Текст книги "Год перестройки (ЛП)"

Автор книги: Кейдж Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

А теперь она носила под сердцем ребенка от другого мужчины. И Джон чувствовал только легкую досаду. Он сгорал от ревности, когда Синтия впервые сказала ему о Брэндоне и попросила о разводе. Но, возможно, в первую очередь из-за того, что какой-то посторонний мужик забирал ту жизнь, которую Джон себе построил – жену, детей, дом, а не потому, что он спал с Синтией.

А вот если бы Райан начал с кем-то встречаться… Все тело обожгло гневом. Лучше, в общем, Райану так не делать. Стоило только мельком подумать о нем в кровати и без одежды, и Джон уже был готов. Он сунул руку в карман, слегка погладив себя через ткань.

А ведь Райан тут, прямо в соседней комнате. А дети спят крепко.

Но он и сам знал, что никуда не пойдет и ничего не сделает, не станет искушать судьбу, когда Марк может что-то услышать или увидеть. Сперва нужно рассказать все сыну так, чтобы тот понял.

Джон мысленно порепетировал возможные фразы. «Я люблю Райана». «Я сплю с мужчиной, но это не значит, что я не любил твою маму». «Я гей». Вслух он этого еще не признавал, но уже знал, что так и есть. Пусть даже Райан все еще избегал этого слова и говорил так, будто секс между ними – это одно, а просто секс с мужчиной – совсем другое. Черт, да может, для него так оно и было. Джон же не знал на сто процентов, что тот чувствует. Но лично он был геем. Ощущать мужские губы на своих губах и чужой член у себя в руке или в заднице казалось ему попросту правильным. Любовь к другому мужчине наполняла его жизнь так, как не могла наполнить ни одна женщина. Как будто наконец-то все встало на свои места. Джон был геем. Вот только не знал, как сообщить об этом собственному пятнадцатилетнему сыну.

_______________

* На поезде «Зефир» можно за двое с небольшим суток доехать из Сан-Франциско в Чикаго, а сев на «Эмпайр Билдер», который следует из Чикаго на западное побережье США, еще через 2-3 часа быть в Висконсине. Остается неясным, как Марк добрался из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско. Возможно, автобусом.

========== Глава двенадцатая ==========

Когда следующим утром они втроем набились в пикап, в кабине сразу стало тесно. Марк, почти утонувший в куртке Райана, скрючился на сиденье в середине. Сам Райан выглядел усталым. Наверное, ему спалось так же плохо, как и Джону.

– Я тут подумал, что надо бы мне купить машину, – нарушил Райан царившее уже несколько миль молчание. – Я, конечно, старался жить экономнее, заботиться о природе и действовать из прочих благородных побуждений, возвращаясь домой на автобусе. Но чувствую себя куда менее благородным, когда на улице такой дубак.

– Когда это ты был благородным, что-то не припомню, – пошутил Джон и тут же прикусил язык.

Райан бросил на него взгляд, полный притворного негодования, и заныл:

– Ма-а-арк, твой папа меня обижает.

– Как дети, – фыркнул Марк. – Вам что, пять лет?

– Ну, официально мы вроде как взрослые люди, но пока еще слишком молоды, так что нам плевать, – сказал Райан.

Джон поерзал на сиденье. Он сгорал от возбуждения, и с самого утра ему мерещился скрытый смысл в каждой фразе Райана. Пока они в предрассветных сумерках возились на кухне с завтраком, ему с трудом удавалось сдерживаться, чтобы «совершенно случайно» не потереться о крепкое тело. С трудом удавалось не смотреть, куда хотелось, и не трогать там, где хотелось. Когда на пороге возник зевающий Марк, они виновато шарахнулись друг от друга, хотя между ними и так оставалось больше метра. Возвращаться обратно к платоническим отношениям будет ой как нелегко.

Райан накормил Марка, пересыпая разговор шутками, и постепенно односложное хмыканье сына переросло в настоящие предложения. Джон наблюдал за ними и чувствовал легкую ревность по отношению к обоим.

– Говори за себя, – сказал он в ответ на слова Райана. – Лично я человек взрослый и ответственный.

– Ну так что, Марк, – спросил Райан. – Если я в следующие выходные пойду выбирать себе машину, хочешь со мной?

– Ну можно. – В его голосе слышался осторожный интерес. – А какую думаешь взять?

– Придется, конечно, брать подержанную, потому что денег у меня нет. Так-то я хочу «корвет», но для поездок в Висконсине зимой придется подбирать что-то чуть попрактичней.

– Ты ведь уже, ну типа, старый. Почему у тебя до сих пор нет тачки?

– Раньше была, – легко отозвался Райан. – Классический «мустанг», между прочим. Оттого, кстати, и денег сейчас нет: на нее много уходило. Но там механика, а после травмы я уже не мог ее водить, потому и продал.

– А. Да, точно. – Марк потупился.

– Так что мне нужна с коробкой-автомат, но можно же и среди таких найти себе клевую тачку. Скажем, миату.

– В Висконсине. Зимой. В доме, где живут трое, – вставил Джон. Райан хмыкнул.

– Ну, Марк может и в багажнике поездить. Да, Марк?

Тот повернулся к Джону.

– Ты в курсе, что сдаешь комнату чокнутому?

Джон спрятал улыбку. Марк и Райан хорошо поладили в Рождество, и Райан, кажется, знал, что делать, чтобы снова вернуть ту непринужденность.

– Деньги не пахнут.

Они въехали на территорию кампуса, и Джон остановился высадить Райана у Бреннан-холла. Тот не без труда достал из-за сиденья рюкзак и поднял трость.

– Осторожнее на льду, герой, – сказал Джон полушутливым тоном.

– До вечера.

Джон убедился, что Райан не поскользнулся на ступеньках крыльца, и только потом тронулся к парковке для персонала. Его кабинет располагался в подвале Крофт-холла, и там уже ждали Жуан с Кваме. Он представил им Марка.

Жуан мало походил на мексиканца, которого ожидал увидеть Джон, заступая на эту должность. Высокий, грузный и молчаливый, со светло-серыми глазами, которые выделялись на загорелом лице. Ему было под пятьдесят, он много лет проработал в кампусе и хорошо его знал. Вначале Джон пытался с ним советоваться и спрашивал его мнение, но потом понял, что Жуану хочется, чтобы ему дали задание и оставили в покое. На заданные напрямик вопросы он отвечал, но как можно более коротко. Детективу Карстэрс вряд ли понравилось его допрашивать.

Кваме был невысоким и с кожей не просто темного, а глубокого черного цвета, который редко встречался у рожденных в Штатах афроамериканцев. Он отлично управлялся с любой техникой, но этим утром Джон выдал ему мешок реагента и отправил расчищать лестницы у входов, а Жуана посадил за руль снегоуборщика. Кваме сегодня щурился, что, как правило, означало, что у него похмелье. От работы тот не отлынивал, но с шумными заданиями в такие плохие дни справлялся медленно.

Джон мог его понять и посочувствовать. Он предполагал, что Кваме пьет, чтобы забыться, а не расслабиться. Он и сам далеко не раз бывал на его месте в первый год после развода. И пока Кваме ходил на работу и не являлся пьяным, Джон немножко облегчал его жизнь.

Он достал лопаты для себя с Марком и вместе с ним отправился к розарию, одному из своих любимых мест в кампусе. Там дорожки петляли через цветущие кусты и увитые зеленью арки. На самом деле, в этой части Висконсина розам было уже холодно, иногда слишком холодно, и Джон прикладывал все свои силы и знания, чтобы поддерживать их в здоровом состоянии. Так что он меньше всего хотел, чтобы снегоуборщик навалил на кусты снега со льдом, но в таком случае не оставалось ничего другого, кроме как расчищать все вручную.

Он поставил Марка с одного края, показав ему, в каком направлении двигаться и куда скидывать снег, а сам начал с другого конца. Так можно было и за сыном понаблюдать. Тот яростно заработал лопатой. Он старался делать как положено и сгибать колени, а не спину. Пару раз, забывшись, начинал наклоняться, но потом вспоминал и пытался приседать. Парнишка трудился изо всех сил.

Именно что трудился. С тех пор, как Марк признался, что махнул рукой на учебу и перестал стараться, как раз это и не давало Джону покоя. Потому что сына никогда не надо было заставлять. Другое дело Тори – ей все давалось так легко, что она не понимала, зачем вообще напрягаться. Ее приходилось с бубном отрывать от книг или телевизора для выполнения домашних обязанностей.

Это Марк сам убирал посуду или выносил мусор без напоминаний. Это у Марка домашнее задание часто было готово за несколько дней до сдачи. И если он перестал трудиться, значит, в нем сломалось что-то важное.

Джон вспомнил свой разговор с Синтией. Та не придала большого значения его опасениям по поводу сына, настаивала, что он ревнует к будущему ребенку, что не хочет стараться, чтобы соответствовать высоким требованиям школы. Ему не хватало дисциплины. В каждой фразе он слышал влияние Брэндона, словно Синтия полностью передала новому мужу контроль над Марком. Джон сжал зубы и остервенело заработал лопатой.

Не успел он оглянуться, как уже стукнулся ею об лопату Марка. Тот расчистил почти половину. Неплохо, даже более чем.

Он и без дисциплины работает на совесть.

– Пап, ты очень на меня злишься? – Марк заглядывал ему в глаза.

– А? – Джон вдруг понял, что нахмурился. – Нет, сын. Я злюсь на… – В последний миг он сказал «Карлайла» вместо «твоей матери». И заставил себя расслабиться. – Я поручил ему заботиться о самом ценном в моей жизни – тебе и твоей сестре. И он не справился. Так что я на него сильно зол.

– Тут не только он виноват, – признал Марк.

– Нет. Ты тоже приложил к этому руку. Как и твоя мама. И часть вины лежит на мне: я не заметил как тебе плохо, хотя ты прожил здесь неделю, и ты не чувствовал, что можешь мне об этом рассказать. Это на моей совести. – Внутри завозился червячок сомнения. «Смог бы я тогда уделить больше внимания Марку, если бы не был так зациклен на Райане?» Джон пожал плечами, чтобы успокоить сына. – Но тебя и себя я вроде как люблю, и даже твоя мама мне все еще не безразлична. Так что проще злиться на Брэндона Карлайла.

Губы Марка дрогнули в улыбке.

– Пойдем, – сказал Джон. – Передохнем и согреемся.

Он провел сына в кладовку Робинсон-холла и снял перчатки. И хотя успел вспотеть от физической работы, пальцы все равно замерзли. Он подул на них. Рядом с ним Марк расстегнул куртку и снял перчатки, которые ему подобрали утром. Джон заметил красноту и перехватил его руку, чтобы рассмотреть повнимательнее.

– Хорошенькую ты себе мозоль натер. Надо было мне сказать.

Марк глянул на свою ладонь и пожал плечами.

– Я ее даже не почувствовал.

– Ну все равно, хватит с тебя копания. – Джон порылся в карманах. – На, держи двадцатку.

– Пап, не надо.

– Дают – бери, особенно деньги, – пошутил Джон и тут же засомневался. Правильно ли говорить такое ребенку? – Только если и правда дают просто так. В смысле, если кто-то якобы просто дает тебе деньги, обычно за этим что-то кроется, и… Ты что, смеешься?

– Пап, ты не обязан строить из себя Йоду, кладезя мудрых мыслей. Давай сюда свою двадцатку.

– Сходи поешь чего-нибудь. Где студенческий центр ты в курсе. А потом иди в библиотеку. И знаешь, вот еще что можешь сделать: напиши список всего, что тебе нравилось в жизни в Калифорнии, и всего, что не нравилось. И что, как ты надеешься, изменится с переездом сюда. Сегодня нам предстоит серьезный разговор с твоей матерью, и четко сформулированные аргументы лишними не будут.

– Я попробую.

– Сотовый с тобой?

– Да.

– В библиотеке отключишь звук.

– Да, отец, – вздохнул Марк.

Джон отвесил ему шутливую оплеуху.

– Давай иди уже. – Улыбка Марка была почти прежней.

К обеду Джон закончил с приличной частью отдаленных лестниц и порогов, а также дорожек, по которым не мог проехать уборщик.

К счастью, на дорогах и стоянках в колледже работала снегоуборочная служба, и ему не приходилось думать еще и об этом. Кроме случаев, когда они заваливали снегом его свежевычищенные дорожки. Да мать вашу! Джон остановился заново расчистить занесенную тропинку.

Он встретился с бригадой, раздал им указания на вторую половину дня и отправил всех на обед. Когда в кабинете кроме него никого не осталось, Джон глянул на часы. 11:55. Райан должен был уже разделаться с лабораторной по гистологии, а ему срочно требовалась доза Райана. Он нажал кнопку быстрого набора.

– Ну привет, – тепло ответил тот.

– Привет. Закончил уже щуриться в микроскоп?

– О да. Я сейчас окосею тут.

– Как насчет пообедать?

– С Марком или без?

– Э-э… – Он не сразу понял, о чем это Райан, и почувствовал себя пристыженным. Папаша, ну какой из тебя, вообще, папаша, если ты забыл про собственного ребенка? – Не знаю. Сейчас ему наберу. Я его отправил греться.

– Давай, может, в «Гонге»? – предложил Райан. – Марку, наверное, понравится музыка. Или погоди, у них сегодня день караоке?

– Не-а, акустический вторник.

– Точно. Тогда встретимся там?

– Не хочешь сначала зайти ко мне в кабинет? – спросил Джон, сам не зная, всерьез ли предлагает. – Я мог бы запереть дверь.

– У меня лекция в час.

– А я по-быстренькому.

Джон обожал смех Райана.

– С нашей с тобой везучестью кто-нибудь обязательно постучит в самый неподходящий момент. Давай, увидимся в «Гонге».

Джон набрал Марка, но его поприветствовал автоответчик. Наверное, до сих пор сидит в библиотеке. Он отправил смс-ку с приглашением на обед, и, может, это и было эгоистично, но надеялся, что тот ее не увидит. Джону хотелось посидеть и поболтать с Райаном без сына.

Пусть даже и при полном зале народа.

«Гонг» располагался в подвале студенческого центра и работали в нем тоже студенты. Здесь подавали самую разную еду. И музыку. В конце зала находилась небольшая сцена, и студенты по очереди выступали с десятиминутными сетами. А рядом со сценой висел гонг, так что сеты тех, кто не нравился публике, могли закончиться куда раньше. Никогда не угадаешь, что услышишь, но некоторые из ребят играли очень прилично.

Джон спустился вниз по широкой лестнице и огляделся. Райан как раз выходил из лифта и просиял, увидев его. Джон замер и просто смотрел, как тот идет к нему. Хромота теперь воспринималась лишь частью его, а медленный, но целеустремленный шаг навевал совершенно другие мысли.

– Изголодался? – Райан остановился прямо перед ним.

– Иди ты к черту.

Тот только рассмеялся.

– Пошли найдем нам столик. Марк придет?

– Не знаю, я написал ему.

В «Гонге» в это время было людно, и почти за всеми столиками уже кто-то сидел. Джон как раз обшаривал глазами зал в поисках свободного, когда Райан воскликнул: «Эй, это же Марк!»

Джон поднял голову и проследил за взглядом Райана. На сцене играло трио: высокий блондин на флейте, полноватый парнишка на импровизированном барабане из ведра и – да, и правда – Марк на гитаре.

– Он же сегодня не брал с собой гитару, – недоуменно отметил Джон.

– А это и не его, если только ты серьезно не раскошелился. Но должен признать, он знает, что с ней делать.

Они подошли ближе к сцене и встали, чтоб послушать. Музыка была смутно знакомой. Парнишка на флейте выдавал звонкую, взлетающую под потолок мелодию, которая шла своеобразным контрапунктом к игре Марка. Барабанщик мало что мог сделать со своим инструментом, но выжимал из него все возможное. Они сыграли полный сет без гонга и удостоились громких аплодисментов. Спускаясь со сцены, Марк осторожно передал гитару барабанщику.

– Это просто офигенно, – говорил он, пропуская на сцену двух скрипачей. – Я никогда в жизни не держал гитару, которая бы так звучала.

– И больше не подержишь, если только твой папа не выиграет в лотерею, – сказал за его спиной Райан. – Хей, Марк, вы прямо зажгли.

Тот развернулся в изумлении.

– Пап, Райан, что вы здесь делаете?

– Я думал, что обедаем, – ответил Джон. – Но, как оказалось, сперва слушаем тебя. Твои знакомые?

– Мы только что встретились, – сказал держащий гитару парень. – Марк узнал мою гитару, я дал ему взять пару аккордов, пока мы ждали своей очереди, и бинго, получилось круто. Я Калвин, а это Патрик.

Марк повернулся к Калвину.

– Спасибо, что разрешили с вами выступить. Здорово вышло.

– Ты хорошо играешь, – ответил ему Калвин. – Даже очень хорошо. Честно говоря, я тут подумал, может тебе надоела твоя группа? Потому что мы ищем соло-гитариста, и у тебя получилось лучше, чем у всех, кто приходил на прослушивание.

– Правда? – засиял Марк.

– Да, – вставил Патрик. – Хотя, надо сказать, что некоторые из них были очень так себе. Мы уже начинаем терять надежду.

Райан потянул Марка подальше от сцены.

– Так, ребята, если вы серьезно предлагаете, такие разговоры лучше вести за столом, ага? Мы тут загородили проход.

– Конечно, – сказал Калвин. – И я серьезно.

Он достал потертый чехол и любовно упаковал в него гитару. Они уселись за столик, который как раз освободился. На сцене скрипачи играли что-то резкое и диссонантное. Калвин вытащил из кармана визитку и передал ее Марку.

– Вот, это наша группа Крест-накрест. Хотя мы думаем сменить название, потому что из-за креста некоторые думают, что мы топим за религию или против религии, а на самом деле она тут вообще ни при чем. Патрик играет на флейте, блок-флейте, губной гармошке и немного на саксофоне. На барабанах у нас вообще-то Гордон, а я обычно на басу, но с тех пор как ушел наш гитарист, приходится играть за соло.

– Вы уже выступали где-то с настоящими концертами? – спросил Райан.

– Несколько раз. Мы, по правде говоря, сейчас меняем звучание после ухода Джо. Раньше он был фронтменом, и он же подбирал музыку, а мы хотим делать что-то более оригинальное и, может, побольше своего.

– Я пишу немного, – вставил Марк. – Но у меня лучше получается музыка, чем слова.

– Мы обычно репетируем в районе четырех, – сказал Калвин. – Кроме четвергов, потому что у Патрика в это время философия. – Он глянул на блондина и картинно скривился, а потом повернулся к Марку. – Если тебе позволяет расписание, приходи сегодня. Познакомишься с Гордоном, мы поджемим, посмотрим как чего.

– Э-э, у меня пока нет расписания. В смысле, я только сюда переехал.

– И он еще учится в школе, – добавил Джон, проглотив чуть не вырвавшееся «ему только пятнадцать», потому что Марк за такое, вероятно, прибил бы. – Хотя в четыре у тебя, наверное, получится, даже когда снова начнутся уроки.

– Мы берем репетиционную комнату в Клайн-холле, – сказал Калвин. – Любую, какую успеваем урвать. Кто первый приходит, тот вписывает название группы. Увидишь там в таблице. Правда, приходи.

Тут он взглянул на часы, вскрикнул: «Черт, вышка!» – и вскочил, но потом повернулся к Марку.

– Ну что, до вечера?

– Ага. – Марк сиял. – До вечера.

Патрик кивнул им и пошел к выходу вслед за Калвином. Марк развернулся к Джону.

– Нет, ты видел? Прикиньте, вообще. Я просто стоял рядом, а гитара была такая клевая. Я попросил его взять пару аккордов, чтоб послушать, как звучит, а он спросил, умею ли я играть, а потом… Это было так круто! – Он замялся. – Пап, ты разрешишь вступить в их группу, если я им подойду? Ну, то есть, когда они меня послушают, то наверняка захотят взять кого-то получше и постарше, но если вдруг?

– Думаю, да. – Надо быть вконец черствым сухарем, чтобы задавить на корню энтузиазм сына, хоть в жизни и редко все складывается так гладко. – Но ты же понимаешь, что они могут найти кого-то другого или тебе может не понравиться их музыка. Не спеши пока строить планы.

– Но все равно сходи, – вставил Райан. – Пока не попробуешь, не узнаешь.

– Ага. Я тоже так думаю. Надо попробовать.

– Но прямо сейчас надо пообедать, – сказал ему Джон. – Не стоит идти на прослушивание на голодный желудок, тем более после двух часов физических нагрузок.

Марк прижал руку к животу.

– Мне кажется, я в себя вообще не впихну ничего. Блин, я так волнуюсь. А что если им не понравится? Или понравится, но я потом не смогу играть на их уровне и буду тянуть группу назад? А что если завалю прослушивание?

Джон встал.

– У тебя есть четыре часа на мандраж. А я иду за едой. Райан?

– Возьмешь мне сэндвич? Из ржаного хлеба с окороком.

– Хочешь, чтоб я его не только принес, но и купил? – Райан не любил таскать поднос с едой в помещении, полном людей, и все чаще узурпировал место на подносе Джона. Джон нисколько не возражал, даже наоборот, но просто любил подзуживать.

– Жмот. – Райан протянул пару банкнот. – И сдачи не надо. Это чаевые за доставку.

– Чаевые с трех баксов? Да ты сама щедрость. Марк? Тебе что-то взять?

Сын поднял голову. На бледном лице явно читалось волнение.

– А что если я не найду Клайн-холл и вообще пропущу прослушивание?

Джон рассмеялся.

– Думаю, как-нибудь справишься.

Он оставил Марка тихо паниковать и направился к стойкам с едой.

Райан с неудовольствием оглядел ступени, ведущие к стеклянным дверям Клайн-холла. Неделя выдалась долгой. Ладно, хотя бы солнце сегодня растопило остатки льда, и ему не придется смотреть под ноги. Но расписание занятий составлял какой-то садист, иначе как еще объяснить лабораторную по анатомии последней парой в пятницу? Три часа стояния на ногах и нагибания, и никаких тебе стульев, потому что с них не дотянешься до нужных мест на трупе. Хорошо еще, что в этом семестре он поменялся, и его партнером вместо Кейтлин стал Грег, так что лаба теперь занимала уже не четыре с половиной часа.

Райан переложил трость в другую руку и крепко схватился за перила. Он хорошо усвоил урок о выборе между гордостью и падением на жопу.

Клайн-холл построили не так давно. Его назвали в честь одного из выпускников, который работал в звукозаписи, и здесь разместился факультет музыки и искусств. Холл с обилием панорамных окон и белой плитки напомнил Райану больницу. Только без запахов. Но зато с Джоном, что автоматически превращало его в одно из лучших мест сегодняшнего дня. С приезда Марка прошло уже полторы недели, а у Райана по-прежнему перехватывало в груди при виде Джона. Может, даже сильнее, чем в начале, раз сейчас он мог только смотреть и ничего больше.

– Ну привет, трудяга, – сказал он с нежностью в голосе. – Не думал, что ты станешь меня ждать. Разве тебе не хотелось послушать Марка на репетиции?

– По правде говоря, он будет не в большом восторге, если я приду. А ты у меня в качестве моральной поддержки. – Они не касались друг друга, но Райан все равно почувствовал тепло, когда Джон медленно расплылся в улыбке. – Ну что, закончил с расчленением трупов?

– Зови меня зомби. Мозги, мозги-и-и! – Райан пожал плечами. – Одна из девчонок побежала в туалет, потому что ее затошнило, когда показывали, как вскрывать череп.

– Да ты у нас, никак, сексист. – Джон провел их к лифту. – Пойдем, репетиционные комнаты в подвале.

– Ты же не будешь стращать ребят из группы, да? – спросил Райан, пока они ждали лифта.

– Да мне бы просто посмотреть на них. Думаешь, я чрезмерно опекаю своего сына-подростка, раз хочу увидеть, что из себя представляют двадцатилетние лбы, с которыми он проводит по нескольку часов в неделю?

– Конечно, нет. – Двери кабины открылись, и они зашли внутрь. Райан воспользовался случаем и чмокнул Джона в подбородок, пока никто не видит. – Надо же убедиться, что они не курят травку, не бухают или что еще ты там успел навоображать. Хотя, если на то пошло, Марк говорит о музыке куда больше, чем о парнях из группы. Думаю, они действительно репетируют, а не собираются просто потусоваться. Прошло полторы недели, а он с гитарой просиживает больше, чем когда-либо.

Джон повернулся к нему, но тут двери лифта звякнули и открылись, так что с ответным поцелуем пришлось повременить.

– Ты прав, – сказал он. – И это же нормально, что я хочу взять у них номера телефонов и тому подобное, чтобы сообщить, если Марк вдруг заболеет или еще что.

– Это твоя легенда. Вот ее и придерживайся.

В подвале их встретили все те же белые стены с белой плиткой, только без окон. За чередой закрытых дверей с номерами, видимо, и скрывались репетиционные комнаты. Как в психушке. Райан не стал отпускать комментариев и постарался переключить уставший мозг на положительные стороны. На доске в коридоре висел список занятых комнат, и Джон подошел поближе, чтоб прочитать.

– Крест-накрест, одиннадцатый кабинет.

Одиннадцатый оказался самой последней дверью по правой стороне. Пока они шли по коридору, из-за других дверей доносились слабые отзвуки – пианино там, что-то духовое тут. Но сами мелодии едва угадывались.

– Хорошая звукоизоляция, – отметил Райан и громко постучал в дверь нужной комнаты.

Секунду спустя им открыл незнакомый парень-азиат на голову ниже Райана.

– У нас же еще десять минут… – начал он, но из-за его спины раздалось удивленное «Пап?» Марка.

– Можно? – спросил Джон.

– Э-э, ну да. – Марк отодвинул того парня и открыл дверь пошире. – Случилось что?

Райан оперся о косяк и оставил все объяснения Джону.

– Да нет, ничего. Просто хотел познакомиться с остальными членами группы, узнать телефоны и прочее. Ты идешь в школу со следующей недели, и мне надо бы представлять, как уроки будут сочетаться с репетициями.

Райан заметил болезненную гримасу на лице Марка. Не нравится ему, когда парням напоминают об их разнице в возрасте.

– И мы хотели вас послушать, – вставил Райан. – Я навязался просто из любопытства. Ты, видимо, Гордон. – Он протянул руку азиату. – Райан, снимаю комнату в доме Марка.

Парнишка помедлил, словно не привык пожимать руки, но потом улыбнулся шире и ответил на рукопожатие.

– Ах да, Марк говорил, что вы тоже играете на гитаре. Я барабанщик.

– Джон, отец Марка.

– Вы правда хотите послушать? – спросил Гордон, вернувшись к установке и посмотрев на Райана. – Потому что нам бы надо до ухода еще пару раз прогнать новую песню, иначе забудем. Но она пока сырая.

– Давайте, – сказал Райан.

Джон подтащил из угла и поставил рядом высокий стул, Райан благодарно на него присел. Ребята вернулись к своим инструментам, наскоро обсудив акустический мостик. Марк явно смущался и часто поглядывал в их с Джоном сторону, но когда остальные расселись, он взял в руки старую электрогитару и тоже занял свое место.

Песня оказалась… интересной. Вначале Райану захотелось зажать уши, но постепенно жутковатая мелодия флейты все гармоничнее вписывалась в гитарную партию, словно исподтишка превращая набор звуков в настоящую музыку. Невысокий парень с каштановыми волосами, Калвин, запел чистым голосом с хрипловатым придыханием. Текст был меланхоличный. Когда песня подошла к концу, Райан сидел завороженный.

– Ух ты, – сказал он в воцарившейся тишине. – Вроде сначала какофония какофонией, а потом из этого вдруг вырастает мелодия. Вы, ребята, штамповку не гоните, значит?

Долговязый Патрик был явно польщен и зарделся.

– Спасибо. Большую часть музыки для этой композиции написал Марк. В смысле, у меня уже была мелодия и слова, но звучало скучно, а он взял и придумал эту фишку с флейтой, вокруг которой все вертится.

– Здорово, – сказал им Райан. – Хотя на танцевальные вечеринки вас с таким не позовут.

– Пожалуй, танцы мы оставим другим, – ответил Калвин. – Ну что, мужики, прогоним еще разок?

На второй раз получилось еще лучше. Марк играл увереннее, а уже знакомая мелодия начинала нравиться все больше. Райан глянул на Джона, чей взгляд был прикован к летающим по струнам пальцам сына. Странно, наверное, видеть, как собственный ребенок вырастает прямо на твоих глазах.

Калвин кивнул, когда они закончили.

– Патрик, отлично получилось. Марк, вот так дальше и играй. Давайте на этой хорошей ноте и закончим.

Патрик выдал трель в самом высоком диапазоне флейты, и Райан рассмеялся. Вся группа принялась упаковывать инструменты.

– Вам же не надо каждый раз таскать ударные? – спросил Райан у Гордона.

– Да не. – Он зачехлил установку, напоследок по-хозяйски хлопнув по барабану. – Это не моя. Здесь во многих кабинетах стоят казенные инструменты, вроде ударных или пианино. Так легче репетировать. А для гитар и всякой мелочи есть шкафчики с замками.

– Когда у вас состоится концерт, я могу поработать грузчиком и потаскать оборудование, если не хватит рук, – предложил Райан. – А у Джона есть пикап.

– О, спасибо, – обернулся к нему Калвин. – И спасибо за «когда», а не «если».

– Все будет.

– Марк говорил, что вы тоже играете на гитаре, – продолжил Калвин. – Не хотите нам показать.

– В другой раз, ребят. По уровню я с Марком все равно не сравнюсь, да и гитара формалином провоняет. Я три часа провел в анатомичке и устал как собака.

– Вы на меде учитесь? – спросил Патрик. – А, вы же тот самый студент с тростью.

«Черт!»

Райан проследил, чтобы голос остался ровным.

– Не знал, что я такой заметный.

– Да нет, просто я был знаком с Элис. Это вы полезли за ней на дерево. – Патрик подошел ближе и протянул руку. – Давно хотел сказать спасибо.

Райан постарался отпустить его ладонь как можно быстрее из-за своих ароматных пальцев.

– Слушай, мне лестно, конечно, но… Я же ее не спас.

– Да, но вы попытались. – Патрик смотрел, не отводя взгляда. – Элис была хорошим человеком. Не знаю, что за хрень с ней случилась и получилось бы вообще ее спасти, но именно вы тогда отправились за ней.

Райан выдохнул.

– И едва не отправился следом.

– Ну да, и я думал, типа, раз она погибла, вас наверняка никто не поблагодарил. А вы же вроде забрались метров на десять или выше и сами чуть не грохнулись, когда пытались ее поймать.

– Вроде того. – Райан видел, какими огромными глазами на него смотрит Марк, и постарался все приуменьшить: – Ничего такого, я одно время был пожарным, а навыки не пропьешь. – Все, меняй тему. – А откуда ты знал Элис? А ее соседку Кристин, случайно, не знал?

– Элис работала вместе со мной в лаборатории доктора Кросби, и мы так, просто, тоже общались. Но с Кристин я почти не был знаком.

– Ты уже успел поговорить с детективом Карстэрс? – спросил Джон.

– О, да. – Патрик продолжил писклявым голосом: – Какие наркотики ты давал Элис? Кто ее снабжал? Все музыканты на чем-то сидят, ты точно должен знать, откуда она их взяла.

– Он точно пообщался с Карстэрс, – сказал Райан Джону и пояснил остальным: – Она намекнула, что Джон купил свой дом на деньги от толкания дури.

– Но так-то если подумать, это полный бред, – добавил Патрик. – Потому что Элис вообще ничего не принимала. Ну, в смысле, только лекарства, если надо, но ничего, чтобы тупо кайфануть. Она училась на подготовительных курсах к меду и впахивала как проклятая. Даже пиво и то почти не пила.

– Но в тот день она была под кайфом, – осторожно заметил Райан.

– Да. Я говорил с Лаурой и Мэнди. Они стояли под деревом и сказали то же самое. Явный приход. Но я-то ее знаю. Может, ей что-то подсыпали.

– Это случилось не в первый раз, – сказал Джон. – Я встретил Элис в самом начале семестра, она бродила со свечкой, будто накуренная.

– Не знаю, – раздраженно пробормотал Патрик. – Ну, в смысле, конечно, ни за кого нельзя поручиться на сто процентов, но у Элис был практически пунктик на соблюдении правил. Все результаты записываются, ни одной капли мимо, никакого плюс-минус, все четко и аккуратно. И эта история очень на нее не похожа. Я даже подумывал, что ей что-то подсовывала соседка, чтобы хоть чуть-чуть расслабить. И что потом она покончила с собой из-за чувства вины, когда погибла Элис.