Текст книги "Милый пленник"
Автор книги: Кэти Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Кэролайн засмеялась пленительным, волшебным смехом.
– Это Алекс, то есть, я хотела сказать, это виконт Тьерри. – Наклонившись, она положила руку на руку необыкновенно милого молодого (даже, можно сказать, юного) джентльмена с белокурыми волосами и живыми карими глазами, который стоял возле канапе. Наклонившись к Кэролайн, он нежно посмотрел на нее. – А это Беннестер Линнфорд. Он друг Алекса. Именно он принес мне эти прекрасные розы.
В этот момент Джеймс понял, что не только он один осыпал Кэролайн цветами. В гостиной также имелись цветы, купленные для нее другим мужчиной.
Рядом с канапе находился небольшой столик, на котором стояла ваза с розами. Слегка отклонившись назад, Кэролайн протянула руку и вытащила оттуда великолепную розу нежно-кремового цвета с длинным стеблем. Она поднесла цветок к лицу.
– Какой божественный аромат, – промурлыкала Кэролайн нежным голосом, лениво потянувшись. Сейчас она была похожа на кошку, которая греется под лучами полуденного солнца. – Беннестер, как вы узнали, что я люблю розы?
«А я этого не знал», – подумал Джеймс, недовольно поморщившись. Он мог бы купить ей сотню, нет, тысячу роз, если бы ему было известно, что она любит именно эти цветы.
– Я обожаю их запах… их нежные лепестки, – улыбнувшись, сказала Кэролайн, помахивая розой. – Эти цветы такие свежие, такие красивые и такие чарующе обольстительные, – пропела она и в подтверждение своих слов прижала цветок сначала к одной из выпирающих из лифа платья грудей, а потом к другой.
Все мужчины, не отрывая глаз, следили за перемещениями нежной розы, которую Кэролайн держала в руке. Проведя цветком по груди, она прижала его к ямочке у основания шеи, а потом погладила цветком шею, подбородок и наконец прижала его к щеке. Именно этот путь проделывали губы Джеймса, когда он ночью целовал Кэролайн.
Во рту у Феррингтона было сухо, как в пустыне. Он напрягся, чувствуя, как по всему его телу пробежала горячая волна желания.
– У меня родились стихи, – сказал юный Беннестер.
Услышав его хриплый голос, Джеймс сразу понял, что этот юноша, так же, как и он сам, томится от желания.
– Вы посвятите их мне? – спросила Кэролайн, посмотрев на этого молокососа.
– Нет, вашим розам! – взволнованно воскликнул Беннестер, однако Джеймс понял, что он сейчас говорит совсем не о розах. – Где у вас перо и бумага?
Кэролайн улыбнулась.
– Вон там, на секретере, – сказала она, кивнув головой в сторону маленького письменного стола, возле которого Джеймс обнимал ее два дня тому назад.
Он вдруг живо представил себе, как Беннестер обнимает Кэролайн и, уложив ее на листы бумаги, исписанные стихами, занимается с ней любовью. Страстно и неистово.
Джеймс не писал стихов.
Он ненавидел поэзию.
Он ненавидел поэтов.
– А как же я? – спросил лорд Маршалл. Сев на пол, он согнул одну ногу в колене. В высоких сапогах и узких бриджах он выглядел эдаким шаловливым денди. – Я раб, лежащий у ваших ног. Я смертельно ранен. Поцелуй меня, Кэролайн, прошу тебя.
Поцелуй меня, Кэролайн. Именно эти слова сказал ей Джеймс сегодня ночью, заключив в свои объятия и доведя ее до вершины блаженства. Ему невыносима была сама мысль о том, что другой мужчина сможет узнать, какой страстной Кэролайн может быть в постели. Хотя почему же только в постели? Любовью можно заниматься где угодно.
Он уже готов был наброситься на Маршалла, но в этот момент раздался веселый смех Кэролайн.
– Я не могу поцеловать вас, – сказала она.
– Почему? – удивился Маршалл, и его очаровательная улыбка превратилась в недовольную мину.
– Потому что вы накрасили ногти только на одной моей ноге. Вам нужно закончить свою работу, – нежно пролепетала Кэролайн.
– Я к вашим услугам, миледи! – воскликнул Маршалл, бухнувшись перед ней на колени. – Я готов красить ваши ногти своим языком…
– Языком? – возмущенно заревел Джеймс, понимая, что больше не сможет сдерживаться.
В этот момент мальчишка Беннестер, громко откашлявшись и вытянув перед собой наспех исписанный листок бумаги, продекламировал:
– Как нежно дышит роза на груди моей возлюбленной…
– Да это просто бред какой-то, – прервал его излияния Джеймс, скрестив на груди руки. – Розы не могут дышать.
– Джеймс, это же поэтическая аллегория, – укоризненно посмотрев на него, произнесла Кэролайн нежным голоском.
Однако Джеймс не слушал ее, внимательно наблюдая за Маршаллом. Стоя на четвереньках, Девон обмакнул маленькую кисточку во флакончик, а потом, обхватив ладонями ступню Кэролайн (Джеймс точно так же сжимал в своих руках ее ступню, когда вчера вечером полз за ней по лестнице), прижался к ней губами.
Джеймс побагровел от ревности.
– Кэролайн, мне нужно поговорить с тобой! – закричал он, сжимая кулаки. – Наедине.
Он понимал, что ведет себя довольно грубо и бестактно, однако это ничуть не смущало его. У него просто руки чесались – так ему хотелось вышвырнуть из гостиной этих галантных кавалеров. Добродушно улыбнувшись, Маршалл посмотрел на парочку, сидевшую на канапе.
– Ты не можешь завладеть ею всецело, Феррингтон, – сказал он.
– Это еще почему? – грубо спросил Джеймс.
– Я так просто ее не отдам. Кэролайн – необыкновенная женщина. – И в подтверждение своих слов Маршалл легонько прикусил свод ее стопы.
Джеймс вскочил с канапе. Он готов был броситься на этого нахала и оторвать ему голову!
Маршалл тоже поднялся на ноги и вызывающе посмотрел на Джеймса. В комнате воцарилась напряженная тишина.
Кэролайн встала между двумя мужчинами.
– Джеймс, Девон, прекратите немедленно, – сказала она и посмотрела на Джеймса. Ему показалось, что в ее глазах зажглись веселые огоньки. – Я предлагаю компромисс. Девон покрасил ногти на одной моей ноге. Теперь очередь Джеймса.
– Я надеялся, что вы позволите мне накрасить ногти и на второй вашей ноге, – обреченно вздохнув, сказал виконт.
Кэролайн задумалась.
– Ну хорошо, – наконец согласилась она. – Если Джеймс не хочет воспользоваться своим законным правом, я с радостью передаю это право вам.
– Вы готовы услышать первый куплет? – спросил юный поэт.
– Неужели вы уже закончили поэму? – удивилась Кэролайн.
Беннестер прижал к груди листок бумаги.
– Ваша неземная красота настолько вдохновила меня, что я за считанные минуты написал то, на что обычно уходит целый час, а то и целый день.
«Какую чушь несет этот идиот», – подумал Джеймс. Откровенная лесть юного поэта явно понравилась Кэролайн, и она весело рассмеялась, а потом, повернувшись к Джеймсу, спросила:
– Итак, вы будете красить мои ногти или я предоставлю это почетное право моему дорогому виконту?
Раньше Джеймс думал, что «обезуметь от злости» – это всего лишь образное выражение. Он гордился тем, что имел прекрасное самообладание и острый, холодный ум и всегда тщательно продумывал каждый шаг и каждое действие.
И вот сейчас он понял, что от злости действительно можно обезуметь. Схватив Кэролайн на руки, Джеймс быстро вышел из гостиной и, пройдя через прихожую, вошел в маленькую столовую. Буквально сбросив Кэролайн с рук, он закрыл ногой дверь и, повернувшись к ней, закричал:
– А вот теперь мы поговорим!
Глава 16
– О чем же мы будем говорить? – спросила Кэролайн.
Она так резко повернулась к нему, что подол ее юбки обвился вокруг ее лодыжек.
«Боже милосердный, если я потеряю ее, то мне просто незачем больше жить на свете», – подумал Джеймс.
– О моей помолвке, – сказал он.
– О-о, ты помолвлен? – Кэролайн грациозно приподняла одно плечо. – Прости, я не знала об этом.
– Ты не умеешь лгать.
– Зато ты делаешь это просто превосходно.
Ее замечание достигло своей цели. Джеймсу стало стыдно. Отступив на шаг, он вдруг почувствовал, что его одолевают сомнения.
– Кэролайн…
– Ты не должен ничего мне объяснять.
– Нет, должен.
– Нет, не должен, – сказала она, отходя от него. Похоже, ей не хотелось, чтобы он стоял так близко. – К тому же я ничего не хочу слышать. У тебя передо мной есть только один долг. Ты должен вернуть мне документы на мой дом.
– Я пришлю тебе их.
– В самом деле? Что ж, это правильное решение, – сухо заметила она. – А теперь прошу меня извинить. Мне нужно вернуться к гостям.
Джеймс встал перед ней, преградив дорогу.
– Мой брак – всего лишь выгодная сделка, и не более того…
Кэролайн подняла руку, давая понять, что ничего не желает слушать.
– Нет, – сказал она, и Джеймс увидел в ее ясных глазах невыразимую боль (боль, которую причинил он). Она моргнула, и боль моментально исчезла, уступив место холодному равнодушию. – Между нами все кончено.
– Прошу тебя, не говори так.
– Почему? Ведь это правда, не так ли? Или ты думаешь, что я соглашусь стать твоей любовницей? А сегодня ночью ты занимался со мной любовью для того, чтобы проверить, насколько я хороша в постели?
– То, что произошло между нами ночью, не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами сейчас. Когда я на балу встретил леди Лэвенхем, она сказала, что не даст своего согласия на мой брак с ее дочерью.
– Похоже, она передумала, – едва слышно произнесла Кэролайн.
– Но я не знал об этом. Кэролайн, ведь после того, как меня увезли с бала, я все время был с тобой. Я только сегодня утром узнал о том, что официально помолвлен.
– Почему ты не рассказал мне о том, что сделал предложение дочери графа Лэвенхема? Тебе просто нужно было сказать: «Кэролайн, я предложил руку и сердце другой женщине». Ты мог бы как-то предупредить меня, дать мне понять, что собираешься жениться.
Она права. Ему следовало все ей рассказать.
– Я как-то не подумал об этом, – проговорил Джеймс, понимая, что его оправдание звучит довольно неубедительно. Даже для него самого. – Наши отношения развивались довольно стремительно.
Кэролайн молчала, пристально глядя на него. Так продолжалось примерно минуту. Потом она покачала головой и сказала:
– Я верю тебе. Я все еще нахожусь в плену романтических фантазий. Мне хочется верить тебе. Смешно, не правда ли? Должно быть, я влюбилась, и это чувство затуманило мой разум.
– Нет, это я во всем виноват. Это я все разрушил. Кэролайн, Лине я совершенно безразличен. Я даже противен ей. Я тебя люблю. Думаю, что все еще можно исправить и мы сможем быть вместе. Я дам Лине свое имя, а моя любовь всегда будет принадлежать только тебе.
– Джеймс, неужели ты и в самом деле думаешь, что сможешь одновременно жить и с ней, и со мной?
Если бы Господь пообещал Джеймсу Феррингтону исполнить одно его желание, то он попросил бы Создателя сделать так, чтобы он смог ответить на ее вопрос отрицательно. Ответить честно и искренне, без колебаний и сомнений. Однако вместо этого он прошептал:
– Я не хочу расставаться с тобой.
Сделав шаг назад, Кэролайн гордо подняла голову.
– Теперь решения принимаю я, – сказала она. – Я никогда не соглашусь на роль любовницы. Это противоречит моим убеждениям. Мне с детства внушали, что главное для женщины – это честь. Неужели ты думаешь, что только у мужчин есть чувство собственного достоинства?
– Кэролайн…
– Нет. Я хочу высказать все, что думаю. Признайся, Джеймс, ведь ты примчался ко мне сегодня, думая, что я, узнав о твоем предательстве, бьюсь в истерике и рыдаю от горя. Что ж, как видишь, я совершенно спокойна. Сегодня ночью я сделала то, чего не должна была делать. Однако это был мой выбор. Я в ответе за то, что произошло между нами… В моей жизни больше нет места для тебя. Если я еще когда-нибудь решусь отдаться мужчине, то выберу такого, который не будет меня обманывать.
– Кэролайн, я не обманывал тебя.
– Но ты также никогда не говорил мне правды. И в этом все дело, Джеймс. Это самое главное, – тихо произнесла Кэролайн. Она скрестила руки на груди, так, словно пыталась согреться, а потом снова заговорила громким и уверенным голосом: – Возможно, я больше не смогу преподавать в пансионе мисс Элмхарт, и мне, может быть, даже не разрешат появляться в церкви Святого Марка, однако я сохраню свою честь и достоинство. И еще у меня есть такие друзья, как Минерва. Они никогда не предадут меня и помогут в любой беде. Я все выдержу и смогу справиться со своим горем. А тебя я больше не хочу видеть. – И, опустив руки, она добавила: – И я никогда не буду делить тебя с твоей женой. Никогда. Где-то в глубине дома послышался бой часов. Однако для Джеймса время утратило всякий смысл. Его жизнь разбилась на мелкие осколки.
– Да, я понимаю, – сказал он, отходя в сторону.
Кэролайн моментально воспользовалась этим. Она обошла Джеймса и, открыв дверь, обнаружила, что лорд Маршалл стоит, небрежно прислонившись к двери гостиной, и довольно ухмыляется. За ним стояли два юных лорда, неловко переминаясь с ноги на ногу и смущенно опустив глаза. Еще бы им не смущаться, ведь их застали на месте преступления. Они просто-напросто подслушивали.
Джеймсу захотелось врезать кулаком прямо в лицо смеющемуся Маршаллу.
Улыбка Маршалла стала еще шире. Посмотрев на хозяйку дома, он спросил:
– Все в порядке, Кэролайн?
Джеймс не поверил ушам. Неужели она разрешила ему называть ее по имени?
– Все в полном порядке, Девон, – ответила она, и Джеймс едва не задохнулся от ревности.
Горькое разочарование смешалось с праведным гневом. Джеймсу хотелось ударить что-нибудь, чтобы выпустить пар. И первое, что попалось ему под руку, было смеющееся лицо Девона Маршалла. Сжав кулаки, Джеймс сделал два шага вперед для того, чтобы встать с ним лицом к лицу, и с размаху врезал кулаком прямо ему в челюсть.
Голова Маршалла дернулась, и он, споткнувшись о порог, ввалился в гостиную спиной вперед и рухнул на пол прямо у ног двоих юнцов.
Испугавшись, Кэролайн издала громкий крик и бросилась к Маршаллу. Она опустилась на колени рядом с ним и положила голову Маршалла к себе на колени. Маршалл же, разомлев в объятиях Кэролайн, громко стонал, стараясь изо всех сил показать, как ему больно и какой он несчастный. Джеймс видел, как беспутный лорд прижался головой к груди Кэролайн, и ему захотелось поставить его на ноги и снова врезать.
Услышав в коридоре громкий топот, Джеймс очень удивился. Буквально через мгновение в столовую вбежали тетка Кэролайн Минерва, баронесса, миссис Миллз и леди Мэри.
– Что случилось? – испуганно спросила Минерва.
Кэролайн укоризненно посмотрела на Джеймса горящими от гнева глазами.
– Мистер Феррингтон, я прошу вас немедленно покинуть мой дом, – сказала она.
– Кэролайн, – произнес Джеймс, но тут же понял, что ему не хочется оправдываться и что-либо объяснять. Он, черт побери, мужчина, и ему не пристало лебезить и пресмыкаться. Если бы он сейчас был в Малаке или Кантоне, а не в гостиной лондонского дома, то просто пристрелил бы этого парня и никто бы его за это не осудил!
Джеймс гордо расправил плечи. Почтенные дамы смотрели на него широко раскрытыми глазами. Два юных джентльмена дрожали от страха, слушая притворные стоны Маршалла. Неужели Кэролайн не понимает, что этот тип просто ломает комедию?
Нет, не понимает. Вместо того чтобы уличить Маршалла в обмане, она еще крепче прижала его голову к своей груди.
И Джеймс уже ничего не мог сделать. Он не мог оторвать ее от этого негодяя. Просто не имел на это права. Он теперь помолвлен с другой женщиной. Если он не женится на Лине, то высшее общество отвергнет его. Теперь Джеймс был связан по рукам и ногам крепкими путами, имя которым – законы высшего света. И он почувствовал, что задыхается.
В столовой появился дворецкий и подал Джеймсу его шляпу.
Надев шляпу, Джеймс вышел из комнаты, даже не посмотрев на Кэролайн, которая утешала пострадавшего от его тяжелого кулака виконта, и покинул ее дом.
Экипаж стоял на улице, ожидая своего хозяина. Джеймс сделал знак кучеру, чтобы тот сел в экипаж, и взял в руки поводья. Ему захотелось самому управлять лошадьми, так как собственной жизнью он теперь уже управлять не мог. Его лишили этого права.
Сев на козлы, Джеймс понял, что не знает, куда ему теперь ехать. Он мог бы вернуться к Уайту. Туда, где он оставил своих друзей и компаньонов, когда сломя голову понесся к Кэролайн. Но ему не хотелось никого видеть. Утром Джеймс одержал большую победу, однако теперь, когда он потерял Кэролайн, эта победа больше не радовала его.
Джеймс взмахнул кнутом, и экипаж покатился по улице. Он не знал, куда едет. Просто ехал, куда глаза глядят. Путешествуя по улицам Лондона, Джеймс вспоминал первый приезд в столицу. Это было год назад. Тогда ему казалось, что он, сын простого помещика из Кента, запросто сможет покорить этот город. И ему действительно удалось это сделать. Теперь для него открыты все двери. Еще бы, ведь скоро он станет зятем самого графа Лэвенхема. Возможно, когда-нибудь ему даже пожалуют титул (или он просто купит его для себя), ведь знатность и богатство всегда идут рука об руку, а Джеймс не сомневался в том, что с годами его состояние будет только приумножаться. Для него не будет ничего невозможного. Он сможет забраться на самую вершину общественной иерархии.
Однако Джеймсу больше не хотелось штурмовать новые высоты.
Он заехал на окраину города. Устав от бесцельной езды, Джеймс остановился возле какой-то пивной и передал поводья кучеру.
– Поезжай к Уайту и найди там Дэниела. Теперь ты поступаешь в его распоряжение, – сказал Джеймс слуге.
– Мне приехать за вами, сэр? – спросил кучер.
– Нет, не нужно, – ответил Джеймс, спрыгнув на землю.
– Но как же вы доберетесь домой, сэр?
– Как-нибудь доберусь, – произнес Джеймс, направляясь в пивную.
– Что мне сказать мистеру Харви, если он спросит, где вы?
– Скажи ему, что на этот раз я не хочу, чтобы меня нашли, – бросил Джеймс через плечо и вошел в пивную.
Как только за Джеймсом закрылась дверь, Кэролайн резко оттолкнула Маршалла, и он упал, ударившись головой об пол.
– Ой! – воскликнул повеса.
– Как вы посмели? – гневно вскричала Кэролайн, поднимаясь на ноги.
– О чем ты, Кэролайн? – спросила Минерва.
«Как он посмел совать свой нос за корсаж моего платья», – хотелось сказать Кэролайн. Скрестив на груди руки, она отошла от Маршалла, который, сидя на полу, потирал ушибленный затылок.
– У Феррингтона тяжелая рука, – признался он, усмехнувшись.
– Как вы можете смяться? – удивился виконт. – Он ударил вас так, что вы отлетели на несколько шагов.
Маршалл вскочил на ноги.
– Мне приходилось выдерживать и более сильные удары, – сказал он и посмотрел на юных джентльменов. – Вот какие опасности подстерегают мужчину, который ухаживает за женщиной, принадлежащей другому мужчине. Один раз разгневанный муж выбросил меня из окна второго этажа. После этого мне пришлось некоторое время пролежать в постели, но зато теперь я в полном порядке. – Маршалл мило улыбнулся Кэролайн.
Она даже не заметила этого. Гнев и желание справедливого возмездия, чувства, руководившие всеми ее поступками, вдруг куда-то исчезли, и Кэролайн поняла, что он ушел. Джеймс Феррингтон навсегда исчез из ее жизни. Маршалл пришел ей на помощь.
– Я думаю, что вам нужно присесть, – сказал он и, взяв Кэролайн за руку, подвел ее к креслу.
– Благодарю вас, – прошептала она, опускаясь на мягкие подушки.
Маршалл нежно погладил ее по руке. Теперь перед ней стоял не распутник и повеса, а добрый и внимательный друг.
Взяв со стола графин с вином, Минерва наполнила бокал и подала его Кэролайн.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Что он тебе сказал? – задала вопрос леди Мэри. – Мы так ничего и не услышали.
– Тебе удалось его пристыдить и повергнуть на колени? – поинтересовалась баронесса.
– Забудь об этом, – недовольно фыркнула леди Мери. – Мы хотим знать, что он тебе сказал и что ты ему ответила.
Кэролайн покачала головой. Словно в каком-то невероятном вихре, у нее перед глазами пронеслись последние события, оставив только пустоту и горькое раскаяние. Кэролайн снова почувствовала то, что она чувствовала в день смерти родителей, – ей казалось, что она спит и видит дурной сон. Когда она проснулась, сон оказался явью.
– Все кончено, – произнесла она.
Ей трудно было говорить, но она все-таки заставила себя выговорить эти слова.
– О-о! – разочарованно протянула леди Мэри.
Минерва пришла на помощь племяннице.
– Уже довольно поздно, и вам пора ехать домой, – сказала она. – Кэролайн сейчас лучше побыть одной.
– Значит, мы выполнили нашу часть договора, тетя Мэри? – подал голос виконт, стоявший у двери гостиной.
Леди Мэри удивленно посмотрела на него. Похоже, она забыла о племяннике и его друге.
– Вы все еще здесь, – сказала она и, подумав немного, махнула рукой. – Вон отсюда, бездельники. Вы хорошо справились со своей работой. Мой Уильям был бы вами доволен.
– Надеюсь, ты не забыла наш уговор? – спросил виконт. – Ты обещала купить мне и Беннестеру по паре новых ботинок. Таких, какие нам нравятся. Помнишь?
– Помню, помню. А теперь убирайтесь отсюда. С сапожником я расплачусь потом.
– Мне не нужны ботинки, – едва слышно сказал Беннестер. Он подошел к Кэролайн и протянул ей листок бумаги, на котором он написал свое стихотворение. – Я не притворялся, миледи. Все, что здесь написано, – правда. Я буду вам очень признателен, если вы разрешите мне навестить вас еще раз.
Кэролайн удивило то, с какой искренностью говорил этот юноша. Она посмотрела на лист бумаги. Буквы расплывались у нее перед глазами. Кэролайн осторожно взяла виконта за руку.
– Я тронута вашей добротой и искренностью, мистер Линнфорд… но я не могу сейчас дать вам ответ.
Слегка покраснев от смущения, Беннестер опустил руку.
– Конечно. Прошу простить мою бестактность.
Кэролайн очень не хотелось обижать его, однако ничего более ободряющего она сейчас сказать не могла. К тому же он еще так юн. «Щенок», – так, кажется, назвал его Джеймс.
– Вы оба поедете со мной, – распорядилась леди Мэри, взяв за руки виконта и Беннестера. – Вы отвезете меня домой. Я очень устала, и мне нужно отдохнуть. Здесь уже не будет ничего интересного.
Юноши послушно поплелись за ней.
– Ты идешь, Виолетта? – спросила леди Мэри, слегка повернув голову.
– Да, уже иду, – ответила миссис Миллз. Она направилась к двери, но, проходя мимо Кэролайн, остановилась. – Жаль, что у нас ничего не получилось. Мы очень хотели помочь тебе, – сказала она, слегка сжав руку Кэролайн.
– Для того чтобы забыть несчастную любовь, нужно влюбиться еще раз. Это самое лучше средство, – услышала она за спиной низкий мужской голос.
Эти слова удивили Кэролайн. Она повернулась, и ее глаза встретились с выразительными синими глазами Девона Маршалла. Сев на скамейку для ног, стоявшую возле ее кресла, он погладил ее по руке. Кэролайн вздрогнула и покачала головой, давая ему понять, что не разделяет его чувств.
Его пренебрежительная ухмылка превратилась в грустную улыбку.
– Да этот Феррингтон – счастливчик, – сказал он.
– Был счастливчиком, – поправила его баронесса. – Был. Пойдем, mon cher [25]25
Mon cher – друг мой (фр.).
[Закрыть], не будем мешать Кэролайн. Ей нужно побыть одной и успокоиться. Кэролайн не похожа на нас с тобой. Она слеплена из другого теста.
Маршалл поднялся на ноги.
– Жаль, – проговорил он, слегка коснувшись волос Кэролайн. – Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, дайте знать Шарлотте. Она найдет меня.
– Да, – сказала слегка озадаченная баронесса. – Он всецело в моем распоряжении. Стоит мне только позвать, и он уже у моих ног.
– И сегодня ты еще раз убедилась в этом, не так ли? – произнес Маршалл, предложив свою руку старой даме.
– О Девон, ты всегда такой галантный. Жаль, что не все английские мужчины такие же смелые и безрассудные, как ты.
– Именно поэтому не все английские мужчины любят и ценят меня так, как ты.
– Да, cherie, у тебя очень много недоброжелателей, – ответила баронесса, и они покинули гостиную.
– Будут еще какие-нибудь распоряжения, леди Пирсон? – спросил Джаспер, закрыв за ними дверь. Этот вопрос слуга задавал Кэролайн только тогда, когда Минервы не было дома. То, что он сейчас обратился к ней, а не к ее тетке, говорило о том, что он, как и все остальные, жалеет Кэролайн.
– Нет, больше не будет никаких распоряжений, – сказала Минерва, и Кэролайн была ей очень благодарна за это. У нее просто не было сил, чтобы говорить.
Слуга поклонился и вышел из гостиной. Минерва первой нарушила молчание.
– Со временем эта боль пройдет, Кэролайн, и тебе станет легче, – сказала она.
Кэролайн посмотрела на свои руки, безвольно лежащие на коленях, и ответила:
– Да.
Несколько долгих минут они сидели молча. «Лучше бы я никогда не встречала Джеймса Феррингтона и не знала о том, чего была лишена в этой жизни», – тяжело вздохнув, подумала Кэролайн. «Нет, все-таки было бы ужасно прожить жизнь и не испытать того неземного наслаждения, тех волшебных минут счастья, которые я испытала в его объятиях», – еще раз вздохнув, решила она.
– Неужели уже ничего нельзя сделать? – спросила Минерва. В ее голосе было столько горечи и отчаяния, что сердце Кэролайн сжалось от боли.
– Ничего.
– Ты просила его расторгнуть помолвку?
В первый раз за это время Кэролайн посмотрела на тетушку.
– Как я могла просить его об этом? Джентльмен не может расторгнуть помолвку. Если бы Джеймс решился на такой поступок, он лишился бы всего – и положения в обществе, и репутации. Этим он опозорил бы не только себя, но и дочь Лэвенхема.
– Я ненавижу наше общество, ненавижу его жестокие законы.
Минерва и раньше бранила высший свет, но Кэролайн не обращала на это внимания. Сейчас она впервые поняла, что ее тетка права.
– Мне нужно снять это платье, ведь мы должны вернуть его баронессе.
– Это можно сделать и позже. Шарлотта уже давно не носит его. С тех пор как она в последний раз надевала это платье, прошло много лет.
Кэролайн заставила себя улыбнуться.
– Это было тогда, когда она соблазнила немецкого принца?
– Немецкие принцы очень неравнодушны к женскому полу. Их легко соблазнить. – Минерва улыбнулась ей в ответ. – В последний раз Шарлотта надевала это платье для короля Греции.
– О, значит, я ошиблась! – весело воскликнула Кэролайн, хотя ей сейчас было совсем не до веселья. – Нет, я все-таки сниму его. Оно такое тесное, что я едва дышу. А еще мне нужно стереть с ногтей вот это, – сказала она, посмотрев на свои ноги, выглядывавшие из-под подола платья. – Откуда у баронессы эта краска?
– Ей подарил ее один маньчжурский полководец.
– Скажи, Минерва, твоя жизнь была такой же бурной и полной приключений, как и жизнь баронессы?
Тетушка засмеялась. Это был теплый, искренний смех.
– Нет, куда мне до нее. Шарлотта – уникальная женщина.
Кивнув головой, Кэролайн направилась к двери. Однако Минерва остановила ее, положив ладонь на ее руку.
– Когда-нибудь в твоей жизни появится другой мужчина, – сказала она.
Кэролайн тяжело вздохнула, чувствуя, как платье трещит по швам.
– Нет, – сказала она, покачав головой. – Такого уже не будет. Мне кажется, что он унес с собой частицу моей души.
Минерва опустила руку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Моя бедная девочка. Жаль, что я не смогла уберечь тебя от этого несчастья.
– Минерва, ты когда-нибудь сожалела о том, что выбрала для себя именно такую жизнь?
Тетушку так удивил этот вопрос, что она даже слегка подалась назад, а потом медленно покачала головой.
– Много лет назад, когда я была совсем молодой, я встретила одного мужчину. Нет, это был не мой Бернардо. Я полюбила его, Кэролайн, и он полюбил меня. Однако наша любовь имела горький привкус. Женатый мужчина никогда не может отдавать женщине всю свою любовь. Если бы я тогда знала об этом, то ни за что не стала бы завязывать с ним отношения.
Кэролайн крепко сжала губы, чувствуя, что внутри у нее все дрожит. Она поняла, что ей нужно побыть одной, и направилась в свою комнату. Однако, дойдя до середины лестницы, остановилась.
Повернувшись, она посмотрела на Минерву, стоявшую у подножия лестницы.
– Я знаю, что это может показаться странным, но сегодня я вдруг поняла, насколько похожи Трамбалл и Джеймс, – сказала она.
– Трамбалл и Джеймс совершенно не похожи!
«Как, однако, яростно Минерва защищает Джеймса», – подумала Кэролайн, улыбнувшись.
– Нет, они очень похожи. У обоих сильный, волевой характер. Оба привыкли добиваться своего, и оба обладают некоторой долей высокомерия и заносчивости. Однако Трамбалл все эти качества употреблял на то, чтобы совершать низкие, подлые поступки. Джеймса же они вдохновляют на опасные, рискованные дела, на решение трудных, почти неразрешимых задач. Я не боюсь спорить с ним, могу открыто проявлять такие чувства, как гнев и раздражение. С ним я могу быть собой. – Немного помолчав, она тихо добавила: – Мне его будет очень не хватать.
Поднявшись в свою комнату, Кэролайн плотно закрыла дверь, сняла платье и надела белую ночную сорочку.
Сидя на кровати, она смотрела на ветви огромного вяза, который рос за окном ее комнаты. Ей казалось, что время остановилось. Минерва, постучав в дверь, спросила, не желает ли она поужинать, но Кэролайн не ответила ей. Ее горе было так велико, что ей не хотелось ни говорить, ни думать.
Наконец она поняла, что больше не может неподвижно сидеть, глядя в окно, и легла в кровать. Постельное белье все еще хранило запах Джеймса – теплый мужской аромат любви. Кэролайн очень хотелось плакать, однако спасительные слезы так и не появились на ее глазах, и, обняв подушку, она погрузилась в сон.
Ее разбудил какой-то странный звук. Кэролайн некоторое время неподвижно лежала в постели, пытаясь окончательно проснуться. Потом она снова услышала этот звук. «Может быть, это град бьется об оконное стекло?» – подумала она.
Кэролайн села на кровати. Сквозь ветви вяза она увидела яркую луну и поняла, что это не град, а нечто другое.
Оконное стекло снова задребезжало, словно об него ударился какой-то предмет.
Встав с кровати, Кэролайн подошла к окну. Никакого града не было. Однако в этот момент стекло снова задребезжало, и она поняла, что в окно ее комнаты кто-то бросил камень. Открыв окно, Кэролайн выглянула на улицу.
– Кэролайн, – услышала она чей-то тихий голос. Кто-то звал ее посреди ночной тишины.
Кэролайн испуганно осмотрелась по сторонам, а потом, наклонив голову, взглянула вниз, пытаясь что-либо разглядеть сквозь ветви дерева. Возле ее дома стоял мужчина. В лунном свете его белая рубашка казалась ярким пятном на фоне темной земли.
Это был Джеймс Феррингтон.
Кэролайн почувствовала, как сердце замерло у нее в груди.
– Кэролайн, мне необходимо поговорить с тобой.
Ей нужно закрыть окно. И не просто закрыть, а громко захлопнуть.
Однако вместо этого она соскользнула на пол и оперлась руками о подоконник. «Я не пушу его сюда. Я не хочу его видеть», – подумала она.
– Прошу тебя, Кэролайн.
Она покачала головой. От боли и обиды она не могла говорить. Ей хотелось, чтобы эта пытка прекратилась как можно быстрее.
– Подожди. Прошу, подожди минуту, – сказал Джеймс. В этот момент облако закрыло луну, и Кэролайн услышала, как зашелестели листья вяза.
