Текст книги "Флиртуя с огнем (ЛП)"
Автор книги: Кейт Мидер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Кого-то не такого, как Люк.
***
Кинси не могла поверить, насколько предан был Люк этим детям, и дело не только в почти ста долларах, которые он потратил на каждого, начиная от билетов и заканчивая хот-догом и содовой по непомерно высоким ценам, не говоря уже о кепках и футболках (тридцать баксов за майку!). Она знала, что эти деньги были из его кармана, потому что ни один интернат не располагал лишними средствами, чтобы потратить их на ребенка, находящегося на попечении у государства. Его преданность также выражалась в том, как он разговаривал с ними. На их уровне, без фальшивой снисходительности, обычной для отношений взрослых с детьми.
Охваченная любопытством, Кинси наклонилась к Люку.
– Сколько времени и денег ты потратил на эту программу?
– Не так много, ― он небрежно пожал плечами, но по тому, как сжались его губы, она могла сказать, что небрежность была наигранной. ― Большинство из этих детей слишком взрослые, чтобы их взяли в семью, и то, что мы можем сделать, чтобы они почувствовали себя настолько нормально, насколько возможно, стоит пары долларов и нескольких часов моего времени. Кроме того, на что еще мне тратить свои деньги? Моя любимая девушка ест только овощи. Самое дешевое свидание.
Сердце сжалось.
– Поможет и доход от календаря.
– Поможет Сэнт-Кармен, но система воспитания детей, оставшихся без родителей, в округе Кук охватывает еще примерно семь тысяч детей, пара тысяч из них в интернатах, и скорее всего так там и останутся до того возраста, когда система не будет за них отвечать. Они забыты всеми.
– Что еще можно сделать?
Он посмотрел на нее, от явного удивления на лбу появились складки. Конечно же, сейчас он уже знал, что она была человеком действия.
– Людям нужно узнать, как они могут помочь. Деньги на книги, игры, выходные дни. Также нам нужно больше людей, которые смогут взять этих детей к себе домой. Дать им ту основу, которую можно получить только являясь частью чего-то надежного.
Кинси обдумала это пару минут.
– Детям нужно больше пиара.
– Это точно.
– Что ты скажешь, если я поговорю с Эли о том, чтобы пролить свет на систему патронажного воспитания[7]?
– Скажу, что твоему боссу будет на это наср… ― нахмурившись, он посмотрел через ее плечо на детей, затем снова на нее. ― Это недостаточно сексуальная проблема для нашего бесстрашного лидера, ― он улыбнулся. ― Но я думаю, что если кто-нибудь и сдвинет это с мертвой точки, то только ты.
Его уверенность в ней взволновала Кинси до мозга костей. С Дэвидом всегда приоритетной была его работы, и он никогда не позволял ей забыть об этом. Беспокоясь об этом, она позволила ему принизить ее собственные амбиции. Кинси начала думать, что медсестра и ее беременность, возможно, лучшее из всего, что с ней случилось.
Взглянув на Люка, она увидела, что тот усмехается своей сражающей ее наповал улыбкой, ярко контрастирующей с пятичасовой небритостью на лице.
– Что такого смешного? ― прошептала она в душный воздух.
– Мне нравится смотреть, как ты что-то планируешь.
– Нравится?
– Да, у тебя появляется очаровательная морщинка между бровями и твой “я владею всем миром” взгляд. Нет ничего сексуальнее женщины, которая уверенно идет к своей цели.
Нет ничего сексуальнее мужчины, который это ценит.
Он соединил их руки, так легко и непринужденно, словно они знали друг друг годами. Мужчина определенно разбирался в том, что делать с руками, еще одна область, в которой Люк был совсем не таким, как Дэвид, который никогда не любил прикосновений. Он слишком беспокоился, что использует магию своих драгоценных рук хирурга на своей невесте.
Если подумать, то они с Люком одно время были врагами. Кинси не могла представить, что они могут вернуться к этому, но при этом они не могут идти дальше. Или могут? Почему бы еще ей было сомневаться в разговоре с Максом Фордхамом? Мужчина предложил ей лучший шанс в ее жизни, поставить ногу на нижнюю ступеньку в сенаторской кампании США. Работа с Максом будет лучшим применением ее талантов, в то время, как здесь она витала в облаках из-за восхитительного парня, наверстывая недостаток внимания со стороны своего неудачника жениха.
Избавься от этого, Кинси.
Убийственные голубые глаза Люка пленили ее своей головокружительной глубиной, и она задержала дыхание в ожидании… она даже не была уверена, чего именно.
– Смотри за задницы ГЛБ (Главной лиги бейсбола), сладкая, а потом позже, я покажу тебе, почему ЧПД лучше.
Уф. По крайней мере один из них мыслил трезво и удерживал все на гормональном уровне искрящейся сексуальной химии. Ее сердце замерло от облегчения, не от разочарования.
Кинси была уверена в этом.
–
[1] Красная линия – имеется ввиду самая загруженная линия скоростной железной дороги, проходящей по самому городу Чикаго, а также его окрестностям.
[2] Ригли Филд – бейсбольное поле, расположенное на севере Чикаго и являющееся домом для команды города – Чикаго Кабс.
[3] Гиганты – бейсбольная команда Сан-Франциско.
[4] Павильон Джея Прицкера – дизайнер Фрэнк Гери смоделировал открытую музыкальную сцену, которая по праву считается лучшей в своем роде во всем США и сочетает нержавеющую сталь и травяную лужайку. Вместимость площадки при музыкальных выступлениях 11000 мест.
[5] Видеокуб – большой экран, расположенный вверху в центре под потолком на спортивных аренах.
[6] БаззФит – новостная интернет медиа-компания, основанная в 2006 году в Нью-Йорке.
[7] Фостерные семьи или патронажное воспитание – термин, используемый для системы, в которой несовершеннолетние, нуждающиеся в опеке, передаются для воспитания в приёмную семью или семейный детский дом на платной основе (содержание детей оплачивает государство). От усыновления отличается следующими основными чертами:Услуги приёмных родителей оплачиваются; Приёмные родители не получают полных прав на ребёнка и подконтрольны органам опеки.
Глава 16
Брейди не позвонил.
Что было не удивительно, потому что Брейди никогда не звонил. Гейдж сам проделывал всю работу в этом… чем бы это не было. Не гребаными отношениями, уж точно. У этого угрюмого ублюдка, вероятно, даже не было номера Гейджа, потому что только Гейдж звонил ему в ресторан. Но он знал, где Гейдж работает, в ПО №6 и в баре. Он мог позвонить или зайти в любое время, если бы хотел.
Но не сделал ни того, ни другого. И это до чертиков бесило Гейджа.
Ожидая возможности выпустить пар на смене, Гейдж затянул ремень своего шлема и сконцентрировался на текущей задаче: в час ночи произошла авария с участием одного автомобиля на перекрестке Западной и Дивизионной. Очевидно, какой-нибудь пьяный по пути домой с одного из баров, расположенных на Дивизионной улице, или идиот на супер навороченной, дорогущей тачке.
Когда автоцистерна резко повернула на Западную, примерно в миле от места происшествия, Гейдж поднял голову и встретился взглядом с Джейкобом Скоттом, наблюдающим за ним со своего места на противоположной стороне в конце машины, его глаза были холодные, как у змеи. Придурок гомофоб всегда пялился на него так, словно боялся заразиться гейством просто дыша с ним одним воздухом.
– На что уставился, приятель? Осторожнее, а то кто-нибудь может назвать тебя гомиком.
Джейкоб покраснел и отвел взгляд.
Острый локоток пихнул Гейджа под ребра. Он проигнорировал это, но невозможно было проигнорировать подзатыльник по задней части его шлема, от которого клацнули зубы.
– Черт возьми, за что это? ― рявкнул он на свою сестру.
Алекс прищурилась:
– Не хочешь рассказать мне, почему ты ведешь себя так, словно тетушка Фло приехала в гости[1]?
– Просто плохое настроение. Иногда ж мне это позволено, ― то, что он постоянно был душой компании, накладывало свой отпечаток. У него не было причин сходить с ума по этой ситуацией с Брейди или явному отсутствию таковой, но Гейдж был в ярости. И он не просто немного сожалел. Безумно сожалел. Ему казалось, что он упустил какую-то важную возможность, в то время как возможность заполучить доступную задницу была в каждом баре на Великом розовом пути, так же известном как Халстед Авеню. Хватит, он больше не будет сохнуть по молчаливому мудаку с пристрастием к татуировкам и нулевыми коммуникационными навыками. Как только его смена закончится, Гейдж получит свою парочку доз марихуаны, а затем отправится на поиски хорошего и реального секса. Весь этот бред закончится прямо сейчас.
Они подъехали к месту происшествия и выбрались наружу. Синяя “ламборджини”, которая каким-то образом умудрилась пересечь разделительную полосу и избежать столкновения со встречным потоком, сейчас стояла на другой стороне улицы, врезавшись водительской стороной в другую машину. Если не считать нанесенного ущерба припаркованной “камри”, казалось, разбитая фара была единственным повреждением роскошного транспортного средства. Водитель все еще находился внутри, общаясь по телефону, даже подушка безопасности не сработала.
Горди Санчез, фельдшер, прибывший раньше на скорой, не спеша, ленивой походкой подошел в Большому Маку.
– Водитель в порядке.
– Почему он все еще в машине?
– Он не пострадал, но дверь заблокирована, ― ответил Горди, все так же медленно. ― Думаю он подшофе.
Водитель так сильно застучал по стеклу, что все посмотрели на машину. Парень как-то ухитрился разбить машину, не навредив при этом ни себе, ни кому-либо еще, и он еще имел наглость злиться по поводу того, что его недостаточно быстро освобождали.
– Ох, черт, нет, ― услышал Гейдж как пробормотала Алекс. ― Ты знаешь, кто это?
Гейдж прищурился и внимательнее присмотрелся к водителю. Твою мать! У них в руках оказался величайший медиамагнат.
Сэм Кокрэйн.
Гейдж пересекся взглядом с Санчесом, который пожал плечами. Так вот почему они не рвали задницы, пытаясь вытащить этого парня. Он не находился в непосредственной опасности и код пожарного братства тут не работал. Из-за нападок на ПО №6 в своей газете Кокрэйн стал врагом сразу для всего Чикагского пожарного департамента. Вывести из себя людей, в чьих руках когда-нибудь может оказаться твоя жизнь, кажется не слишком умным поступком, но, эй, мир полон придурков.
И Гейдж не собирался вступать в их ряды.
Он подошел к машине.
– Мистер Кокрэйн, не беспокойтесь, мы вытащим вас как можно скорее.
Таких слов, сказанных кем-нибудь из ЧПД, обычно было достаточно, чтобы успокоить детей, собак и беременных женщин, но Сэм Кокрэйн не купился на это. Его лицо превратилось в красную разъяренную маску, когда он прорычал через частично открытое окно:
– Отлично. Если это сделает не Красавчик Дэмпси.
Может Гейдж что-то не так расслышал? Этот парень, кажется, забыл, что он пойман в ловушку в стальной клетке и, что более важно, его извлечение из этой клетки зависит от государственных служащих, окружающих его машину.
Глубокий вдох. Оставайся профессионалом.
– Дайте мне хуллиган, ― бросил он через плечо.
– Смотри не оставь вмятину на этом авто, Симпсон, или я поимею твою пидорскую задницу в мэрии.
Что ж, ладно. Никаких переживаний, Гейдж слышал и кое-что намного хуже, в том числе и от своей собственной матери, которая во время многочисленных психотических отрывов от реальности любила напоминать ему, что единственная вещь, которая может спасти его от проклятья ― ванная полная отбеливателя. Отвратительная терапия, которую она не боялась использовать. Чтобы этот мудак ему ни сказал, это не причинит боли.
– Не страшно, мистер Кей. Я сделаю все возможное, чтобы не пускать на вас свои пидорские слюни, пока буду спасать. Вы сможете поцеловать мою гомосексуальную задницу позже.
Алекс протянула ему хуллиган, универсальный инструмент, который Гейдж всегда при возможности использовал в первую очередь. “Правильный инструмент для правильной работы”, ― обычно говорил Шон, когда бы Гейдж ни навестил его в пожарном отделении. Инструмент приятной тяжестью лежал в руке, идеальным продолжением той глубокой неудовлетворенности, которая преследовала его во всех аспектах жизни.
Нет, не во всех. Только в том, что касается Брейди.
– Все хорошо? ― спросила Алекс.
– Да, нет проблем. Он немного агрессивен. Думаю, пожалуй, он перепил.
Лицо Кокрэйна загорелось как праздник Четвертого июля, когда он заметил Алекс:
– А вот и та, кто считает, что заслуживает занять место впереди более квалифицированных мужчин. Просто мужеподобная баба, использующая систему.
Алекс побледнела.
– Ого, что это с ним?
– Просто выпил. Игнорируй его, пока он не начнет разыгрывать Мэла Гибсона и называть тебя “сладкими сиськами”[2].
Места аварий обычно были довольно напряженными, но вибрации, исходящие от Алекс, были настолько сильными, что достигали красного уровня. Чем скорее они вытащат и отпустят Кокрэйна, тем лучше. Вставив край хуллигана в зазор между дверью и рамой, Гейдж потянул, но дверь не сдвинулась с места.
– Черт возьми, найдите мне пожарного, а не грязного педика. Даже тот ваш брат-гастарбайтер и то смог бы справиться лучше, ― невнятно выговорил Кокрэйн, камень в огород брата Гейджа, Бэка, который встречался с дочерью Большого Кея, Дарси.
Бэк без сомнения “оценил” бы этот сомнительный комплимент о своих навыках по спасению людей. При условии, что Гейдж выйдет из этой ситуации и останется в достаточно здравом уме, чтобы рассказать ему, как только Бэк вернется со своего отпуска, потому что внезапно все стало казаться немного размытым.
Дерьмо, только не сейчас….
Гейдж понял, что мышцы на его руках стали тверже, чем кордовая древесина[3]. Его тело ощущалось одновременно слишком жестким и таким, словно его может сдуть ветром в любой момент. Звуки раздавались будто вдали, как эхо, вместо них он слышал крики и рев Кокрэйна… словно тех детей в интернате. Хулиганы, от которых он пытался отделаться показным весельем и отношением “мне наплевать”.
Прошло более десяти лет с его последней панической атаки, но он чувствовал невидимую волну, бьющую в грудь, и каждый всплеск прибоя забирал все больше его спокойствия. Должно быть, именно на это была бы похожа встреча лицом к лицу с Дементором[4].
Кто-то осторожно забрал у Гейджа из руки хуллиган, возвращая его обратно с обрыва.
– Отойди в сторону, ― проговорила Алекс. Или ему показалось, что это была Алекс. Ее голос слышался отдаленно, словно мигающая лампочка в глубокой пещере. ― Я позабочусь об этом.
Гейдж отошел назад, а потом еще дальше, чувствуя необходимость оказаться на расстоянии длины нескольких пожарных машин от Кокрэйна раньше, чем сделает что-то глупое. Как, например, заберет хуллиган у Алекс и ударит им в окно. Он глубоко дышал полной грудью, чтобы заполнить легкие и предотвратить зарождающуюся панику. Кроме того, помогали хорошие воспоминания. Они всегда срабатывали лучше всего. Успокаивающие слова Шона, сказанные с грубоватым чикагским акцентом, эхом отдавались в его бешено бьющемся сердце.
“Все хорошо, сын. Сейчас с нами ты в безопасности. Никто больше не обидит тебя”.
В дни, похожие на этот, Гейджу особенно не хватало его отца.
– Симпсон, ― лейтенант подошел к задней части насоса, у которой стоял Гейдж, обхватив себя руками и изо всех сил пытаясь вернуть контроль. МакЭлрой отошел назад, чтобы пофлиртовать с Марией, фельдшером напарницей Горди, но теперь понял, что ему следовало бы находиться поблизости и заниматься своей работой, руководить процессом. ― Что происходит?
– Ничего. Я просто... ― слетел с катушек из-за парня. Брейди Смит скрутил его по полной. ― Кокрэйн ― отец Дарси, ― когда Большой Мак все еще выглядел недоумевающим, Гейдж пояснил: ― Ну, знаешь, девушки Бэка.
– А. Так он не в восторге, что связан с тобой?
Что-то вроде того. Но язвительность, сочившаяся из Кокрэйна, была слишком застарелой. Бэк говорил, что парень ненавидел Дэмпси из-за какой-то ссоры с Шоном в прошлом, но дело, казалось, совсем вышло за грань разумного.
У Гейджа не было времени подумать об этом. Его внимание привлек протяжный свист, сопровождаемый скрежетом металла, и от увиденного его ноги налились свинцом. Пассажирская дверь машины Кокрэйна лежала, сорванная с петель. Широкий распил до середины крыши прекрасно давал доступ теплому летнему воздуху.
Святое дерьмо.
Где-то в процессе работы Алекс заменила хуллиган на хёрст[5], также известный как “Челюсти жизни”, впрочем, в этом случае их было бы более уместно назвать Челюстями смерти. Учитывая предстоящее окончание карьеры. Отойдя назад, чтобы оценить результат своей работы, который выглядел странно, ― как современная арт-инсталляция в центре Западной Авеню, она сняла шлем. Взмахнув своими волосами с рыжими бликами, Алекс сверкнула зелеными глазами, которые так любил Гейдж.
– Мы живем, чтобы служить, мистер Кокрэйн.
–―――――――
[1] “тетушка Фло приехала в гости” ― героиня имеет в виду месячные.
[2] В 2006 году Мел Гибсон при задержании за управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения обозвал женщину-сержанта «сладкими сиськами». Впоследствии Гибсон публично принес извинения за свою выходку.
[3] Кордовая древесина ― древесина , обработанная специальным огнезащитным средством.
[4] Дементоры ― волшебные существа мира Гарри Поттера.
[5] Гидравлические спасательные инструменты используются чрезвычайным спасательным персоналом, чтобы помочь высвобождению из транспортного средства жертв катастрофы, а также другому спасению из небольших пространств. Они обычно упомянуты в англо-говорящих странах Содружества и США как Челюсти Жизни, торговая марка Hurst Performance, Inc. Челюсти Жизни сначала использовались в 1963 в качестве инструмента, чтобы освободить гонщиков из их транспортных средств после несчастных случаев.
Глава 17
– Я оставил сообщение Бэку и Дарси, – сказал Гейдж с беспокойством во взгляде. – Возможно, они слишком заняты, развлекаясь в Пхукете.
Люк расхаживал по кухне дома, в котором вырос, его мускулы подрагивали от раскаленной ярости.
– Думаешь, Дарси сможет заступиться за нас? Потому что судя по последнему, что я слышал: они с папочкой Кокрэйном не очень-то ладили.
Гейдж скривился.
– Я просто подумал…
– Подумал? – закричал Люк. – Думать – это явно не то, что присутствующие здесь умеют делать. Разве МакЭлрой одобрил двумя или хотя бы одним поднятым вверх большим пальцем, когда Алекс вытащила хёрст и разрезала крышу машины Кокрэйна?
– Эй, не вмешивай в это остальных, – перебила Алекс. – Это касается меня и только меня.
Люк глянул на сестру. Он любил ее больше жизни, но прямо сейчас его руки зачесались от желания медленно придушить ее.
– Я еще даже не начинал с тобой, Алекс. Проклятье, мы уже побывали под прицелом Кокрэйна и его газетенки.
– И чья это была вина? – Гейдж всегда был тем, что подставлял свою шею за Алекс, и наоборот. Детьми эти двое были не разлей вода, готовые сразиться с чем угодно, даже с остальной семьей для защиты друг друга. – Ты навлек это на нас со своим Сокрушительным ударом Люка на YouTube, и сейчас на Дэмпси открыли сезон охоты.
Люк посмотрел на присутствующих в комнате старших в поисках поддержки. Уайатт сидел на кухонном столе, наблюдая за обменом ударами между всеми и выжидая время перед тем, как высказать свое решение. В четыре часа утра Люк наслаждался посторгазменным сном с Кинси, растянувшейся сверху, каждый изгиб которой плотно прижимался к нему. Но затем звонок Уайатта рывком вернул его к холодной реальности. Уайатта, который никогда не звонил, потому что презирал телефонные разговоры. Уайатта, который предпочел бы пробить дыры у себя под ногтями и залить туда неразбавленную аккумуляторную кислоту, нежели набрать номер и поговорить.
Но прямо сейчас Люк хотел бы услышать мнение Кинси, которая настояла на том, чтобы поехать домой вместе с ним. Он так кипел от негодования, что готов был взорваться, и только ее присутствие сдерживало его.
– Что сказал Кокрэйн? – спросил Уайатт у Алекс, весь такой рассудительный и все такое.
Голова Люка была словно объята огнем. Может он заработал аневризму.
– Кому важно, что он сказал? Ничто им сказанное, не может оправдать такую реакцию.
Кинси открыла рот и снова закрыла. Что бы она ни хотела, она могла высказать это сейчас на семейном совете.
– Давай же, Кинси, – подбодрил Люк.
Она откашлялась.
– Ну, то, что сказал Кокрэйн, – важно. Если это каким-то образом выражает нетерпимость к определенным группам городских избирателей, таких как геи или женщины, то это может быть использовано в качестве свидетельства провокации. Может даже разжигания ненависти.
Лицо Алекс просветлело.
– Он назвал Гейджа пидором, меня мужеподобной бабой, а своего будущего зятя Бэка – гастарбайтером, – высказалась она, упрямо сжав губы, и посмотрела на Люка, словно во всем был виноват он.
– Здесь задеты все основные группы избирателей, – пробормотал Уайатт. – Как по мне, звучит довольно провокационно.
Кинси подняла руку.
– Не поймите меня неправильно. Город не поддержит служащего, который разрушает общественную собственность из-за оскорблений, но возможно, у нас получится оказать давление на его команду, когда он потребует привлечения Алекс к уголовной ответственности за причинение ущерба. Что он и сделает. Он может удовлетвориться ее увольнением.
Страдание исказило черты лица Алекс, а ее плечи поникли, признавая поражение. Не смотря на испытываемую злость, сердце Люка сжалось.
– Я могу поговорить с Эли, но он полагается на Кокрэйна в том, что касается поддержки и пожертвований на его кампанию. С учетом предстоящих вскоре выборов, для него слишком рискованно вступиться за тебя.
– Да и зачем бы ему это? – с горечью спросила Алекс и ей снова завладел гнев. – Он, вероятно, будет в восторге, увидев как выгоняют еще одну недостаточно квалифицированную женщину пожарного. Он ничем не отличается от Кокрэйна, – в этот момент телефон Алекс подал сигнал о входящем сообщений и на ее лице вспыхнул румянец. Она моргнула, посмотрев на Люка. – Мэр хочет срочно увидеть меня у себя дома. Откуда у него мой номер?
Как насчет, Он же чертов мэр, сестренка.
– Наверное, от Ларри, – Люк уже потратил десять напряженных минут на телефонный разговор со своим крестным, пытаясь уберечь Алекс от худшего развития событий. Срочность вызова от Купера не сулила ничего хорошего.
– Сможет ли он сразу уволить меня? – спросила Алекс, скользя взглядом по присутствующим в комнате.
– Нет, – ответил Уайатт. – Профсоюз этого не допустит.
Зажужжал телефон Кинси.
– Меня тоже вызвали, – она бросила взгляд на Люка, и он заметил сквозившее в нем беспокойство.
В последние пару недель они находили общий язык, все больше сближаясь. Ее прикосновение было волшебным бальзамом. Химия ее поцелуев была наркотиком, которым он не мог насытиться. Люк проявлял терпение, так как Кинси заявляла, что не хочет ничего серьезного, но выбор времени для этого был, хм, дерьмовым, если быть честным.
– Сделай то, что должна, – сказал он, а затем поморщился от того, насколько уязвленной она выглядела. Казалось, они снова были по разным стороны баррикад, и не важно насколько сексуальным и личным было их перемирие. В молчаливом согласии все поднялись и двинулись к выходу.
– Вы не можете пойти со мной, – проговорила Алекс. – Как бы мне ни хотелось, чтобы все вы были там, я должна столкнуться с этим одна.
– Я позвонил Питеру Дойлу, репортеру совета, но он уехал из города на выходные, – сказал Гейдж. – А тебе дорога каждая секунда. Алекс.
– Я пойду с ней, – предложил Люк.
– Ни в коем, черт побери, случае...
– Ты, должно быть, шутишь.
Люк набрал полную грудь воздуха, пока его сводные братья и сестра на все голоса приводили доводы за то, что он должен оставаться в стороне. О боже, семья, да скажите же то, что вы чувствуете на самом деле.
Алекс погладила его по руке.
– Спасибо, Люк, но ты не сможешь удержать свой нрав в узде, а прямо сейчас мне нужны рядом холодные головы. Особенно, если мне придется разговаривать с ним.
В смысле, с мэром? С каких это пор у его сестры разногласия с Купером? Люк хотел расспросить поподробнее, когда Уайатт обрубил на корню его вопрос холодным взглядом.
– Я позабочусь о ней.
Люк кивнул.
– Просто не допускай, чтобы над ней издевались, Уай.
Гейдж обнял сестру.
– Мы разберемся с этим.
Алекс промолчала, только позволила Гейджу крепко прижать себя к груди. Затем она кивнула и направилась к двери, выглядя так, словно собиралась на расстрел на рассвете.
– Подвезти, Кинси? – бросила она через плечо.
– Вероятно, мне следует приехать отдельно.
И о чем это все говорило? Трудно понять, какой именно аспект бесил Люка больше всего: тот факт, что его сестра плыла по реке из дерьма со сломанным веслом, или то, что какие бы отношения ни начались между ним и Кинси, они, казалось, ускользали из его рук, как песок.
Алекс вышла вместе с Уайаттом, оставляя Кинси и Люка одних в холле.
– Полагаю мы снова по разные стороны, – сказал Люк, зная, что ему не следует винить ее, но испытывая необходимости произнести это вслух.
Кинси выглядела уязвленной.
– Здесь мы в одной команде. Мы все работаем на город Чикаго. и сейчас он находится под угрозой со стороны внешних сил.
Он полагал, что это была одна из возможных точек зрения.
– Но когда дело дойдет до драки, в итоге будет растоптана Алекс.
– Люк, она облажалась. По-крупному. Я сделаю, что смогу, но город не может позволить себе начать судебный процесс с подобными Сэму Кокрэйну. Кто-то здесь должен заплатить, и это не будет мэр.
– У нее есть характер. Ее лояльность выше разумного. Эта семья значит все для нее, – он ударил кулаком по стене. – Обычно я на вызове в эту смену, но расписание изменилось из-за отстранения. Если бы я был там, ничего подобного бы не случилось.
– Или, может быть, мы сейчас воздвигали бы надгробие над твоей карьерой, – она открыла дверь.
– Кинси… – слова застряли у него в горле. Время, которое они до сих пор проводили вместе, было удивительным, каждая минута, как бесценный подарок. Сейчас было похоже на то, что между ними образовался разлом. – Просто… позже.
Прижавшись губами к его губам и коротко кивнув, она вышла.
***
Рано утром движение было свободным, что сделало дорогу Кинси в такси к дому мэра в фешенебельном районе Линкольн Парка быстрой. Слишком быстрой. Хоть она и останавливалась, чтобы выпить кофе и дать им фору, все равно приехала одновременно с Уайаттом и Алекс. Плохо. Ее профессиональная преданность принадлежала городу Чикаго, но ее сердце было с Дэмпси.
С одним из Дэмпси, в частности. Ей не понравилось то, как Люк смотрел на нее в кухне, словно оценивал врага, а сейчас ей надо было сыграть роль для мэра. Совмещать эти два мира становилось все тяжелее и тяжелее.
Прежде, чем Уайатт и Алекс выбрались из своей машины, Кинси взбежала по ступенькам к особняку Эли, увитому плющом, и позвонила в дверной звонок. Дверь открыл Эли, выглядящий устало, угрюмо и так повседневно, как она никогда его не видела, в футболке защитного цвета, пляжных шортах и кроссовках.
– Кинси, – выражение его лица помрачнело при виде Дэмпси.
– И это все? – спросил он Алекс. – Я думал, ситуация будет расценена, как достаточно серьезная, чтобы оправдать присутствие всей вашей семьи, мисс Дэмпси.
– Мы не хотели подавлять вас, – ответила Алекс, проходя внутрь не дожидаясь приглашения. – Уайатт здесь, чтобы убедиться, что все будет честно.
Будто из ниоткуда, огромный черный пес прыгнул на Алекс и поднялся на задние лапы, став почти таким же высоким, как она. Рассмеявшись, она потрепала его за уши и опустила на землю.
– Кто ты, большой мальчик?
– Это Шэдоу, – ответил Эли тоном, наполненным гордостью. – Он ужасный сторожевой пес, потому что всех любит, – мэр протянул руку Уайатту. – Мистер Фокс. Я так понимаю, вы служили в 3/5. “Темная лошадь”[1].
Рожденная в семье военных, Кинси знала, что он имел ввиду батальон морских пехотинцев, в котором служил Уайатт, и его название. Двое мужчин обменялись понимающими взглядами и пожали руки, а затем Эли развернулся и пошел вперед, давая им понять, чтобы следовали за ним.
Кинси никогда прежде не была в доме мэра, но знала, что это был дом, в котором прошло его детство, а также место, где убили его родителей. На всем пути до кухни был развешаны фотографии, в основном Эли еще ребенком, окруженного родителями и с гордостью демонстрирующего трофеи и пойманную рыбу. Счастливые воспоминания, разбитые вдребезги бессмысленным актом насилия, когда отец Эли, прокурор округа Кук, был застрелен боссом мафии, против которого он вел дело.
У Кинси в голове не укладывалось, как Эли мог все еще жить здесь. Встретив ошеломленный взгляд Алекс, она поняла, что была не одинока в своем непонимании.
– Присаживайтесь, – распорядился Эли, махнув рукой на широкий обеденный стол в приятно обставленной кухне. Солнечный свет проникал через жалюзи, ложась на комнату яркими полосами.
Все уселись, в том числе и пес, который компанейски растянулся у ног Эли. Мэр вернулся к тому, чем занимался до их прихода, и продолжил готовить кофе. Только отмерив, засыпав и нажав на кнопку старта кофеварки, он снова обратил внимание на веселую маленькую компанию.
– Итак, ты переметнулась на другую сторону, Кинси, – проговорил он опасным тихим голосом.
Именно этого она и боялась.
– Здесь нет сторон, мистер мэр. Только необходимость минимизировать ущерб, нанесенный ситуацией, и убедиться, что город не понесет никакой ответственности.
– Говоришь как настоящий мастер пиар-манипуляций, – он перевел свой свирепый взгляд на Алекс. – О чем, мать твою, ты думала, Александра?
Насколько Кинси могла судить по своему ограниченному опыту, у Уайатта Фокса было два состояния: Холодное безразличие и Безумное раздражение, и выражения лица для этих двух состояние были почти одинаковыми. Но после фамильярного обращения к Алекс со стороны Эли, Кинси обнаружила новое выражение лица старшего из Дэмпси: удивление. Серо-голубые глаза широко распахнуты, а взгляд мечется между Эли и его сестрой.
– Это официальный допрос? – спросил Уайатт мэра.
– Думаете, я обычно прошу людей, которым наплевать на мой город, прийти ко мне в шесть утра, если хочу обсудить все официально? Я пригласил вас, потому что лучше узнаю ее точку зрения до того, как сегодня дерьмо попадет в вентилятор. Я провел предыдущие два часа разговаривая с комиссаром Фриманом, медиа-службой Чикагского полицейского департамента и Сэмом Кокрэйном. Та машина стоит четыреста тысяч долларов!
– Вычтите их из моего жалования, – недовольно пробурчала Алекс, закусив губу.
– Ты имеешь в виду из жалования, которое ты больше не будешь получать? – Эли глубоко вздохнул, схватившись руками за столешницу, словно мог запастись спокойствием из какого-то внутреннего резерва. – Ладно. Расскажи мне, что произошло.
