Текст книги "Скорбь Гвиннеда"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Тем временем Гиллеберт вовсю рассказывал – или, по крайней мере, пытался передать своим товарищам, что с ним произошло. Другие спустя пару минут помогли Ревану выбраться на берег, где уже расстелили на теплом песке его накидку. Тот повиновался, но словно бы не видел и не слышал ничего вокруг, лишь бормоча бессвязные благодарственные молитвы Господу.

Еще через какое-то время от до сих пор не пришедшего в себя Гиллеберта толпа обернулась к Ревану. Сильвен в этот миг ощутил приступ паники, поскольку среди них были и Дерини, которых они с Тависом не успели еще подготовить должным образом к принятию «чуда». Но вскоре стало ясно, что они все равно поверили в происходящее, так же, как и остальные, и теперь взывают к Ревану о помощи.

– Очисти нас, наставник! – Они повалились перед ним на колени в чистый теплый песок. – Избавь нас от проклятия Дерини. Возроди нас в глазах Господа!

И Реван поднялся и вновь вошел в воду.

Именно к этой тихой заводи на реке Эйриан и выехал позже утром регент Манфред со свитой. Брат говорил, что он может наткнуться здесь на виллимитов, и Манфред смутно представлял себе, кто они такие, но глядя вниз с небольшого прибрежного холма, он подумал, что представлял их себе совсем иначе. Внизу у заводи, образованной излучиной реки, молодой человек в промокшем белом балахоне окунал людей в воду, а на берегу, выстроившись в длинную цепочку, остальные, похоже, ожидали своей очереди.

– Эй, ты! – окликнул Манфред, тыча хлыстом в какого-то мужчину, державшемуся чуть поодаль. Судя по богатому платью – точнее, по его остаткам, ибо золотое шитье никто и никогда не предполагал окунать в речные волны, – это был зажиточный лавочник. – Что такое, дьявол побери, здесь творится?

– Дьявол тут ни при чем, сударь, – горячо отозвался тот. – Это мастер Реван. Он проповедует новое крещение, дабы избавить нас от Дерини.

– Новое крещение? – переспросил коренастый священник Custodes из свиты регента.

– Ну, отче, это не совсем такое крещение, как нас учит святая матерь Церковь, – попытался объяснить лавочник. – Мастер Реван говорит, что это… очищение. Если вы имели дело с Дерини, то он снимает эту грязь, и даже самих Дерини может очистить! Вот там стоит Гиллеберт, он один из наших братьев-виллимитов. Я много лет его знаю. И прежде он был Дерини, но…

– Что ты несешь – был Дерини? – хмыкнул священник. – Он либо Дерини, либо нет. И если утром он был Дерини, значит, им и остался, и я могу это доказать!

– Нет, он больше не Дерини, – упрямо повторил торговец, испугавшись внезапно за Ревана и за своего друга Гиллеберта.

– Ну, этот спор разрешить несложно, – заявил Манфред и хлыстом подал знак стражникам подвести к нему Гиллеберта. – Эй вы, все назад! – заорал он на толпу, которая начала волноваться при виде вооруженных солдат. – Парень, тебе не причинят зла, если ты не Дерини, как утверждает твой приятель. Ведь это ты – Гиллеберт?

Один из его слуг уже выхватил несчастного из толпы и теперь, упирающегося, за рубаху волок к своему господину.

– Итак, отвечай. Ты – Гиллеберт?

– Да, сударь, это мое имя, – пробормотал тот, рухнув на четвереньки перед Манфредом от жестокого толчка стражника.

– Гиллеберт – и что дальше? – вмешался священник. Он спрыгнул с лошади и вытащил из-за пояса какую-то длинную, узкую трубку. – Правда ли, что ты утверждаешь, будто якобы перестал быть Дерини? Стража, а ну, держите этого человека!

Толпа, до сих пор пребывавшая в недоумении, угрожающе заворчала, когда двое солдат, спешившись, схватили опешившего Гиллеберта, – один ухватил его за волосы, другой заломил назад руку.

– Отвечай на вопросы!

– Я… меня зовут Гиллеберт… просто Гиллеберт. Ой! Гиллеберт из Дрогеры!

Он со страхом уставился на трубку в руках священника, которую тот у него на глазах принялся развинчивать посреди, обнажив две тонкие иглы, каждая длиной с полпальца. На кончиках их что-то влажно поблескивало.

– Гиллеберт из Дрогеры, стало быть? – Священник подошел ближе. – Не слишком ли далеко ты забрался от дома?

– Я… я пришел к виллимитам, – пробормотал тот и застонал, когда один из стражников с силой запрокинул ему голову, а другой разорвал ворот рубахи. – Ч-что вы делаете со мной?

С хмурой улыбкой священник поднес свои иглы прямо к его лицу.

– Если ты не Дерини, бояться нечего, это не причинит тебе особого вреда. – С этими словами он вонзил иглы Гиллеберту в плечо, прямо под ключицей. Тот вскрикнул от боли.

– Ты отведал вкуса нашего нового приспособления, именуемого деринийской колючкой, – пояснил священник. – Теперь очень скоро мы узнаем наверняка, Дерини ты или нет. – Гиллеберт застонал, когда иглы выдернули, и по груди заструилась кровь. – Там, на кончиках, была мераша. Если ты Дерини, то она уже начала действовать, и скоро мы все увидим нечто очень интересное!

Гиллеберт осел на руках у стражников и отозвался голосом, полным отчаяния:

– Я знаю, как действует мераша, отче. И я был Дерини. Но теперь все мои способности исчезли! Мастер Реван очистил меня от скверны, клянусь! На него снизошел Святой Дух. Он несет надежду тем, кто блуждает во мраке.

Вне зависимости от того, вправду ли на Ревана снизошел Святой Дух, вскоре все смогли убедиться, что Гиллеберт из Дрогеры более неподвластен действию мераши. Средство оказало на него лишь усыпляющий эффект, но никаких признаков тошноты, бессвязной речи и потери ориентации.

– Но откуда нам знать, что прежде он, на самом деле, был Дерини? – заметил священник, когда стражники наконец отпустили Гиллеберта, ослабевшего, но вполне владеющего собой. – И что это еще за Иоанн Креститель по имени Реван? Может, он сам какой-нибудь Дерини, который научился отбирать дар у своих сородичей?

– Этого, отче, я вам сказать не могу, но этот человек больше не Дерини, и я почти уверен, что мастер Реван также никогда им не был, – отозвался на это Манфред, давая знак стражникам сесть в седло, ибо толпа волновалась все сильнее и в любой момент могла сделаться агрессивной. – Помнится, об этом Реване я уже слышал. Говорят, он служил у Райса Турина. Но ходили слухи, он обвинил хозяина в смерти своей невесты и сбежал, дав клятву уничтожить всех Дерини. После чего присоединился к виллимитам. Какое-то время на горе беседовал с камнями – наверное, вон там… – Он указал хлыстом на ближайший горный пик. – Не столь давно, по словам брата, он возвестил, что скоро будет дано новое откровение касательно Дерини. Однако подобного никто не ожидал – уничтожать их, одновременно «спасая» от церковных и светских властей.

– Мне это не нравится, – пробормотал священник. – Нужно схватить его и допросить.

– Пойти против всей этой толпы? – возразил Манфред. – Нет уж, спасибо, мне еще своя шкура дорога! Лучше вернемся в Валорет и расскажем все брату. Он архиепископ, вот пусть и решает, что делать – и пусть посылает целое войско, если уж вознамерится схватить этого парня на глазах у всех его последователей.

Однако Хьюберт решил обойтись без войска и сам явился в лагерь виллимитов, дабы взглянуть на Ревана. Поскольку Манфред явился к нему с докладом вечером, когда они ужинали с Джаваном, то принц также узнал все новости. И поскольку последние дни они с архиепископом почти не расставались, ему не сложно было оказаться в числе тех, кто отправился с Хьюбертом на берег Эйриана.

В отличие от своего брата, архиепископ двинулся в путь, куда лучше подготовившись ко всем неожиданностям и взял с собой Урсина О'Кэррола, Дерини-ищейку, а также отца Лиора, как одного из самых опытных священников Custodes.

С ними также поехали несколько конных стражников из епископского дворца – на тот случай, если последователям Ревана не придется по вкусу вторжение посторонних.

Глава XXV
И так охотно принявшие слово его крестились.[26]26
  Деяния 2:41


[Закрыть]

На третий день после Троицы Джаван вместе с архиепископом Хьюбертом выехали на вершину холма, у лагеря виллимитов. День был погожий и теплый. Черное одеяние Джавана, в котором он был похож на монаха, делало его почти невидимкой в свите клириков. Отец Лиор ехал рядом с Хьюбертом, а ищейка-Дерини Урсин О'Кэррол – в окружении двух десятков рыцарей Equites Custodium, которых архиепископ взял с собой для поддержки. Его сопровождали также несколько священников и прислужников. Хотя толпа на берегу сразу узнала Хьюберта и неприязненно заворчала при виде вооруженных рыцарей, но Джавана никто не признал – да и кто бы мог ожидать присутствия здесь принца крови, одетого, подобно монаху?

Разве что только Реван… Во всяком случае, Джаван очень надеялся, что Джорем предупредил того, как обещал. Принц рассказал михайлинцу о своем замысле – если только удастся воплотить его в жизнь. Все утро он пытался оценить, насколько это рискованно, но чем ближе становился решающим миг, тем очевиднее становилось, что всех неожиданностей ему все равно не предусмотреть. И все же игра стоила свеч… особенно, если Реван готов. А главное, если готовы Тавис с Сильвеном, потому что если нет – то опасность возрастет многократно.

Джаван посмотрел вниз с холма с делано равнодушным видом, но на самом деле он пытался отыскать своих друзей-Дерини. Реван как раз проповедовал, когда они подъехали, и услышав недовольный ропот толпы, поднял руку, дабы успокоить слушателей, прежде чем продолжать:

– Я не скажу, будто понимаю, почему Господь избрал именно меня, нижайшего из слуг Своих, дабы возвестить Вам волю Свою столь таинственным образом. И все же я стал Его избранником – как многие здесь могут подтвердить. И я пришел возвестить Его милость ко всем, кто готов предаться очистительному крещению. Будь вы Дерини, или просто затронуты их скверной. Господь повелел мне одарить Его милостью всех, кто искренне раскаивается в своих грехах и готов ступить в эти воды. А теперь молитесь со мной, братья и сестры, и пусть сердца наши укажут нам путь ко спасению.

– Опасные речи, – пробормотал отец Лиор, когда Реван опустился на колени для молитвы. – Если он предстанет перед церковным трибуналом, его осудят, не задумываясь, и сожгут за ересь.

– Верно, – кивнул Хьюберт. – Все эти разговоры о повторном крещении для изгнания деринийской скверны граничат со святотатством. И все-таки, в его проповедях есть польза, ибо он вещает о том, что все Дерини суть зло. Еще лучше он послужит нашим Целям, если и впрямь способен сделать то, что обещает.

– Так вы думаете, он чудотворец? – Отец Лиор не скрывал неодобрения.

Хьюберт с улыбочкой поджал розовые губы.

– Чудеса это или нет, я не знаю и знать не хочу, дражайший Лиор. Но если он способен делать из Дерини обычных людей – кто я такой, чтобы встать у него на пути?

– Если, ваша милость, – пробормотал священник. – Это очень важное слово.

– Именно так. Урсин?

Джаван затаил дыхание при приближении хмурого Дерини.

– Да, ваша милость?

– Урсин, а что ты думаешь об этом проповеднике? Ты-то веришь, что мастеру Ревану дарована свыше власть очищать Дерини от скверны их происхождения?

Скрывая неловкость, которую никто, кроме Джавана не заметил, Урсин пожал плечами.

– Я не считаю себя вправе выступать судьей в духовных вопросах, ваша милость.

– О, конечно, нет. Ладно, тогда скажи, Дерини он или нет? Или, возможно, он отыскал некий способ, некий порок в вашей натуре, чтобы лишать вас колдовского дара?

Прежде чем Урсин успел ответить, отец Лиор презрительно хмыкнул:

– Это все иллюзия. Не спорю, он наделен внутренней силой, и людям хочется верить, будто он способен очистить их от скверны – ибо сия скверна и впрямь в природе Дерини, и никто с этим не спорит… Но, с другой стороны, мы же лично не знаем никого из тех, что были якобы им «очищены». Откуда нам знать, что они Дерини?

– Хм-м, а вот мой брат Манфред утверждает, будто этот Гиллеберт из Дрогеры был Дерини, а затем стал обычным человеком.

– Лишь по слухам, ваша милость, – возразил священник. – Мы не можем принять это как данность.

– Верно, верно… – Хьюберт в задумчивости поглаживал свой двойной подбородок. – С другой стороны, мне сейчас пришло на ум, что мы вполне можем проверить этого Ревана на том, о ком знаем наверняка, что он Дерини.

Урсин дернулся и в изумлении уставился на архиепископа.

– Неужели вы хотите, чтобы я пошел на это… крещение – с трудом выдавил он.

Джаван был уверен, что Хьюберт хочет именно этого. Он удивлялся лишь, почему окружающие не слышат, как у него колотится сердце.

– Почему бы и нет? – заявил архиепископ. – Если он мошенник, то кто лучше тебя сумеет его разоблачить? А если нет – что вполне возможно – тогда ты тоже «очистишься». Что тут плохого?

– Но разве это меня спасет? – с горечью воскликнул Урсин. – Если я стану бесполезен для вас, ваша милость, не кончу ли я, как семья Деклана Кармоди, задушенный тетивой?

Хьюберт не сводил взора со своих рук в перчатках, державших поводья.

– Не забудь, ты можешь кончить и как сам Деклан, – отозвался он ледяным тоном. – Но что за мрачные мысли? Если этот Реван говорит правду и ты станешь обычным человеком, неужто ты думаешь, я не возрадуюсь с тобой вместе? Я ведь твой духовный отец, Урсин. Меня более всего заботит твое спасение.

Поморщившись, Урсин взглянул вниз, на реку, в воды которой Реван ступил с несколькими учениками, тогда как остальные выстроились на берегу в ожидании.

– Возможно, недостаток веры проистекает от моей внутренней порочности, – пробормотал он себе под нос. – Впрочем, чего еще ожидать от Дерини…

Отец Лиор весь перекосился от нескрываемой издевки в голосе Урсина, и Джаван испугался, что тому может дорого обойтись его дерзость, однако Хьюберт лишь хмыкнул в ответ.

– Мне, право, все равно, веришь ты мне или нет, дорогой Урсин, только делай, как я сказал. А теперь сделай вид, что ты один из верующих, и ступай вниз к «учителю», если дорожишь хотя бы своей порочностью – или своей семьей. Капитан Рэмси, вы пойдете с ним… и я уверен, также пожелаете «очиститься», ведь вы сами так долго имели дело с Дерини.

Судя по выражению лица Рэмси, подобного желания он не испытывал, но как истинный солдат был послушен приказам. Отдав честь, он спешился и передал поводья товарищу, затем снял шлем, перевязь с мечом, плащ и сапоги.

– Ступайте, Урсин, не заставляйте мастера Ревана ждать, – поторопил его Хьюберт, видя, что Дерини все еще медлит. – И смотрите, не разочаруйте меня. Вы знаете, я не терплю разочарований.

Все это было Урсину очень не по душе, но воспротивиться он не мог. Обреченно вздохнув, он спрыгнул с лошади, снял накидку, пояс и сапоги, передал все это хмурому солдату, который подошел к нему вместе с Рэмси. Вдвоем они направились вниз по склону холма, причем стражник едва ли не волок Дерини силой. Джаван тем временем гадал, насколько оправданы опасения Урсина. Неужели Хьюберт разделается с ним, если тот станет ему бесполезен? Нет, даже архиепископ не может быть настолько жесток! Ну, а что случится с семьей Урсина?..

Но сейчас не было времени раздумывать об этом. В любом случае, сейчас Урсину придется на себе испытать силу Ревана, и Джавану оставалось лишь молиться, что если дело обернется скверно, чтобы смерть Урсина и его близких была быстрой и безболезненной. Все они, затаив дыхание, наблюдали, как на берегу Рэмси и его пленника-Дерини встретили ученики Ревана – в одном из них Джаван вдруг узнал Сильвена! – и быстро развели в разные очереди.

Обоим предстояло вскоре приблизиться к Ревану, но очередь Рэмси должна была подойти первой. Урсин же, ожидавший чего угодно от проповедника, не был готов к столкновению с Сильвеном. Возможно, тот уже сделал свое дело!

Ни о чем не подозревавший ищейка-Дерини стоял рядом с Целителем, когда другой виллимит завел недовольного Рэмси в воду, дабы получить очищение из рук Ревана. Проповедник о чем-то негромко переговорил со стражником, и тот кивнул… и в этот самый миг Джавану показалось, что Сильвен смотрит прямо на него. Впрочем, Целитель тут же отвернулся.

– Обрети же очищение и покайся в прошлых заблуждениях, – провозгласил Реван, окуная Рэмси в воду. – Восстань новым человеком, очищенным милостью Господа Сил.

Рэмси поднялся их волн, потрясенный и смущенный, и виллимит вывел его обратно на берег. Вид у него был совершенно ошарашенный, он словно бы даже забыл о своем подопечном. Урсин, даже не подозревая о том, что способности его уже блокированы Сильвеном, который взял его полностью под свой контроль, без тени колебаний ступил в реку и встал перед Реваном, который на миг молитвенно сложил руки на груди, а затем тронул его за плечо.

– Возрадуйтесь и помолитесь со мной, братья и сестры, ибо я вижу, что еще один Дерини пришел молить Господа о спасении. Его милость архиепископ прислал нам своего собственного слугу-Дерини, дабы тот был очищен от зла. Смотрите, вот его милость взирает на это благое деяние.

Толпа с благоговейным шепотом обернулась к Хьюберту, и шум заглушил отчасти дальнейшие слова Ревана – к вящей досаде архиепископа, которому не слишком по душе пришлось такое внимание к своей персоне, – но судя по всему, пророк всего лишь спросил у Урсина его имя, и тот ответил.

– Так возьми же меня за руку, брат Урсин, и уверуй, что Господь очистит тебя! – провозгласил Реван и с этими словами погрузил Дерини в воду. – Снизойди, Дух Святой, и очисти сердце этого дитя тьмы, дабы он мог познать свет. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, – заключил он, поднимая Урсина из воды.

Тот закашлялся, нетвердо держась на ногах, и трясущимися руками вытер лицо. Внезапно он осознал свою утрату и зашатался, так что Ревану пришлось поддержать его под руку. Джаван видел, как бывший Дерини кивал в ответ на какие-то слова пророка, а затем поцеловал тому руку и, бледный, как полотно, выбрался из воды, присоединившись к Рэмси. Он то и дело проводил рукой перед глазами, словно пытаясь сбросить невидимый покров.

На холм он взбирался очень медленно, и Джаван видел страх на посеревшем лице. Хьюберт с Лиором спешились, и священник Custodes уже держал наготове одну из своих «колючек». Джаван и остальная свита по-прежнему оставались в седле. Урсин выглядел совершенно потерянным и даже едва заметил, как Лиор вонзил ему в руку отравленную мерашей иглу.

Он склонился перед Хьюбертом и поцеловал его перстень. Тот положил руку ему на плечо, не давая подняться с колен.

– Что произошло, Урсин?

Тот покачал головой.

– Ваша милость, я не знаю, что случилось со мной. – Он поднял молящий взор на архиепископа. – Он… он, должно быть, и впрямь, чудотворец. Когда он взял меня за руку… у меня закружилась голова. Потом вдруг стало тепло, и я опустился в воду. Казалось, будто радуга окружила меня, потом вдруг… нет, это была не боль, но… такое странное чувство…

– А потом?

– Н-не знаю точно. Кажется… я потерял сознание на пару мгновений. Потом все, что я помню, это что я уже стоял и вытирал лицо, кто-то поддерживал меня… и все мои способности исчезли!

– А что ты чувствуешь сейчас?

Урсин горестно скривился.

– Опустошенность. Сонливость.

– А тошнота? Потеря способности двигаться?

Тот с трудом сглотнул.

– Нет, ваша милость.

Хьюберт покосился на Лиора, который с недоумением разглядывал свои иглы и склянку со снадобьем.

– Он не притворяется?

– Невозможно, – отозвался тот. – Дерини не способен притворяться, что мераша на него не действует. – Он приподнял веко Урсина и заглянул ему в глаза. – Не понимаю. Он реагирует, как обычный человек.

– Вколи ему еще.

– Он может лишиться чувств.

– Я не спрашиваю твоего совета. Я отдал приказ.

– Хорошо, ваша милость.

Джаван не мог понять, одобряет ли это отец Лиор – да это и не имело значения, поскольку тот был лишь орудием в руках регентов, и сделал бы все, что ему велят. С равнодушным видом священник обмакнул иглу в мерашу и с силой вонзил ее в левую руку Урсина. Тот вскрикнул и дернулся от боли, когда Лиор выдернул «колючку», но все знали, что эта доза еще не смертельна, даже для Дерини, – хотя третья вполне могла стать таковой. Хьюберт в нетерпении ожидал реакции, но дождался лишь, что Урсин закачался, стоя на коленях, и когда Лиор приподнял его подбородок, все увидели, что глаза его пусты, а зрачки расширены; однако даже Джаван видел, что никаких свойственных Дерини реакций тот не проявляет. Урсин и сам был потрясен, поскольку точно знал, что эффект даже единственной дозы мераши должен был быть совсем иным.

– Это невозможно, и все же… а где капитан Рэмси? – Лиор вдруг вспомнил о стражнике, принявшим «крещение» вместе с Урсином. – Что ты почувствовал, расскажи! Этот Реван делал что-то… необычное?

Рэмси растеряно заморгал, словно ему было трудно припомнить детали.

– Я… он спросил, как меня зовут, – начал он неуверенно. – Я ответил, и тогда он спросил, хочу ли я быть очищенным от деринийской скверны.

– И что ты ответил?

Выражение лица Рэмси ясно говорило, что это самый нелепый вопрос, какой он только слышал за последнее время.

– Его милость велел, чтобы я сказал да, и я так и сказал.

– Не дерзи, – предупредил его Хьюберт. – Потом он окунул тебя в воду?

– Да, ваша милость.

– И что было после? Отвечай же. Что он сделал с тобой?

– Я… он толкнул меня под воду… – Рэмси невидящим взором уставился куда-то вдаль. – Было такое ощущение, словно падаешь куда-то, и волны сомкнулись над моей головой, словно могила. Но было не холодно. Я чувствовал, что я в тепле и в безопасности. И… мне казалось, если он меня долго продержит под водой, то я смогу там дышать, и не хотел даже сопротивляться… но он меня вытащил. Я чувствовал облегчение, как будто… что-то случилось. Только я не знаю, что именно, – закончил он смущенно, вновь переводя взгляд на Хьюберта. – Клянусь, ваша милость, я не знаю.

– Хм-м, этот человек определенно обладает некой силой, ваша милость, – заметил, поразмыслив, отец Лиор. – Сдается мне, он может быть опасен.

Хьюберт задумчиво кивнул:

– Да, но, большей частью, для Дерини. Однако…

Впервые за все время Джаван решился подать голос:

– Ваша милость, а вам не приходило на ум, что, возможно, Господь предоставил нам неповторимую возможность?..

– А? О чем вы?

– Ну, вы же хотите уничтожить Дерини, верно?

– Конечно.

– Тогда не лучше ли предоставить это Богу, чтобы их кровь не осталась у вас на руках?

Хьюберт вмиг ощетинился.

– Все казненные Дерини были преступниками и еретиками, и к смерти их приговорили власти духовные и светские, равно за предательство по отношению к Короне, и за прегрешения против святой матери Церкви. На моих руках нет крови!

Джаван покачал головой.

– Нет, вы не поняли меня, ваша милость. Я и не говорил, что ваши руки в крови… – В самом деле, смерть маленькой Гизелы Мак-Лин и семьи Деклана была бескровной. – Но сейчас вам предоставилась невероятная возможность, чтобы кто-то другой взял на себя уничтожение Дерини, и вас никто не посмеет в этом обвинить. Если явился новый пророк, способный уничтожать Дерини и сделать так, чтобы люди это приветствовали, и чтобы не было убийств, так разве это не именно то, чего желает Господь, возвращающий в лоно Свое даже самых заблудших овец? Разве не радуется Он возвращению блудных сынов?

Лиор с сомнением покачал головой, но архиепископ, похоже, был готов согласиться.

– Что плохого в том, чтобы попробовать? – настаивал Джаван. – Людям от этого обряда никакого вреда не будет, это ясно, раз они думают, что станут после этого лучше… а он может поймать в свои сети и пару Дерини. – И кроме того, – подчеркнул он, – если позже он станет чинить неприятности, его всегда можно будет убрать, или просто дискредитировать. Отец Лиор уже предложил как вариант обвинение в ереси перед церковным судом.

– Да, это верно, – кивнул Хьюберт.

– Конечно, верно. Все, что нужно сейчас, это полуофициальное одобрение его действий – хотя бы туманное подтверждение, что такое «очищение» вполне желательно как для людей, так и для Дерини. И какое-нибудь важное лицо должно подать людям пример. Вы, разумеется, не можете пойти на это, поскольку вы слишком важная персона и не можете так рисковать. Но я знаю, кто вполне мог бы это сделать.

И прежде чем кто-нибудь успел ему помешать, Джаван направил лошадь вниз по склону холма, мимо стражников, которые даже не сообразили его удержать.

– Ваше высочество, нет!

– Я знаю, что делаю, ваша милость! – выкрикнул Джаван, приподнимаясь в стременах. – Это так просто, так изящно… Я все расскажу вам потом!

Побагровевший, Хьюберт устремился за ним.

– Джаван, это безумие! Вы не знаете, что он может с вами сотворить. Я приказываю вам немедленно вернуться!

– Скажите этим людям оставаться на месте! – крикнул Джаван, указывая на стражников, готовых кинуться за ним вдогонку. – Если кто посмеет коснуться особы королевской крови, он будет повешен! Это касается лишь меня и архиепископа.

Ошарашенные стражники подали назад. Хьюберт, однако, не унимался.

– Как вы смеете ослушаться меня, вашего духовного наставника?! О чем вы думаете – если, вообще, думаете?

– Я думаю, что мне пошел четырнадцатый год, ваша милость, я почти мужчина, – отозвался Джаван спокойно. – Я думаю, что я принц крови, и мой пример способен вдохновить множество людей, куда лучше, чем любые указы. Я думаю, что если я поддержу сейчас этого человека, там, внизу, то многие решаться пойти по моим стопам, кто иначе никогда бы на это не осмелился, и это может предотвратить кровопролитие. И как человек, чей отец был священником, и кто и сам подумывает ступить на этот путь, я думаю, что это служение, которое я могу исполнить прямо сейчас, задолго до того, как действительно принять сан… служение, возможно, угодное Богу.

– И что же вы намерены делать? – спросил Хьюберт уже не так гневно, после недолгих размышлений.

– О, но ведь весь мой род был запятнан общением с Дерини, – отозвался принц, стараясь не расхохотаться при этих словах. – Вы ведь согласитесь с этим. И если член королевской семьи подвергнется очищению, то кто последует за ним? И люди, и Дерини!

Не давая Хьюберту времени для раздумий, он развернул лошадь и двинулся вниз по склону, не обращая внимание на крики архиепископа и лишь гадая про себя, уж не зашел ли он слишком далеко.

Толпа расступилась при его появлении, осознав наконец, кто перед ними. Реван продолжал крещения, пока принц спорил с архиепископом, но обряд прервался, когда лошадь Джавана зашла по бабки в воду, и принц натянул поводья. Джаван медленным жестом откинул с головы капюшон, дабы все могли как следует разглядеть его, и молча уставился на пророка. Впервые за все время они с Реваном встретились лицом к лицу.

– Вы принесли странную весть, брат Реван, – произнес он негромко, и толпа вокруг затихла, чтобы не упустить ни слова. Ему показалось, Хьюберт со свитой тоже начали спускаться с холма, но не посмел оглянуться на них. – Я хотел бы знать, относится ли она также к сильным мира сего, или только к простецам? – Он обвел рукой людей, собравшихся на берегу.

Реван тем временем, вместе с Сильвеном и братом Иоахимом, выбрался на мелководье.

– Принц Джаван Халдейн, – приветствовал его Реван с легким поклоном, приложив к груди правую руку. – Да, сударь, моя благая весть предназначена для всех, кто полон искреннего раскаяния в былых грехах и готов принять от Господа очищение.

Джаван заставил жеребца попятиться, так что тот наконец вышел из воды; краем глаза он отметил, что архиепископ со свитой застыл на месте и, похоже, больше не намерен помешать ему.

– Боюсь, здесь понадобится весьма основательное очищение. – Он вновь обернулся к Ревану. – Дерини жили бок о бок с нашей семьей долгие, долгие годы. Может ли Господь смыть эту грязь?

– Да разве есть что-то такое, чего Господь не может, ваше высочество? В Писании сказано, что все на свете в Его власти. И Он принимает с радостью всех Своих овец.

Джаван изобразил горестную усмешку.

– Боюсь, я очень черная овца, брат Реван. И заводь эта не настолько глубока, чтобы очистить меня от скверны.

– Не совсем так, ваше высочество, – возразил Реван, – ибо действенность очищения зависит не от глубины воды, а от того, кто совершает сие таинство.

– То есть от вас, брат Реван?

Тот с улыбкой опустился на колени и покачал головой.

– Не от меня, мой принц, но от Господа Сил, да будет Он славен во веки веков. – И он возвел очи горе и молитвенно вскинул руки к небесам.

– Господи, внемли слуге Твоему и помоги привести этого принца к обещанному Тобою очищению. Даруй его сердцу раскаяние, а душе – принятие Твоего чудесного дара. Даруй ему отвагу избавиться от зла, его одолевающего…

Реван продолжал молиться, и принц поддался магии его слов, невольно стыдясь собственного лицемерия, но одновременно сознавая, насколько это необходимо. Через несколько мгновений он опустил голову и обреченно поник плечами. И хотя чтобы вызвать на глазах слезы, ему пришлось вспомнить обо всех друзьях, которых он потерял за последние месяцы, собравшимся это показалось лишним свидетельством его искренности и раскаяния.

– …и нет во мне принуждения, но Господь сделает это за меня…

Через какое-то время, убаюканный молитвами Ревана, принц позволил себе издать сдавленный стон, а затем медленно перекинул ногу через седло и спешился. Неуверенными пальцами он принялся расшнуровывать сапоги, и множество рук тут же бросились ему на помощь; кто-то также заботливо избавил его от плаща и пояса. Джаван, прихрамывая, двинулся в воду.

– Да восславлено будь имя Господне, ибо Он ведет слугу Своего к благословению, – промолвил Реван, вновь переходя от молитв к проповеди и поднимаясь навстречу Джавану. – Да хранит вас Господь в этот час покаяния. Пусть протянет Он вам Свою руку и приведет к очищению.

Он подал руку Джавану, когда тот приблизился, и принц поразился силе, лучившейся в бесхитростных глазах пророка. Реван повлек его за собой, словно мотылька на огонь, и принц мог лишь поразиться, как удалось Тавису и остальным добиться такого воздействия.

– Благословенны будь ноги, что привели вас сюда, – произнес Реван и остановился подождать принца там, где вода доходила ему до пояса. Когда тот приблизился, Реван обнял его за плечи. Слезы струились по щекам у обоих. Правую руку он поднял в жесте благословения над головой Джавана.

– О, Дух Святой, снизойди на слугу Твоего, Джавана Халдейна, и очисти его от скверны. – С этими словами он положил ладонь ему на лоб и заставил погрузиться под воду. Головокружение охватило принца, а магическими чувствами он мог ощутить лишь некий дрожащий прохладный барьер… у Дерини это была бы обычная защита, но что это может быть у Ревана, он не знал.

Тут же он ощутил мысленную поддержку со стороны и уверения, что все идет хорошо. Ему также показалось, он уловил и то, о чем говорил Рэмси полное умиротворение, желание отдаться на волю сверкающих радуг, мелькавших под сомкнутыми веками… и даже сознание того, что все это нарочно устроено так Тависом и Сильвеном, не делало это состояние менее чудесным. Кажется, Реван еще продолжал вещать, но он не слышал больше слов, и ему не было до них никакого дела.