Текст книги "Милый пленник"
Автор книги: Кэти Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
– Мы с тобой вместе сражались с пиратами, мы заставляли султанов и прочих правителей кланяться нам в ноги. Мы бегали за женщинами так, словно секс стал нашей новой религией. Теперь ты говоришь мне, что хочешь завоевать Лондон. И как ты собираешься осуществить этот грандиозный план? Ты намерен жениться. – Произнося последнее слово, Дэниел брезгливо поморщился. – Ты меня разочаровал.
– Нам пора повзрослеть.
– Я не хочу взрослеть.
– Что ж, а мое время уже пришло. Если тебя это как-то успокоит, то могу сказать, что Лэвенхем сам предложил мне жениться на его дочери. У него, конечно, графский титул, но совсем нет денег. Он разорился, сделав несколько неудачных инвестиций. Лина – его младшая дочь и единственная надежда на то, чтобы поправить свое финансовое положение.
Выслушав друга, Дэниел тихо чертыхнулся, но Джеймс, махнув рукой, прервал его.
– Я уже принял решение, Дэниел. Влияние, которым обладает Лэвенхем, стоит недешево. Союз с графом сделает торговую компанию «Феррингтон и Харви» одной из самых могущественных в Англии. Очень скоро мы с тобой будем полностью контролировать торговлю с Китаем и станем очень богатыми людьми. Помнишь, как мы мечтали об этом дне, когда у нас на двоих было полпенса?
– Да, но я и представить себе не мог, что у тебя будет шепелявая жена.
– На ярмарке невест почти все девушки шепелявят, – осторожно напомнил ему Джеймс. – Это очень модно.
– Но почему Лэвенхем не торопится давать свое согласие на твой брак с его дочерью?
– Потому что его жена не желает даже слышать об этом. Она хочет, чтобы Лина вышла замуж за человека с титулом.
Как и подобает преданному другу, Дэниел немедленно принял сторону Джеймса.
– Ты происходишь из хорошей семьи, – сказал он. – Да, у тебя нет титула, но твоя родословная не хуже, чем у Лины.
– Графиня считает меня авантюристом, – признался Джеймс. Последнее слово он произнес с притворным ужасом.
Лицо Дэниела расплылось в улыбке.
– Что ж, она права.
– Да, но это к делу не относится. Лэвенхем не сможет найти для своей дочери более выгодной партии, чем я.
– Ты явно недооцениваешь власть, которой обладает благородная дама и почтенная мать семейства. Если графиня считает, что ты не достаточно хорош для ее дочери, никто не сможет заставить ее изменить свое мнение.
– Я готов с тобой поспорить. Эта дама даст свое согласие на мой брак с ее дочерью.
Дэниел скривился так, словно съел лимон, причем без сахара.
– Ну уж нет, – сказал он. – Я не буду с тобой спорить. Ты всегда выигрываешь, а этот спор я не хочу проиграть.
Джеймс рассмеялся. Когда-то давно он спас Дэниела, отбив его у шейха, который хотел продать парня в рабство. С тех самых пор они не расставались. Друзья шли по жизни бок о бок – вместе воевали, боролись и создавали компанию, сделали ее прибыльной. Джеймс всегда прислушивался к советам Дэниела. Однако в том, что касается женитьбы, его мнение не совпадало с мнением друга.
Дэниел был убежденным холостяком. Ему очень нравились актрисы, потому что их не особо волновали такие понятия, как добродетель и нравственность, и каждую ночь в постели Дэниела оказывалась новая жрица искусства. Раньше Джеймс так же, как и Дэниел, жил в свое удовольствие, потворствуя своим желаниям. Однако, приехав в Лондон, он понял, что ему нужно нечто большее. Для него приезд в Англию означал возвращение домой. И то, что он сказал, было правдой. Он достиг того возраста, когда мужчина должен остепениться, обзавестись семьей и детьми. Детьми, которые продолжат дело, которое он основал.
Джеймс высказал свои мысли вслух:
– Возможно, Лина безнадежно глупа, однако она ничем не отличается от других великосветских дам. Я не встречал в высшем обществе ни одной умной женщины. Зато она молодая и крепкая. И если она похожа на свою мать не только внешне, то у нас с ней будет много детей. Графиня Лэвенхем произвела на свет десятерых отпрысков, и все они живы и здоровы. Она родила Лину, когда ей было уже далеко за тридцать. Немногие женщины способны на такое.
– О чем мы сейчас говорим – о коневодстве или о твоей женитьбе? – спросил Дэниел, наклонившись вперед. – Джеймс, я понимаю, что ничего не смыслю в этом деле, но мне кажется, что должно быть нечто большее, чем просто холодный расчет. Тебе придется жить с этой женщиной до конца своих дней. По утрам ты будешь завтракать с ней за одним столом, а по ночам – спать в одной постели, и ее голова будет лежать на подушке рядом с твоей, – сказал он и поднял руку, подчеркивая важность своих слов. – Англия – это тебе не Восток, и здесь нельзя менять жен как перчатки. Тут, если ты вступаешь в брак с какой-нибудь женщиной, она будет твоей женой до конца жизни. Так сказать, пока смерть не разлучит вас. Аминь.
Обойдя вокруг стола, Джеймс подошел к креслу.
– В Англии, друг мой, существует негласный закон – если ты сделал девушке предложение, то должен на ней жениться, невзирая на то, было ли официально объявлено о предстоящем бракосочетании или нет. Итак, мосты сожжены. Лина теперь моя. Если, конечно, она не отвергнет мое предложение, а такое вряд ли возможно, ведь графу очень нужны деньги, – сказал он и сел в кресло. – Если мужчине нужно вступить в брак, то этот брак должен быть выгодной коммерческой сделкой. Это закон Феррингтона, а не Закон Божий, – добавил он, улыбнувшись.
– Если эта девушка уже принадлежит тебе и твой брак является выгодной коммерческой сделкой, то почему же ты не ужинаешь сегодня с ней? Ведь ты уже получил приглашение. – Дэниел скрестил на груди руки. Он сейчас был похож на судью, который пытается вывести обвиняемого на чистую воду.
Улыбка моментально исчезла с лица Джеймса. Он посмотрел на бухгалтерскую книгу, которая лежала на столе.
– Я устал ждать, когда граф уговорит жену дать разрешение на брак. В пятницу, на собрании контрольной комиссии, Лэвенхем обязательно должен поддержать нас. Я известил его о том, что сегодня не приеду к нему на ужин. Возможно, если я дам Лэвенхему понять, что не очень-то и стремлюсь породниться с ним, графиня перестанет упорствовать.
– Чудесно. Пусть Лэвенхемы немного понервничают, ведь они понимают, что могут потерять целое состояние.
– А мне придется понервничать по другому поводу. Без поддержки графа мы с тобой не сможем убедить контрольную комиссию и банкиров, – сказал Джеймс.
В этот момент в дверь кабинета постучали.
– Войдите, – крикнул Джеймс.
Тяжелая филенчатая дверь открылась, и в кабинет величественной походкой вошел слуга-индиец. Он был одет в черно-белую униформу (Джеймс требовал, чтобы все его слуги носили униформу), а на голове у него был тюрбан. Низко поклонившись, слуга сказал:
– К вам приехала какая-то женщина, саиб. Она ожидает в приемной.
– Женщина?
– Она хотела поговорить с вашей женой. Я сказал ей, что в этом доме нет хозяйки, и теперь она желает встретиться с вами. Она хочет переговорить с вами по одному неотложному делу.
Джеймс закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Он понимал, что Дэниел сейчас смеется над ним.
– Скажи, Каллео, она приехала одна или ее кто-нибудь сопровождает? – спросил Джеймс.
– Она одна, саиб, и одета, как вдова.
– О, еще одна вдова, – сказал Дэниел, изобразив притворное удивление.
С тех пор как Джеймс приехал в Лондон, в его дом постоянно приходили женщины, доступные и готовые на все. Среди них были и актрисы, которых привлекало его богатство, и великосветские леди, искавшие нового любовника или новое средство от скуки. К каким только уловкам и хитростям не прибегали эти дамы для того, чтобы привлечь внимание Джеймса. Он не переставал удивляться их изобретательности. Одна танцовщица приказала завернуть себя в ковер, а потом двое слуг в восточных нарядах принесли его в дом Джеймса и развернули перед ним. Изнывающая от скуки молоденькая жена одного престарелого герцога подкупила слуг Джеймса, проникла в его спальню и, раздевшись догола, легла в его постель, ожидая его возвращения. Многие женщины приходили к нему под видом вдов, облачившись в черные одежды.
– Красота и богатство всегда привлекают женщин, – сказал Дэниел, обреченно вздохнув.
– Неужели ты мне завидуешь?
– Да, завидую. Представляю, какой бы я имел успех у женщин, если бы был ростом не ниже шести футов [3]3
Шесть футов – приблизительно 1 метр 83 сантиметра.
[Закрыть]и имел густую шевелюру, – сказал Дэниел, проводя рукой по редеющим волосам. – Напрасно Господь одарил тебя такими роскошными волосами. Ты думаешь только о том, как создать свою империю, и ничего вокруг себя не замечаешь. У меня просто сердце кровью обливается, когда я вижу, как из твоего дома прогоняют молодых и весьма привлекательных женщин.
– В таком случае, почему бы тебе самому не поговорить с этой дамой?
– Потому что тебе нужно немного развлечься. Забудь хотя бы на одну ночь о бухгалтерских книгах и попробуй расслабиться.
Джеймс не стал с ним спорить. Кивнув Каллео, он сказал:
– Скажи этой даме, что, к несчастью, я очень занят и не смогу сейчас принять ее. Найди для нее наемный экипаж, заплати кучеру и отправь ее домой.
Джеймс снова занялся деловыми бумагами. Однако, заметив, что слуга по-прежнему стоит на месте и не спешит выполнять его приказание, Джеймс поднял голову и выжидательно посмотрел на него.
Каллео снова низко поклонился ему. Он вел себя так, как будто был рабом, а Джеймс – его господином.
– Прошу прощения, саиб, но я думаю, что вам нужно принять эту женщину, – сказал Каллео.
– Чем же она тебе так понравилась? Неужели в ней есть нечто особенное? – спросил Дэниел, хитро посмотрев на него.
– Я не знаю. Ее лицо скрыто густой черной вуалью.
Дэниел нахмурился.
– Тогда что же тебя так заинтересовало? – спросил он.
– Ее карма, – ответил слуга.
Удивленно вскинув брови, Дэниел взглянул на Джеймса. Каллео почти никогда не высказывал своего мнения. Когда Джеймс и Дэниел жили в Индии, в один прекрасный день Каллео вышел из джунглей прямо к их лагерю. Он был грязным, на нем были нищенские лохмотья, но голова его была гордо поднята и шел он величественной, размеренной походкой царственной особы. Он хорошо говорил по-английски, и поэтому многие думали, что он сын местного аристократа, изгнанный родителями из дому. Джеймсу так и не удалось узнать, кем Каллео был на самом деле. С того самого дня, как они встретились, Каллео привязался к Джеймсу всей душой и стал его слугой. Похоже, такое положение его вполне устраивало, и он не искал для себя иной судьбы.
За годы, проведенные в Индии, Джеймс понял, что к загадочным и таинственным религиозным учениям стран Востока нужно относиться с большим уважением. Он знал, что согласно этим учениям человек должен следовать своей карме.
Джеймс нахмурился. Он не хотел отвлекаться от работы. Для того чтобы подготовиться к назначенному на пятницу заседанию контрольной комиссии, ему нужно будет работать весь вечер, да еще и полночи в придачу.
– Ступай, я сейчас выйду в приемную, – сказал он, не скрывая раздражения.
Слуга, однако, не сдвинулся с места.
– Я подожду, саиб, – сказал он.
Джеймс внимательно посмотрел на Каллео. Слуга всегда беспрекословно подчинялся ему и никогда с ним не спорил.
– Ты поужинаешь сегодня со мной? – спросил Джеймс, повернувшись к Дэниелу.
Наклонив голову, Дэниел сделал вид, что рассматривает свои ногти.
– Извини, дружище, но я договорился о встрече с одной актрисой.
– Везет же тебе, сукин сын, – сказал Джеймс, улыбнувшись.
– Ты еще не женился, – заметил Дэниел. – Выслушай эту вдову и забудь о леди Лине. – Произнося имя дочери графа Лэвенхема, он брезгливо поморщился. – Забудь о ней хотя бы на одну ночь и наслаждайся обществом женщины, которая не шепелявит.
К огромному удивлению Джеймса, Каллео сказал:
– Это очень мудрый совет. Я думаю, что именно так вы и должны поступить, саиб.
Слуга открыл дверь и вопросительно посмотрел на Джеймса. Дэниел засмеялся.
– Итак, решено. Ты встретишься с этой вдовой, а я поеду к той рыжеволосой красавице, которая каждый вечер на Друри-лейн заставляет зрителей устраивать ей овации и вызывать на бис, – сказал он, вставая с кресла. – Значит, встретимся завтра в обычное время?
Джеймс покачал головой. Ему очень захотелось увидеть эту самую вдову.
– Давай встретимся на час позже, – сказал он, посмотрев на Дэниела. – Я думаю, что нас с тобой ожидает беспокойная ночь.
– Ах, как же мне хочется, чтобы эта ночь поскорее настала, – признался Дэниел и принялся расставлять на полках бухгалтерские книги. – Борьба с Ост-Индской компанией дело интересное, но общение с женщинами – занятие гораздо более занимательное.
Джеймс не мог не согласиться с другом. Гораздо приятнее иметь дело с женщиной опытной (которая, так сказать, уже знает правила игры), чем с какой-нибудь дебютанткой, которой не исполнилось еще и двадцати лет. Закрыв папку с документами, лежавшую перед ним на столе, Джеймс встал. Надевая на ходу сюртук, он направился к двери.
– Удачной охоты, – крикнул ему вслед Дэниел.
Идя по выложенному черно-белым мрамором коридору, Джеймс слышал добродушный смех Дэниела. Перед ним гордо шествовал Каллео. Они направлялись в приемную.
Джеймс гордился своим домом так же, как и компанией, которую создал. Он сам подбирал портьеры, мебель. По правде говоря, ему было совершенно непонятно, почему графиня Лэвенхем не хочет выдавать за него свою дочь. Джеймсу был чужд аристократический снобизм. За годы, прожитые на Востоке, он понял, что человека нужно оценивать не по его общественному положению и титулу, а по личным качествам. Однако леди Лэвенхем придерживалась иной точки зрения, и Джеймсу необходимо сделать все для того, чтобы завоевать благосклонность этой дамы.
И он обязательно справится с этим, ведь он не привык проигрывать.
Остановившись возле двойной двери, украшенной витиеватой резьбой, Каллео ждал Джеймса. Эта дверь вела из центрального вестибюля в приемную.
– Дама ждет вас в этой комнате, саиб, – торжественно объявил Каллео.
Он сейчас был похож на евнуха, который показывает своему повелителю гарем.
Джеймс вошел в приемную, окна которой выходили на центральную улицу. Приемная и бальная зала были самыми большими комнатами в доме. Стены приемной были отделаны панелями из тикового дерева, а на полу лежал толстый ковер с золотисто-красным узором. Эту комнату украсили с чрезмерной роскошью для того, чтобы всем, кто приходит в дом Джеймса, сразу было понятно, что он человек очень богатый и влиятельный.
Комната была такой огромной, что Джеймс не сразу заметил вдову.
Она сидела на одном из диванов, отделанных позолоченным деревом. Похоже, Каллео был прав. Укрытая длинной густой вуалью, женщина напоминала черный стог сена.
«Что же такого необычного увидел в ней Каллео?» – подумал Джеймс, бросив недовольный взгляд на слугу. Увидев Джеймса, женщина встала с дивана.
– Мистер Феррингтон? – спросила она.
Когда Джеймс услышал ее низкий мелодичный голос, его словно молнией ударило, и он почувствовал, как его охватывает сладкое, бешеное, всепоглощающее желание.
Кивнув ей в знак приветствия, он вдруг насторожился.
Руками, затянутыми в перчатки, она медленно подняла вуаль и грациозным движением откинула ее с лица. Изумленный Джеймс застыл на месте как вкопанный.
Женщина была невероятно красива.
Именно так Джеймс и представлял себе настоящую английскую леди – с безупречной кожей, напоминающей дорогой фарфор, и ясными серыми глазами (такой цвет обычно имеет вода в реке во время летней грозы), обрамленными длинными густыми ресницами. Да, эта женщина очень красива.
Вдовий наряд выгодно подчеркивал ее великолепную фигуру с мягкими, округлыми формами. О, эти формы действительно были изумительными и невероятно соблазнительными. Джеймсу очень хотелось, чтобы она сняла шляпу. Тогда он смог бы увидеть, какого цвета у нее волосы.
Джеймс представил ее лежащей рядом с ним в постели и понял, что они идеально подходят друг другу. Святой боже, да она просто создана для него!
– Да, я Джеймс Феррингтон, – ответил он, и в его голосе появилась хрипотца. Это было признаком того, что женщина ему очень понравилась и он готов сделать все для того, чтобы завоевать ее. Джеймс плотно закрыл за собой дверь приемной.
Глава 2
Зловеще заскрипев, дверь закрылась, и Кэролайн впервые в жизни осталась наедине с незнакомым мужчиной.
Она, как ни странно, совершенно по-другому представляла себе Джеймса Феррингтона. Перед ней стоял отнюдь не изнеженный английский аристократ. Увидев Феррингтона, она вспомнила об отважных путешественниках, авантюристах и прочих искателях приключений. Словом, о тех мужчинах, которые знают, чего хотят, и смело добиваются поставленных целей. При виде мистера Феррингтона сразу было понятно, что он человек сильный, могущественный, уверенный в себе и сказочно богатый.
Только очень состоятельный человек может купить себе такой дом. Богатство и роскошь были заметны во всем – начиная от позолоты, украшавшей ножки дивана, и потолочных медальонов и заканчивая темно-зеленым пиджаком хозяина дома (этот пиджак имел безупречный покрой и прекрасно облегал его широкие плечи). Похоже, что его отполированные до зеркального блеска ботинки и бриджи темно-желтого цвета, которые до неприличия плотно облегали его ноги, стоили больше, чем она зарабатывала за год в пансионе мисс Элмхарт.
Напомнив себе о том, что она приехала в этот дом по делу (и не просто по делу, а по очень важному делу), Кэролайн начала мысленно повторять речь, которую репетировала всю дорогу, пока ехала в экипаже. Она намеревалась быть предельно откровенной и говорить только по существу (так, по мнению Кэролайн, вела бы себя жена священника, улаживая какой-нибудь трудный вопрос). Она также надеялась на то, что будет разговаривать с супругой мистера Феррингтона, а не с ним самим и сможет вызвать сочувствие к своему бедственному положению (ведь женщины – существа более чувствительные и отзывчивые).
Однако у него не было жены.
Подняв глаза, Кэролайн посмотрела на него, и ее щеки покрылись легким румянцем. «Господи, о чем я сейчас думаю!» – мысленно отругала себя она. На Кэролайн смотрели красивые, сверкающие мужские глаза. Таких прекрасных глаз ей еще никогда не доводилось видеть. Они были зелеными с золотистыми крапинками и, казалось, просто созданы для смеха. Однако сейчас Феррингтон не смеялся, он просто раздевал ее своими изумительными глазами.
Огромная и просторная приемная вдруг показалась Кэролайн маленькой и тесной.
Кэролайн отчаянно пыталась взять себя в руки. Ей нужно успокоиться, и тогда к ней вернется ее привычная уверенность.
– Я Кэролайн Пирсон, невестка лорда Фредди Пирсона, – представилась она.
– Фредди Пирсона? – переспросил Феррингтон, очевидно пытаясь понять, о ком идет речь, и, отойдя от двери, вошел в комнату. Кэролайн призвала на помощь все свое самообладание для того, чтобы не убежать в противоположный конец комнаты. – Прошу прощения, но мне этот джентльмен незнаком, – сказал он своим низким мелодичным баритоном. Мужчины, обладающие таким голосом, вызывали у Кэролайн восхищение.
– Вы недавно играли с ним в карты, – напомнила она. Увидев, что он по-прежнему пребывает в недоумении, Кэролайн почувствовала, что страх и робость исчезли, уступив место раздражению и гневу. – И выиграли.
Джеймс Феррингтон задумался ненадолго, а потом покачал головой, как бы извиняясь.
– Прошу прощения… леди Пирсон, – сказал он, сделав паузу. Похоже, он сомневался в том, правильно ли назвал ее титул.
Она утвердительно кивнула, слегка склонив голову. Он улыбнулся ей своей обезоруживающей улыбкой. Кэролайн невольно разозлилась, подумав, что иметь такую очаровательную улыбку – это просто преступление.
– Я не помню, чтобы мне доводилось играть в карты с неким лордом Фредди Пирсоном, – сказал Феррингтон. – К тому же я очень часто выигрываю, – добавил он.
Услышав его слова, Кэролайн моментально забыла и о его лучезарной улыбке, и о грубом мужском обаянии.
– Вы не помните? – переспросила она, не поверив ушам. – Вы же выиграли целое состояние! Неужели такое можно забыть?
Он пожал плечами.
– Я, леди Пирсон, играю в карты ради удовольствия, а не ради денег.
Кэролайн смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она просто потеряла дар речи. Неужели он настолько богат, что ему все равно, выиграет он или проиграет? Очевидно, этот человек никогда не задумывался над тем, где взять монету для того, чтобы положить в шляпу нищему возле церкви, и никогда не торговался с мясником.
Оправившись от потрясения, Кэролайн сказала:
– Мой визит к вам связан именно с той карточной игрой.
Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Кэролайн заметила, как его глаза осторожно, но весьма пристально наблюдали за тем, как поднимается и опускается ее грудь. Неужели он чувствует то же, что и она? У нее закружилась голова от новых, непривычных и довольно приятных ощущений.
– В чем дело, леди Пирсон? – вежливо спросил Феррингтон своим завораживающим, полным мужского обаяния голосом, и снова украдкой бросил взгляд на ее грудь.
Кэролайн густо покраснела, изо всех сил пытаясь успокоиться. Она ведь взрослая, тридцатилетняя женщина, а не какая-нибудь там легкомысленная школьница.
– Мистер Феррингтон, когда Фредди проиграл вам свое состояние, он также проиграл и мой дом. Однако этот дом ему не принадлежит. Он достался мне по наследству после смерти мужа. Я прошу вас вернуть мне документы на этот дом, – сказала Кэролайн. Она произнесла свою речь буквально на одном дыхании и перевела дух только после того, как было сказано последнее слово. От волнения она крепко сжала большой палец руки.
– Конечно же, я отдам вам ваш дом, – сказал Феррингтон.
Удивлению Кэролайн не было предела. Она просто не могла поверить в то, что он так легко согласился выполнить ее просьбу. Когда же наконец она это поняла, то едва не засмеялась от радости. Она смогла вернуть себе свой дом! Они с Минервой не будут зависеть от родственников. Она была так счастлива, что готова была пуститься в пляс…
– Я отдам вам ваш дом, если вы согласитесь поужинать со мной, – уточнил Феррингтон.
Радость Кэролайн моментально улетучилась.
– Что, простите? – спросила она.
– Вам не стоит так волноваться, – сказал он, подойдя к ней. Несмотря на то что Кэролайн была довольно высокой, ей все-таки пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Прошу вас, улыбнитесь еще раз. Вы так прекрасны, когда улыбаетесь.
Услышав его слова, Кэролайн испугалась. Улыбка моментально исчезла с ее лица.
– Нет, прошу вас, не бойтесь. Я не хотел вас напугать, – произнес Феррингтон. Его голос оказывал на нее почти гипнотическое воздействие. – Вы, наверное, не привыкли к комплиментам?
«О нет, сэр, вы ошибаетесь», – подумала Кэролайн. Она едва не расхохоталась, но усилием воли заставила себя успокоиться. Его предложение, конечно, очень заманчиво, но абсолютно неприемлемо. Покачав головой, она с тревогой посмотрела на дверь и сказала:
– Прошу прощения, но я не могу остаться. Это будет не очень…
Он прервал ее, подняв руку.
– Нет, позвольте еще раз высказать свою просьбу. – Он отошел от нее на два шага. Кэролайн с удивлением обнаружила, что ей намного легче дышится, когда между ними есть небольшое пространство. Феррингтон расправил плечи и откашлялся. Сейчас он был похож на актера, который готовится произнести свой монолог. – Леди Пирсон, так случилось, что сегодня вечером мне придется ужинать в одиночестве, – произнес он со скучающе-высокомерным видом. – Не окажете ли вы мне честь, согласившись поужинать со мной? – спросил он, отвесив ей такой изящный поклон, который сделал бы честь любому галантному кавалеру.
Это была глупая, но довольно забавная игра, и Кэролайн улыбнулась.
– Прошу вас, – добавил он уже обычным голосом и протянул руку.
Кэролайн посмотрела на нее, а потом, подняв голову, взглянула ему в глаза. В них плясали веселые огоньки.
– А теперь, когда я протянул вам руку, вы должны подать мне свою и кончиками пальцев прикоснуться к моим пальцам, – подсказал он ей. – По крайней мере, так требует этикет, а такие снобы, как я, во всем стараются его соблюдать.
Кэролайн покачала головой.
– Вы не производите впечатление сноба, – сказала она. – И еще мне кажется, что вам нравится нарушать общепринятые правила.
В его глазах блестели озорные огоньки, и Кэролайн не могла не улыбнуться.
– Так оно и есть, – сказал Феррингтон. – А вам это нравится?
Кэролайн очень хотелось сказать «да», однако она все-таки сдержалась. Ей не следует вести себя так легкомысленно.
Он заметил ее замешательство.
– Леди Пирсон, я не хотел вас обидеть, – сказал Феррингтон. – Я просто ненавижу ужинать в одиночестве. Скучнее этого нет ничего в мире. Однако я все понимаю. Вы все-таки носите траур.
Кэролайн вздрогнула. «Неужели он решил, что я могу проявить неуважение к памяти Трамбалла?» – подумала она.
– Мой муж умер несколько лет назад, – пояснила она. – Я имею в виду, что официальный траур уже давно закончился. Да, я все еще ношу черное, но я уже не в трауре, – сказала она тихим голосом.
– Вы меня очень обрадовали. Значит, вы можете принять мое предложение и поужинать со мной?
– Мистер Феррингтон, – покачала головой Кэролайн, – я действительно не могу…
– Нет, можете.
Кэролайн посмотрела на его протянутую руку, а потом, подняв глаза, взглянула на его невероятно красивое лицо.
– Это будет слишком смело с моей стороны, – сказала она и подумала: «Боже, как же мне хочется принять его предложение!»
– Я бы никогда и мысли не допустил, что вы, леди Пирсон, можете совершить что-либо недостойное.
Она снова посмотрела на его руку. Как было бы хорошо хоть раз поужинать с кем-нибудь, кроме Минервы и Джаспера. Минерва редко ужинала дома, и Кэролайн по вечерам обычно ела в своей комнате, одновременно проверяя благотворительные счета преподобного отца Тилтона. На самом деле она уже много лет ни к кому не ездила на ужин. Трамбалл же никогда не ужинал вместе со своей женой.
Кэролайн приняла решение и почувствовала, как от волнения у нее бешено забилось сердце.
– Если я останусь, вы отдадите мне документы на дом? – спросила она.
– Даю вам честное слово, – ответил Феррингтон, улыбнувшись. – Кроме нас с вами об этом никто не узнает. Вам нечего бояться.
Он был прав. В этом нет ничего предосудительного. Осторожно протянув руку, Кэролайн коснулась его пальцев.
К ее удивлению, мистер Феррингтон поднес ее руку к губам и поцеловал затянутые в перчатку пальцы.
Женщине показалось, что она увидела яркую вспышку света, и по ее руке, а потом и по всему телу пробежала дрожь.
– Я поужинаю с вами, – прошептала Кэролайн каким-то странным, чужим голосом.
Его глаза просто сияли от счастья. Ей было до ужаса приятно осознавать, что она смогла доставить ему такую радость.
«Нужно действовать как можно быстрее, пока она не передумала», – решил Джеймс. Он осторожно подвел Кэролайн к двери и, открыв ее, крикнул:
– Каллео, леди Пирсон согласилась поужинать со мной. Предупреди шеф-повара.
– Непременно, саиб, – ответил слуга, слегка склонив голову. Он хлопнул в ладоши, и перед ним появились два лакея в темно-голубых ливреях.
Этот громкий хлопок заставил Кэролайн очнуться, и волшебный туман, которым окутал ее Джеймс Феррингтон, рассеялся. Их пальцы больше не соприкасались. И тут Кэролайн поняла, что она согласилась поужинать с мужчиной, которого едва знает. А ведь она пришла в его дом одна, без компаньонки.
Ее охватила паника, но… когда Феррингтон, повернувшись к ней, улыбнулся лениво-добродушной улыбкой, она моментально успокоилась. Он был просто великолепен. Такого сильного, мужественного и красивого мужчину ей еще никогда не доводилось встречать. Кэролайн почувствовала, что испытывает к нему сильное, почти непреодолимое влечение. «В конце концов, это – деловой визит» – напомнила она себе. К тому же она уже не молоденькая, неопытная девушка. Она сможет справиться с волнением.
Джеймс стоял, прислонившись к двери. Ему нравилось смотреть на нее. В прекрасных глазах, как в зеркале, отражались все ее чувства – и нерешительность, и неуверенность, и сомнение. «Она либо авантюристка, либо великолепная актриса. Нет, пожалуй, для авантюристки она слишком робка и застенчива», – подумал Джеймс. Ему пришлось призвать на помощь все свое обаяние для того, чтобы уговорить ее остаться. Его удивило то, насколько важным оказалось для него получить ее согласие.
Впервые в жизни ему пришлось, что называется, добиваться согласия женщины. Обычно представительницы слабого пола сами вешались ему на шею.
– Вы любите карри? – спросил он.
– Я никогда не ела ничего подобного.
– Я пристрастился к карри, когда жил на Востоке. Мой шеф-повар готовит великолепный карри. Вы обязательно должны его попробовать.
– Да, я согласна с вами. Мне непременно нужно попробовать это блюдо, – сказала Кэролайн и улыбнулась ему удивительной, немного застенчивой улыбкой.
Джеймс почувствовал, как его сердце сжалось от сладкой боли. Такого ему еще никогда не приходилось испытывать.
Поймав себя на том, что он смотрит на нее, разинув рот, Феррингтон выпрямился и отошел от двери.
– Надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы поужинать раньше обычного времени. Когда я ужинаю один, то всегда делаю это раньше принятого в Лондоне времени – в половине седьмого или в семь часов.
– Для меня это вполне приемлемо. Я часто ложусь спать в девять часов, – сказала Кэролайн и тут же покраснела.
«Господи, зачем я посвящаю его в такие интимные подробности?» – подумала она. Увидев легкий румянец на ее щеках, Джеймс вспомнил нежно-розовый цвет облаков перед заходом солнца. «Похоже, она говорит вполне искренне. По крайней мере, на опытную кокетку она не похожа», – решил он.
Неожиданно его охватила гордость. Эта красивая, благородная женщина была его находкой, и он благодарил богов, которые послали ее к нему. Он добьется ее, завоюет, будет защищать. Леди Пирсон будет принадлежать ему.
« Нет, не леди Пирсон, а Кэролайн», – поправил он себя. Кэ-ро-лайн. Интересно, какого цвета у нее волосы?
– Не хотите ли снять шляпу?
– Что, простите? – удивленно спросила Кэролайн. Похоже, она действительно забыла о том, что нужно снять головной убор. – О да, вы правы, – сказала она. Развязав ленты, Кэролайн попыталась снять шляпу, но вуаль была такой тяжелой, что она не смогла этого сделать.
– Давайте я вам помогу, – предложил Джеймс. Он буквально подбежал к ней и, взяв вуаль, попытался поднять ее. Ему хотелось увидеть волосы Кэролайн. Каждая клеточка его естества замерла в ожидании.
К несчастью, черная сетка крепко зацепилась за поля шляпы, спутавшись с лентами. И Джеймс, и Кэролайн понимали, в каком забавном положении они оказались, и, снимая со шляпы вуаль, тихо засмеялись. Однако, увидев, как близко он стоит возле нее, Джеймс моментально стал серьезным.
