Текст книги "Театр теней"

Автор книги: Кевин Гилфойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

68

Еще полтора месяца назад это сочетание слогов было бы для него пустым звуком и сразу вылетело бы из головы, но как только это имя прозвучало из уст доктора Мура, оно сразу показалось Джастину каким-то зловещим. Он пролистал лежавшие в конверте документы. Это имя было на каждой странице, жирным шрифтом – Сэм Койн.

В сознании Джастина оно мгновенно стало таким же грозным, и в то же время завораживающим, как имена Банди, Гейси или Спек.

Сэмюэл Нэтан Койн. Так его звали официально. Так он должен значиться в позорных списках.

– Что будем делать?

– Пока не знаю.

– Пойдемте в полицию. Мы объясним им, что произошло. Получим распоряжение судьи о получении образца его ДНК. Если его ДНК совпадет с моей, ему можно будет предъявить обвинение в убийстве Анны Кэт.

– Не думаю, что все так просто.

– Почему? Разве не таков был ваш первоначальный план?

– Во-первых, у нас недостаточно доказательств, чтобы судья выдал ордер. С того самого момента, как образец ДНК Койна покинул полицейский участок, доказательная база разрушилась. Тот факт, что его ДНК совпадает с твоей или даже с первоначальным образцом, если он у них еще сохранился, не является доказательством. И не забудь: создав тебя, то есть заручившись единственным подтверждением, что убийца и Койн – одно лицо, я нарушил закон. Любой хороший адвокат – а Койн может нанять целую армию хороших адвокатов – с удовольствием разыграет эту карту. Койн останется на свободе, а вот я, скорее всего, попаду за решетку лет на десять. Да еще и тебя сделают героем идиотских телешоу. Ты станешь знаменитым «клоном убийцы из Чикаго».

Джастин, не поднимая головы, смотрел на пачку бумаг и фотографий, потом сказал:

– Я бы смог с этим смириться. А вы? Вы могли бы сесть в тюрьму ради того, чтобы поймать убийцу?

Дэвиса передернуло от того, как небрежно мальчик говорит об этом. Словно он вызывал Дэвиса на дуэль. Он словно говорил: «Ты же не доставишь мне хлопот, правда? Ты же не струсишь?»

Сидя рядом с ним в машине, Дэвис понял, что боится Джастина Финна, мальчика, созданного из клетки чудовища. И в то же время он восхищался им. Его самообладанием. Умом. Внутренней силой. Общаясь с ним, постоянно забываешь, что перед тобой всего лишь пятнадцатилетний паренек.

– Было время, когда я сделал бы это с удовольствием – много лет тому назад, – сказал Дэвис, хотя совсем не был уверен, что это правда. – Но сейчас – сомневаюсь. Что будет с моей женой? Да и в любом случае из этого все равно ничего хорошего не выйдет.

Джастину стало жарко в куртке, и он приоткрыл окно. Старые деревья отбрасывали на машину кружевную тень. День был чудесный, хотя и немного прохладный, и на дорожке было больше народу, чем во время их прошлой встречи. И все же разговор был важнее, чем их безопасность.

– Я пытался узнать это имя – Сэм Койн – восемнадцать лет, – продолжал Дэвис. – Я делал невообразимые вещи. Мои поиски оказались причиной гибели Фила Канеллы и моей жены. И вот теперь, когда это имя мне известно, я чувствую себя совершенно беспомощным. Пока я не знал, кто убил мою дочь, я представлял себе жалкого психопата. Я воображал, как он страдает где-нибудь в тюрьме или лечебнице. Или как он гниет в земле. Как горит в аду. Как совершенное им зло обращается против него самого. Как он расплачивается за содеянное. Я мечтал, что судьба наказала его сама, без моего вмешательства. Знал бы ты, как мне мучительно сознавать, что он – партнер процветающей юридической фирмы! Что он живет в дорогой квартире на Золотом берегу. Что красивые женщины выстраиваются в очередь, чтобы с ним переспать.

Дэвис почувствовал, что к горлу подступают слезы, но в то же время его душа застыла в какой-то отстраненности и равнодушии, как в ночь убийства Анны Кэт. Он не плакал над ее бездыханным телом. Не заплакал он и теперь.

Джастин сказал:

– Доктор Мур, я прочитал труды многих философов. Некоторые, например Кьеркегор, пытаются осознать, кто мы, что отличает одного человека от другого. Другие пытаются понять, что есть Бог. Как Ансельм Кентерберийский или Блаженный Августин. Гоббс, Юм стараются отделить добро от зла: как поступать должно, как не должно и почему. И все они, каждый по-своему, стремятся ответить на вопрос: «Кто я и откуда взялся?» – Он сжал в руке конверт. – Как вы думаете, скольким из них довелось держать в руках ответ на этот вопрос?

Дэвис кашлянул. Спазм в горле помог ему скрыть изумление. Какая зрелость мысли! Дэвис ожидал от Джастина сочувствия, а тот прочел ему лекцию по метафизике.

– Да нет, Джастин. Это не весь ты. Ты не просто какой-то инструмент в руках исследователя. С моей стороны было жестоко производить тебя на свет. Надо было задуматься о последствиях, о том грузе, который навалится на твои плечи или плечи того, кто обо всем узнает, но я не отказываюсь от ответственности за это. В тебе нет ничего уникального или странного, ни с физической, ни с метафизической точки зрения. Ты просто подросток – такой же, как все, только очень умный. – Произнося все это, Дэвис и сам не знал, верит ли в то, что говорит. Последнее время с ним часто так бывало.

Джастин взмахнул конвертом:

– Очевидно, я подросток, способный совершать жуткие вещи.

– Мы все способны совершать ужасные вещи. Это заложено в каждом из нас. Первые пятнадцать лет твоей жизни подтверждают только одно: человек – это больше, чем набор хромосом.

Джастин высунул из окна руку с конвертом от Большого Роба и покачал рукой вверх-вниз, как вагоновожатый.

– Я не могу вот так взять и развеять это по ветру. Мне кажется, мы несем за это ответственность. Это наш долг.

На долю секунды Дэвис представил, что Джастин разжал руку, а ветер подхватил конверт и унес его подальше. Он желал, чтобы кто-нибудь другой нашел это досье на Сэма Койна стоимостью в пятнадцать тысяч долларов и захотел выяснить, кто он. Захотел, чтобы это стало долгом кого-то другого.

– Я готов выслушать твои предложения, – сказал он.

– Доктор Мур, я уверен, что выбор, любой выбор совершается кем-то за нас. Погода, время дня или ночи, наши сексуальные потребности, то, что нам нужно для выживания, коллективная воля остальных шести миллиардов жителей планеты Земля – все это определяет нашу судьбу. Может, это инструмент в руках Господа, может, нет. Но когда мы притворяемся, что проявляем свободу воли, когда мы совершаем то, что называется выбором, мы, на самом деле, просто смиряемся с тем, что предопределено. У смерча и то больше свободы выбора, чем у человека. – Джастин перегнулся через разделявший их подлокотник и произнес: – Я могу высказать предложения, а могу и промолчать. Как бы то ни было, все наши дальнейшие шаги неотвратимы.

69

Вот уже которую ночь Дэвис проводит в подвале, в своей голубой комнате. Один. Джоан заметила, что он стал там засиживаться как раз после ее предложения выкинуть оттуда все бумаги. В известном смысле его поведение предсказуемо. Дэвис стареет, его страшат перемены; он почувствовал, что комнате грозит разорение, и решил напоследок разобраться в своих бумагах. Она проходила психологию, когда училась на педиатра, и этих знаний было вполне достаточно, чтобы найти объяснение тому, что происходит. И все же что-то было не так. С ним что-то было не так.

Джоан старалась не обращать внимания на страшные мысли, посещавшие ее время от времени. Вряд ли он завел роман на стороне. Правда, он будто отсутствует – витает где-то в облаках. Раньше они проводили вместе каждую свободную минуту, а сейчас она сидит в гостиной с книжкой в руках, не в силах прочитать ни строчки, а Дэвис копается в подвале. Чем он там занимается? Работает над генеалогическим древом? Играет в «Солитер»? Или в «Теневой мир»? Дэвис Мур – геймер. Нет, это просто смешно! И все же, все же… Она недавно прочла в каком-то женском журнале, который выписывала клиника, что «Теневой мир» числится среди трех самых серьезных угроз браку, наряду с денежными проблемами и сексуальной неудовлетворенностью. С деньгами проблем точно не было – дела на работе шли успешно, а у Дэвиса деньги были даже до того, как он стал зарабатывать лекциями. Что до секса, Дэвис проявлял достаточную для своего возраста активность, и Джоан это вполне устраивало. Секс уж точно не был в их союзе темой для разногласий.

Джоан встала, пошла на кухню, налила себе чаю без кофеина и, нажав кнопку громкой связи, спросила у мужа, не хочет ли он чашечку. Он отказался – очень вежливо, со словами благодарности, – но не сказал, когда поднимется.

– Чем занимаешься? – спросила Джоан.

– Да так, всякой ерундой, – ответил он. – Скоро приду.

«Всякой ерундой». Глупо, конечно, но ей хотелось услышать совсем другое.

70

Еще одна улочка в виртуальном чикагском Нортсайде. Эта прорисована особенно тщательно, подумала Барвик. Она заставила свою копию подойти к одному из домов вплотную, чуть не упираясь в стену носом. Все кирпичики были разными, у каждого свой мелкий изъян. Известка кое-где облупилась, виднелись выцветшие остатки граффити. Скрипнула старая пожарная лестница, и на плечо закапала вода. Любопытно, неужели программисты так же постарались над каждой улицей каждого города в «Теневом мире»? Или только над этой? Может, она какая-то особенная?

Имя очередной жертвы было Виктория Персино. Девушку зарезали и оставили лежать на тротуаре. При ней нашли кошелек с тремястами долларов, на пальце – обручальное кольцо с бриллиантом. Еще одно убийство ради забавы. Или, если прав Джастин… – А вот и он, легок на помине.

– Ну, что скажешь, Джимми Олсон?<sup>[23]23
  Джимми Олсон – герой комиксов. Репортер, который дружит с суперменом и поэтому первым получает сообщения о происшествиях.


[Закрыть]</sup> – спросила Сэлли в микрофон. – Думаешь, маньяк сегодня в сети?

Виртуальный Джастин взглянул на тело, но рассматривать внимательно, по своему обыкновению, не стал. Он его даже не сфотографировал.

– Сэлли, похоже, что да. – Он обошел вокруг трупа. По его молчанию она поняла, что он что-то обдумывает, и спокойно ждала, пока он поделится с ней своими соображениями.

– Я хотел бы кое-что с тобой обсудить. – Джастин обернулся и подошел ближе, словно опасаясь, что их могут услышать полицейские.

– Что именно?

– Сэлли, я надеюсь, ты не откажешь мне в услуге, – сказал он. – Мне нужно, чтобы ты кое-кого проверила.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Нужно собрать информацию на Сэма Койна. Попробуешь?

– Кто он такой?

– Адвокат в фирме «Гинсбург и Адамс». Обеспеченный человек. Живет в центре.

– Зачем тебе это нужно?

– Просто нужно и все. Узнай о нем как можно больше.

«Джастин, наверное, устал выслушивать от меня проповеди на тему своих сумасшедших гипотез, и теперь притворяется, что просьба не имеет никакого отношения к маньяку из Уикер-парка», – подумала Сэлли.

– Но к чему это? Ты что, узнал вдруг, что тебя усыновили, а этот парень – твой биологический отец или что-то в этом роде?

– Ну да, что-то в этом роде, – отозвался Джастин.

«Лгунишка», – подумала она.

– Так ты можешь это сделать?

– Ты же мой друг. Сделаю все, что возможно.

– Спасибо.

Копия Барвик показала пальцем на труп. Внешность девушки была прорисована вплоть до мельчайших деталей. Ни Сэлли, ни Джастин, ни кто бы то ни было еще из персонажей игры, которых ей приходилось встречать до сих пор, этим похвастаться не мог. Кожа девушки выглядела по-настоящему естественно – чуть ли не поры были видны.

– Могу поспорить, что эта девушка, Виктория, начала играть совсем недавно. У нее стоит последняя версия программы, создающей персонажи, – сказала Барвик. Она прочла в журнале для геймеров, что программистам приходится постоянно совершенствовать качество анимации, чтобы удерживать интерес сексуально озабоченных игроков. – Как думаешь, что с ней произошло?

– Может, развлекался кто-то. А может, и нет.

– Ну, рассказывай, Джастин. Тебе стало что-то известно?

Джастин решил до поры не посвящать Барвик в подробности и повторил:

– Сэм Койн, Сэлли. Просто проверь его, ладно?

71

Микки Педант закончил последнюю в своей карьере работу в Сиэтле. Он взорвал докторшу, ее мужа и двух сыновей, готовившихся поступать в колледж, когда они ехали на семейный ужин. Он лишь изредка позволял себе пользоваться бомбами в годы своей миссионерской деятельности, и все же в производстве взрывного устройства было что-то притягательное. Микки самостоятельно научился обращаться со всеми этими взрывчатыми веществами, таймерами и детонаторами, поэтому, завершая свой труд, он чувствовал удовлетворение подростка, склеившего своими руками модель самолета. Кроме того, бомба давала стопроцентный результат – уничтожала мгновенно и навсегда. Пистолеты и ножи оставляют раны – раны могут затянуться. А вот бомба разрывает все на куски – и жизни, и вещи. Это настоящее волшебство, настоящее таинство. Бомба заставляет все разлетаться на мелкие ошметки и осколки. Если бы знать, как спросить у бомбы, она, может, и подсказала бы, как склеить все обратно, но – и в этом есть особое изящество – бомба разрушает и себя вместе с объектом.

Микки понимал, что в Сиэтле могут пострадать и невинные люди – если, конечно, уместно называть «невинными» тех, кто ужинает в дорогих ресторанах, получает образование в университетах «Лиги плюща»<sup>[24]24
  Объединение восьми старейших привилегированных учебных заведений северо-востока США.


[Закрыть]</sup> и финансирует клонирование. Моральных дилемм для Микки давно уже не существовало. Дело его было правое, и ради этого дела он сражался и побеждал – во многом благодаря жертвам среди тех, кто не принимал участия в «боевых действиях».

По некоторым опросам более пятидесяти пяти процентов американцев причисляли себя к противникам клонирования. Кое-какие разногласия еще оставались по вопросу использования клонирования в медицинских целях и тому подобное, но что касается репродуктивного клонирования, общественность однозначно давала конгрессу понять, что она не намерена с этим мириться. Ребята в Вашингтоне, разумеется, долго раскачивались, но было очень похоже, что в ближайшие несколько лет они все-таки примут акт Бакли-Райса.

Микки сидел на краешке двуспальной кровати в мотеле в Айдахо и чистил винтовку. Он мог бы еще многое совершить с помощью этой винтовки, коробки с проводами и остатков пластиковой взрывчатки С2, но ему уже пора на покой. Спина болела от непрерывных скитаний. Голова трещала от скрупулезного планирования. Всю свою жизнь ему приходилось идти на три шага впереди остальных, но он устал думать наперед. Он хотел для разнообразия поразмыслить о настоящем. Насладиться, наконец, солнечным днем, не думая о том, что должно произойти с наступлением сумерек. Спокойно водить машину, а не уходить от погони. Развести настоящий сад и заботливо ухаживать за лилиями, тюльпанами, овощами. Дать жизнь травке, и цветам, и плодам и смотреть, как они нежатся в солнечных лучах. Как они растут. Вот подходящее занятие, чтобы скрасить старость. Во славу могущества Бога-творца.

Он по привычке чистил оружие, но на сей раз с тем, чтобы еще до рассвета выбросить его в водохранилище Эрроу-рок; чуть позже он выкинет боеприпасы в реку Снейк где-нибудь у излучины. На этом все и закончится. Он вернется домой, в штат Огайо, и будет вести жизнь, полную молитв и размышлений, в своем доме, обращенном в церковь, а после и в монастырь. Если «Рука Господа» решит послать кого-то другого на передовую, чтобы сражаться до победного конца, так тому и быть. Сам он сражался отважно и умело и, как всякий солдат невидимого фронта, не оставил никаких следов – ни одна из жертв не могла бы навести на его след.

В ту ночь Микки молился о душах тех, кого он спас своими пулями или бомбами. Он чувствовал, что отвечает за них, и помнил имя каждого, кого освободил из плена грешного тела. Микки был их проводником: он помог им пересесть из машины, где они грешили, в другую машину, в которой они, возможно, спасутся.

72

Джастин открыл дверь в виртуальное кафе «Билли Гоут» и сразу увидел Сэлли. Она сидела за тем же столом, где они встречались в прошлый раз. Рядом с ней валялись две обертки из-под гамбургеров, третий она как раз доедала. Ну правильно, она ведь сказала: «Не сидеть же девушке голодной». Даже если она персонаж игры.

Джастин направил своего двойника вниз по ступенькам, подошел к столу и сел напротив. Джастин в реальном времени не забывал при этом следить, чтобы преподаватель не застукал его играющим в запрещенную игру в обеденный перерыв.

– Получил твое сообщение, – напечатал он.

– Я так и поняла, – ответила она.

– Ты нашла какую-нибудь информацию о Койне? Если нашла, то почему не отправила ее по электронке?

– Да ну! Электронная почта – скучная форма связи реального мира. Я же «реалистка», не забыл? Так я и играю. Ради этого я и играю. Этот мир для меня такой же реальный, как тот. Если мы договорились о чем-то в «Теневом мире», то и встречаться по этому поводу должны там же. И разговаривать.

– Ладно.

– Короче, новости грандиозные. Возможно, ты прав насчет этого Койна.

– В каком смысле прав? – написал Джастин. Он не припоминал, чтобы рассказывал Сэлли о том, почему его интересует Койн.

– Я проверила статистику «Теневого мира». Он играет, и очень серьезно.

Изо всех сил стараясь не выдать своего изумления и не привлечь внимания преподавательницы, Джастин напечатал:

– Я хотел, чтобы ты проверила его в реальном мире!

– Правда? А я решила, ты подозреваешь его в том, что он и есть сетевой убийца. Во время нашего последнего разговора – ну, ты помнишь – ты все уговаривал меня провести расследование в игровом пространстве.

– Да, но к Койну это не имеет никакого отношения.

– Вот тут ты не прав.

– Что ты имеешь в виду?

– Статистику. Я получила ее в компании «ТироСофт», создавшей игру.

– Как тебе это удалось?

– Они делятся демографической информацией с потенциальными рекламодателями. Я позвонила им и сказала, что работаю в «Трибьюн». Парень, с которым я беседовала, решил, что я из отдела маркетинга.

– Надеюсь, ты не стала упоминать Койна?

– Что же ты думаешь, я совсем на хитрости не способна? Я запросила статистику игроков-владельцев платиновых кредиток «Америкэн-экспресс», проживающих в центре Чикаго. Мне прислали файл.

– И что в нем было?

– Это просто «запрещено цензурой»! Они прислали табличку с фамилиями, адресами и примерным уровнем дохода игроков. Еще там приводится информация о том, как подолгу они играют и когда выходят в сеть. То есть тебе дают возможность направлять рассылки отдельным игрокам или группам непосредственно внутри игры. Жуткая вещь. Прямо хоть бросай играть.

– Ну же, рассказывай, что удалось выяснить?

– Сейчас. Итак, Койн играет в основном ночью или рано утром. Я сопоставила дни, когда он был в сети, с днями, когда совершались убийства девушек. Угадай, что оказалось? Семнадцать раз из двадцати трех он был в сети. И время – три утра, четыре утра. Всегда в темное время суток.

Джастин на несколько минут умолк, и его двойник начал механически кивать головой – такая функция существовала в программе для того, чтобы персонаж казался одушевленным, даже когда игрок не дотрагивается до клавиатуры. В конце концов Сэлли спросила:

– Джастин, так что?

– Я думаю. В этом файле от «ТироСофт» ничего не говорилось о том, чем он занимался и где был внутри игры?

– Нет. Это не разглашается. Если тебя не видел никто из игроков, тебя невозможно отследить. «ТироСофт» не фиксирует твои действия.

– То есть никто не может знать о том, что мы с тобой в данный момент встречаемся. Или о чем говорим. В игре эта информация не сохраняется.

– Нет, если только нас не видит или не слышит кто-нибудь из посетителей бара. Если они находятся на достаточно близком расстоянии от нас, могут даже записать…

– Ясно. Сэлли, ситуация такая. Похоже, мы нащупали что-то стоящее. Но не то, что ты думаешь.

– А что же?

– Мне кажется, Сэм Койн может оказаться маньяком из Уикер-парка. В реальной жизни.

«Прямо как в романе», – подумала Сэлли и сказала:

– Ты же вроде говорил, что это никак не связано с маньяком. – Ее копия на экране ухмыльнулась.

– Это и не было связано, правда. Я только сейчас подумал, что Койн может быть этим самым маньяком. Да и о том, что он убивает в игре ради забавы, я не подозревал – я вообще не знал, что он играет. Но теперь все сходится. Я хотел, чтобы ты нашла информацию о Сэме Койне только потому, что мне известно об одном его жутком поступке, который он совершил много лет назад. Но, если моя гипотеза о том, что маньяк из Уикер-парка – «реалист» в игре, верна, то все становится на свои места. Я думаю, что Койн все это время совершал убийства, причем как в реальности, так и в игре.

– Это невозможно! – возразила Барвик. – Койн не может быть «реалистом», для этого он слишком мало играет. Иногда он по нескольку недель не появляется в сети.

– Но ведь бывают разные «реалисты». То, что ты испытываешь потребность играть каждый день, вовсе не означает, что все такие же. Программа ведь позволяет персонажам существовать в неактивном режиме в течение определенного времени, так? Программе все равно, «реалист» ты или «фантазер». По-моему, игра нужна Койну, чтобы «спускать пар» – направлять свои нездоровые порывы на что-то помимо реального кровопролития. Однажды я попытался составить схему, чтобы показать, что убийства в «Теневом мире» учащаются каждый раз, когда наступает пауза между преступлениями реального маньяка.

– Да, но тебе ведь так и не удалось установить четкой зависимости.

– Она улавливалась не всегда…

– Тогда как ты можешь утверждать, что она вообще существует?

– …но теперь, когда у нас есть данные о том, какие из убийств в «Теневом мире» можно отнести на счет Койна – только совершенные в то время, когда он был в сети, – я внесу исправления. Если у меня все получится, схема может послужить доказательством. Или, по крайней мере, материалом для статьи в газете. Я имею в виду настоящую «Чикаго Трибьюн».

– «Запрещено цензурой», Джастин. Вопрос сложный. Одно дело – расследовать убийства, которые совершает выдуманный персонаж в компьютерной игре – и то мы не уверены, что их совершает именно этот персонаж, – и совсем другое – обвинять реального человека, к тому же преуспевающего адвоката, черт побери, в том, что он – серийный убийца.

– Хорошо. Тогда давай по порядку. Оставим в покое настоящего Сэма Койна. Займемся Сэмом Койном виртуальным. Все, как мы и говорили. Расследование внутри игры.

– И как мы будем это делать?

– Наверное, надо следить за его домом. Мы знаем, где он живет?

– Я знаю, где он живет в реальной жизни.

– Если он «реалист», то и в игре будет жить там же.

– А что если он «фантазер»?

– У Койна может быть одна и та же квартира и в реальном, и в виртуальном мире, даже если он из «фантазеров». А если окажется, что это не так, значит, моя теория в корне неверна. У тебя машина есть?

– Нет.

– В смысле – в игре?

– Раз нет в реальности, значит, и в игре нет.

– Это плохо, – напечатал Джастин. – Машина нам пригодится.