момент за дверью раздается знакомый гогот. Громкий, наглый, с тем самым оттенком победителя. Кажется, он уже ждет шоу.

Что ж, я ему сейчас его устрою!

ГЛАВА 7.

Полина

Осторожно приоткрываю дверь и делаю первый шаг, прижимая края футболки к бедрам.

Медленно поднимаю голову и вижу, что у стены, неподалеку от моей комнаты, растянулись трое: Ярослав, Пашка и Димон. Все в спортивках, расслабленные и довольные жизнью. Как будто специально собрались здесь, чтобы добить меня.

Анисимов замечает меня первой, его взгляд скользит по мне. Начиная с волос, где капли стекают по шее, потом до подола футболки, опускается к голым коленкам и в конце зависает на моих щиколотках.

– О-о-о, – протягивает он с самой самодовольной ухмылкой. – Вот такая реклама моей фамилии мне нравится.

Я чувствую, как земля уходит из-под ног.

– Ну, ни хрена себе, – присвистывает Пашка, которого Ярослав сто пудов специально притащил сюда. – Полин, а ты че, фанатка Анисимова?

– Тогда надо встать в очередь, – вставляет Димон, и парни начинают ржать.

Я ощущаю, как краснею, нервно покусываю нижнюю губу, пальцы вцепились в край футболки. Хочется провалиться сквозь землю. Но я же Терехова. Я не дам себя в обиду.

Делаю вдох и расправляю плечи.

– Смешно, парни. Очень смешно, – бросаю я равнодушным тоном и приближаюсь к ним. – Зал аплодирует стоя.

– Не-не, – Ярослав подается чуть вперед, локтем облокотившись о стену. Голос ленивый, но глаза блестят. – Зал пока просто любуется.

Он смотрит так, будто специально смакует каждую секунду моего позора. И я чувствую – ему этого мало. Ему нужно, чтобы я взорвалась, показала свои эмоции.

Не дождется.

– Ты украл мои вещи! – шиплю я.

– Я? – он делает вид, что удивлен. – Да ты что, Терехова. Наверное, они сами сбежали. А я оставил тебе лучшее, что у меня есть.

Он кивает на футболку.

И я понимаю, что у меня нет ни малейшего шанса выглядеть убедительно, когда я стою перед ним босиком, с мокрыми волосами и в его именной форме.

– Убери свою нахальную улыбочку с лица и верни мои вещи.

– Тебе идет, – он меня игнорирует, продолжая пожирать взглядом. – Прям как будто уже моя. Еще и без трусиков.

Я останавливаюсь в шаге от него, приподнимаюсь на носочки.

Тянусь к его лицу так близко, что он чувствует тепло моего дыхания. Его улыбка застывает, еще секунда и он решит, что я…

– В следующий раз, – медленно шепчу я ему прямо в ухо, – постирай футболку, прежде чем подсовывать девушкам. Воняет.

Я резко отстраняюсь, сдерживая смех. У него на лице выражение полного офигевания. Пашка и Димон сначала зависают, а потом давятся хохотом.

Я прохожу мимо них, демонстративно поправляя «платье» с номером 39, и даже не оглядываюсь.

Но всей спиной чувствую, что Ярослав Анисимов остался в коридоре с видом человека, у которого только что слегка пошатнули корону на голове.

Захожу к себе и сразу же закрываюсь на два оборота. Стягиваю футболку, бросаю ее на кровать.

И что мне с ней теперь делать? Выкинуть в окно? Порезать на лоскуты? Помыть ею пол?

Нет, пожалуй, я приберегу ее. Пусть полежит в моем шкафу, пока не наступит ее время. И тогда Анисимов пожалеет, что подсунул мне ее.

Вечером я спокойно сижу на кровати, уплетаю зефир и параллельно стараюсь читать учебник по экономике.

Боже, это такая скука! Лучше бы я прогнала несколько номеров без отдыха, чем в десятый раз перечитывать одну и ту же страницу.

Но тут я слышу за стенкой девичий смех. Такой заливистый, как будто там выступает стендап комик. Не трудно догадаться, что у кого-то из хоккеистов будет горячая ночка.

Смех сменяется стонами, толчками кровати о стену и мне хочется свалить из комнаты куда подальше. Прыгаю в кеды, хватаю учебник и тихонько выхожу из своей комнаты.

В коридоре тишина. Что ж, может свежий воздух поможет мне сконцентрироваться на чтении?!

На следующее утро я как штык в восемь утра в медблоке.

– Полин, сегодня будешь помогать мне на восстановлении. А то твой отец конкретно так погонял мальчишек, – говорит физиотерапевт Ирина Петровна и вручает мне планшет с графиком игроков.

– Ты справишься?

А куда я денусь.

Я киваю, завязываю волосы в высокий хвост и надеваю медицинские перчатки.

Белые. Как символ моей личной войны за чистоту от гнилых комментариев, от грязных шуток и от одного конкретного лица, которое сегодня опять будет маячить на горизонте.

И проблема сегодняшнего рабочего дня в том, что я должна «помогать» восстанавливаться всей команде. То есть не просто мелькать в коридоре, а стоять рядом. Трогать. Массировать. Обрабатывать растяжения, ушибы и вывихи.

Сказать, что я в восторге – это как сказать, что лед обожает огонь.

Пацаны, конечно, стараются не перегибать. Кто-то стесняется, кто-то косит глаза. Но есть один, кто не играет по правилам. И он появляется последним, как будто выжидает.

– Здрасьте, Ирина Петровна, вы сегодня прекрасно выглядите, – тянет этот подхалим. – Новый цвет помады? Вам очень идет.

– Садись давай, звездочка ты наша, – улыбается женщина, млея от комплимента, а потом смотрит на меня. – Массаж голени, Полин. Он ногу дернул на тренировке.

И физиотерапевт спокойно уходит, оставляя меня наедине с Анисимовым.

Отлично, блин!

– Устал по девочкам бегать? – спрашиваю хладнокровно, не глядя на парня.

– С чего ты взяла? – усмехается Ярослав, растягиваясь на кушетке.

– Откуда бы еще растяжка на правой ноге? Не от чтения же книг.

– Терехова, ты следишь за мной или просто мечтаешь обо мне по ночам?

Я игнорирую его вопрос, опускаюсь на корточки. Начинаю разминать мышцу.

Молчу, но Анисимов же не может молчать.

– У тебя очень умелые руки.

– А у тебя очень воспаленное воображение.

– Я люблю, когда ты язвишь. Это делает процесс интимнее.

– Я люблю, когда ты молчишь. Это делает мир чище.

Он смеется, а я поднимаю голову и смотрю в его карие глаза. Веду себя спокойно и ровно, а его прям распирает. Чую, что он сейчас опять что-то ляпнет.

– Еще одно слово, и я намажу разогревающим гелем там, где у тебя точно нет растяжения.

Анисимов стискивает губы, давится смехом.

– Все, готово, – я резко отпускаю его ногу.

– Жаль. Я только начал получать удовольствие.

– Следующий, – говорю в коридор, игнорируя его пронзающий взгляд.

ГЛАВА 8.

Яр

Рано утром просыпаюсь от того, что Пашка храпит так, будто бензопилой деревья валит. Димон тоже орет во сне, опять шайбу не поймал, наверное. Красота.

Я переворачиваюсь на бок, пару минут пялюсь в потолок и понимаю: сна нет.

Встаю, чешу затылок, пробираюсь к окну. Штора перекошена, я отодвигаю ее, смотрю вниз и зависаю.

На стадионе кто-то нарезает круги, прищуриваюсь.

Конечно! Кто ж еще может так выпендриваться в пять утра?

Терехова.

Волосы собраны, движения резкие, лицо сосредоточенное. Она не просто бегает, она будто убегает от кого-то. От всего, наверное. От меня? Ха. Не выйдет.

Я подпираю подоконник рукой и ухмыляюсь. Девочка-ледышка решила показать характер. Да ладно, принцесса, я тебя уже читаю, как открытую книгу.

Смотрю еще пару минут. И вот что странно: она не тормозит. Ни на секунду. Ни телефон не проверяет, ни на музыку не отвлекается. Просто бежит, будто у нее жизнь стоит на кону.

Хм. Интересно.

Что она вообще тут делает?

Василич тупо поселил ее в общаге и сказал всем: «Моя дочь будет рядом, не бузите». Ну да, конечно. Я-то знаю, что такие истории просто так не появляются.

И как к ней подступиться?

Скольжу взглядом по ее фигуре, по упругой попке, что выступает даже сквозь черные шаровары, и чувствую, что губы сами растягиваются в наглой ухмылке. Подступиться – не вопрос. Вопрос, когда она сдастся?!

Разворачиваюсь, хватаю планшет со стола и вбиваю в поиск: «Полина Терехова».

Щелкаю по первому же результату.

Ого. Фото с соревнований. Лед, форма, медали. Значит, спортсменка. Ну, так и знал.

Еще пару страниц: интервью, пара новостей про отца. Все сходится.

Я откидываюсь на стуле, пальцами щелкаю по экрану.

Значит, ты у нас не просто «папина дочка», а сама знаешь, что такое тренировки до изнеможения, знаешь цену победам.

Я усмехаюсь.

Ну что, Терехова, добро пожаловать в мой список. Я ведь люблю тех, кто думает, что сможет мне сопротивляться.

Листаю дальше, и тут мне прилетает.

«Фигуристка Полина Терехова поймана на допинге».

Че-го???

Я чуть со стула не валюсь, перечитываю заголовок, потом еще раз.

Нихрена себе!

Щелкаю на статью, сразу всплывает фотка: она в платье на льду, сияет, в руках медаль.

Подписано: «Лучшая пара чемпионата Канады».

А ниже жирными буквами: «Лишены всех регалий. Партнер отказался от комментариев».

Я присвистываю, не обращая внимания на дрыхнущих парней.

Вот это, блядь, поворот!

Читаю дальше.

Терехова клянется, что никакого допинга не принимала. Ага. Конечно. Все так говорят. Но анализы, видимо, орали обратное.

Значит, наша ледяная принцесса не такая уж и святая. Спортсменка, весь из себя эталон дисциплины и тут – бац!

Обосралась на весь мир.

И теперь сидит тут, на нашей базе, и делает вид, что выше всех нас. Ты посмотри какая, а?!

Я усмехаюсь.

Да ты просто подарок, Терехова. Ты нарезаешь круги на стадионе, будто пытаешься смыть с себя прошлое. Но, знаешь, оно всегда догоняет.

А я? Я как раз тот ублюдок, который умеет прошлое доставать, выворачивать наружу и делать больно.

Вопрос теперь звучит иначе: не «как подступиться», а с чего начать?!

И тут меня накрывает мысль. А ведь я могу быть первым, кто скажет ей: «я все знаю». Представляю, как в ее глазах загорается смесь злости и страха.

И сразу ясно: я задел там, где больно.

Ярко и вкусно.

Возвращаю свое внимание на планшет, щелкаю следующую статью. Та же история: «Терехова, скандал, дисквалификация».

Бесконечные одинаковые буквы, и только ее фотки цепляют. На них она королева льда, а сейчас бегает по стадиону, как будто отрабатывает срок.

Я наклоняюсь ближе к планшету, провожу пальцем по экрану.

– Ну что, Поля, – бормочу сам себе. – Накрутила ты из себя ледяную богиню, а на деле такая же грязная, как все.

Сижу, барабаню пальцами по столу. План встает в голове сам собой.

Первое. Мне надо проверить, как она реагирует на само слово «допинг». Если дернется – бинго.

Второе. У нее явно больная тема с доверием. Такую проще всего прижать в угол, когда она не ожидает.

Третье. В этой истории куча дыма. А значит, можно вытащить из нее огонь.

И я уже вижу, как это может выглядеть. Она вся такая правильная, с умным видом помощницы врача. А я тот, кто держит в руках ее маленький секрет. Или не такой уж маленький.

И главное: я не скажу сразу. Я придержу этот козырь у себя в рукаве, буду играть, как с шайбой. Сначала намеки. Потом – легкие подколы. Потом – жесткий заход.

И посмотрим, как быстро твоя ледяная маска треснет, Терехова.

Я откидываюсь на спинку, улыбаюсь в потолок.

Парни храпят так, что уши закладывает. На стадионе все еще бегает она. А я думаю о том, что ни хрена не собираюсь быть просто ее «очередным».

Нет.

Я стану тем, кто разобьет ее хрустальный фасад и покажет всем, что внутри.

Все.

Решено.