Текст книги "Скорбь Гвиннеда"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Джаван растерянно повиновался, гадая, сумеет ли Ориэль отвлечь все подозрения регента. По счастью, это был Таммарон, самый приятный из всей этой клики, а не Ран или Мердок, к примеру. И он явно не заметил ничего неладного.

– Со мной, правда, все в порядке, мастер Ориэль, – заметил он, покашляв немного, как просил Целитель. – Честное слово. Наверное, просто надышался пыли от этих драпировок.

– И все же вам лучше немного отдохнуть, ваше высочество, – с облегчением услышал Джаван заботливый голос Таммарона. – Я слышал, вы все простаиваете на коленях в этой холодной, сырой часовне. Признаюсь, мы все были бы рады, если бы вы нашли свое призвание как священник, но пока вы все же наследник трона. Вы должны беречь свое здоровье.

Джаван и Ориэль зорко следили за Таммароном под чарами правды и видели, что граф говорит именно то, что думает, без всякого двойного смысла.

– Может быть, ваше высочество позволит прописать вам целебную настойку? – невозмутимо предложил Дерини. – Вы, кажется, говорили, что плохо спите последнее время?

Принц поспешно подхватил намек.

– Да, голова какая-то тяжелая, и в ушах шумит. Вы, правда, сможете мне с этим помочь?

Ориэль с улыбкой поднялся и, приобняв Джавана за плечи, повел его прочь от окна.

– Разумеется, ваше высочество. Лорд Таммарон, вы позволите? Король теперь проспит до ужина. Я дал ему хорошее лекарство от кашля. А пажи скоро вернутся.

– Они уже здесь, – с улыбкой отозвался Таммарон. – И мои поздравления, если вам удастся убедить принца Джавана, что излишний аскетизм только повредит ему, особенно в такую скверную погоду. Побереги себя, сынок, слышишь?

Пробормотав что-то в знак согласия, Джаван позволил Ориэлю увести себя из королевских покоев.

По пути в его собственные апартаменты они намеренно не обменялись ни единой мыслью – только ничего не значащей светской болтовней – на случай, если навстречу появится кто-то из придворных ищеек-Дерини. Но на месте Ориэль вновь заверил принца в своей полной преданности, а затем приготовил ему обещанное успокоительное – совершенно безобидный напиток из подогретого вина с молоком, медом и яйцом. Сразу после ухода Целителя принц задремал, впервые за многие недели без забот и тревог.

Единственное, над чем он теперь ломал голову, это как ему спасти Ориэля и его семью. Может быть, каким-то образом отправить их к Ревану?..

Глава XX
Вот, они научат тебя, скажут тебе, и от сердца своего произнесут слова.[21]21
  Иов 8:10


[Закрыть]

В михайлинской обители Великий Пост тянулся так же бесконечно, как и в Ремуте, унылая череда хмурых дней, омраченных постоянными донесениями о новых выступлениях против Дерини. Еще до всех событий осени и начала зимы Ансель организовал небольшую сеть осведомителей в районе Валорета, большей частью состоявшую из тех людей, что в свое время патрулировали дороги с ним и с Девином, пытаясь предотвратить шалости молодых Дерини. К ним присоединились и несколько бывших михайлинцев.

Теперь они стали глазами и ушами деринийского сопротивления – если только можно назвать так движение, у которого не было ни лидера, ни четких целей, разрозненное и запуганное расправами регентов. Часть из них являлись с докладами прямо в убежище, с другими Ансель встречался в холмах к северу от Кайрори. Само убежище хоть и было скрыто под землей, но к нему имелись доступы с поверхности, и расположение его не могло долго оставаться тайной.

Сознавая эту опасность, Джорем, ныне старший из Мак-Рори, принял решение переселить хотя бы женщин и детей в более безопасное место, – всех, за исключением Ивейн. Фиона Мак-Лин взяла под свое крыло младших Туринов и была готова в любой момент отправиться с ними в Тревалгу, к Грегори и Джессу. Маири Мак-Лин, измученная воспоминаниями о трагической гибели мужа, все больше уходила в религию, часами молясь за спасение души супруга, и окончательно замкнулась в своем горе. Даже Кверон ничем не мог помочь ей и в конце концов предложил, что самым разумным будет отослать ее в какой-нибудь отдаленный монастырь, сперва заблокировав способности Дерини и стерев из памяти местонахождение убежища.

– Но оставьте ей ее скорбь, – шепотом попросила Ивейн. – Это единственное, что удерживает ее среди живых. Она все время молится за него.

– Напрочь позабыв о том, что у нее еще остался сын. – Кверон не скрывал неодобрения, хотя готов был согласиться с доводами Ивейн. – Она все еще думает, будто Камлин погиб там, в замке, вместе с Адрианом.

– Тот Камлин, которого она знала, и правда, умер, – отозвалась Ивейн чуть слышно, не глядя на него. – Точно так же, как умерли Райс и Эйдан. Мальчик, что повсюду следует за Анселем, у которого на теле остались следы распятия, никогда не станет тем сыном, которого она знала и любила. Ничто никогда не будет прежним, ни для кого из нас.

Так что Кверон оставил Маири ее воспоминания, стерев лишь те детали, благодаря которым усердный дознаватель мог бы напасть на след убежища и тех, кто скрывался там. А вечером, перед тем как он отправил ее через Портал в аббатство святой Марии-на-Холмах, они позвали маленького Тиега заблокировать ее дар – под строгим присмотром матери.

В ту ночь Тиег спал с Ивейн, и она проплакала почти до рассвета, когда сын забылся сном в ее объятиях.

После этого она постаралась как можно больше времени проводить с детьми, зная, что очень скоро Фиона заберет их с собой. Для маленькой Иеруши уже подыскали кормилицу-Дерини в Тревалге – скромную юную вдову по имени Никарет, чьи муж и ребенок погибли в огне пожара, во время очередного деринийского погрома, и Ивейн понемногу старалась примириться с мыслью, что ее младшая дочь, скорее всего, будет звать мамой Никарет или Фиону.

Ближе к концу Поста, однако, наметились и перемены к лучшему. Сообщения Сильвена, который вместе с Реваном заканчивал отшельничество в холмах за Валоретом, звучали обнадеживающе. К ним уже присоединилось около дюжины верных последователей из виллимитов, и они вовсю готовились к возвращению в лагерь. Под руководством Сильвена и с помощью освященного медальона Реван почти добился совершенства в обряде наложения рук, почти всегда успешно внушая людям головокружение и потерю ориентации. С этим ощущением можно было бороться, если сильно напрячь волю, однако те, кто готов был пройти новое крещение, разумеется, были готовы испытать нечто необычное в руках чудотворца и возможного мессии. Теперь Реван с уверенностью смотрел в будущее и был готов немедленно взяться за дело, к вящей радости тех, кто следил за ним из убежища и так многое поставил на успех всей этой затеи.

Наконец, что было самым важным для Джорема, Ивейн и Кверона, им пришло донесение из Ремута, от одного из бывших михайлинцев, служившего конюхом во дворце.

Он сообщал, что двор наконец освоился на новом месте, новые порядки вполне устоялись, – так что теперь можно было рискнуть вновь связаться с принцем Джаваном.

Ивейн с головой ушла в исследования, каждый день подолгу проводя в размышлениях у тела отца – в своем роде, так же уйдя в себя, как и Маири, но именно она настояла на том, чтобы установить контакт с принцем, вопреки всем доводам Джорема с Квероном.

– Когда Сильвен виделся с Джаваном, он ничего не знал о Порталах в Ремуте, так что Джаван ожидает кого-то со стороны, – заявила она, прочитав доклад, полученный накануне Анселем от одного из своих агентов. – И он не знает, кто придет к нему на встречу. Поэтому он будет стараться как можно чаще бывать на людях и выдерживать определенный распорядок. К примеру, нам известно, что он занимается с каким-то монахом – вполне подходящие уроки как для принца, так и для будущего священника – и это дает возможность приблизиться к нему. Кроме того, в будни он всегда отстаивает полуденную мессу во дворцовой базилике – тоже очень умный ход, поскольку туда попасть может кто угодно, под предлогом посещения службы, если только вид у него будет не слишком подозрительный. Чтобы иметь возможность больше времени проводить в базилике, он принял тамошнего священника как своего духовного наставника и нередко остается после мессы, чтобы поговорить с ним. Во дворце шепчутся, что он скоро превратится в монаха, совсем как отец.

– Только бы его не заставили принести обеты, – пробормотал Кверон. – Конечно, их всегда можно потом сложить, как это сделал Синхил, но все же это непростое дело.

– Я уверена, он понимает, что балансирует на грани, – отозвалась Ивейн. – Но главное, сейчас он, сам о том не подозревая, предоставил нам идеальную возможность, чтобы с ним связаться. Из всех ремутских Порталов я изначально предпочитала тот, что скрыт в базилике. За это мы должны благодарить вас, Кверон.

Целитель пожал плечами.

– Скорее, сказать спасибо надо далекому предшественнику нынешнего настоятеля, – поправил он Ивейн. – Гавриилиты создали этот Портал, когда у Блейна Фестила, отца короля Имре, был исповедник-гавриилит… это было еще до нашего с вами рождения. Это один из немногих Порталов, в которых человек появляется скрытно, а не на глазах у изумленной публики.

– Именно поэтому он нам и подходит.

– С этим никто не спорит, – сердито перебил сестру Джорем. – Я лишь возражаю против того, чтобы именно ты отправилась туда. И без того риск велик для Джавана, но если что-то случится с тобой, это поставит под угрозу все наши прочие замыслы, где без тебя не обойтись.

– А мне кажется, риск не так уж велик, – возразила она. – И я хочу увидеться с Джаваном, хотя бы один раз. И одна из причин именно в том, что мы все будем в большой опасности, когда решимся исполнить другой наш замысел. Пожалуйста, не спорь, Джорем. Это важно для меня.

Брат вздохнул и покосился на Кверона в поисках поддержки, но, как ни удивительно, не получил ее.

– Если это так важно, то я согласен, – сказал Целитель. – В конце концов, это не более опасно, чем то, что делают многие наши люди ежедневно.

– Дело не в том, – проворчал Джорем. – Просто это не для женщины.

– Так я и не пойду как женщина, – воскликнула Ивейн. И прямо у них на глазах лицо ее начало меняться.

Метаморфоза произошла не вдруг. Воздух перед Ивейн замерцал искрами и сгустился дымкой. На ней было неприметное серое одеяние, какое носили многие в убежище, и сейчас она натянула на голову капюшон, закрыла лицо руками и наклонилась. У Джорема, которому уже доводилось видеть подобное и прежде, лишь слегка перехватило дыхание – он уже знал, кого сейчас узрит перед собой. Кверон же, судя по всему, не ожидал ничего необычного, когда Ивейн начала ткать свое заклинание – но когда она наконец отняла ладони от лица. Целитель вскрикнул и едва не отшатнулся при виде бородатого незнакомца с черными, как уголь, глазами.

– Боже мой! – Кверон, едва ли не помимо воли, перекрестился. – Это…

– Отец Кверон Киневан, позвольте представить вам брата Джона, – сухо произнес Джорем. – Если не считать меня, Райса, покойного короля Синхила и одного из моих собратьев-михайлинцев, мне кажется, больше никто не видел этого монаха в лицо, хотя очень многие разыскивали его перед канонизацией Камбера… включая также и вас, как мне кажется.

– Брат Джон… – Целитель церемонно поклонился, прижав правую руку к груди. Казалось, он до сих пор не может поверить собственным глазам. – Так вот каким вас увидели Синхил и лорд Дуалта в ту ночь, когда Камбер принял в себя память Элистера?..

«Брат Джон» смиренно опустил глаза, затененные длинными ресницами, и слегка нагнул голову.

– Простите, ваша милость, но я всего лишь необученный монах и ничего не смыслю в высоких материях, – произнес он голосом, ничем не напоминавший голос Ивейн. – Но мне и правда показалось, будто в комнате был еще кто-то помимо отца-настоятеля. И даже… – Тонкие губы растянулись в ироничной усмешке, – …показалось, что в комнате было несколько человек, которых мы здесь совсем не ждали. Весьма неудачное обстоятельство, должен признать.

Против воли, Кверон засмеялся.

– Да, уж мне-то вы точно здорово осложнили жизнь своим исчезновением. Но ведь в этом же и был весь смысл, верно? О, в какой же узел мы сами себя запутали!..

– А теперь запутаемся еще сильнее, если Ивейн отправится в Ремут как брат Джон, – заметил Джорем.

Бородатый монах пожал плечами – и тут же вновь превратился в Ивейн.

– Но нужно ведь мне какое-то иное обличье, чтобы без помех пройти в базилику. Вы сделали бы то же самое, если бы сами отправились туда. Так зачем тратить силы на создание нового обличья? Вряд ли Дуалта окажется там, а Джаван никогда не видел «брата Джона».

На подготовку встречи ушло несколько дней. Приближалась пасхальная неделя, а значит, в базилике день напролет сновали люди, большей частью монахи, незнакомые отцу Бонифацию – именно так, как вскоре узнала Ивейн, звали настоятеля. Среди стольких новых лиц хрупкий, невысокий монашек с темно-серой рясе Ordo Verbi Dei ни у кого не вызывал подозрений.

Бородатый клирик несколько дней подряд приходил к мессе, опускался на колени в дальнем конце церкви и даже не подходил к святому причастию. Он также не делал никаких попыток приблизиться к закутанному в черный плащ принцу, который также ежедневно присутствовал на службе вместе со своим пажом, – но исподволь зорко наблюдал за ними, словно стараясь запечатлеть в памяти все детали.

На третье утро принц со своим спутником опять были здесь, но что-то в манере пажа, в том, как он нервничал и суетился, подсказывало, что у этих двоих, вероятно, есть на день и какие-то иные планы, кроме богослужения. По окончанию мессы, когда священник со служками прошел в ризницу, Ивейн неслышно двинулась по центральному нефу к королевской ложе. Джаван все еще стоял на коленях, склонив голову в молитве, но, заслышав шаги, удивленно поднял глаза на чернобородого молодого монаха, который сперва поклонился алтарю, а затем опустился на одно колено перед принцем.

– Прошу простить, что помешал, ваше высочество, – послышался его голос. – Наш отец-настоятель поручил мне передать вам этот освященный медальон и его благословение. У воина Христова должен быть такой покровитель.

И монах подал принцу какой-то серебристый кружочек. Джаван протянул руку, и тот на миг коснулся его ладони. Тут же острое покалывание предупредило принца, что необходимо сохранять спокойствие – а затем в голове его прозвучал безличный приказ:

– Ступайте в комнату священника, когда я уйду, и ждите там.

Потрясенный, Джаван даже не сразу взглянул на медальон, лишь сжал кулак и опустил голову, бормоча слова благодарности, когда монах перекрестил его, даруя обещанное благословение. Едва он ушел, Карлан тут же придвинулся ближе и вытянул шею.

– Что такое? Что он дал вам?

Джаван посмотрел на медальон и увидел, что там запечатлен образ святого Михаила, затем передал его Карлану, воспользовавшись кратким прикосновением, чтобы задействовать в его сознании заранее заложенные установки.

– Это просто святой Михаил, – отозвался он равнодушно.

– Святой Михаил? – пробормотал Карлан удивленно, подбросив медальон на ладони. – С чего ради он дал его вам? Или вы думаете, это был михайлинец?

Джаван покачал головой, хотя в душе был совершенно уверен, что если незнакомец сам и не михайлинец, то, по крайней мере, послан кем-то из них скорее всего, Джоремом.

– Ты же слышал, Карлан, – произнес он спокойно. – Он же сказал, что такой покровитель должен быть у воина Господня. Если я все же найду религиозное призвание, разве это не сделает меня в каком-то смысле воином Христовым?

– Ну, наверное, – ответил Карлан. – Интересно, кто он такой? Думаете, отец Бонифаций с ним знаком?

– Вполне может быть. – Джаван сунул медальон в карман и поднялся на ноги. – Пойдем и спросим у него. Мы можем подождать у него в покоях.

– Ладно, только недолго. Сами знаете, как граф Ран бесится, когда вы опаздываете к королевскому выходу.

– Ну, раньше полудня они не начнут. – С этими словами Джаван направился к двери, и Карлан последовал за ним.

Узкий коридор был сырым и тускло освещенным, здесь горел один-единственный светильник в нише у двери в ризницу, в самом дальнем конце коридора. Вход в жилые покои находился ближе, слева от Джавана, и он, сперва постучавшись, уверенно отодвинул засов и вошел, не обращая внимания на гул голосов, доносившихся из ризницы.

Он ожидал увидеть здесь если не Джорема, то хотя бы этого странного монаха, но в комнате было пусто. В камине справа весело потрескивал огонь, отбрасывая золотистые отблески на выскобленный пол и кровать, застеленную меховым покрывалом; окно напротив было завешено тяжелыми шерстяными шторами, почти не пропускавшими дневной свет.

Чаще всего после обеда отец Бонифаций сидел здесь, за широким дубовым столом, спиной к окну, и переписывал какой-нибудь ценный манускрипт.

Нынче утром на столе лежал начатый пергамент с богато украшенной заглавной «И», аккуратно выстроились в ряд перья, щеточки и чернильницы. У левой стены находилась подставка для книг и свитков, где уже почти не оставалось свободных мест, а посреди комнаты стояла дубовая скамья, достаточно широкая, чтобы разместиться там вдвоем. Туда-то и подтолкнул Джаван своего пажа, затем закрыл дверь и негромко приказал:

– Сядь и засни, Карлан.

Паж немедленно повиновался, сел и повесил голову на грудь, упершись подбородком в скрещенные руки. Когда он наконец засопел во сне, Джаван неслышно отошел в тень и встал слева от камина, где оказался бы почти незаметен для любого вошедшего, распластался по стене за массивным каменным выступом и принялся ждать.

Огонь все так же плясал в очаге, отбрасывая на каменные плиты мерцающие узоры. В углу напротив, у окна справа, успокаивающе горел алый огонек лампадки. В комнате слышалось лишь дыхание принца и легкое похрапывание его пажа.

После ожидания, показавшегося бесконечным, но на самом деле продлившегося лишь пару минут, в комнату вошел отец Бонифаций и, не глядя по сторонам, прошел прямо к своей молитвенной скамеечке и застыл там, сложив руки, даже не замечая, как монах в серой рясе проскользнул за ним следом и запер дверь на засов. Джаван подумал, что это тот же самый монах, что подошел к нему в базилике, но не был в этом уверен, поскольку человек все время держался к нему спиной. Вот он подошел к спящему Карлану и положил руки тому на голову… И наконец обернулся, откинул капюшон… но вместо чернобородого незнакомого лица на принца смотрела Ивейн. Синие глаза лукаво поблескивали, и она поднесла палец к губам.

– Но это невозможно! – забывшись, прошептал Джаван, выходя из тени на середину комнаты.

Покачав головой и продолжая улыбаться, Ивейн взяла его за плечи.

– Не невозможно, просто маловероятно, – поправила она, глядя принцу в глаза. – Но у нас мало времени, ваше высочество. Сами о том не подозревая, вы подарили нам прекрасную возможность для встреч, пока вы останетесь в Ремуте… но по манерам юного Карлана я поняла, что сегодня вас ждут где-то еще – так что нам придется управиться побыстрее. Пойдемте, я покажу вам безопасный Портал.

– Прямо здесь? – Джаван был потрясен, когда Ивейн указала на обшитую деревом стену между окном и очагом.

Не отзываясь, Ивейн потянулась прямо через ничего не замечающего отца Бонифация и нащупала потайной рычаг. Тут же часть панели отъехала в сторону, и за ней обнаружилась крохотная ниша, как раз для двух человек. Ивейн без колебаний двинулась туда и протянула руку Джавану. Когда принц оказался рядом, она обняла его за плечи, и он почувствовал, как ее сознание обволакивает его разум с мягкой силой, одновременно обнадеживающей и пугающе-незнакомой – ибо ему еще никогда не приходилось работать с Ивейн.

– Я рискну все же на пару минут забрать вас в убежище, – прошептала она ему на ухо, свободной рукой задвигая за ними панель. – Не пытайтесь прямо сейчас запомнить действие этого Портала, просто расслабьтесь и следуйте за мной. Помощь не нужна?

Он покачал головой, закрыл глаза и расслабился, опустив голову ей на плечо и убрав все защиты. Он так долго ждал этого мига, что сейчас с трудом мог поверить в его реальность, и все же, не противясь, впустил Ивейн в свое сознание, стараясь не нарушить связь между ними. Другую ладонь она положила ему на глаза, погружая в транс все глубже, почти до бесчувственности, а затем принялась собирать потоки силы и изгибать их по собственной воле.

Внезапно страх покинул его, ибо он осознал, что именно, как и зачем она делает – и тут же последовал миг головокружения, какое он испытывал всегда при пользовании Порталами. Он знал, где окажется, еще не открывая глаз, и, увидев перед собой Джорема с Квероном, убедился в своей правоте.

– Подождите! – внезапно раздался ее голос у него в сознании; она по-прежнему не отпускала его. – К несчастью, я выбрала неудачный день для встречи, когда времени у вас в обрез. Прошу простить, если я слишком давлю на вас, но мне нужно очень быстро прочесть ваши воспоминания, а затем вложить в память новые знания. Если будете сопротивляться, это может причинить боль, но нам необходимо узнать все, что известно вам, точно также как и вы должны быть в курсе всего, что делаем мы.

Одной рукой она по-прежнему придерживала его за плечи, другую положила принцу на лоб, отчасти заслоняя глаза, но он все же мог видеть, что Джорем с Квероном подошли ближе, чтобы ей помочь, и понял, что даже если и пожелал бы воспротивиться, то против них троих у него не было ни малейшего шанса. Кроме того, он уже один раз позволил Джорему войти в свое сознание, когда они были здесь с Тависом. Так что либо он им доверяет, либо нет – а тогда лучше бросить всю эту затею прямо сейчас.

– Что я должен делать? – шепотом спросил он, когда Джорем с Квероном взяли его за руки.

– Расслабьтесь, и мы двинемся даже глубже, чем в прошлый раз, – мысленно ответил Кверон. – Используйте все, чему учил вас Тавис и чему вы сами научились с тех пор. Вы в полной безопасности. Мы все время будем здесь, рядом.

Он подчинился, погружаясь в странное эйфорическое состояние – вовсе даже не неприятное. Но затем он вдруг ощутил себя сосудом, из которого вылили все содержимое. Самое сокровенное его естество слово утекало куда-то сквозь дыры, которые было не заткнуть, – все с большим напором, причиняя ему почти физическую боль.

Затем все пошло в обратном направлении, так быстро, что тошнота едва не захлестнула Джавана, и желчь поднялась в горле, и ему показалось, будто в голову заливают расплавленный свинец, испепеляющий его дотла. Когда он вновь пришел в себя, то едва держался на ногах и казалось, что голова взорвется, если он станет слишком быстро двигать глазами.

Он застонал, ища взглядом Кверона, и Целитель тут же подоспел на помощь, объяв принца своим сознанием и погружая в легкий, восстанавливающий силы транс. Когда он вновь очнулся, то почувствовал себя куда лучше, хотя голова все равно слегка кружилась.

– Даже отлично обученный Дерини не справился бы лучше вас, принц, – сказал Кверон вслух, чтобы пощадить перенапряженные ментальные каналы Джавана. – Если через час-другой голова не перестанет болеть, подремлите немного. А наутро все уже точно пройдет. Хорошо?

Ошеломленный, принц кивнул, пытаясь разобраться в той горе информации, которая лишь сейчас начала достигать его сознания, – когда он не думал ни о чем другом.

– А как мы будем встречаться в будущем? – спросил он. – Мне можно присылать свои доклады сюда?

Джорем покачал головой.

– Ничего больше не пишите, если без этого можно обойтись. Слишком опасно, если вас вдруг поймают. Для постоянных встреч придумайте какой-нибудь повод, чтобы по вторникам являться к отцу Бонифацию после мессы; кто-нибудь из нас будет появляться там. Или оставьте в Портале медальон, что дала вам Ивейн, и тогда кто-то придет на следующий же день.

– А сам я не могу?

– Нет, потому что это убежище может оказаться под угрозой, – пояснила Ивейн. – Кроме того, у вас может не получиться как следует подстраховаться там, со своей стороны… а нас может не оказаться тут. Мы, м-м, работаем еще над несколькими проектами и порой бываем в отлучке по пару дней кряду. Больше никому не известно, что вы сами умеете пользоваться Порталом, и лучше оставить их в неведении.

– Да, об этом я не подумал.

– Ивейн, сейчас тебе лучше отправить его обратно, – заметил Джорем. – Если он не объявится вовремя во дворце, кто-то может прийти за ним.

– Ничего, сын мой, скоро станет полегче, – заверил его Кверон на прощание, прежде чем Ивейн вновь взяла его сознание под контроль, и они исчезли в Портале.

Когда они оказались на месте, она заставила его запомнить координаты Портала, и лишь после этого выпустила его разум из своей власти. Прощупав ментально и зрительно – через смотровую дырочку – окрестности, они убедились, что за время их отсутствия в комнате ничего не изменилось, и Ивейн обняла его напоследок, прежде чем отодвинуть в сторону стенную панель.

– Добрый отче будет помнить короткий разговор о вот этом трактате святого Руадана. – Она быстро пошарила на полках. – Ага, я была уверена, что он должен здесь найтись! Он вам его показывал и уберет обратно, когда вы уйдете. А все, что вам самому надо помнить из этого разговора, само всплывет в памяти завтра наутро, после сна.

– «Liber Sancti Ruadan», – прочел Джаван, развернув верх свитка. – Собственно говоря, однажды мы уже обсуждали этот текст. Как раз в тот день, когда он мне показывал трактат некоего Льютерна. – Принц усмехнулся. Бедный Бонифаций казался потрясенным тем, что этот Льютерн – Дерини. Вообще-то, у него здесь есть тексты нескольких деринийских мистиков, он мне даже демонстрировал парочку. Он раньше коллекционировал их, пока Custodes не обрушились на всю деринийскую ученость. Теперь он живет в постоянном страхе разоблачения.

– Не думаю, чтобы у него нашлось что-то Мак-Дара? – бросила Ивейн уже на пути к Порталу. – Или «Liber Ricae»… Это то, что я ищу.

У Джавана отвисла челюсть. Отбросив свиток Руадана на стол, он торопливо опустился на колени и принялся перебирать рукописи на полках, в самом низу.

– О второй книге я никогда не слышал, но Мак-Дара – это имя мне знакомо. Тут есть очень старые экземпляры. Он держит их прямо у пола, чтобы посторонние не прочли названий. Вот. Хотя я не думаю, что вам нужно именно это?

Он протянул ей свиток, продолжая смотреть остальные, – как вдруг Ивейн вскрикнула от изумления.

– Боже, Боже милостивый! – Расширившимися от изумления глазами она следила, как Джаван вытаскивает все новые рукописи. – И там их много еще?

– Кажется, да. Кое-что он держит под замком. Одна книга была какого-то парня по имени… – Принц наморщил лоб, вспоминая. – Кажется, он был гавриилитом. Отец Эдвин, по-моему… А, нет, отец Эдуард! – Он улыбнулся, заметив ее радость. – Это так важно?

– Важно? Джаван, да это же самые основные классические тексты последних двух столетий! – прошептала она, прижимая свитки к груди. – Скажи, а кто-нибудь еще знает, что тут хранит отец Бонифаций?

– Нет, не думаю.

– О, слава Богу! Как ты думаешь, ты сумеешь сделать так, чтобы он не заметил отсутствия вот этих свитков, пока я хотя бы просмотрю их?

– Конечно. Заодно у него одной причиной для тревоги станет меньше.

– А как насчет доступа к тем, что под замком?

– Нет проблем. Завтра в это время я смогу получить их и положу в Портал. Заберете, когда будет удобно.

Вместо ответа она улыбнулась ему сияющей улыбкой и потрепала по щеке, а затем задвинула за собой дверь Портала. В последний момент глаза их встретились – и Джаван вдруг подумал, что сделал бы для нее все, что угодно… на пару мгновений он испытал какие-то совершенно для него новые, незнакомые чувства к этой удивительной женщине – вполне годившейся бы ему в матери!

Но сейчас было не до юношеской влюбленности, и принц поспешно взялся за дело. Сперва отпер дверь, затем взял в руки свиток, который должен был послужить оправданием его присутствия здесь, и подошел к отцу Бонифацию. Священник мигом очнулся, едва Джаван легонько постучал ему свитком по плечу.

– Простите, отче, я вдруг понял, что уже очень поздно, а мне сегодня в полдень надо быть на королевском выходе. Регенты рассердятся, если я пропущу церемонию. Можно мне вернуться завтра?

– Конечно, сын мой. – Отец Бонифаций поднялся, хрустнув коленями. – Я, должно быть, задремал, пока вы читали. Но вам не показалось это скучным?

– Конечно, нет, – отозвался Джаван. – Мне всегда нравился святой Руадан, я буду рад продолжить нашу беседу завтра. Боже правый, да Карлан тоже заснул! – Он встряхнул пажа. – Эй, подъем, дружище! Ран с тебя шкуру спустит, если мы опоздаем!

Паж поспешил вскочить и стал тереть глаза костяшками пальцев. Ему ничуть не показалось странным, с какой стати его вдруг сморил сон посреди бела дня. Попрощавшись со священником, они прошли через двор в главную башню замка, как раз перед Райсом-Майклом.

– Опять молился, Джаван? – воскликнул младший брат, когда они заняли места рядом с троном. – Смотри, протрешь себе колени до дыр.

Сегодня утром насмешки Райса-Майкла раздосадовали Джавана больше обычного, возможно, потому что в голове у него все звенел и гудело, – но он заставил себя улыбнуться в ответ и вместе со всеми поднялся, приветствуя своего брата-короля.

Через некоторое время головная боль наконец отступила, а когда настало время дневной трапезы, и вовсе прошла. Остаток дня Джаван вел себя как образцовый принц, и даже регент Мердок одобрительно улыбнулся, когда они прощались вечером.