Текст книги "Бомба времени"

Автор книги: Кейт Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Я почесал подбородок и обнаружил, что довольно давно уже не брился. Возможно, это и было ключом к разгадке чего-то, но в данный момент я не стал задерживаться и пытаться ее разгадать.

– Аналогом наших проблем, – продолжал Дисс, – может послужить следующая – чисто гипотетическая ситуация. Предположим, племя диких аборигенов на каком-то далеком острове в океане случайно наткнулось на некий генератор мощных радиоволн. Какой-то мелкий подобный продукт, давно здесь забытый более развитой расой. В своем полном неведении они могли нарушить планетарную связь, вмешаться в действия спутников, нанести вред тридео-передачам и пооткрывать двери всех гаражей на другой стороне планеты.

– Звучит неважно, но я понял.

– У Машины Грез, к несчастью, есть подобные побочные эффекты. Когда вы, а теперь и ваш Совет, запускаете ее, то невольно создаете последствия в матрице вероятности, которые распространяются на половину Галактики. Конечно, это невыносимая ситуация. Честно говоря, мои нынешние действия в полуматериальным состоянии, направленные на противостояние вам, так же нелегальны, как незаконный переход государственной границы. Но я посчитал, что обстоятельства требуют маленьких отклонений от инструкций.

– Что значит «полуматериальное состояние»?

– То, что я нахожусь здесь, фактически, не больше, чем вы сами.

– А где же вы?

– В кабине передатчика моего транспорта, на станции, примерно, в двух световых годах от Солнца. В то время как вы, разумеется, находитесь в Машине Грез в вашей собственной лаборатории.

– А к чему этот экзотический фон Сахары?

– О, вы видите пустыню, не так ли? Разумеется, вы взяли ее образ из вашего личного фонда формирования образов. Я же просто набрал нейтральную установку.

Я посмотрел на пустыню позади него, она выглядела такой же реальной, какой всегда выглядит пустыня. Он дал мне время осмыслить эту идею.

– Сейчас я вмешаюсь в работу Машины, – сказал он, – чтобы вернуть вас в сознание, в здравом уме и памяти. А вернувшись, вы уничтожите Машину, включая все рабочие записи и схемы. Идет?

– Никаких соглашений, – сказал я.

– О, подумайте же, Флорин. Ведь, конечно же, вы все равно выберете жизнь и здравый рассудок?

– Мне не нравятся соглашения вслепую. Может, все происходит так, как вы говорите, а может, и нет. Возможно, вы способны сделать то, о чем говорите, а возможно, не способны. Может, я великий изобретатель, а может, качаюсь на люстре, зацепившись за нее хвостом. Вы должны еще доказать мне свою правоту.

Дисс рассерженно затушил сигарету, растер ее в порошок, пустил по ветру и убрал мундштук.

– Упрямый вы человек, Флорин. – Он скрестил руки на груди и побарабанил пальцами по бицепсу. – А если я верну вас в вашу нормальную базовую реальность в полном рассудке, и вы увидите, что все обстоит так, как я описал – тогда вы уничтожите Машину?

– Я приму решение, когда окажусь там.

– Ба! Да вы неисправимы. Даже не знаю, зачем я напрасно трачу с вами время... Но я – доброе существо. Я согласен. Но предупреждаю вас...

– Не надо. Это загубило бы нашу красивую дружбу.

Он нетерпеливо дернулся, повернулся, и у меня перед глазами на миг пронеслось изображение каких-то вертикальных панелей и рядов индикаторов, образующих сложный узор. Дисс сделал быстрое движение руками, и индикаторы сменили картинку. Удаленный горизонт плавно придвинулся ближе, вместо неба возникла пустота. Секунда темноты и серии звуков, напоминающих хлопающих вдалеке дверей. Идеи, имена, лица промчались у меня в голове, точно вода, заполняющая резервуар.

Затем стали медленно зажигаться огни.

Я лежал на спине в помещении шагов в тридцать длиной, со стенами, покрытыми бликующими панелями, мозаичными полосами и загроможденном сложной аппаратурой. Большой Нос навис над пультом управления, на котором мигали индикаторы и то и дело вспыхивали какие-то предупреждающие сигналы, пища и скрипя.

Рядом с ним седой человек в белой блузе склонился над пультом поменьше, щелкая переключателями. На соседней раскладушке лежал и храпел Барделл.

Я кашлянул, Большой Нос резко повернулся и уставился на меня. Губы его зашевелились, но слов не было слышно.

– Теперь можете развязать меня, доктор Ван Уоук, – сказал я. – Я больше не стану буянить.

VIII

ПРОШЛО ПОЛЧАСА, как имеют привычку делать любые полчаса. Человек с жирным лицом – известный под именем доктор Уоллф, – снял контакты и закудахтал над моими запястьями и лодыжками, натертыми металлическими браслетами, смазывая их каким-то бальзамом. Седой человек – доктор Эридани – убежал, но тут же вернулся с горячим кофе, в которое было добавлено что-то, что вернуло обычный цвет моим щекам, если не моей гордости. Остальные – Трайт, Томи, Хайд, Джоунс и так далее (их имена услужливо подсказывала мне память, как и множество других вещей) собрались вокруг и по очереди сообщали мне, как они волновались. Единственным, кто держался позади и дулся, был Барделл. Эридани сделал ему укол сульфида, от чего он завопил, но вскоре успокоился, хотя все еще выглядел обиженным.

– Боже мой, Джим, – сказал мне Ван Уоук, – мы уж думали, что потеряли вас.

– Тем не менее, я здесь, – сказал я. – Дайте мне отчет, расскажите все, с самого начала.

– Тогда, при завершении САВУ – то есть Символического Абстрактора и Визуального Усложнителя – вы санкционировали эксплутационное испытание, избрав в качестве объекта себя самого. Вас погрузили в легкий гипноз и закрепили на вас электроды. Началась обычная калибровка. Программа была составлена, интегратор включен. И тут, внезапно, энергопотребление скачком увеличилось в десять раз. Были включены защитные устройства обратной связи, но безрезультатно. Я пробовал различные способы, чтобы восстановить управление, но тоже напрасно. Тогда я нехотя возвестил об аварийном завершении работы и отключил энергию – но вы оставались в глубокой коме, не отвечая на сигналы отзыва. Было похоже на то, что вы получали энергию из какого-то другого источника, что, по моему мнению, звучало совершенно фантастично. В отчаянии я попробовал корректирующее перепрограммирование, но все напрасно. И вдруг – как гром с ясного неба – вы сами вышли из комы.

– Есть какие-либо идеи – почему?

– Ни единой. Все было так, словно вмешался какой-то внешний фактор. Нервные потенциалы работали на полную мощность – на высшем уровне нервных стимулов – и внезапно все снизилось до нормы. А в следующий миг вы вернулись к нам.

Я кивнул на Барделла, который сидел на другом конце комнаты, с обиженным видом нянча чашечку кофе.

– А он что тут делает?

– Так ведь это Барделл. Временный сотрудник, использовался в качестве вспомогательного вектора в макетах во время теста. Своего рода... ну, можно сказать, статист.

– А все механические части Машины Грез?

– Чего?.. О, какое подходящее название, Джим!

– Как оно работает?

Ван Уоук уставился на меня.

– Вы имеете в виду...

– Давайте притворимся, что я забыл.

– Да. Ну, тогда... э-э... Ну, это же просто первоначальный мониторинг механизма грез, за которым идут стимуляции визуальной, обонятельной и слуховой системы в соответствии с символьным кодированием, чтобы создать желаемые галлюцинации у объекта. Макеты программы занимают смежный бокс...

– Покажите мне.

– Да, конечно, Джим. Сюда.

Он подошел к глухой стене и нажал кнопку. Невидимая ранее стенная панель скользнула назад, открывая две стены захудалого гостиничного номера с медной кроватью и разбитыми окнами. Ван Уоук заметил, как я уставился на них, и неискренне хихикнул.

– Пару раз вы вели себя весьма жестко, Джим.

Он шел впереди через комнату совещаний – не такую плюшевую и уютную, какой она выглядела прежде, по макету улицы из картона и гипса, по пансионату – все было потертое, поспешно сколоченное, причем так грубо, что не обмануло бы и слепого.

– Требовался лишь начальный стимул, – объяснял на ходу Ван Уоук, – а все остальное предоставляло вам ваше подсознание.

Серия макетов завершилась тяжелой пожарной дверью, замкнутой.

– Наши макеты заканчиваются здесь, – сказал Ван Уоук. – Дальше идут владения другого агентства.

Путь назад шел через макет заброшенного склада. Я ткнул носком туфли поврежденный макет, похожий на Барделла.

– А это для чего?

Ван Уоук, казалось, взглянул на макет с удивлением.

– Это? А, сначала мы собирались использовать макеты, но вскоре поняли, что необходимы живые люди. – Я заметил, как дернулись у него при этом желваки. – Человек – весьма сложное устройство, его не легко моделировать.

– И как все это складывается в единую картину? Если я лежал связанный в соседней комнате...

– О, это было лишь в самом конце. Вы... э-э... потеряли контроль над собой. Пришлось успокоить вас легким наркозом.

– Сколько времени прошло с начала теста?

Ван Уоук взглянул на большие часы с дорогим браслетом у него на толстом, волосатом запястье.

– Почти восемь часов, – ответил он, сочувственно покачивая головой. – Тяжелые были восемь часов, Джим.

– И что теперь, доктор?

– Теперь? Анализ записей поможет нам понять, что пошло не так, как надо, затем мы займемся коррекцией, и я начну новые тесты.

– И я, разумеется, должен все это утвердить.

– Естественно, сэр.

– А что бы вы сказали о полной остановке тестирования.

Ван Уоук выпятил нижнюю губу и поднял на меня взгляд.

– Вам, конечно, виднее, сэр, – пробормотал он. – Если вы уверены, что существует опасность...

– Возможно, мы должны уничтожить Машину, – сказал я.

– Гм-м... Может, вы и правы...

ИЗ СЛЕДУЮЩЕЙ комнаты раздались голоса на повышенных тонах.

– ...не знаю, что вы собираетесь сделать теперь, – вопил Барделл, – но я не согласен. Отоприте эту дверь, будьте вы прокляты! Я немедленно ухожу...

Мы вернулись туда. Барделл стоял у двери холла и дергал ручку, лицо его покраснело от усилий. Эридани метался вокруг него. Трайт стоял у боковой двери, нажимая кнопку. Он взглянул на Ван Уоука.

– Какой-то шутник запер дверь снаружи, – сказал он, затем подошел к Барделлу, отпихнул его в сторону, сам повертел ручку, потом пнул дверь на уровне фиксатора.

Но было похоже, что он повредил не дверь, а ушиб палец ноги.

– Что, черт побери, вы творите, Трайт! – Ван Уоук подошел к двери, тоже подергал ее, повернулся и расстроенно посмотрел на меня.

– Вот видите... – воинственно начал он, но тут же сменил тон. – Это какая-то ошибка. Я думаю, ею займется система безопасности.

– Вам не сойдет это с рук! – заорал Барделл, схватил металлический стул и обрушил его на дверь.

Стул отскочил, одна его ножка погнулась. Ван Уоук пронесся мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, подскочил к окну, распахнул раму – и отпрянул.

– Это ваша работа? – придушенно спросил он.

Я подошел, чтобы глянуть, что его там поразило. Там, где прежде был проход, все заполнял твердый бетон.

– Ну, конечно же, – сказал я. – Пока вы пытались всей оравой выломать дверь, я быстренько подсуетился, залил двухметровый проход бетоном и как следует остудил его. Простите, забыл нацарапать на нем свои инициалы.

Он заворчал, обогнул меня и побежал в мозаично-зеленую лабораторию. Там жались друг к другу Эридани, Трайт и все прочие, только Барделл стоял у противоположной стены, наблюдая за ними. Я подошел к двери, которую пытался открыть Барделл, и постучал по ней. Дверь была незыблемой, точно у бункера.

– И телефона здесь нет? – спросил я.

– Здесь ничего нет, – тут же ответил Эридани. – Особые требования изоляции...

– А если попробовать ее чем-то вроде прута?..

– Вот... Засов от шкафчика с документацией.

Трайт взмахнул стальной полосой в метр с лишним длиной с таким видом, словно хотел огреть ею меня по голове. Но не стал этого делать, а подошел к двери, сунул конец полосы в промежуток между дверью и косяком и надавил. Древесина раскололась, дверь широко распахнулась вовнутрь.

Но дверной проем был перекрыт сплошной бетонной стеной.

Трайт отшатнулся, а Барделл с визгом забился в угол.

– Вы хотите убить меня! – завопил он. – Я в ваших руках, но у вас ничего не получится... – Он замолчал и уставился на меня. – А вы, – заявил он визгливым голосом. – Они убьют и вас. Вы не в большей безопасности, чем я! Может, вместе нам удастся выжить...

Ван Уоук резко повернулся к нему.

– Вы, чертов дурак! К кому вы обращаетесь за помощью? Мы все его жертвы! Это он отвечает за это... Это его рук дело...

– Лжец! – завизжал Бартелл и повернулся ко мне. – Это вас они хотели устранить. Они обманом заманили вас в Машину Грез. Они хотели вертеть вами, как угодно, чтобы свести с ума. Это был единственный способ устранить вас, не убивая...

Трайт подошел к нему, ударил правой в живот, а затем левой снизу в челюсть. Он не ушел в нокаут, но заткнулся. Затем осел вдоль стены, часто дыша открытым ртом.

– Ладно, – сказал Ван Уоук немного повышенным, дрожащим голосом.

Потом с трудом сглотнул и набычил голову, словно я был кирпичной стеной, а он собирался таранить меня. Я выхватил один из своих пистолетов и прицелился в него.

– МАТЕРЬ БОЖЬЯ! – сказал Уоллф и начертил в воздухе магический символ.

Ван Уоук выдавил из себя что-то бессвязное. Эридани раздул ноздри. Траут выругался и потянулся к боковому карману.

– Не надо, – сказал я ему. – Только попробуй, и я испорчу цвет твоего лица.

– Нужно это прекратить, Флорин! – воскликнул Ван Уоук, но в голосе его было мало экспрессии. – Мы больше так не можем.

– Согласен, – сказал я. – Фактически, мы зашли уже слишком далеко. Но как вы можете заметить, это меня не остановит. Ну, кто хочет начать говорить первым? Эридани? Уоллф? Я хочу знать истину.

– Истину? – закричал Ван Уоук и издал странные звуки, то ли смех, то ли плач новорожденного. – А кто знает, какова истина? Знает кто-нибудь? Может, вы, Флорин? Если так, то у вас есть перед нами преимущество, уверяю вас.

– Машина должна быть отключена, выведена из строя, сломана раз и навсегда, – холодно произнес Эридани. – Полагаю, теперь вы понимаете это, Флорин?

– Еще нет, – сказал я. – Барделл, подойдите сюда.

– Они пытались меня убить, – каким-то дребезжащим голосом сказал он. – Говорю вам, они хотели меня убить и...

– Хватит об этом, – оборвал я его. – Я собираюсь попробовать провести один эксперимент. Вы поможете мне.

– Что вы имеете в виду? – воскликнул Ван Уоук. – Вы и этот... этот...

– Да. Признаю, что Барделл не совсем подходящая кандидатура... но вы парни, кажется, не нравитесь ему. И это делает его союзником. А что скажете вы, Барделл? Останетесь со мной или отправитесь в ад с Ван Уоуком и остальной компашкой?

Барделл посмотрел на меня, потом на них и опять на меня.

– Вы можете обождать минутку, Флорин?

– Хорошо. Но потом мы начнем действовать. Так вы со мной или? Но что вы хотите сделать?

– Решиться.

Он стал кусать себе губы, весь задергался, открыл было рот, но ничего не сказал.

Трайт рассмеялся.

– Вы выбрали себе плохую опору, Флорин, – заявил он. – Это же не человек, это миска желе.

– Ладно, я помогу вам, – внезапно спокойно сказал Барделл, подошел и встал рядом со мной.

– Трайт, вы когда-нибудь научитесь держать язык за зубами? – сказал Эридани голосом, словно отштампованным из высококачественной стали.

– Конечно, начинайте хитрить, – сказал я. – Это добавляет игре остроты. – Я махнул рукой. – А теперь к стене, все вы.

Они повиновались.

– Барделл, включите Машину Грез.

– Но... вы же не присоединены к ней.

– Просто включите ее, чтобы она нагрелась. Я свяжусь с ней и отсюда.

– Я требую, чтобы вы сказали нам, что собираетесь сделать, – проворчал Ван Уоук.

– Легко, – сказал я. – До сих пор я шел пешком. А теперь воспользуюсь колесами.

– В смысле?

– Кое-кто дал мне подсказку, что я ответственен за определенные аномалии. Это все та же старая идея «чудовища внутри». Согласно этой теории, я был движущей силой, а так же главной жертвой собственного подсознания. Сейчас я хочу перенести действие в область сознания. Следующий прием, который вы увидите, будет сделан уже сознательно.

Эридани и Ван Уоук что-то заговорили одновременно. Трайт отступил к стене и прижался к ней спиной.

– Включена! – крикнул Барделл.

И у меня в голове вспыхнул яркий свет.

ВСЕ ЗНАНИЯ разом хлынули в мою голову. Я почувствовал, как в меня вливается энергия, заполняет мозг, раздувает его, в то время, как стены вокруг исчезают и распадаются.

И из темноты впереди вышагнул Дизз. Я увидел его издалека, гигантского, шагающего ко мне динозавра, великолепного, неодолимого, сверкающего полированной, фиолетовой, чешуйчатой броней и сияя фиолетовыми же глазами. Он остановился, возвышаясь на фоне звезд.

– Флорин, – сказал он, и голос его заполнил все пространство, как звуки органа заполняют собор. – Мы опять встретились, и теперь...

Я не ответил. Я выбрал место на его бледном животе и представил в нем дыру... по крайней мере, попытался. Дизз, казалось, не заметил этого.

– Еще не слишком поздно передумать, – гремел он. – Я, конечно, могу стереть вас из реальности, о чем весьма справедливо предупреждал вас Барделл. Но я не стремлюсь вам отомстить, и у меня нет ни малейшего желания навредить вам. – Он рассмеялся раскатистым смехом гиганта. – Зачем бы мне совершать такие злодеяния? Что я имел бы с этого?

Я уменьшил область своей цели и сконцентрировал на ней все свои силы. Дизз поднял геркулесову руку и лениво почесал живот.

– Я восхищаюсь вашим духом, вашей неутомимостью, вашей приверженностью выбранному курсу. Видите, я тоже не без эмоций. Но я не могу позволить всяким там сентиментальным соображениям встать на пути моего долга. Я уже просил, чтобы вы, чисто по джентльменскому соглашению, уничтожили Машину Грез. Но вы не сделали этого. Вместо этого вы упорно суете нос в чужие дела. Вы, найдете вы еще несколько маленьких фактиков – а ради чего? Ладно, Машина не столь невинна, как я ее обрисовал. И ваша роль не совсем столь же незначительна, как члена делегации, представляющей самую обычную планеты в Галактическом Парламенте. Но что это меняет – кроме масштаба? Галактический Парламент очень древний, Флорин, он куда древнее, чем ваша младенческая раса. Он больше не может терпеть распространение вами хаоса, как человеческое тело не может терпеть раковые клетки. И как тело усиливает свою обороноспособность, чтобы уничтожить злокачественную опухоль, так и мы собираем силы, необходимые, чтобы остановить вас. Это все, что мы собираемся сделать, Флорин. Запереть вас в вашем секторе Космоса, положить конец вашему нарушению спокойствия. Вы же наверняка видите, как мудрость склоняется перед необходимостью?

Я не ответил, сосредоточившись на своей атаке. Он рассеянно потрогал живот и нахмурился.

– Уйдите, Флорин. Уверяю вас, вам разрешат жить мирно в вашем невежестве после того, как вы... – Он оборвал себя и схватился за живот. – Флорин! – проревел он. – Что вы?.. – И тут он завизжал и принялся себя царапать. – Предатель! Под прикрытием переговоров вы напали на меня... – Он снова замолчал и принялся извиваться в ярких, фиолетовых языках пламени, которые поднялись вокруг него, завихряясь и делая все вокруг угольно-черным. Внезапно он сделался меньше, словно резко уменьшился масштаб моего видения. Он уже не был гигантом, стоящим на равнине, а стал рептилией величиной с человека, которая скакала передо мной, визжа больше от ярости, чем от боли. По крайней мере, мне так казалось.

– Это проще – и гораздо забавнее, чем то, что вы предлагаете мне, – сказал я.

– Прекратите! – закричал он голосом, ставшим на полоктавы выше, чем тот, которым он говорил до сих пор. – Я признаюсь, что вводил вас заблуждение. Но мое единственное намерение состояло в том, чтобы избежать усложнения ситуации, а уладить все максимально быстро и просто. Но я недооценил вас. – Он вперил в меня бешеный взгляд змеиных глазок, в то время, как дым от немного ослабевших языков пламени струился над его узкой головой. – Вы не простое существо, которым легко управлять, Флорин! Я уже говорил вам, что вы добровольно вошли в симулятор окружающей среды – Машину Грез, – но не для тестирования, как я сказал раньше. Это было нудно для лечения. Вы важный человек, Флорин. Видите вы, вы очень нужны им. Вас загипнотизировали. Подавили внешние слои вашей памяти и создали новую реальность, записав ее в ваш мозг – чтобы вы соответствовали предложенной вам роли. Их намерение состояло в том, чтобы управлять вашими галлюцинациями, показать, насколько ненадежны они, как способ бегства от действительности, и, таким образом, вернуть вас в реальный мир.

– Это звучит немного знакомо, – сказал я. – Вот только сделать это они хотели с сенатором.

Дизз посмотрел на меня в замешательстве.

– Разве вы еще не поняли? – сказал он. – Вы и есть сенатор.