Текст книги "Мой запретный форвард (СИ)"

Автор книги: Кейт Морф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 50.

Яр

Я стою в переговорной, передо мной на столе лежат бумаги.

Контракт.

«Столичная Звезда» – название на шапке договора будто орет: ну что, Анисимов, готов?

Готов.

Блядь, как же я готов!

Неподалеку стоит Василич, который делает вид, что просто скучает, но у него вены на шее наливаются кровью, когда он волнуется.

И Полина, моя Поля, стоит справа в светлом свитере, сжав руки так, словно не «я» подписываю контракт, а именно «мы».

Я беру ручку, смотрю на Даниила Романовича. Он сияет, тренер «Звезды» стоит рядом с ним и прожигает меня взглядом.

Да, мужик серьезный, мы с ним точно сработаемся.

– Давай уже, – шепчет Полина, – пока я тут от волнения не умерла.

Улыбаюсь и наклоняюсь к столу.

Ставлю свою подпись.

Одним движением, быстро и четко. Как бросок в пустые ворота.

И все.

Я – игрок «Столичной Звезды».

Василич шумно выдыхает.

– Ну, – он усмехается, – хоть раз сделал что-то умное.

Я замечаю, как напряжение сходит с его плеч, и ржу.

– Спасибо, тренер. Регулярно жду вашей теплоты.

– Охламон, – бурчит он, но глаза блестят. – Горжусь я тобой, черт тебя побери.

– Вы воспитали достойного игрока, Андрей Васильевич, – мой нынешний тренер и бывший пожимают руки.

Даниил Романович убирает бумаги в папку, а Полина скользит ко мне.

– Поздравляю, Яр. Ты именно там, где должен быть.

Я ловлю ее пальцы и сжимаю.

Пресс-конференция, как всегда цирк. Вспышки камер, журналисты, микрофоны, логотипы клуба на стене.

Я сижу между генеральным менеджером и новым тренером.

Позади висит огромный баннер «СТОЛИЧНАЯ ЗВЕЗДА». Перед нами расставлены микрофоны, словно стволы пушек.

Генеральный говорит о том, какой я перспективный и как удачно прошел сезон. Тренер добавляет что-то про «характер» и «боевой дух», будто читает мой некролог.

Потом слово дают мне.

– Ярослав, скажите, почему «Столичная Звезда»? – спрашивает кто-то.

Улыбаюсь и чуть наклоняюсь к микрофону.

– Потому что это клуб, в котором чувствуешь себя частью чего-то большого. Сильного и амбициозного. И я хочу быть там, где можно расти до небес.

– То есть вы уверены, что сделали правильный выбор?

– Абсолютно, – отвечаю не раздумывая. – И намерен доказать это своей игрой.

Вспышки камер щелкают снова и снова. Я чувствую, как Полина где-то в первом ряду смотрит на меня. И это открывает во мне второе дыхание.

Когда все заканчивается, мы идем по коридору клуба. На стенах висят фотографии легенд, трофеи, старые свитера с номерами, которые навсегда останутся в истории.

Поля идет рядом, переплетаем пальцы.

– Ну что, звезда, – улыбается она, – как ощущения?

Я разворачиваюсь и тяну ее к себе.

– Правильные, – отвечаю я.

– Клуб выбрал верно?

Я наклоняюсь и шепчу ей в губы:

– И клуб. И страну. И тебя.

Она краснеет, но улыбается. И я утверждаюсь еще сильнее: да, я верно выбрал.

И лед впереди – тоже мой.

Полина

Я стою в коридоре, прислоняюсь плечом к прохладной стене и смотрю на Ярослава. Он смеется громко, искренне и по-своему.

Генеральный менеджер хлопает его по плечу, журналисты пытаются снова что-то спросить, а мой строгий и непробиваемый папа стоит рядом с ним и выглядит счастливым.

У них одинаково горящие глаза. Как будто они оба выиграли этот контракт.

А я приняла верное решение, когда вернулась в Россию. Сегодня я опять встречалась со своим новым тренером, с которой меня свел папа. Его связи мне помогли, не скрываю.

Ирина Григорьевна – серьезная и уверенная женщина, с цепким взглядом, и в отличие от моего прежнего тренера – честная. Она сказала то, что я боялась услышать, но хотела знать:

– Ты не сломана. Ты не испорчена. Ты просто устала. И ты можешь вернуться, если сама хочешь.

И я сказала «хочу» без дрожи в голосе, без сомнений. И без страха, что завтра мне опять подставят подножку.

Папа тогда тихо выдохнул за моей спиной. Я видела, как он сдерживал эмоции, и мне стало легче. Мы оба возвращаемся домой, в спорт, в нормальную жизнь.

Потому что теперь у меня есть то, чего раньше не было: я больше не одна.

Яр подходит ко мне, его шаги я узнаю из тысячи.

– Скучаешь? – он касается моей щеки костяшками пальцев.

Я смотрю на него, на силу и огонь в его глазах. Я смотрю на мужчину, который готов был отказаться от мечты ради меня, и который все равно до нее дотянулся.

– Горжусь тобой, – говорю тихо, чтобы слышал только он.

Яр улыбается так, что в животе кружится теплый вихрь.

– А ты, – он рассматривает меня, – готова вернуться на лед?

– Готова, – отвечаю я. – И на этот раз все будет правильно.

Его ладонь ложится мне на талию, я накрываю ее своей.

Я думала, что боюсь довериться ему. Что однажды он уйдет, передумает, исчезнет, как исчезали другие.

Но теперь…

Теперь я чувствую внутри теплое спокойствие.

Он – мой. И я его.

Без истерик, без паники, без страхов.

– Поля, – шепчет он у виска, – я люблю тебя.

Наверное, впервые в жизни я верю этим словам не потому, что хочу верить…

А потому что знаю: он не врет.

Мы стоим в шумном коридоре большого московского здания, но, кажется, будто весь мир вокруг нас замер.

– И я люблю тебя, Яр.

ЭПИЛОГ

Полина

Месяц спустя

Я просыпаюсь раньше будильника не из-за нервов, не от боли, не потому что снился суд или очередной скандал. А потому что меня обнимают теплые руки Ярослава. Они тяжелые, надежные и такие родные, что к горлу подкатывает ком.

Мой хоккеист еще спит.

Пол-лица спрятано в подушке, волосы взъерошены, губы чуть приоткрыты, и я знаю: если сейчас трону его плечо, он притянет меня ближе, не открывая глаз, пробормочет что-нибудь вроде «иди ко мне, маленькая», уткнется носом в шею, и все, мне снова не выбраться из его стальных объятий.

Уже прошел месяц, как мы вместе, а я все еще не могу привыкнуть к тому, что счастье может быть тихим.

На кухне до сих пор пахнет гренками. Яр вчера вечером решил, что «надо научиться готовить завтраки, чтобы кормить тебя нормально». Получилось… ну… немного горело. Но я сказала, что вкусно, и он ходил по квартире довольный, как будто выиграл еще один финал.

Сейчас он встает, чешет затылок, подходит ко мне и, не глядя, берет кружку. Одновременно целует меня в плечо.

И этот ритуал повторяется каждое утро. Без пропусков.

– Доброе утро, – хрипло бурчит Ярослав.

– Доброе, – улыбаюсь я.

– Ты сегодня вкусно пахнешь.

– Я пахну тобой, Анисимов.

Мы завтракаем, сидя на одном стуле, потому что ему нужно «чувствовать, что ты рядом». Я читаю сообщения от новой тренерши, планируем расписание, смеюсь над его комментариями, а он то и дело тянется ко мне, целует щеку, шею, ладонь, словно боится упустить момент, когда рядом есть я.

Хотя мы теперь всегда рядом, и это самое невероятное.

Иногда вечерами, когда он возвращается с тренировки, а я – с раскатки, мы валимся на диван. Включаем на телеке какие-то передачи, которые я все равно не смотрю.

Я кладу ноги ему на колени, а он массирует мне ступни, пока рассказывает, как кто-то из команды снова упал на ровном месте, а тренер по силовой, «тот дед-качок», заставил команду бегать кругами.

Иногда Яр поднимает на меня глаза, и в них горит такой свет, что я теряю дыхание.

– Ты знаешь, – он касается моего колена, – я ведь думал, что хоккей для меня – все. А оказалось, что для меня все – это ты.

И я прячу лицо у него на груди, потому что от таких слов все расплавляется внутри.

Я меняюсь. Он меняется. И мы все время меняемся в одном едином направлении.

В нашу съемную квартиру мы уже выбрали новый матрас, потому что старый скрипел так, что соседи точно знали, когда у нас страсть, а когда просто «обнимаемся и смотрим сериал».

Мы купили одинаковые кружки.

Мы развесили фотографии: наши канадские, московские, смешные и глупые, и среди них одна: где он держит меня на льду, а я счастливо смеюсь.

Иногда, по ночам, я просыпаюсь, смотрю на него, и у меня внутри все сжимается от любви к нему. Я чувствую, что рядом находится тот самый человек, в объятиях которого утихают все тревоги.

Сегодня Ярослав провожает меня до двери:

– Я заберу тебя вечером, – целует в висок. – И приготовлю настоящий ужин.

– Пиццу? – поднимаю бровь.

– Мне казалось, что мы договорились больше не обсуждать мою первую попытку готовить, – грозно говорит Яр, но улыбается.

– Ладно, мой самый любимый форвард. Пиццу так пиццу.

Он прижимает меня к себе и тихо шепчет:

– Я люблю тебя, Полина.

Больше никогда я не усомнюсь в этих словах. Месяц назад я боялась довериться мужчине, а сейчас я боюсь только одного: проснуться однажды и забыть, как это, быть любимой им.

– Я тоже люблю тебя, Яр, – говорю с улыбкой, и в его глазах мелькает вспышка.

Он отпускает меня, но не сразу, каждая секунда для нас на вес золота. И я все же ухожу только затем, чтобы вечером снова вернуться к нему.

В наш общий дом, который мы обустраиваем для себя.

В нашу новую жизнь, в которую я наконец-то верю.