Текст книги "Наковальня мира"

Автор книги: Кейдж Бейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

А следом вышагивали кондитеры из пекарни на Якорной улице, таща за собой огромный торт на колесах, с верхушки которого одетые херувимчиками дети бросали в толпу пирожные.

Следующими появились жонглеры. Непостижимым образом они умудрялись на ходу удерживать пестрые булавы в воздухе и акробатку на талии. Девушки ногами обхватили артистов, имитируя любовное соитие. Акробатки то отклонялись назад и шли на руках, то принимались жонглировать латунными шариками.

И далее все новые и новые карнавальные платформы, духи-покровители всего, что только имеет отношение к процессу размножения, различные оркестры. Время от времени в увитых цветами носилках проплывали общественные деятели, желающие выслушать одобрение или порицание в свой адрес. Сверкали ручейки серпантина, сыпались разноцветные конфетти, порхали бумажные птички на пестрых ленточках. Яркие перетяжки трепетали на ветру, подобно северному сиянию в далеких королевствах, где солнце появляется так редко, что люди придумали сотню различных слов для обозначения темноты.

Когда шествие стало скрываться из виду, разгоряченная толпа кинулась следом, на ходу сбрасывая одежду, натягивая маски, срывая цветы с живых изгородей и зажигая красные фонари. Да, это Фестиваль!

Домовладельцы, не расположенные веселиться у фонтанов Наслаждения, один за другим начали выходить на улицу, убирать растоптанные пирожные и горько жаловаться, что с живых изгородей снова оборвали все цветы.

– Проклятая пекарня с Якорной улицы! – сокрушалась госпожа Смит, вместе со Смитом возвращаясь в гостиницу. – Кажется, у меня появились конкуренты! Все эти херувимчики с бесплатными пирожными могут здорово повлиять на голосование в десертной категории.

– Вас это волнует?

– В общем-то, нет, – отвечала повариха, раскуривая трубочку. – Подумаешь, бесплатное угощение. Все равно главный кондитер с Якорной улицы кладет в торты непросеянную муку. А попробуй-ка испеки нормальный бисквит из молотой шелухи!

Оставляя за собой шлейф дыма, госпожа Смит помчалась наверх облачаться в праздничные одежды для конкурса. Смит проследовал за ней до площадки, остановился и осторожно постучал в дверь номера лорда Эрменвира.

– Входите, будьте вы прокляты! – послышался изнутри загробный голос.

Смит приоткрыл дверь и заглянул в номер. Лорд Эрменвир лежал на кушетке, запрокинув голову и закатив глаза. На какое-то мгновение хозяин гостиницы всерьез испугался, что лорда придется воскрешать.

– Мой господин! – Смит в панике бросился внутрь, но призрачная фигура на кушетке слабо помахала ему рукой:

– Помоги мне. Который час?

– Скоро начнется четвертая молитва, – ответил Смит, помогая лорду сесть.

– Мне это ни о чем не говорит – я не поклоняюсь вашим богам, а если бы и поклонялся, ни за что не стал бы тратить время на такую ерунду, как молитва, – проворчал лорд Эрменвир. – Уже смеркается или у меня просто в глазах темно?

– Вот-вот зайдет солнце, – сообщил Смит и, взяв со стола графин, налил лорду стакан воды.

– Будь я и в самом деле вампиром, сейчас чувствовал бы себя прекрасно, – посетовал лорд Эрменвир, с кислой миной озираясь по сторонам. – Но я одинок, покинут даже теми, кто уверял, что любит меня.

– Но мы же здесь, хозяин. – В голосе говорившего прозвучал легкий упрек.

Повернувшись, Смит вздрогнул: у стены, выстроившись в ряд, стояли четверо телохранителей. Казалось, они наконец сбросили маски и теперь напоминали застывшие камни с мерцающими в темноте глазами и зубами.

– Да, только вы мне и преданы, – вздохнул лорд Эрменвир, делая глоток из стакана. – Будь осторожен, Смит. Наш Тысячеликий наверняка притаился где-нибудь, превратившись в кривенькую ножку стола или диванную подушку.

– А вот и нет, – послышался голос из спальни, а следом появился и сам лорд Эйрдвэй.

Смит пялился на него во все глаза, желая убедиться, что это действительно он. Лорд Эйрдвэй выглядел совсем иначе: он на несколько дюймов уменьшился в росте, удлинил себе нос и, кроме того, облачился в безупречный вечерний костюм.

– Эй! – гневно воскликнул лорд Эрменвир. – Я не позволял тебе носить мою одежду. Ты же все перепачкаешь!

– Ха-ха, попался на удочку! – обрадовался лорд Эйрдвэй. – Я в любом случае не стал бы надевать твое тряпье. Брюки твои были бы тесны мне в промежности. Я просто скопировал одежду. Ну и как я вам? – Он покрутился, демонстрируя себя во всей красе. – Собираюсь отправиться на прогулку и поискать себе кого-нибудь. В таком виде меня едва ли узнают!

– Можешь послушать, Смит, как я даю никому не нужные советы, – начал лорд Эрменвир. – Так вот, Эйрдвэй, не пей. Если ты напьешься, то станешь хвастаться. Кто-нибудь обязательно воспримет это как личное оскорбление и вызовет тебя на дуэль. Ты убьешь его, и плохие люди снова начнут тебя преследовать. Ты ведь этого не хочешь, болван?

– А этого и не случится, идиот, – с кривой ухмылкой ответил брат. – Я буду вести себя благоразумно. Выше всяческих похвал.

– Разумеется, кто бы сомневался, – язвительно отозвался лорд Эрменвир, устало откидываясь на подушки. – Как я мог хоть на секунду предположить, что ты попадешь в беду. Отправляйся на все четыре стороны. Приятного вечера. – Вдруг он резко подался вперед и завизжал: – Немедленно сними мои жемчужные серьги!

– Они не твои. Их я тоже скопировал, – ответил лорд Эйрдвэй, вытянув шею на добрых два ярда и позвенев висюльками перед носом у брата. – Думаешь, я бы дотронулся до того, что было в твоих ушах? Бр-р!

– Складывайся обратно. В моем состоянии только твоей рожи перед глазами мне и не хватало! – сердито выкрикнул лорд Эрменвир и огрел брата подушкой. – Посмешище!

– На себя посмотри!

– Убирайся!

– Я удаляюсь. – Лорд Эйрдвэй, пританцовывая, направился к выходу, с размаху врезался в дверь и только тогда догадался распахнуть ее. – Любуйся, Салеш! – воскликнул он. – До сегодняшней ночи тебе не доводилось видеть истинной юности и красоты.

Лорду Эрменвиру сделалось дурно.

– Открой окно, Смит, – слабым голосом попросил он. – Мне бы не хотелось испачкать твои ковры.

– Свежий воздух поможет вам. – Смит открыл окно, и дым в комнате сразу же начал рассеиваться. – Неудивительно, что у вас то и дело перехватывает дыхание.

– Не моя вина в том, что я неизлечимо болен, – печально заметил лорд Эрменвир. – Я родился нездоровым. Думаю, всему виной мой отец. При зачатии он обделил меня жизненной энергией. А в остальном виноват Эйрдвэй. Он не раз пытался задушить меня еще в колыбели, стоило нянюшке отвернуться.

– В некоторых семьях такое случается, – отозвался Смит.

Он взял с дивана подушку и принялся размахивать ею, выгоняя из комнаты дым.

– Родственники – это кошмар, – пожаловался лорд Эрменвир, закрывая воспаленные глаза. – Ты сирота, не так ли? Счастливый человек. Никто тебя не донимает, зато есть любящие друзья. Когда же я испущу свой последний вздох, никто не уронит и слезинки.

– Вы говорите так, потому что до сих пор не приняли лекарство, – пытался подбодрить его Смит. – Куда запропастился Ивострел?

– Полагаю, он занят поиском откровения, – ответил лорд Эрменвир. – Ты умеешь делать инъекции?

– Что-о? – Смит в замешательстве нахмурился.

– Приходилось ли тебе вводить кому-либо лекарство с помощью шприца?

Смит побледнел:

– Опять какие-нибудь демонские штучки?

– Я совсем забыл, что ваш народ безнадежно отстал в медицине, – вздохнул лорд Эрменвир. – Подай-ка мне с комода зеленую шкатулку, я покажу тебе.

Смит передал лорду шкатулку и, застыв, с ужасом наблюдал, как тот извлек оттуда небольшую стеклянную трубку, напоминающую птичку колибри с длинной иглой вместо клюва. Лорд Эрменвир достал небольшой патрончик с ядовито-зеленой жидкостью и напоил птичку, затем осторожно пошевелил ее хвостик, и на конце иглы появилась зеленая капелька.

– Ну вот, теперь птичка готова нам спеть, – заявил лорд Эрменвир, закатывая рукав. Побрызгав на руку духов, он привычным движением сделал себе укол. Смит вздрогнул. – Готово. Моя бессмысленная жизнь продлится еще одну ночь, – устало произнес лорд Эрменвир. – Отчего ты так побледнел? Я думал, ты привык вонзать в людей острые предметы.

– Колоть, чтобы убить, – это одно, – возразил Смит. – Но колоть, чтобы сохранить жизнь, бр-р! Извращение какое-то!

– Напомни мне при случае рассказать тебе о хирургии, – сказал лорд Эрменвир, выбрасывая пустую ампулу и откладывая в сторону шприц. – Или о трепанации. Считай это способом избавления тела от злых духов, так будет легче.

– Нет уж, спасибо, – поспешно отказался Смит. Он был не в силах отвести взгляд от стеклянной птички. – Вы можете уколоть кого-нибудь ядом и убить, практически не оставив следов?

– Не потребуется даже яда, – принялся объяснять лорд Эрменвир, потирая руку. – Достаточно воздушного пузырька. Но все это не так-то просто осуществить. А ты что, до сих пор пытаешься выяснить, кто убил этого гнусного журналиста?

Смит кивнул:

– Я знаю, кто его не убивал и отчего он не умирал. Это все.

– А отчего же он умер?

– Понятия не имею. На теле нет никаких следов.

– Ты производил вскрытие? – Лорд Эрменвир пристально посмотрел на Смита. Тот в свою очередь изумленно уставился на лорда. – Только не говори мне, что вскрытия вы тоже не делаете!

– Думаю, нет, – ответил Смит. – А что это значит?

Лорд Эрменвир объяснил.

– Но это же осквернение трупа! – завопил Смит. – Разгневанный призрак умершего и все его предки будут преследовать тебя и в этом мире, и в ином!

– Все, что нужно сделать, – это сказать им, что ты проводишь судебную экспертизу. У меня никогда не возникало никаких проблем.

– Я на такое не способен, – признался Смит. – Это даже хуже, чем тыкать в кого-то иголкой. Хладнокровно резать труп… отвратительно!

– Мне отвращение незнакомо, – усмехнулся лорд Эрменвир. По всей видимости, его лекарство начинало действовать. – Послушай, а хочешь, я сделаю это для тебя? Если демон станет издеваться над трупом, думаю, это не так сильно оскорбит твои благородные чувства?

– Что ж, вы – это другое дело, – уступил Смит.

– Тогда вперед! – Лорд Эрменвир вскочил на ноги. – У меня даже инструменты с собой. Разве это не удача? Отправляясь в путешествие, нужно быть готовым ко всему, по крайней мере так говорит мой папа. Ресторан сегодня вечером закрыт, не так ли? Мы сможем выполнить всю работу на кухне!

– Нет! – горячо запротестовал Смит. – Что если там поселится призрак? Ресторан наш главный козырь. Мы можем прогореть.

– Пожалуй, ты прав. Кроме того, это было бы негигиенично, – согласился лорд Эрменвир, роясь в комоде. – Куда я подевал костную пилу? Ну неважно. Мы подождем, пока все уйдут на Фестиваль, и поднимем труп ко мне. Здесь нам никто не помешает.

Смит спустился вниз и с нетерпением наблюдал, как гости, облаченные в карнавальные костюмы, один за другим выходят на улицу или заказывают паланкины, чтобы добраться до центра города, где проходили основные увеселительные мероприятия. На пороге кухни показалась госпожа Смит. За нею следовали Тигель и Винт с огромным подносом, на котором красовался Десертный морской дракон. Это было величественное зрелище: распростертые веером рубиновые крылья из застывшего сиропа и блеск тысячи изумрудных чешуек – в прошлом сахарных пластин. Сама госпожа Смит казалась не менее блистательной: в переливающемся синем атласе и золотистой парче, с тщательно уложенными волосами и ярко накрашенными губами. Ароматное облако духов окутывало повариху.

– Мы отправляемся в городской банкетный зал, – объявила она. – Пожелай мне удачи, Смит. Она мне понадобится. Мои шпионы доложили, что пекарня с Якорной улицы сегодня утром получила партию высококачественной муки от «Мельниц Старого Труна».

– Удачи, – отозвался Смит. – В любом случае они кладут слишком много сливочного крема.

– А наш десерт напичкан афродизиаками, так что мы должны надеяться на лучшее, – призналась госпожа Смит. Она достала трубку из черного нефрита, около фута в длину, невероятно тонкой работы и зажала ее между зубов. – Будь добр, дай мне огоньку.

Смит дал ей прикурить и поцеловал. Когда он наклонился к ней, госпожа Смит прошептала:

– Горицвет ушла с молодым Ивострелом.

– Вы имеете в виду на Фестиваль? – Смит вздрогнул.

– Они целую вечность просидели на парапете на заднем дворике, а когда я на минутку вышла в бар за бутылочкой фруктового ликера для соуса, прокрались мимо. Думали, я их не вижу. Но я разглядела выражение их лиц. Уж мне-то оно знакомо. Негодники выбежали в сад и перебрались через стену. Думаю, они не вернутся раньше утра, но на всякий случай не запирай на ночь боковую дверь.

Смит попытался представить себе Ивострела за столь земным занятием, как карабканье через стену с девушкой.

– Хорошо, – медленно кивнул он, – не запирать боковую дверь. Что ж, возвращайтесь с победой, госпожа Смит.

– Смерть нашим врагам! – зловеще воскликнула повариха.

Она перекинула через руку свой длинный шлейф и, выпуская облака дыма, решительно двинулась в ночь. Тигель и Винт с огромным подносом в руках послушно последовали за ней.

Поручив Горну присматривать за холлом, а обоим Смитам сторожить в баре на случай непредвиденных ночных происшествий, Смит поспешно поднялся по лестнице и дважды тихонько стукнул в дверь лорда Эрменвира. Она тут же широко распахнулась, и на пороге, с улыбкой до ушей, показался его светлость.

– Все чисто?

– Можно идти.

– Вперед, ребята! – Он вылетел из комнаты и зацокал каблуками вниз по лестнице. Четверо телохранителей загромыхали следом.

– Эй! – Смит отчаянно замахал руками, пытаясь привлечь внимание лорда к тому, что голова Режа повернута задом наперед. Лорд Эрменвир обернулся и, поняв в чем дело, захихикал и легким движением руки все исправил.

– Прошу прощения, – произнес он громким сценическим шепотом. – Ну, где там этот твой, как его?

Смит поспешно догнал их и провел на кухню, откуда все спустились в холодный погреб.

Шарплин Меднорез лежал серый и окоченевший, так что запихнуть его в одну из пустых бочек не было никакой возможности. После дюжины мрачных шуточек и нескольких совершенно невероятных и даже криминальных идей наконец решили выносить тело завернутым в мешковину. Смит молился лишь о том, чтобы в холле не оказалось никого из гостей. Горн взмахом руки дал знать, что путь свободен, и странноватая компания с трупом в мешке нетвердой походкой стала подниматься по лестнице, напоминая кучу разновеликих муравьев, волокущих мертвого жука.

К тому моменту, когда они вновь оказались в номере лорда Эрменвира, Смит окончательно лишился присутствия духа. Но, к его огромному облегчению, в комнате не было ни черных свечей, ни запаха ладана. Яркие лампы горели вокруг покрытого клеенкой стола. Рядом, на маленьком столике, были разложены режущие инструменты, напоминающие кулинарные принадлежности.

– Давайте шлепнем его пока на пол, – предложил лорд Эрменвир, выскользнув из-под трупа, чтобы закрыть дверь. – Ребята, разрежьте на нем одежду.

– Ради бога, не надо резать! – в ужасе закричал Смит. – Завтра я должен передать тело Попереку, и, если труп будет обнаженным, да еще с дырой, сразу начнутся вопросы.

– Верно, – согласился лорд Эрменвир. – Ну хорошо. В таком случае просто разденьте его.

Телохранители старательно принялись за работу, и хотя телу Меднореза пришлось пройти через целую серию крайне непристойных манипуляций, оно в конце концов было освобождено от одежды.

– Это похоже на головоломку, – счастливо прорычал Бей, держа в руках брюки Меднореза. – Пришлось изрядно напрячь мозги.

– Вам полезно, – отрывисто бросил лорд Эрменвир, снимая пиджак и рубашку.

Он сорвал с кровати простыню и повязал ее вокруг шеи, как огромную салфетку. Смит нервно ходил по комнате взад-вперед, наблюдая за происходящим и мысленно извиняясь перед Меднорезом.

– Итак, начнем. – Лорд Эрменвир подошел к трупу и принялся рассматривать его. – Что мы имеем? Особь мужского пола, принадлежащая к расе детей солнца. Смерть наступила примерно полтора дня назад. Покойный, по всей видимости, находился в расцвете сил. Никаких признаков хронических заболеваний. На правом боку, между третьим и четвертым ребром, имеется шрам. Вероятно, кто-то стрелял в покойного, хм… из самострела. Жизненно важные органы, правда, задеты не были. Что еще? Налицо начальная стадия разложения.

Смит застонал:

– Приступайте скорее.

– Ты ведь хочешь, чтобы я выяснил причину смерти, не так ли? – отозвался лорд Эрменвир. Он обследовал глаза и уши Меднореза, осторожно ощупал череп. – Никаких следов ранений головы. Никто не подкрадывался и не ударял его сзади дубинкой. Имеются признаки асфиксии, удушья. Держу пари, что это яд. Давайте взглянем на содержимое желудка.

Лорд Эрменвир выбрал небольшой ножичек и произвел надрез. Наблюдавший за всем этим Смит почувствовал, как покрывается холодным потом.

– Посмотрим, где у люди вашей расы располагаются желудки. Насколько я помню, где-то здесь. Помоги-ка мне, Смит. А-а, с тобой все ясно! Хватай, передай ему лампу. Ты поможешь мне. По правде говоря, не могу понять, Смит, какой из тебя убийца?

– Быстрый. – Смит, задыхаясь, отвернулся. – Я привык рубить руки, головы и все остальное сгоряча, одним махом. Но уж точно не так. Думаю, вы научились этому у своего отца?

Телохранители тут же стали опускаться на колени, едва не затушив все лампы.

– Поосторожней, – предупредил лорд Эрменвир. – Нет, если хочешь знать, я научился этому у мамы. Она считает, что, изучая смерть, можно спасти жизнь. И не думай, что она дрожит над анатомическим столом, у мамы железные нервы. Настоящее Добро, когда оно хочет чего-то достичь, может быть столь же безжалостным, как и Зло, позволь заметить.

– Догадываюсь, что так оно и есть. – Смит вытер пот со лба и попытался успокоиться.

– Покойный ел не много. Я бы сказал, что его желудок был совершенно пуст, когда Меднорез прибыл в гостиницу. На обед у него было вино… восхитительный жареный угорь госпожи Смит… выглядит как ком промасленной бумаги… так… а это что такое?

– Полагаю, еще Меднорез ел какую-то рыбу.

– Верно, это рыба. Должно быть, та самая ужасная мелкая рыбешка, которой так гордится Салеш. Не представляю, как вы можете ее есть, особенно с этими вашими острыми соусами… Ох!

– Что «ох»?

– Похоже, я нашел то, что прикончило его, Смит, – произнес лорд Эрменвир каким-то странным голосом.

Взяв пинцет, он извлек нечто из глубины тела Меднореза и поднес непонятный предмет к свету. Смит пригляделся повнимательнее. Это был небольшой серый комочек какого-то вещества.

– Девять кругов ада! Что это?

– Если я не ошибаюсь, – лорд Эрменвир вставил себе в глаз лупу и стал тщательно рассматривать объект, – а я не ошибаюсь, это печень рыбы-пухлянки.

– И что с того?

Лорд Эрменвир вынул лупу и посмотрел на Смита:

– Ты ведь убивал с помощью оружия? Не яда? Держу пари, что ты никогда не торговал рыбой.

– Не приходилось. Печень рыбы-пухлянки ядовита?

– Смертельно ядовита. – Лорд Эрменвир говорил с непривычной серьезностью. – Сама рыба безвредна, но ее печень полна токсинов. В большинстве городов запрещается торговать этой рыбой, если из нее не вынута печень. Возможно, власти Салеша не так предусмотрительны. В любом случае печень рыбы-пухлянки попала в пищу Меднореза, и он умер через три минуты после того, как проглотил ее.

Смит застонал:

– Стало быть, всему виной обед, а не «Пенящееся чудо Медночиста».

– Да, но не думаю, что тебе следует беспокоиться о возможной потере лицензии, – сказал лорд Эрменвир, откладывая в сторону рыбью печень и начиная приводить в порядок внутренности Меднореза. – Это была не роковая случайность, а преднамеренное убийство. Печень даже надрезали сбоку, чтобы выпустить яд. Иными словами, это вовсе не то же самое, как если бы ты по ошибке положил печень рыбы-пухлянки в салешскую булочку.

Смит опустил голову и тихонько выругался.

Меднорез уже был зашит и ценой невероятных усилий снова облачен в свои одеяния, когда раздался резкий стук в дверь.

– Кто там? – спросил лорд Эрменвир, снимая с шеи простыню и протягивая руку за рубашкой.

– Это я, – послышался снаружи голос лорда Эйрдвэя.

– В ванную, – прошипел лорд Эрменвир, указывая своим телохранителям на Меднореза. Те послушно подхватили тело и вынесли его из комнаты. – Он обычно перевозбуждается при виде трупов, – шепотом пояснил лорд Смиту, затем повысил голос: – Ты довольно рано. В чем дело? Салеш не был потрясен твоей красотой? – поинтересовался он, застегивая рубашку.

– О-о, я произвел настоящий фурор. – В голосе лорда Эйрдвэя сквозило ликование. – И даже не напился, ни-ни! Но произошла одна совершенно удивительная вещь. Ты собираешься открывать дверь или нет? У меня для тебя подарок.

Глаза лорда Эрменвира превратились в узенькие щелочки, но он лишь пожал плечами.

– Что ж, – уклончиво отозвался его светлость и, понизив голос, добавил: – Смит, не будешь ли ты столь любезен открыть дверь? Но открывай быстро и сразу же отходи. Братец любит всякие мрачные шуточки.

Сидевший на полу с бутылкой в руке, Смит тяжело поднялся на ноги и подошел к двери. Открыв ее, он поспешно отступил назад. На пороге показался слегка потрепанный лорд Эйрдвэй. За его спиной стоял какой-то господин, в отличие от одежды лорда вечерний туалет незнакомца выглядел безупречно.

– Привет, Смит! – радостно воскликнул лорд Эйрдвэй. – Взгляни-ка, братец, кого мне посчастливилось встретить в Бальном зале на Главной улице!

Глаза лорда Эрменвира округлились от ужаса.

Господин тем временем обошел лорда Эйрдвэя и со зловеще-торжествующей ухмылкой проник в комнату.

– Славный раб Шаратриона, – произнес он звучным голосом мага. – Вызываю вас на дуэль.

– Тебе придется с ним сразиться, – объявил лорд Эйрдвэй, закрывая дверь и задвигая засов. – Ради чести нашего дома.

– Презренный трус! – закричал Девиоттин Шлепохлюп. Это был высокий представительный мужчина, с прямым пробором и аккуратной щеточкой усов. По крайней мере, именно в таком облике небезызвестный маг предстал перед обоими лордами и Смитом. – Неужели ты на самом деле думал, что я не сумею отыскать тебя в гуще этих жалких людишек? Теперь ты умрешь, словно крыса в подвале, как того и заслуживаешь.

– Я тяжело болен, – слабым голосом ответил лорд Эрменвир. – Боюсь, я не в состоянии дать тебе удовлетворение.

– Ага, боишься! – злорадствовал Шлепохлюп. – Мне наплевать, здоров ты, болен или мертв, дуэль в любом случае состоится сегодня же вечером в этой самой комнате. Пусть это не совсем подходящее место для поединка, но я знаю, что в городах простых смертных подобные дуэли разрешены.

– Ты лжешь! – заявил лорд Эрменвир, в сильном волнении теребя бороду.

– Я никогда не лгу. И будь ты настоящим мастером Черной Магии, а не избалованным отпрыском зазнавшегося проходимца, тебе было бы известно об этом.

– И ты позволишь ему говорить о папочке в подобном тоне? – подстегнул брата лорд Эйрдвэй.

– Могу привести пример из Кодекса Смогдарантина, четвертая глава, строка сто тридцать шестая, – заявил Шлепохлюп и стал цитировать: – «И случилось так, что в Целиссе, городе смертных, в седьмой год правления тирана Фаскаса, Тлоаникс Хашерет был смертельно оскорблен Приндо Гоффом и вызвал его на магическую дуэль. Они сражались через три часа после наступления полуночи, на центральной площади города, и Хашерет поразил Гоффа огненной молнией и развеял его пепел над фонтаном».

– Но у тебя нет секунданта, – тут же нашелся лорд Эрменвир.

– Я буду его секундантом, – с готовностью отозвался лорд Эйрдвэй. – А Смит – твоим.

– Предатель!

В комнату, шаркая, вошли телохранители и остановились, уставившись на Шлепохлюпа. Режь угрожающе зарычал, и у всех четверых потекли слюнки. Лорд Эрменвир, самодовольно ухмыляясь, положил руки в карманы:

– Эти господа могут запросто разорвать тебя на кусочки.

– Нет-нет. Они не посмеют, – заверил Шлепохлюпа лорд Эйрдвэй. – Эти ребята подчиняются моей семье, а я как старший брат занимаю более высокое положение. Не прикасайтесь к этому человеку, ясно вам, парни? Это приказ. Шлепохлюп оскорбил лорда Эрменвира, и поэтому только лорд Эрменвир имеет право убить его.

Телохранители отступили, в некотором замешательстве поглядывая друг на друга. В комнате царило тягостное молчание, пока громилы разбирались в родственных отношениях своих хозяев. Наконец Режь низко поклонился, и остальные трое последовали его примеру.

– Со всем почтением мы оставляем вас, господа.

Едва заметным движением Смит поудобнее перехватил бутылку, которую держал в руке, но лорд Эйрдвэй тут же повернул голову.

– И не пытайся, Смит, иначе я убью тебя, – предостерег он. – А мне бы очень не хотелось этого делать, потому что ты мне нравишься. Но смертным не следует вмешиваться в подобные дела.

– В любом случае спасибо за заботу, Смит, – поблагодарил лорд Эрменвир. К нему начало возвращаться присутствие духа. – Эй, Эйрдвэй, тебе достанется от мамы.

Лорд Эйрдвэй побледнел.

– Я оказываю тебе услугу, нытик, – с сожалением в голосе произнес он. – Нельзя постоянно убегать от того, что страшит. Сразись с этим господином!

– Да, – согласился Шлепохлюп, скрестив руки на груди и с мрачным торжеством глядя на лорда Эрменвира. – Сразись со мной.

– Ну хорошо. – Лорд Эрменвир расстегнул манжеты и выпрямился. – Полагаю, мне согласно обычаю принадлежит право выбора оружия?

Шлепохлюп, злобно сверкнув глазами, кивнул.

– В таком случае, учитывая, что мы находимся в помещении, и мой секундант подвергает риску свою частную собственность, думаю, следует обойтись без огненных заклинаний, если, конечно, ты не возражаешь.

– Нисколько.

– Что ж, в столь неудачно сложившихся обстоятельствах, пожалуй… я выбираю… Смертельное Устное Оскорбление! – выкрикнул лорд Эрменвир.

Глаза Шлепохлюпа вспыхнули.

– Вполне в твоем духе. Но я принимаю.

Смит попытался вспомнить все, что ему когда-либо приходилось слышать о магах и о том, каким образом те убивают друг друга. Кажется, Смертельное Устное Оскорбление считалось оружием малого калибра. В нем не было такого блеска и мощи, как, скажем, в Чарах Пурпурного Дракона или Заклинании Постепенного Уничтожения. Возникали даже споры относительно того, является ли «Оскорбление» магическим оружием, учитывая склонность людей верить тому, что о них говорят, и поддаваться влиянию дурных слов. На знаменитом Черном Совете говорили, что только быстрое действие позволяет считать «Оскорбление» средством сведения счетов. Однако никто не мог возразить, что это оружие способно привести к необратимым последствиям или что в его использовании не требуется применять определенную стратегию. Шлепохлюп откашлялся и выпрямился:

– По издревле сложившимся правилам дуэли первое оскорбление за мной. Приготовься!

Лорд Эрменвир напрягся. Шлепохлюп сделал глубокий вдох.

– Ты, – начал он, – скрюченный, недоразвитый карлик, в костюме от скверного портного!

Лорд Эйрдвэй покатился со смеху. Смит в изумлении наблюдал, как на его глазах лорд Эрменвир начал искривляться и уменьшаться, при этом брюки становились ему велики, а рукава рубашки коротки.

Его светлость оскалился и ответил:

– Нет! Я красивый, изящно одетый парень, чуть ниже среднего роста, в то время как ты – кликливая утка, пускающая газы!

Шлепохлюп задрожал всем телом и стал уменьшаться, пукая частыми взрывами, в то время как лорд Эрменвир и его костюм вернулись в прежнее состояние. Через клюв, неожиданно возникший на месте рта, Шлепохлюп сумел прокрякать контрзаклинание:

– Нет! Я не пускаю никаких газов, у меня нет ни крыльев, ни клюва, я говорю ясно и убедительно, в то время как ты – забившийся в щель, покрытый плесенью комочек грязи, который вскорости выметут прочь!

И подобно воздушному шарику, Шлепохлюп тут же раздулся до первоначальных размеров, а лорд Эрменвир, напротив, начал сжиматься, темнеть и опускаться к щели в полу.

– Нет! – в отчаянии забулькал он. – Я – нормального облика маг, устойчивый к плесени, а вот ты – слепой одноногий кастрированный пес, страдающий чесоткой!

После этого лорд Эрменвир вновь приобрел привычный вид, и плесень, уже начавшая покрывать его лицо, полностью исчезла, а Шлепохлюп рухнул на пол и, схватившись усыхающими руками за пах, поднял свою слепую, заросшую шерстью морду и завыл:

– Нет! Я – мужчина со всеми необходимыми органами, твердо стою на обеих ногах и ясно вижу, что ты – жаба, чьи зубы срослись вместе, лишив тебя дара речи.

– Ага! – возликовал лорд Эйрдвэй, вместе со Смитом уловивший ошибку: у жабы не бывает зубов. – Выбирай выражения!

Лорд Эрменвир с выражением ужаса на лице дернулся, и его зубы с лязгом сомкнулись. Бедняга отчаянно пытался что-то сказать, в то время как его тело морщилось и меняло цвет. Колдовство возымело действие: рот лорда Эрменвира расширился, а зубы вовсе исчезли. Его светлость издал ужасный вопль, в котором с трудом можно было различить отдельные слова:

– Нет! Я не жаба. Я – человек, у меня ровные, безупречно расположенные зубы. Находясь в здравом уме, я заявляю, что ты – гигантская муха, вовсе не имеющая рта!

– Нет, – задыхаясь, выкрикнул Шлепохлюп, когда прозрачные крылья стали пробиваться сквозь ткань его вечернего костюма. – Я… – Он схватился за свое вытягивающееся лицо, чтобы успеть произнести контрзаклинание, прежде чем губы склеятся навсегда. – Я – человек, у меня рот как у всех людей, и пет никаких крыльев, а вот ты – дешевая сальная свечка, твой рот забит оплавленным воском, а язык твой – черный фитиль, скорчившийся в пламени!

– Нет! – взвизгнул лорд Эрменвир, выплевывая огонь. – Я – мужчина, у меня гибкий живой язык, и никакой воск не мешает мне отчетливо произнести, что ты и не человек вовсе, а висячее пугало, одетое в тряпье и набитое бумагой, твое лицо – это размалеванный бурдюк, а рот просто линия, неспособная издавать звуки!

– Гх-х-х-х! – задохнулся Шлепохлюп, когда возникшая из ниоткуда петля обвила его шею. – Нет. Я вовсе не пугало и… – он с трудом разлепил склеивающиеся губы, – я – маг, чьи проклятия быстры и смертоносны, и моему языку хватит проворства, чтобы произнести, что ты… – в его глазах появился устрашающий блеск, – что ты ничтожный, малодушный малявка-полукровка, выскочка, психопат, который целиком и полностью заслуживает, чтобы неотвратимый удар колдовской молнии испепелил его прямо на месте!

– Ого! – испугался Смит, да и лорд Эйрдвэй растерялся, пытаясь осмыслить затейливые проклятия, а между тем лорд Эрменвир, выпучив глаза, в ужасе смотрел, как потрескивающее, раскаленное добела кольцо стягивается вокруг его головы. Бедняга выкрикнул первое, что пришло ему в голову:

– Сам такой!

С последним звуком контрзаклинания колдовская молния, достигшая наивысшей степени концентрации, испустила жадный огненный язык и поразила Шлепохлюпа в самую середину жилета. Маг успел лишь бросить на противника гневный взгляд, после чего послышалось шипение, из носа Шлепохлюпа обильно потекли сопли, и трескучее яркое пламя ровно на три секунды охватило его, а потом с громким хлопком исчезло.