Текст книги "Царство крови (СИ)"

Автор книги: Кей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

8

АДРИАННА

П

росто сказать это слово.

Просто. Сказать. Это. Ебаное. Слово?

Кто, черт возьми, этот парень?

Раздражение охватывает меня, и я все еще чувствую его взгляд на своей коже, когда ухожу оттуда к чертовой матери. Тряхнув головой, я срываюсь в спринт.

Это слишком серьезно. Я слышала это по его голосу. Если бы он сказал это так беззаботно и весело, как обычно говорит обо всем остальном, я бы, скорее всего, отмела сомнения и запрыгнула на его член, но это был далеко не тот Броуди, к которому я привыкла. Мои обычные взаимодействия с Броуди забавны, но это граничило с обязательством, а я здесь не для этого.

Черт, он заставил меня рассказать о себе, а это и так далеко за пределами моей зоны комфорта.

Мои мышцы немного расслабляются, когда я бегу по тропинке и поворачиваю, чтобы меня больше не было видно из леса, и его взгляд исчезает вместе с этим. Мои яичники разочарованы, но моя голова – нет.

Тупые гребаные мужики с волшебными гребаными членами.

Я высоко держу голову и смотрю вперед, пока мчусь по тропинке обратно к зданию фейри. Я пробегаю мимо нескольких человек, но не обращаю на них внимания, поскольку нацелена на свой пункт назначения. Я по горло погрязла во вчерашней драме, раздражающе горячих парнях, которые продолжают попадаться на моем пути, и в самой жизни. Не говоря уже о надвигающейся короне, которую я не позволю завоевать никому другому.

Мне не нужно добавлять никаких проблем с кем-либо еще по пути. Не тогда, когда мне все еще приходится бороться с Вэлли и большинством волчиц.

Переступив порог, я замечаю, что Арло все еще лежит в отключке на диване, но, похоже, больше никого поблизости нет. Направляясь прямо наверх, я выдыхаю с облегчением, когда достигаю своего этажа, но мои шаги замедляются, когда я подхожу к двери.

Роза.

Такая же алая, как и та, другая.

Повисшая на ручке моей двери.

Что, черт возьми, происходит?

Оглядываясь по сторонам, я ничего не вижу, ничего не слышу и ощущаю ровно столько же.

– Кто это, блядь, оставил? – Кричу я, но не получив ничего в ответ, хватаюсь за стебель без шипов и смотрю на нее сверху вниз. – Перестань быть чудаком и покажи свое чертово лицо, – настаиваю я, мое раздражение растет, но я по-прежнему не получаю ответа.

Придурки.

Однако раздражает, что цветок такой красивый. Это взывает к магии земли внутри меня, и желание сберечь его берет верх.

Заходя в свою комнату, я захлопываю дверь пинком и кладу цветок рядом с тем, который нашла сегодня утром. Жаль, что их не во что поставить.

Я, наверное, могла бы стащить стакан из столовой, или, если у меня под рукой окажется немного песка, я могла бы сама что-нибудь создать с помощью магии огня.

Впрочем, об этом подумаем позже. Хорошее развлечение, когда оно мне может понадобиться.

Как бы сильно я ни хотела заняться цветами, мне нужно уделить минутку и заняться собой, даже если это просто на ментальном уровне. Прямо сейчас жизнь – сплошной отстой, и мне действительно нужно привести голову в порядок. Одно препятствие следует за другим, и мое тело болит от этого.

Я почти подумываю о том, чтобы броситься обратно к Броуди и позволить ему выебать все это из меня, но напоминание о его словах заставляет меня твердо стоять на месте. Мне нужна разрядка, а не еще один слой безумия, который можно добавить в общую кучу.

Знакомый звук вибрации моего мобильного телефона на прикроватной тумбочке заставляет меня вздрогнуть, и я разворачиваюсь к нему лицом, как будто он послан самим дьяволом. Очевидно, сегодня утром я немного нервничаю, что только еще больше бесит меня.

Со вздохом я сокращаю расстояние и беру устройство, наблюдая, как на экране мелькает имя моей сестры.

Я должна была догадаться. Это не мог быть кто-то другой, но как я могу с ней сейчас разговаривать? После прошлой ночи? После сегодняшнего? Так много всего происходит, и я не готова рассказать ей об этом.

Но если я вообще не отвечу…

Черт.

Делая глубокий вдох, я изображаю самую лучшую улыбку, на какую только способна, прекрасно зная, что она сможет заметить разницу, если я плохо сыграю.

– Привет. – Это слово легко слетает с моих губ, и по мне пробегает волна облегчения.

– Привет, как проходят твои выходные?

– Скучно, – лгу я, плюхаясь на кровать, и она усмехается.

– Это потому, что тебе нечем заняться в академии. Тебе нужно что-то делать вне академии, Адди. Тебе нужно немного пожить.

Я закатываю глаза, хотя она не видит. – У меня нет времени на то, чтобы немного пожить. – Или, точнее, каждый раз, когда я пытаюсь, что-то идет катастрофически не так. Например, как прошлой ночью, или на мой день рождения, скажем. Ничего хорошего не выходит, если я схожу с намеченного курса.

– Поговори со мной по видеосвязи, Адди. Мне скучно, и я скучаю по твоему лицу.

Черт возьми.

Откуда у нее такая способность ставить меня между молотом и наковальней?

Если я откажусь, она лишь надавит и поймет, что что-то не так. Если она заметит хоть унцию неуверенности на моем лице, то будет допытываться, пока не вырвет правду из моих уст. Если все пойдет не так, то это не в моих силах, поэтому я выбираю последнее. Если она и увидит меня насквозь, то, по крайней мере, мы выбрали кратчайший путь к моей гибели.

Нажимая кнопку видеочата, я жду несколько секунд, пока ее лицо не появится на моем экране. Мое сердце согревается при виде нее. Я не могу описать, как сильно я скучаю по ней. Все, что я делаю, всегда делается для нее, даже находясь здесь, но расстояние между нами усложняет это. Если бы она была здесь, я бы не разбиралась со всем этим бардаком. Вероятно, я бы разбиралась с чем-то большим.

– Где папа? – спрашиваю я, заметив, что она сидит в его коричневом кожаном кресле.

На мгновение что-то мелькает в ее глазах, прежде чем она отвечает:

– В сарае, чинит мои колеса.

Паника пронзает меня, и мои глаза широко раскрываются.

– Почему? Что случилось? – выпаливаю я, а она закатывает глаза.

– Хватит беспокоиться. Просто сломались по дороге с рынка. Видишь? Со мной все в порядке.

Она отводит телефон подальше, чтобы я могла видеть больше, чем просто ее лицо. Ее ноги удобно устроились на ковре, на коленях плед, а на ней надето одно из моих худи. Вот засранка. Но я не указываю ей на это, потому что мне нравится, что у нее есть частичка меня.

Несмотря на радость, которую я испытываю, видя ее целой и невредимой, как она и сказала, сердце все равно болит.

Я знаю, что это из-за меня она не может быть исцелена. Это я причина того, что она кажется так идеальна с виду, но не ее ноги. Ее «колеса», как она любит их называть, – единственный способ передвижения. Именно из-за меня моя сестра прикована к инвалидному креслу.

В то время я этого не знала. Я была такой маленькой и напуганной, что не понимала, что делаю, но это чувство осталось во мне, и оно будет жить вечно.

– Я знаю этот взгляд, – заявляет она, и я сглатываю, пытаясь расширить глаза и улыбнуться.

– Какой взгляд?

– Ты точно знаешь, какой взгляд, – парирует она, приподнимая бровь.

– Я люблю тебя, Нора.

Она качает головой. – Ага, тот самый взгляд, за которым всегда следуют эти проникновенные слова.

– Что? – У меня ужасно получается изображать невинность перед ней, и она это знает.

– Не чтокай мне. Ты просто завидуешь, что меня возят повсюду, как особенную принцессу, а тебя нет. – Мы обмениваемся понимающими взглядами. Как только она указывает на мой, я замечаю ее взгляд. Она любит вот так разряжать обстановку. Она всегда мой спаситель, воплощение добра в этом мире, и от этого я люблю ее еще сильнее.

– Ты злюка, – говорю я, а она смеется.

– И тебе это нравится.

– Так и есть, – признаю я с кивком.

– Есть какие-нибудь парни, от которых мы должны быть в восторге? – спрашивает она, переходя к более легкой теме. По ее мнению, конечно. По моему – это минное поле.

– Абсолютно нет, – бурчу я.

– Скучная ты, Адди. – Если бы она только знала.

– Может быть, но это моя жизненная цель. Одна из нас должна быть скучной, чтобы другая могла купаться в своей эпичности, – заявляю я, и ее улыбка становится еще шире.

– И ты не получишь ни грамма моей эпичности. Я не умею делиться, – парирует она, и я качаю головой.

– У меня есть стойкие следы от синяков, подтверждающие это утверждение.

– Обращайся. – Она прихорашивается, заставляя меня хихикать, когда раздается стук в мою дверь.

Я бросаю на нее сердитый взгляд, прежде чем снова перевожу его на нее.

– Почему всякий раз, когда ты звонишь, кто-то стучит в мою дверь? Ты привлекаешь людей своей удивительностью, даже не находясь здесь? – Спрашиваю я ее, несмотря на неуверенность, которую чувствую. Мне не очень хочется открывать дверь прямо сейчас.

Она хихикает. – Я просто ничего не могу с собой поделать.

Я встаю, проглатывая беспокойство в горле. – Конечно, не можешь. Скоро поговорим?

Она кивает. – Скоро поговорим. Я люблю тебя.

Эти три ее слова наполняют мое сердце такой любовью, что я даже не могу подобрать достаточно сильных слов, чтобы описать это.

– Я тоже тебя люблю.

Она отключает звонок, и я убираю свой сотовый обратно в тумбочку, когда раздается еще один стук в дверь.

Почему в этом месте ни у кого нет терпения?

С тяжелым вздохом я кладу ладонь на дверь, пытаясь прочесть, кто находится по ту сторону. Кажется, я не могу разобрать мыслей того, кто там стоит. Я неохотно берусь за ручку двери и открываю ее.

Ах, черт.

9

АДРИАННА

M

оя рука сжимается на краю двери, моим пальцам хочется снова захлопнуть ее, но гнев, зреющий во взгляде напротив, заставляет меня застыть на месте, беспомощной перед его яростью.

– Впусти меня. – Его голос хриплый, челюсть сжата так сильно, что я уверена, она вот-вот треснет. Его волосы взъерошены и неухожены, а одежда та же, что была на нем прошлой ночью.

Похоже, мы оба весело провели время. По крайней мере, я не одна такая.

Медленно качая головой, я не отрываю от него взгляда, наблюдая, как он обнажает зубы.

– Впусти меня, Адди, или, клянусь…

– Ты клянешься в чем, Кассиан? В чем. Ты. Клянешься.? – Огрызаюсь я, отказываясь позволять ему появлятья здесь и устраивать мне ад, не давая отпор. Любое его недовольство он может выплеснуть в другом месте, потому что я не собираюсь с этим разбираться.

Его голова опускается, взгляд останавливается на деревянном полу у наших ног, когда он вытягивает руки и хватается пальцами за края моей дверной рамы.

Он выглядит побежденным, измученным и таким же потерянным, как и я. Но, когда он смотрит на меня сквозь ресницы, я знаю, что это еще не конец.

– Мы можем поговорить здесь, где каждый может услышать, как ты лгала, или мы можем перенести его в уединенное место. – Он повышает голос, привлекая других слушателей, и точно по сигналу дверь рядом с моей распахивается, показывая ярко-рыжие волосы Флоры.

– Все в порядке? – Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, которые сужаются при виде волка, заполнившего коридор.

Я натягиваю худшую улыбку, но это все, на что я сейчас способна. – Я в порядке, Флора. Спасибо, но нет ничего такого, с чем я не смогла бы справиться. – Моя улыбка может быть фальшивой, но мои слова – нет.

Прежде чем я успеваю передумать, я хватаю его за руку и затаскивая его задницу в свою комнату. Он пинком захлопывает за собой дверь, и как только мы остаемся вдвоем в моем личном пространстве, я жалею об этом. Я думаю, что предпочла бы, чтобы Флора узнала все, чем снова иметь дело с этим засранцем в моем пространстве.

Он поглощает его, высасывая кислород из самых моих легких.

Кроме того, если эти ублюдки знают, Флора тоже заслуживает того, чтобы знать. Надеюсь, она отреагирует не так.

Скрестив руки на груди, я делаю шаг в сторону. – Чего ты хочешь, Кассиан?

Моя попытка увеличить расстояние между нами пресекается тем, что он поворачивается ко мне лицом. Я инстинктивно делаю шаг назад, чтобы мгновение спустя почувствовать стену прямо за спиной.

Он наступает на меня, его взгляд дикий. Как же отвратительно, что он выглядит так горячо. По-настоящему раздражает, но если он думает, что я дрогну под натиском его ярости, то ошибся адресом.

– Ты не запугаешь меня своим пристальным взглядом, каким бы он, по-твоему, у тебя ни был, – замечаю я, и он делает шаг ближе.

Ублюдок.

– Я, блядь, слышу, как учащенно бьется твое сердце, и его стук говорит мне об обратном, – ворчит он, сжимая руки в кулаки по бокам, когда я качаю головой.

– Нет, ты просто слышишь, как оно стучит. Но не от страха. А от адреналина. Есть разница.

Он снова приближается на дюйм, только на этот раз мы оказываемся грудь к груди. Мой желудок сжимается, глаза сужаются, но, прежде чем я успеваю высказать ему часть своего мнения, он наклоняет свое лицо к моему.

– Ты солгала.

– Ты это уже говорил, – парирую я, пытаясь не закатить на него глаза.

– И тебе не жаль?

– Нет.

Его глаза сужаются, но я честна с ним. Чего еще он хочет?

– Хорошо, тогда понятно, на чем мы сошлись, – ворчит он, и от него волнами исходит раздражение.

– Сошлись кто? – Я не могу ясно мыслить, когда он так чертовски близко ко мне.

– Мы. – Две буквы, одно слово и миллион подтекстов.

– Какие мы?

– Не прикидывайся дурой.

Назвать меня дурой – все равно что привести в действие детонатор.

– О, я не прикидываюсь. Мы трахались, и ты не возражал, когда меня вынудили к дуэли. Я ни в чем этом не виновата. Ну, может быть, в победе, но это просто то, кто я есть. Я не подчинюсь, не признаю поражение и не умру от чьих-то рук, когда мое время еще не пришло. – Я подчеркиваю каждый пункт, тыча пальцем ему в грудь.

Его глаза блуждают по моим, словно он ищет что-то, известное только ему, пока не находит вопрос, который хочет задать.

– И ни одна часть тебя не думала, что я должен знать правду?

Я не могу решить, он бредит или просто настолько эгоцентричен.

– Когда один из твоих сородичей, к тому же твой отец, выгнал меня из дома и оставил шрамы на всю жизнь? Нет, я не думала, что должна была сказать тебе правду. Ни секунды.

Моя грудь вздымается с каждым словом, правда падает между нами, и наши короткие и тяжелые вздохи смешиваются.

Он смотрит, смотрит и смотрит.

Кассиан Кеннер потерял дар речи? Не может быть.

Словно почувствовав мое недоумение, он заговоривает.

– Действия моего отца не характеризуют меня.

Я откидываюсь назад, ударяясь головой о стену, и хмуро смотрю на него. – Я и не предполагала, что это так.

Его взгляд сужается, когда напряжение вокруг нас растет. Он поднимает руки, упираясь в стену по обе стороны от моей головы. Он наклоняется ближе, так близко, что наши носы соприкасаются. – Рейден сказал, что ты будешь винить меня.

Я усмехаюсь. – Рейден знает меня недостаточно хорошо, чтобы делать такие выводы.

Он проводит языком по нижней губе, и мой пульс учащается. Я чувствую, как он вибрирует во мне.

– Ты принцесса.

– Я фейри. – Вот что здесь важно. Мой исток важнее моего статуса – так было всегда и всегда будет. Если мой отец и вбивал в меня что-то больше всего, так это это.

– Принцесса фейри.

– А ты – принц волков.

Моя грудь поднимается и опускается с каждым вздохом между нами. Его зрачки расширяются, когда он заглядывает глубоко в мои глаза. Я замечаю, как в его омутах назревает буря, но, прежде чем я успеваю попытаться расшифровать что это значит, наши губы соприкасаются.

Я действительно не знаю, кто двигается первым, но мои пальцы изо всех сил цепляются за вырез его футболки. Мое тело притягивает его ближе, несмотря на то, что мой разум жаждет оттолкнуть его. Внутренняя борьба перерастает в войну, особенно учитывая то, как он претендует на мой рот.

Мое тело каждый раз побеждает.

Это может быть огромной ошибкой, но сожалеть об этом можно и завтра. Прямо сейчас я отчаянно хочу потеряться в его прикосновениях и забыть все свои проблемы.

Борясь за контроль, я прикусываю его нижнюю губу, заставляя его горло издать рычание, которое резонирует глубоко внутри меня. Он перемещает одну руку к моему горлу, сжимая с точностью, именно так, как мне нравится, в то время как другая его рука опускается на знакомое местечко у меня между ног.

Не должно быть так горячо, когда кто-то обхватывает твою киску, но он делает это идеально, и я не могу заставить себя отрицать это.

Я стону, когда жар между моих бедер усиливается от того, что он прижимает ладонь к моему клитору. Его губы отрываются от моих, его дыхание касается моей щеки короткими, резкими вдохами, заставляя меня открыть глаза.

Мое дыхание застревает в горле, когда я встречаюсь с ним взглядом.

Дикий.

Это единственное слово, которое может описать блеск в его расширяющихся зрачках.

Его губы приоткрываются, как будто он собирается что-то сказать, но они быстро захлопываются, прежде чем его веки закрываются, а нос скользит по моей щеке и вниз по горлу.

Черт.

Я надуваю губы, когда его рука отодвигается, чтобы освободить место для губ, которые теперь прижимаются к моему пульсу с явной целью. Но в тот момент, когда он вонзает зубы в мою кожу, моя маленькая вспышка раздражения испаряется, уступая место желанию, которое вспыхивает еще сильнее где-то глубоко в душе.

Мои глаза закатываются, и глухой удар моей головы о стену эхом отдается вокруг нас. Я не могу видеть, я не могу думать, все, что я могу делать, это чувствовать.

В воздухе раздается треск, и прежде чем я успеваю понять, что это, Кассиан заговаривает.

– Ты порвала мою гребаную футболку.

Тень улыбки появляется на моих губах, когда я провожу пальцами по порванному краю ткани. Открывая глаза с крайней неохотой, я обнаруживаю, что он уставился на мои руки. Его мышцы напрягаются, когда он медленно переводит взгляд на меня.

Знакомое тепло между моих бедер исчезает, когда он хватается за мою черную футболку и делает с ней тоже самое. Наши руки синхронно опускаются вдоль тел. Мы тяжело дышим, глядя друг на друга в нашем безрассудном состоянии.

Мы не должны. Мы действительно не должны. Это должно быть нашим предупреждающим знаком остановиться, но мы слишком давно его миновали.

Один – вдох, два – выдох, три… мы сталкиваемся.

Губы, пальцы, кожа.

Все. Везде.

Этого недостаточно.

Одежда рассыпается у наших ног, когда он на дюйм отступает назад, и я двигаюсь вместе с ним. Я не дрожу, когда ни единый кусочек ткани больше не касается моей кожи. Мое тело в огне.

Его пальцы запутались в моих волосах, крепко сжимая, когда он притягивает меня к себе. Наши поцелуи становятся мягче, напряжение слегка спадает, но едва я успеваю об этом подумать, как его движения становятся дикими. Руки хватают меня за талию, поднимают в воздух, бросают на кровать, и я соскальзываю с края. Он ловит меня прежде, чем я успеваю упасть на пол, но лишь для того, чтобы переместить меня в нужное положение.

Мои ноги упираются в ковер, когда он прижимает мою голову к покрывалу. Пальцы сами хватаются за простыни в ожидании силы, которую он готов обрушить на меня, но к моему удивлению, он лишь проводит одним пальцем по линии моего позвоночника.

Я замираю на месте, нервные окончания вспыхивают во мне с головы до ног, а бедра сжимаются вместе. Когда он добирается до округлостей моей попки, я оглядываюсь назад, страстно желая почувствовать его, и он проводит кончиком пальца между ними. Когда я вздрагиваю и ахаю, на его лице появляется ухмылка, но он не произносит ни слова, словно откладывая реакцию на потом.

Я открываю рот, готовая огрызнуться на него, но теряю дар речи, когда он опускает ладонь на мою задницу, и эхо шлепка вибрирует во мне. Он повторяет движение в том же месте, заставляя мою спину выгнуться дугой, и использует это легкое движение в своих интересах.

Я едва успеваю оценить его размер, прижимающийся к моей сердцевине, когда он входит в меня. По самую рукоять.

Я не могу дышать.

Я, блядь, не могу дышать.

Его рука снова запутывается в моих волосах, заставляя мою спину выгибаться еще сильнее, когда он двигает бедрами, позволяя мне почувствовать каждый дюйм его длины внутри меня.

Блядь. Блядь. Блядь.

Мое тело сопротивляется, когда он тянет мою голову к себе, одновременно прижимая талию и бедра к кровати, но это самое изысканное неудобство, которое я когда-либо испытывала. Ни секунды передышки, ни времени на привыкание, но с тем, насколько мои стенки скользкие, ему это и не нужно.

Когда он выходит, я тут же ощущаю потерю, но он снова резко толкается, заполняя меня до упора. Я уверена, что он намерен сломать меня, но это просто глупо с моей стороны, потому что после трех таких толчков его темп возрастает.

Я изо всех сил вцепляюсь в простыни, пока он овладевает мной снова и снова. Мое тело горит, на грани эйфории, когда он берет все, что хочет, давая мне взамен именно то, что мне нужно.

Я поддаюсь этому, ему.

Мои груди подпрыгивают, ягодицы все еще покалывает от его резких прикосновений, а мое естество отчаянно сжимается по всей его длине.

– Кончай для меня, Альфа. Покрой мой член своими соками. Докажи мне, как сильно ты хочешь этого, пока твои слова все еще отрицают это, – хрипит он, заставляя мои мышцы сжиматься еще сильнее. – Вот и все. Вот так, – рычит он, врезаясь в меня с большей силой и безудержным желанием, чем я считала возможным.

Его слова запускают взрыв внутри меня, оставляя меня беспомощной, но разваливающейся на части от его прикосновений. Мои губы приоткрываются, позвоночник напрягается, а мир сливается в разноцветный мираж на тыльной стороне моих век.

Удовольствие охватывает меня, когда он врезается в меня в последний раз. От его оргазма его член пульсирует в моих стенках, и они сжимаются вокруг него, продлевая мой собственный оргазм, а затем я безвольно падаю на кровать.

Твою мать.

Твою мать.

Мир движется вокруг меня, когда он выскальзывает из моих бедер, и его жесткая хватка покидает мое тело. Я слышу движение позади себя, но мне требуется целая вечность, чтобы повернуться и посмотреть. Когда мне все же удается сфокусировать взгляд, я вижу его затылок как раз перед тем, как он захлопывает за собой дверь моей спальни.