Текст книги "Талисман"
Автор книги: Кэтрин Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
– Нам надо разогнать их, – сказала Лоретта.
– Надо что? Их ведь тут сотни!
– Если Охотник сможет прибежать сюда и оседлать коня, он настигнет нас раньше, чем мы успеем проехать милю. – Образ мускулистого тела Охотника, двигавшегося в гармонии с движением его лошади, возник в ее воображении. – Ты знаешь, какой он превосходный наездник!
– Но лошади могут растоптать нас!
Или же их могут поймать на месте преступления. Трудно было сказать, как далеко разнесутся их крики. Но этому нельзя было помочь. Собрав все свое мужество, Лоретта закричала и направила Друга в середину стада, размахивая руками и ударяя лошадей по крупам. Это заняло довольно много времени, но в конце концов животные встревожились и, выдергивая свои шесты, разбежались в темноте во всех направлениях. Лоретта и Эми погнали самых храбрых из них, которые осмелились задержаться. Наконец ни одной лошади не осталось в пределах видимости. Лоретта надеялась, что они убегут на порядочное расстояние. Это давало им не очень большое преимущество, но по меньшей мере, должно было задержать Охотника.
Эми ехала рядом с Лореттой, оглядываясь назад в сторону деревни.
– Я очень надеюсь, что они не слышали наших криков. Все индейцы в деревне будут в бешенстве, когда узнают, что их лошади разбежались.
При этих словах у Лоретты в воображении возник образ гневающегося Охотника. Она схватила крепче Друга за гриву.
– Поехали. Поторопимся. Нам надо набрать расстояние.
Путешествие домой оказалось намного легче, чем первое путешествие Лоретты в деревню. На этот раз она имела лучшее представление о том, как найти воду, поэтому ей не пришлось тратить много времени на поиски. В первый день они с Эми постоянно смотрели одним глазом на горизонт позади себя, в ужасе ожидая появления команчей. На второй день они обе слегка расслабились. К третьему Эми решила, что Охотник не станет их преследовать.
– Он, должно быть, обрадовался, что избавился от нас, – размышляла вслух Эми. – Они могут преодолевать в день расстояние вдвое больше того, что преодолеваем мы. Что еще могло задержать его так долго?
Лоретта не испытывала на этот счет никаких иллюзий. Охотник последует за нею на край света, если в этом возникнет необходимость.
– Может быть, это провидение. Слава Богу, что он не добрался до нас.
– Если он сказал, что убьет каждого, кто поможет тебе, куда мы поедем?
Эми задавала этот вопрос дюжину раз.
– В форт Белнап. Там расположен штаб пограничного патруля. Даже Охотник не может взять форт.
– А что, если там не окажется пограничного патруля? Что, если они отправились по восемьдесят девятому меридиану?
– Тогда нам будет плохо. Нам придется отправиться домой, собрать кое-какие припасы и уехать.
– Куда?
– Куда-нибудь – до тех пор, пока мы не найдем безопасного места. Может быть, в Джексборо. Может быть, в другой форт. Мне нужна карта, вот что.
Эми окинула взором бескрайний простор, расстилавшийся перед ними.
– Карта, Лоретта Джейн? У меня где-то в глубине моего сознания сидит мысль, что мы откусили слишком большой кусок, который нам не прожевать.
– Все хорошо. Доверяй мне. Я приехала в деревню Охотника, не так ли?
– Только благодаря указаниям Охотника!
– Ну что ж, начиная с этого момента, я буду следовать указаниям своего носа.
– Пользуйся им, пока он есть у тебя. Лоретта закатила глаза.
– Не можешь ли ты попытаться быть оптимистичнее? У нас все будет хорошо. Я знаю это.
Несмотря на произносимые ею слова, в горле Лоретты образовался ком ужаса. Она молила Бога, чтобы оказаться правой.
Мать Охотника стояла над ним, заламывая руки, пока он собирал свое снаряжение, чтобы уехать.
– Мой tua, твой гнев очень горяч. Я боюсь за твою женщину, когда ты найдешь ее.
Весь в напряжении, Охотник Прошел мимо матери к лошади.
– Она обесчестила меня.
– Она не знает наших обычаев. Разве оставить своего мужа считается бесчестием у ее людей тоже?
Охотник перекинул сумки через спину своего жеребца, закрепив их на подпруге.
– Это бесчестие здесь.
– Охотник, не задержишься ли ты для разговора со мной?
– Нет. Ты говоришь женские разговоры. Почему моего отца нет здесь? Я скажу тебе почему. Он знает, что она разогнала лошадей всех мужчин в деревне, оставив нас беззащитными в случае нападения. Он знает, что она ушла без разрешения. Он знает, что она обесчестила меня! Он сидит в своем вигваме и говорит, что это будет достаточно точно хорошая вещь, если я найду и побью ее.
– Он сидит в своем вигваме, потому что у него болят старые колени. Пойди и поговори с ним.
– У меня нет времени. Я должен быстро ехать, чтобы поймать мою женщину. – Охотник попытался войти в вигвам, но мать загородила ему дорогу. Он вздохнул и уперся руками в бока.
– Pia, ты испытываешь мое терпение. Я устал. И очень сердит.
– Лошади все нашлись. Никакого вреда не было причинено.
– Понадобилось два дня, чтобы собрать их! Это никогда не кончится! И ты называешь это не причинить вреда? Какое бы наказание я ни выбрал, моя женщина заслуживает его и даже больше. Назови мне хоть одну женщину из известных тебе, которая убежала от своего мужа. Всего одну, pia, и мой гнев охладится.
Женщина Многих Одежд покачала головой.
– Женщины команчей другие. У твоей Лоу-реетты есть причина к беспокойству. И причина, чтобы убежать. Ты понимаешь это. Пока ты едешь, чтобы поймать ее, подумай хорошенько над моими словами. Если бы ты узнал, что мужчина из деревянных стен изнасиловал твою беременную жену, ты смог бы жить с ним рядом?
Охотник протиснулся в вигвам, не отвечая.
– Посмотри мне в глаза, Охотник. Я требую ответа! Ради любви к Лоу-реетте ты смог бы жить рядом с убийцами твоей умершей жены?
– Хватит! – Охотник отстранил свою мать, слишком занятый своими мыслями, чтобы заметить, что она споткнулась при этом. – Иди к своему мужу, старая женщина. Морочь ему голову своим языком!
Тремя сутками позже самые худшие опасения Эми оправдались: в форте Белнап войск не оказалось. Лоретта знала, что живущие там семьи будут подвергнуты опасности, если она и Эми останутся там. Совесть не позволила ей остаться. У них с Эми не было другого выбора, кроме как отправиться домой.
Стейнбахи, супружеская пара, жившая за частоколом, пригласила обеих девочек разделить с ними большой воскресный ленч до отъезда. Несмотря на зверский голод, Лоретта отказалась.
– Нам лучше трогаться. На случай если они будут следовать за нами. Пожалуйста, не беспокойтесь. С нами все в порядке, – заверила она их, когда они с Эми взбирались на лошадей.
Она надеялась, что ее голос звучит более уверенно, чем она себя чувствовала. Мистер Стейнбах показался ей героическим типом мужчины. У них впереди было добрых шесть часов быстрой езды, и Лоретта стремилась поскорее отправиться в путь. Она чувство-вата приближение Охотника и впадала в панику от этого чувства.
– Прощайте, мистер Стейнбах.
Лоретта посмотрела на пыльный двор, где маленькие мальчики Стейнбахов играли в салочки. Она не могла подвергать их жизни опасности
Когда Лоретта и Эми взобрались i– гребень возвышенности, их глазам открылась ферма, у которой был странный вид, пустынный и покинутый. Девочки остановили лошадей и смотрели на дом. Несмотря на сухой период, кукурузное поле буйно разрослось. Лоретте была видна одна свинья, копавшаяся в загоне. Все казалось нормальным, за исключением того обстоятельства, что день приближался к сумеркам, и из кухонной грубы должен был виться дым.
– Все правильно, сегодня воскресенье. Миссис Стейнбах сказала, – вскричала Эми. – Может быть, мама и папа пошли помолиться к Бартлеттам.
Лоретта кивнула. Воскресенье. Слово прозвучало, как чужое после столь долгого пребывания в команчерии. Субботние вечерние купания. Выборы лучшей одежды для воскресного дня. Чтение отрывков из Библии всю вторую половину дня. Все это, казалось, было век назад. Она расправила плечи, испытывая такую усталость, что готова была упасть там, где находилась. Она понимала, что Эми устала точно так же.
– Может быть, это и к лучшему, что они ушли. – Она осмотрела критическим взглядом индейскую одежду Эми. – Если тетя Рейчел увидит тебя одетой таким образом, она упадет в обморок.
Эми посмотрела вниз на свои мокасины, еще влажные после перехода реки.
– Мне нравится одеваться так. Это гораздо лучше, чем быть сжатой и задыхаться в жару.
Лоретта послала Друга вперед, откидываясь назад, чтобы облегчить ему спуск по отлогому склону. Было как-то странно въезжать в калитку одетыми как команчи. Привязав поводья к столбику у крыльца, Лоретта поднялась по просевшим ступеням к двери. Подняв щеколду, она толкнула дверь внутрь. Запах свежеиспеченного хлеба донесся до нее, и это было еще одним доказательством того, что сегодня состоялось религиозное собрание. Иначе тетя Рейчел не стала бы печь хлеб в субботу. Эми плечом оттолкнула Лоретту и прошла прямиком к печи.
Отломив горбушку хлеба, она откусила большой кусок и повернулась, улыбаясь, с вздувшейся щекой.
– Боже, как вкусно! Мне так надоело вяленое мясо и орехи. Хочешь немного?
– Потом. Нам нельзя медлить. Давай соберем пищи и уедем.
– Не увидевшись с мамой?
– У нас нет времени.
– Я никуда не уеду, пока не увижусь с мамой. Охотник гонится не за мной!
– Он схватит тебя и вернет назад точно так же! У него сумасбродные представления о семье. Он считает, что ты теперь принадлежишь ему. Он считает, что дядя Генри плохо заботится о тебе.
– Он совершенно прав. Папа не заботится ни о ком, кроме себя самого.
Лоретта взяла винтовку со стойки и залезла в шкаф за патронами.
– Приготовь этот хлеб, чтобы взять с собой, Эми. Потом пойди в кладовку и возьми все, что увидишь – вяленое мясо, кукурузную муку, сушеные фрукты. Теперь поторопись! Если мы будем копаться, Охотник может догнать нас.
Менее чем через час девушки были почти готовы к отъезду. Эми только что вышла, чтобы оседлать свою лошадь, и Лоретта собиралась присоединиться к ней, когда Эми влетела назад в дом, захлопнув дверь за собою.
– Черт побери, Охотник здесь! Сердце Лоретты сжалось.
– О Боже, опусти засов, Эми!
Лоретта схватила кровать и отодвинула ее, освободив крышку погреба. Эми поспешила ей на помощь, ее маленькое лицо было искажено гримасой страха…
– Они видели тебя? – крикнула Лоретта.
– Не думаю. Но наши лошади на виду! Они все поймут, Лоретта Джейн! Что, черт возьми, нам делать?
– Прятаться! – Лоретта подняла крышку люка и толкнула Эми вниз по ступеням. Схватив винтовку, она с беспокойством огляделась вокруг, чтобы удостовериться в том, что кровать стоит ровно и покрывала не смяты. Если что-нибудь, какая-нибудь мелочь будет выглядеть странно, Охотник обратит на нее внимание и поймет, что кровать двигали. Как только он придет к такому выводу, у него уйдет немного времени, чтобы подумать о погребе. Она уже не считала команчей глупыми, а Охотник был умнее всех.
Торопясь вслед за Эми, Лоретта опустила крышку люка за собой. Влажная, пахнущая плесенью темнота обволокла ее. Она нащупывала в темноте оставшиеся ступени. Бледные полосы света, проникавшие через щели в полу, освещали бледное лицо Эми. Укрытие было маленьким – погребок размерами в четыре квадратных фута и достаточно глубокий, чтобы они могли выпрямиться. Лоретта оттолкнула Эми в угол и встала перед нею, держа винтовку наготове.
Топот копыт приближающихся лошадей эхом отдавался в голове Лоретты. Она чувствовала позади себя дрожь Эми. Прозвучал голос Охотника, отдававшего какую-то команду на языке команчей. В следующую минуту он прокричал:
– Белые Глаза, пришли ко мне мою женщину! Лоретта вздрогнула. Гнев, зазвучавший в его голосе, ударил по ее натянутым нервам. Последовала тишина, долгая, давящая на уши тишина. Она представила себе Охотника, всматривающегося в оленью кожу, закрывавшую окна, и как меняется выражение его лица, когда он начинает понимать, что никого в доме нет.
Скрипнуло дерево. Вздрогнув, Лоретта подняла голову. Кто-то ступил на крыльцо. Застонала другая доска, потом другая. От напряжения у нее заболели глаза. Застыв в страхе, она ждала. Чуть позже дверь с грохотом распахнулась, и ноги, обутые в мокасины, мягко ступили на пол хижины. Она ощущала близость Охотника всеми порами кожи. Прижавшись к Эми, она не отрывала глаз от крышки люка. Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы он не увидел крышки.
От духоты и тишины у Лоретты звенело в ушах. Она затаила дыхание и знала, что Эми сделала так же. Затем Эми всхлипнула. Звук был не громче шепота, но он показался громким, как орудийный выстрел. Скрипнула доска. Тени упали на полосы света, проникавшие сквозь щели пола. Трясясь, Лоретта положила палец на спусковой крючок, ее кожа стала липкой от пота. Крышка люка приподнялась на дюйм…
Эми вздрогнула и задохнулась. Не будучи уверенной, с какой стороны Охотник откроет дверь, Лоретта выжидала, пока не увидела носок его мокасина, и тогда направила в его сторону ствол винтовки. Крышка заскрипела, раскрываясь шире. Свет ослепил ее на мгновение. Охотник стоял над открытым люком, черты его лица были натянуты от гнева.
– Выходи! – Он щелкнул пальцами и указал большим пальцем за свое мускулистое плечо, отступив назад, чтобы им были видны ступеньки. – Namiso, теперь!
Эми прыгнула, чтобы подчиниться. Лоретта массой своего тела оттолкнула ее назад в угол.
– Убирайся отсюда, Охотник. Я не пойду с тобой. Он поставил ногу на верхнюю ступеньку. Думая, в действительности ли она делает все это, она направила на него винтовку.
– Не пытайся сделать этого! Просто уйди. Пожалуйста. Я не хочу причинить тебе вреда!
Он сделал еще один шаг. Выражение его лица было грозным, глаза сверкали гневом.
– Она заряжена! Не испытывай меня, Охотник! Я не вернусь назад!
К ужасу Лоретты, он осмелился еще на один шаг. Она старалась совладать с собой и попыталась унять дрожь пальца, который лежал на спусковом крючке. Звук воображаемого выстрела заполнил уши. Она представляла, как он сгибается и скатывается по ступенькам с разорванной широкой грудью, из которой хлещет кровь. Пылающие темно-синие глаза уставились на нее, приковав ее к месту. Воспоминания о родителях промелькнули в голове. Но были и другие воспоминания, воспоминания об Охотнике в сотне различных сцен, как ее друга, любовника, защитника. Она ненавидела то, чем он был, поступки, на которые он был способен. Но она любила его. И она не могла убить его. Ему это было известно. Она прочитала это в его глазах. Он прошел оставшиеся ступеньки и извлек Эми из-за нее.
– Иди к Быстрой Антилопе, – приказал он.
– Охотник… – Эми взяла его за руку. – Ты должен понять. Это была ее мама! Ее мама и папа! Как бы ты чувствовал себя?
– Иди к Быстрой Антилопе! – прорычал он. Всхлипнув, Эми побежала вверх по ступенькам и выбежала из дома, окликая Быструю Антилопу по имени. Медленно, с едва сдерживаемым гневом Охотник вырвал винтовку из рук Лоретты и швырнул ее на землю. Затем, не произнося ни слова, он перекинул ее через плечо и поднялся по ступенькам.
– Охотник, ради Бога, не делай этого! – Она схватила его за пояс, вспоминая, как она поступала так же в других случаях, когда он нес ее таким же образом. – Будь ты проклят! Я не пойду туда назад. Я не пойду!
Он пересек комнату, действуя так, как будто не слышал ее. В гневе Лоретта колотила его по бедрам сзади. Он продолжал идти. Земля проносилась под нею расплывчатым пятном, в котором нельзя было ничего различить. В следующую минуту он бросил ее на лошадь и сам уселся позади нее. Двое других индейцев взяли поводья жеребцов, на которых бежали Лоретта и Эми. Друг взвился на дыбы, почувствовав незнакомую руку, но негромко произнесенное Охотником слово успокоило его.
Когда Охотник повернул лошадь, Лоретта поняла, что он в самом деле намерен вернуть ее в свою деревню. Ее желание ничего не значило для него. Он намеревался заставить ее жить среди убийц ее родителей, смотреть им в лица каждый день всю оставшуюся жизнь, делить с ними пищу, быть вежливой с ними, принимать их. Эта мысль подтолкнула ее к действию.
– Нет! – кричала она, поворачиваясь к нему лицом. – Я не вернусь с тобой, я не вернусь.
Схватив ее за волосы, он сильно встряхнул ее. Боль обожгла всю голову. Сама жестокость действия заставила Лоретту замереть и смотреть на него в потрясенном неверии. Он сверкнул на нее глазами.
Голосом, пропитанным злобой, он сказал:
– Этот команч остановится и побьет тебя, если ты будешь делать неприятности. Ты поняла?
– Не посмеешь.
– Я команч, да? Mo-cho-zook, жестокий. Ты от этого убежала? Язычник. Мужчина, который будет бить тебя? Или, может быть, бросит тебя своим друзьям? Это будет хорошо, да? Если бы я только мог найти такого глупого мужчину, который возьмет тебя!
Отпустив волосы, чтобы обхватить ее за талию исцарапанной рукой, Охотник замолчал, побуждая свою лошадь скакать быстрее. Его рука на ее бедре была тяжелой, прикосновение пальцев неудобным, но не жестоким. Лоретта оперлась на него и закрыла глаза.
– Почему ты не можешь понять, что между нами все кончено, что я не могу остаться в этой деревне с тобой? – сказала она. – Даже если ты не имел никакого отношения к смерти моих родителей, люди из твоей деревни имели к этому самое прямое отношение! Я не могу забыть этого! И я не могу простить этого!
– Этому команчу нет никакого дела до песни в твоем сердце, – ответил он голосом, в котором все еще звучала злоба. – Ты принадлежишь мне. Навеки, навсегда! В тебе мое семя. Мужчина команч не отказывается от своей женщины.
Это были последние слова, которыми они обменялись. Мили проносились. Они ехали до поздней ночи, пока истощенная до предела Лоретта не обмякла и забылась беспокойным сном, положив голову на плечо своему мужу.
Через несколько часов она проснулась оттого, что Охотник сильно сжал ее руку. Он сдернул ее с лошади. Ошеломленная и ничего не понимающая, она упала у его ног, а затем поползла боком, чтобы не волочиться по земле, когда он потащил ее за собою одной рукой, зажав бизонью шкуру и стойки под другой.
Бросив ее на земле, он расстелил шкуру, а затем поднял камень. Лоретта смотрела во мраке, освященном лунным светом, в ошеломленном молчании, как он начал забивать стойки. Она догадывалась о том, что он хочет распластать ее, но часть ее сознания отказывалась поверить, что он сделает это. Он только пытался испугать ее, заставить повиноваться.
– Почему мы остановились так далеко от других? – спросила она, пытаясь не выдать своего волнения голосом. На некотором отдалении вспыхнул костер, и до нее доносились слабые звуки говоривших.
– Твоя Эй-мии не должна видеть, – ответил он коротко и сухо.
– Видеть что? – спросила она дрожащим голосом.
– Игры, в которые мы будем играть, – тихо сказал он.
Он поднял голову от стойки, которую забивал. Лоретта увидела убийственный блеск его глаз и бросилась в сторону. Прежде чем она успела сделать несколько шагов, он набросился на нее. Схватив ее запястье, он потащил ее к шкуре. Затем так быстро, что она не поняла каким образом, он бросил ее на спину и сам последовал за нею, прижав ноги массой своего тела, в то время как он закрепил на шесте ее руки. Так же быстро он привязал ее ноги.
Лоретта смотрела на него снизу вверх, пытаясь уверить себя в том, что он только запугивает ее. Она убежала от него; теперь он хочет проучить ее. Когда он почувствует себя отомщенным, он снова будет прежним добрым, мягким Охотником, каким был всегда.
Она продолжала убеждать себя в этом до тех пор, пока он не присел на корточки рядом с нею и резким движением вздернул блузу, грубо обнажив ее груди. Его дыхание участилось, когда он, поглаживая пальцами кончик одного соска, довел его до состояния пульсирующей твердости. Лунный свет играл на его лице, искаженном гневом.
– О да, это так делается, да? Язычник и его женщина? – Его лицо скривилось в усмешке, когда он, перекатывая ее чувствительную плоть между указательным и большим пальцами, посылал толчки чувственности в ее живот. – Охотник, который насилует и пытает? Это я. – Оставив ее грудь, он откинулся назад и вздернул юбку. – Это очень хорошо, Голубые Глаза. Животное во мне хочет иметь тебя привязанной.
С этими словами он вытянулся рядом с нею. Даже в ее смятенном состоянии каждое произнесенное им слово отдавалось эхом в голове Лоретты. Глядя в его глаза, она поняла, какую боль причинила ему своим бегством.
Оперевшись на локоть, он положил руку на нижнюю часть ее живота и опустил голову, чтобы провести губами, по виску. Ее живот сжался, когда его пальцы начали ловкую манипуляцию, возбуждая ее чувства, вызывая пощипывание кожи, продолжая неуклонное движение к грудям.
– Я буду жестокий, да? И заставлю тебя плакать реки слез, пока я играю свои игры. Это будет, хорошо, очень хорошо.
Его рот коснулся ее подразнивающе легко. Рука обхватила грудь. Выделяясь силуэтом на фоне серебристого неба, он виделся ей как черная фигура, его широкие плечи нависли над нею стеной, длинные волосы колебались подобно шелковистой занавеси.
Кошмар или сон?
Он продолжал нашептывать, говоря ужасные слова, жестокие слова, оправдывая все ее самые худшие предположения. Но его прикосновения были прикосновениями любовника, такие сладкие и волшебные, такие терпеливые и нежные, как те, когда они были вместе в последний раз. Она понимала, что он привязал ее только для того, чтобы доказать свое право, что, независимо от обстоятельств, от степени его гнева, он никогда не причинит ей никакого вреда.
– О Охотник, я сожалею, – сказала она, всхлипывая. – Я не хотела причинить тебе такую боль. Я вообще не хотела причинить тебе боль.
– Ты вырвала мое сердце, и оно не должно болеть? – Он взял зубами мочку ее уха, легко покусывая, отчего у нее по коже пробежала дрожь. – Ты плюешь на все, что я есть, и это не должно болеть? Ты покинула меня, обесчестила меня, и это не должно болеть?
Отболи, звучавшей в его голосе, у нее на глазах выступили слезы.
– Я не хотела обесчестить тебя…
Лоретта жаждала заключить его в свои объятия, но когда она попыталась сделать это, вспомнила, что руки ее привязаны. Он прильнул к ней, горячий и требовательный, но в то же время по странному нежный.
То, что последовало за этим, было прекрасно. Будучи не в состоянии оставаться пассивной, Лоретта реагировала на его действия с взвинчивающейся страстью, которая как ввергала ее в шок, так и сбивала с толку. В какой-то момент Охотник разрезал ремешки, которыми были привязаны ее руки и ноги, но мысли ее находились в таком смятении, что она не осознала этого. Он был как огонь внутри нее, головешки с небольшими языками пламени, быстро перерастающими в адское пламя. Страха не было. И не было боли. Только горько-сладкое соединение, когда они сливались воедино так, как она никогда себе не представляла.
Потом Охотник привлек ее нежно к себе и напомнил об обещаниях, которые он давал, что она никогда не испытает жестокости или позора в его объятиях, только любовь.
– Как можешь ты не слышать песнь моего сердца, Голубые Глаза?
Лоретта понимала, что он имеет в виду гораздо большее, чем просто занятие любовью. Всхлипывание зародилось у нее в груди, затем поднялось вверх в горле, набирая силу, и вырвалось громким рыданием.
– О Охотник, ты должен понять. Ты думаешь только о себе и своих правах. А как быть с моими?
Охотник привлек ее голову снова на свое плечо и обвил ее руками. Ее теплые слезы падали на его кожу и стекали, холодные и влажные, ему под руку. Он закрыл глаза, мысленно повторяя ее слова, шепот мучений, вопросы, на которые не было ответов. Неужели он думает только о себе? Да. Поступить по-другому значило потерять ее. Долго после того, как его жена уснула, обессиленная, он лежал без сна, глядя в темноту, пытаясь отыскать решение.
Но решения не было…
