Текст книги "Наковальня мира"

Автор книги: Кейдж Бейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Ого! – Лорд Эрменвир вздрогнул. – Это уже серьезно. И у тебя нет ни малейшего представления о том, где достать деньги, не так ли?

– А вот и есть! – огрызнулся лорд Эйрдвэй. – Я обокрал одного путешественника, когда спускался с Горы. У него, правда, оказалось совсем немного денег. Затем ограбил еще одного и спросил, где можно найти приличный игорный дом, и он сказал мне, что их полно в Салеше-у-Моря.

– О боги!

– Ты же сам все уши мне прожужжал о том, как хорошо в Салеше. Я перелез через городскую стену, нашел замечательный игорный дом и сразу же выиграл много денег. Хозяева стали угощать меня за счет заведения, и я скорей всего выпил немного больше, чем следовало, потому что дальнейшие события помню не совсем отчетливо. Но криков было очень много.

– Вы, вероятно, кого-нибудь убили, – предположил Смит.

– Должно быть, – согласился лорд Эйрдвэй. – Но мне не только не отдали выигрыш, но еще и хотели получить какие-то деньги с меня. В итоге я сбежал, на ходу превращаясь в различных чудищ, чтобы сбить негодяев со следа. Но они каким-то образом догадались, что это, и по-прежнему продолжали преследование. Добежав до гавани, я превратился в чайку. Ну не ловко ли? – С торжествующим видом он повернулся к брату: – Кто может в стае отличить одну чайку от другой!

– Блестящая мысль, – язвительно протянул лорд Эрменвир, – продолжай.

– Я провел ночь в облике чайки и должен сказать, что все особи женского пола влюбились в меня. Но ближе к утру меня стала мучить жажда, поэтому я вновь стал самим собой и решил прогуляться вдоль берега в поисках местечка, где можно выпить. Вдруг я услышал вопли и, обернувшись, увидел вчерашних преследователей. Они выхватили оружие и бросились на меня. Странно, с ними были еще какие-то люди.

– Идиот, за ночь они успели повсюду развесить твое описание.

– Неужели? – Лорд Эйрдвэй выглядел встревоженным. – Что же их так сильно огорчило? Мне казалось, что в Салеше во время Фестиваля нет никаких запретов.

– Вседозволенность касается грехов плоти, а не убийств, – пояснил Смит.

– Ну вот. Так бы и говорили тогда в своих рекламных проспектах! Но как бы то ни было, я вспомнил, что у тебя, братец, где-то поблизости есть надежное убежище, отправился на поиски и…

– Ты явился ко мне просить защиты? – злорадно оскалился лорд Эрменвир.

– Ни в коем случае! – тут же горячо возразил лорд Эйрдвэй. – Я не нуждаюсь ни в чьей защите! Я просто подумал… ну ты понимаешь… – Он несколько раз открыл и закрыл рот, подыскивая слова.

– Все кончено, у него мозги заклинило от усилий, – повернувшись к Смиту, сообщил лорд Эрменвир. – Пока мы ждем, позволь мне принести свои извинения за это непредвиденное осложнение. А что касается тебя, дорогой братик, я буду просто счастлив предоставить тебе убежище. Уверен, что мама одобрила бы подобный поступок.

– Да чтоб тебя разорвало на кусочки! – раздраженно выкрикнул лорд Эйрдвэй. – Я просто надеялся взять у тебя взаймы, чтобы рассчитаться с папой.

– Но в таком случае ты лишился бы замечательного временного изгнания, которое назначил тебе папа в качестве поучительного наказания. Да и мама, я думаю, рассчитывает, что ты извлечешь из этого опыта определенный урок.

– Означает ли это, что ты не одолжишь мне денег?

– До чего же ты глуп. Проще простого получить деньги от смертных, никого при этом не обворовывая, – заявил лорд Эрменвир.

– Неужели? – Гигантские шарики и ролики медленно завращались в воздухе над головой лорда Эйрдвэя. – Люди сами отдают их, так что ли?

– Начинаешь соображать. Вот, например, Смит убивает за деньги.

Пример не показался Смиту удачным.

– Убивал, – поправил он лорда Эрменвира. – Сейчас я честный владелец гостиницы и не советую вам играть в убийцу. Это занятие намного труднее, чем кажется.

– У меня нет ни малейшего желания напрягаться, – хмуро отозвался лорд Эйрдвэй. Мыслительные механизмы над его головой неожиданно превратились в лампу, излучающую яркий свет, и лорд Эйрдвэй повернулся к брату: – Знаю! Уж не торговал ли ты направо и налево своей задницей?

– Я – молодой жиголо, – поправил его лорд Эрменвир. – А это гораздо более тонкая профессия. Приходится кого-нибудь ублажать, потом выманивать ценные подарки, а после этого искать место, где эти подарки можно выгодно сбыть и получить наличные. Но смертные действительно щедро платят за любовные утехи. Конечно, если ты молод и хорош собой.

– Это ты-то хорош собой? – расхохотался лорд Эйрдвэй.

– Смит, хочешь я рассажу тебе о том, как наша сестра колотила этого недоумка?

– Не смей!

– Тогда следи за своим языком, тупица. Настоящий жиголо должен обладать шармом. – Лорд Эрменвир погладил свою бородку и посмотрел на брата из-под полуопущенных век. – Существуют специальные улицы, ты прохаживаешься по ним в ожидании. Стараешься выглядеть юным и беззащитным. Лучше не проявлять все свое обаяние, пусть смертные видят только легкий отблеск твоей истинной сущности.

– Это я могу, – решил лорд Эйрдвэй.

– Ты ждешь, пока кто-нибудь тебя заметит. Кто-нибудь постарше, хорошо одетый. Как правило, он предлагает угостить тебя выпивкой.

– Понял.

– Затем ты отправляешься с ним в постель и доставляешь ему такое наслаждение, какое только можешь. И помни, клиент всегда прав.

– Ты уверен, что именно так все и делал? – с некоторым сомнением уточнил лорд Эйрдвэй, обдумывая весь процесс в деталях.

– Ну конечно же, – нежно пропел лорд Эрменвир и глотнул вина.

– И ты в самом деле зарабатывал деньги таким способом?

– Уйму, – заверил брата лорд Эрменвир.

– В таком случае я должен иметь грандиозный успех, потому что я намного привлекательнее тебя, – радостно заявил лорд Эйрдвэй. – Думаю, сегодня же и начну.

– Во время Фестиваля никто не станет платить за постель, – огорчил его Смит.

– Это верно, – согласился лорд Эрменвир. – Придется тебе начать со следующей недели. А пока можешь оставаться у меня. Только не вздумай практиковаться здесь, в гостинице, Смиту и без того хватает проблем. К тому же сегодня вечером массовые оргии будут проходить по всему городу. – Он оглядел брата с головы до ног. – Я советовал бы тебе изменить внешность. Не забывай, что тобой все еще интересуются городские власти.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарил лорд Эйрдвэй.

– А для чего еще существуют братья? – отозвался лорд Эрменвир.

– Чтобы давать взаймы! – огрызнулся лорд Эйрдвэй и, с любопытством взглянув на Смита, спросил: – У тебя проблемы? Я могу чем-нибудь помочь? В конце концов, ты спас мне жизнь.

Смит поведал все, что ему было известно касательно убийства Шарплина Меднореза.

– Если дела пойдут скверно, я смогу спрятать малышку Горицвет в своем номере, – от всей души предложил лорд Эрменвир – Она и в самом деле одна из немногих уцелевших в той резне?

– Во всяком случае, так думал Меднорез, он даже собрал доказательства и поплатился за это, – ответил Смит. – Но Горицвет была совсем малюткой, когда происходили все эти ужасные события.

– Мама в свое время приютила одну сиротку, замешанную в истории Железочаров. – Лорд Эйрдвэй указал на Ивострела: – Это ведь был ты, не так ли?

Лорд Эрменвир поморщился.

– Зачем ты впутываешь его в это дело, идиот? – накинулся он на брата.

Смит перевел взгляд на Ивострела:

– Это правда?

– Да, мой господи, это правда, – ответил тот. – Мои родители погибли во время резни.

– Но он не способен на убийство, Смит, – твердо заявил лорд Эрменвир. – Ивострел один из маминых учеников, а ее ученики никогда не совершают подобных вещей.

– Когда произошло убийство, он находился на том же этаже, что и Шарплин Меднорез, – спокойно начал Смит. – Ивострел имеет отношение к резне, учиненной Железочарами. Он доктор и знаком с травами и, возможно, ядами. Кроме того, он довольно долго крутился на кухне, когда занимался коленом Горицвет. Во время фейерверка я видел, что он стоял на балконе за вашим креслом, следовательно, спокойно мог выскользнуть, и вы бы ничего не заметили.

– Смит, как сын своего отца, я даю тебе слово… – протестовал лорд Эрменвир.

– Что ты на это скажешь? – обратился Смит к Ивострелу. – Меднорез был чертовски скверным человеком. Он раскапывал грязные дела, чтобы причинить вред невинным людям. Многие сочли бы его убийство справедливым. А ты?

– Нет, – ответил Ивострел. – Как смиренный слуга Милосердного, я не могу ни судить других, ни убивать.

– У Меднореза не могло быть никаких сведений о нем, – сказал лорд Эрменвир. – Не существует никаких записей. Опека над йендри не регистрируется судом.

– Однажды у главных ворот появился человек в лохмотьях с ребенком на руках, – подхватил лорд Эйрдвэй. – И это был ты, Ивострел. Мама забрала ребенка в дом, а нищий скрылся. Вот и вся история.

– Это случайность, – подытожил лорд Эрменвир. – На его месте мог быть кто угодно.

Смит кивнул и пристально посмотрел в лицо Ивострела. Молодой человек спокойно выдержал его взгляд.

– Я побеседую с гостями, когда они немного придут в себя, – решил Смит.

Лорд Эйрдвэй вспомнил про свой напиток и залпом осушил бокал.

– Да, кстати, Эрменвир, кое-кто интересовался тобой еще до того, как отец вышвырнул меня из дома.

– Что? – вздрогнул лорд Эрменвир. – Кто?

– Сказал, что его зовут… ох! – Лорд Эйрдвэй повернулся к Смиту: – Ну то забавное имя, которое ты назвал. Шлюхолюб? Ну, неважно. Стража сказала ему, что ты уехал за границу и будешь отсутствовать какое-то время. Но лучше бы тебе связаться с ним.

– Я не собираюсь с ним связываться, – заявил лорд Эрменвир и объяснил причину.

Лорд Эйрдвэй сначала слушал с недоумением, а затем нахмурился.

Когда брат закончил свой рассказ, он произнес:

– Ты хочешь сказать, что этот человек вызвал тебя на дуэль, а ты уклоняешься от встречи?

– Разумеется, я уклоняюсь, недоразвитый!

– Ты что, трус? – Лорд Эйрдвэй выглядел оскорбленным.

– Да! Если бы ты умирал так же часто, как я, то тоже был бы трусом! – гневно возразил лорд Эрменвир.

– Но не можешь же ты отказаться от дуэли, – сказал лорд Эйрдвэй. – Как же честь нашего рода?

– Честь? О чем это ты, Эйрдвэй? Очнись! Ты хоть помнишь, кто наш отец?! – в ярости вопил лорд Эрменвир. – И разве не ты сам удирал, словно кролик, когда за тобой гнались смертные?

– Ах, это. Но ведь это были обычные ничтожества, не так ли? Горстка простых людей, по каким-то причинам жаждущих моей смерти. Но вызов на дуэль – совершенно другое дело. Ты просто обязан его принять, – рассудительно заметил лорд Эйрдвэй.

– Не обязан и не приму! – выкрикнул лорд Эрменвир, в волнении дергая себя за бороду. Руки у него дрожали от возбуждения, он достал трубку и набил ее травкой из небольшого кисета. – Посмотри, что ты сделал с моими нервами!

– Бедный малыш, – ехидно бросил лорд Эйрдвэй, но внезапно его тон изменился. – О-о, это розовая травка? Нельзя ли и мне получить дозу?

– Нет, – отрезал лорд Эрменвир.

Он вызвал шаровую молнию и раскурил трубку.

– Только не здесь! – предостерег Смит.

– Прошу прощения. – Лорд Эрменвир поднялся и, выпустив облако ароматного дыма, направился к выходу. – Я иду наверх и собираюсь продолжить завтрак, который был прерван твоим появлением, братец, и, если ты пообещаешь не касаться определенных тем, я, пожалуй, поделюсь с тобой травкой.

– Каких тем? – уточнил лорд Эйрдвэй.

– Кстати, Смит, – лорд Эрменвир на мгновение остановился в дверях, – овца сегодня не понадобится.

Первой из постояльцев в холле появилась леди Шанриана из Дома Золотая Шпора. Ночь, проведенная в кустарнике, отрицательно отразилась на ее карнавальном костюме: голубая краска на теле дамы нуждалась в существенном обновлении, а некоторые блестки, ранее прикрывавшие интересные места, попросту отсутствовали. На лице леди Шанрианы мелькнуло смущение.

Смит услужливо поспешил ей навстречу и, накинув на плечи дамы гостиничный халат, поинтересовался:

– Моя госпожа, где вам будет угодно позавтракать: в номере или в общем зале?

– Думаю, в номере, – отозвалась леди. – Я не совсем хорошо помню, как приехала сюда вчера вечером. Со мной были слуги?

– Нет, леди, вы прибыли одна. – Смит проводил даму наверх, поскольку ту слегка штормило. – Ваш номер – третий. Могу ли я предложить вам на завтрак чай и сладкую булочку?

– Лучше три или даже четыре булочки, – ответила леди. – И пришлите мне кого-нибудь посимпатичнее приготовить горячую ванну.

– Я пришлю вам самого привлекательного носильщика, мадам, – пообещал Смит, прикинув про себя, что Молодой Смит выглядит чуть менее огрубевшим, чем остальные. – Хотя должен предупредить вас, что все наши носильщики в большей степени обладают силой, нежели красотой.

– Хм, – на щеках леди Шанрианы появились ямочки, – сила – это чудесно. Обожаю силу.

– Надеюсь, вы не были потревожены прошлой ночью, – осторожно начал Смит. – У нас случилась небольшая вендетта.

– Бывает, – отозвалась леди Шанриана, безразлично махнув рукой, и в растерянности прошла мимо своего номера.

Под предлогом того, что хочет сообщить ей на ухо страшную тайну, Смит обхватил даму за плечи и направил к дверям.

– Боюсь, это довольно скандальная история, хотя говорят, что скандал – хорошая реклама, – прошептал Смит, наблюдая за лицом леди Шанрианы. В ее глазах вспыхнул жадный интерес.

– И кто же убит? – спросила дама.

– Ну, меня просили держать это в секрете, но… – Смит наклонился ближе. – Это был Шарплин Меднорез, писатель.

Он внимательно следил за леди Шанрианой. Интерес в ее глазах мгновенно погас, сменившись разочарованием и досадой.

– О нет! Неужели? Я не пропускала ни одной его статьи. Это ведь он опубликовал чудесную эротическую биографию леди-как-ее-там, наследницы судоходной компании, не так ли? «Мнимая девственница», кажется. Как ужасно!

– Вы были знакомы с ним лично?

– Разумеется нет. Никогда не стоит связываться с писателями, – несколько встревоженно ответила леди Шанриана и принялась возиться с замком. Смит помог ей и с поклоном пропустил даму внутрь.

– С другой стороны, поскольку дело получит огласку, вы сможете всем рассказывать, что Шарплин Меднорез умер в номере по соседству с вашим. – (Эта перспектива заметно обрадовала леди Шанриану.) – Надеюсь, случившееся не доставило вам беспокойства?

– Никакого. Всю ночь я провела на террасе. По крайней мере надеюсь, что так оно и было. Пожалуй, я даже уверена в этом, поскольку там была целая группа офицеров с какого-то военного галеона, и все они требовали меня, ведь русалки – это по их части. Мы чудесно проводили время, и я, должно быть, пропустила убийство. Полагаю, это было жуткое кровавое зрелище. Коварные убийцы в черных одеждах с надвинутыми на глаза капюшонами… – Ее взгляд сделался загадочно-мечтательным.

– Что-то вроде этого, – невнятно пробормотал Смит.

– Ах! Поскорее пришлите, пожалуйста, носильщика. И порцию колбасок. – Леди Шанриана возбужденно потерла руки.

Спускаясь по лестнице, Смит мысленно вычеркнул ее из списка подозреваемых. За долгие годы своей опасной работы он научился довольно хорошо читать по лицам. Леди Шанриана, хотя и находила кровопролитие романтичным, испытала настоящее потрясение, услышав о смерти Шарплина Меднореза.

В холле Смит столкнулся с Молодым Смитом и передал ему заказ леди Шанрианы. В этот момент со стороны террасы показался морской офицер. Нетвердой походкой он направился к Смиту, на ходу натягивая мундир.

– Который час? – ошалело спросил он, как только голова его вылезла из воротника кителя.

– Первая молитва закончилась час назад, – ответил Смит.

– Где здесь ближайшие купальни? – поинтересовался офицер. – Я весь измазан чем-то синим.

– Русалочка, – подсказал ему Смит, мысленно подставив слово «алиби» рядом с именем леди Шанрианы в своем списке.

– Ах да, верно. – Восстановив в памяти события прошлой ночи, офицер ухмыльнулся. – О боги! Она начала с гардемарина на закате и к полуночи добралась до адмирала. Утопила нас всех. О, сладостные совокупления! Кстати, еда у вас тоже замечательная.

– Наши клиенты – знаменитые люди, – заметил Смит. – Шарплин Меднорез, например.

– Кто это? – Офицер извлек блестку из совершенно невероятного места.

– Писатель.

– Правда? Никогда о нем не слышал. Я, кажется, спрашивал у вас, где здесь купальни.

– За углом, на Канатной улице, – ответил Смит. – Приятных совокуплений.

– И вам того же, – отозвался офицер, направляясь к выходу. В дверях он обернулся, на лице его застыла тревога.

– Не волнуйтесь, там проводят профилактику всевозможных заболеваний, – успокоил его Смит.

Просияв, морской офицер отдал честь и покинул гостиницу.

В течение следующего часа Смит беседовал с оставшимися в живых постояльцами, по мере того как те приходили в себя. Четвертый номер занимала пожилая супружеская пара, прибывшая из порта Черная Скала. Старики весь вечер провели в своей комнате и только ненадолго выходили на балкон, чтобы полюбоваться фейерверком. Они лишь краем уха слышали о Шарплине Меднорезе и были уверены, что это человек, выставлявший свою кандидатуру на должность диктатора их города три срока тому назад. Или четыре? Старики в течение нескольких минут спорили о том, было это три или четыре срока назад, а потом вдруг решили, что оба ошиблись и на самом деле Шарплин Меднорез – имя первого учителя риторики их внука, того самого, у которого были плохие зубы.

– Вы случайно не слышали ничего необычного прошлой ночью? – спросил Смит.

И старики тут же принялись спорить о том, что следует считать необычным в гостинице, подобной этой, в разгар Фестиваля. Спор сопровождался пространными воспоминаниями о фестивалях в прежние времена и рассуждениями о гостиницах вообще и об этой в частности. Спустя полчаса Смит поблагодарил их и удалился. Он был абсолютно уверен, что пожилая супружеская пара не имеет никакого отношения к убийству Меднореза.

Постояльца из пятого номера, коренастого угрюмого бизнесмена, пришлось вытащить из-под стола на террасе и привести в чувство с помощью «Выворотного зелья». Когда лекарство подействовало, бизнесмен сердито заявил, что потерял кошелек и туфли и грозился избить Смита до полусмерти, если эти вещи у него украли. Он едва ли стал любезнее даже после того, как Тигель обнаружил и туфли и кошелек в целости и сохранности под стулом, на котором постоялец провел предыдущую ночь. Демонстративно проверяя содержимое кошелька, бизнесмен обещал сломать Тиглю челюсть, если обнаружит недостачу. Убедившись, что все на месте, постоялец заказал завтрак и грозился повыдергать Смиту ноги, если еда не будет доставлена в номер в течение пятнадцати минут.

Было совершенно очевидно, что это не тот человек, который выбрал бы для убийства смертельный яд.

Проходя по коридору, Смит заметил розоватый дымок, выбивающийся из-под двери номера лорда Эрменвира, и услышал жуткий смех, доносящийся из комнаты. Смит внутренне содрогнулся и поспешил на кухню.

– …намного легче усваивается, – как раз говорила госпожа Смит, когда он вошел.

Повариха и Горицвет склонились над очередным морским драконом. Этот дракон являлся десертом. Его туловище состояло из фруктов, а голова и шея – из марципана. На подносах вокруг рядами были выложены сахарные пластины в форме чешуи, и госпожа Смит с помощью пары кухонных щипцов аккуратно укладывала их на спину морского дракона.

– Здравствуй, Смит, – подняв глаза, произнесла она. – Есть успехи?

– Так, кое-что, – ответил Смит. Он уселся на кухонную табуретку, хмуро уставившись на морского дракона. – Это на кулинарный конкурс Фестиваля?

– Грандиозное блюдо кухни сладострастия, предназначенное для продления экстаза, – объявила госпожа Смит. – У меня есть все шансы на победу, так во всяком случае говорят мои шпионы. Шеф-повар «Морского сада» не получил специальную партию ликеров, на которую рассчитывал, а повар водолечебницы приготовил просто-напросто рулет из застывшего джема, с виду напоминающий пенис. Судьи придут в ужас, глядя на то, как эту штуку разрезают на ломтики и предлагают попробовать. Ты согласен?

– Да-да, – вздрогнув, пробормотал Смит и поспешно положил ногу на ногу.

– Теперь приступим к крыльям, – скомандовала госпожа Смит, поворачиваясь к Горицвет. – Сахар из дыни, гранатовый краситель и ром, сваренные до густого сиропа. Когда все это немного остынет, я покажу тебе, какими должны быть крылышки. Как продвигается наше небольшое расследование? – обратилась она к Смиту.

– Никто из гостей не совершал убийства, – ответил тот, массируя виски.

– Но это и не я! – испуганно воскликнула Горицвет.

– Глупый ребенок, никто даже мысли не допускает, что это могла сделать ты. Знаешь, Смит, во всеобщем неистовстве страсти, разразившемся здесь прошлой ночью, кто угодно мог войти с улицы и убить Меднореза, – заметила госпожа Смит, укладывая сахарные пластинки вокруг глаз дракона. – После всех скандальных историй, которые он опубликовал, у многих нашлись бы мотивы для убийства. Особенно у наследницы Дома Кварцевого Молота. Насколько я помню, в бестселлере «Мнимая девственница» предается огласке порочная связь этой леди с карликом.

– И стадом козлов, – добавила Горицвет, перемешивая гранатовый краситель с сахарным сиропом.

– В общем, какая-то мерзость. Я уж молчу о статье, посвященной Дому Сталепаров. Едва ли эти господа хотели раструбить на весь свет, что мать лорда Панкина является также его сестрой. – Госпожа Смит осторожно повернула морского дракона и принялась укладывать очередной ряд сахарных пластин.

– А еще Меднорез писал, что все девочки Сталепаров рождаются с хвостами. Я сама слышала об этом! – заявила Горицвет.

– Он беседовал с доктором, делавшим послеродовые ампутации, – пояснила госпожа Смит. – В общем, собаке собачья смерть. Когда станет известно о кончине Меднореза, могу себе представить, сколько знатных людей поднимут бокалы с шампанским за здоровье убийцы.

– Но Меднорез преследовал и людей низкого происхождения, – дрожащим голосом вставила Горицвет.

– Точно. Похоже, эта задача тебе не по зубам, Смит. – Госпожа Смит откинулась на спинку стула и принялась раскуривать трубку. Выпустив из ноздрей две струйки дыма, повариха задумчиво посмотрела на Смита: – А нельзя ли договориться с Попереком с помощью взятки? Мы могли бы предложить ему пожизненное обслуживание за счет заведения в баре или ужины по индивидуальным заказам в ресторане.

– Все зависит от того… – Смит замолчал, услышав осторожный стук в дверь.

– Войдите, – сказала госпожа Смит.

В кухню вошел Ивострел и замер, увидев Смита.

– Прошу прощения, – хрипло произнес он. Глаза доктора покраснели и отчаянно слезились.

– Пагубное воздействие розовой травки? – поинтересовался Смит.

Ивострел кивнул, закашлявшись в кулак. Едва заслышав голос доктора, Горицвет повернулась и бросилась к нему.

– Не желаете ли присесть? – спросила она с такой заботой, какой никогда ни к кому не проявляла. – Не угодно ли стакан воды?

– С удовольствием, благодарю, – ответил Ивострел.

Смит и госпожа Смит обменялись понимающими взглядами.

– Удалось ли их светлостям прийти к согласию? – поинтересовался Смит.

– В некотором роде, – отозвался Ивострел, рухнув на табуретку, которую придвинула ему Горицвет. – Лорд Эрменвир, устроившись на кровати, метает шаровые молнии в камин, а лорд Эйрдвэй, расположившись на кушетке, превратился в маленькую рыбачью лодку с веслами. Оба молчат, и хотя в данный момент, кажется, не собираются ссориться, им с трудом удается держать себя в руках. Спасибо, девочка. – Он с улыбкой принял из рук Горицвет стакан с водой.

– Всегда рада услужить вам, – сказала девушка, продолжая хлопотать вокруг него.

– Очень мило с твоей стороны, – ответил Ивострел.

– Сущие пустяки! – возбужденно щебетала Горицвет. – Я просто… хочу сказать… мне показалось, что вам необходим… э-э…

– Глоток воды, – подсказала госпожа Смит.

– Да-да, – согласилась Горицвет.

– Именно так, – подтвердил Ивострел и старательно отхлебнул из стакана. – Я не привык к дыму розовой травки в таком количестве. Сам я этим не балуюсь.

– Ой! Ведь здесь тоже полно ужасного дыма! – забеспокоилась Горицвет, поглядывая на трубку госпожи Смит.

– Это же всего-навсего безобидный янтарный лист, – слегка оскорбленно отозвалась госпожа Смит, но Горицвет пропустила ее слова мимо ушей.

– Не желаете ли погулять по заднему дворику, пока вам не станет лучше? – спросила она Ивострела. – Чудесный свежий воздух и… и прекрасный вид!

– Что ж, я…

– Хотите, я провожу вас?

Какое-то время они пристально смотрели друг другу в глаза.

– Я… да, – сумел наконец вымолвить Ивострел, и Горицвет через заднюю дверь повела его во двор.

Госпожа Смит выпустила колечко дыма.

– Ну и ну, – только и сумела произнести она.

– Я не думал, что она интересуется мужчинами, – изумленно пробормотал Смит.

– Это все Фестиваль, – ответила повариха.

– Я предполагал, что рано или поздно она влюбится, только не думал, что это будет йендри, – признался Смит.

Госпожа Смит пожала плечами:

– В приюте, едва малышка научилась ходить, ей тут же стали внушать презрение к зеленюкам. В определенный момент это лишь усилило влечение. Запретный плод и все такое. – Госпожа Смит немного помолчала, задумчиво глядя вдаль, затем сделала очередную затяжку. – Кроме всего прочего, – добавила она, выпуская дым, – это у нее в крови.

В этот момент маленькая кастрюлька на плите зашипела, и ее содержимое повалило через край. Госпожа Смит вскочила на ноги:

– Негодница! Убежала и оставила сироп на огне!

Бормоча под нос проклятия, она схватила кастрюльку и вывернула горячий сироп на мраморный стол. Густое варево медленно растекалось и застывало, образуя пятно, похожее на запекшуюся кровь.

– Во имя дьявола, что это такое? – закричал Смит, тяжело поднимаясь на ноги.

– Сахарный сироп для крыльев дракона, – пояснила госпожа Смит, бросая яростные взгляды на дверь, через которую удалились Горицвет и Ивострел. – Хватай лопатку и помогай. Если мы не успеем придать этому месиву форму крыльев до того, как оно затвердеет намертво, – все пропало. О боги, я когда-нибудь сверну этому ребенку шею!

Смит, как благоразумный человек, тут же схватил лопатку.

После полудня Смит был слишком занят, чтобы продолжать расследование.

Салеш напоминал ветреную красавицу, растянувшуюся на шелковых простынях, которая неожиданно проснулась и обратила удивленный и затуманенный винными парами взор на своего пылкого любовника. После недолгого замешательства и тщетных попыток отыскать спасительное лекарство от головной боли распутница вспомнила, кто рядом с ней, и с новой страстью заключила его в свои ненасытные объятия.

Торжественный звон колоколов возвестил об окончании третьей молитвы и начале грандиозного праздника Сладостных совокуплений на Главной улице Салеша. Карнавальное шествие начиналось прямо за углом, на Тросовой улице, так что обитателям гостиницы «Панорама» открывался прекрасный вид.

Раздался пронзительный вой труб, перезвон и перестук тамбуринов, и из-за угла показались первые участники карнавала. Это были здоровенные, как быки, парни с миловидными девушками на плечах. Легкие костюмы из лепестков роз едва прикрывали их стройные молодые тела.

Пританцовывая и подпрыгивая, парни продемонстрировали свои мускулы и выстроились по обеим сторонам улицы, чтобы сдерживать ликующую толпу. Девушки принялись бросать в зрителей горсти конфет-афродизиаков из своих корзинок.

Следом появилась широкая открытая повозка, которую тянули ряженые в костюмах ангелов. На ней сидели десятка два нянюшек с плодами прошлогоднего Фестиваля – прелестными трехмесячными малютками в украшенных цветами конвертах. Младенцы изумленно глядели по сторонам, заливались плачем или мирно спали, даже не подозревая о породившей их страсти.

За повозкой шли дети, появившиеся на свет после Фестивалей прошлых лет. Ребятишки двигались неровным строем, во главе которого красовалась огромный транспарант: «Нас создала Любовь». То и дело поправляя сползающие на глаза венки, дети всматривались в море взрослых лиц в поисках своих матерей. Юные участники шествия приветственно махали направо и налево, как им было велено, или, взявшись за руки, старательно пытались выделывать заученные по такому случаю танцевальные па.

За ними следовал Салешский фестивальный оркестр, наяривая попурри, которое началось с «Ах, какая борода да на подушке у меня!», плавно перешло в «Даму тридцать раз подряд» и завершилось бодрой версией «Каркатинских девиц». За оркестром показались карнавальные платформы, выполненные по заказу и на средства различных ремесленных гильдий Салеша.

Вот, качаясь из стороны в сторону, неуклюже тащится тридцатифутовая галера, приводимая в движение хитроумным механизмом, который скрыт внутри заводных гребцов. На борту галеры красуется Богиня Любви в алых шелках, с бюстом, напоминающим два сигнальных буйка. Мастера-кукловоды управляют вялыми руками чучела так, словно Богиня обнимает весь мир. Следующая платформа представляет Мать Огня в ее саду. Величественная дама облачена в красно-желтые развевающиеся по ветру одежды, которые при помощи множества мехов раздувают спрятанные под платформой люди. Из-под пышной юбки Матери Огня виднеются их ноги, и время от времени мелькает рука, бросающая горсть благовоний на жаровни, скрытые в розовых кустах из эмалированной жести цвета пламени.

Далее появляется карнавальная платформа Отца-Кузнеца, стоящего у Наковальни Мира. Его глаза, сделанные из стеклянных дисков цвета морской волны, подсвечиваются изнутри специальными фонариками, а левая рука двигается с помощью колеса, которое вращает скорчившийся под локтем гигантской фигуры человечек. Рука с зажатым в ней огромным молотом раз за разом поднимается и опускается, выковывая судьбу человечества, и ароматный дым клубится над кузницей. За этой платформой следует дюжина клоунов в костюмах фаллосов. Они носятся туда-сюда на длинных тонких ножках, отчаянно выглядывая сквозь крошечные прорези для глаз, чтобы в суматохе не наткнуться друг на друга. Маленькие дети в толпе зрителей приходят от них в телячий восторг.

За клоунами выплывает вполовину уменьшенная копия прославленной военной галеры «Гордость герцога Ракута». На палубе матросы и русалки, причудливо сплетенные в страстных объятиях, умудряются весело махать толпе. На полпути между Тросовой и Канатной галера зацепилась верхушкой мачты за перетяжку. Процессия вынуждена была остановиться, и один из матросов с ножом в руке взобрался на мачту и освободил галеру, заслужив рукоплескания публики и славу в веках.

Затем показались новые музыканты. Ослепительные длинноногие девушки в красной униформе и ярких шарфах из Духового оркестра скороходов протрубили гимн Салеша на рожках поразительной работы. За ними выступили барабанщики Гильдии носильщиков. Они так колотили мощными кулаками в стальные барабаны, что грохот разносился по всей округе.