Текст книги "Любовь под напряжением (ЛП)"
Автор книги: Кейси Стоктон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Глава 3
Джун
Моя детская комната была выкрашена в мягкий жёлтый цвет с яркими подсолнухами, нарисованными на одной из стен. Ряд длинных зелёных стеблей с крупными цветами, выше меня ростом, выглядывал из-за комода и тянулся выше моего старого стола. Комната была солнечной, и я всегда её любила. Но теперь, лежа на своей кровати и глядя на фреску, я могла думать только о том, как мы с мамой раскрашивали эту стену летом перед тем, как я пошла в среднюю школу. Она решила, что моя розовая комната нуждается в «обновлении для старшеклассницы», и теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это была её попытка помочь мне перейти в новый важный этап жизни. Это было то время, когда она ещё оставалась моей лучшей подругой.
Она была хорошей мамой. Но не была хорошей женой. И я до сих пор не могла простить её за то, что она разрушила нашу семью, и за всё то, что это разрушение сделало со мной.
Я была её уменьшенной копией – как в хорошем, так и в плохом. Она передала мне свои кудрявые светлые волосы, зелёные глаза и тонкий вздёрнутый нос. Она научила меня без страха пробовать сырое тесто для печенья, любить яркие, пышные подсолнухи и видеть в вспышках цвета радость. Я унаследовала её дерзость, которая пригодилась нам обеим в роли капитанов группы поддержки в одной и той же школе, с разницей в двадцать три года. И я унаследовала её привычку сбегать из города, оставляя отца и убегая от людей, которых любила.
Как я и сказала, я унаследовала и хорошее, и плохое.
Полоса света от высокой полукруглой луны падала на мой чемодан, открытый и разложенный на полу. После того как мы немного поговорили вчера вечером, я отнесла папину тарелку на кухню и нашла свой чемодан у самой входной двери, а сверху лежала сумка.
Только один человек мог занести его в дом.
Такер.
Не волнуйтесь, я не обманывала себя, думая, что это что-то значило. Это всего лишь его деревенские манеры. Но эта мысль поселилась у меня в груди лёгким, тревожным шумом и не отпускала, как гудение флуоресцентной лампы где-то на заднем плане.
И вот, спустя часы, это ощущение всё ещё было со мной, даже после того, как папа сказал мне поменять билет на самолёт и вернуться к своей жизни. Я ожидала, что он скажет это, но не ожидала, что это прозвучит так резко, как будто меня здесь не ждали. Я знала, что город будет верен себе и холоден ко мне, но не мой собственный отец. Я думала, что он будет рад моей помощи, как только увидит, насколько я могу быть полезной. Я не учла того, что он мог просто не нуждаться в том, чтобы я здесь разливала ему колу.
Особенно когда Такер уже делал это за меня.
Я встала с кровати, нахмурившись, пока собиралась. Если я докажу, что моё присутствие здесь полезно, возможно, он перестанет просить меня уехать. Сначала завтрак. После этого я устрою генеральную уборку во всём доме.
И не только чтобы заняться чем-то и отвлечься от мыслей о городе и о плечах одного конкретного человека, о котором мне не стоило думать. Просто… Я знала, насколько тяжёлым был мой чемодан. Ему не нужно было мне помогать. Но я никак не могла выбросить это из головы: Такер выходит из дома. Такер видит мой чемодан на тротуаре перед крыльцом. Такер останавливается и решает занести его наверх. Такер поднимает мою сумку.
Да, я это прокручивала. Но скажите мне что-нибудь, чего я не знаю.
Папа ещё не проснулся, поэтому я пошла на кухню и занялась завтраком. Обжарила несколько кусочков бекона, приготовила пару яиц и положила их на тост. Всё аккуратно разложила на тарелке и налила стакан воды, попытаться стоило, прежде чем постучать в дверь папиной комнаты.
– Я не сплю, – раздался его низкий сонный голос.
Я открыла дверь и увидела, как он сидит в постели, потирая глаза рукой.
– Обслуживание номеров, – пропела я, внося завтрак.
Он посмотрел на стакан воды с сомнением, но всё же взял тарелку.
– Спасибо, Джуни Бёрд. Ты же знаешь, что я не инвалид? Я могу ходить.
– И придётся, потому что мы не собираемся возиться с подгузниками в этом доме.
Папа бросил на меня укоризненный взгляд, а потом потянулся за столиком для еды, который я видела у него вчера вечером, и поставил на него тарелку.
– Нальёшь ещё? – спросил он, протягивая зелёный термос Stanley.
– Только если ты выпьешь эту воду, пока я это делаю.
Он хмыкнул.
Я была почти уверена, что это был знак согласия. Когда я вернулась с его колой, а стакан воды был наполовину пуст, я почувствовала удовлетворение. Прогресс.
Достав телефон и открыв заметки, я устроилась в кресле в углу его комнаты, сидя по-турецки.
– Ладно, выкладывай детали.
Отец прожевал кусок и вытер рот.
– Какие детали?
– Восстановление, визиты к врачу. У тебя, наверное, есть график физиотерапии?
– Джун.
– Я не могу помочь, если не знаю плана.
Он отложил вилку, аккуратно положив её на тарелку, и поднял на меня глаза.
– Твоя жизнь уже не здесь, Джуни.
Эти слова задели, даже если не имели на это права.
Он, видимо, почувствовал это.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала, но тебе не нужно здесь оставаться. У меня всё под контролем.
– А кто управляет книжным магазином, пока ты восстанавливаешься?
– Нелли взяла управление на себя. Я сказал ей, что она может нанять кого-нибудь временно для помощи в кафе. Но я долго отсутствовать не буду. Доктор говорит, что через шесть недель я уже смогу ходить сам. А пока я многое могу делать, даже с этой штуковиной, – он бросил короткий сердитый взгляд на ходунки.
– А пока я буду здесь, – я одарила его лучезарной улыбкой. – У меня уже одобрено двухмесячное освобождение от работы, пап. Я никуда не уеду.
Он замер, подняв глаза от завтрака. Его седые брови сошлись на переносице.
– Два месяца выходных?
Я кивнула.
– Ну, почти. Мой начальник разрешил работать удалённо, чтобы я могла быть здесь и помогать. Это временно. В офис мне нужно вернуться в октябре. Я надеялась, что этого хватит, чтобы поставить тебя на ноги.
Нейт. Он дал мне это разрешение, и его карие глаза были такими понимающими. Я тут же выкинула его из головы.
Отец молча смотрел на меня. Я не могла понять, о чём он думает, и чем дольше тянулось молчание, тем больше я чувствовала себя некомфортно.
Звонок в дверь разорвал эту странную игру в гляделки. Я встала.
– Я открою. Ты ешь.
Я придвинула ходунки ближе к кровати на случай, если он захочет встать, и закрыла за собой дверь. Звонок прозвенел снова, на этот раз его сопровождал стук, и это вызвало у меня облегчение.
По крайней мере, это не Такер. Он никогда бы не был таким настойчивым. Собравшись с духом, я открыла дверь.
– Клянусь, если бы я была моложе, – пробормотала миссис Миллер, прижимая к груди кастрюлю, как обычно люди прижимают жемчужное ожерелье.
Её светлые волосы выцвели до сероватого оттенка, но всё ещё были коротко подстрижены и завиты в полуперм. Женщина, которая делала эту завивку, Флора, стояла за её спиной, её широко раскрытые глаза совиного размера оглядывали меня.
– Доброе утро, дамы, – сказала я, улыбаясь как можно шире. Если они пришли за сплетнями, то уйдут разочарованными. – Чем могу помочь?
Миссис Миллер подняла белую кастрюлю с синими цветами по краям.
– Принесла твоему отцу ужин, дорогуша. Сегодня моя очередь.
Ужин. До десяти утра.
Я приняла кастрюлю. Что бы там ни было, всё это было покрыто горой панировочных сухарей.
– Спасибо, миссис Миллер. Я обязательно скажу ему, от кого это.
– О, у него есть расписание, милая. Просто напомни ему, что разогревать нужно при триста пятидесяти градусах полчаса, – сказала она.
– Если только разогревать не будешь ты сама, – добавила Флора, слегка наклонив голову, словно чтобы лучше слышать.
– Да, мэм.
– Значит, ты останешься? – спросила миссис Миллер.
Клянусь, обе женщины наклонились чуть ближе.
– Я останусь на ночь, – ответила я. – Спасибо за ужин. Передайте мистеру Миллеру мой привет.
Я начала закрывать дверь, но миссис Миллер протянула руку, чтобы остановить её. Я не собиралась причинять вред пожилой женщине, поэтому замерла.
– В эти выходные в церкви будет вечер. Если хочешь, приходи, – сказала она. – Если ты здесь пробудешь так долго.
Эти «рыболовы» не получали от меня много информации.
– Как мило, что вы упомянули об этом. Я обязательно добавлю это в календарь папы.
– А ещё в клубе по изготовлению стеганых одеял идёт работа над проектом. Нам всегда пригодятся ещё одни руки, и я знаю, что твоя мама учила тебя шить. Четверг утром.
Улыбка уже начинала болеть.
– Я добавлю и это.
– А библиотека совместно с пожарной частью устраивает большое благотворительное мероприятие на следующих выходных. Если ты одинока, тебе обязательно нужно внести это в календарь твоего папы, – вмешалась Флора. Её глаза блестели, и она подчеркнула «твоего папы» в кавычках.
С каких это пор статус «одинокая» стал условием для участия в благотворительных мероприятиях?
– А замужним женщинам нельзя прийти?
– О, всем можно, дорогая, – сказала миссис Миллер. – Но ты не сможешь купить билет на свидание с пожарным, если ты не одинока. Это правила пожарной части.
– И не только свидания с пожарными, – вмешалась Флора, почти подпрыгивая от возбуждения. – Сегодня утром я услышала, что Такер Флетчер тоже решил разыграть свидание.
Моё тело застыло, кровь будто превратилась в лёд, а пальцы крепче сжали край двери. Моя улыбка теперь точно была натянутой. Если Такер участвовал в лотерее свиданий и для участия нужно было быть одиноким, это значило, что и он должен быть одинок?
Не то чтобы это имело значение. Это не касалось меня. Но любопытство уже кипело через край, шипя направо и налево. И Флора это прекрасно понимала. Именно поэтому они всё ещё стояли на моём крыльце.
Ну, не на моём крыльце. На старом крыльце моего детства.
– Джун! – раздался голос папы из спальни, которая, конечно же, находилась достаточно близко, чтобы он слышал весь наш разговор. – Принеси мне колу, милая?
Благослови моего дорогого папу за то, что он дал мне возможность вырваться.
– Долг зовёт, – сказала я, ещё шире улыбаясь, и начала закрывать дверь. – Хорошего вам дня.
Флора открыла рот, чтобы продолжить, но я не дала ей времени договорить. Я осталась стоять за закрытой дверью, пока не услышала их шаги, удаляющиеся по гравийной дорожке.
Когда я вошла в папину комнату, поставив запеканку в холодильник, он уже сидел на краю кровати, полностью одетый, делая какие-то растяжки для колена. Я облокотилась на косяк двери, скрестив руки на груди.
– Ты мог бы вытащить меня из этой ситуации намного раньше, ты знаешь.
– Я немного посмеялся.
Пока это не перестало быть смешным.
– Ты забываешь, какие люди могут быть любопытные, – пробормотала я.
– В Калифорнии таких нет?
– В Риверсайде слишком много людей, чтобы новости так быстро разлетались, – ответила я.
Я была в Аркадии Крик меньше суток, а женщины уже стояли на моём крыльце, выуживая информацию обо мне и Такере.
Отец замолчал, опустив взгляд на пол, а затем снова поднял глаза на меня.
– Ты можешь остаться, если хочешь, Джун, но Аркадия не изменилась. Это всё тот же старый город с теми же людьми. Так здесь устроено.
– Я знаю, – сказала я немного защищаясь. – Было приятно их увидеть, даже если они пришли только за информацией.
– Не только за информацией. Они принесли мне ужин.
Это правда.
– Теперь мы можем обсудить твой график?
– Там нечего обсуждать. Все визиты записаны в календаре. Еда обеспечена на восемь дней вперёд. – Он внимательно посмотрел на меня. – У меня всё под контролем, Джуни. Тебе будет скучно, если ты останешься.
Другими словами, я ему не нужна. Ну уж нет. Я докажу ему, что он ошибается.
– А как насчёт книжного магазина? Ты говорил, что Нелли планировала нанять кого-то для помощи. Она уже нашла кого-нибудь?
Это был давний больной вопрос: наш семейный книжный магазин с кафе – если это можно было назвать кафе, когда там подавали только базовые напитки и иногда маффины. Всё это было проектом мамы, её радостью, но она бросила это, когда ушла от нас в мой выпускной год в школе. Я удивилась, что папа не закрыл бизнес, но он всё ещё держался на плаву.
– У тебя же есть работа? – спросил он.
Я пожала плечами.
– Ненадолго. Я могу взять компьютер с собой в магазин и работать оттуда.
Нейт обещал не загружать меня, но всё же присылал проекты. Если я хочу продолжать получать зарплату, работать всё же придётся.
Отец вздохнул.
– Последнее, что я слышал, она ещё никого не наняла. Ты можешь поговорить с ней, если хочешь. Или я могу найти её номер для тебя. Но, Джуни… магазин на Главной улице.
Я моргнула.
– Я знаю. Я ведь не так уж долго отсутствовала.
Его глаза ответили так, как его голос никогда бы не смог. Может, и не так долго, но достаточно, чтобы это имело значение для местных. А с учётом потока людей на Главной, если я начну помогать в магазине, посетителей будет немало.
– Если тебе не понравилось, как началось утро, подожди, пока весь город не начнёт заходить в магазин за кофе, чтобы узнать, чем ты занималась последние пять лет, – сказал он, кивая в сторону передней части дома.
– Пусть заходят, – ответила я упрямо. – Они всё равно будут спрашивать. Лучше пусть это принесёт продажи.
Отец рассмеялся и покачал головой.
– Вот моя девочка-бизнесмен.
– Я графический дизайнер.
– Но ты всегда была ловкачкой. – Он вытянул ногу, а затем снова опустил её. – Не знаю ни одного ребёнка, который бы так собирал деньги на лимонад, как ты.
– Соседи меня любили.
– Они и сейчас любят, – сказал он.
Это ещё предстояло выяснить.
– Кстати, – продолжил он, потирая подбородок, – давай договоримся.
– Я слушаю.
– Я перестану говорить тебе уехать, если ты пообещаешь остаться только до тех пор, пока я не смогу ходить без помощи.
Он нуждался во мне, и он это знал. Я едва сдерживала улыбку, медленно кивая. Какая же это сделка? Я получала всё, что хотела.
– Значит, ты примешь мою помощь?
– Только до тех пор, пока я не начну ходить без ходунков или трости.
– Это честно.
– Пока ты здесь, будь добрее к местным.
– Я бы и так была, пап.
Он поднял брови.
– Я слышал, как ты уклонялась от их вопросов.
Косяк двери давил мне в спину, но я не сдвинулась.
– Значит, быть доброй – это кормить их сплетнями и вступить в клуб изготовления стеганных одеял?
– Нет. Я имею в виду, если ты остаёшься, ты Бейкер. А Бейкеры не стыдятся Аркадии Крик или людей, которые здесь живут.
Это задело. Словно он уже не включал меня в эту группу. Но я не стыдилась. Он думает, я уехала поэтому?
– Твоя мама не оставила Бейкерам хорошей репутации здесь, – продолжил он.
То, чего он не сказал, но я знала: я тоже не улучшила эту репутацию. Но он был прав, и я могла уважать его просьбу. Я, возможно, уеду, как только эти два месяца закончатся, но это был город отца и его люди. Ему придётся здесь оставаться, даже когда я сбегу.
– Ладно. Договорились.
– Правда? – спросил он, удивлённо.
Мне не понравилось, что он подумал, будто я не соглашусь на его условия.
– Правда. Хорошо. Соглашаюсь. Мне нужно заняться делами.
– Что ты сегодня проектируешь?
– Ничего. – Я развернулась и направилась на кухню, где стояли чистящие средства. – У меня свидание с твоей кухней, отбеливателем и шваброй.
Глава 4
Такер
Джун была в Аркадии Крик уже четыре дня, но я ведь не считал. Ладно, может быть, считал, но не специально. Трудно не замечать её, когда её дом всего в пятидесяти метрах от моего, а других соседей тут и нет – минимум на километр в любую сторону. Только поля. Широкие, открытые поля, которые всегда создавали чувство уединения, но раньше меня это никогда не беспокоило.
Но раньше Джун здесь не было. Не с тех пор, как я купил ферму Миллеров. Землю я всё ещё сдавал в аренду их сыну, чтобы он мог держать своих коров на пастбище. Мне особо много не нужно было для моего единственного коня. Может, когда-нибудь я займусь животноводством, но пока мне просто хотелось иметь загородный дом с землёй, как в детстве. Мы с Миллерами заключили выгодную сделку: с их артритом и больными коленями им было нужно что-то поменьше. Все выиграли.
Кроме меня, похоже. Потому что теперь стоило мне посмотреть в окно на кухне, как я видел дом Бейкеров. А с ним – Джун.
Несколько раз в день.
С её длинными, кудрявыми волосами и всем остальным.
Я видел, как она открывает дверь, когда кто-то приносит еду для Билли. Или как она возится на улице, делая что-то, о чём я даже не мог догадаться, с жёлтым лабрадором Билли, который всё время следовал за ней. Или как она вешает простыни на верёвку во дворе, хотя я точно знаю, что Билли больше этим не занимался.
Меня это заставляло задуматься: может, у него опять проблемы с сушилкой? Но я удержался от того, чтобы написать ему и предложить посмотреть, что с ней не так. Пока Джун в Аркадии Крик, я не собирался вмешиваться в дела Билли. Каждый день, когда я смотрел из окна на её дом и видел признаки того, что она всё ещё здесь, тиски вокруг моей груди сжимались всё сильнее.
Может быть, я волновался… Нет, скорее, я знал, что это было лишь вопросом времени, когда я перестану видеть её там. Но, в основном, мне просто нравилось её видеть, и я одновременно ненавидел себя за это.
Поэтому, отправляясь сегодня утром на работу, я заставил себя не смотреть в сторону её дома.
Сегодня у меня в графике было обслуживание. На Олберн-роуд несколько опасных веток, требующих проверки, и несколько замен беличьих ловушек. Но день я не мог начать без остановки в книжном кафе. И, к моему облегчению, Джун за четыре дня с момента своего возвращения ни разу там не появлялась.
Не то чтобы я удивился. Она бойкотировала это место с тех пор, как её мать бросила её и Билли в наш выпускной год в школе. Я бы, наверное, сделал то же самое на её месте. Хотя я не знаю. Мои родители всё ещё вместе.
Кондиционер ревел, выдувая холодный воздух из вентиляции моего грузовика, пока я ехал в город. Я закатал рукава чёрной футболки с длинным рукавом, на кармане которой золотыми буквами было напечатано Аркадия Энерджи. Мы обслуживали территорию вокруг города, которая была довольно обширной для такого небольшого места, как Аркадия Крик. К счастью, мне редко приходилось выезжать за пределы этой зоны, разве что для помощи в ликвидации последствий ураганов в Хьюстоне или Луизиане.
Свободное место для парковки оказалось прямо перед магазином. На окне была надпись Бейкер Букс витиеватыми буквами, а над дверью висела деревянная вывеска с выцветшей голубой краской, поблёкшей за долгие годы под солнцем.
После того как я бросил учёбу в колледже и вернулся домой, я начал заходить в Бейкер Букс каждое утро, чтобы проверить, как дела у Билли. Может, сначала я ходил туда из любопытства, но потом начал приходить за напитками.
И да, они того стоили. Могу ли я на самом деле называться любопытным, если просто хотел убедиться, что отец моей бывшей девушки в порядке после того, как его бросили обе женщины в его жизни?
От тротуара поднималось тепло, пока я выходил из грузовика и пересекал улицу к магазину. За стойкой стояла моя кузина, Грейси Мэй, облокотившись на неё и смеясь. Практически невозможно было куда-то пойти в этом городе и не столкнуться с кем-то из родственников. Не то чтобы я возражал. У меня большая семья, и я любил почти всех.
Грейси Мэй сдвинулась, забирая стакан с кофе с прилавка. Я едва не сбился с шага, когда мой взгляд упал на Джун, стоявшую чуть позади неё, в фартуке, с кудрями, обрамляющими её лицо и плечи, словно львиная грива.
Где была Нелли? Почему Джун выглядела так, будто работала здесь? Она же ненавидела это место. Она никогда не понимала, зачем её отец держался за него после того, как его жена ушла. Честно говоря, я тоже этого не понимал. Это явно было непросто – продолжать управлять магазином, который был любимым делом его жены, после того, как она внезапно бросила его ради мужчины, которого встретила в их же книжном.
Когда Джун ушла от меня, я избавился от всего, что напоминало о ней – ну, кроме кольца. Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы осознать, что она не вернётся, но когда я это понял, все эти мелочи в квартире, которые она мне подарила или которые мы выбирали вместе, только причиняли боль, когда я на них смотрел. И это мы даже не были женаты. Билли Бейкер был сильнее меня.
Очевидно, за эти пять лет Джун изменилась. Сейчас она была здесь, в месте, которое я считал безопасным, в тёмно-синем фартуке и с широкой улыбкой, пока Грейси Мэй оживлённо рассказывала о новой ламе на ферме её отца.
Успею ли я выскользнуть обратно на улицу, прежде чем меня заметят?
Грейси Мэй сдвинулась, и глаза Джун остановились на мне. Они округлились, её лицо замерло на полуслове.
Сбежать уже не получится. Я встал в очередь, словно было совершенно нормально покупать утренний напиток у женщины, на которой я чуть не женился, а потом не видел пять лет.
Грейси Мэй оглянулась через плечо, её светлые брови поднялись, когда она заметила меня.
– Доброе утро, Так.
Наступила такая тишина, что можно было услышать разговоры людей в антикварной лавке по соседству.
Грейси Мэй, сжалившись надо мной, спросила:
– Ты придёшь на ужин сегодня?
– Думаю, да, – ответил я, избегая взгляда Джун. – Твой отец готовит рёбрышки, верно?
– Ага. – Она закатила глаза. – Сделай одолжение, скажи ему, что они посредственные, чтобы он перестал доказывать всему городу, что это лучшее блюдо на свете.
– Это только заставит его сильнее доказывать, что они лучшие. Мы устроим ещё один семейный барбекю в следующие выходные.
– Точно, – Грейси Мэй подняла стакан и указала им на меня. – Новый план. Нужно льстить его эго, чтобы он переключился на что-то другое.
– Я был бы не против, если бы его следующей одержимостью стала копчёная свинина, – сказал я, стараясь не обращать внимания на то, как Джун переместилась на другую сторону маленького кафе, чтобы не стоять рядом и не слушать наш разговор.
– Не волнуйся, это только вопрос времени, – сказала Грейси Мэй, отпивая из своего стакана и заправляя светлые волосы за ухо.
Она посмотрела на меня внимательно, а затем её взгляд скользнул к Джун. Она словно спрашивала, хочу ли я, чтобы она осталась или ушла. Я был взрослым мужчиной. Я мог купить напиток у женщины, не устроив Третью мировую.
Грейси Мэй, видимо, почувствовала мою храбрость.
– Увидимся вечером, – пропела она, направляясь к двери.
Подождите. Увидимся? Не просто увидимся с тобой? Я резко посмотрел на Джун, которая подняла руку в приветственном жесте.
Это было хитро со стороны Грейси Мэй – добиться моего согласия, прежде чем уточнить, что моя бывшая девушка тоже приглашена. Почему её пригласили на семейный ужин?
Глупый вопрос. Семья в Аркадии Крик – понятие растяжимое. Добро пожаловать все.
Грейси Мэй выпорхнула на улицу, и я тут же пожалел, что притворился достаточно сильным, чтобы остаться с Джун наедине.
– Доброе утро, – сказала Джун, отвлекая меня от двери, через которую меня только что предала моя кузина. Её яркая, но чуть нервная улыбка привлекла моё внимание.
В магазине снова наступила гнетущая тишина. Я слышал, как у меня в ушах стучит сердце, и как за окном проезжает машина.
– Итак, – сказала она, беря в руки маркер и стакан на вынос. – Как обычно? Горячий шоколад с дополнительными сливками?
Она помнила мой любимый напиток? То, что я, взрослый мужчина, всё ещё имею слабость к сладкому, как ребёнок на Хэллоуин? Я почувствовал лёгкую вспышку тепла в груди, но тут же погасил её, засыпал мысленный «огонь» землёй и приказал ему держаться подальше.
Это всего лишь горячий шоколад. Запомнить его было несложно. Особенно когда большинству девятнадцатилетних не приходит в голову заказывать его по дороге на пары по английскому. Это было достаточно уникально, чтобы остаться в памяти. Но что-то в том, как она уверенно писала на стакане, словно знала меня лучше, чем я сам, раздражало и сбивало с толку. Как она могла так просто вернуться в наш город и в наши жизни, будто последние пять лет ничего не значили? Этот её "играю в баристу" вид определённо выглядел как нечто большее, чем просто мимолётное посещение, и вызывал во мне одновременно беспокойство и подозрение.
Но это не могло длиться вечно. Мне оставалось только справиться с её присутствием временно. И я не собирался позволять ей думать, что я застрял в прошлом, пока она жила своей жизнью, не заботясь о тех, кого оставила позади. Я тоже вырос. У меня тоже были пять лет собственной истории.
И да, мне нравилось не только горячее какао.
– Нет.
– Прости? – Она подняла на меня глаза, и я почувствовал, как застываю на месте.
Когда её внимание было на мне, думать становилось сложнее. Её зелёные, цвета нефрита глаза всё ещё были такими же красивыми, как я их запомнил. Я прочистил горло. Чем я занимался? Ах да.
– Нет. Я больше его не пью. Я возьму кофе.
– Кофе? – Она приподняла брови.
– Да, – ответил я. – Чёрный.
– Чёрный кофе, – повторила она, будто переспросила, правильно ли услышала.
Я взрослый мужчина. Я могу заказать кофе, если хочу. Или даже если не хочу.
– Да, – сказал я уже с большей уверенностью.
– Хорошо.
Она выглядела так, будто ей было сложно поверить. Или, возможно, она просто задавалась вопросом, насколько я изменился. Вот тебе, Джуни Бёрд. Подумаешь об этом на досуге.
Я расплатился за напиток и отступил, пока она наливала его. Всё должно было быть быстро и просто. Две минуты и я на улице. Но она, похоже, намеренно замедляла процесс.
Когда она поставила стакан на прилавок, то не отпустила его.
– Послушай, Так, я просто…
– Не надо, – перебил я.
Что-то в том, как легко она сократила моё имя, отправило волну раздражения по моему телу. Ей было так просто вернуться в город и в мои мысли за эти четыре дня, как будто ничего не произошло. Она была здесь, рядом, всегда. Но много чего произошло, прошло много времени, и я не знал, смогу ли смотреть на неё, делая вид, что это не так.
Мне хотелось знать всё. Где она была, чем занималась, с кем была, счастлива ли. Почему она вернулась и как долго собирается оставаться? Почему она стояла за стойкой, если Нелли прекрасно справлялась с магазином во время восстановления Билли? Я был всего лишь человеком, так что можете винить меня или нет, но моё любопытство о её жизни было вполне естественным. И всё же другая часть меня просто хотела, чтобы она уехала, прежде чем разрушит мой с трудом заработанный покой.
– Ты имеешь полное право злиться, – сказала она, игнорируя мои попытки пресечь разговор. – Я не спорю. Я просто хотела понять, можем ли мы прояснить…
– Спасибо за кофе, – сказал я, хотя сам не знал, почему.
Я ведь заплатил за него, так что это не было каким-то особым одолжением. Я взял стакан, заставил себя сделать что-то, кроме хмурого взгляда, лёгкая полуулыбка была небольшим, но всё же улучшением, и направился к выходу.
Моё сердце бешено колотилось в груди, дыхание стало быстрым и прерывистым. Казалось, прошло всего несколько секунд, как я уже оказался в своём грузовике, мчащемся к базе Аркадия Энерджи.
Когда я подъехал, мой ученик, Грейди, уже ждал меня, а утреннее собрание, видимо, давно закончилось. Ничего страшного. Я знал, что нам нужно делать. Я жестом позвал Грейди в грузовик и протянул ему стакан.
Его глаза загорелись, и он взял его, поправляя кепку на своих кудрявых чёрных волосах.
– Это чёрный, – предупредил я. – Без сахара, без сливок.
– Отлично, – сказал он, делая глоток. – Я никогда не отказываюсь от бесплатного.
Ну хоть кому-то это принесло радость.
А мои нервы были уничтожены.
У меня оставалось около десяти часов до барбекю у тёти и дяди, а это значило, что у меня было десять часов, чтобы придумать отмазку, чтобы не идти. Хотя никакая отмазка мне и не была нужна. Обычно я бы просто не пришёл, если бы не хотел. Но тут было другое дело. Я не хотел, чтобы вся семья начала переживать за моё психическое состояние или волноваться, что Джун снова «залезла мне под кожу».
Если быть честным, лучший план – это просто пойти на ужин, съесть пару рёбрышек и быстро уйти. Этого будет достаточно, чтобы доказать, что меня это не трогает. Шанс показать Джун, что она больше не имеет никакого влияния на меня.
И, может быть, возможно, шанс доказать самому себе, что я тоже забыл ее.
