Текст книги "Милый пленник"
Автор книги: Кэти Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Усилием воли она заставила себя успокоиться. Теперь она могла говорить. Встав на колени, Кэролайн выглянула в окно.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Лезу к тебе, – тяжело дыша, ответил Джеймс.
– Ты лезешь на дерево? Джеймс, спускайся вниз. Ты можешь упасть и сломать себе ногу, или хуже того – позвоночник.
– В детстве я часто лазил по деревьям, – весело засмеявшись, сказал Джеймс. – А потом, когда начал плавать на корабле, все время карабкался по корабельным мачтам.
В этот момент луна вышла из-за тучи и стало намного светлее. С ловкостью акробата Джеймс запрыгнул на ветку, находившуюся прямо под окном комнаты Кэролайн, и уселся на нее, опершись спиной о ствол дерева и свесив ноги.
Джеймс снял шейный платок, расстегнул воротник рубашки и сразу стал похож на лихого пирата.
– Не волнуйся, я не буду забираться в твою комнату. – Он усмехнулся, блеснув белоснежными зубами. – Если, конечно, ты сама не пригласишь меня.
– Ты пьян? – спросила Кэролайн, подозрительно посмотрев на него.
– Есть немного, – откровенно признался он. – Но я понял, что на дне бутылки не найду того, что мне нужно. – Улыбка исчезла с лица Джеймса, и оно стало задумчивым и грустным. – Прости меня, Кэролайн. Она отступила, пытаясь защититься.
– Для того чтобы сказать это, ты мог бы войти через парадную дверь.
– И ты бы впустила меня?
– Нет.
– В таком случае я сделал правильный выбор.
Кэролайн оперлась руками о подоконник. Ей вдруг захотелось остаться с Джеймсом наедине.
– Может быть, – медленно произнесла она, – однако это уже не имеет никакого значения.
– Нет, имеет. Не смей так говорить.
– Тогда я скажу, что это имеет огромное значение, – тяжело вздохнув, проговорила она.
– Да.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
– Мне нужно было снова увидеть тебя. – Джеймс первым нарушил молчание. – Я должен тебе сказать…
– Джеймс, это уже ничего не изменит, – прервала его Кэролайн. Она боялась услышать то, что он собирался сказать. «Что я буду делать, если он спросит меня об этом?» – подумала Кэролайн.
– Да, ты права. Когда я ушел от тебя, я был очень зол и обижен. Однако потом я понял, что вся эта бессмыслица с участием Маршалла и двоих юнцов – всего лишь спектакль, который был разыгран специально для меня. Я прав?
– Нет, – гордо выпрямившись, сказала Кэролайн и сразу поняла, что не стоит отрицать очевидное. – Да, ты прав. Но как ты догадался об этом?
– Ты вела себя очень неестественно. Так, словно играла какую-то роль, – покачал головой Джеймс.
– Ты считаешь, что я не могу нравиться мужчинам?
– Нет, мужчины просто без ума от тебя, но я уверен, что снискать твое расположение довольно непросто. Сегодня днем я вел себя как последний дурак. – Он наклонился вперед. – Кэролайн, я сделал предложение дочери Лэвенхема несколько месяцев тому назад. Тогда я еще не знал тебя…
– Джеймс…
– Нет, Кэролайн, не перебивай меня. Я должен все тебе сказать. Я в первый раз в жизни по-настоящему влюбился, – признался он и, помолчав немного, добавил: – Я не хочу тебя терять. Я этого просто не вынесу.
Каждое его слово было пронизано болью, и Кэролайн почувствовала ее, ведь ее собственное сердце тоже изнывало от боли.
– Это коммерческая сделка, Кэролайн. Коммерческая сделка, и не более того. Я сделал предложение дочери Лэвенхема для того, чтобы он помог мне получить лицензию. Но, как только я встретил тебя, я сразу забыл Лину… Я просто потерял голову.
– И этот брак поможет тебе осуществить твою мечту? – холодно поинтересовалась Кэролайн. Она искала повод для того, чтобы возненавидеть его.
– Да, – просто ответил он. – Лэвенхем помог мне получить торговую лицензию. – Джеймс горько усмехнулся. – Пойми, Кэролайн, за последние несколько дней я очень изменился. У меня началась новая жизнь. Теперь я говорю только правду. Я не могу лгать. Этот брак позволит мне получить все, о чем я мечтал и чего хотел. – Джеймс лег на ветку, пытаясь дотянуться до Кэролайн. – Однако теперь я понял, что без тебя моя жизнь будет пустой и бессмысленной. Без тебя мне не нужны никакие земные блага.
Кэролайн не могла говорить. Подавшись вперед, она схватилась за ветку, на которой лежал Джеймс, так, словно хотела дотронуться до него.
– До того как мы с тобой познакомились, в нашей жизни было все просто и ясно. Мы с тобой были одинокими, вполне состоявшимися людьми и не знали, что такое любовь, – сказала Кэролайн.
– Но были ли мы счастливы?
– Нет, не были.
– Давай убежим, Кэролайн.
Его слова потрясли ее.
– Мы уедем из Лондона и по дороге к морю обвенчаемся.
– Джеймс…
– Прошу, не перебивай меня. Сегодня я понял, что без тебя моя жизнь будет пустой. Я считаю тебя своей женой и не смогу поклясться в любви и верности другой женщине.
После такого откровенного признания Кэролайн захотелось согласиться на его предложение, однако она моментально опомнилась, спустившись с небес на грешную землю.
– Мы не можем так поступить, – сказала она.
– Для нас это единственная возможность быть вместе. Сегодня вечером я говорил с Лэвенхемом. Он согласен расторгнуть помолвку за определенную сумму денег. Однако графиня отказывается вернуть мне свободу. Она вдруг решила, что желает видеть своим зятем только меня и никого другого. Кэролайн, у нас просто нет выбора. Если мы хотим быть счастливы, нам нужно уехать. Этой ночью.
– Куда же мы поедем?
– В Америку (Северную или Южную) или на Шри-Ланку. Туда, где мы сможем быть вместе. Если я один раз смог заработать приличное состояние, то смогу сделать это снова.
Кэролайн удивило то, с какой страстью, с какой уверенностью в собственных силах говорил Джеймс.
– И ты готов бросить все ради меня?
– Да.
Кэролайн снова опустила ноги на пол и медленно покачала головой.
– Нет, это невозможно. Ты десять лет упорно трудился, чтобы осуществить свою мечту. Я не хочу, чтобы ты разрушил дело всей жизни.
– Мне уже ничего не нужно. Мои мечты потеряли для меня всякую привлекательность.
– Не смей так говорить. Только борьба за осуществление своей мечты сделала тебя таким, какой ты есть. – Кэролайн провела пальцем по подоконнику. – Родственники Минервы отреклись от нее потому, что она сбежала из дому, и все это привело к ужасной трагедии. Пострадал не только возлюбленный Минервы, но и она сама, – задумчиво сказала Кэролайн. – Сегодня днем после того, как ты ушел, я спросила ее, сожалеет ли она о том, что решилась на побег. Она сказала, что сожалеет, – произнесла Кэролайн, опершись на подоконник. – Мне кажется, Джеймс, что если мы с тобой убежим и ты ради меня бросишь свое дело, то вскоре пожалеешь о том, что решился на такой шаг.
Он хотел возразить, однако она не стала слушать и, покачав головой, проговорила:
– Я знаю, что ты хочешь сказать, но… нет, Джеймс, я никуда не поеду.
– Значит, мы останемся в Лондоне.
– Но тогда разразится скандал.
– Мы с тобой все сможем выдержать.
Судя по всему, Джеймс готов был горы свернуть, однако Кэролайн лучше, чем он, понимала, какую цену им придется заплатить за свое счастье.
– Твоя репутация будет уничтожена. Тебя смешают с грязью. Ты не знаешь, каким злым и безжалостным может быть высший свет. Будут осуждать не только нас с тобой, этот скандал скомпрометирует несчастную, ни в чем не повинную девушку. Она будет опозорена. Мы сможем избежать публичного позора, только если Лэвенхем согласится расторгнуть помолвку.
– Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня, – сказал Джеймс хриплым, взволнованным голосом и посмотрел на нее грустными, потухшими глазами. – Жизнь без тебя мне не в радость. Без тебя я уже никогда не смогу быть счастливым.
«И я тоже», – подумала Кэролайн. Без него ее жизнь будет пустой и безрадостной.
Она любит его.
И именно поэтому она доверится ему и поможет понять, что он правильно поступил, отказавшись от нее.
– Лучше всего, если…
– Нет.
– Да, – сказала она и, протянув руку, коснулась ветки, на которой он сидел. – Джеймс, я не могу иметь детей. Я бесплодна и поэтому не смогу дать тебе того, о чем ты мечтаешь. Я не смогу родить тебе ребенка.
– Почему ты так думаешь?
– Трамбалл очень хотел иметь наследника. Мы с ним прожили несколько лет, но я так и не смогла забеременеть, – сгорая от стыда, призналась она.
Помолчав с минуту, Джеймс наклонился вперед и, протянув руку, погладил ее пальцы.
– Кэролайн, я хочу быть с тобой, и это желание сильнее, чем желание иметь ребенка. Ты стала частью меня, – сказал он.
И она поверила его словам.
Ей нужно было прогнать его, однако она не могла сделать это. Нет, только не сейчас. И пусть Господь простит ее.
– Джеймс, иди ко мне, – прошептала Кэролайн.
Его не нужно было просить дважды. С ловкостью кошки он перелез с ветки на окно ее комнаты. Кэролайн крепко обняла его, и их губы встретились.
Здесь, под покровом ночи, они смогут слиться воедино.
Первые лучи солнца осветили небо. «Скоро рассвет», – подумала Кэролайн. Лежа рядом с Джеймсом, она слушала, как бьется его сердце. Нежно поцеловав кончики ее пальцев, он еще крепче прижал ее к себе.
– Тебе нужно уходить, – сказала она.
– Кэролайн…
– Прошу, не говори больше ничего. – Она прижала пальцы к его губам. – Мы уже приняли решение. Не стоит все усложнять.
Подняв голову, он посмотрел на нее, а потом осторожно убрал волосы с ее лица.
– Если бы я когда-нибудь смог назвать тебя своей женой, я бы каждый день благодарил Бога за это счастье. Кэролайн, я еще никому не признавался в любви, но тебе скажу: я люблю тебя.
Кэролайн крепко обняла его, обхватив руками за шею. Ей хотелось запомнить запах его кожи, биение его сердца, то, как его тело прикасалось к ее телу.
– Я не смогу жить без тебя, – прошептала она, уткнувшись в его шею. – Мне хочется, чтобы время остановилось и эта минута длилась целую вечность.
– Мы можем убежать. Ты поедешь со мной?
Кэролайн покачала головой.
– Нет, я не могу.
Ей показалось, что Джеймс хотел что-то сказать, но потом передумал. Молча поднявшись с кровати, он начал одеваться. Кэролайн перекатилась на ту половину кровати, на которой лежал Джеймс. Постель хранила тепло его тела.
Кэролайн понимала, что они больше никогда не будут вместе. Она вдруг представила, какой пустой и безрадостной будет ее жизнь без него. Однако она ни о чем не сожалела. Она никогда не пожалеет о том, что полюбила Джеймса Феррингтона.
Через минуту она почувствовала, как матрас прогнулся под тяжестью его тела. Джеймс опустился на кровать возле нее. Кэролайн села и, прижав простыню к своему обнаженному телу, посмотрела на него.
Он улыбнулся ей такой пронзительно-нежной улыбкой, что у нее защемило сердце.
– Мне всегда нравилось, как ты улыбаешься, – сказала она, проведя кончиками пальцев по его губам.
– Я хочу еще раз обнять тебя, дорогая.
Она бросилась к нему и обняла его так крепко, словно хотела навсегда оставить его возле себя. А потом оттолкнула, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.
Тяжело вздохнув, Джеймс сказал:
– Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, дай мне знать – я моментально примчусь. Пообещай, что выполнишь мою просьбу.
Кэролайн не могла ответить ему. Она вообще не могла говорить, потому что пыталась сдержать слезы, и просто кивнула в ответ.
– Спокойной ночи, любовь моя, – прошептал он и, обхватив рукой ее голову, быстро поцеловал, а потом, поднявшись с кровати, подошел к окну.
Быстро взобравшись на подоконник, Джеймс перелез на огромную ветку вяза. Буквально через минуту Кэролайн услышала, как он спрыгнул на землю и быстро пробежал через двор. Потом тихо скрипнула калитка и… стало тихо.
Кэролайн легла на кровать, с головой укрывшись одеялом.
– Никаких сожалений, – прошептала она.
И слезы наконец хлынули из ее глаз.
В соседней комнате в кресле, стоявшем у окна, сидела Минерва. Она слышала тихий ночной разговор двух влюбленных. И он напомнил ей другой разговор, состоявшийся много лет назад между нею и Робертом. Мужчиной, который был очень похож на Джеймса Феррингтона. Мужчиной, которого она любила.
Слушая тихие вздохи и приглушенные всхлипывания, Минерва понимала, что через несколько часов Кэролайн выйдет к завтраку и как всегда будет невозмутимой и спокойной. Она никогда не признается при свете дня в том, что ее сердце разбито.
«Необходимо что-нибудь сделать. Мы должны помешать Феррингтону жениться на дочери графини Лэвенхем», – подумала Минерва. Она уже не сомневалась в том, что Джеймс любит Кэролайн. Мужчина говорит с такой искренностью и нежностью, только когда он понимает, что теряет свою возлюбленную.
Именно это она и сказала леди Мэри, Шарлотте и Виолетте, встретившись с ними утром и пересказав им ночной разговор влюбленной пары.
– Кэролайн права. Им нельзя бежать из Лондона. Это им не поможет, – произнесла Виолетта, прикладывая платок к влажным от слез глазам.
– Но что же мы можем сделать? – спросила леди Мэри.
– Не вы, а я, – поправила ее Минерва. – В этом деле только я смогу помочь. Шарлотта, можно взять твой экипаж?
– Конечно, cherie. Я дам тебе экипаж, но только после того, как ты расскажешь, что задумала.
– Я, дорогие мои, собираюсь нанести визит особе, которая может остановить весь этот фарс, именуемый женитьбой Джеймса Феррингтона.
– Кто же это? – поинтересовалась Виолетта.
– Графиня Лэвенхем, – ответила Минерва, надевая перчатки.
Глава 17
Граф и графиня Лэвенхемы жили в роскошном дворце, располагавшемся в одном из самых старых и наиболее престижных районов Лондона.
Минерва рассматривала изящные перила лестницы, высокий потолок, расписанный фресками, на которых изображались лесные пейзажи, летающие херувимы и прочая сентиментальная чепуха. Судя по всему, краски на фресках были еще свежими. Минерва улыбнулась. В молодости Вера Форбс Стенбери не отличалась хорошим вкусом. Похоже, с годами ничего не изменилось.
К ней спустился дворецкий, одетый в какую-то странную ливрею из розового шелка.
– Леди Лэвенхем примет вас. Следуйте за мной, – сказал он.
Он не взял у Минервы ни шляпу, ни шаль. Этот слуга был таким же холодным и чопорным, как каменный фасад этого дворца. Его неучтивость не обидела Минерву. Ей не хотелось лебезить и заискивать ни перед Верой, ни перед ее невоспитанными слугами.
Следуя за дворецким сквозь лабиринт комнат и коридоров, Минерва обратила внимание на одну интересную особенность. Как только они покинули официальную часть дома и вошли в личные покои членов семейства Лэвенхемов, обстановка разительно изменилась. На полу здесь лежал старый, потертый ковер. Стены были покрашены довольно небрежно, а на тех местах, где когда-то висели картины, остались темные пятна четырехугольной формы.
Дворецкий повернул за угол и вошел в другое крыло дома. И снова окружающая обстановка изменилась. Здесь пол был устлан толстым, мягким ковром, а стены украшали образцы новомодной живописи. Минерве показалось, что все эти картины выполнены художниками-дилетантами, которые только учатся держать в руках кисть. Судя по всему, в этом крыле жила Вера.
Дворецкий остановился перед большой белой дверью, украшенной позолотой. Эту дверь охранял лакей в такой же жуткой ливрее из розового шелка. Дворецкий осторожно постучал в дверь.
Дверь открыла горничная, одетая в светло-розовое платье.
– Леди Минерва… – произнес дворецкий унылым голосом, представляя гостью, однако Минерва прервала его.
– Мисс Минерва Пирсон, – поправила она его.
– Мисс Минерва Пирсон, – повторил он так же уныло.
– Мисс Минерва? – послышался из комнаты недовольный голос. – Боже мой, какая невиданная честь!
Минерва восприняла эту реплику как приглашение войти. Она не испугалась ни слуг, ни ловушек, и Вера очень скоро поймет, что ее Минерва тоже не боится.
В душной полутемной комнате на мягком диване, обитом все тем же розовым шелком, из которого были сшиты ливреи слуг, в картинной позе возлежала Вера Форбс, в замужестве Вера Стенбери, графиня Лэвенхем. Даже портьеры на окнах (они были плотно задернуты для того, чтобы защитить комнату от ярких утренних лучей) имели такой же цвет, и поэтому все помещение было залито розовым светом. Два спаниеля с горящими глазами сидели на коленях у графини. Уши собак были повязаны розовыми шелковыми лентами. Такие же ленты украшали весьма пестрый кружевной чепец Веры и ее платье. Огромный персидский белоснежный кот лежал в кресле, стоявшем возле дивана. На шее у него красовался розовый шелковый бант.
– Минерва, какой сюрприз, – сказала Вера. С подноса, стоявшего рядом с диваном, она взяла конфету и, разломив ее на две половины, скормила собакам. – Ты всегда приезжаешь с визитами в столь ранний час?
– Это неофициальный визит, Вера.
Небрежно махнув рукой, графиня отпустила слуг.
– Я так и думала, – сказала она.
– Может быть, ты хочешь присесть? – спросила Вера, подождав, пока уйдут слуги. – О-о, прошу прощения, но на кресле уже сидит мой кот. Какая жалость. – И, взяв с подноса конфету, она засунула ее себе в рот.
– А ты совсем не изменилась, – спокойно сказала Минерва. – Посмотри на себя. Прошло более тридцати лет, а ты все такая же.
Столкнув с колен собак, Вера села.
– О нет, с тех пор как мы с тобой виделись в последний раз, я очень изменилась. У меня есть муж и дети. Моя семья любит и уважает меня. А ты по-прежнему одна. Я знатная дама, одна из самых уважаемых женщин высшего общества, а ты никто, ты – падшая женщина, – она злорадно улыбнулась. – Я благодарю Бога за то, что смогла дожить до этого дня.
– Это из-за меня ты дала согласие на брак своей дочери и мистера Феррингтона? Ты узнала, что ему нравится моя племянница?
– Думаю, что он будет прекрасным зятем, – сказала Вера, почесав за ухом у спаниеля. – Он очень богат, весьма хорош собой и имеет солидных покровителей. Лэвенхем говорит, что скоро Феррингтон станет еще богаче, – призналась она, поцеловав собаку в нос. – Лэвенхему сейчас очень нужны деньги, и он сказал, что если мы породнимся с Феррингтоном, то сможем приумножить свое состояние.
Вера улыбнулась Минерве.
– Ты, Минерва, наверное, очень нуждаешься в деньгах? Представляю, как тяжело тебе живется без богатого покровителя. Должно быть, твоя жизнь была не из легких и на твою долю выпало много бед.
Минерва побагровела от гнева.
– Да как ты смеешь рушить счастье любящих людей из-за мелочной мести?! – воскликнула она.
– Мелочной? О нет, – сказала Вера. – Я много лет ждала этого дня. Я мечтала о нем. Мне очень хотелось, чтобы у меня появилась возможность отплатить тебе за то, как ты поступила со мной много лет тому назад.
Минерва и не думала отступать.
– Я ничего плохого тебе не сделала, – сказала она.
– Нет, сделала! – злобно прищурившись, крикнула Вера.
– Роберт не принадлежал тебе, – отчетливо произнося каждое слово, напомнила Минерва.
– Он был моим женихом, и все об этом знали.
– Но он любил меня. И именно это не дает тебе покоя, не так ли? Ты бесишься из-за того, что он выбрал меня.
– Нет! – воскликнула графиня, вскочив с дивана и сжав кулаки. – Он тебя не любил. Это была всего лишь слепая, безрассудная страсть, и она не имеет ничего общего с настоящей любовью.
– О да, она не имеет ничего общего с настоящей любовью. – Минерва вспомнила мужчину, которого любила много лет назад. Тогда она только начала выезжать в свет и ее считали самой красивой дебютанткой сезона. – Ради него я пожертвовала всем и, не задумываясь ни секунды, сделала бы это еще раз. Даже сейчас. Он любил меня, и я любила его. Если бы не вмешался злой рок, мы бы с ним поженились.
– Нет! – закричала Вера, покраснев от злости. – Если бы ты не появилась, он стал бы моим мужем. Он был моим женихом, весь высший свет знал об этом.
– Все это произошло еще до того, как мы с ним познакомились, – покачав головой, сказала Минерва. – Вера, человек не вещь, и он не может быть чьей-либо собственностью. Мы с Робертом не смогли бы противиться нашим чувствам, даже если бы нам очень этого хотелось. С самой первой минуты нашей встречи мы поняли, что созданы друг для друга.
– Однако он продолжал встречаться со мной! – бросившись к ней, крикнула Вера. – Всем было известно о том, что он мой жених. А потом появилась ты и все разрушила. Ты презрела законы, правила и обычаи.
– Вера, любовь не подчиняется никаким законам…
– Ты заставила его нарушить данное им слово!
– Роберт не давал тебе слова. Это его отец пообещал твоим родителям, что он женится на тебе! – воскликнула Минерва, щелкнув пальцами. Она тоже почувствовала, что ее охватывает гнев. Отступив в сторону, она еще сильнее оперлась на трость. Повернувшись, она посмотрела в лицо сопернице. – Вера, все это произошло много лет назад. Я знаю, что ты любила Роберта, но… он не отвечал тебе взаимностью.
– Это ты погубила его! Ты убила его!
– Роберт погиб во время аварии. Наш экипаж перевернулся…
– Это ты во всем виновата!
– Кроме тебя никто не мог устроить эту аварию! – не сдержавшись, закричала Минерва. Испуганный кот спрыгнул с кресла и забился под диван. – Ты, ослепленная эгоистичным желанием вернуть Роберта, обвиняла меня во всех смертных грехах. Ты была единственным человеком, который отказался вернуть слово, данное отцом Роберта, и расторгнуть помолвку.
– Ты сломала мне жизнь, – проговорила графиня, сев на диван.
– Это не так, Вера. И я не виновата в смерти Роберта, – сказала Минерва, опираясь на трость. – Ты знаешь, все эти годы я думала, что он погиб из-за меня. Боль утраты и осознание собственной вины – вот что заставило меня уехать из Лондона.
Вера посмотрела на нее, злобно сверкнув глазами.
– Ты уехала из Лондона потому, что высшее общество отвернулось от тебя после того, как я всем рассказала о твоем мерзком поступке. Все двери закрылись для тебя, и так будет до тех пор, пока я жива.
Минерва покачала головой.
– Я не обижаюсь на тебя, Вера. Ты можешь делать все, что угодно, однако правда останется правдой. Не важно, кому и что ты скажешь, но мы с тобой знаем, что Роберт выбрал меня, а не тебя.
– И погиб он из-за тебя!
– Роберт погиб во время аварии, – сказала Минерва, гордо расправив плечи. Ей было очень неприятно вспоминать об этом. – Да, признаюсь, авария произошла, когда мы с ним тайно бежали из Лондона. Я держала его в объятиях, когда он испустил предсмертный вздох. Знаешь, Вера, какими были его последние слова? «Я люблю тебя», – вот что сказал он мне.
Не сдержавшись, графиня разрыдалась.
– Я не хочу слышать об этом. – Она села на диван и отвернулась от Минервы. – Я тебе не верю.
– Мне абсолютно все равно, веришь ты мне или нет. Ты, Вера, уже не имеешь надо мной никакой власти. Много лет назад ты заставила меня уехать из Лондона, однако сейчас ты уже не сможешь сделать этого. Тебе никогда не удастся мне навредить. Я знаю, что такое счастливая взаимная любовь. Мне не раз довелось испытать это чувство. Можешь ли ты, Вера, сказать то же самое о себе?
– Значит, в твоей жизни было много любви? – презрительно усмехнулась графиня. Она так резко вскинула голову, что ее кружевной чепец подпрыгнул. – Я знаю, чем ты все это время занималась. Я не жалела ни времени, ни сил, ни денег для того, чтобы все разузнать о тебе.
– О да, – улыбнувшись, сказала Минерва. – Другого я от тебя и не ожидала.
Вера посмотрела на нее, презрительно сверкнув глазами.
– Ты жила в Италии со своим любовником. Этот мужчина был женат. Не стоит разыгрывать из себя благородную даму, Минерва Пирсон. Я знаю, что ты была обыкновенной проституткой.
Минерва сделала глубокий вдох, а потом медленно выдохнула и, посмотрев на Веру, грустно усмехнулась.
– Что тебя так рассмешило? – спросила Вера.
– Меня рассмешила ты, – ответила Минерва. – Не могу поверить, что, имея мужа и детей, ты не нашла себе более достойного занятия, чем лелеять свою ненависть ко мне. Я даже не знаю, как к этому относиться – радоваться или огорчаться.
– Ты должна была умереть, – проговорила Вера голосом судьи, выносящего приговор. – Ты должна была погибнуть во время той аварии. Ты, а не Роберт.
Минерва кивнула.
– Я думала, что не смогу пережить смерть Роберта, и в том, что случилось, винила только себя одну. Господи, как же я проклинала себя за то, что не смогла уберечь его. Какой же я, однако, была глупой! Я думала, что если бы я сразу согласилась на побег, мы смогли бы уехать из Лондона на день раньше. Однако я долго сомневалась. «Что подумают обо мне родители и друзья, если я убегу из дома?» – вот какой вопрос волновал меня тогда больше всего. Ты только подумай, Вера, если бы мы уехали на день раньше, Роберт был бы жив.
Минерва почувствовала, как жгучие слезы застилают ей глаза. Однако усилием воли она заставила себя успокоиться. Она никому не должна показывать своего горя.
– И только через много лет я поняла, что человек не властен над своей судьбой. Чему суждено случиться, то обязательно произойдет. Об одном я сожалею – что я позволила тебе и другим блюстителям чужой нравственности выгнать меня из Лондона. – Минерва сжала резную рукоять трости. Ей хотелось быть до конца честной перед своим врагом, и она сказала: – Да, мне приходилось делать такие вещи, которых я до сих пор стыжусь. Но когда я встретила Бернардо Денизи, мне снова захотелось жить и радоваться каждому дню. Да, я была его любовницей. Его родители насильно женили Бернардо, когда ему было всего семнадцать. Это привело к тому, что они с женой возненавидели друг друга. Тебя, Вера, ожидало такое же будущее, если бы ты вышла замуж за человека, который не только не любил тебя, но даже не мог находиться с тобой в одной комнате.
Обхватив руками спаниелей, Вера сказала:
– Роберт любил меня до тех пор, пока не познакомился с тобой.
– Неужели ты до сих пор веришь в это? Посмотри на себя, Вера. Ты сидишь в этой комнате, вся в розовых кружевах, уплетаешь конфеты и целуешься с собаками, окружив их заботой и любовью. Как ты думаешь, смог бы Роберт любить тебя такой, какой ты стала сейчас? Неужели ты действительно веришь в то, что он мог бы гордиться тобой за то, что ты плетешь против меня интриги?
Этот хорошо рассчитанный удар достиг своей цели. Графиня буквально затряслась от злости.
– Я хорошая жена. Меня уважают в обществе. Все восхищаются мной, а мои дети меня очень любят.
– И ты так сильно любишь своих детей, что готова отдать дочь человеку, который ее не любит! – воскликнула Минерва, едва сдерживая гнев.
– Лина обожает мистера Феррингтона! – закричала графиня, и ее слова гулким эхом разнеслись по комнате.
Минерва отступила назад. Много лет назад, когда Роберт бросил Веру ради нее, она не чувствовала угрызений совести. Однако сейчас она имела возможность увидеть, во что с годами может превратиться женщина, которую бросил любимый человек.
Ей очень не хотелось, чтобы эта история повторилась вновь.
Тщательно выбирая слова, Минерва сказала:
– Прости, но в таком случае мне жаль твою дочь. Он не любит ее. Вера, если бы ты вышла замуж за Роберта, то сейчас чувствовала бы себя еще более несчастной. К сожалению, любовь не всегда бывает взаимной. Поэты правы. Иногда случается так, что чувства берут верх над разумом. Если бы все в нашей жизни можно было подчинить холодному расчету, то Роберт наверняка женился бы на тебе. Еще бы, ведь ты была намного богаче меня… Прошу тебя, Вера, если ты действительно любишь дочь и хочешь, чтобы она была счастлива, забудь о том, что произошло много лет назад. Прошлое не должно мешать настоящему. Поверь, брак без любви – хуже тюрьмы.
На какое-то мгновение Минерве показалось, что она победила. Лицо Веры смягчилось, в прозрачных глазах заблестели слезы. Потом она вдруг резко вскинула голову, и ее глаза вновь стали злыми и холодными. Графиня обняла одну из своих собак и прижалась к ней щекой.
– Знаешь, Минерва, я думаю, что итальянцы правы.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Минерва, понимая, что сражение проиграно.
– Месть – это такое блюдо, которое нужно подавать холодным, – сказала графиня. Судя по ее горящим глазам, она жаждала мести. Слегка наклонившись вперед, она добавила: – Нет. Я не освобожу мистера Феррингтона от обязательств перед моей дочерью.
Гордо вскинув голову, Минерва произнесла:
– Я не позволю тебе сломать жизнь моей племяннице. Я сделаю все, чтобы расстроить этот брак.
– Ты уже ничего не сможешь сделать. – Вера громко расхохоталась. – Вчера объявление о помолвке было напечатано во всех газетах. И не думай, что Феррингтону удастся сбежать вместе с твоей племянницей. Мой муж будет смертельно оскорблен, и он не остановится ни перед чем. Феррингтон лишится всего, что имеет.
– Это мы еще посмотрим, – ответила Минерва, которой очень не хотелось признавать поражение.
Повернувшись, она направилась к выходу. Она уже собиралась открыть дверь и в этот момент снова услышала голос Веры.
– Больше никогда не смей приходить ко мне, Минерва! – крикнула она и, увидев, что Минерва никак не отреагировала на ее слова, добавила: – Если ты еще раз здесь появишься, я спущу на тебя своих собак!
Минерва остановилась и, повернувшись, посмотрела на графиню. Заплаканное лицо Веры стало ярко-красным от злости. Обняв собак, она крепко прижала их к себе. Бедные животные тихо скулили, пытаясь вырваться из ее рук.
– Ты жестокая женщина, Вера. У тебя еще есть время одуматься. Не заставляй Джеймса Феррингтона жениться на твоей дочери.
Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
– Никогда! – услышала она крик Веры, а потом раздался громкий, дребезжащий звук. Судя по всему, графиня швырнула в дверь поднос с конфетами.
Лакей, стоявший у двери, подпрыгнул. Быстро овладев собой, он с уважением посмотрел на Минерву.
– Могу я проводить вас, мадам? – спросил он.
Минерва открыла рот, собираясь сказать «да», но в этот момент к ним подбежала горничная.
– Позвольте мне проводить вас, мадам, – произнесла она.
Лакей недовольно поморщился.
– Провожать гостей – это моя обязанность, – напомнил он.
– Лестер, не случится ничего страшного, если я один раз выполню за тебя твою работу, – сказала горничная, положив ладонь на руку лакея.
– Случится, если она узнает об этом, – ответил он, кивнув в сторону комнаты леди Лэвенхем.
– Она ни о чем не узнает, если ты ей не скажешь, – парировала горничная.
В комнате зазвонил колокольчик.
– Вот видишь? – сказала горничная. – Она зовет тебя. Я сама провожу эту благородную леди.
Лакей в нерешительности переминался с ноги на ногу до тех пор, пока снова не зазвонил колокольчик. Пожав печами, слуга махнул рукой, давая понять, что согласен выполнить просьбу горничной.
Тяжело навалившись на трость и превозмогая боль в коленях, Минерва шла за молоденькой горничной, не задумываясь о том, куда ведет ее эта девушка. Минерва позволила себе погрузиться в воспоминания. Она снова вспомнила о своей первой и самой большой любви. О храбром, дерзком и сильном мужчине по имени Роберт. Как ей сейчас не хватало его силы и отваги!
