Текст книги "Наковальня мира"

Автор книги: Кейдж Бейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Когда Смит наконец сумел подняться на ноги и снова взяться за штурвал, благодаря всех богов, что судно не село на мель во второй раз, весла уже начали бить по воде.

– Никто не ранен? – крикнул Смит. Демоны все не унимались, словно булыжники, бросая вверх по течению страшные угрозы. – Да заткнитесь вы! Никто не ранен?

– Я цел, – ответил Ивострел, вставая. – Мои господин! Мой господин?!

Смит огляделся и увидел лорда Эрменвира – тот, оскалив зубы и зажмурившись, по-прежнему стоял на четвереньках за котлом. По его лицу градом катился пот. Смит застонал и ударил по штурвалу кулаком.

Ивострел в мгновение ока оказался возле своего господина и попытался расстегнуть ему воротник; но лорд Эрменвир замотал головой.

– Я не ранен, – прохрипел он.

– Тогда что…

– Я лишился одного из них, – ответил лорд Эрменвир, открывая полные страдания глаза. – Мама права. Это больнее всего. Проклятье, проклятье, проклятье…

– Что я могу для вас сделать, мой господин? – понизил голос Ивострел.

– Помоги мне встать, – просипел лорд Эрменвир. – Они ждут от меня решительных действий.

– Что это были за люди? Что вообще происходит?! – спросил Смит, направляя корабль вниз по реке.

Юный лорд не ответил. Опираясь на Ивострела, он поднялся на ноги, отряхнул одежду и направился на корму к Режу, Бею и Дави. Добравшись до них, он уже вовсю хорохорился.

– Довольно, ребята! Какой смысл орать? – спросил он.

Демоны мгновенно смолкли и кротко повернулись к нему. К величайшему удивлению Смита, их жуткие рожи были мокры от слез.

– Нас больше не четверо, хозяин, – жалобно заныл Режь.

– Ничего подобного. Смотрите! Вот куда я спрятал старину Хватая. – Лорд Эрменвир показал им оторванную от жилета пуговицу. – Видите? Здесь его Душа. Когда доберемся домой, я сразу же помещу ее в новое тело. А пока – что нужно ему больше всего?

Демоны тупо уставились на него. Потом переглянулись – еще тупее.

– Месть! – объяснил им лорд Эрменвир. – Кровавая, страшная месть! И кто станет чудовищным орудием этой мести?

– …Мы? – Глаза Дави снова вспыхнули, и глаза Режа, и глаза Бея.

– Да! – воскликнул лорд Эрменвир, прыгая перед ними. – Да, вы! Убить, убить, убить! Вы будете разбивать головы! Вы будете отрывать ноги! Вы будете выделывать всякие забавные штучки с кишками!

– Убить, убить, убить! – подхватили демоны, переваливаясь с ноги на ногу, и палуба под ними заскрипела.

– Радость, радость, радость!

– Радость, радость, радость! – тревожно стонали доски.

– Убить, убить, убить!

– Убить, убить, убить!

Немного позже они развернулись и снова на полном ходу запыхтели вверх по реке.

– Полрумба право руля! – кричал Смит с мачты.

Ивострел у штурвала аккуратно следовал его инструкциям, то и дело поглядывая на свои руки: на одной мелом было выведено «правая», а на другой – «левая». По обе стороны от рулевого высились Нежь и Бей, загораживая его снятыми с петель каютными дверями. За ними в шезлонге восседал лорд Эрменвир, а Дави прикрывал его третьей дверью. Юный лорд держал в руке курительную трубку, набитую собранными с палубы отравленными стрелами, и, крутя ее в пальцах, бросал гневные взгляды на проплывающий мимо лес.

Корабль поравнялся с тем местом, где произошло нападение. Обрубок каната все еще болтался в воде, но от убийц не осталось и следа.

– Два румба лево руля, – скомандовал Смит и уставился вдаль.

Туман остался позади; воздух был ясен и чист, словно пламя свечи. С высоты Смиту был виден простирающийся на многие мили лес, на севере и востоке постепенно сменяющийся желтой саванной, и Смит знал, что еще дальше начинаются золотые поля Труна. На западе параллельно реке тянулась горная гряда. Далеко впереди, наверное у самого края света, горы становились выше, и на вершинах виднелось что-то белое, наводившее на скверные мысли о снеге, хотя лето было в разгаре.

И на всем этом просторе не было ни домика, ни дымка от костра, ни замка, ни городской стены и ни одного корабля. Зеленых людей тоже не было видно, но Смит прекрасно понимал, что они просто не хотят показываться.

– Один румб право руля, – крикнул он, и тишина поглотила его голос.

К вечеру они были уже достаточно далеко, и Смит рассудил, что без всякого риска можно бросить якорь у острова посредине реки. Бея и Дави оставили караулить на палубе, а Режь охранял трап.

– А вино и правда ничего, – заметил лорд Эрменвир, появляясь из камбуза с пыльной бутылью в руках. – Приятно узнать, что на свете еще остались честные торговцы, а?

Смит, гревший руки у небольшой печки, только вздохнул в ответ. Он оглядел салон. Обстановка была довольно изысканной. Много полированной латуни и роскошных драпировок, отделанные дорогой древесиной переборки, ни намека на плесень. И ничего полезного. Никакого оружия, разве что потенциальное: пара бессмысленных статуй в дальнем углу – дельфин и чайка чуть больше натуральной величины, отлитые из бронзы и вполне пригодные для того, чтобы кого-нибудь пришибить. Как произведения искусства они были Смиту не по вкусу. Лично он предпочитал изображения русалок, особенно русалок с красивым пышным бюстом, как у…

– Держи, – лорд Эрменвир протянул ему каменный кубок с темным вином. – Ты ведь как раз хотел хлебнуть крепкого, правда, Смит?

– Я скажу вам, чего бы я на самом деле хотел, – ответил Смит. – Я хотел бы знать, кто убил Хватая.

Лорд Эрменвир поерзал в кресле и быстро проговорил:

– Он не умер. То есть не умер в том смысле, в каком мы это понимаем. Видишь ли, у демонов…

– Это были Стойкие Сироты, – сказал Ивострел. – Мои соплеменники, которые отказываются признавать брак нашей Госпожи и… и ее потомство. Это боевой орден, Смит. Они способны на убийство, если сочтут, что это во имя справедливости.

– Как Цветущий Тростник, – пояснил лорд Эрменвир. – Он тоже из них.

– Прах побери! – с чувством произнес Смит. – Они снова на вас охотятся?

После неловкой паузы лорд Эрменвир ответил:

– Не думаю. Может быть, они просто направлялись в Хлинъерит.

Смит вспомнил о человеке на причале, который так молил их забрать его с собой, и на лице у него проступил ужас.

– Тех людей они не тронут, – успокоил его Ивострел. – Особенно больных. Сироты упрямы, нетерпимы и… и фанатичны, но никогда не нападают первыми.

– Нужно же было установить хоть какие-то морально-этические ограничения, – усмехнулся лорд Эрменвир. – Однако прошу отметить, что они не испытывают никаких угрызений совести, нанимая убийцу. И ни перед чем не остановятся, чтобы подстроить «несчастный случай». Лицемерные ублюдки!

– Хватай первым бросился на них, вот они и убили его, – протянул Смит. – Ладно. А я-то что им сделал?

– Думаю, к тому времени они уже заметили на палубе меня, – ответил юный лорд. – А на меня охота открыта круглый год, я же Скверна, ты же понимаешь…

– Но ведь они поклоняются вашей матери, не так ли? – поднял бровь Смит. – Не понимаю, с чего они взяли, будто она обрадуется смерти своих детей.

– Они поклоняются Ей как святой деве, – пояснил Ивострел. – И предполагается, что Ее, гм, осквернение – это временное положение дел, и что если, гм, если Ее супруг и дети перестанут существовать, то космическое равновесие будет восстановлено и Она, освободившись из, гм, рабства, вернется к Своему нормальному состоянию сознания…

– Дело осложняется тем, что папа – Повелитель Тьмы, – добавил лорд Эрменвир. – С черными доспехами и прочими атрибутами Вселенского Зла. На самом деле Сироты не любят никого. Ребят вроде Ивострела они презирают за отступничество от Старой Веры. Демонов они не любят из принципа, потому что идея хаоса идет вразрез с их концепцией вселенской гармонии. И они истово ненавидят твоих соплеменников, Смит. Особенно сейчас. Что, конечно, некстати, поскольку вас ненавидят все.

– Что же мы такого сделали? – криво усмехнулся Смит. Он замерз и почувствовал желание наговорить всем гадостей.

Лорд Эрменвир поджал губы:

– Ну, начнем с того, что вы ведете себя так, будто, кроме вас, в мире никого нет, и он целиком и полностью принадлежит вам. Все прочие низведены до статуса «лесных аборигенов», словно мы – другой вид, звери или, к примеру, колдобины на дороге. Похоже, вам в голову не приходило, что нам это может не понравиться. К тому же следует отметить невинную неутомимость, с которой вы разрушаете все вокруг. Я назвал ее невинной, поскольку не могу себе представить иную причину, кроме крайней наивности побуждающую вас сливать помои в свою же питьевую воду. Вы вырубаете леса, ваши шахты – открытые раны на теле земли, и ты заметил, как нынче подорожала рыба? Вы же почти всю рыбу в морях выловили! Кстати, добавлю, что киты от вас тоже не в восторге.

– А другие расы, надо полагать, всегда все делают правильно, – огрызнулся Смит.

– Конечно нет, но они не напирают так, как дети солнца! – воскликнул лорд Эрменвир. – Видишь ли, вы весьма искусные изобретатели, в этом-то и беда. Мне нравятся ваши города и ваши хитроумные игрушки вроде этой очаровательной посудины. Я бы свихнулся от одиночества, если бы жил в лесу, как йендри. Ты знаешь, что у них не было даже огня, пока мама не научила их его добывать? Да чтобы я одевался в листья, спал в кустах и ел на завтрак, обед и ужин этот безвкусный страй? – Он бросил гневный взгляд на Ивострела.

Тот закатил глаза.

– Это простая и гармоничная жизнь, мой господин, – тихо сказал он. – Она не наносит вреда ни земле, ни другим живым существам.

– Но это чудовищно скучно, – возразил лорд Эрменвир. – Нет уж, подайте мне детей солнца. Если бы они хотя бы научились контролировать рождаемость! – Он с мольбой оглянулся на Смита.

– Секс – отличная штука, – удивился Смит. – Не каждый же раз получается ребенок. Если у нас больше детей, чем у других, так это потому, что мы лучше устроены, чем остальные, понятно? Я имею в виду – физически и вовсе не хочу обидеть присутствующих здесь представителей иных рас. Нельзя же требовать, чтобы люди перестали заниматься любовью!

– Послушай, но ведь… – Лорд Эрменвир озадаченно теребил бороду. – Можно ведь пользоваться…

– Они ничего об этом не знают, мой господин, – заявил Ивострел.

– Прошу прощения?! – пришел в замешательство юный лорд.

– Они ничего об этом не знают, – повторил Ивострел, уставившись в кубок с вином. – Моя Горицвет в этом отношении была невинна как младенец. Когда я ей все объяснил, она не поверила. И даже потом относилась к этому скептически. А поскольку мы уже ожидали ребенка, не было необходимости…

– Ты лжешь!

– Клянусь вашей Матерью.

Лорд Эрменвир смущенно захихикал:

– Так вот почему шлюшки так удивляются, когда я…

– О чем вы говорите? – поинтересовался Смит, поочередно глядя то на одного, то на другого.

Лорд Эрменвир перехватил его взгляд и смущенно опустил ресницы.

– Нет, Смит, ты же такой опытный, ты должен знать, – пробормотал он.

– Знать – что?

– О боги, ты же мне в отцы годишься, это слишком… это на самом деле слишком… Ты что, действительно не знаешь? – Лорд Эрменвир поднял взгляд и ухмыльнулся.

Он поставил кубок на стол, подвинулся на краешек кресла и наклонился вперед. В кратких, но поразительно образных выражениях он объяснил Смиту все. Смит слушал его с каменным лицом, всем своим видом демонстрируя крайнее недоверие.

– Полнейшая ерунда, – сказал он в конце концов.

На седьмой день они подошли к водопаду. Смит еще издали заметил туман и услышал приглушенный рокот.

– Приведи-ка его светлость, – попросил он Ивострела, который, стоя у борта между Режем и Беем, осматривал берег. Пока никаких признаков йендри видно не было.

– А что?

– Дальше река не судоходна, так что пусть он решит, что нам теперь делать.

– А, пороги Рета, – кивнул Ивострел.

– Ты знаешь это место?

– До монастыря отсюда совсем близко. Дня три пути. Мать лорда Эрменвира сообщается с Реткастом довольно часто.

– Прекрасно. А с водопадом что делать?

Ивострел развел тонкими руками:

– Мой господин полагал, что вы что-нибудь придумаете. Ваш народ славится своим умом, – добавил он с еле уловимой ноткой сарказма.

Смит крутанул штурвал, обходя смертоносный камень.

– Забавно. Все считают, что в мире нет никого хуже нас, до тех пор пока не понадобится что-нибудь сделать. Тогда мы сразу превращаемся в чудесный, изобретательный народ с кучей мыслей в голове.

Ивострел вздохнул:

– Не стоило принимать это на свой счет.

– Я знаю только, что, если, к примеру, голышом отправить в лес йендри и дитя солнца, не дав им ни убежища, ни пищи, йендри сядет и будет сидеть, не двигаясь, из страха примять травинку. А дитя солнца придумает, из чего сделать одежду, инструменты и дом, и через десять поколений у детей солнца будут города и торговля и… и культура, прах вас побери, а йендри так и останутся сидеть, боясь пошевелиться! – выпалил Смит.

– Если бы я был в настроении с вами спорить, то упомянул бы, что через десять поколений у детей солнца будут войны, чума и голод, а у йендри все останется по-прежнему. А еще через десять поколений дети солнца вымрут, оставив после себя безжизненную землю без единой травинки, а йендри как были, так и будут, – сказал Ивострел. – И кто мудрее, Смит?

– Уверен, что не смог бы вас рассудить, – вмешался лорд Эрменвир, выходя на палубу в сопровождении Дави. – Единственный способ спасти этот дурацкий эксперимент – это сделать так, чтобы отправленные в лес голышом йендри и дитя солнца оказались разного пола. Тогда они сумеют найти себе куда более интересное занятие. А что там за шум впереди, Смит?

– Сейчас увидите, – отозвался Смит.

Они обогнули длинную грязную отмель, кишащую водяными змеями, желтыми, словно латунная проволока, и их взорам предстал водопад.

Ретестлин белым потоком обрушивался с широкой гряды утесов высотой с дом. У подножия вода была чистой, словно зеленое стекло, и по ней бежала бесконечная мелкая рябь. Лес отступил в сторону. По берегам росли папоротники в человеческий рост высотой. Слегка качаясь в пронизанном радугами воздухе, они клонились к воде. Крошечные создания, должно быть птицы, порхали, купаясь в солнечных лучах, и то и дело какое-нибудь из них неосторожно ныряло в водопад.

Ивострел молча вытянул руку, указывая на берег. Там на лугу стояли две каменные стелы, на которых были вырезаны те же знаки, что и на стелах в Хлинъерит. Вокруг были посажены такие же белые цветы, но в этом, более уединенном, месте они выросли до неимоверных размеров. Ветви розовых кустов были толщиной в руку Ивострела, маки – величиной с блюдо, и стелы в сравнении с ними казались маленькими. От них к подножию утеса вела тропа.

– Здесь Человек в Звездном Плаще оступился, – пояснил Ивострел и вдруг, глубоко вдохнув, запел: – Вел он свободных-потерянноизумленных, нес он Дитя, и кровь пятнала каждый его след; и в этом месте впервые покинули его силы, и рухнул он с утеса, и Дитя упало тоже. Все бежали и плакали-плакали, и бежали вниз, а Она плыла по реке, ибо не пожелала река, чтобы утонуло в ней Благословенно-любимое чудо; а в кулачке держала Она обрывок его звездного одеяния, и теперь в руке Своей держит она небеса и все, что есть на них. И вот вынесли его на берег, его, Утешителя Несовершенного, и народ оплакал его, но тут Дитя дернуло прядь его волос, и открыл он глаза и ожил. И долго-долго был он потрясен-молчаливозабывчив, но, обретя дар речи, вознес Ей хвалу. И все вознесли Ей хвалу. На этом месте народ впервые понял, что Она есть Мать Силы и Милосердия, и все преклонили колени и вознесли Ей хвалу.

Лорд Эрменвир поморщился и нарочито будничным тоном спросил:

– Так как же нам подняться по водопаду, Смит?

– Проще простого, – откликнулся Смит. – Доставьте сюда инженеров, небольшую армию и материалы. Мы выстроим систему шлюзов, и корабль поднимется до самого верха за десять минут. На постройку уйдет года два, не больше.

– Ха-ха, – отозвался лорд Эрменвир. – Нет, серьезно, Смит.

– Отдать якорь! – скомандовал Смит и, когда демоны повиновались, открутил вентиль на котле. Добавляя новую радугу, в воздух взметнулась белая струя пара. Привычное шлепанье весел стихло. – Серьезно, – пожал плечами Смит.

– Слушай, насколько мне известно, йендри все время ходят вверх по реке, – начал горячиться лорд Эрменвир.

– Не на галерах, – отрезал Смит.

– Может быть, следует применить этот, как его, ну, рычаг? Один мой учитель, из твоего народа кстати, говорил, что с помощью рычага можно поднять что угодно…

– Ну да. Нужен рычаг, скажем, раз в десять длиннее киля, точка опоры и еще место, где его установить… К тому же материалы и инструменты, которых у нас, к несчастью, нет.

– Кажется, ты настроен неоправданно пессимистично!

– Почему бы вам не поколдовать, ваша светлость?

Ивострел тактично кашлянул.

– Йендри, – начал он, – передвигаются на маленьких легких лодках. Прибывая сюда, они выходят на берег и волоком тащат лодки вверх по этой тропе и дальше вдоль реки, пока течение не ослабевает настолько, что можно опять плыть.

– Волоком, – кивнул Смит. – Только вот наша посудина будет потяжелее каноэ.

– Плетенки.

– Все равно.

Лорд Эрменвир с надеждой взглянул на телохранителей:

– Ну что, ребята? Сможете затащить наверх мои корабль?

Демоны поморгали.

– Да, хозяин, – ответил Режь, и все трое спрыгнули за борт, и мгновением позже «Гнездо Зимородка» стало метаться в воде туда-сюда, а якорь бороздил дно реки.

– Нет! Стойте! – заорал Смит, падая навзничь, потому что нос корабля стал подниматься из воды. – Так не получится!

– Ты не знаешь демонов! – радостно крикнул в ответ лорд Эрменвир, обняв мачту.

Корма тоже поползла вверх, и Смит даже рот разинул от изумления: корабль целеустремленно поплыл вверх по берегу…

И вдруг раздался очень странный и очень неприятный звук, и нос корабля пошел вниз.

Ивострел, державшийся за борт, свесился посмотреть, что случилось и произнес на йендринском что-то ужасающее.

– Хозяин, – послышался снизу печальный голос, – боюсь, Бею теперь тоже нужно новое тело.

Лорд Эрменвир высморкался.

– Нет, – несчастным голосом сказал он. – Я должен сам. Но прах меня побери, если я стану делать это в таком наряде.

Он очень решительно и совершенно безрезультатно попытался снять с ноги сапог. Ивострел поднялся, подошел к лорду Эрменвиру и взял его за пятку.

– Потяните на себя, – посоветовал он.

– Спасибо.

Они укрылись от ветра за «Гнездом Зимородка», огромным, словно выброшенный на берег кит. Смит разжег костерок и усердно подбрасывал в него ветки, но против сырости и сумерек огонь был почти бессилен. Лорд Эрменвир, управившись со вторым сапогом, быстро разделся. Он стоял в фиолетовой тьме, бледный и дрожащий.

– Ладно, – бросил он и направился вдоль берега реки.

Отыскав солидный обломанный сук, он оборвал листья и ветки, получилась палка, вполне способная сойти за посох. Бормоча что-то себе под нос, лорд Эрменвир отсчитал нужное количество шагов, повернулся и начал рисовать на влажной земле очертания тела. Рисовал он быстро, не особенно вдаваясь в детали. В итоге получилось массивное прямоугольное существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Его рот представлял собой ломаную линию, а на месте глаз были две неаккуратные ямки. Однако это существо разительно походило на Режа и Дави, которые неподвижно, словно скалы, сидели у костра и во все глаза глядели на своего господина.

– Это старина Хватай, – объявил лорд Эрменвир. – А теперь Бей.

Он набросал вторую фигуру тех же размеров и очертаний.

– Так он и правда может… перевоплотить их? – вполголоса спросил Смит Ивострела. Тот кивнул. – Но как?

– Это умение он перенял от своего почтенного батюшки, – так же вполголоса ответил Ивострел, однако Режь и Дави все-таки услышали его и преклонили колена. – Отец моего господина обладает способностью общаться с бесплотными духами. Он заставляет их служить себе, а в обмен дарует им физическое воплощение, чтобы духи могли наслаждаться жизнью, как мы.

Смит поправил костер, обдумывая услышанное.

– А что, и Балншик тоже… э… создал отец лорда?

– Давно, – подтвердил Ивострел. – То есть он вылепил облекающую ее плоть.

– Тогда он настоящий художник, – заметил Смит.

– Мой господин еще очень юн и только учится этому искусству, – словно оправдываясь, пояснил Ивострел и через плечо взглянул на Режа и Дави. – Но он перенял могущество отца, а кроме того, является сыном своей Матери.

– Лорд Эйрдвэй тоже, – хмыкнул Смит. – Как тебе удается смириться с тем, что подобное существо – отпрыск Воплощенной Доброты?

Ивострел поморщился, как от боли:

– Лорд Эйрдвэй, гм, был рожден при особых обстоятельствах, которые… повлияли на его развитие.

– Слишком много магии, да?

– Возможно. Он – трагаба… моральный урод. Он, словно зверь, не может с собой справиться. В то время как лорд Эрменвир прекрасно понимает, когда ведет себя как несносный мелкий…

– Надо бы еще парочку сделать, как вы думаете. – послышался из темноты голос лорда Эрменвира.

– Отличная мысль, – немедленно отозвался Смит, но Ивострел взволнованно встрепенулся:

– Благоразумно ли это, мой господин?

– Да, если мы хотим подняться вверх по реке… – последовал ответ.

– А в чем дело? – спросил Смит.

– Даровать жизнь не так-то легко, – ответил Ивострел.

Они помолчали, и Смит позволил костру прогореть, чтобы видеть в темноте немного дальше. При свете звезд они наблюдали, как по берегу Рета двигается бледная фигура, поочередно наклоняясь над каждым нарисованным созданием. Лорд Эрменвир выкапывал их одно за другим, разгребая землю руками. Из рисунков он делал сначала барельефы, а затем лежащие в неглубоких ямах статуи. Он был весь мокрый и грязный и совершенно утратил лоск, глаза запали от усталости.

– Вина, пожалуйста, – попросил он.

Смит передал ему бутылку, из которой пил, но лорд замотал головой.

– Мне нужна чаша с вином, – объяснил он. – И нож. Думаю, обычный метательный подойдет.

Смит вытащил из-за голенища нож и протянул его лорду Эрменвиру рукоятью вперед, а Ивострел налил вина в кружку, принесенную с корабля.

– Спасибо, – поблагодарил лорд Эрменвир и побрел назад в темноту.

Некоторое время в ночи слышалось его бормотание, и виднелся белый силуэт, двигавшийся от одного изваяния к другому. Ивострел отвел взгляд и подбросил веток в огонь.

– Потом ему нужно будет согреться, – шепнул он. – Только бы среди всех этих неудобоваримых маринадов и сладостей нашлось что-нибудь, чтобы приготовить простейший бульон…

Сгущалась ночь. Из темноты доносилось пение лорда Эрменвира. Когда над лесом взошла полная луна, они увидели его. Он стоял неподвижно, воздев руки и глядя в звездное небо. Белый свет заливал берег и реку, и голос лорда Эрменвира все креп – мягкий и повелительный, льстивый и отчаянный одновременно. Лорд пел на языке, которого Смит не знал. Он делал странные жесты, словно призывая звезды спуститься…

Над первой ямой мелькнула синяя вспышка. Сверкающие искры посыпались на лежащее изваяние. Смит ладонью прикрыл глаза, когда и над второй, и над третьей, и над четвертой статуей полыхнул синий огонь. Свет был очень ярким, гораздо ярче дневного, и на воду легли длинные узкие тени от деревьев. Сверкая, оседали искры, четыре лежащие фигуры оказались охвачены пламенем.

У-у-у-уф-ф-ф… Пламя погасло. Воцарились тьма и полная тишина. Смолкли даже шорохи ночного леса, даже неустанный рев падающей воды. Разве река перестала течь? Рядом со Смитом выросла какая-то тень, и он услышал, как Ивострел произнес что-то на йендринском. Звуки стали робко возвращаться.

– Все в порядке. – Голос у лорда был слабый, но довольный.

Ивострел снова сел, а Режь и Дави поднялись, напряженно вглядываясь в темноту.

– Кажется, получилось. – Голос лорда Эрменвира прозвучал ближе. – Сюда, ребята. Раз-два, раз-два. Ну вот.

При свете вернувшейся луны Смит увидел, что юный лорд не совсем твердой походкой идет вдоль берега и ведет за собой четырех огромных существ.

– Смотрите, ребята, вот наши Бей и Хватай! – Он рассмеялся, слегка запыхавшись. – Как я и обещал.

– Теперь нас шестеро! – с тихой гордостью объявил Режь.

– Хозяин, как нас зовут? – спросил один из великанов.

– Ах да, новенькие, вам же нужны имена… – Лорд Эрменвир подошел к костру и печально уставился на угли. – Ой, зар-раза… Нет! Нет! Никого так не зовут!

Хихикая, он повернулся к своим телохранителям и поднял трясущуюся руку, указывая на них по очереди:

– Тебя зовут… м-м… Кусай! А тебя – Лягай! Ну как вам? – Теперь он сотрясался всем телом, задыхаясь от хохота. – Правда здорово? – И с этими словами лорд закатил глаза и рухнул лицом в грязь.

Костер безнадежно потух, так что устраиваться на ночлег пришлось в каюте, перекошенной из-за того, что судно лежало на боку. Они свалили одеяла там, где временно был пол, и по совету Ивострела плотно спеленали лорда Эрменвира простынями.

– Он простудился, – объявил Ивострел, с несчастным видом глядя на своего господина.

– Нечего было раздеваться, – проворчал в ответ Смит, пробираясь вдоль переборки, чтобы принести еще одеял и бутылку вина.

Прижавшись друг к другу, они устроились подле лорда и, замерев в темноте, прислушивались к ночным звукам. Лежать было неудобно и тесно, зато тепло.

– А… а если с ним что-нибудь случится, что мы тогда станем делать? – спросил наконец Смит. – Вернемся домой?

Послышался вздох Ивострела.

– Если леди Сунне действительно в опасности, мой долг прийти ей на помощь.

– Но ты ведь женатый человек! – удивился Смит. – У тебя вот-вот должен родиться ребенок! Неужели ты не скучаешь по жене?

– Больше, чем вы можете себе представить, – отозвался Ивострел.

– Должно быть, у вас в мансарде тесновато для двоих… – Смит не стал добавлять, что от одного звука голоса Горицвет он охотно уплыл бы куда подальше.

– Нет. – Ивострел потянулся в темноте, сцепив руки на затылке. – В нашей комнате рай. Летом там так жарко… что однажды ночью мы… В кладовке нашлась коробка детских красок. Наверное, оставил какой-то постоялец. Мы взяли краски и раскрасили друг друга. Лозы и орхидеи повторяли линии наших тел. Диковинные звери. Крылья. Языки пламени. Изгибы рек. Через Щели ставней виднелись звезды, и мы представляли, будто глядим на них сквозь листву в джунглях. Все в доме уснули, измученные жарой, только мы не спали… рассматривали… исследовали… Пот стекал ручьями, размывая краски на тоненькой фигурке моей любимой… И мы представляли, что она колибри и прилетела за нектаром… а потом, взявшись за руки, мы сбежали вниз по лестнице, нагие, словно призраки, и купались в фонтане в саду. Мы представляли, что это озеро в джунглях. «Ой, – сказала она, – какой ужас, если сейчас нас кто-нибудь увидит!» И глаза у нее так блестели…

Он умолк. Смит, погрузившись в воспоминания, отхлебнул еще вина.

– А вам когда-нибудь случалось так любить? – неожиданно спросил Ивострел.

– Да нет, честно говоря, – ответил Смит. – Я же нигде подолгу не задерживался. Мама умерла, когда я был совсем маленький, поэтому… В общем, меня взяла к себе тетина семья. Надо было отрабатывать харчи, поэтому меня рано отдали в подмастерья. Как-то ночью, доставив заказ, я возвращался домой… и на меня напали грабители. И я убил всех троих. Стою среди трупов, и поджилки трясутся, как подумаю, что наделал… Ну и сбежал во флот. А потом пошел в солдаты. А потом… В общем, такую девушку, как у тебя, мне просто негде было встретить. Женщин было много, но, понимаешь, мы сразу переходили к делу. Никакой романтики.

Некоторое время они молчали. Наконец Смит произнес:

– Может быть, тебе поехать домой? А я поплыву дальше и спасу эту леди. Терять мне почти нечего, а с оружием я обращаюсь куда лучше тебя.

– Не сомневаюсь, – отозвался Ивострел. – Но что тогда скажет моя мать, а, Смит?

– Думаешь, Фенализа будет по мне скучать?! – заморгал Смит. Ему никогда такое и в голову не приходило.

– Конечно, – ответил Ивострел. – К тому же это дело чести. Смит, меня воспитала Мать леди Сунне. Она вела меня по тропе, на которой я обрел родную мать и жену. И если Ее дочь в опасности, как я могу отойти в сторону?

– Да, наверное, не можешь, – согласился Смит.

– Может даже оказаться, – мечтательно продолжал Ивострел, – что это испытание, которое уготовила мне Она. Ей известны пути каждой звездочки на небесах, каждой струйки в бескрайнем море, Ей известно прошлое и будущее каждого человека… И ваше, Смит. И мое.

В темноте послышался слабый голос.

– Все молишься? И не надоело? – простонал лорд Эрменвир. – Вина лучше дайте.

– Да, мой господин.

Ивострел приподнял ему голову. Смит наклонил бутылку. Лорд Эрменвир сделал глоток и со вздохом откинулся на одеяло.

– «Да, мой господин»! – раздраженно передразнил он. – С чего мне быть твоим господином? Всю жизнь, еще с тех пор, когда я был сопливым малявкой в длинных рубашонках, ты глядел на мою семейку, вытаращив глаза так, будто мы короли и королевы какие-то! Что ты, что слуги… «Да, мой господин, Да, хозяин, поклон вашей достопочтенной Матушке»! И эти ее проклятые ученики, которые на коленях ползли на нашу Гору, уповая на то, что мама решит за них все проблемы!

– Но Она всегда все решает, – спокойно возразил Ивострел.

– В этом-то и беда! – отозвался лорд Эрменвир. – Да, решает! Ты можешь себе представить, каково это, когда твоя мамаша знает все, а? Стоит только в глаза ей посмотреть – и сразу видишь, кто ты есть на самом деле…

Он закашлялся. Ивострел куда-то вышел и, спотыкаясь в темноте, вернулся со своим врачебным саквояжем и шкатулкой, в которой хранились лекарства лорда Эрменвира. Он достал из шкатулки запечатанную склянку и хорошенько встряхнул ее. К полному изумлению Смита, склянка засияла холодным зеленоватым светом.

– А я думал, ты не умеешь колдовать, – сказал Смит.

– Я и не колдую, – последовал ответ. Ивострел насадил на горлышко склянки клюв колибри и уколол лорда Эрменвира. – Видели когда-нибудь фосфоресцирующий прилив? Принцип тот же. Полежите спокойно, мой господин.

Лорд покорился и лежал, хрипло дыша. В потустороннем зеленоватом свете он еще сильнее походил на покойника.

– Ох, довольно, вынь иглу! – потребовал он. – Спать хочу.

– Как прикажете, мой господин. – Поджав губы, Ивострел убрал склянку в шкатулку и захлопнул крышку.

– И прекрати, пожалуйста, строить такие рожи, – послышался из внезапно наступившей темноты голос лорда Эрменвира. – Ты же знаешь – у меня бессонница. Я тебе говорил, Смит? Хроническая бессонница. С самого детства.

– Правда? – Смит снова улегся и до подбородка натянул одеяло.

– И ничего не помогало – я мог заснуть только в постельке у мамы и папы. Терпеть не мог детскую. Как придет Эйрдвэй, как начнет принимать мерзкие обличья прямо у изножья моей кроватки, и ничем его не унять, пока не проснется Сунне и не даст ему по башке деревянным дракончиком. Тогда я выскакивал за дверь, бежал по бесконечным темным залам, проскальзывая у стражников между ног… И забирался в постель к маме и папе. Папа ворчал, а мама всегда была такая ласковая – в своей, знаешь ли, беспощадной манере, – и она объясняла мне, что в их постели спать нельзя, но она отведет меня назад и побудет рядом, пока я не усну. И вот однажды слуги постелили ей возле моей кроватки. Она сказала мне, что сейчас мы уснем. Я зажмурился изо всех сил и слушал, как колотится сердце, и это пугало меня: а вдруг оно остановится?! В конце концов я открыл глаза – а мама спит. И я подумал: мама всегда все знает, даже папины слуги так говорят, она – воплощение вселенской Доброты. И она спит. Что делается с миром, когда Добро спит? Держу пари, ты никогда об этом не задумывался, Ивострел?