Текст книги "Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству"

Автор книги: Кэти Летт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Единственная вещь, на которую ты должна сейчас нажимать, – это кнопка видеокамеры. Не забывай, что ты в тропическом отпуске. Кстати, об отпуске – до воскресенья тебе обязательно надо попасть в солярий.

Но Джаз не слушала. Она сложила руки в молитве.

– Господи, дай мне терпение принять то, что невозможно изменить, изменить то, что невозможно принять, и найти хороший тайник для трупа этого блудливого козла, моего мужа.

День пятый застал Стадза в фешенебельном Мэйфере, в компании эффектной самочки из семейства кошачьих. Шапка с норковой оторочкой, белый пудель на поводке с брюликами, лето в бикини на яхте у Валентино – что-то вроде того.

– О боже! – Джаз была искренне поражена. – Я ведь сидела рядом с ней на благотворительной викторине в поддержку кампании по отмене смертной казни в странах Карибского бассейна.

Сказать по правде, моим самым сокровенным желанием в этот момент было вернуть смертную казнь в Англию.Нет, не за все преступления. Скажем, за разбитое сердце жены.

– О, я знаю эту породу, – постаралась угадать я. – Одна из тех подиумных шлюшек, что сначала выскакивают замуж за деньги, а потом принимаются усердно развивать в себе чувство социальной совестливости, чтобы хоть как-то компенсировать свою увядающую карьеру.

– Но ведь Дэвид терпеть ее не мог! Боже! Тут так жарко. – Лицо Джаз пылало, она опустила окно и с жадностью глотала прохладный воздух. – Он сказал, что у этой бабы мозгов как у морского планктона.

Мы проследовали за ними до модного ресторана на Пикадилли.

– Ты не поверишь, как жмется Стадз, когда он со мной. Он даже зубную нить и то заставляет использовать по нескольку раз! Протирает спиртом и развешивает сушиться. «Терпеть не могу выбрасывать по сути новую вещь, Джасмин». И после всего этого он ведет еев «Каприче»?! – Для Джаз это было настоящей трагедией. – В этой машине вообще есть кондиционер? Я скоро расплавлюсь!

Джаз задыхалась, в то время как у меня зуб на зуб не попадал.

К моменту, когда мы проследовали за ними по пятам обратно в Мэйфер, Джаз уже вовсю размахивала руками, точно героиня какой-нибудь драмы времен короля Якова.

– И тыеще расстраиваешься, что приходится симулировать случайный оргазм с Рори?! А мужики?! Эти сволочи симулируют всю супружескую жизнь.

В день шестой Стадз отважился на вылазку в дебри Хакни [20]20
  Восточный пригород Лондона, довольно неспокойное место.


[Закрыть]. Мне даже не верилось, что он еще способен соблазнить хоть кого-то. В том смысле, что если все же способен, то причиндалу Дэвида Стадлендза можно ставить отдельный памятник.

– Твой муженек, – заметила я, покуда Стадз выбирался из машины, – просто какой-то спермоманьяк.

Для сегодняшней экскурсии Стадз облачился в джинсы и кожанку. Пикнув сигналкой «ягуара», он решительно шагнул в двери закопченной ирландской забегаловки, кичившейся живой музыкой групп с заманчивыми названиями вроде «Горячие фуфелы» и «Щас заглочу!».

Пока мы торчали в машине, мимо развязно прошествовала группа местных молокососов. По ходу они смачно пинали каждый из стоявших на улице автомобилей. Еще перед поездкой мы обсуждали опасность здешней шпаны и решили, что фраза «Иисус сказал, что я – Избранная» лучше всего подойдет в качестве отпугивающего средства. Но в конце концов остановились на том, чтобы я открыла окно и рыкнула на них своим самым естественным учительским тоном: «А вы домашнее задание сделали?»

Услышав такое, паршивцы мигом бросились врассыпную. Мы вылезли из машины и вжались носами в окна пивной. Стадз чокался с какой-то девчонкой: лет двадцать с небольшим, карамельные веснушки и светло-медовые волосы, собранные в густой хвост.

– Боже правый! Да это же Кармель, наша массажистка.

В голосе Джаз сквозила жуткая сырость – под стать провисшему небу, готовому лопнуть дождем.

– Et tu [21]21
  И ты (лат.).Парафраз известного выражения Цезаря: «И ты, Брут!»


[Закрыть], милашка, – подытожила я, и ветер жестко хлестнул по нашим щекам.

Сгорая от любопытства, мы наблюдали, как Стадз распускает роскошные девичьи волосы и они развратно рассыпаются по ее красивым плечам.

– Она наша массажистка уже три года. То есть я хотела сказать: как думаешь, сколько они уже вот таквстречаются?

Да уж, подлец настоящий мастер вкручивать баки. Но больше всего меня потрясло даже не это. Оказывается, пока мы все охали и ахали, восторгаясь, какой у нас Стадз храбрый и мужественный – с какой самоотверженностью доставляет он медицинскую помощь странам, истерзанным войнами и эпидемиями, – бедняжке Джаз даже не нужно было выходить из дома, чтобы почувствовать себя во вражеском лагере.

Потом мы еще долго сидели в машине у захудалого японского ресторанчика, прямо под неоновым взглядом электронной вывески «Закусочная «Ниппон»». В резком стробоскопическом свете лицо моей подруги сморщилось от внутренней боли.

– Беда в том, – рассуждала она с кислой миной, – что, как и большинство интеллектуалов, Стадз – клубок парадоксов. Навроде тех, кто днем участвует в демонстрациях против физического наказания детей, а по вечерам жестоко избивает уличных проституток-малолеток. Или как та шестнадцатилетняя антиглобалистка и вегетарианка до мозга костей, что выхлебывает папашино коллекционное шампанское и крадет мамашину шубу. Или как доктор – защитник прав человека, тайно ненавидящий человечество. Не все, разумеется, человечество, – поправилась Джаз, – а его отдельных представителей. Мой муж спасает жизни совершенно посторонних людей и в то же время хладнокровно опустошает жизнь своих близких. Получается, я совсем его не знаю. – В голосе подруги слышалась безысходность. – Кто этот человек, за которого я вышла замуж? Для меня он чужой.

«Чужой с планеты Перепихон», – подумала про себя я, разворачивая машину в сторону дома.

– Но самое идиотское во всем этом то, что я все еще люблю его, Кэсс, – закончила она с трогательной ранимостью.

«Люблю» – да разве это слово могло передать всю глубину ее чувств? Ведь Дэвид Стадлендз был всей ее жизнью.

День седьмой – день отдохновения. Конечно же, Стадз должен отдохнуть? Чем он вообще занимается – кастингом любовниц? За последнюю неделю мерзавец перетрахал столько женщин, что на его пенисе наверняка живого места нет.

И дело было не только в том, что Рори как раз уехал на одну из своих конференций и мне приходилось тратиться на приходящих нянь. Неделя бессонных ночей настолько меня вымотала, что детские одежки я отправляла в стиральную машину, не вынув из них детей. Готовя дочке завтрак, я вместо хлеба намазала маслом собственную ладонь и положила ей на тарелку.

Однако не тут-то было. В день возвращения Джаз из ее якобы райского путешествия Стадз делил супружескую постель с податливой университетской преподавательницей – дамочкой лет сорока с крашеными волосами, в которой Джаз распознала одну из его бывших частных пациенток.

Сидя в машине напротив дома Джаз и наблюдая за тем, как в хозяйской спальне задергивают шторы, я попыталась перевести все в шутку. А что еще оставалось делать? Удивляться мы уже перестали.

– Мой муж – ветеринар. Будем надеяться, Рори не спит со своимипациентами.

– Марианна, вот как ее зовут, – вспомнила Джаз. – Я видела ее у нас дома. Насколько мне помнится, после подтяжки лица она вдруг стала страдать обмороками. Разумеется, мне и в голову не приходило, что курс лечения предполагает глубокий вдох, наклон вперед… и засунуть голову между ног своего лечащего врача.

Я саркастически рассмеялась:

– И какие же лекции читает эта Марианна? Как уводить чужих мужей?

– Поэзия Сильвии Плат [22]22
  Сильвия Плат (1932–1963), – американская поэтесса, жена английского поэта-лауреата Говарда Хьюза. Покончила с собой, отравившись газом.


[Закрыть].

– Значит, баба – «платоголичка», – скаламбурила я.

Мы взорвались смехом. Грубым хохотом, выворачивающим желудки. Нервное истощение и эмоциональная перегрузка довели нас до состояния, близкого к истерике.

– Я думаю, пора оставить Дэвиду записку. «Привет, дорогой. Ужин на столе, а… голова твоей жены в газовой духовке».

Мы смеялись до слез… А когда Джаз прекратила хохотать, смех перешел в рыдания.

Глава 5
Если он хочет завтрак в постель, пускай спит на кухне

Брак, как я теперь поняла, – занятие для фанатиков-экстремалов. Ходьба по натянутой проволоке без страховочной сетки. «Только в нашем цирке! Смертельный номер! Летающая супружеская пара! Акробаты на трапеции! Потрясающая отвага и смелость!»

А Джаз сорвалась. Расшиблась в лепешку. Оставив нас с Ханной собирать останки. В то воскресенье мы сидели в моей кухне за неразбавленным виски и красили обнаженное тело Джаз автозагаром перед включенным на полную калорифером. Через час ее самолет приземлялся в Хитроу. Джаз возвращалась из своего шри-ланкийского отпуска. Отсюда и срочность собрания.

Признаюсь, я немного нервничала, поскольку гости в моем доме – явление не такое уж частое. Главным образом из-за переизбытка метанопроизводящих псин. Как правило, гости зажимают носы, глаза их слезятся, легкие цепляются за кислород, а в генетической памяти оживают воспоминания прадедушек: окопы и газовые атаки… Один-единственный раз я решилась пригласить на ужин нашего школьного директора, мистера Скрипа, – надеялась умаслить его в свете открывающейся вакансии завуча, – однако тот спасся бегством, сгорая от стыда и унижения, когда одна из ручных крыс мужа попыталась спариться с его шиньоном. Но сегодня ситуация была кризисной. Детей я заблаговременно разогнала по комнатам, и теперь об их присутствии напоминал лишь зубодробительный рэп, вибрирующий сквозь потолок.

Как и ожидалось, разговор начался с самобичеваний Джаз. Пока я щедро плескала виски в сколотые по краям стаканы, подруга издавала протяжные скрипы на манер застрявшего выдвижного ящика.

– Я сама виновата. – Джаз глядела из-под челки, похожая на испуганную лесную лань. – Просто Дэвид больше не находит меня сексуально привлекательной.

Мы с Ханной тут же вошли в роли живых лифчиков «Вандербра»: поднимающих, поддерживающих, делающих все, чтобы наша подруга выглядела значительнее и лучше. Но в случае Джаз – волосы цвета «расплавленный леденец» и кожа белая и гладкая, как ванильное мороженое, – никаких преувеличений не требовалось.

– Джаз, милая, да ты же просто красавица. Посмотри на свои волосы. Всегда такие опрятные и ухоженные. И ты така-а-а-аястройная. Не в пример мне. Что, кстати, ужасно несправедливо, – по-доброму сетовала я. – Ведь это я постоянно сижу на диетах. За всю свою жизнь я сбросила больше девятисот килограммов! Представляешь?!

Горе снедало мою подругу, и мне было больно на это смотреть. Говорят, если биться головой о стену, то можно сжечь до 150 калорий в час, – похоже, именно этот вид упражнений выбрала для себя Джасмин.

– А яскупаю все кремы на свете. Кремы для пальцев ног, живота, кожи вокруг глаз – даже для внутренней стороны подъема стоп, будь они неладны! И все впустую, – жизнерадостно добавила Ханна. – У меня морщин больше, чем у «Бритиш телеком» телефонных линий.

Но развеселить Джаз было не так-то просто. Она угрюмо таращилась в свой стакан, точно в магический кристалл.

– Повернись, – приказала я.

И принялась размазывать автозагар по ляжкам подруги, как будто ощипывала цыпленка. В зимнем свете Джаз выглядела печальной и болезненной. Ее обнаженная худоба потрясла меня. За последнюю неделю Джасмин похудела килограмма на четыре, не меньше.

– Может, я слишком долго кормила грудью? – хныкала она. – Посмотрите, во что превратились мои сиськи. Обвислые, сморщенные, как у африканской аборигенки. А эти растяжки. А задница?! Не задница, а какая-то жатая промокашка. Паховые мышцы вообще сплошная труха. Вот они, последствия родов. Об этом ведь никто не предупреждает. Что больше ты никогда не рассмеешься, не обмочив трусы.

– Точно, – подтвердила я. – Тогда, на твоем ужине, я смеялась так, что слезы аж по ногам текли.

Бездетная Ханна громко прыснула, но у нас с Джаз на лицах разом появилось отсутствующее выражение, какое часто встречается у собачников, чьи любимцы гадят на тротуар: мол, да что вы, это вообще не моя собака. Мышцы наших влагалищ поджались сами собой.

– Послушай, да-ра-гуша. Ты даже не представляешь, сколько твоих одногодок выглядят намного моложе тебя. Время, конечно, замечательный лекарь, но уж точно не косметолог.

С сочувственным видом Ханна протянула Джаз визитку своего пластического хирурга.

– Ты права, Ханна. То, что ты видишь в уголках моих губ, – это не мимические морщинки, это просто гребаные фьорды. – Джаз жадно хлебнула виски. – Думаю, твоему хирургу придется отрезать мне на фиг всю голову.

За сорок пять минут до приземления я велела Джаз повернуться и начала втирать коричневую массу в живот, поверх вельветовых рубчиков, оставшихся после родов. Мы часто делились друг с другом нашими послеродовыми горестями; исповедальные беседы на тему растяжек давно вошли у нас в привычку. Но всерьез такие разговоры мы никогда не воспринимали – вплоть до сегодняшнего дня.

– Если мы хотим удержать наших мужей, нужно заниматься собой, – глубокомысленно изрекла Ханна, громко хрустя крекером: без сомнения, основное блюдо ее дня. – Тебя, кстати, Кэсс, это тоже касается. Неужто не хочется, чтобы тебя возжелали за твое тело, а не за какие-то сомнительные способности разгадывать кроссворды?

– Мой ответ: шла бы ты, Ханна, на два по вертикали, слово из трех букв, обозначает репродуктивный орган.

– Брр. – Джаз вдруг заметила свое отражение в маленьком зеркале над кухонным столом. – Моя кожа мне совсем не идет.

Она вздохнула, плечи поникли, точно на панихиде.

– Выше голову, Джаз, – попыталась успокоить я подругу. – Ханна может молоть языком сколько угодно, но тело-то у тебя точно есть.

О, сколько часов нашей жизни потрачено на разговоры вроде этого! Если б только время не летело как сумасшедшее. Если б оно отсиделось в аэропортовском «дьюти-фри». Прогулялось неторопливо, село в ползущий автобус и перестало бы измываться над бедными женщинами.

– Все знают, что Дэвид – сама святость. Как же я могу не быть виноватой?

– Святой? Да он скорее Князь тьмы. – Я переключилась на бицепсы Джасмин. – Скажи, когда ты в первый раз встретила Стадза, неужели ты не заметила клубов серы?

– Кассандра! – прикрикнула Ханна, расправляясь с очередным крекером. – Ты соображаешь, что говоришь? Это же ее муж. Поц [23]23
  Грубое слово на идише, означающее «пенис».


[Закрыть], которого Джасмин любит, несмотря ни на что.

Я закатила глаза, да так энергично, что увидела, как трепыхаются клетки моего мозга. Ханна осуждающе вырвала бутылочку с автозагаром у меня из рук и занялась плечами Джасмин, отбросив ее светлые волосы.

– Ладно, – исправилась я, – пусть Стадз и не сущий дьявол, но их очень легко перепутать. И ведет он себя как последняя свинья.

– Он ведет себя как самый обычный мужик, да-ра-гуша. Мужчины носятся на своих авто, смазывают маслом газонокосилки и трахают все, что шевелится, желая утвердиться в своем «сексизмо».Ну-ка, ешь. Тебе надо восстановить силы.

Ханна протянула Джаз тарелку с сыром, но та молча смотрела на еду, не притрагиваясь.

А я думала о том, что сказала Ханна. Как жена и мать, имеющая сына, я могла клятвенно подтвердить, что мужской мозг состоит всего из четырех компонентов: интернет-доли, огромной футбольной железы, миниатюрного отдела гигиены и крохотной-прекрохотной, малюсенькой-премалюсенькой молекулы отношений. Ну и еще половой невоздержанности – правда, лишь в качестве дополнительного аксессуара. Ведь Рори верен мне… или нет?

– Мальчишки всегда останутся мальчишками, да-ра-гуша, – менторски провозгласила Ханна. – Как и большинство мужчин среднего возраста.

Джаз решительно грохнула стаканом о стол – просто чудо, что тот не разлетелся на мелкие осколки.

– Если у Дэвида кризис среднего возраста, почему нельзя, ну, я не знаю, купить какую-нибудь спортивную машину? Или пересечь Ла-Манш на самодельном плоту? Мало ему этого его нелепого мотоцикла?!

Ханна малевала автозагаром, точно какой-нибудь Микеланджело. Оставалось двадцать минут до посадки плюс «зеленый коридор» на таможне и примерно час на дорогу из аэропорта. В нетерпении я отобрала у нее бутылочку и принялась яростно размазывать жидкость вокруг воображаемых линий бикини и под округлыми грудями подруги.

Ханна раздраженно работала челюстями, перемалывая очередной крекер.

– Послушай, никто никогда и не говорил, что супружеская жизнь – это легко. В болезни и в здравии, тра-ля-ля, бла-бла-бла… уж поверь моему опыту, да-ра-гуша. Коль скоро ты вышла замуж за коктейль из аллергий, как это было со мной,в жизни всегда будет что-нибудьда не так. – Она доверху наполнила стакан Джасмин. – У каждого мужа свои недостатки. Кстати, могло быть и хуже. Он мог оказаться аферистом или растлителем малолетних. Или, – ее даже передернуло, – играть в гольф.

Но Джаз оставалась безутешной. Покрашенная до половины, она вдруг принялась расхаживать голая взад-вперед по моей бедламной кухне. Я едва поспевала за ней с бутылочкой в руках.

– На третьем десятке у меня появились сразу два новых хобби: замужество и слепота. Кэсси права. Господи! Ну почему я сразу не разглядела, что это за человек?! – Муж, которого Джаз боготворила целых двадцать лет, таял в пылу ее критического взгляда. То, что она принимала за реальность, превращалось в не более чем брачный мираж. – Я… я думала, мы… с… с… счастливы.

Она испустила очередной безутешный вой.

Ханна щедро плеснула виски в стакан Джасмин.

– Ну-ну, да-ра-гуша. Давай не будем превращаться в Сильвию Плат.

Рев Джаз стал похож на скрежет ржавой дверной петли. Она приложила руку ко лбу. Жест из немых кинофильмов – беспомощная героиня, потрясенная страшным известием.

Я лягнула Ханну под столом.

– Что? – прошептала та одними губами. – Что я такого сказала?

– Я протащила этого козла на собственном горбу через всю ординатуру! – Выплескивая наружу то, что скрывалось глубоко в душе, Джаз завыла еще громче. – Ради Стадза я пожертвовала всем – и душой, и телом. – От переизбытка эмоций голос ее скакал вверх-вниз. – Я обожала свою работу, но сдуру отказалась и от нее! И все это ради него.

– Вот-вот, да-ра-гуша. – Деловая женщина, Ханна элегантно скрестила свои гибкие, обработанные лазером ноги. – А то я никак не могла понять, почему же ты бросила профессию поварихи.

Джаз смерила подругу стальным взглядом:

– Я приняла решение сидеть дома и воспитывать ребенка. Чтобы Джош, если ему и суждено обзавестись недостатками, обзавелся бы моими,а не какой-нибудь гувернантки из Чехии с плохим пищеварением. Понятно?

Я крутила полупьяную подругу перед жарившим на всю мощь обогревателем (до приземления оставалось не больше пяти минут) и думала о том, что Джаз попала в самую точку. Еще ни разу я не встречала женщины-руководителя – неважно, какого ранга, – которая предпочла бы финансовой газетной колонке жуткую историю о детях, матери которых заняты полный рабочий день: о том, что у таких детей намного меньше шансов закончить среднюю школу, а в более зрелом возрасте они намного больше склонны к коллекционированию нацистской символики.

Джаз раскинула руки как на кресте, чтобы я могла покрасить ее бока.

– Разве я не была хорошей женой? – Она с достоинством выпятила подбородок. – Боже, с чем только мне не приходилось мириться. Неотложная медпомощь. Кампании в защиту прав человека… Мой дом вечно набит одноногими жертвами каких-то фугасов. Или безграмотными иммигрантами из Нижней Вольты, без жилья, без статуса беженцев, но зато с хроническим геморроем. Чернокожими профсоюзными деятелями, которые разглагольствуют о «всеобщем равенстве», а через секунду щелкают мне пальцами, чтобы несла им кофе, поскольку я – всего лишь женщина.

Джаз смачно высморкалась. По звуку это скорее походило на сирену линкора «Британия».

– Смешно, правда? Весь этот самообман фанаток Бриджит Джонс, будто замужество суть шаг на ступеньку вверх!

Ханна поправила подругу:

– Не все мужики – шмуки [24]24
  Козлы (идиш)


[Закрыть].

– Точно. Некоторые уже покойники. Мужики… и жить с ними невозможно, и цианистый калий им не подсыплешь – тут же схлопочешь срок за убийство. Ой, меня сейчас вырвет.

Схватившись руками за живот, со слипшимися волосами, Джаз походила не перезрелый плод манго. Она вытерла пот со лба.

– Здесь настоящая парилка, Кэсси. Меня даже тошнит. И голова жутко болит. У тебя случайно нет орехового масла? Как-то я на него подсела в последнее время.

– Черт, подруга, ты часом не в залете, а?

Ханна закатила глаза:

– Точно, Кэсси. Непорочное зачатие.

Но Джаз продолжала:

– Знаете, почему я чувствую себя так паршиво? Ведь я только сейчас поняла, что мы, женщины, все время забываем про самих себя. Взять хотя бы Ханну. Детей у нее нет, потому что так захотелось Паскалю. И…

Джаз явно ступила на минное поле. Я взглянула на кухонные часы. Сейчас она уже должна пройти таможню и ждать у багажной карусели. Я предприняла жалкую попытку направить судно разговора в более спокойные воды:

– Не понимаю, Ханна, почему ты не завела детей. Хотя бы в качестве предлога смываться с вечеринок пораньше.

Но Ханну уже несло:

– Для меня на первом месте всегда Паскаль. Мы живем так, как нам хочется.

Подогретая виски, Джаз грубо расхохоталась:

– Вы живете так, как хочется ему.Паскаль просто желает быть твоим единственным ребенком. Центром твоей вселенной.

– По крайней мере, мысчастливы, – возвестила Ханна.

– Да ладно тебе, Джаз. – Я разряжала обстановку столь усердно, что без труда могла претендовать на место в саперном взводе. – У Ханны слишком дорогая обивка, чтобы на нее писалась всякая мелюзга.

Ханна скривилась:

– Фу-у-у! Терпеть не могу детей. И кстати, животных я тоже не перевариваю.

Стоит Ханне и Джаз вцепиться друг в друга, как они тут же воссоединяются, перенаправив свою неудовлетворенность на меня.

– Знаешь что, Джаз, давай одевайся, – настойчиво потребовала я. – Ты уже должна ехать домой из аэропорта.

– Моя жизнь в полном порядке, – повторила Ханна, брезгливо стряхивая с пальцев собачью шерсть. – А вот за Кассандрукак раз стоит побеспокоиться. Про Кэсси можно даже передачу снимать, что-нибудь вроде «Это твоя жизнь», только назвать по-другому: «И ЭТО твояЖИЗНЬ?!» – Она осуждающе обвела рукой кухню и тут же дернулась, отстраняясь от добермана, который нализывал ей руку под столом. – Что это за псина? Вылитое чудище из преисподней.

– А ведь Ханна права, Кэсси. Посуди сама, ты вкалываешь целыми днями, а Рори… Почему Рори палец о палец не ударит, чтобы тебе помочь?

Я уже превысила «рекомендуемую ежедневную дозу трусости». И проблеяла что-то про то, какой Рори чудесный муж и как он делает половину всего-всего.

– Половину?! – взорвалась Джаз. – Да женщины ни хрена не смыслят в арифметике. Поэтому-то мужикам и удается нам вкручивать, будто они берут на себя пятьдесят процентов работы по дому, заботы о детях и стряпни у плиты. Прямо как в анекдоте: «Почему невеста всегда в белом? Да потому, что посудомоечная машина должна хорошо гармонировать с плитой и холодильником». – Она сделала паузу, чтобы еще раз высморкаться. – Вот почему твоя сексуальная жизнь – дерьмо. Потому что в глубине души ты обижена на него.

Я в ужасе вытаращилась на Джасмин. Да как смеет она вот так вот взять и выболтать мой секрет?! Ханна впилась в меня прожорливым взглядом, и на секунду мне показалось, что она наконец-то намажет кое-что на свой крекер – moi [25]25
  Меня (франц.).


[Закрыть].

– Твоя сексуальная жизнь – дерьмо? – плотоядно повторила она.

– Ну… вообще-то я не планировала обнародовать свои сексуальные тайны, в смысле, что у меня их нет,но…

Я еще раз сердито зыркнула в сторону Джаз и, чтобы потянуть время, занялась делом: намочила ее бикини, сунула в пластиковый пакет, а затем посыпала внутри чемодана песком из кошачьего туалета.

– Конус молчания? – требовательно спросила я, и Ханна утвердительно кивнула. – Я… я… О боже. – И через силу выдавила из себя: – Моя киска перестала урчать.

– Как и у большинства замужних женщин, сексуальная жизнь Кэсси – вечная скукотень, – услужливо расшифровала Джаз.

– Да ну?! А я-то думала, что Рори в постели – просто зверь.

– Он и есть зверь. – Я поморщилась. – Хомяк.

Бывают периоды, когда из-за передозировки секса у женщины развивается чувство вины. Но после свадьбы чувство вины у женщины появляется как раз из-за его недостатка.

Я постучала по циферблату часов:

– Вам давно пора в путь. А вдруг там пробки?

– Надо же. – Джаз осторожно пощупала свое тело, проверяя, подсох ли автозагар. – У Рори хватает терпения, чтобы загнать крошечный-прекрошечный мячик в крошечную-прекрошечную лунку, но при этом он не может найти минутку, чтобы отыскать ее точку G. Так ведь, Кэсси?

Ханна с неподдельным ужасом воззрилась на меня:

– Рори играет в гольф?

Новость явно ее шокировала.

Я уклончиво пожала плечами. Рори, может, и играет в гольф, но мячиком по морде неизменно получаю я – точнее, моя жалкая личность. Ну почему я никогда не могу ни за кого заступиться?

– Нашему поколению всегда внушали, будто мы будем иметь все, – продолжала Джаз, – но оказывается, это означало совсем другое: что мы будем делать все.Вот почему я бросила работу.

– Я не делаю все, —слабо запротестовала я. – Рори помогает мне, правда. Одевайся, Джаз. Пора ехать. Ну же!

– Помогает, говоришь? – саркастическим эхом отозвалась Джаз. Она натянула брюки, сапожки, джемпер и перчатки, готовясь предстать перед зимней непогодой. – Возьми любую среднестатистическую работающую женщину-мать, которая будит детей, собирает, кормит и отправляет в школу, успевая привести в порядок дом, прежде чем нестись на работу – вымотанная, запорханная, без завтрака, с пятнами желтка на блузке и совершенно не в курсе, что где-то в Пакистане произошло землетрясение. В то время как ее муженек успевает не только прочесть газету, но и принять душ, побриться, послушать новости по Би-би-си и приехать в офис – свежий, отдохнувший, готовый к новым свершениям. Вотпочему ты потеряла оргазм. Потому что ты злишься. Ты – белка в колесе негодования, обиды и встречных обвинений, и где-то в подсознании ты тайно завидуешь этому говнюку. Вот почему ты перестала получать удовольствие от секса. Секс для тебя – всего лишь еще одно его гребаное требование.

Джаз выпрямилась – в полной боевой раскраске, готовая встретиться со своим «благоверным» – ха-ха – лицом к лицу.

– Брак, – провозгласила она, – единственный вид войны, где приходится спать со своим врагом.

Подняв свой оранжевый шарф, Джаз набросила его на шею свободной петлей. От меня не укрылась символичность ее жеста.

– Рори мне не враг! – огрызнулась я. – Он замечательный отец, если ты не знала. Он помогает мне во всем. С детьми, с уборкой, с…

– Скажи еще, с карьерой? Ты, кажется, претендуешь на повышение? Мазель тов! [26]26
  Счастья! (идиш).


[Закрыть]

Ханна взяла пальто, ухоженные руки скользнули по атласной подкладке.

– Да. Завтра утром у меня собеседование с директором.

– Ну-ну. Вот заодно и посмотрим, как твой шлимелъ [27]27
  Недотепа (идиш).


[Закрыть]поможет тебе получить это место.

Мне хотелось ответить ей тем же, но при этом ужасно нехотелось ссориться с подругами. Неужто я навсегда останусь размазней? Просто чудо, что Би-би-си до сих пор не сняли обо мне документальный фильм – полуженщина, полумышь, с позвоночником медузы.

– Запомни – история не знает случая, чтобы жена застрелила мужа, пока тот пылесосил ковер, – бросила Джаз на прощанье.

После чего Ханна уселась за руль и повезла подругу домой якобы из аэропорта: вроде как загорелую, отдохнувшую и расслабленную.

Когда они отбыли, я устало привалилась к двери.

Джаз не права. Мой сон из серии «Иметь Все» не превратился в ночной кошмар под названием «Делать Все». Мы с Рори – равноправные партнеры. Он делает половину всего-всего. Честное слово.