Текст книги "Милый пленник"
Автор книги: Кэти Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
– Завтра утром он согласится на переговоры, – произнесла Шарлотта.
– Может, поспорим на десять фунтов? – предложила леди Мэри.
Виолетта посмотрела на Минерву, которая молча слушала перепалку подруг.
– А ты что думаешь, Минерва? – спросила она.
От свечи, стоявшей на столе, Минерва зажгла еще одну.
– Я думаю, что нам пора ложиться спать. Что сделано, то сделано, и назад дороги нет, Виолетта. Жаль, что мистер Феррингтон во всем обвиняет Кэролайн. Надеюсь, что мы сможем доказать ему, что он заблуждается.
– Минерва права. Если женщина не может перехитрить мужчину, то она недостойна называться женщиной, – сказала Шарлотта.
– Это точно, – подхватила леди Мэри.
– Давайте поговорим об этом завтра, – проговорила Минерва.
– Да, ты права, – согласилась Виолетта и взяла шляпу и перчатки. – Ты уверена, что он ничего тебе не сделает? – спросила она, испуганно посмотрев на дверь, ведущую в подвал.
– Джаспер сможет нас защитить, – заверила ее Минерва.
– Я оставлю Пьера охранять эту дверь, – сказала Шарлотта, кивнув на своего великана-слугу, который, сняв капюшон, обнажил лысую голову.
– В этом нет необходимости, – возразила Минерва.
– Нет, есть необходимость, – почти в унисон ответили ее подруги. В первый раз за вечер им удалось хоть в чем-то достичь согласия.
На прощание Шарлотта расцеловала Минерву в обе щеки и, повернувшись к Виолетте и леди Мэри, сказала:
– Вы переночуете у меня. Тогда утром нам не нужно будет тратить время на то, чтобы собраться вместе, и мы сможем приехать сюда как можно раньше. Я думаю, что завтра monsieurФеррингтон согласится на все наши условия.
– Нет, вам не нужно приезжать утром! – воскликнула Минерва. – Кэролайн может что-нибудь заподозрить.
– Я думаю, что когда она обо всем узнает, она будет рада тому, что мы смогли ей помочь, – сказала Шарлотта.
– Главное, чтобы к тому моменту, когда Кэролайн узнает правду, мистер Феррингтон уже согласился отдать нам документы на дом, – заметила Минерва.
– В таком случае нам нужно приехать не раньше десяти утра, – произнесла Шарлотта.
Дамы согласились с Шарлоттой и направились к двери. А Пьер заступил на дежурство. Он сел на пол возле двери, ведущей в подвал, и, достав из холщовой сумки томик Руссо, приготовился провести время за чтением. Минерва пообещала, что утром Джаспер сменит его.
Когда почтенные дамы вышли в прихожую, Минерва обратилась к баронессе:
– Скажи, Шарлотта, где ты нанимаешь слуг? Увидев, что Пьер читает Руссо, я просто глазам своим не поверила. Я думаю, что мой Джаспер не сможет прочитать ничего, кроме своего имени.
– Это все последствия революции, – пожав плечами, ответила Шарлотта. – Она превратила французов в философов. Лично я читаю Руссо только тогда, когда не могу уснуть. Однако Пьер обожает его книги.
Возле парадной двери подруги попрощались с Минервой и уехали. В доме стало тихо. Держа в руке свечу, Минерва, стоя у двери, наслаждалась тишиной. В ее жизни было время, когда у нее было много бурных ночей.
«Нет, мы все-таки поступили правильно, похитив Феррингтона», – подумала она. Минерву беспокоило только одно обстоятельство, а именно то, что мистер Феррингтон считает, будто к его похищению причастна Кэролайн. Они с подругами и предположить не могли, что он может так подумать.
– Минерва, это ты? – раздался голос ее племянницы.
Минерва вздрогнула от неожиданности, едва не уронив свечу.
– Кэролайн? Ты уже дома? – спросила она, поднимаясь по лестнице.
– Я рано уехала с бала. Ты одна? Мне кажется, я слышала чьи-то голоса.
– Да, со мной были Шарлотта и остальные. Они уже уехали домой.
– Я не слышала, как вы приехали.
– Мы были на кухне, – сказала Минерва, поднимаясь на последнюю ступеньку лестницы.
Коридор на верхнем этаже был маленьким и узким. Кэролайн стояла возле двери своей комнаты. В белой ночной рубашке из мягкой фланели, ниспадающей свободными складками, и с длинной косой, висевшей за спиной, она была похожа не на тридцатилетнюю уверенную в себе женщину, а на маленькую девочку. Сердце Минервы переполняли материнские чувства. Ей хотелось защитить Кэролайн от всех бед и несчастий.
– Тебя что-то беспокоит? – спросила она, положив руку на плечо Кэролайн.
Племянница кивнула.
– Ты хочешь поговорить со мной?
– Ты выслушаешь меня?
Минерва была польщена.
– Конечно, дорогая, – ответила она и прошла вслед за Кэролайн в ее спальню.
Кэролайн села на кровать, подогнув под себя ноги. Посмотрев на смятую постель, Минерва поняла, что племянница долго ворочалась с боку на бок, однако уснуть так и не смогла. Она поставила на стол свечу, которую держала в руке. В маленьком камине горел огонь, однако это не спасало от сквозняков, которые гуляли по старому зданию.
– Что случилось? – спросила Минерва.
Кэролайн, потянув за подол ночной рубашки, укрыла им свои босые ноги. Обреченно опустив голову и согнув плечи, она призналась:
– Я погибла.
– Погибла? Но что произошло?
Глаза Кэролайн стали влажными от слез, однако она изо всех сил пыталась сдержать их. При виде такой печальной картины сердце Минервы едва не разорвалось от боли. Сев на кровать, она крепко обняла племянницу.
– Не стоит так убиваться, дорогая. Я думаю, все не так уж страшно.
– Нет, это действительно ужасно.
– Расскажи мне о том, что произошло.
– Во всем виноват мистер Феррингтон. Он негодяй, подлец и… развратник!
Минерва замерла от страха. Она поняла, что случилось нечто ужасное.
– Что же он сделал? – спросила она, боясь услышать ответ Кэролайн.
– Он купил мне платье!
Минерва обняла племянницу за плечи.
– Кэролайн, я ничего не понимаю. Ты называешь его негодяем потому, что он купил тебе платье?
– Он купил то самое платье, в котором я была на балу. Голубой шелковый туалет. Элизабет не присылала мне этого платья. Его прислал мистер Феррингтон, прикрывшись ее именем. Он хотел обмануть меня, однако леди Лэвенхем…
– Леди Лэвенхем? – переспросила Минерва, подумав, что ослышалась. – Ты имеешь в виду Веру Стенбери, графиню Лэвенхем?
Кэролайн кивнула.
– Что же она сделала? – испуганно спросила Минерва. Она хорошо знала, как Вера может ненавидеть и на какие мерзости эта ненависть может ее толкнуть.
– Она видела, как Джеймс… я хотела сказать, мистер Феррингтон… покупал это платье, и устроила безобразную сцену, объявив во всеуслышание, что я являюсь его любовницей.
У Минервы появилось дурное предчувствие.
– Она упоминала мое имя?
Слегка повернув голову, Кэролайн виновато посмотрела на тетушку.
– Да, упоминала. Кто она такая, Минерва? Почему она оскорбила меня у всех на глазах и испортила бал Элизабет? Она вела себя вызывающе. Даже леди Димхерст была шокирована ее поведением.
– О моя бедная девочка, слухи и сплетни не могут испортить бал, – поспешила заверить ее Минерва. – К тому же ты не являешься его любовницей. Если мистер Феррингтон – настоящий джентльмен, то он обязательно уладит это недоразумение и восстановит твое доброе имя… – сказала она и тут же вспомнила о разгневанном мужчине, который сидел в подвале их дома. – Вполне возможно, что мистер Феррингтон действительно купил это платье, но ты ведь не имеешь к этому никакого отношения. Я думаю, что ничего ужасного не случилось и тебе не стоит так волноваться.
– О Минерва, ты не понимаешь или, может быть, забыла, каким суровым и безжалостным может быть высшее общество. Ни одна мелочь не ускользнет от них, они замечают все ошибки, все поступки, которые могут дискредитировать человека. К тому же вдовы всегда находятся под более пристальным вниманием. В нашем благотворительном обществе есть женщины, которые ждут не дождутся, когда я, позабыв о гордости и чести, начну бегать за мужчинами. Что я буду делать, когда все эти сплетни дойдут до мисс Элмхарт? Леди Димхерст уже заставила ее сократить мои уроки в пансионе, оставив мне только один урок в неделю. В понедельник мисс Элмхарт сказала мне, что она снова хочет увеличить количество моих уроков и собирается согласовать это с леди Димхерст. После того что случилось на балу, я думаю, что ее заставят уволить меня из пансиона.
– Она не сделает этого, Кэролайн. Ты одна из лучших учительниц.
– Мисс Элмхарт обязательно уволит меня, если на этом будет настаивать леди Димхерст. Сегодня на балу леди Димхерст заявила, что таких женщин, как я, нельзя на пушечный выстрел подпускать к детям. Это было унизительно. Ее слова слышали почти все, кто был на балу. Моя мать всегда говорила мне, что для женщины нет ничего ценнее, чем ее репутация.
– Кэролайн…
– И вот теперь моя репутация безнадежно испорчена.
– Слушай и хорошенько запомни все, что я сейчас тебе скажу. Обязательно найдутся люди, готовые охотно поверить сплетням, которые распускают о тебе. Однако в обществе есть и другие люди, которые поймут и простят твою ошибку.
– С тобой, Минерва, случилась такая же история? Ты тоже когда-то совершила ошибку?
Этот вопрос застал тетушку врасплох.
– Ты в самом деле ничего не знаешь? – осторожно поинтересовалась она. – Я думала, что мои высоконравственные родственники рассказали тебе мою историю.
– Они никогда не вспоминали о тебе. Я узнала о твоем существовании только тогда, когда ты вернулась из Италии. Это было незадолго до смерти Трамбалла.
Минерва слегка сжала руку Кэролайн, а потом отпустила ее. Когда после смерти Бернардо она, убитая горем, вернулась из Италии, встреча с племянницей, которая оказала ей радушный прием, стала для нее настоящим подарком судьбы. Кэролайн ни о чем ее не спрашивала и ничего от нее не требовала. Она была искренне рада появлению новой родственницы и всегда относилась к Минерве с большим уважением. В то время Минерва больше всего нуждалась в поддержке и помощи близких людей.
Минерва поняла, что ей сейчас не хочется посвящать Кэролайн во все подробности своей жизни. Она боялась потерять любовь и уважение племянницы. Однако сможет ли Минерва скрыть от нее правду?
– Я не совершала никаких ошибок. Просто сбежала из дома.
– Но что заставило тебя пойти на такой шаг?
– Я понимаю тебя, Кэролайн Я знаю, что такое сплетни и суровые законы общественной морали. Много лет назад я нарушила эти законы. Я убежала с мужчиной, который был обручен с другой девушкой. Мы доехали до шотландской границы, и там произошел несчастный случай. Наш экипаж разбился. Мой возлюбленный погиб.
Минерва некоторое время молчала, пытаясь справиться с волнением. Она до сих пор с болью в сердце вспоминала о своей утрате, и эта боль была так сильна, словно трагедия случилась только вчера, а не тридцать лет тому назад.
Должно быть, ее лицо стало невероятно печальным, потому что Кэролайн, обняв ее за плечи, тихо сказала:
– Прости меня.
– И ты меня прости. Во время аварии я сломала обе ноги. Именно поэтому, когда меняется погода, они начинают болеть.
– Как его звали?
– Роберт Эдвардс. Он был сыном маркиза Сент-Джаста. Ради меня Роберт отказался от наследства… – Она тряхнула головой. – По дороге в Шотландию нам с Робертом пришлось провести вместе одну ночь, но он даже не притронулся ко мне. Роберт берег мою честь. Если бы я была богатой наследницей, то наверняка нашелся бы какой-нибудь охотник за приданым, который ради денег смог бы забыть о неблаговидном поступке, который я совершила. Однако денег у меня не было, и мой отец, дед Трамбалла, сказал, что выйти замуж я уже не смогу. Он хотел отправить меня в дом к одному из своих друзей, чтобы я работала там горничной, но я не хотела быть горничной. – Минерва улыбнулась Кэролайн. – Я не подчинилась, пошла против воли отца. Я намеренно вела себя дерзко, чтобы спровоцировать его на решительный шаг, и мне это удалось. Он выгнал меня из дому. Это был самый ужасный период моей жизни. Меня совершенно не волновала не только репутация моей семьи, но и моя собственная репутация, я забыла все, чему меня учили… Мне хотелось разрушить, уничтожить, погубить себя. – Минерва покачала головой. – О Кэролайн, ты не представляешь себе, сколько ночей я провела без сна. Я просила Господа забрать меня к себе, просила его убить меня ударом молнии. Я не могла понять, почему он забрал у меня Роберта, а меня оставил мучиться на этом свете, зная, что без Роберта я не смогу жить.
– Что же случилось дальше?
– Я встретила Шарлотту, – улыбнувшись, сказала Минерва. – Она стала моей спасительницей. Я была уверена, мне ее послал Господь. Она вернула меня к жизни. – Закатив глаза, она погрузилась в воспоминания. – Мы встретились здесь, в Лондоне. Барон, ее муж, умер, оставив ее практически без средств к существованию. Ей тогда было всего восемнадцать лет, а замуж она вышла в пятнадцать. Меня передавали от одного мужчины к другому…
Минерва заставила себя посмотреть в лицо племяннице.
– Это была ужасная жизнь, Кэролайн, и Шарлотта знала, что это не для меня. Она стала моим другом и научила уважать себя. Шарлотта верит в то, что наш мир огромен и разнообразен и в нем много интересного и прекрасного, – великолепных городов, замечательных людей и… искусных любовников, – добавила она, грустно усмехнувшись. – Потом я встретила Бернардо, и моя жизнь потекла спокойно и размеренно. Мы очень трепетно относились друг к другу, заботились друг о друге. Он сделал меня невероятно счастливой.
Сдвинув брови, Кэролайн погрузилась в размышления, пытаясь осмыслить все, что она услышала от Минервы, и наконец сказала:
– Тетушка, я хочу тебе кое в чем признаться. Однако боюсь, что после этого ты сочтешь меня лицемеркой.
– Кэролайн, я ни за что не поверю, что ты можешь быть лицемеркой. Прошу тебя, доверься мне. Я никогда не предам тебя.
– Я пришла к выводу, что если я согрешу с мистером Феррингтоном, то это будет не так уж и плохо.
Услышав ее слова, Минерва от удивления едва не упала с кровати.
– Когда он рядом, со мной происходит что-то невероятное, – продолжала Кэролайн. – Меня бросает то в жар, то в холод. Сначала мне кажется, что я готова на любые безумства, а потом снова становлюсь сдержанной и рассудительной. То у меня от радости кружится голова, то я испытываю безотчетный страх. – Встав с кровати, она принялась расхаживать по комнате. – Когда его нет рядом, я постоянно думаю о нем. Когда же он возле меня, то, как бы я ни старалась защититься от его чар, ему все-таки удается сломить мое сопротивление. Тогда я даже не вспоминаю о документах на дом. Сегодня вечером я могла бы попросить его вернуть мне документы, но я этого не сделала. Я даже не злилась… Честно говоря, я была рада, что мне снова удалось увидеть его. – Кэролайн тряхнула головой. Она так разволновалась, рассказывая о своих чувствах, что ее щеки покрылись румянцем. – Он мне все время снится, а когда я просыпаюсь, то ощущаю смутную тревогу и уже не могу заснуть. С тех пор как я встретила его, я лишилась покоя.
– Кэролайн, я была уверена, что ты ненавидишь мужчин. Сегодня днем ты с такой злостью говорила о Феррингтоне, как будто он твой злейший враг.
Кэролайн замерла на месте.
– Это и есть самое настоящее лицемерие, – сказала она. – Да, я хочу вернуть свой дом, но если Феррингтон отдаст мне документы, то я больше никогда не увижу его. Мне кажется, что я не смогу без него жить.
Ее признание привело Минерву в замешательство.
– Значит, ты хочешь сказать, что не злишься на мистера Феррингтона и мечтаешь снова увидеть его?
– Нет, я сердита на него! Ему не следовало покупать мне платье. Он скомпрометировал меня, испортил мою репутацию. Однако, несмотря ни на что, мне все-таки хочется простить его. Неужели я окончательно потеряла рассудок? – Она закрыла лицо руками. – Минерва, скажи мне, что я должна выбросить его из головы и забыть о его существовании.
Кэролайн не стала ждать ответа и снова принялась делиться своими мыслями.
– Сегодня вечером он сказал, что хочет, чтобы я доверяла ему. Но как я могу доверять ему после этой его выходки с платьем?
– Он обманул тебя, Кэролайн? Он не признался в том, что это он купил тебе платье?
– Нет, он во всем признался, – скрестив на груди руки, ответила Кэролайн. – Но почему он сам не рассказал мне об этом?
– Что ж, тогда это нельзя назвать ложью.
– Однако он должен был понимать, что своим поведением может скомпрометировать меня! – воскликнула Кэролайн, гневно взмахнув руками.
– Кэролайн, мужчины редко думают о последствиях. В том, что он сделал, я не вижу ничего предосудительного, однако хвалить его за это я бы тоже не стала.
Перебросив косу через плечо, Кэролайн несколько раз провела рукой по своим блестящим, шелковистым волосам, а потом сказала:
– Когда-то я испытывала такие же чувства к Трамбаллу. Потом поняла, что любви не существует и моим надеждам не суждено сбыться. Я не хочу снова повторить эту ошибку.
– Джеймс Феррингтон не Трамбалл Пирсон, – возразила Минерва. – Трамбалл был таким, как его отец, – слабым и эгоистичным. Не стоит отказываться от любви только потому, что один раз тебе не повезло и ты больно обожглась. Кэролайн, ты стала старше и мудрее. Теперь ты сможешь защитить себя от таких, как Трамбалл.
Отбросив косу за спину, Кэролайн расправила плечи.
– Думаю, ты права. Завтра я обязательно встречусь с мистером Феррингтоном и попрошу его вернуть документы на дом… Может быть, мы поговорим с ним еще о чем-нибудь.
Услышав, с какой мечтательностью говорила Кэролайн, Минерва насторожилась.
– Ты это серьезно? – спросила она. – Ты действительно хочешь завязать отношения с мистером Феррингтоном?
– Я думаю, что в этом нет ничего предосудительного.
– Конечно, нет, cara [24]24
Cara – дорогая (ит.).
[Закрыть]. Это просто замечательно. Однако мне кажется, что, если ты действительно хочешь, чтобы у вас с мистером Феррингтоном завязались отношения, тебе нужно поторопиться.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что сейчас он сидит связанный по рукам и ногам в подвале нашего дома и пребывает в довольно мрачном расположении духа.
Кэролайн посмотрела на тетку, как на умалишенную.
– Что ты сказала? – изумленно переспросила она.
– Сегодня вечером мы с леди Мэри, Виолеттой и Шарлоттой похитили мистера Феррингтона, когда он возвращался домой после бала, и посадили его в подвал нашего дома, – тяжело вздохнув, произнесла Минерва. – Мы сказали ему, что не отпустим до тех пор, пока он не согласится отдать документы на дом. Мы также сказали ему, что нам известно о том, что на послезавтра у него назначена очень важная встреча, и если он не хочет ее пропустить, то должен согласиться на наши требования. – Вдруг, словно вспомнив о чем-то, она посмотрела на часы, которые висели у нее на шее на длинной цепи. – Эта встреча состоится завтра, – поправила она себя. – Сейчас уже второй час ночи.
Она разговаривала сама с собой. Кэролайн побежала спасать Джеймса Феррингтона.
Глава 12
Кэролайн спустилась в темный, как преисподняя, подвал, бесшумно ступая босыми ногами по узкой деревянной лестнице. В руке она держала фонарь, который забрала у Пьера. Подвал, в котором хранили картофель, лук и старую поломанную мебель, оставшуюся от прежнего хозяина дома, был довольно маленьким – примерно три с половиной метра в длину и столько же в ширину.
Увидев мистера Феррингтона, Кэролайн едва слышно вскрикнула. Подумать только, ведь это сделала ее тетка… это она оставила его здесь на целую ночь! Он лежал на боку на грязном полу. Ему связали за спиной руки, ноги стянули веревкой возле лодыжек, а в рот засунули какую-то тряпку. Его глаза просто сверкали от ярости.
Минерва сказала племяннице о том, что мистер Феррингтон пребывает не в самом лучшем расположении духа. Теперь Кэролайн и сама в этом убедилась. Она осторожно подошла к нему.
– Мистер Феррингтон, приношу вам свои извинения, – сказала она и, поставив на пол фонарь, опустилась на колени рядом с ним.
Взяв его за плечи, Кэролайн напряглась что есть сил и помогла ему сесть. Феррингтон резко дернул плечом, пытаясь освободиться из ее рук, и едва не упал на пол, однако ему все-таки удалось удержаться.
– Я понимаю, что вы очень огорчены, и не виню вас за это, – поспешила заверить она его. – Прошу вас, не сердитесь. Поймите, моя тетка всего лишь хотела помочь мне.
Он смотрел на нее пристальным, немигающим взглядом. Во рту у него торчал кляп, и поэтому вид у него был довольно забавный.
– Прошу вас, мистер Феррингтон, будьте благоразумны. Вы должны мне пообещать, что не причините вреда моей тетке. Тогда я вытащу кляп и развяжу вас. Итак, вы даете мне честное слово?
Мистер Феррингтон злобно прищурился. Кэролайн показалось, что ему не понравился ее ультиматум. Она понимала, что он в безвыходном положении и ему придется выполнить ее требование. Буквально через секунду он подтвердил ее догадку, кивнув головой.
Кэролайн облегченно вздохнула.
– Благодарю вас, сэр, – сказала она. – Вы даже представить себе не можете, как я испугалась, узнав о том, что с вами случилось. Я очень благодарна вам за то, что вы относитесь ко всему с таким пониманием.
Джеймс что-то сказал, однако его речь была довольно неразборчивой. Кэролайн решила, что он просит ее вынуть у него изо рта кляп.
– Конечно, конечно. Сначала я выну кляп, а потом попытаюсь развязать веревки, – сказала Кэролайн и вытащила кляп. Мистер Феррингтон откашлялся. Похоже, у него во рту все пересохло, и ему было больно кашлять.
– Я сейчас принесу вам воды. А еще мне, наверное, придется взять нож, – произнесла она, понимая, что ей не удастся развязать веревки.
Она поднялась на ноги. Однако в этот момент мистер Феррингтон что-то проговорил невероятно хриплым голосом.
– Что вы сказали, сэр? – спросила Кэролайн, наклонившись к нему. – Я не расслышала.
Несколько раз сглотнув слюну, он гневно воскликнул:
– Я прикажу отрубить вам голову и преподнести ее мне на серебряном блюде!
Изумленная Кэролайн медленно села на пол. Она поняла, насколько силен его гнев.
– Мистер Феррингтон… – пробормотала она.
– Вы решили, что можете меня шантажировать? Вы думали, что, наняв себе в помощь какого-то громилу, можете заставить меня выполнять ваши приказы? Не на того напали, леди Пирсон. Когда я выйду отсюда, вам не удастся скрыться от меня. Я разыщу вас даже на краю света. Я вас из-под земли достану.
Спокойный и невозмутимый Джеймс Феррингтон, которого знала Кэролайн, исчез, уступив место злобному, орущему типу.
– Вы дали мне слово, – сказала она. – Вы пообещали, что не причините нам никакого вреда.
– Меня заставили сделать это. Обещание, данное под давлением, не имеет законной силы, леди Пирсон! Однако вам не стоит беспокоиться. Я не трону вашу тетку. Мне нужны вы, и вы мне за все заплатите!
Кэролайн поднялась на ноги.
– Я? – удивилась она. – Но я не сделала вам ничего плохого. Я пришла сюда, чтобы освободить вас.
– Неужели вы принимаете меня за идиота? Может быть, я действительно последний идиот? Да, я идиот. Я полный, непроходимый идиот. – Он, прищурившись, посмотрел на Кэролайн. Она явственно ощущала силу его гнева. – Скажите мне, Иезавель, что вы сейчас чувствуете? Я готов был целовать землю, по которой вы ходите, а вы все это время обдумывали свой подлый план, собираясь предать меня.
– Иезавель? Мистер Феррингтон…
– И что это за новая хитрость? – спросил он и, опустив глаза, посмотрел на ее ночную рубашку из мягкой фланели. Его взгляд остановился на ее груди и стал еще более зловещим.
Кэролайн почувствовала себя совершенно беззащитной. Ей нужно было надеть халат и как следует обдумать сложившуюся ситуацию, а не бежать в подвал сломя голову для того, чтобы спасти его.
Она видела, как напряжены мышцы его шеи.
– Вы решили окончательно одурачить меня? – Голос Джеймса снова стал хриплым. Кэролайн понимала, что кляп здесь ни при чем.
Нет, эта хрипота имеет совершенно другую причину, и она знает эту причину.
– Я не считаю вас дураком…
– Вы правы, мадам, я болван, – сказал Джеймс, горько усмехнувшись. – Я тысячу раз болван потому, что имел глупость полюбить такую женщину, как вы!
Полюбить!Кэролайн не верила ушам. Удивленно глядя на него, она медленно опустилась на пол, ожидая, что Феррингтон отречется от своих слов. Однако он этого не сделал. Он смотрел на нее, затаив дыхание. Кэролайн решила, что она ослышалась.
Он сказал « полюбить»? «Неужели я все-таки произнес это слово?» – подумал Джеймс. Он не верил в любовь. Любовь – это красивая сказка, иллюзия, которую поэты придумали для того, чтобы можно было писать о цветочках, птичках и прочей ерунде. Она не подчиняется ни логике, ни здравому смыслу, а следовательно, принадлежит к числу тех понятий и явлений, которые были для него полной загадкой.
Джеймс постепенно оправился от потрясения. Он не отрываясь смотрел на Кэролайн, ожидая ответа. Однако она молчала и как зачарованная глядела на него широко открытыми глазами. «Похоже, мои наихудшие опасения оправдались. Она не ответит мне взаимностью», – сказал себе Джеймс.
Она не любит его! Она его отвергла. Его, Джеймса Феррингтона, мужчину, который мог подчинить себе всех, кто попадал в поле его зрения.
Гнев, замешательство, смущение – вот какие чувства всколыхнулись в его душе. Он просто пылал от ярости.
– Во всем этом есть некая горькая ирония, – спокойно и твердо сказал Джеймс (ему не хотелось, чтобы Кэролайн поняла, как глубоко ранило его ее молчание). – Вы могли бы распоряжаться всем моим состоянием, но отказались от этого ради ничтожного старого маленького домика. Теперь вы не получите ничего и сгниете в тюрьме…
– Мистер Феррингтон, вы ничего не понимаете, – возразила Кэролайн.
Она снова опустилась на колени и, взявшись за веревку, попыталась развязать ее.
Джеймс так резко дернул плечом, как будто ее прикосновения были ему крайне неприятны.
– Что же здесь непонятного, мадам? Я лежу в подвале вашего дома, связанный по рукам и ногам, а вы пытаетесь шантажировать меня.
– Я никогда не пыталась шантажировать вас. Я могу вам все объяснить. Моя тетка и ее подруги хотели помочь мне. Вы забрали документы на мой дом и отказались отдать их мне, хотя и знали, что дом принадлежит мне по праву…
– В таком случае вам следовало обратиться к адвокату, а не похищать меня среди ночи. Я настоятельно советую вам, мадам, найти хорошего адвоката. Я затаскаю вас по судам, вся страна будет знать о вашем мерзком поступке. После окончания судебного процесса ваше имя будет покрыто таким позором, что вам стыдно будет выйти на улицу. Вы больше никогда не сможете прямо и честно смотреть людям в глаза.
Его гневные слова окончательно вывели Кэролайн из себя.
– Довольно! – воскликнула она, поднимаясь на ноги. – Я пришла сюда для того, чтобы освободить вас, но вы, как видно, не хотите выслушать мои объяснения. Вы уже что-то там для себя решили, сделали поспешные выводы, нашли одному вам понятные объяснения.
«Как же она прекрасна в гневе, – думал Джеймс, глядя на Кэролайн. – Если она решила не сдерживаться, то, значит, и я могу дать волю своим чувствам», – решил он.
– Но ведь вы связали меня, мадам! – горько усмехнувшись, вскричал он. – У меня до сих пор болит голова от удара, который, скрываясь под покровом ночи, нанес мне ваш сообщник! Все это неопровержимые факты, а не скороспелые выводы.
Кэролайн содрогнулась от злости и, стиснув кулаки, закричала:
– Мне еще никогда не доводилось встречать такого высокомерного, упрямого и безрассудного человека, как вы…
– Меня совершенно не волнует, что думает обо мне хищница…
– Мистер Феррингтон! – возмущенно воскликнула Кэролайн. По тому, как дрожал ее голос, Джеймс понял, что достиг своей цели.
– Иезавель, – сказал он, гордо подняв голову.
– Прекратите! – закричала Кэролайн.
– Далила, – пророкотал он.
– Я не намерена больше…
– Ведьма!
Кэролайн стремительно бросилась к лестнице, и Джеймс подумал, что она уходит. Однако он ошибся. Остановившись, она повернулась и посмотрела на него сверкающими от гнева глазами. Она была похожа на рассерженную юную богиню – богиню лунного света.
Это зрелище поразило Феррингтона до глубины души. Никогда еще Кэролайн не казалась ему такой прекрасной. Ее волосы, заплетенные в длинную косу, струились по спине, а ночная рубашка, облегавшая тело…
Ночная рубашка. Джеймс почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Его гнев мгновенно улетучился. Теперь он испытывал совсем другие чувства. Рубашка скрывала все ее тело от шеи до пят, но он видел ее босые ноги.
На Кэролайн не было ничего, кроме ночной рубашки. Ничего. Теперь он заметил, как мягкая ткань облегает ее грудь. Ему хотелось обхватить ее ладонями, почувствовать ее тяжесть…
Джеймса бросило в жар. Впервые такое сильное и страстное желание он испытал в четырнадцать лет. Тогда одна из горничных, служивших у них в доме, решила подразнить его. Она медленно расстегивала блузу, обнажая перед ним свою грудь. У него кружилась голова. Все его тело изнывало от дикого, неуемного желания.
Посмотрев на губы Кэролайн и на ее маленькие прелестные зубки, он вспомнил тот вечер, когда они вместе ехали в экипаже. Вспомнил, как лег на нее, как отвечал на ее поцелуи…
Почему, черт возьми, они все время ссорятся? Какая ему разница, любит она его или нет? Пусть весь мир катится в тартарары. Ему все равно. Главное – побыстрее унять дикое желание, которое пульсирует у него в крови и стучит в висках, как военные барабаны туземцев.
«О Господи, как же я хочу ее!» – подумал Джеймс.
Медленно, словно сквозь туман, в его сознание просочились какие-то звуки. Потом эти звуки превратились в слова, и наконец Джеймс понял, что она что-то говорит ему.
– …вы эгоист, сэр! Да, вы корыстный и меркантильный человек. Теперь я понимаю, как вы сколотили свое состояние – вы присваивали себе имущество, которое отбирали у других. Вы тут называли меня всякими именами. Что ж, я тоже могу назвать несколько имен, которые вам очень подойдут. Вы… вы… мерзкий распутник! – выпалила Кэролайн. Она произнесла это слово так, будто это было самое ужасное ругательство, которое она могла вспомнить.
Милая, прелестная Кэролайн. Он и представить себе не мог, какой она может быть прекрасной в гневе. Джеймс невольно улыбнулся.
И тут же понял, что делать этого не следовало.
– Так вы смеетесь надо мной? – возмутилась Кэролайн. – Я высказываю вам все, что о вас думаю, а вы смеетесь? – сказала она, чеканя каждое слово.
Она вдруг резко повернулась и отошла от него. Джеймс зачарованно смотрел на нее, наблюдая за тем, как она пытается унять свой гнев.
Джеймс знал, что женщины делятся на две категории: одни руководствуются только чувствами, другие – только здравым смыслом. Однако Кэролайн представляла собой восхитительную смесь бурных эмоций и холодного разума. Он знал, чувствовал это. Поэтому он и полюбил ее.
Да, он любит ее! Это слово уже не пугало его. Оно казалось ему прекрасной мелодией.
– Нет, я не позволю себе уподобиться вам, – гордо подняв голову, произнесла Кэролайн холодным, равнодушным тоном. – И вы, мистер Феррингтон, не получите то, чего хотите. На этот раз победа будет за мной. Если вы не согласитесь вернуть мне документы на дом, то будете сидеть в этом подвале до глубокой старости, – пригрозила она ему и, не дожидаясь ответа, вышла из круга света, растворившись в темноте.
