Текст книги "Царство крови (СИ)"

Автор книги: Кей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

22

АДРИАННА

Я

поднимаюсь по лестнице здания фейри с небольшим чувством облегчения. Флора и Арло отстают от меня на шаг, но они оставляют меня наедине с моими мыслями, перешептываясь между собой. Не знаю как, но я дожила до конца дня без дальнейших проблем. Однако высказывать это вслух я не решаюсь. Это только уменьшило бы мои шансы на то, что вечер пойдет в том же духе.

Похоже, именно так работает мое везение в данный момент, и я не собираюсь увеличивать шансы против себя еще больше, чем они уже есть.

Мои мысли задерживаются на уроке танцев этим утром. Как бы мне ни хотелось этого признавать, это был самый яркий момент моего дня. Крилл выглядел… странным. Я не знаю, подходит ли это слово для его описания, но это лучшее, что я могу сейчас придумать. Кажется, с ним что-то происходит, но я знаю его недостаточно хорошо, чтобы быть уверенной.

Броуди, с другой стороны, вернулся в прежнюю форму. Кокетливые подмигивания, покусывание его нижней губы, когда он пристально смотрит на меня, смешивающиеся со случайными прикосновениями его руки к моему бедру или предплечью, заставляют меня напрячься сильнее, чем я хочу признать.

– Это роза? – Спрашивает Флора, отрывая меня от моих мыслей, когда мы достигаем нашего этажа. Я смотрю в конец коридора, туда, куда она указывает, и вижу, что у моей двери потрясающая красная роза.

– Еще одна, – бормочу я, и вид ее согревает мою грудь, но я быстро пытаюсь избавиться от этого ощущения.

– Еще одна? – Переспрашивает Флора, вопросительно поднимая брови.

– Я нашла уже несколько.

– Несколько?

– У нас что завелся попугай? – Выпаливает Арло, прислоняясь к двери Флоры с ухмылкой на лице.

Бросив на него язвительный взгляд, она бьет его в грудь.

– Заткнись.

Он поднимает руки в знак капитуляции, но веселье не покидает его лица.

Возвращая взгляд к розе, я вздыхаю.

– Мне действительно нужно найти для них настоящую вазу.

– Может быть, в столовой что-нибудь найдется, – предлагает Флора, и я хмыкаю в знак согласия.

– Может быть. Я вроде как надеялась набрать немного песка и… – Мои слова замирают, когда я поджимаю губы.

– Хочешь создать ее сама? – Спрашивает Флора, и я киваю.

– Но, может быть, подойдет что-нибудь из столовой. – Я улыбаюсь ей, приняв решение, и направляюсь в свою комнату.

Когда я снимаю розу с ручки, и стебель без шипов оказывается в моей руке, она говорит. – Я думаю, у магов есть песок.

Оглядываясь на них, я замечаю, что Арло кивает вместе с ней.

– У них точно есть.

– А для чего им песок? – Спрашиваю я в замешательстве, бездумно проводя кончиком пальца по лепесткам.

– Для магии. Песок широко используется для заклинаний и зелий, – отвечает Арло, пожимая плечами.

– О, я думаю, в этом есть смысл. – Как я раньше об этом не подумала?

– Ты могла бы попросить его у мага, – предлагает Флора, и на ее лице начинает появляться улыбка.

– Какой маг добровольно отдаст мне песок? Я, признанная злодейка среди нас всех, – ворчу я, понимая, что для большинства людей в кампусе я «плохой парень».

– Я знаю одного, – заявляет она, поднимая брови и продолжая широко улыбаться.

Броуди.

Вот кого она имеет в виду.

– Может быть, – выдыхаю я, избегая ее взгляда.

– В этом нет никакого «может быть», – настаивает она, и я качаю головой.

– Кухня кажется более безопасным вариантом. – Мои глаза встречаются с ее, и я вижу твердый и решительный взгляд.

– Но это не сделает твою магию счастливой.

Черт. Она права.

– Не сделает. – Правда срывается с моих губ, заставляя меня чувствовать себя уязвимой и беззащитной, но она реагирует на это по-другому. Нахмурившись, я указываю на нее пальцем. – Ты так говоришь, потому что можешь заглянуть в мою голову или потому что понимаешь это чувство? – Интуиция подсказывает мне, что я уже знаю ответ, но я запрограммирована уточнять.

– Я понимаю это чувства, – отвечает она, и ее улыбка смягчается. – С моей магией разума самое сложное, чему мне пришлось научиться, – это как унять зуд, даже когда это невозможно.

– Звучит странно, – размышляет Арло, скрещивая руки на груди и устраиваясь поудобнее у двери.

– Почему?

– Мысль о том, чтобы унять зуд с помощью магии разума, заставляет меня представлять как ты на самом деле почесываешь свой мозг.

Я содрогаюсь от этой мысли, и теперь, когда он это сказал, я никогда не забуду этого.

– Спасибо, Арло, – ворчу я, заставляя Флору хихикать.

– Тебе проще, – заявляет она, указывая на Арло. – Ты – водный фейри. Если твоя магия вспыхивает внутри тебя, отчаянно пытаясь вырваться наружу, ты можешь соединиться с водой и облегчить это ощущение. А вот с магией разума все не так просто. Большинство людей не слишком рады, когда я использую на них свою магию. Особенно чтобы облегчить жжение поглощающей меня магии.

Это имеет смысл. Я раньше не задумывалась об этом. Поскольку у меня есть доступ ко всей магии, дарованной фейри, я могу использовать ее любым способом, и «жжение», о котором она говорит, исчезает. В основном потому, что королевская кровь, текущая по моим венам, обладает большей силой, чем у других, и, если мы используем эту магию, она обычно облегчает все. Моя грудь сжимается при напоминании, что сейчас я вообще не могу использовать магию разума, но я решаю ответить так, будто это не так.

– Это правда. У меня нет таких трудностей с магией разума, как у моей сестры.

– Это правда? Что у королевских фейри есть более сильные и более слабые способности?

Я киваю. – Да, – подтверждаю я, остро осознавая тот факт, что говорю о своей сестре и рассказываю о ее силе, но, кажется, не могу остановиться. – Ее сила невероятна. На самом деле, когда она пытается «унять зуд», как ты выразилась, она использует сферу. Я выясню, как мы можем достать такую, но она очень помогает ей, когда она чувствует, что не может выплеснуть свою магию, – тараторю я, и в моей груди растет тепло от того факта, что я могу чем то помочь ей.

– Это было бы потрясающе, спасибо, Адди.

– Без проблем. А теперь мне лучше позаботиться об этой розе, – бормочу я, глядя на алые лепестки. Мне лучшей уйти, прежде чем я продолжу говорить о вещах, которые мне не следует обсуждать.

Улыбнувшись, я захожу в свою комнату и закрываю за собой дверь. Как только она захлопывается, в груди все переворачивается, и раздражение пробегает по венам. Мысль о песке разжигает мою огненную магию.

Сжав губы, я откидываюсь на дверь и смотрю на розы, которые продолжаю собирать.

Наверное, не так уж плохо будет, если я загляну в здание магов.

23

БРОУДИ

К

то-нибудь, убейте меня прямо сейчас. Убейте меня. Я сыт по горло лекциями этого человека.

– Ты вообще слушаешь, Броуди? – Снисходительный тон моего отца утомляет даже через телефон.

– Нет.

Он вздыхает, его раздражение ощутимо, хотя он и не стоит передо мной. Для этого человека нет разницы. Он член Совета, и это не меняется, когда он находится дома или разговаривает с людьми не в этом качестве. Он бизнесмен, до мозга костей. Без исключений.

– Думаю, мы закончили, – бормочет он, и я усмехаюсь.

– Я думал, что уже давно.

Еще один вздох. Еще одна золотая звезда в моем послужном списке за то, что я «примерный сын».

– Знаешь, Броуди, однажды ты пожалеешь, что не воспользовался тем богатством знаний, которое я могу предложить.

Богатство знаний. Да пошел ты. Я могу представить его сейчас: кустистые брови сдвинуты, губы поджаты, и из него сочится разочарование. Его так называемое богатство знаний сделало его исключительно предсказуемым. Вот почему я точно знаю, что сказать и сделать, чтобы заставить его отвалить.

– И, может быть, однажды ты действительно услышишь меня, когда я буду говорить. Яблоко от яблони недалеко падает.

Я представляю, как раздуваются его ноздри, когда он испускает еще один вздох. – Я не собираюсь снова обсуждать это с тобой, Броуди. Это окончательно. Неважно, что ты думаешь или чувствуешь. Некоторые решения важнее тебя. Такова жизнь.

Моя грудь сжимается в безжалостных тисках, а гнев пробирает до костей. – Но…

– Хватит. Мне нужно идти. У меня другой звонок.

– Конечно, нужно, – огрызаюсь я, но звонок уже закончен.

Бросив телефон на кровать рядом с собой, я упираюсь локтями в колени и закрываю лицо руками, делая несколько бессмысленных глубоких вдохов. В голове стучит, пульс учащается. Несмотря на то, что я хорошо знаком с этим человеком, он все равно действует на меня так, как я это ненавижу.

Его способность действовать мне на нервы – это черта, которую, я знаю, я перенял непосредственно от него, и мне неприятно признавать, что мне действительно не нравится быть по другую сторону.

Не то чтобы я усвоил урок. Я никогда этого не делаю.

Вздыхая, я выпрямляюсь, проводя ладонями по бедрам, прежде чем сосредоточиться на окне. Послеполуденное солнце заглядывает сквозь стекло, заливая мою комнату каскадом спокойствия, которое я хотел бы впитать.

Это помогает мне успокоиться. Солнце всегда было для меня символом спокойствия и радости, особенно после того, как я говорю с отцом.

– Ты не можешь туда войти. Я сказала, что тебе туда нельзя!

Я хмурюсь, услышав крики, доносящиеся с другой стороны двери моей спальни, прежде чем в нее стучат. Что происходит? Вероятно, это какой-то идиот жалуется мне на несправедливость другого мага, как будто это вообще имеет значение для меня.

Вскакивая на ноги, я сокращаю расстояние между собой и драмой, ожидающей в коридоре.

– Ты что, тупая? Я сказала…

Маг плотно сжимает губы, когда я распахиваю дверь и обнаруживаю, что она показывает пальцем и орет прямо в лицо моей любимой маленькой фейри.

Адрианна Рейган.

– Прости, Броуди. Эта девчонка не слушает, – ворчит Клара, сочувственно улыбаясь мне, прежде чем обратить свой гнев обратно на Адди. – Ты, – начинает она, указывая пальцем ей в лицо. – Не смей приходить сюда и… – Она снова замолкает, но на этот раз не от моего появления, а от того, что рука Адди обхватывает ее горло и впечатывает ее в стену рядом с моей дверью.

– Я совершенно серьезно предупреждала тебя, чтобы ты больше не тыкала мне в лицо своим чертовым пальцем, иначе столкнешься с последствиями, – шипит Адди, ее ноздри раздуваются от раздражения, прежде чем она переводит взгляд в мою сторону. – Привет.

Ее голос мягкий, нежный, даже сладкий.

– Привет, – выдыхаю я, полностью захваченный тем, как солнце освещает ее волосы, делая легкую улыбку на ее губах еще более соблазнительной.

– Я надеялась попросить тебя об одолжении, – заявляет она, игнорируя мага в своей хватке.

Одолжение? Да, пожалуйста. Запишите эту женщину ко мне в должники и скрепите это восковой печатью самого короля Рейгана.

– Конечно, заходи. – Я делаю шаг назад, широко размахивая рукой, чтобы она следовала за мной, но, прежде чем она отодвигается хоть на дюйм, она оглядывается на Клару.

– Ты это слышала? – спрашивает она, приподнимая бровь, когда лицо Клары морщится от дискомфорта.

– Пошла ты, – выплевывает маг, морщась мгновение спустя, когда Адди усиливает хватку.

Как бы это ни было горячо, а это чертовски горячо, я заинтригован тем, какое одолжение она хочет получить. – Отпусти бедного мага, Адди. Она не стоит твоего времени, – бормочу я, протягивая руку в ее направлении.

Ее взгляд на Клару продолжается еще несколько мгновений, прежде чем она опускает глаза на мою руку, которая ожидает ее тепла. Она поджимает губы, обдумывая предложение, затем отпускает шею Клары и вкладывает свою руку в мою.

Я втаскиваю ее внутрь, не теряя ни секунды, и она выпускает мою руку, как только дверь закрывается. Она неторопливо проходит в центр моей комнаты, медленно поворачиваясь и обводя взглядом каждый дюйм пространства.

Пытаясь представить все с ее точки зрения, я следую за ее взглядом.

Мягкие серые стены едва видны за заставленными полками и шкафчиками, которые также обрамляют окно прямо впереди. Все они до краев заполнены книгами, ингредиентами и всем остальным. Я считаю, что быть магом – это целое искусство. Для этого нужно иметь доступ к предметам, о которых некоторые даже не слышали.

Моя кровать стоит справа у стены, по обеим сторонам от нее находятся тумбочки, а в углу расположен дверной проем, ведущий в мою личную ванную комнату. У стены рядом с дверью стоит письменный стол, дерево которого сочетается со шкафами, а шторы и простыни оливкового цвета придают комнате легкость, несмотря на множество темных элементов декора.

– Что принесло мне удовольствие в виде просьбы от сладкой девушки-кинжал в моей жизни? – Спрашиваю я, как только ее взгляд останавливается на моем. Ее светлые волосы заплетены в корону на голове, но выбившийся локон все еще свисает у лица. Она на занята тем, что пытается заправить этот локон за ухо, пока подыскивает слова.

– Я хотела спросить, нет ли у тебя песка.

– Песка? – Уточняю я, и она кивает, прочищая горло и потирая губы.

– Это совсем не то, чего я ожидал, – признаюсь я, пробегая по ней взглядом, и она усмехается.

– Сюрприз. – Ее дерзость вызывает у меня улыбку.

– Для чего тебе он нужен?

Ее брови сводятся вместе, когда она складывает руки на груди.

– А это имеет значение? Это всего лишь песок.

– Считай, что я заинтригован.

– Считай, что ты заноза в моей заднице, – огрызается она в ответ, и по ее коже пробегает раздражение, когда я прищуриваюсь.

– Я буду настоящей занозой в твоей заднице, если ты мне позволишь.

– Ты этого не говорил, – усмехается она, отмахиваясь от меня, и я пожимаю плечами.

– Говорил.

Она качает головой, отводя взгляд, и я уверен, что на ее щеках появляется легкий румянец, но он исчезает слишком быстро, чтобы я мог убедиться.

– Я хочу сделать стеклянную вазу.

Мои брови сдвигаются от замешательства. – Погоди, тебе нужен песок, чтобы сделать стеклянную вазу? Для чего? – Кажется, сегодня она на тысячу процентов бомбардирует меня сюрпризами.

– Что ставят в вазу, Броуди? – Она бросает на меня вполне заслуженный укоризненный взгляд, и я закатываю глаза в ответ.

– Цветы, конечно, но я заинтригован цветами, для которых тебе понадобилась ваза. Вопросов у меня бесконечное множество.

Например, откуда, черт возьми, она взяла цветы? Они от кого-то конкретно, или она собрала их сама?

– Ты можешь мне помочь или нет? – спрашивает она, приподнимая бровь, и я киваю.

– Конечно. – Неторопливо направляюсь к шкафу слева от себя, я присаживаюсь на корточки, чтобы заглянуть в маленькие ящички. Я знаю, что он где-то здесь, но где точно, – это совершенно другой вопрос.

В четвертом ящичке на глаза попадаются знакомые песчинки в стеклянной банке.

– Этого достаточно? – Я поднимаю ее, чтобы она посмотрела, наблюдая, как возбуждение танцует в ее глазах,

– Просто идеально.

Вставая, я протягиваю ей банку, и она выхватывает ее у меня из рук, прижимая к себе, как ребенка.

– Так ты собираешься создать ее сама? – Спрашиваю я, не желая, чтобы момент заканчивался.

– Я надеюсь на это, – пробормотала она, не отрывая взгляда от банки, но ее остекленевшие глаза заставляют меня нахмуриться.

– Ты на это надеешься? – Она королевского рода. Она должна иметь возможность использовать любую магию, какую пожелает.

– «Поцелуй Аметиста», помнишь?

Ее глаза встречаются с моими, и в них явно видна боль, но она быстро отводит их.

– У тебя все получится. На сто процентов, – настаиваю я, подходя ближе, чтобы утешающе сжать ее плечо. Она мягко улыбается мне, как будто моих слов ободрения недостаточно, чтобы наполнить ее позитивом. – Могу я посмотреть?

Теперь ее очередь хмуриться. – Посмотреть?

– Ага, типа, посмотреть, как ты делаешь вазу. – Какого хрена я нервничаю?

– Зачем?

Прочищая горло, я убираю руку с ее плеча, чтобы потереть свой затылок. – Магия завораживает меня, – признаюсь я, и это правда, завораживает, но не так сильно, как она. В этом и заключается секрет.

Ее губы поджимаются, пока она думает, и мне требуется вся моя сила, чтобы держать рот на замке, пока она принимает решение.

– Где? – наконец спрашивает она, и я не могу сдержать улыбку на своем лице.

– Здесь будет в самый раз, – настаиваю я, указывая на центр комнаты. – Тебе нужен столик или что-нибудь еще?

Она хмуро смотрит в центр комнаты, куда я показываю, прежде чем посмотреть на меня с настоящей неуверенностью, танцующей в ее глазах. – Но что, если моя магия…

– Не беспокойся об этом. Я маг, помнишь? Я могу решить любые проблемы, которые у нас могут возникнуть, – настаиваю я, не совсем уверенный, что она именно к этому клонила, но, когда она кивает, я надеюсь, что попал в точку.

– Стол не обязателен, но что-нибудь, что не подгорит, когда я закончу, было бы кстати, – выдыхает она, опускаясь на пол, скрещивая ноги и открывая крышку банки.

Я беру то, что ей нужно, и кладу перед ней. Но она не смотрит: она слишком поглощена песком, чтобы обращать внимание на что-либо еще.

Отступая назад, я прислоняюсь к стене, наблюдая за каждым ее движением, пока она зачерпывает пригоршню песка. Я завороженно наблюдаю, как ее руки начинают двигаться, красные и оранжевые отблески танцуют между ее ладонями, когда она использует свою магию. Это самое прекрасное зрелище, котоое я когда-либо видел.

Ее веки полуопущены, а руки двигаются словно сами по себе, оживляя песок. Слишком быстро она ставит только что созданную вазу на жаропрочную поставку, которую я положил перед ней, и улыбается своему шедевру.

Сначала она выглядит как простая ваза, но, присмотревшись, я замечаю замысловатый узор, врезанный по всей поверхности стекла. Он похож на маленькие, тонкие виноградные лозы, переплетающиеся по бокам, вделанные в стекло.

– Что это за старый фильм, который мама заставляла меня смотреть? – бормочу я, и она моргает, а ее брови сводятся вместе.

– Откуда мне знать?

Я отмахиваюсь от нее. – Конечно, не знаешь, но уверен, вспомнишь. Там парень был мертв, но он помог ей что-то сделать их глины. Я не очень хорошо помню подробности.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Да ладно, точно знаешь. Кажется, он был призраком. Подожди, так он назывался?

Она морщит нос. – Звучит странно.

– Так и было, но ей это понравилось, – отвечаю я со смешком, на меня находят воспоминания, но я останавливаю их, пока боль не вернулась.

– Понравилось?

– Хм. – Я отвожу взгляд, запускаю пальцы в волосы и снова обращаю внимание на нее.

Она проводит языком по нижней губе и снова поворачивается к вазе. – Чем это похоже?

Прежде чем я успеваю передумать, я опускаюсь на пол, кладу свои ноги по обе стороны от нее, а затем переплетаю наши пальцы. – В фильме они вместе лепили из глины. На заднем плане играла песня, и все это было очень мило. – Я провожу ее руками по вазе, и мое сердце колотится от нашей близости, когда ее спина прижимается к моей груди.

Она вздыхает, тяжесть этого вздоха вибрирует в ее теле и резонирует в моем собственном. Сладкий цветочный аромат ее волос опьяняет меня, когда она слегка ерзает, устраиваясь поудобнее в моих руках и ногах. Прежде чем я успеваю передумать, я придвигаюсь на дюйм ближе, проводя губами по ее шее. По ней пробегает дрожь, и она наклоняет голову, поощряя меня запечатлеть поцелуй на том же месте.

Ее спина выгибается, приглашая меня прижаться ближе, и я кладу наши руки ей на талию. Все еще переплетая руки, я провожу большим пальцем по ее животу, ненавидя футболку, которая разделяет нас. Мой рот живет своей жизнью, прокладывая дорожки во всех направлениях, и ее голова наклоняется в сторону, предлагая мне больше доступа.

Черт.

Отпуская одну из ее рук, я дергаю за ворот ее плаща, отыскивая застежку, прежде чем он ниспадает каскадом вокруг ее талии. Контур поцелуя аметиста виден сквозь ее футболку, и я не могу удержаться, чтобы не взглянуть на фиолетовый драгоценный камень.

Ее кожа вокруг него покраснела и воспалена, изранена, где он помешен в ее плоть. Провожу пальцем по контору, и она напрягается. – Может, я и не смогу удалить его, но могу успокоить поврежденную кожу, – объясняю я, быстро и тихо бормоча заклинание. Она расслабляется, ее напряжение спадает, и ее голова наклоняется вперед.

– Спасибо.

– В любое время, – обещаю я, запечатлевая поцелуй чуть выше оскорбительного предмета, впивающегося в ее плоть.

Она вырывает свою руку из моей, и я сразу же чувствую потерю. Прежде чем я успеваю разочарованно вздохнуть, ее рука оказывается на моей щеке, пальцы растопырены, и она заглядывает глубоко в мои глаза. Она поворачивается так, что мы оказываемся лицом друг к другу, и мои руки тут же опускаются на ее талию.

В ее глазах неуверенность, неуверенность во мне, я не сомневаюсь. Поэтому я остаюсь на месте, ожидая, когда она сама сделает шаг. Я хочу этого больше всего на свете, мой член упирается в хлопок боксеров, отчаянно стремясь к ней, но это должно быть ее решение, потому что мы оба знаем, что она понимает, чего я хочу.

Ее.

Она придвигается ближе, наше дыхание сливается, пока я удерживаю ее взгляд, наблюдая, как расширяются ее зрачки, прежде чем она опускает веки и прижимается губами к моим.

Ощущение ее пальцев на моем лице, когда она заявляет права на мой рот, всепоглощающее, и я двигаюсь, даже не успев подумать об этом. Удерживая руки на ее талии, я поднимаю ее в воздух, а наши губы остаются соединенными.

Я делаю три необходимых шага к своей кровати, прежде чем опускаюсь как можно мягче. Ее руки скользят по моей шее и сжимают плечи, а ноги обвиваются вокруг моих бедер.

Черт.

Мои губы еще сильнее прижимаются к ее губам, и она стонет от моего языка, а я пробую на вкус каждый дюйм ее губ, до которого только могу добраться.

Мне нужно почувствовать прикосновение ее кожи к моей.

Сейчас.

Вслепую нащупывая подол ее футболки, я крепко хватаюсь за него обеими руками, но прежде чем я успеваю дернуть за него, она толкает меня в грудь, разделяя наши губы.

– Не смей, блядь, рвать на мне одежду, когда мне придется идти домой пешком. Я бы предпочла не проходить аллею позора обнаженной, – ворчит она, заставляя меня приподнять бровь.

– Аллея позора? Вот как это называется? – Спрашиваю я, следуя ее приказу и стаскивая ее футболку через голову вместо того, чтобы разорвать ее, как я хотел. Я отбрасываю ее в сторону, наслаждаясь красивым розовым лифчиком, прикрывающим ее грудь.

– Нет, но ты знаешь, что я имею в виду, – бормочет она, расстегивая штаны, и я отодвигаюсь, раздеваясь вместе с ней. Через мгновение мы оба обнажены, груди вздымаются, и мы смотрим друг на друга. – Ты собираешься позаботиться о…

Я сокращаю расстояние между нами, ныряя лицом между ее ног и эффективно останавливая ее дерзость. Когда я провожу языком по ее складочкам, ее спина выгибается дугой, а руки сжимают простыни рядом с ней.

Трахать ее на улице – это одно. Наблюдать, как она оставляет свой след на моих личных вещах, – это совершенно другое. Мне нужно больше этого. Я провожу зубами по ее клитору, наслаждаясь вздохами, которые вырываются из ее губ, когда я дразню одним пальцем ее вход.

– Пожалуйста, Броуди, – шепчет она, задыхаясь, и мои губы прижимаются к ее коже.

– Вот так, Кинжал. Умоляй меня. – Просовывая два пальца в ее лоно, я не получаю мольбы, как хотел, но крик удовольствия, который эхом разносится по моей комнате, еще лучше. – Я хочу, чтобы ты кончила на мои простыни. Я хочу, чтобы запах твоих соков пропитал всю мою комнату. Тогда, когда я проснусь утром, ты будешь всем, о чем я смогу думать, всем, что я смогу чувствовать, и всем, что я смогу представлять себе с этого момента прямо здесь. Это будет слишком тяжело для меня. Настолько, что мне придется заскочить в душ и трахнуть свою ладонь так сильно и быстро, что все закончится слишком скоро. Но это будет того стоить. Ведь так, Адди? – Это не вопрос. Не совсем.

Она кивает, широко раскрытыми глазами смотрит на меня, а я вращаю пальцами в ее киске, наблюдая, как пульс трепещет у нее на горле, прежде чем снова ласкаю ее клитор. Она извивается подо мной, словно это именно то место, где она должна быть, и я собираюсь доказать ей, что так оно и есть.

– Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, – повторяет она, словно в идеальной гармонии соответствуя тому, как я играю с ее телом.

Добавив третий палец, я глубоко проникаю в нее, чувствуя, как ее сердцевина сжимается вокруг меня, и я впиваюсь зубами в чувствительную плоть вокруг ее клитора. Словно оркестр, достигший своего крещендо, она достигает своего пика, и крики экстаза срываются с ее губ, когда она достигает кульминации.

Я поглощаю каждую каплю, стараясь выжать из нее все до последней унции. Ее напряженные мышцы превращаются в лужицы, пока она пытается отдышаться. Проводя мягкими поцелуями по ее киске, вокруг пупка и по ложбинке между грудей, я добираюсь до ее рта.

Она не уклоняется от собственного вкуса у меня на языке.

Нет.

Ее поцелуи становятся глубже, делая мой член тверже, чем когда-либо.

Потянувшись к верхнему ящику прикроватной тумбочки, я достаю презерватив, разрываю обертку и быстро и аккуратно надеваю на свой жаждущий член.

– Я хочу, чтобы мои простыни были еще влажнее, Кинжал. Думаешь, ты сможешь это сделать? – Спрашиваю я, пристраивая свой член к ее входу, пока она приподнимается на локтях, глядя вниз на уже влажную ткань.

– Возьми меня, и я сделаю это, – мурлычет она, проводя языком по губам, когда переворачивается на живот, приподнимая попку в воздух. Ее спина идеально выгнута, и я провожу рукой по ее позвоночнику, прежде чем погладить округлости ее задницы.

Она упирается плечами в матрас, просовывая руки под грудь, чтобы ущипнуть себя за соски.

– Блядь, ты чертова дразнилка, – ворчу я, отчаянно желая ее, а она ухмыляется, закрыв глаза, поглощая меня целиком.

Стремясь превратить эту улыбку в выражение неприкрытого удовольствия, я прижимаю свой член к ее сердцевине и проникаю внутрь. Ее жар опьяняет меня, и я замираю, не зная, продержусь ли я дольше пяти секунд, если не дам себе перевести дух.

Одна из ее рук двигается, снова цепляясь за простыни рядом с ней, готовясь к следующему толчку, и я позволяю всему остальному в мире исчезнуть, давая ей повод держаться.

Отводя бедра назад, я вонзаю свой член глубже в нее. Сильнее, быстрее, яростней.

Шлепок кожи о кожу эхом разносится вокруг нас, и моя хватка на ее бедрах усиливается. Я надеюсь, что завтра она увидит синяки, что напомнит ей об этом.

Ее ноги дрожат подо мной, когда я вхожу в нее снова и снова, в погоне за эйфорией, к которой, как я знаю, она близка. Протягивая руку к ее киске, я пощипываю ее клитор, заставляя ее стоны удовольствия становиться громче, пока она не начинает задыхаться.

Признаки того, что ее сердцевина сжимается вокруг меня, говорят мне о том, что я близок к тому, чтобы почувствовать ее кульминацию. И мне она нужна больше, чем моя собственная.

Мне требуется вся моя сила, чтобы не сбавлять темп и не отдаваться собственным потребностям, пока ее крики не достигнут новых высот.

– Блядь, Броуди. Блядь.

Удвоив темп, и чувствуя, как ее разрядка стекает между нами, я переваливаюсь через край вместе с ней. В глазах темнеет, оргазм проносится по моему телу, и я падаю вперед, а неровные толчки продлевают вкус экстаза между нами.

Срань господня.

На нас выступает пот, пока мы пытаемся отдышаться, и одно можно сказать наверняка.

Я думал, быть бабником весело, но изучать каждый дюйм ее тела еще лучше.