Текст книги "Скорбь Гвиннеда"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Продолжайте. Что было с вашей сестрой?

Ричелдис всхлипнула.

– Она… не проснулась. Я подошла, пыталась разбудить ее, а она…

– Да?

– Она не дышала.

Разрыдавшись, Ричелдис закрыла лицо ладонями, но Лиору этого показалось мало. Дав знак Ориэлю, он взял у него из рук кубок. Целитель отвел руки девушки и пристально уставился на нее, не обращая внимания на слезы – Джаван понял, что он читает ее мысли… а затем покачал головой и, опустившись на одно колено, сочувственно обнял Ричелдис.

– Она ничего не скрыла, – произнес Ориэль, с отвращением глядя на священника. – Она ничего не знает об убийстве сестры – клянусь! Ричелдис проснулась. Ее сестра – нет. И она не Дерини, в этом я совершенно уверен.

– Осталось последнее испытание, – возразил Лиор, протягивая обратно кубок.

– Так ли это необходимо? – взорвался Алрой.

Джаван давно уже не слышал от брата столь резкого тона.

– Если Ориэль говорит, что она не Дерини, значит, она не Дерини.

– Я предпочел бы убедиться в этом иным способом, ваше величество, – парировал Хьюберт. – В конце концов, она приходится внучкой сестре Камбера Мак-Рори. Ориэль, чашу.

Со вздохом Ориэль принял кубок и вновь обратился к Ричелдис, которая, дрожа, воззрилась на чашу у него в руке.

– Выпей это, дитя, – попросил Ориэль; но она попыталась оттолкнуть его руки. – Прошу тебя, малышка. Мне это совсем не по душе, но тебе придется выпить это, раз уж его милость так решил. Клянусь, тебе нечего бояться. Это просто успокаивающая настойка. Тебе хорошо будет поспать, после всего, что случилось. Вот и хорошо, – похвалил он ее, когда она наконец перестала сопротивляться и поднесла кубок к губам. – Пей маленькими глотками, до дна. Ты храбрая девочка.

Пустую чашу он вернул Лиору, а сам обнял Ричелдис, рыдавшую у него на плече.

Через пару минут он поднял глаза на священника и покачал головой. Тогда, по знаку Лиора, подошел Деклан и опустил руки на плечи девушки. Она уже перестала плакать и сидела смирно.

– Мастер Ориэль прав, – подтвердил Деклан с ничего не выражающим лицом. – Она знала многих Дерини, поскольку они были в ее родне, но у нее самой нет ни капли их крови. Она ни в чем не может угрожать вашим планам.

– Поберегись, Кармоди, – осек его Хьюберт. – Мы не нуждаемся в том, чтобы ты тут выказывал нам свое неодобрение.

– О каком неодобрении вы говорите, ваша милость, – мягко отозвался Деклан, не обращая внимания на предостерегающие знаки Ориэля. – С какой стати мне быть недовольным тем, что мои способности используют в нечистоплотных целях алчные люди, которые боятся и завидуют моему дару?

– Попридержи язык, если тебе дорога твоя семья! – воскликнул Мердок. – Ты зашел слишком далеко в своей дерзости!

– Если бы не семья, вот тогда вы бы еще узнали, что такое дерзость! – с ненавистью парировал Деклан. – Как вы думаете, Мердок, долго ли человеку под силу терпеть такое? Или вы считаете, что у нас нет чести и гордости, если ваши епископы утверждают, будто все Дерини прокляты от рождения?

– Кармоди! – рявкнул Таммарон. – Прекрати болтать! Ты же знаешь приказ: если хоть одному из нас будет причинен вред от твоей руки, вся твоя семья будет казнена страшной смертью. Ты готов пожертвовать ими ради этого?

На какой-то миг Джавану показалось, что Деклан готов именно на это – и в душе почти понадеялся, что так и случится – но тут Дерини тяжело вздохнул, склонив голову, и уронил руки.

Ориэль, все еще стоявший на коленях рядом с Ричелдис, съежился от страха, опасаясь, как бы гнев регентов не пал на него.

А регенты явно были не удовлетворены.

Мердок выступил из-за кресла короля, скрестив на груди руки. Алрой выглядел испуганным, и Райс-Майкл тоже. Что до Джавана, то ему очень не нравился ледяной взгляд Мердока, каким тот смерил Деклана.

– Я требую извинений, Дерини, – процедил регент.

Деклан не поднял глаза, то ли в знак вызова, то ли неуверенный, что сумеет сдержать себя в руках.

– Считайте, что вы их получили, милорд, – бесцветным голосом произнес он.

– Нет, ты попросишь прощения на коленях. – Мердок ткнул пальцем перед собой. – Ты подползешь ко мне и будешь умолять о пощаде, и подставишь шею мне под ногу, в знак полного подчинения. Если же нет… – Голос его сорвался на визг.

Деклан с бешенством уставился на него.

– Если же нет, – повторил Мердок уже спокойнее, – то последствия для твоего семейства будут ужасны. Для твоей жены. И для сынишек. Да, полагаю, моим солдатам доставит удовольствие такая забава. Как ты думаешь, Кармоди?

Глава XII
Кто восстанет за меня против злодеев? Кто станет за меня против делающих беззаконие?[13]13
  Псалтирь 93:16


[Закрыть]

Деклан побледнел, затем побагровел и покачнулся, с силой втянув воздух сквозь стиснутые зубы. Руки его сжались в кулаки, а взгляд был такой, какого Джаван был бы рад никогда больше ни у кого не видеть. На миг ему даже показалось, что в волосах Дерини проскакивают голубые искорки, точно крохотные молнии.

– Мердок, ты слишком рискуешь, – прошипел Таммарон.

– Нет, это он рискует, – рявкнул Мердок в ответ. – Он забыл, насколько шатко его положение.

Столь невероятное высокомерие было отвратительно, и Джавана передернуло от ненависти. Поразительно, до чего глуп может быть Мердок! А регент тем временем по-хозяйски положил руку на спинку кресла Алроя, а другой рукой незаметно ухватился за кинжал – как будто столь смехотворное оружие могло помочь против Дерини! Алрой же в этот миг напоминал перепуганного мышонка, попавшего между бешеной кошкой и разъяренной змеей. Один из стражников поспешил прочь, за помощью, а Хьюберт с остальными предусмотрительно попятились, чтобы оказаться как можно дальше от Мердока. Даже отец Лиор со своим собратом предпочли отступить, и лишь Мердок не двинулся с места.

– Ну же, Кармоди, – презрительно бросил он. – Поднимешь на меня руку, и живым ты отсюда не выйдешь! – Словно чтобы подкрепить эту угрозу, на пороге зала столпились с полдюжины лучников с оружием наготове. – И семья твоя тоже погибнет. – Он угрожающе ткнул пальцем в Ориэля. – Тебе тоже несдобровать, если ты его не остановишь! А теперь – на колени, Кармоди… и ползи! Давай!

Деклан весь дрожал, он явно уже не владел собой.

– Деклан, оно того не стоит, – прошептал Ориэль, и шепот его раздался громче крика в комнате, ставшей внезапно очень, очень маленькой. – Не надо, Деклан. Не губи себя. Сделай, как он сказал.

Деклан, однако, словно и не слышал его. Тишина сгущалась, поглощая все звуки. Прижавшись к стене, Таммарон, а за ним и Манфред принялись осторожно подавать знаки королю и принцам, чтобы те отошли подальше – они были слишком близко от Мердока. Если Дерини все же сорвется… Айвер спрятался за стулом Джейми, который по-прежнему был без чувств, не сознавая нависшей опасности.

Райс-Майкл наконец понял, чего от него хотят, осторожно поднялся с места и отступил к стене, поближе к регентам, однако Алрой как будто застыл в своем кресле. Джаван, тревожившийся за обоих Дерини сильнее, чем за собственную безопасность, остался сидеть, на расстоянии вытянутой руки от Мердока. Ему казалось, он видит слабое свечение, окутавшее фигуру Ориэля и Кармоди.

– Послушай его, Деклан, – повторил Ориэль. – Ты заплатишь слишком дорогую цену. И мне тоже придется расплачиваться за тебя. Прошу тебя, Деклан. Я не хочу идти против своего собрата – я и так уже немало причинил им зла…

Еще несколько бесконечных мгновений… Джавану показалось, все в комнате затаили дыхание. Неужели Мердок не понимает, что играет со смертью? А этот надменный глупец все так же стоял перед своим противником, словно дерзость могла спасти его, если Деклан все же утратит власть над собой. Джавану никогда не приходилось видеть, чтобы Дерини обрушился на врага всей мощью своей ярости, и он от души надеялся, что этого не случится и теперь даже если бы жертвой и должен был стать этот негодяй Мердок!

По счастью, все обошлось. Лицо Деклана внезапно исказилось, он всхлипнул беззвучно и рухнул на колени с закрытыми глазами, а затем застонал, почти как раненый зверь, от гнева и боли. Какое-то время он так и стоял на четвереньках, тряся головой, словно сам не мог поверить в происходящее. А затем рывками пополз к Мердоку.

Единственными звуками, нарушавшими густую, как смола, тишину, было хриплое дыхание Дерини и шорох его одежды. Вот он уперся лицом в начищенные сапоги регента… Лишь теперь Джаван позволил себе перевести дух; а за ним и остальные. Ориэль, за стулом Ричелдис, как будто молился. Лучники у двери, по знаку Хьюберта, опустили оружие, в изумлении следя за Деклана взглядами.

В эти мгновения мельчайшие детали отпечатались в сознании Джавана. Он не отрываясь смотрел на шпоры Мердока – золотые колесики, блестевшие в свете факелов… Все вновь затаили дыхание, когда Деклан протянул руку к правой лодыжке регента.

– Сперва скажи то, что должен, – велел Мердок, прежде чем Деклан коснулся его.

Дерини застыл, уронив голову. Рука его вновь сжалась в кулак. Он всхлипнул, и Мердок слегка пнул его носком сапога.

– Я жду!

– Я… приношу… свои извинения… – выдавил наконец Деклан.

– Ты прощен, – отозвался Мердок. – А теперь исполни, что велено.

Деклан вслепую потянулся к сапогу регента, надеясь лишь как можно скорее покончить с унижением, однако Мердок, судя по всему, теперь задумал кое-что иное. Он поднял ногу, однако недостаточно высоко, чтобы поставить ее на склоненную шею… по крайней мере, пока Деклан оставался на четвереньках.

Дерини мгновенно понял, чего хочет от него Мердок – и Джаван осознал это в тот же миг. С жалким стоном Деклан опустился на локти, подтянул колени… и пригнулся до самой земли. Наконец Мердок поставил ногу ему на шею. Он продержал ее так до счета десять; шпора золотом вспыхнула в каштановых волосах… а затем с презрением отступил на шаг. Деклан не шевельнулся.

– А теперь поднимайся, – негромко велел регент. – И если посмеешь еще хоть раз спорить со мной, клянусь, ты пожалеешь, что родился на свет!

Однако Деклан так и не встал. Он мешком повалился на бок и, трясясь всем телом, сжался в комочек, одной рукой защищая голову. Он как будто не слышал воплей Мердока, приказывавшего ему подняться, и не чувствовал, как тот принялся пинать его ногой.

– Не надо! Вы причиняете ему боль! – взмолился Ориэль, подползая к своему товарищу. – Деклан? Деклан!

Но даже Ориэлю не под силу оказалось привести Дерини в чувство, вырвать из мира сумеречного отчаяния, куда тот погрузился. Мердок и впрямь зашел слишком далеко, хотя и не в том смысле, как предупреждал его Таммарон.

– Что с ним такое? – спросил Мердок. Остальные регенты собрались в кружок, боязливо косясь на человека на полу. – Почему он не отвечает?

Ориэль с поджатыми губами покачал головой и знаком велел одному из священников, чтобы тот подал ему сумку с лекарствами.

– Он не может, милорд.

– Что значит, не может? – зазвенел голос Хьюберта. – И что это ты такое делаешь, даже не спросив ни у кого дозволения?

– Прежде всего, я дам ему сильное успокоительное, – отозвался Ориэль, роясь в сумке, которую вручил ему Лиор. – Он ушел глубоко в себя, чтобы спастись от того, что вы заставили его совершить. Если я погружу его в еще более глубокий сон, прежде чем он совсем сломается, то, возможно, он сумеет пробудиться, когда снадобье перестанет действовать.

– Мастер Ориэль, – мягким голосом протянул Мердок. – Похоже, я улавливаю в вашем тоне… э-э… тень неодобрения?

Дерини тем временем извлек на свет склянку синего стекла и вытащил пробку.

– Если вам что-то и послышалось, милорд, то это отнюдь не то, что я в действительности имел в виду. – Поморщившись, он принялся разжимать зубы Деклану, чтобы влить ему в рот успокоительное. – Но сейчас вам придется меня извинить. Чтобы лечение возымело действие, я должен проникнуть в его сознание. В это время мне не под силу поддерживать разговор…

– Эй, послушай-ка! – воскликнул Манфред.

Но Ориэль, не дожидаясь разрешения продолжать, обеими руками сжал виски Деклана и закрыл глаза. Голова его клонилась все ниже и ниже, он вошел в целительский транс. Никто не осмелился помешать ему.

Джаван наблюдал за ним с любопытством, регенты – с опаской и раздражением. Манфред наконец велел стражникам унести из комнаты Ричелдис и погруженных в сон Драммондов, поскольку ясно стало, что Ориэль закончит не скоро. Чуть позже, когда стражники привели двоих младших детей Драммондов, Ориэль все еще стоил неподвижно над телом Деклана. Испуганных, хватающихся друг за дружку малышей солдаты препоручили заботам отца Лиора и Бартона. Завидев их, Таммарон отвел в сторону Хьюберта, но Джаван не мог разобрать, о чем они говорили.

– Да нужно ли это? – пробормотал Таммарон, косясь на хнычущую Микаэлу. – Эти крохи, конечно же, ничего не знают.

Хьюберт, бросив взгляд на Ориэля, нахмурившись, уставился на Таммарона.

– Вы предлагаете, чтобы мы не допрашивали этих детей?

– А чего ради? – возразил тот. – Они явно ничего не видели и не слышали.

– Вероятно, так, – согласился Хьюберт. – Но я предпочел бы в этом убедиться. И нужно проверить, чистая ли у них кровь.

– Кровь? – хмыкнул Таммарон. – Ну, это уж слишком! Вы и правда, считаете, что они могут быть Дерини? Вы же видели их родителей!

– Мы видели, как проверили их мать и ее супруга, – поправил Хьюберт. – Если только Джеймс Драммонд, на самом деле, их отец.

Закатив глаза, Таммарон демонстративно вздохнул.

– А у вас есть основания считать, что это не так?

– Ни малейших. Более того, я думаю, это весьма маловероятно. Но это не невозможно. А Дерини коварны. Я бы не хотел, чтобы их отродье затаилось среди нас.

– Тогда пусть Лиор проверит их с помощью мераши, и покончим с этим, вмешался Манфред. – Если они невиновны, то от этого снадобья они попросту погрузятся в сон.

– Хм, верно. И можно обойтись без помощи Ориэля. – Хьюберт задумчиво посмотрел на дрожащих детишек, а затем поманил их пальцем. Десятилетняя Микаэла, храбро вскинув головку, взяла брата за руку и подвела его к архиепископу. Девочка старательно присела в поклоне, а мальчуган нагнул голову.

– Прошу вас, ваша милость, скажите, что случилось с нашими родителями, – спросила Микаэла. – нам никто ничего не говорит, а всю ночь вокруг были стражники…

– Не тревожься об этом, дитя, – пробормотал Хьюберт. Он погладил ее по голове, затем потрепал по щеке мальчика. – Ваши родители живы и здоровы. Вы с ними увидитесь чуть позже, когда ответите на наши вопросы.

– Какие… вопросы, ваша милость?

– Очень простые, дитя мое, – ласково отозвался архиепископ. – И мне нужны простые ответы. Если вы будете говорить правду, вам нечего бояться. Потеребив украшенный самоцветами крест на широкой груди, он спросил: – Скажи мне, Катан, сколько тебе лет?

– Восемь, ваша милость, – ответил тот.

– Отлично. А ты уже прошел Первое причастие?

Мальчик кивнул, и Хьюберт тоже закивал, поджав розовые губки.

– Хорошо. Твоя сестра, я знаю, тоже, а это значит, что вы оба способны отличать добро от зла и знаете, что Господь накажет вас, если вы будете говорить не правду. – Его голубые глаза впились в Микаэлу. – Ты ведь знаешь, что бывает с маленькими лжецами, дитя?

Микаэла шумно сглотнула, нижняя губа ее задрожала, а синие глаза налились слезами.

– Они… они попадают в ад на веки вечные, ваша милость.

– Да, это правда, – с грустью подтвердил Хьюберт. – Но если вы скажете правду, вам ведь нечего бояться, верно?

– Д-да, ваша милость.

– Хорошо. А теперь, положив руку вот на этот крест, отвечайте на мои вопросы. – С этими словами он взял каждого из них за правую руку и прижал ладошки к своему кресту. – Помните, что вы поклялись на святых мощах, и если вы солжете, ангелы будут рыдать. Понимаете?

Мальчик и девочка робко кивнули.

– Отлично. Тогда вот мой первый вопрос. Вы знаете, что случилось прошлой ночью с вашей кузиной Гизелой?

Дети переглянулись, затем посмотрели на архиепископа.

– Она… умерла, – сказала Микаэла.

– А вы знаете, как это случилось? – продолжал Хьюберт.

Катан кивнул, распахнув глаза.

– Ее задушили подушкой, – произнес он заговорщически, тоном ребенка, который не вполне понимает, что такое смерть.

– Задушили подушкой, да? – повторил Хьюберт. – А откуда вы это узнали.

Микаэла шмыгнула носом.

– Мы… мы слышали, как стражники говорили об этом. Они сказали, что это сделал наш брат. Но Ансель никогда бы так не поступил! Это плохо! Очень плохо!

– Верно, – согласился архиепископ. – Полагаю, ни один из вас ночью ничего не видел и не слышал?

Конечно же, нет. Джаван был в этом уверен, как если бы читал мысли детей под чарами правды – хотя никогда не осмелился бы проделать такое, пока в комнате был Ориэль. По счастью, все вопросы Хьюберта лишь подтвердили их полную невиновность.

– Что ж, очень хорошо, дети мои. Ваши ответы меня полностью удовлетворили, – он слащаво улыбнулся, отпуская их ручонки и осеняя обоих крестом. – Отец Лиор, полагаю, эти юные души достаточно настрадались за сегодня, к тому же, ночью им почти не пришлось спать. Мне кажется, вам следует дать им какое-нибудь снадобье, чтобы они могли отдохнуть?

Лиор с поклоном поднес два заранее наполненных кубка и протянул их детям. Микаэла застыла, покровительственно обнимая брата за плечи, и Катан вопросительно покосился на сестру. Губы девочки задрожали, и она перевела взгляд со священника на архиепископа.

– Прошу вас, ваша милость, я не хочу спать, пока мы не увидим родителей, – прошептала она. – Если мы увидим, что с ними все в порядке, это будет куда лучше любых снадобий.

Улыбка мгновенно стерлась с лица Хьюберта.

– А мне бы хотелось, чтобы вы выпили лекарство, которое отец Лиор любезно приготовил для вас. Надеюсь, мне не придется заставлять вас силой?

– Но вы же сказали, что мы сможем увидеть родителей, – прохныкала Микаэла в слезах. – Вы обещали…

– Я говорил, вы увидитесь с ними позже, – ледяным тоном возразил архиепископ и, взяв кубки у отца Лиора, попытался вручить их детям. – И я сам решу, когда это будет. А теперь делайте то, что вам велят.

Джаван не смел шевельнуться, молясь про себя, чтобы Микаэла не вздумала закатить истерику. Но в этот момент его младший брат решил вмешаться.

– Не будь такой глупой, Мика. – Райс-Майкл взял кубки у архиепископа и сам протянул их детям. – Это для вашего же блага. Ты тоже выпей, Катан. Вы просто заснете ненадолго. Я видел ваших родителей. С ними все в порядке. И я вам обещаю, что вы с ними увидитесь, когда проснетесь – не позднее, чем завтра утром. Не так ли, ваша милость? – он обернулся к архиепископу.

К вящему изумлению Джавана, архиепископ лишь поклонился в ответ, но непонятно было, то ли он и впрямь предпочел уступить, то ли решил продемонстрировать Райсу-Майклу, что тот якобы имеет какую-то власть над регентами. О том, что, возможно, его младший брат теперь перешел в лагерь регентов и действует с ними заодно, Джаван предпочитал не думать.

Впрочем, вне зависимости от того, что двигало Райсом-Майклом, с его помощью Хьюберт добился своего: хотя маленькие Драммонды морщились и прятали глаза, но все же взяли у принца бокалы и выпили настойку. Еще какое-то время принц дружески болтал с ними, но затем детишек явно начало клонить в сон; никаких других эффектов снадобья заметно не было. Как только они заснули, стражники, по приказу архиепископа, подхватили Микаэлу и Катана и отнесли в детскую. К этому моменту Ориэль, бледный и изможденный, как раз закончил с Декланом. Джаван заметил, что он побледнел еще больше, заметив, как стражники уносят прочь детей.

– Я избавил вас от нудного допроса младших Драммондов, – возвестил Хьюберт, которому явно не понравилось, как Дерини смотрит на него. Все остальные присутствующие также воззрились на Целителя и неподвижную фигуру у его ног. – Как там Кармоди? Он придет в себя?

Ориэль с глубоким вздохом скрестил на груди руки – и все равно заметно было, как они дрожат.

– Думаю, что да, ваша милость, однако я бы предпочел подержать его на сильных успокоительных еще пару дней. И прошу вас не поручать ему работы, как сегодня, еще хотя бы с неделю. Мы не можем выполнять подобные задачи до бесконечности, это слишком большое напряжение.

Манфред хмыкнул.

– А за себя ты не просишь, Ориэль? Боже правый, у тебя такой вид, что краше в гроб кладут!

– Я… прошу прощения, если мой вид оскорбляет ваши чувства, милорды, – пробормотал Целитель, немигающим взглядом уставившись на сапоги Мердока. – М-мне нужно передохнуть. То, с чем я имел дело сейчас… это было очень нелегко.

– Капризничаешь, Ориэль? – рявкнул Мердок.

Тот сглотнул.

– М-милорд, простите, но у меня еще осталась тень профессиональной гордости. Вы никогда не видели, чтобы я уклонялся от исполнения своих прямых обязанностей, когда они касались моего призвания Целителя. Однако…

Он потряс головой и сцепил руки под подбородком, пытаясь овладеть собой.

– Надеюсь, вы понимаете, милорд, в какое положение поставили меня, ведь если бы мне не удалось добром заставить Кармоди подчиниться, мне пришлось бы употребить силу, чтобы остановить его. Вы же ясно дали понять, что ожидает меня в том случае, если я не сумею его остановить, не так ли? И я был готов пойти на это!

– Таков твой долг, – невозмутимо отозвался Мердок. – точно также твоим долгом является исполнять все то, что приказывают тебе регенты, в обмен на лучшее отношение, нежели то, какому подвергаются остальные твои сородичи. Ты, как-никак, у нас на службе, и это был твой добровольный выбор.

– Да, милорд, – прошептал Ориэль. – Ибо лишь таким образом я мог обеспечить относительную безопасность своей семьи. Кроме того, я реалист. И я понимаю, что вы все равно нашли бы кого-то из Дерини для выполнения той работы, которую поручаете мне… но, возможно, он справился бы куда хуже. Я не властен над тем, как вы распоряжаетесь информацией, которую получаете с моей помощью, однако в моих силах проследить, чтобы, пока этим занимаюсь именно я, данная информация была получена от ваших подданных с наименьшим для них ущербом… насколько это возможно, милорд.

– Вот как, Ориэль, – прошипел Мердок, и глаза его недобро блеснули. – Если тебя что-то не устраивает в твоей работе…

– Да оставь же его в покое! – с раздраженным вздохом проворчал Таммарон, скрестив руки на груди. – По мне, так Ориэль на сегодня вполне доказал нам свою преданность, и при весьма скверных обстоятельствах. Ты разве не видишь, как он измотан? Довольно и того, что ты довел Кармоди до срыва!

– Кармоди это заслужил, – возразил Мердок. – а Ориэль, как я погляжу, тоже начал дерзить…

– А я сказал – довольно, – перебил его Хьюберт. – Невзирая на вашу стычку с Кармоди, мастер Ориэль показал, что верен нам, и мне все равно, что им двигало в тот момент. С нашей стороны было бы мелочно и недостойно требовать от него чего-то сверх этого, просто чтобы доказать нечто, что в доказательствах не нуждается. Ориэль, ты можешь быть свободен до конца дня, и я прослежу, чтобы на той неделе тебя использовали пореже. За это время ты должен привести в чувство мастера Кармоди. И я хочу, чтобы ты докладывал мне дважды в день, как он себя чувствует. К концу недели мне нужно, чтобы вы были оба готовы приступить к работе.

– Благодарю вас, ваша милость, – пробормотал Ориэль с низким поклоном. – Я сделаю все, что в моих силах. Но… должен сказать, я не обещаю, что к этому времени Кармоди до конца оправится.

– А я прослежу, чтобы это случилось, – резко парировал Мердок. – Если Дерини не способен исполнять свои обязанности, он нам не нужен, да и семье от него мало проку…

– Милорд… – Ориэль пришел в ужас.

– И довольно пререкаться, – отрезал Мердок. – Архиепископ Хьюберт и без того был слишком щедр. Стража, помогите мастеру Ориэлю оттащить Кармоди в его покои.

На том все и закончилось. Стражники, Ориэль и Деклан покинули комнату. Джаван, съежившись, застыл на своем стуле, рядом с Алроем, тревожно косясь на Райса-Майкла, беззаботно болтавшего со священниками; регенты собрались кучкой посреди залы, что-то оживленно обсуждая. Алрой был бледен и изможден, казалось, он вот-вот лишится чувств. Джаван, наблюдая за архиепископом, который принялся расхаживать взад и вперед по комнате, постарался сделаться как можно незаметнее.

– Полагаю, вы все отлично понимаете, что у нас есть заботы посерьезнее, чем просто выяснить, каким образом и отчего умерла эта Мак-Лин, – произнес наконец Хьюберт, и что-то в его голосе дало Джавану понять, что архиепископ доподлинно осведомлен о причинах ее смерти. – Больше всего меня тревожит то, что Дерини ухитрились беспрепятственно проникнуть во дворец. Одному богу ведомо, как давно это могло продолжаться.

– Ну, по крайней мере, через этот Портал они больше не пройдут, – объявил Мердок, присаживаясь на ручку кресла короля с небрежно-хозяйским видом, от чего Джаван пришел в бешенство; впрочем, Алроя этот жест, похоже, никак не задел. – Я поручил каменщикам полностью заложить весь коридор. Если какой-нибудь Дерини попытается туда проникнуть, его ждет потрясение… надеюсь, смертельное.

Джавана передернуло при мысли, что могло бы случиться, если бы Тавис или кто-то еще и впрямь попробовали воспользоваться Порталом. Таммарон добавил задумчиво:

– Гм-м, все это очень хорошо, но как мы можем быть уверены, что этот ход был единственным? Мы знаем, что был еще один в кафедральном соборе, и Дерини сами уничтожили его, но вдруг остались и другие Порталы?

Хьюберт кивнул.

– Именно об этом я и подумал. И поэтому предлагаю, как только погода переменится, чтобы мы переместили двор в Ремут. Этот дворец очень старый, государь, – добавил он, заметив, как скривился Алрой. – Пять деринийских королей правили здесь во время Междуцарствия, а с ними еще невесть сколько колдунов… Кто знает, какой древней зловещей магией напичкан весь этот замок? К тому же, в Ремуте нам будет гораздо удобнее, ведь работы там уже почти подходят к концу.

Да, регентам там, конечно, будет удобнее, подумал Джаван, слыша, как радостно те перешептываются при этих словах архиепископа. Однако ему эта мысль не пришлась по душе. Конечно, в Ремуте тоже могут быть Порталы, но он понятия не имел, где именно.

Впрочем, тот единственный Портал, что еще оставался в Валорете, тоже был бесполезен, поскольку находился в апартаментах Хьюберта. Тавис рассказывал, что ему пришлось воспользоваться этим ходом для бегства в тот ужасный день, когда погиб Райс. Но Джаван не знал ни его точного местоположения, ни, вообще, способен ли он задействовать Портал в одиночку. Да и вообще, мысль о том, чтобы проникнуть во дворец архиепископа в поисках Портала, граничила с самоубийством. Если его обнаружат, он может лишиться свободы, места в престолонаследии, или даже самой жизни. Ведь из всех принцев он был самым ненужным, тем, кем легко можно пожертвовать… а если он станет чинить слишком много проблем регентам, те не колеблясь избавятся от него.

– И как скоро мы отправимся в путь? – спросил Алрой. – Снег еще очень глубокий.

– Через месяц-полтора, – отозвался Хьюберт. – уж конечно, до Великого Поста. Времени как раз хватит, чтобы подготовиться к переезду.

– Меня это вполне устроит, – с улыбочкой поддержал его Мердок. – На юге охота куда лучше.

Джаван был уверен, что он говорит не только об охоте на диких зверей.

– Верно, – согласился Таммарон. – Признаюсь, мне порядком поднадоело в Валорете, а в Ремуте, и в самом деле, гораздо удобнее. Моя жена будет в восторге.

Манфред откашлялся, пряча усмешку.

– Ах да, супружеская гармония… И кстати, если уж мы заговорили об этом… неплохо бы узаконить еще некоторые решения в течение ближайших месяцев. Давайте поговорим о леди Ричелдис.

– Что ты имеешь в виду, – поинтересовался Хьюберт.

Айвер вмиг подобрался и отлепился от стены, подходя поближе.

– Ну, при обычных обстоятельствах я не стал бы торопиться еще год-другой, поскольку девочке всего двенадцать лет, но, полагаю, события прошлой ночи ясно доказали, что опекуны не сумели обеспечить своим воспитанницам должную безопасность… пусть даже мы и удостоверились, что они лично неповинны ни в каких злодеяниях.

Таммарон поднял брови.

– Ты предлагаешь передать опекунство кому-то другому?

– Не только опекунство, но и ее руку, – поправил его Манфред. – Вы наверняка заметили, как сильно мой сын привязался к этой малышке. – Айвер, по крайней мере, сумел изобразить смущение, когда отец приобнял его за плечи. – Предлагаю, чтобы свадьбу сыграли незамедлительно, как только это будет возможно, чтобы земли Мак-Линов перешли в те руки, которые смогут их надежно удержать.

– Но ведь ее дядя еще жив, – выпалил Алрой, нахмурившись. – И по-моему, такая спешка неприлична, ведь ее сестра только вчера скончалась!

– Ого, сир, да вы, похоже, сами на нее глаз положили? – Мердок гнусно захихикал, и Алрой побагровел от досады. – Я и не знал, что вы так серьезно настроены.

Айвер подавился смешком, а Хьюберт закашлялся.

– Ладно, все это еще успеется, – пробормотал архиепископ. – Впрочем, я согласен, что свадьба должна состояться лишь после того, как пройдет положенное время траура. Возможно, это событие стоит сделать нашим первым празднеством по переезде в новую столицу? Полагаю, ваше величество не станет возражать?

После тех насмешек, которым он только что подвергся, Алрой, конечно же, не решился сказать ни слова поперек. Промолчал и Джаван, хотя был без тени сомнения уверен, что либо сам Айвер, либо, скорее, его отец, приложили руку к гибели Гизелы… или еще кто-то из регентов. О, конечно, не самолично грязную работу выполнил кто-то из слуг, пока его покровители благополучно удалились из замка, но тем не менее, именно семейство Манфреда оказалось в выигрыше.

Бедняжка Ричелдис, которой придется вступить в брак с этим негодяем Айвером Мак-Иннисом. Но Джаван никому не выдал своих подозрений, хорошо понимая, чем рискует в таком случае.

Вот почему он промолчал и открыл рот, лишь чтобы вежливо поздравить Айвера Мак-Инниса с грядущим торжеством. Ему очень хотелось узнать, о чем беседовал с отцом Лиором архиепископ, когда все остальные разошлись для дневной трапезы. Он узнал об этом через неделю – когда регенты провернули самый крупный переворот в истории страны, если не считать того дня, когда они сместили Элистера Келлена с поста архиепископа. Регентами был учрежден новый религиозный орден, призванный заменить михайлинцев.