Текст книги "Заговор двух сердец"

Автор книги: Кэтрин Куксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4

Последние два месяца Тилли избегала Стива. А уж если она ездила на шахту, то умудрялась разговаривать с ним только в присутствии посторонних.

Тилли понимала, что боится остаться с ним наедине, понимала, что может не выдержать и начать упрекать его за связь с другой женщиной, и таким образом покажет ему, как она сама к нему относится. А это ни к чему. Тем более, что их отношения целиком зависели от нее. За последние шестнадцать лет она могла выйти за него замуж в любой момент. Но теперь было слишком поздно.

В конторе только что закончилось совещание по поводу строительства новой мастерской и ремонта конюшни, на котором присутствовали Джон, Стив, его помощник Алек Меннинг и она сама. Некоторые высказывания помощника обеспокоили Тилли. Он был из молодых да ранних и не боялся говорить то, что думает. Так вот, он заявил, что не нужно тратить деньги на строительство зданий, когда подъездные пути в шахте в плачевном состоянии. Он считал, что выгоднее открыть новые забои.

Тилли удивилась, что Стив не стал ему возражать. Его молчание означало, что он с ним согласен. Тогда почему же он не высказался, подумала она. И с волнением поняла вдруг, что мысли его заняты совсем другим. А вот Джон был против новых забоев, считал, что сначала надо до конца выработать старые.

Все разошлись, так ничего и не решив. Тилли вышла из конторы и остановилась поговорить с Джоном, успев заметить, что Стив с помощником отправились в ламповую. Стив вообще как будто не замечал ее, только поздоровался.

Тут еще и Джон добавил, сказав:

– Мистер Макграт с… с… сам не с… с… свой последнее в… в… время. Боюсь, к… к… как бы эти с… с… слухи не п… п… подтвердились.

– Какие слухи? – резко спросила она.

– Ну, я с… с… слышал, что он с… с… собирается уходить с шахты и з… з… заняться фермерством. Как я п… п… понял, у него есть ч… ч… что-то вроде фермы.

– Всего лишь коттедж.

– Да-да. – Джон внимательно посмотрел на нее. – Я и з… з… забыл, что т… т… ты там б… б… бывала. Так это н… н… не ферма?

– Нет, земля там не годится для земледелия. Немного овец можно держать, вот и все. А с чего ты это взял?

– Несколько д… д… дней назад к… к… кто-то упомянул, уж н… н… не п… п… помню кто. Но, д… д… думаю, он бы т… т… тебе сказал, т… т… так?

Джон явно на что-то намекал, быстро сообразила Тилли, но сделала вид, что ее это не касается.

– Ну, я всего лишь его работодательница. Как правило, мы обо всем узнаем последними. Как Анна?

– Как всегда. – Джон посмотрел куда-то в сторону, и добавил: – Я п… п… предложил ей усыновить р… р… ребенка.

– Ну и что? – с сочувствием спросила Тилли.

– П… п… плохо, Тилли. Даже с… с… снова случился нервный с… с… срыв.

– Обидно. Но ты должен знать, Джон, что дети, помимо благодати, приносят боль.

Он грустно покачал головой.

– Мы с ней с… с… с радостью в… в… вынесли бы боль.

– Она с доктором говорила?

– Нет, Тилли. И ян… н… не с… с… стану ей это еще раз п… п… предлагать. Я один р… р… раз намекнул, н… н… но ведь в… в… вопрос т… т… такой д… д… деликатный, с… с… сама понимаешь.

– Да, конечно, Джон, понимаю. Ладно, скажи ей, что я ее люблю. И жду вас обоих в пятницу. Обязательно пусть приезжает, слышишь, Джон. Ведь это последний раз, когда вы сможете увидеть Жозефину.

– Эта д… д… девушка не иначе к… к… как сошла в ума. Такая н… н… неблагодарность.

– Нет, Джон. Я думаю, это естественное желание – увидеть своих родственников и страну, где она родилась. Вполне естественное. К тому же, она всегда может вернуться. Я ей сказала, что ее дом здесь. Пусть в любое время возвращается… Вон, кстати, Робби с твоей лошадью. До свидания, Джон.

– До свидания, Тилли. Д… д… до п… п… пятницы.

Он сел на лошадь и уехал, она же направилась к конюшне.

В дверях ей встретился Стив, ведущий на поводу обеих лошадей. Он молча помог ей сесть в седло, и через несколько секунд уже ехал рядом. Шахта осталась далеко позади, когда Тилли заговорила:

– Ты поменял смену?

– Да, несколько дней назад.

Снова молчание. В одном месте дорога сужалась, и его колено коснулось ее ноги.

– Почему ты меня избегаешь, Тилли? – спросил Стив.

– Избегаю? – Она повернула к нему голову и увидела, что его лицо залила краска гнева.

– Да, ради Бога, Тилли, – Стив терял самообладание, но старался не повышать голоса, – оставь свои изысканные манеры для гостиной. Я говорю, что ты меня избегаешь, и хочу знать почему?

Значит, он хочет знать причину. Понятно, на то он и Стив. Что же ему сказать? Сказать правду? Я тебя избегаю, потому что ревную и не могу вынести мысли о твоей близости с другой женщиной? И что он ответит? «Ты опоздала, Тилли, об этом надо было думать раньше. Я ведь мужчина, мне кто-то нужен». Она не сомневалась, что он свои потребности удовлетворяет во время частых поездок в коттедж и гостиницу на дороге. Но разве можно его винить в этом? Нет, конечно.

– Зайди на минутку.

Она удивленно взглянула на него. Оказывается, они проделали такой длинный путь в полном молчании. Она позволила ему помочь ей спешиться. Стив привязал лошадь к столбу у калитки и пошел за Тилли к дому. Там она посторонилась, он достал ключ и открыл дверь.

В комнате все пошло своим чередом. Он раздул огонь, снял чайник с крючка, сходил на кухню, быстро вернулся и поставил его на горящие угли. Затем снова ушел, и она услышала, как он смывает с себя толстый слой угольной пыли. Только сегодня процедура мытья затянулась. Когда он вернулся, она заметила, что он и голову вымыл.

Стив остановился перед ней, как будто собираясь с мыслями. Потом напрямик заявил:

– Выкладывай, Тилли, ты у меня в долгу.

Она уцепилась за последние слова в попытке не выдать себя.

– Да, я у тебя в долгу. Но ведь и ты тоже, Стив, мне кое-что должен. Раз ты решил сменить работу, не следовало ли прежде всего сказать мне?

– Сменить работу? Откуда ты это взяла?

– Какое это имеет значение? Это правда?

– И да и нет, как говорится. Может и правда, а, может, и слухи.

– Как и то, что ты собрался жениться?

Ну вот, она все сказала, не выдав себя. Он смотрел ей прямо в лицо, но она не могла понять, о чем он думает. Следующими его словами были:

– Да, я об этом подумываю, причем уже давно.

– Ты мог мне сказать.

– Да, конечно, ну и что бы ты ответила?

– Я… – она не сводила с него глаз, – я бы пожелала тебе счастья, ты его заслужил.

– Мы редко получаем то, что заслуживаем, Тилли.

– Как ее зовут?

Он пожевал губами.

– Какое это имеет значение? – Он уже отвернулся, когда она сообщила:

– Я видела ее лицо. Вот мне и хочется знать имя.

Стив остановился как вкопанный. Потом он бережно поставил занесенную для шага ногу на пол и задумался. Повернулся он не к ней, а к начавшему брызгать кипятком чайнику. Стив снял его, повесил на крючок, выпрямился, протянул руку, достал коробку с заваркой и только тогда спросил:

– Где ты ее видела?

– Пару месяцев назад, вы ехали вместе.

Держа в одной руке коробку, другой он взял заварочный чайник, стоявший на каминной доске, растягивая слова произнес:

– Да, это было в воскресенье. Примерно семь недель назад. Мы тогда впервые ездили вместе.

Стив искоса взглянул на нее, и его глаза радостно заблестели. Он улыбался – морщинки у глаз стали глубже. А вот Тилли хотелось плакать – выражение его лица причиняло ей боль. Она не помнила, чтобы видела что-нибудь подобное, даже в ту ночь, когда они вместе встречали Новый год, и он поцеловал ее.

– Так, где же у нас молоко? – Стив направился к буфету и достал банку. Сняв крышку, понюхал содержимое и заявил: – Вроде не скисло. Я его купил утром.

Тилли смотрела, как он наливает в кружки молоко, потом берет чайник и разливает чай. Протянув ей кружку, он взял свою, поднял ее, будто это был бокал с вином, и уже собирался произнести тост, но остановился, ожидая от нее ответного жеста. Она послушно подняла свою кружку и заставила себя сказать:

– Желаю тебе счастья, Стив. Ты это знаешь.

– И я желаю себе счастья. – Неожиданно улыбка исчезла с его лица, не успел он поставить кружку на стол, как услышал топот лошадиных копыт за окном. – Вроде кто-то из моих парней. Так и есть. Нед Споук. Что там такое?

Тилли быстро встала, и когда Нед подбежал к дому, они уже стояли в дверях. Он немного отдышался и выпалил:

– Беда, мэм. Я ехал на шахту, когда заметил лошадь у дома. – Он махнул рукой в сторону особняка.

– Что случилось? – Тилли спустилась по ступенькам и подошла поближе к Неду.

Он глубоко вздохнул и продолжил:

– Это все Бентвуд, мэм. Ворвался в дом как бешеный буйвол. Сбил с ног мистера Пибоди. Биддл попытался вмешаться. Тут появился хозяин Вилли. Он… мистер Бентвуд прыгнул на него и схватил за горло, так Пег сказала, но хозяин вырвался, он это умеет. Но сам на мистера Бентвуда руки не поднял. Попытался уговорить, сказала Пег, успокоить, но тут мистер Бентвуд снова набросился на него и сбил с ног.

Тилли уже бежала по дорожке к лошади, одновременно спрашивая:

– Ему плохо?

Нед мчался за ней и кричал:

– Лицо разбито, он ударился о ступеньку и сразу потерял сознание, но уже пришел в себя.

– Подожди, подожди, Тилли, я с тобой. – Стив рванулся к конюшне, на ходу застегивая рубашку. Он успел сесть на лошадь почти одновременно с Тилли и они все вместе галопом поскакали к усадьбе.

В доме царил хаос, вся прислуга собралась в холле. Вперед вышел Биддл и сказал:

– Он в порядке, мэм. Не беспокойтесь, с ним ничего страшного не случилось. Он поправится. Мы отнесли его в вашу комнату.

Она не стала задавать вопросов, а бросилась наверх, в спальню, где увидела Жозефину, прикладывающую холодные компрессы к лицу Вилли. Он сидел на краю постели, компресс закрывал его зрячий глаз, но он услышал ее раньше, чем она успела заговорить, и сказал:

– Не волнуйся, не волнуйся, ничего страшного.

– О, Господи! – Тилли приподняла компресс и взглянула на огромный синяк под глазом и разбитую губу, продолжавшую кровоточить.

– Надо позвать доктора.

– Я уже послала за ним. – Тилли взглянула на Жозефину, которая сурово добавила: – А тебе надо заявить в полицию.

– Не нужен нам ни доктор… ни полиция. – Они обе повернулись к Вилли. – Оставьте меня одного, все будет в порядке.

– Тебя нельзя одного оставить, – отрезала Тилли. – Ты хоть представляешь, что он сделал с твоим лицом?

– Ну, что бы он ни сделал, хуже, чем было, не будет. Верно?

Это были первые горькие слова, сорвавшиеся с его губ. Вилли всегда принимал свою слепоту, как должное. Он был смиренен по натуре. Теперь это, похоже, в прошлом. Недавно Тилли заметила, что сын изменился, стал жестче. Началось все со ссоры с Жозефиной.

Наступила тишина, только капли воды стучали, падая в миску, над которой Жозефина отжимала марлю. Приложив компресс к лицу Вилли, девушка сказала:

– Теперь ты должен понять, что если хочешь остаться в живых, тебе лучше выбросить из головы все планы, которые ты вынашиваешь относительно дочки этого джентльмена.

Он так неожиданно ловко сдернул компресс с лица, что Жозефина едва не упала, а затем воскликнул:

– Ни он, ни кто другой не помешает мне встречаться с Норин и… – Вилли нашел глазами мать, – жениться на ней.

Опять наступила тишина, потом Жозефина отвернулась и с горечью сказала:

– Надеюсь, ты проживешь достаточно долго, чтобы это осуществить.

Когда дверь за ней захлопнулась, Тилли выжала очередной компресс и закрыла им страшный синяк на лице сына.

– Что с ней такое творится в последнее время? – спросил он.

Его мать могла бы ответить: «Если ты не понимаешь, то на самом деле слеп. Почему ты не чувствуешь, что девушка, к которой ты относился как к сестре, любит тебя?» Потом она могла бы добавить: «И куда сильнее, чем дочка Симона Бентвуда». Но разве она могла сравнивать? Она только знала, что из-за нее сын в смертельной опасности.

Раздался стук в дверь. Тилли повернула голову и крикнула:

– Войдите. – Дверь открыл Биддл, но вошел Стив, и Тилли сразу бросилась в глаза разница между двумя мужчинами – Стив в запачканной угольной пылью одежде, а Биддл в сине-серой, хорошо подогнанной форме.

– Как ты? – Стив остановился рядом с Вилли, и тот, приподняв голову, спросил:

– А как это выглядит?

– Довольно скверно.

– Ну и ощущения такие же.

– С этим типом надо что-то делать. – Стив вопросительно взглянул на Тилли, и она коротко бросила:

– Что?

– Я не хочу обращаться в полицию, Стив. – Вилли попытался привстать с кровати, но Стив удержал его, положив руку на плечо, и заметил:

– Ладно, можно еще подождать. Но если Симон на самом деле рассчитывает запугать тебя до смерти – он на этом не остановится. У тебя ведь есть друзья? Например, Фил Споук и Нед. Если дело опять дойдет до драки, от них так просто не отмахнешься.

– Нет, я не хочу.

– Нет? Подумай как следует. Одного не понимаю, как он тебя достал? Ведь ты мог любым захватом уложить его на спину. Он хоть и крупный, но рыхлый – ты легко бы с ним справился.

– Я не хотел его трогать.

Стив глубоко вздохнул и сказал:

– Понимаю. Кстати, глядя на твое лицо, я подумал, что до прихода врача неплохо бы приложить к нему кусок сырого мяса.

– Мясо! В голову не пришло, сейчас принесу. – Тилли почти выбежала из комнаты.

Стив сел на край кровати рядом с Вилли и уже совсем другим тоном предупредил:

– Ты поостерегись, парень, пока он жив, он тебе своей дочери не отдаст.

– Но почему? Почему, Стив? Все из-за той глупости, которая произошла много лет назад?

– Глупости? Ну, я бы так не сказал. Что бы ты сделал, если бы я вдруг появился и увел у тебя из-под носа твою девушку, а потом ты был бы вынужден наблюдать, как она счастливо живет с другим?

– Но все было так давно, и он был на много старше мамы. Нет, не понимаю.

Стив коротко хохотнул.

– Не понимаешь? Столько лет знаешь свою мать и не понимаешь, какую власть она имеет над мужчинами?

Вилли опустил голову и тихо прошептал:

– Меня коробит при мысли о том, сколько мужчин у нее было.

– Ну, это ты зря, парень. Все дело в том, что как раз наоборот – они ее преследовали и всячески добивались. Один или двое за ней ухаживали, а уж тайных воздыхателей, вообще не счесть. Твоя мать – уникальная женщина, Вилли. Разве ты еще не понял? Как считаешь, что заставляет меня бегать за ней с ранней юности?

Вилли, не торопясь, повернул изуродованное лицо к Стиву и внимательно всмотрелся в него.

– Ты хороший человек, Стив. Ей повезло, что ты у нее есть… в качестве друга. Я часто спрашивал себя, почему ты на ней не женился. Думал, может это из-за… разницы в положении. Но я хорошо знаю свою мать – положение для нее не имеет большого значения… Ты ведь так ни разу и не был женат, Стив?

– Нет, ни разу.

– Жаль. Мне кажется, ты должен был.

– Да, должен, и я собираюсь жениться.

– Собираешься? – с интересом спросил Вилли и сделал неловкое движение. Это заставило его поморщиться от боли и приложить руку к щеке. Стив тем временем продолжил:

– Да, я надеюсь жениться, причем совсем скоро. Есть одно препятствие, но я полагаю, что мне удастся его преодолеть.

Оба замолчали. Вошла Тилли и осторожно приложила кусок сырого мяса к щеке сына. Никто не нарушил тишины. Немного погодя, Вилли тихо сказал:

– Стив только что сообщил мне, что собирается жениться.

– Да, я знаю.

– Ты мне ничего не говорила.

– Ну, это не столь важно.

Это замечание можно было бы считать оскорблением или, по крайней мере, выражением неблагодарности после стольких лет обожания. Но мужчины, и молодой человек и тот, что постарше, эту фразу расценили по-другому. Странно, но они подумали об одном и том же.

Глава 5

Виновником визита Симона Бентвуда в особняк был никто иной, как Рэнди Симмонс. Он долгое время ждал удобного случая, чтобы поведать своему нанимателю об отношениях между его дочерью и «сыном этой». Естественно, опуская рассказ о том, как он подглядывал за молодыми людьми. Вдобавок, ему не хотелось еще больше портить отношения с хозяйкой, которая с самого начала четко дала понять, что ей не по душе ни он сам, ни его привычки. Но он давно работал на ферме и знал, что хозяин к нему благоволит.

Так случилось, что в руки Рэнди попало письмо, которое, как он позже объяснял хозяйке, Симон увидел и отнял.

Как часто говаривала бабушка Тилли, ничто важное не происходит само по себе, обязательно имеются корни и целый ряд мелких совпадений. На этот раз дело было в изменении даты отхода корабля в Америку.

Жозефина должна была уехать в Ливерпуль в четверг, 19-го июня, но на корабле не успели отремонтировать котел, и всех пассажиров перевели на другое судно, которое отходило 15-го июня, в воскресенье.

Вилли, который конечно же собирался с Тилли в Ливерпуль, чтобы проводить Жозефину, чувствовал, что должен сообщить Норин об этом изменении в планах. Но как? Он посоветовался с Недом Споуком, давно ставшим его другом и доверенным лицом, и Нед предложил:

– Ну, хозяин, всегда можно написать письмо. Я доставлю его так, чтобы старик не заметил. Может с первого раза и не выйдет, но рано или поздно я обязательно привлеку внимание кого-нибудь из дам.

Однако, приехав на ферму, Нед никого не увидел. Но случайно, столкнулся с тем, кого меньше всего хотел видеть, с Симоном Бентвудом. Тот брел по двору, опираясь на палку.

Когда на следующее утро Нед проезжал мимо калитки, там стоял Рэнди Симмонс. С точки зрения Неда, Рэнди был уже стариком и хорошим работником. Он не слышал о нем ничего плохого, кроме того, что он любил поболтать в пабе. Нед небрежно поинтересовался, где его хозяева, на что Рэнди ответил:

– Да все подались в Шилдс. Я тут сейчас царь и бог, хотя только Лэрри Фенвик у меня на посылках. А у него в голове пусто.

– Ты не поможешь мне?

– Ладно, парень, – согласился Рэнди, – если не придется платить.

– Ты не передашь письмо молодой хозяйке? Это очень личное письмо, понимаешь?

Рэнди ухмыльнулся и сказал:

– Отчего же, понимаю. Я вообще много чего понимаю, мимо меня ничего не проскользнет.

Нед вынул письмо и протянул его Рэнди.

Через два часа, войдя на кухню, где сидел хозяин, Рэнди как бы случайно выронил письмо.

– Что это? – грозно спросил Симон, а Рэнди поднял письмо с каменного пола, бормоча при этом:

– Ерунда, хозяин, всего лишь письмо.

– Давай его сюда!

Рэнди спрятал письмо за спину и заявил:

– Оно не вам, хозяин.

– Не мне? – взревел Симон, протянул руку и потребовал: – Все письма, которые приходят в этот дом, они все мне. Давай сюда!

Рэнди с наигранной неохотой отдал письмо, и тут на этой самой кухне, весь мир перевернулся с ног на голову.

Симон Бентвуд прочитал часть письма своей изумленной и по-настоящему перепуганной жене:

«Моя дорогая, Нед передаст тебе это письмо, в котором я хочу сообщить, что, к сожалению, Жозефина отплывает раньше, чем предполагалось, так что я утром в воскресенье поеду в Ливерпуль. Но во вторник вернусь».

Симон держал листок бумаги обеими руками, тряс его и не сводил взгляда с жены. Отдышавшись, он продолжил:

«Моя дорогая, ничто и никто не сможет разлучить нас. Ты моя и я твой до самых последних дней наших жизней. Я буду на нашем месте во вторник вечером. До встречи, любовь моя. Твой Вилли».

Симон скомкал листок в руке и заорал:

– До последних дней наших жизней! Так запомни, хозяин Вилли Сопвит, дни твои сочтены. Я уж постараюсь! – Он было ринулся из кухни, но резкая боль в спине заставила его прислониться лицом к стене, которую он и начал молотить кулаками. Его стоны разносились по всему дому. Когда немного отпустило, Симон повернулся, взглянул на жену и крикнул: – Где она? Найди ее и приведи!

Люси мужественно ответила:

– Сначала успокойся.

– Ты! Ты! Женщина! – Симон с трудом оторвался от стены и спотыкаясь направился к коровнику, где ожидал увидеть Норин. В это время Рэнди Симмонс уже предупредил ее о надвигающейся грозе. Он объяснил, что не виноват, так, мол, вышло, что он искал ее, но случайно выронил письмо при Симоне.

Рэнди все еще продолжал сбивчиво извиняться, когда дверь распахнулась, и Симон Бентвуд, не говоря ни слова, схватил Норин за шиворот, и потащил отчаянно отбивающуюся дочь через двор в кухню. Там он швырнул ее в кресло-качалку с такой силой, что качалка бы перевернулась, но Люси попридержала ее. Симон наклонился над дочерью и заорал ей в лицо:

– Ты, маленькая потаскушка! Надо же, каждый день тебя видел и не догадывался. Проклятый дурак. Слепой, как и он. Но теперь слушай меня, мисс. – Он сгреб в кулак ворот ее платья и притянул дочь к себе. – И хорошенько слушай. Я скорее соглашусь, чтобы ты умерла, чем позволю ему снова к тебе приблизиться или, тем более, к тебе прикоснуться. Ты слышишь? Я его убью. И пусть меня повесят, но я не допущу, чтобы ты путалась с этой компанией.

– Тогда… тогда тебя повесят. Вилли мой, а я – его. Ори, сколько хочешь.

Симон наотмашь ударил Норин по лицу – качалка перевернулась. Люси бросилась к мужу и закричала:

– Оставь ее, иначе врежу тебе кочергой!

– Уйди с дороги, женщина! – Он размахнулся и ударил жену, Люси отлетела в сторону. Симон, с трудом удержавшись на ногах, схватил Норин, проволок ее через кухню и холл, вверх по лестнице. Она попыталась ухватиться за перила, но он злобно отодрал ее руку, и она вскрикнула. Распахнув ногой дверь, он втолкнул дочь в спальню и просипел: – Будешь сидеть здесь, пока не одумаешься. Сиди сколько угодно. Буду кормить и поить тебя, как скотину, но ты не выйдешь из этой комнаты, пока не придешь в себя.

Симон вышел и повернул ключ в замке. Он хорошо помнил, что дверь запиралась впервые, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы провернуть ключ. Засунув ключ в карман, Симон вышел во двор, приказал Рэнди Симмонсу заложить коляску, и отправился в особняк.