Текст книги "Флиртуя с огнем (ЛП)"
Автор книги: Кейт Мидер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Глаза Люка блестели и в них сквозило самодовольство.
– Ты проделала такую хорошую работу, исправляя мою репутацию. Давай посмотрим, как я справлюсь с твоей. На три… два…
– Люк, я не думаю...
– Один… – он распахнул дверь и протолкнулся через ожидающую толпу, большинство людей в которой было слишком сосредоточено на твердом великолепии груди Люка Алмэйда, чтобы обратить внимание на его взъерошенную, полностью удовлетворенную спутницу. Уверенно он вел Кинси за собой к выходу из бара, пока они не выбрались на безопасное солнце.
– Сделано! – прокричал он, словно только что провел самую смелую операцию по спасению.
Поймав ее недоверчивый взгляд, он пожал плечами, движение, столь же красивое, как и улыбка. Прощай, профессионализм!
В уютной тишине, они пошли обратно к волейбольным площадкам. Обратно к его семье, ее новым друзьям и посторгазменной реальности, и всю дорогу в голове Кинси билась одна мысль.
Люк Алмэйда – мой герой.
–
[1] Степфордская жена – отсылка к роману Айры Левин, означает идеальную домохозяйку, мать и жену, горничную и любовницу в одном лице.
На обратном пути к их месту на пляже Кинси притихла, и Люку стало интересно, сожалеет ли она о произошедшем. Все эти потребности и прочие вещи, которые она сдерживала, проведя столько лет с Дэйвом Кретином, взорвались в уборной, как фейерверк.
Под руководством Люка.
Кинси, кончающая на его руке, – это было зрелищем, достойным внимания, событием, которое он точно не скоро забудет. Что касается Кретина, то он мог быть тем еще типом, но на его счету было одно хорошее дело. Если бы он был не таким мудаком, Люк не оказался бы в этой ситуации, которая с каждым мгновением нравилась ему все больше и больше.
Вернувшись на площадку, они увидели, что остался только Уай, который сидел и смотрел на озеро. Довольно часто Люк пытался понять, что творится в голове его брата, но безрезультатно. Однако, сегодня изгиб его губ, говорящий “я-все-знаю” в сочетании с поднятой бровью, делали его мысли такими же ясными, как небо над их головами.
Люк ответил на это своим фирменным “Пошел к черту” взглядом .
– Ларри звонил, – сказал Уай. – Тебе нужно перезвонить ему, – он покосился на Кинси. – Твой телефон тоже звонил. 1812 Увертюра[1].
Кинси выудила телефон из своей пляжной сумки.
– Это мэр.
В то время, как она отошла на несколько метров, чтобы уединиться, Люк перезвонил своему крестному отцу. Две минуты спустя, он закончил разговор, Кинси тоже. Через пару наполненных энергией мгновений их взгляды встретились.
– Комиссар сказал, что меня вернули к работе, потому что, очевидно, мэр доволен моим уровнем сотрудничества. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Она открыла рот. Закрыла.
– Кинси…
– Ты переоцениваешь мое влияние…
– Не думаю, – пару шагов, разделяющих их, исчезли, и она уже была в его объятьях, а он яростно целовал ее. – Я благодарен, крошка. Действительно благодарен.
Она покраснела, скользнув взглядом к Уайю, который все еще вовсю ухмылялся.
– Это то, чему ты принадлежишь. Я просто убедилась, что они знают об этом. У нас все еще будет день открытых дверей, но та часть задания, которая связана исключительно с тобой, закончена.
Они уставились друг на друга, как идиоты. Как похотливые перевозбудившиеся идиоты. Потому что теперь ничто не сможет помешать тому, что будет дальше.
– Возможно, все еще следует придерживаться профессиональных рамок, хм, – подразнил ее Люк, возвращая обратно ее же мантру.
Кинси усмехнулась.
– Согласна. Я ожидаю, что меня обслужат действительно очень профессионально, мистер Алмэйда.
Засмеявшись, Люк поднял ее с земли, прижав к себе так крепко, что она задохнулась. Он определенно немного сходил с ума по этой женщине.
Уай фыркнул, поднимаясь на ноги.
– Кого-нибудь подвезти? Нет? Ладно. До встречи.
Люк припарковал грузовик у ее дома на Эри и включил аварийку. Повернувшись, Кинси коварно улыбнулась уголками рта.
– За углом есть парковочный гараж.
– Не могу. Мне надо в отделение. Ларри сказал, что я нужен сегодня на смене.
Озорная улыбка Кинси быстро исчезла и она недоверчиво нахмурилась.
– Праздничные выходные отличаются от обычных, – объяснил он. – Нам нужны все свободные руки. Я начинаю с шести и закончу завтра утром в восемь.
Недосказанность повисла в воздухе, поэтому он сделал финальный выстрел.
– Я смогу быть внутри тебя к восьми шестнадцати.
Кинси сглотнула, отчего ее тонкая шея дернулась.
– Это звучит очень… пунктуально.
– Пятнадцать минут у меня уйдет на дорогу и парковку...
– А потом трах-бах, и вот Четвертое июля уже здесь? – она показала на свои колени и он не мог не рассмеяться. Приятно было видеть, что ее чувство юмора пришло в норму, особенно после того дерьмового эпизода, произошедшего ранее во время стычки с ее бывшим. Ему нравилось думать, что в этом была заслуга оргазма. Впрочем, Кинси и сама отлично со всем справлялась.
– Если ты ставишь вопрос таким образом, вероятно, мне лучше приехать завтра попозже.
Она покачала головой.
– Нет. То, что ты со мной там сделал, Люк… я хочу, чтобы ты почувствовал себя так же хорошо и отказываюсь ждать, – она скользнула рукой вдоль его бедра к ткани шорт. Еще чуть выше и он взял бы ее прямо здесь и к черту дорожное движение.
Но если серьезно, он не хотел, чтобы с ней все было быстро. Люк хотел ее медленно и сладко, между прохладными, свежими простынями, пока он будет выдавливать из нее эти сексуальные стоны. Может быть, несколько криков.
– К слову об огне, Кинси, он кое-что делает со мной. Со всеми нами. Канун Четвертого – один из наших самых загруженных периодов. Много вызовов из-за барбекю и инцидентов с фейерверками, и когда я заканчиваю смену, то переполнен адреналином. А также чертовски возбужден, и обычно мне надо быстро снять напряжение.
– Ты предупреждаешь меня о своих проблемах с преждевременной эякуляцией?
Он посмотрел на нее своим самым осуждающим взглядом. Она приняла это как вызов.
– Все не так плохо, но я ужасно сильно хочу тебя, поэтому примерно так и будет. Я всегда могу принять душ, позаботившись обо всем до того, как встречусь с тобой. В таком случае я смогу все сделать, как надо. Если же нет, то я буду хотеть трахнуть тебя на самом деле быстро, а затем, вероятно, усну прямо на тебе.
– Ух ты, прям набиваешь себе цену, Алмэйда.
Дерьмо, он говорил, как идиот, который не контролирует свой член. Но Люк знал, что стоит только взглянуть на нее завтрашним утром, размякшую после сна и красивую, такую, какой она была, проснувшись в его кровати с похмелья, и он захочет прижать ее к стене. Они даже не дойдут до спальни, а он хотел показать ей все способы того, как хорошо им может быть, когда он по яйца погрузится в ее медовый жар.
Кинси наклонилась и провела языком по своей нижней губе. Это не помогало, совсем.
– Так значит, ты примешь душ в отделении, подрочишь на городскую собственность, а затем приедешь сюда, готовый взорвать мой мир?
– Из твоих уст это звучит так романтично.
Ее нежное дыхание коснулось его губ.
– Когда часы завтра утром пробьют восемь, ты приедешь сразу ко мне. Не принимай душ. Ни о чем не заботься. Единственное, чем ты займешься завтра – это я, Люк. Я хочу быть той, кто снимет твое напряжение. И тебе лучше быть готовым справиться с этим.
Для этого его шорты были не достаточно свободными.
– Ты убьешь меня прямо здесь, крошка. Не уверен, что смогу выдержать.
– О, ты выдержишь. Потому что, может ты и хорош в попытках произвести впечатление парня, который не может контролировать свой темперамент, но я думаю, что все как раз наоборот. Думаю, тебе нравится контролировать ситуацию с твоей семьей, твоей работой, твоей сексуальной жизнью. И даже учитывая то, что ты терпеть не можешь проигрывать, это единственная гонка, в которой счастьем для тебя будет прийти к финишу вторым. Ты позаботишься обо мне, а затем я позабочусь о тебе.
Кинси его подловила. Ему понравилось, как она докопалась до его сути, с этими своими острыми взглядами и еще более проницательными наблюдениями.
– Я уверен, что уже позаботился о тебе, мисс Жадина.
– Я жадная, и хочу все, – она погладила его эрекцию той же рукой, которой ударила бывшего, ее губы изогнулись в сексуальном намеке на улыбку, когда его член еще больше увеличился под ее ладонью.
– Я хочу тебя, Люк. И сейчас нет ничего, что остановило бы меня.
Она коснулась своими губами его в мучительном захвате, этот ее грешный рот был инструментом пыток. Не в силах сопротивляться, Люк обхватил ладонями ее лицо и завладел ртом на несколько взрывающих мозг секунд. А затем оттолкнул назад.
– Иди. Сейчас, Кинси. Или я не отвечаю за то, что произойдет дальше.
– Люк…
– Я трахну тебя прямо здесь и сейчас, если ты не вылезешь из грузовика.
– Спокойнее, сердце мое, – схватив сумку, она открыла дверь, выглянула посмотреть, есть ли машины поблизости, и спрыгнула на тротуар.
Обернись, крошка. Подари мне еще один сладкий взгляд.
Через плечо, она улыбнулась ему и помахала, и он чуть было не кончил прямо в свои шорты. Это будет самая долгая смена.
***
– ПО №6 и пятьдесят третья машина на месте происшествия, жилой двухэтажный дом, для одной семьи, примерно двадцать четыре на сорок (7 на 12 м). Справимся своим расчетом. – Отчитывался по рации Люк, в то время, как машина остановилась, не доехав полпути до квартала Ливитт, примерно в миле (1,6 км) от отделения. Пламя, словно жадные пальцы, языками вырывалось из одного окна на втором этаже, дым, поднимавшийся с первого этажа, уже был серым. Толпа смотрела на происходящее и даже не делала попыток отойти в безопасное место, но затем он подумал, что вероятно они считали это развлечением.
Выходные Четвертого июля. Время отдыха, наполненное кучей пьяных и идиотов. Все могло начаться с вспышки жидкости для розжига на гриле или нелегальной “бомбы с вишнями”[2] на заднем дворе. Как бы то ни было, теперь это его проблема.
– Хонда Цивик блокирует гидрант, лейтенант, – вызвал Дэвид с другой стороны улицы.
Фелан начал это дерьмо с “лейтенантом” в ту же минуту, как Люк появился в шесть часов, ощущая себя выше на сто футов после проведенных драгоценных моментов с Кинси. О да, и еще то, что он снова был долбаным пожарным. Угрюмо порадовавшись тому, что Люк снова на работе и это “испытательное дерьмо с YouTube” закончилось, Венти отправил его заменить офицера расчета В, который находился в отпуске. На то время этой ночи, когда личный состав был занят делом, Люк был богом. По крайней мере пока на сцене не появлялся начальник пожарной команды.
Люк искоса глянул на Уайатта. Можно было сделать все, не причиняя вреда собственности добропорядочного гражданина, но...
– Принято, – его брат пошел вперед с хуллиганом[3] и заставил владельца Хонды пожалеть, что он припарковал свою дерьмовую машину в пятнадцати футах (4,5 м) от источника воды. И тридцать секунд спустя, через теперь уже отсутствующие боковые окна был протянут шланг и ввинчен в гидрант.
Не связывайтесь с ЧПД.
Люк начал выкрикивать приказы.
– Фелан! Ты на бочке. Зайди на двести футов (61 м) с той стороны и встреть меня у входной двери.
Быстрое распространение огня в горящем здании требовало срочных действий: быстро подать воду из бака на пятьсот галлонов (почти 2000 л) по главному шлангу. Они выльют все за две минуты, а потом подключат гидрант, но приоритетом сейчас было залить все горящие места водой.
Расчет Люка принялся за работу. Мёрфи оттолкнул назад таращившихся прохожих. Фелан по рации потребовал, чтобы передали наполненный водой шланг, Люк закрепил свою маску, проверил, чтобы та была герметична, а подача воздуха на его баллоне включена. Как у исполняющего обязанности офицера, работой Люка было зайти внутрь и изучить то, с чем они столкнутся, зная, что его команда в это же время выдвигает пожарную лестницу на грузовике, чтобы подготовиться к вентиляции крыши.
Минуту спустя Люк уже выбежал назад на улицу, вынес на руках сильно обгоревшую гражданскую, которая пыталась подняться на второй этаж, где спал ее сын.
– Он все еще там! – прокричала женщина, голос которой ломался от паники. – Мой Робби!
– Знаю, мэм, – он передал ее Горди, фельдшеру скорой помощи, и заговорил громче, чтобы его расслышали за приглушающей звук маской. – Мы вытащим его.
Уайатт и Фелан посмотрели на него и доложили:
– Первый этаж чист. На самом деле все перешло на второй и по ступеням уже не подняться. Семилетний ребенок в передней спальне. На какой стадии мы с вентиляцией?
В воздухе прозвучал крик. Стекло градом посыпалось на землю. Все глаза взметнулись вверх, туда где ребенок с растрепанными волосами стоял с телескопом в руках, который был выше, чем он сам. Он бросил предмет на пол, когда тот справился с задачей и разбил окно.
Это обеспечило вентиляцию и сделало работу ЧПО в десять раз более опасной. Теперь огонь будет гореть жарче и быстрее, получив новый источник питания: насыщенный кислородом воздух. Дающий жизнь, но в этом случае, несущий смерть.
– Слишком горячо! – Робби приложил руки к усеянному осколками подоконнику, а затем отшатнулся, явно шокированный своими порезанными ладонями.
– Оставайся на месте, малыш, – прокричал Люк. – Мы придем за тобой. – Тяжелый черный дым повалил из верхней половины раздвижного окна. Совсем скоро жар усилится и вся комната будет объята пламенем.
– У него есть минута, две в лучшем случае, – сказал Уайатт.
В этот момент, начальник пожарной команды, Лонни Морган появился на сцене, готовый справиться с огнем, как и с любой чрезвычайной ситуацией. У парня язык был таким же острым, как подбородок, но он знал свою работу. Примерно в ста футах ниже по улице находился фургон репортеров местных новостей, болтающих свою чепуху про катастрофу. Прекрасно.
– Доложите, – пролаял Морган, спрыгнув со своего служебного автомобиля.
– Уай, вы с Дереком отправляйтесь туда со шлангом и задержите этого ублюдка. Выиграйте мне немного времени, – распорядился Люк, надеясь, что Морган быстро во все вникнет.
За тридцать секунд Люк взобрался по пожарной лестнице, быстрее, чем шимпанзе на стероидах. Восемьдесят процентов выездов сегодня было по вызовам скорой помощи: дорожно-транспортные происшествия, проколы, остановка сердца в доме престарелых, обезвоживание на летнем фестивале. Среди звонков о возгораниях в основном все касались тушения, а не спасения. Люди обычно спасались самостоятельно или огонь распространялся уже слишком далеко, к тому времени, как на место происшествия прибывала бригада ЧПД. За семь лет работы Люк произвел только шесть спасательных операций, включая женщину, которую вытащил три минуты назад. На счету Бэка было пять, Гейджа – три, Уайатт превзошел их всех с восемью, рекордом отделения. Алекс по нулям. Пожарные могли десятилетия проработать и так и не спасти кого-то самостоятельно.
Пока он взбирался по лестнице, ситуация из опасной стала совсем дерьмовой: ребенок исчез из окна, очевидно спасаясь от густого черного дыма, который теперь валил через проем.
– Робби! Пожарное отделение, отзовись!
Ничего, кроме отдаленного потрескивания горящей краски. Приближающейся смерти.
Люк забрался в комнату через разбитое окно, проверив сначала пол, чтобы не наступить на ребенка. Но нащупал только длинный твердый предмет, который был телескопом. Видимость была нулевая, воздух настолько горячий, что он почувствовал, как жжет его уши через капюшон Нормекса[4], верный признак того, что он в полном дерьме.
– Робби!
Опустившись на пол, где жар был не таким сильным, Люк начал ползти по-кошачьи, направляясь к двери. В задымленной комнате, где чувства притуплялись, а адреналин боролся с разумом, расстояния всегда казались огромными, даже если помещение было всего восемь квадратных футов (2,5 м кв.).
Из-за толстых перчаток отличить ножку стола от ноги ребенка было трудно. Он схватился за что-то, похожее на чертежный стол. Обжигающий жар в ушах только усиливался с каждым напряженно преодолеваемым футом пола.
Он нащупал край и подтянулся вверх на пару футов. Дверь. Проклятая открытая дверь. Он потянулся и захлопнул ее.
Мгновенно температура упала, видимость улучшилась, воздух стал больше напоминать древесный уголь, а не чернила кальмара. “Иисус, малыш, где же ты, черт побери?” Если ребенок покинул комнату, то это пропащее дело, потому что никто не вытащит его с лестницы живым.
Сначала Люк проверил за дверью, которую только что закрыл. Только новички могли допустить ошибку и проигнорировать что-то. Нет ребенка.
– Робби!
Детей обычно привлекала кровать, так как они думали, что огонь и дым не найдут их там, но не этого. Ни на кровати, ни под ней мальчика не было. Чуть левее....
В яблочко! Нога в кроссовке торчала из приоткрытого шкафа. Потянув одной рукой дверь, Люк вытащил изнутри поникшего ребенка.
– Робби, ты меня слышишь?
Малыш застонал, и сердце Люка, которое и так бешено стучало, чуть не выпрыгнуло из груди от радости и благодарности. Его седьмое спасение, и ни одно еще не было настолько сладким. Проклятье, этот день стал потрясающим.
– Давай, малыш. Пора выбираться отсюда.
–
[1] Торжественная увертюра «1812 год» – оркестровое произведение Петра Ильича Чайковского в память о победе России в Отечественной войне 1812 года, в исполнении участвуют колокола, в финале предусмотрены пушечные залпы.
[2] “бомбы с вишнями” – рассыпной фейерверк красного цвета .
[3] Хуллиган ― аварийно-спасательный инструмент, изобретенный в 1940 году в США Хью Хуллиганом. Многофункциональный инструмент для работы посредством рычага, в качестве ударного инструмента, для вскрытия, взлома, а также удаления других типов препятствий на пути пожарных и спасателей.
[4] капюшон Нормекса – защитная одежда из огнестойкого материала.
Не смотря на беспокойную ночь и свои сны, наполненные и насыщенные Люком, Кинси уже к половине восьмого приняла душ, побрилась и выпила кофе. Она уже проигнорировала “слишком ранний для бога, но не слишком для мэра” звонок, исходя из того, что это был День Независимости, а также из соображений обязательств, которые их связывали. Только если мэрия загорится, вместе с ним внутри, она захочет об этом узнать. Услышав голосовое сообщение от Эли, в котором он спрашивал, не хочет ли она прийти на барбекю, которое он организовывал для нескольких друзей (подтекст: должно быть, тебе одиноко), она порадовалась, что не ответила на звонок. Было бы тяжело отказать ему лично, а так как Люк уже направлялся сюда, она не хотела строить планы на день.
Примерно как и на все те вещи, которые происходили между ними.
Случайные связи не были в ее стиле. Она начала встречаться с Дэвидом в колледже, но им пришлось расстаться, когда он проходил резидентуру[1] в Нью-Йорке, отношения на расстоянии слишком давят. Если бы им было суждено, они бы снова были вместе. После окончания резидентуры он устроился врачом в Калифорнийский университет в Сан-Франциско (кстати, третье полученное им предложение) и они вернулись прямо к тому, на чем расстались. Но за три года их перерыва, она встречалась с парочкой милых ребят из Сан-Франциско. Адвокат, оказывающий безвозмездные юридические услуги. Парень, управляющий программным стартапом в Силиконовой долине. Ключевое слово – встречалась. Три ужина перед тем, как они переходили ко второй базе, еще два перед тем, как они видели ее белье для особых случаев. Секс с мужчиной, основанный только на животном притяжении, не был чем-то обычным для нее.
Никто даже по ошибке не мог бы сказать, что Кинси и Люк встречались. Это был просто секс.
Кинси пыталась определить источник трепыхания в своем животе. Были ли ее опасения связаны с тем, что это было не стандартным поведением для Кинси и она чувствовала себя немного распутной, или с тем, что хотела, чтобы во всем этом было что-то большее? Люк Алмэйда был мужчиной со множеством лиц: задирой, опорой для семьи, парнем, который платит за обиды, героем. Но в конечном счете, он был мужчиной, который прекрасно умел обращаться с женским телом без всякого GPS. Насколько бы привлекательными ни были все эти грани, ей следовало помнить, вокруг чего все вертелось. Секс. Ни больше, ни меньше.
И все же, что-то не соглашалось с ее здравым, разумным заключением. Что-то грызущее мозг и требующее, чтобы его услышали.
Это были те богом забытые шлепанцы.
После того, как она оттащила Люка Алмэйда от Дэвида на пляже по Северной авеню, и из-за своей фантастической вспыльчивости оказалась в его объятьях, а затем он опустился перед ней на колени в песок, чтобы позаботиться о ее ступнях. И на этом забота не закончилась. Кинси сжала руку, наслаждаясь воспоминаниями, связанными не только с тем, как она сорвалась на своего бывшего. То, что последовало за этим, тронуло ее разбитое сердце. В своей практичной манере, Люк позаботился об ушибленных костяшках, воспользовавшись льдом, а затем и о ее других доведенных от отчаяния потребностях, воспользовавшись пламенем.
За все ее время с Дэвидом, ни разу Кинси не чувствовала, чтобы за ней так ухаживали. Десять лет вместе, расставаясь и встречаясь, планируя жизнь в своих мыслях и идеалах. На протяжении всех их отношений, она не могла вспомнить ни одного момента, который смог бы конкурировать с нежностью Люка Алмэйда, проявленной им вчера.
Да уж, отношения слишком переоценивают. Взрывающие мозг оргазмы с татуированным пожарным были тем, что надо. К счастью, с этим они определились.
Входящий по ФейсТайм[2] на ноутбуке спас ее от дальнейшего самоанализа: без пятнадцати шесть в Сан-Рафаэле и полковник уже на линии. Оставаясь ранней пташкой, ее отец все еще жил так, словно, как в старые добрые времена, находился на базе в Президио[3]. Более известной, как Холодная Война.
– Привет, пап.
– Счастливого Четвертого июля, тыковка.
Она улыбнулась, глядя на его обветренное лицо и услышав нежное обращение. Как бы ей ни нравилось показывать всем, что она – держащая все под контролем и строящая карьеру женщина, ласковое прозвище, произносимое отцом, трогало ее чувства.
– И тебе, пап. Все собираются на пикничное-дефис-животное жертвоприношение?
Отставной армейский врач и полковник Джексон М. Тэйлор IV проводил свои дни, придумывая новые способы приготовления кусков мертвой коровы. Вегетарианство Кинси было источником шуточного конфликта между ними.
Ее отец усмехнулся.
– Коул и Тина придут с девочками. Джакс приведет какую-то вертихвостку, которую встретил в баре.
– Он больше не с Алисон?
– Нет, именно ее он и приведет. Алисон.
Она закатила глаза.
– Они встречаются уже год, папа.
– Пока он не оденет кольцо ей на палец, все это временно, – тридцать пять лет назад, ужаживания лейтенанта Джексон Тэйлор IV, находящегося в отпуске из Окинавы, за учительницей, будущей матерью Кинси, свелись к тому, что он появился в ее классе и окончательно и бесповоротно покорил. Взгляды полковника на любовь и романтику были ясны: найди женщину, заяви на женщину свои права, женись на женщине.
Излишне упоминать, что Дэвид никогда не соответствовал требованиям.
Казалось, ее отец понял, что этот комментарий можно было расценить как бесчувствие по отношению к его недавно брошенной дочери.
– Прости, Кинси. Я не подумал. Как ты держишься?
Другими словами, не скатилась ли она еще до ненависти к самой себе? Не совсем. После ее грубой выходки с Дэвидом вчера, Кинси действительно следовало ощущать себя довольно потрепанной, но на удивление она была в порядке. Оргазмы на почве мести рулят.
– Неплохо. Я встретила кое-... – Осторожнее, девочка, – каких людей. Завела друзей, ну, знаешь.
– Это замечательно, Кинси, но… – он умолк и его нерешительность удивила ее. Полковник обычно не лез за словом в карман.
– Что такое, папа?
– Может теперь самое время пересмотреть и другие вещи. У тебя отличные баллы по тесту LSAT[4] и, ты знаешь, я помог бы тебе со всем. В Беркли одна из лучших юридических программ.
– Мне нравится то, чем я занимаюсь.
Он неодобрительно покачал головой.
– Работа с продажными политиками? Как ты можешь получать удовольствие от нее, тыковка?
Этот набивший оскомину и устаревший аргумент они обсуждали уже в течение семи лет. В такой преуспевающей семье, как Тэйлоры, ее амбиции были слишком малы для высоко мотивированных военных, врачей и адвокатов. В такие моменты, она хотела, чтобы ее мама, со своим смягчающим влиянием, все еще была рядом. Она умерла, когда Кинси было восемь, оставив Кинси в окружении властных мужчин. Закаляет характер, но утомляет.
– Если бы я работала с продажными политиками снова в Калифорнии, это сделало бы тебя более счастливым? Я закинула удочку, чтобы посмотреть, нуждается ли Макс Фордхам в ком-нибудь для своей кампании, – она стажировалась у Макса, получая свою степень, когда он был еще мелким членом муниципального совета в Сан-Франциско. Прошел слух, что он собрался баллотироваться в сенаторы штата, и она хотела принять в этом участие.
Она могла почувствовать, как отношение ее отца меняется, даже учитывая, что он находился в Заливе. Он был более терпим к стараниям Кинси наладить связи с коррумпированными политиками, если это давало ему возможность чаще видеть ее.
– Кинси, я был бы рад видеть тебя здесь каждый воскресный обед, поедающую огромный стейк, который я поджарю для тебя.
Она рассмеялась.
– Ну как могу я, любительница салатов, устоять?
Зажужжал ее домофон и она посмотрела на время на ноутбуке. Всего шесть минут девятого, но ее сердце пустилось вскачь. Это должно быть он. Люк.
– Эй, пап, у меня тут... эм, доставка.
– Четвертого?
– Передай всем, что я их люблю. И съешь два стейка за меня, – смех ее отца еще отдавался в ушах, а Кинси уже направлялась к двери, чтобы открыть человеку, который собирался воспламенить ее тело. У нее будет собственный пикник, прямо здесь, в ее квартире.
***
– Чувствуете запах дыма?
В лифте, направляющемся наверх к квартире Кинси, женщина сморщила нос и демонстративно уставилась на Люка.
Он прочистил горло, сверкнул жемчужно-белой улыбкой и продолжил врать, как сивый мерин.
– Нет, мэм, не чувствую.
Мгновенно осаженная его вежливостью, дама прищурилась, затем схватила свою тявкающую собачку и, подняв, запихнула себе под мышку. К счастью, она решила остаться на своей стороне лифта, потому что, если бы подошла поближе, то точно почувствовала бы запах дыма. От его одежды, волос, сочащийся из каждой поры.
Это была адская ночка. Ну, когда же люди поймут, что, выплескивая керосин на угли, не получат славный, безопасный огонек, подходящий для гриля? Впрочем, никто никогда не вызывает пожарное отделение из-за какого-нибудь умного поступка. Он считал, что ему следует быть благодарным за то, что у него всегда будет работа.
Спасение того ребенка... в нем были одновременно и гордость, и смирение. После бури из дерьма последних двух недель, он почувствовал себя снова живым.
Может, это как-то связано с Кинси. С ней, он просто снова чувствовал.
На двенадцатом этаже дама с собачкой вышла, и она, и собака напоследок одарили его подозрительным взглядом. Осталось проехать всего четыре этажа, и волнение в его груди усилилось. Тук-тук. Тук-тук.
Лифт остановился, и двери открылись. Два шага из лифта. Посмотрел направо, посмотрел налево.
Ни хрена себе!
Кинси стояла у входа в свою квартиру через три двери от лифта. На стенах коридора были какие напыщенные картины, а под ногами плюшевое ковровое покрытие, но все детали казались размытыми, потому что все, что Люк мог видеть, была она.
– Мистер Алмэйда.
То, как она произнесла его имя, смакуя его на языке, обеспечило дополнительный прилив крови к паху. То же сделал и ее наряд: футболка с Беркли и все. Она достигала середины бедер, и все о чем он мог думать, было: “Повернись, крошка. Покажи мне свою прелестную задницу.”
– Привет, сладкая.
– Тяжелая ночка?
– Не более, чем обычно, – он сжал руками ее идеальную задницу и приподнял Кинси, чтобы она обняла его ногами. Поцеловал ее медленно и глубоко. Он скучал по ее вкусу. – Мне действительно нужно принять душ.
Она провела пальцами по его волосам, и на коже остались следы от грязи и сажи.
– Душ подождет. Прямо сейчас, я хочу почувствовать запах того, чем ты занимаешься, на своем теле. Хочу почувствовать запах того, что так много значит для тебя, на своей коже.
Он просто потерял дар речи от этих слов и невыносимо возбудился.
Люк занес ее внутрь и закрыл дверь ногой. Возможные развития событий сталкивались в его разжиженном от похоти мозгу… у двери, на полу, на… да, на столешнице. Он посадил ее рядом с ноутбуком. Зная Кинси, он мог поспорить, что она работала перед тем, как он пришел.
Стянув с нее майку с медлительностью, которая удивила его, учитывая скорость мелькающих развратных мыслей, Люк воспользовался моментом, чтобы оценить ее тело с каждым восхитительным открывающимся дюймом. Он вымыл руки, но пропустил пару грязных полос на костяшках. Он задел розовые бутоны ее груди, получив удовольствие, когда они испачкались от его прикосновения. Его метка.
Она потянула за его футболку и он снял ее одним движением.
– Как ты получил это? – ее холодная рука провела по шраму на его плече.
– Глупая неосторожность, когда я еще был новобранцем. Ошибка, которую сейчас я не сделал бы.
Она оставила легкие, как перышко, поцелуи на знаке его глупости.
– Расскажи мне.
– Два месяца после Куинна, это пожарная академия, и я…
– Привет… Кинси? – странный мужской голос прогудел в комнате, словно божественный.
– Ох, дерьмо! – она захлопнула крышку своего ноутбука.
Ага, ноутбук.
Через разгоряченную кровь Люка прошла дрожь ужаса. Четвертое июля, время для общения с друзьями и близкими. Пожалуйста, Боже милостивый, пусть это будет не…
– Сладкая, скажи мне, что это был старый приятель из колледжа. Или твой личный продавец обуви. Или ассистент твоего личного продавца обуви.
Двумя руками она закрыла свое пылающее лицо.
– Это был мой папа. Я говорила с ним до того, как ты пришел, и, должно быть, забыла завершить вызов.
Не сумев удержаться, Люк рассмеялся. Чертовски нелепо.
– Ты полна решимости уничтожить свою репутацию, пиар-принцесса.
Кинси выглядела так, словно хотела ударить его. А затем так и сделала. Ладно, это было больше похоже на шлепок по плечу.
– Не смешно! – в сумасшедшей спешке, она натянула майку, в которую была одета до их стриптиза, заставив его полностью согласиться с ее заявлением. Не обнаженная Кинси – это было совсем не смешно.
Она оттолкнула его в сторону бедром, затем потратила пару минут на то, чтобы успокоиться и поставить ноутбук, оставляя Люка вне обзора камеры. Сделав пару мелких входов, она открыла его и перезвонила.
– Привет, пап. Эм… снова.
– Привет, тыковка, прости за это. Я уже собирался позвонить твоему брату в Парк-Сити. И с запозданием понял, чтобы все еще был включен предыдущий звонок.
