Текст книги "Хранительница Элементов: Вода (СИ)"
Автор книги: Кэтрин Коллинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Кэтрин Коллинг
«Хранительница Элементов: Вода»
Пролог
В то самое непредсказуемое ночное время, когда люди мирно спали, не ведая, что произойдёт завтра, когда полная красная Анула на небе молча освещала пангею и заглядывала в прозрачный купол древнего дворца, трое Великих заглядывали через щели и видели грядущее, как все видят сны. Но это будущее отнюдь не радовало их, как и не огорчало. Они почти забыли значение этих чувств.
Перед каждым Великим лежали три карты рубашками вверх. Рядом вразброс лежали драгоценные камни разных цветов, за которые вор с радостью бы рискнул своей жизнью. Но для троих людей в тёмных балахонах они значили не больше, чем уровень угрозы в будущем.
На круглый стол, освещая предметы, падали кровавые лучи Анулы, которая отчаянно пыталась разглядеть лица трёх таинственных магов.
Женщина, чья голова была скрыта под капюшоном, взяла несколько маленьких камней, положила их на середину круглого стола и следом за этим раскрыла свою первую карту. На ней была изображена четырёхконечная звезда, окрашенная в цвета четырёх элементов.
– Боюсь, пришло время для четырёх стихий, – произнесла Великая и незаметно для всех сморщилась, как от кислого лимона. – Эта новость не радует и причина тому, откуда будут эти элементы… Подростки со старой и «доброй» Земли. Змея говорит о том, что они принесут нам немало проблем… Но я не уверена, что урон будет большим. Меня немного тревожит, что они из этих Лишённых. Я не понимаю, откуда у них взялась эта сила, но есть одна догадка…
Она положила карту в центр и этим дала добро на то, чтобы расположившиеся рядом клевреты делились своими мнениями.
– Лаверна, твоя тревога понятна нам, – прозвучал хриплый, глубокий и сильный голос старого человека, из-под чьего капюшона выпадала длинная седая борода. – Если эти подростки принесут нам проблемы, то точно незначительные. Есть более важные поводы для волнения.
– При всём уважении, Сэмюель, но Лаверна права в том, что для нас загадка, как они получили свои способности. Эта сила не по зубам земным людям… – вставил своё слово мужчина, чья голова также была скрыта под тёмной тканью.
– Давайте не забывать, veteres[1], что наши корни с Земли… Как не прискорбно это говорить, но в каком-то роде земляне наши родственники. Разве разумно говорить о них дурно?
– Родственники! – фыркнула женщина. – Для них семья заканчивается лишь на крови! Эти земляне позабыли всё. И эти их отпрыски ничем не лучше всех остальных.
– Ты права, – согласился с ней старик. – Они мало видят, но всё же…
Он не закончил и кивнул мужчине, чтобы тот делал свой ход. Великий взял два маленьких камня и положил их в центр стола. А затем раскрыл свою карту, на которой был изображен герб: белая кошка на жёлтом фоне с чёрными дырами вместо глаз, а под нею расположились четыре зверя: орёл, змея, скорпион и лев.
– Карта рассказывает о старых знакомых, которые примут участие в чём-то… весьма важном. Белая Кошка заняла королевское ложе – не удивительно. Скорпион у нас лишь один, и она никогда не давала нам покоя. Но кое в чём я сомневаюсь… Эта змея… в голове чёткий образ уже знакомой нам женщины, но ведь она мертва. А лев тоже олицетворяет уже мёртвого.
Мужчина положил карту к камням.
– Змея и лев вернутся, – задумчиво произнес Сэмюель.
– Да этого и быть не может, – не согласилась Лаверна. – Эти двое давно мертвы… одна уж точно. Разве можно так легко воскресать? Карта ошибается…
– Карты не ошибаются, – грозно сказал старик, после чего женщина мигом утихомирилась. – Я догадываюсь насчёт «воскрешения» льва: есть одно место, в которое он мог бы отправиться. И я уверен – так и сделал. Но вот насчёт змеи… Вы знаете эту женщину: она обманывала всех не раз, и всё сходило ей с рук. Я не удивлён, что она объявилась на картах. Это означает, amici mei[2], что она снова всех одурачила.
После никто ничего не сказал, но мужчина и женщина явно остались при своём мнении. Сэмюель взял один большой камень и положил его в центр – это означало, что угроза очень велика, именно потому Лаверна и другой Великий устремили свои любопытные взгляды на карту. Старик раскрыл её и показал рисунок всадника на красной лошади. Он без церемоний бросил карту в центр и громко произнес:
– Война. – Двое других Великих переглянулись, но не осмелились сказать ни слова. – Грядёт война, и, учитывая разноцветный фон и скелет с краю, можно уверенно сказать, что в ней будут принимать участие все, кто только сможет. Чёрный меч предвещает возвращение древних Воинов. Мы знали, что этот день придёт, и он оказался намного ближе, чем мы предполагали.
Осознав, что никто не поделится своим мнением, Сэмюель кивнул женщине. Та взяла средний по размеру камень и несколько маленьких, раскрыв карту, на которой была изображена девушка в доспехах с мечом и со знаками стихий на груди.
– Хранительница также, наконец, прибудет, но… Я не могу понять, как сохранились её силы, ведь это наша старая знакомая.
Лаверна положила карту в центр.
– Изгнанная? – спросил мужчина.
– Да, она.
– Это объясняет появление льва, – как-то хмуро произнёс старик.
– А также объясняет причину появления силы у тех трёх подростков, – следом поделилась выводом женщина.
– Они что, её знакомые? – снова спросил мужчина.
– Думаю, так оно и есть. Угроза велика, ведь если она…
– Если она всё вспомнит, то мы на грани гибели, – закончил за неё старик. – Эта новость даже хуже новости о грядущей войне. Я надеялся, она больше не будет участвовать в нашей истории, но, видимо, та глава с ней была отнюдь не последней. Нам придётся избавиться от этой угрозы.
– Но, Сэмюель, она сейчас всего лишь подросток, ребёнок, да к тому же ничего не помнит. Я не вижу особой угрозы. Мы, наоборот, можем сделать так, чтобы она была нашим оружием, – предложил Великий.
– Это риск.
– Оправданный! Ведь если всё выйдет, на нашей стороне будет огромная сила. Она поможет нам в достижении цели.
– Хм, можно попробовать, – согласился с лёгкой задумчивостью Сэмюель. – Главное устранить тех, кто может нам помешать.
После недолгого молчания, мужчина положил несколько камней и раскрыл вторую карту с рисунком чёрного волка, у которого красным цветом пылали глаза и узор на морде.
– Ноктис решит вмешаться…
– Что за вздор?! Этот чёртов волк нам уж точно не помеха! Он не в силах остановить нас!..
– Лаверна! – грозно воскликнул старик, и дворец, казалось, на миг дрогнул от невидимой силы. – Не нарушай правила круга! Vide, audi, sile[3]. Аластер должен начать первым. Тем более мы тоже не можем остановить его.
Женщина виновато опустила голову. Мужчина положил карту в центр:
– Это может стать проблемой. Он может предупредить её.
– Она его не помнит – пустая угроза, – не согласился Сэмюель. – Но не стоит об этом забывать. Вселенная любит шутить, но иногда она забывает истинное значение шутки.
Не дожидаясь кивка, старик бросил пару маленьких камней и раскрыл карту с рисунком синих птиц на сером фоне.
– Ещё гости с Земли, но пока ни их мотивы, ни последствия от них неопределимы. Всё можно будет подстроить под себя.
И он положил карту в центр.
– Что за сезон такой? – в голосе Лаверны на мгновение проскочили нотки удивления. – Эпидемия гнусных землян на Ялмезе – это что-то новое.
– Грядёт буря, – тут же пояснил Сэмюель. – Участвовать будут все, кто сможет.
И старик кивнул. Женщина бросила средний камень и раскрыла карту: на ней изображался красный цветок, чем-то похожий на лилию.
– Дева Анулы, наконец-то, объявится, – довольно пояснила Великая. – Мы её долго искали… А ещё эти угрозы со стороны волков – разве это не её рук дело?
И женщина положила карту.
– Нет, Лаверна, она не связана с этим, – ответил старик. – Здесь участвуют другие силы, и это покажет нам Аластер. А насчёт того, что она вообще объявится, – это будет вовремя. Она любит прятаться, но в этот раз ей от нас не ускользнуть.
Аластер положил большой камень в растущую груду других и раскрыл карту на обозрение всем: чёрная маска дьявола на красном фоне.
– О́ни слишком долго прятались в своих норах и скоро выйдут на поверхность. Мы долго этого ждали.
И он положил карту.
– О́ни считают, что умнее нас, думаю, будет шанс доказать обратное, – с наслаждением усмехнулся Сэмюель. – Ab imo pectore[4], Они ещё начнут нас бояться.
– Да я даже не верю, что Они наконец-таки соизволят высунуть Свои носы, – присоединилась к нему Лаверна. – Это действительно новость, но вот угроза от О́ни переоценённая.
– Я так не считаю, amicis[5], – спокойно ответил Аластер. – Мы О́ни совсем не знаем, незачем зря судить, не увидев.
И он кивнул. Сэмюель едва заметно вздохнул, отчётливо ощущая всю тяжесть будущего:
– Раз весь мир решил ополчиться против нас, amici mei, нам больше ничего не остается, кроме как… защищаться.
Он не стал бросать драгоценные камни в общую кучу, а сразу же выложил последнюю карту на середину стола. На ней были изображены ничем не примечательная тень неизведанного круглого предмета, скромный ключик и прекрасная корона с драгоценными камнями. Второй предмет по размерам превышал остальные.
– Артефакты? – переспросила Лаверна. – Те, что так отчаянно пытались защитить Лиззи и Питер? Они ведь смогли их спрятать.
– Но это не проблема для нас, – уверенно произнёс Сэмюель. – Мы знаем, как их найти. На их поиски будет много претендентов, и мы будем милосердны… каждому разрешим их заполучить. К нам придут три элемента из Лишённых – чудесно, а также наша старая знакомая Хранительница – великолепно. Мы дадим им всем шанс, но приз получит лишь лучший.
– Есть те, кто могут помешать.
– Мы с ними разберёмся. Ad vocem[6]! Это было предначертано уже давно…
[1] Veteres (лат.) – старые друзья;
[2] Amici mei (лат.) – друзья мои;
[3] Vide, audi, sile (лат.) – смотри, слушай, молчи;
[4] Ab imo pectore (лат.) – от всего сердца;
[5] Amicis (лат.) – друзья;
[6] Ad vocem (лат.) – во славу.
Иные. Судьба. Алая
Глава 1. Огонь
Огонь. Он пылал всюду, куда ни глянь, некультурно плюясь во все стороны от удовольствия, гонимый вечным голодом.
Я раскрыла окно в своей комнате настежь, желая выпрыгнуть, но безумное пламя расположилось прямо под ним. Не выход.
Убедившись в этом, скорее закрыла окно, чтобы не давать огню больше кислорода, но моя наивная глупость всё равно повлекла за собой последствия: длинные языки пламени с любопытством обезьяны уже заглядывали через открытую дверь в комнату. Я слышала смех, некое удовлетворение, чувствовала голод огня и его ненасытную жажду. Даже, казалось, до ушей донёсся невнятный, но очень грубый шёпот, от которого меня передёрнуло.
Я с жалостью оглядела свою пока ещё целую комнату. Ввиду того, что переехали мы сюда только пару дней назад, комната была не вся заставлена. Но что делать с перевезённой одеждой? Хотя сюда, к счастью, мы с родителями пока привезли только часть вещей. Тени пламени танцевали на обоях, которые мы все вместе клеили. Стены, казалось, стонали. Весь дом молил о пощаде.
Я живо достала из шкафа кофту с капюшоном, которую тут же надела, закинула рюкзак с самыми важными для меня вещами: блокнот, в который записывала свои мысли; любимые книги знаменитых писателей, фотоаппарат и мелкие канцелярские предметы. На мгновение совесть вгрызлась мне в руку, ругая за то, что я посмела потратить время на спасение важных мне вещей, а не собственной жизни. Однако я отбросила её прочь. Спрятав голову под капюшон и засунув руки поглубже в рукава, бросилась вон из комнаты, пока пламя всё ещё неуверенно топталось на пороге.
В коридоре второго этажа потолок уже вовсю боролся с кровожадной стихией.
Незамедлительно повернула вправо и, открыв бело-серую дверь, забежала в ванную, где отыскала первое попавшееся полотенце и неожиданно встретилась с перепуганными, но уверенными голубыми глазами. Я не узнала себя в отражении. Махнув головой, забывая про зеркало, хорошенько намочила полотенце и после включила душ, вытянув шланг в коридор. Мощные струи воинственно атаковали своего главного врага, который в страхе шипел, подобно длинной ядовитой змее.
Сердце снова ёкнуло от досады. Как бы я ни старалась, что бы уже ни случилось, но в этот дом мы не вернёмся… По крайней мере, не в ближайшие двадцать лет, зная своих родителей, и если от этого дома вообще хоть что-нибудь останется. Стоило мне вспомнить мать с отцом, как душа опять ушла в пятки. Как странно, что боялась я не огня, – вовсе нет – а того, что он уже причинил.
И за что же?!
Резкая внезапная боль в правом плече заставила меня ахнуть, выпустив шланг, и отшатнуться к стенке. Над моей головой плавился потолок, уже совсем ослабевший и практически съеденный огнём. Я ударила мокрым полотенцем по правому плечу, где загорелась одежда, и закусила губу от боли. Придя в себя и не медля больше ни секунды, я поправила шланг так, чтобы его такие же беспощадные струи, как пасть огня, были направлены на пламя.
Глядя на то, как огонь жадно хватался за древесину, цеплялся за неё, нависая как надоедливая новогодняя игрушка посреди комнаты летом. Всматриваясь в его попытки всё-таки пересилить водную стихию и достать меня. Вслушиваясь в его злобное шипение, полное отрицательного, ужасного и просто отвратительного, я возненавидела его. И по-настоящему начала бояться.
Убедившись в том, что путь к лестнице хоть немного, но очистился от пламени, присела на четвереньки и поползла вперёд, дыша в мокрое полотенце и чувствуя неприятную горечь в горле, от которой хотелось кашлять. Уже у самой лестницы перед моими глазами пролетели желтые искры, и я тут же подалась назад, закрывая лицо руками, – передо мной упала часть потолка, забрызгав всё огненными слюнями. Я тут же осмотрела себя и с облегчением выдохнула: ничего не горело.
Я закашляла, пытаясь остановиться, так как было больно. Закрыла нос мокрым полотенцем и аккуратно ногой сдвинула горящий кусок потолка вниз – он тут же покатился по лестнице. Мимо меня совершенно бесшумно проползла струйка воды и преодолела сначала первую ступеньку, потом вторую и третью, продолжая свой путь вперёд. Весь огонь, что попадался воде на пути, в страхе пропускал своего врага, недовольно бросая своими языками пару шипящих и, должно быть, оскорбительных звуков в адрес водной стихии.
Я начала медленно спускаться по лестнице, стараясь как можно реже дышать и держать голову пониже. На первом этаже дыма должно быть не так много, да и выход рядом. Я знала, куда идти, лишь бы только выбраться. Родители не должны волноваться.
Но они уже волнуются.
И снова сердце знакомо ёкнуло от страха.
Внизу вдруг что-то грохотнуло с такой силой, будто на дом упало дерево. И раздался женский вскрик.
Я в легкой панике и шоке прислушалась, не понимая, кто ещё мог быть в доме. И факт того, что мне это просто показалось, я не отрицала. Быстро спустившись по лестнице до самого конца, бросилась к кухне – пламя вдруг выскочило из проёма, как выскакивает голодный лев из кустов, раскрыв свою пасть в предвкушении. Я машинально отшатнулась назад и закашляла, закрыв глаза, которые защипало. Прикрыв рукой лицо, вновь осмотрела себя: ничего дурного – цела.
И снова бесшумно мимо моей ноги проползла более объемная, чем предыдущая, полоска воды, как-то слишком целенаправленно двигаясь к кухне. Услышав сквозь дикий треск и шумный гомон огня что-то тягучее и более мягкое, обернулась: через перила лестницы вниз текла вода, проползая мимо меня в сторону кухни.
Приложив мокрое полотенце к носу, я невольно заинтересовалась, видя в этом нечто удивительное, знакомое и, возможно, если быть крайне честной, волшебное. Я не знала, казалось ли мне, воображение ли надо мной шутило, а может, просто так получалось, чего я не в силах была объяснить. Но, что бы это ни было, видеть, как необычно текла вода, было приятно.
Я убрала полотенце от лица и попыталась прокричать:
– Эй! Тут кто-нибудь есть?!
После чего не удержалась и снова закашляла. Я поспешила присесть и оглядеться. На кухню пробраться я никак не могла, потому как огонь перегородил мне путь, а струи воды ползали только по полу. Я пожалела, что шланг был не таким уж длинным. Могла уже хоть сейчас развернуться влево и побежать к выходу, ведь путь был свободен. Но, если в доме кто-то находился, я не могла его бросить. Я вернулась в свою комнату, чтобы спасти безжизненные материальные вещи! Что уж говорить о человеке?!
– Эй! Кто здесь?! Отзовись!
Но мне отзывался только огонь, однако его отклик внушал мне омерзение и ужас. Пламя передо мной начало кружиться. Я услышала голос. Странный, грубый, глубокий и очень низкий, а потом их стало очень много. Голоса были повсюду. Я не знала, откуда именно они раздавались, но прекрасно чувствовала головную боль.
– Я не хотела переезжать, – вдруг слетело с моих губ.
Я закрыла глаза, сознаваясь самой себе, словно просила прощения. Я не делала ничего. Не виновата в том, что случился пожар. И я тоже человек! Там, возле дома, где прошло моё детство, у меня остались друзья, мои подруги, один юноша, который мне очень нравился. Да что там, я любила его. Говорят, мысли материальны. Всё, о чем подумаешь, может исполниться, если сильно этого желать. А вот каким образом исполнится, зависит уже от… случайности? Всё всегда к лучшему?
– Простите, – прохрипела я, думая о родителях. – Я не думала, что всё случится так.
Снова до ушей донесся низкий голос, один, только теперь намного ближе и яснее – это был голос человека. Прежде чем я успела это осознать полностью, кто-то схватил меня за плечи и резко поднял, унося в сторону, прикрыв мне лицо. Действия человека были грубыми, но это можно было легко объяснить. Одним глазком увидев черный проход, ведущий на улицу, я поймала себя на мысли, что мне он показался светлым, как день.
* * *
– Как ты себя чувствуешь, солнышко? Болит что-нибудь? С ней точно всё в порядке? – обратилась мама с последним вопросом к врачу, снимающим перчатки.
– Как это ни удивительно, но всё хорошо. У неё нет ни отравления от угарного газа, ни чего-либо более серьёзного, – отвечал крупный мужчина средних лет, показав какой-то жест своему напарнику, стоящему у капота машины «скорой помощи». – Конечно, для профилактики я советую поехать с нами в больницу, но большинство отказывается. Вы сами себе хозяева.
– Хорошо, мы тоже откажемся. Спасибо большое, – уверенно произнесла моя мама, Надежда, и повернулась ко мне, поцеловав в лоб. – Теперь всё будет хорошо.
Мама обняла меня, закрыв мне лицо, но я всё же нашла лазейку и подглядела: от красивого некогда с виду двухэтажного частного дома ничего не осталось. Несмотря на усилия двух пожарных бригад, огонь плохо поддавался и совершенно не желал уходить просто так. Его голодные языки и открытые искрящиеся пасти с громким шумом уничтожали оставшееся, словно хотели не оставить даже и следа, чего было бы невозможно.
Я поймала себя на мысли, что не верила в происходящее. Как же быстро можно всё уничтожить. Будто кто-то посторонний дунул на зажёгшуюся спичку – и та моментом погасла, не имея сил сопротивляться.
Может, порой и на нас кто-то дует?
Затем я увидела то, что заставило моё сердце сжаться вновь. От моего дома вдруг в сторону леса выбежал человек и скорее скрылся, набрав невероятную скорость, словно за ним сам Дьявол гнался. Он был тёмный, как ночь, и незаметный, как вор. И никто его не увидел.
– Они сказали, что нужно время для выяснения причины пожара, – подошёл к нам с мамой – она меня тут же отпустила – одного со мной роста мужчина уже с сединой в черных волосах. – Сразу сказать не могут. И ещё… ничего не уцелело.
– Ничего страшного, – улыбнулась моя мама. – У нас есть храбрая дочурка, которая спасла всё самое ценное и необходимое, в том числе и рюкзак.
И мама глянула на рюкзак, который держала в свободной руке, а после открыто рассмеялась.
– Ну, что ты смеёшься? – заметно сдерживая улыбку, махнул на жену рукой отец, Петр Данилович. – Она неправильно поступила! Должна была сразу же бежать, а она…
У моей мамы очень заразительный смех. Она могла ляпнуть что-то глупое или совершенно несмешное и смеяться. Ты смотришь на неё и мысленно крутишь пальцем у виска, но всё-таки не сдерживаешься и начинаешь слегка улыбаться, а потом и вовсе в открытую хохотать. Я всегда сдавалась раньше папы, а потом уже и он не сдерживался.
Однако стоило моему быстрому взгляду снова упасть на дом, как тело пробрала дрожь и стало резко холодно. Я сильнее сжалась в байке и молча забрала у мамы рюкзак, повесив себе на плечо. Его груз напомнил мне, что всего лишь несколько минут назад я находилась внутри горевшего дома. Это было глупо: бежать в свою комнату и спасать вещи. Глупее я ничего не делала. Можно ли оправдать мою глупость? Наверное, как-нибудь можно, да только бессмысленно, всё равно побегу за вещами, потому что есть вещи, терять которые равносильно одиночеству или и того хуже. И ничего нельзя поделать – эмоциональная связь самая крепкая.
– Пап, – встрепенулась я, – пожарные ещё кого-нибудь нашли в доме?
– Кого ещё? Нет, вроде, – не понял он, сразу посерьёзнев.
– Когда я там была, услышала чей-то вскрик… вроде как, – тихо пробормотала я последние слова, пожимая плечами: может, действительно показалось? И может, тот человек тоже лишь игра моего воображения?
– Услышала?
– А видела ты кого-нибудь? – подключилась и мама.
– Нет. Я даже звала, но никто не отвечал. Может, показалось.
– Нужно учитывать все варианты, – совсем посерьёзнел папа, произнося одну из своих знаменитых фраз, с детства меня этому обучая. От этих слов мне даже немного страшно стало, ибо если его или маму разозлить, то сама земля содрогнётся. – Будем надеяться на лучшее, но, если в доме кто-то был, возможен и поджог.
От последнего слова мои мурашки от страха подпрыгнули, сделав тройное сальто, и побежали врассыпную по всему моему телу. И кому это надо? Мне казалось это ошибочным, что кто-то нарочно поджёг. Неужели не стоит этого отрицать?
– Думаю, стоит поехать домой, – произнесла мама. – Разберёмся со всем завтра.
– Хорошо, – согласился отец.
Я поправила на плече рюкзак, уже в который раз глянув на безжизненные тлеющие остатки от еды огня, словно в том месте ничего не было, никаких признаков руки человека, только природы. Вот стена – вроде она – стоит, пошатываясь, а вот кусок от ступеньки и стекло от окон. Внезапно подул ветер в нашу сторону, принеся мне запах гари, от которого я поспешила укрыть свой нос рукавом, который, впрочем, имел тот же запах. Ненавистный мне с некоторого времени. Пугающий.
Возле папиной машины остановилась и подняла голову к застеленному чёрным покрывалом небу: россыпь звезд украшала ночь. Луны на небе не было. Эта была тёмная ночь.
Я села в машину, вздрогнув и сжавшись от холода. Рюкзак держала как единственное, что защищало меня в данную минуту, и то единственное, что я сумела спасти. Углубившись в чувства, в которых было много страха, – я так старалась его скрыть – поняла, что немножко гордилась и радовалась, что сумела спасти хоть что-то, пусть и неживое, пусть и материальное, и пусть это было глупо.
Родители уточняли ещё какие-то вопросы у спасателей, а я чуть коснулась правого плеча – боли не было. И хорошо. Я посмотрела в окно на гору обломков, и снова сердце ёкнуло, а душа без объяснений ушла в пятки. Спустя неопределённое время родители сели в машину, папа завел её, и мы двинулись… домой. В старый дом, который всё ещё ждал нас, не зная, что мы переехали навсегда… как думали, как хотели.
Я не хотела.
Машина давно ехала, а я всё никак не могла оторвать свой взгляд от места, где стоял дом. В моих мыслях он вернулся в своё прежнее состояние, снова стал большим, гордым и красивым, снова доброжелательно приглашал войти всех, кто проходил мимо, его лужайка ласково и игриво поблёскивала на солнце, а окна были открыты всем. Ветер снова взорвался, ударив по машине, принеся пепел, который я почувствовала даже в закрытом автомобиле.
А я тоже смогу вернуться в прежнее состояние?
