Текст книги "Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству"
Автор книги: Кэти Летт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Черт. А что, если серьезные намерения появятся у меня?Вообще говоря, не так-то просто выбрать подходящий момент для признания мужу, что ты разводишься с ним ради двадцатидевятилетнего поэта с атлетическим телосложением – ах да, и с тюремным сроком за торговлю коноплей. Нет, на это я пойти не могу.
Желая закрепить свою решимость, я приехала к Джасмин – и застала подругу с телефонной трубкой в руке. Звонила та самая блондинка-академик, эксперт по Сильвии Плат.
– Послушай, – грубо рявкала Джаз, – я знаю, что ты спишь с моим мужем. Просто хочу, чтобы и тызнала, милочка: ты не одна такая.
Нет и еще раз нет. Я не хочу оказаться в такой же двусмысленной ситуации. И все же стоило мне подумать о Трухарте Джонсе, как между ног словно обдавало пламенем. Кто-то должен уступить – возможно, резинка на моих трусиках. Вдруг Трухарт и есть тот единственный, кто сможет снять мой секс-драйв с нейтрали?
Я соглашалась и отменяла свидания пара на пару с Джаз. Соглашалась и отменяла. Но, как выяснилось уже очень скоро, все мои душевные колебания были напрасными.
Вечером в среду, когда я вышла из ворот школы после репетиции хора, мрачнее тучи от перспективы долгого вечера в одиночестве – Джейми был в летнем лагере, Джен ночевала у подруги, а Рори по-прежнему жил в рабочей квартире, – он был тут как тут, рядом со мной, проворный, как вор-домушник.
Вопреки всякому здравому смыслу, я ощутила сладостный трепет предвкушения. И поплыла навстречу ему. Под уютным покровом большой руки Трухарта Джонса меня вели к Риджентс-парку. Мы гуляли по лужайкам, среди цветущих роз, и я чувствовала тепло его кожи. За летним театром он нежно коснулся моей шеи. Голодный спазм буквально прострелил меня насквозь. И я не просто хотела есть – я жаждала плоти и крови. Он провел пальцем вдоль выреза футболки – там, где она обходила ключицы, – и меня словно пронзило током, от шеи до коленей, включая и несколько прочих мест посередке. Возбуждение было таким, что я напрочь забыла о чувстве вины. Возбуждение было таким, что я позабыла крикнуть: «Подать сюда мои сиськи!» Знающий свое дело Трухарт мастерски подлез под застиранный серый лифчик, нащупал сосок и сжал пальцами. Не мягко, как Рори. А жестко.
– Я выкормила двоих детей… – сконфуженно пролопотала я.
Но закончить предложение мне не дали. Не успела я опомниться, как его губы уже были на моей груди: теплые, влажные, сводящие с ума. Он не сосал, как Рори; он прикусывал, легонько. Приятная дрожь прокатилась вдоль позвоночника и ушла в ноги. Он сдавил меня в объятиях, прижимая к своему телу. Я трепетала под натиском либидо. Ах, с каким удовольствием я уступила, когда его рука забралась мне под юбку и поползла вверх по бедру – медленно и плавно, как в гимнастике тай-чи. И вот она уже под резинкой белых хлопковых трусов, а потом – внутри, два пальца, по кругу.
– Я так хочу тебя.
И я вдруг поняла, почему половина замужних женщин заводят романы на стороне. Не потому, что им нужны умопомрачительные оргазмы. Хотя… да, да, да!!! Еще как нужны. Но в первую очередь женщине нужен мужчина, который желает ее. Пусть не так сильно, как желает победы в крикете своей стране, но все же…
А дрожь все нарастала. Невольно я начала извиваться, прижимаясь к Трухарту Джонсу. Еще чуть-чуть – и я окажусь на самом пике блаженства! Моя муфта больше не будет иссохшейся! В любую секунду я готова была закричать – громко, дико, по-звериному – и рухнуть на землю вспотевшей, задыхающейся кучей… Но стоило мне представить себе эту картину, как я резко отшатнулась от края пропасти, точно сентиментальная барышня из романов восемнадцатого века. Сладострастная пелена, кокон из дыхания и кожи, свитый Трухартом Джонсом, прорвался.
– Мне надо идти.
– Да, да, я хочу уложить тебя на землю и лизать тебя там.
Его жаркий голос переполнялся вожделением.
Я с силой сглотнула. Мое тело сдавалось без боя, да, да… но чувства возобладали над страстью. Я люблю своего мужа. Я принадлежу Рори. Каждая клеточка моего тела, моей души пропитана им. Он – мой мужчина.
– Эй, я думал, ты хочешь пойти до конца?
– О да, еще как хочу… Но только концы у нас разные, прямо противоположные. К сожалению. Прости, Трухарт. Прости, пожалуйста.
Поезд мчал по внутренней кольцевой к станции «Бейкер-стрит», а я думала о том, что произошло. Я чересчур легко отказалась от Рори. Как от вещи, что держат дома годами и выбрасывают за пару дней до того, как она вдруг срочно понадобится. Грань между похотью и безумием такая тонкая. И я вовремя остановилась, едва не стерев эту грань совсем.
Глава 6
Пока убийство не разлучит нас
Ночь благоухала теплым ароматом жимолости, поддерживая мой дух, когда я направлялась через кабинет мужа в его рабочую квартиру. Все мысли были лишь об одном – сказочном, мягком тепле его объятий. Я буквально сгорала от желания – желания почувствовать Рори рядом с собой. Это была моя навязчивая идея. Рори еще не вернулся с вызовов, так что я нагло вломилась в рабочую спальню, намереваясь дождаться его, но через пару часов отключилась: полностью одетая, ничком на кровати. Радуясь, что избежала безрассудного поступка, я позволила себе фривольные мысли. Дофантазировалась даже до того, что запросто могу принять Рори за грабителя – так давно я его не видела. Хотя преступница здесь – скорее я. Эмоциональный взлом с проникновением. Решено – я прокрадусь обратно в сердце мужа.
Проснулась я от тревоги и возбуждения. В рассветном сумраке спальня казалась печальной и заброшенной. Точь-в-точь моя копия. Вторая половина кровати была пуста. Где же Рори?Маятник подозрений качнулся взад-вперед, и я почувствовала, как молния сомнений зигзагом пронзила тело. Выбравшись из постели, я принялась обыскивать комнату на предмет зацепок. Первым делом ткнула кнопку допотопного автоответчика. Пленка оказалось такой древней, что оставленное сообщение звучало скрипуче и искаженно. Но голос был явно женский. И он назначал время для встречи. Я лихорадочно пыталась придумать разные оправдания, зачем моему мужу встречаться с женщиной. Может, это его мамочка восстала из мертвых? А может, Рори тайком носит женскую одежду и условился о примерке с портнихой? Все эти безумные предположения были намного приятнее, чем мысль о том, что у мужа роман. Особенно когда логика подсказывала лишь одну возможную кандидатуру.
Мне захотелось вызвать бригаду криминалистов – пусть снимут отпечатки пальцев с обнаженного тела Бьянки. Я живо представила, как лапает ее сейчас мой супруг. Тугие ремни тревоги стягивались вокруг грудной клетки все крепче и крепче. Над верхней губой выступили капельки пота, я чувствовала, как меня засасывает в зыбучий песок паники. Мужчины – рабы привычки. Они никогда не бросят уюта своих жилищ, если только здесь не замешана женщина. Ужас лавиной обрушился на меня. Итак, он все же влюбился в нее. Одно ласковое слово подлой мужекрадки – и Рори рванул из семьи, только пятки сверкнули. Почему я сразу не поняла очевидного?
Я ощупью пробиралась через кабинет, не сомневаясь, что звери издеваются надо мной в своих клетках. Могут ли кролики ухмыляться? Спрашиваю потому, что я точно слышала ехидные смешки.
Диккенсовские дома Кэмдена отбрасывали на автомобиль надгробные тени. Я сидела в машине напротив дома Бьянки. Вне себя от страха, я опустила стекло, и в салон ворвался поток кислорода. На часах было восемь утра. Рори открывает клинику в 8:30, так что, если муж здесь, он должен вот-вот появиться. И действительно, в следующую секунду мое сердце екнуло: желтая дверь приоткрылась, и на пороге возникли они – оба, вместе. Глядя между лап Гарфилда, которым моя дочь украсила лобовое стекло, я наблюдала, как Рори целует эту женщину. Глаза жгло от напряжения. Ох! В отчаянии я вцепилась в руль. Кожу пронзили тысячи мелких иголочек, будто кто-то украдкой наблюдал за мной,а не наоборот. Рори выглядел таким красивым и мускулистым. Да, влюбленными восхищаются все – если только это не твой собственный гребаный муж.
– И это называется «эксперимент»?!
Не соображая, что делаю, я выскочила из машины с пронзительным визгом. Рот жадно глотал воздух – такой же едкий и терпкий, как наша разлучница.
– Я думала, это ничего не значит?! – орала я. Чувство такое, будто меня выхолостило ветром. – Рори, я хочу, чтобы ты немедленно сел в машину и поехал домой вместе со мной.
Рори остолбенел. Зато Бьянка быстро прижалась губами к его уху – несомненно нашептывая свои заклинания. Она была в ночной кофточке розового шелка и ажурных трусиках. Волосы соблазнительно растрепаны, глаза в обрамлении фальшивых ресниц, которые были бы к лицу разве что жирафихе. Ага, именно так выглядят по утрам все работающие мамы. Шутка.
– Pop?
Он продолжал стоять, уставившись в пустоту.
– Когда я говорю, что хочу услышать ответ, я имею в виду в этой жизни.
Хотя фраза и прозвучала довольно смело, внутри уже поднимался мощный прилив горя.
– Вообще-то, – встряла Бьянка, – мы собираемся жить вместе.
Боль была резкой и невыносимой – как от яркого солнечного света, когда с похмелья раздергиваешь шторы. Злобная ухмылка перекосила лицо Бьянки.
– Интересно, где? – глухо вопросила я. – В этом твоем шаманском иглу? Рори, она же пустышка. Неужто ты сам не видишь?
Улица, мир – все словно искривилось и поползло, медленно утягивая меня за собой в бездну. Страх сочился из каждой клеточки моего тела. Я взглянула на свою Немезиду.
– Неужели тебе наплевать на семью, которую ты разрушаешь?
– Я люблю Рори, со всеми его комплексами и недостатками, – бархатным голоском проворковала Бьянка. – Я могу удовлетворить любые его потребности так, что тебе и не снилось.
– Правда? Это ж сколько надо корячиться йогой, чтобы вот так лизать собственную задницу?
Я почувствовала, как от ярости кровь закипает в жилах.
– Яспособна вскормить его креативность и достучаться до его нетронутого потенциала. Тыже только и можешь, что подавлять его.
Как же мне хотелось ответить уайльдовской насмешкой, шекспировской ссылкой, с язвительной желчью на гарнир! Но вместо этого я разрыдалась как последняя дура:
– Рори!
Если он сейчас меня не удержит, я разлечусь на куски, как разорвавшийся фугас.
– Рори, мы можем поговорить наедине?
Даже сбитая с толку, я прекрасно знала: когда твой собственный муж целит тебе в грудь взведенной бабой – это верный признак, что с вашим браком не все в порядке.
– Прекрати целиться в меня этой дрянью, – я махнула рукой в сторону Бьянки. – Это меня нервирует.
– Мне очень жаль, Кассандра. Но куда Рори, туда и я. Это называется преданность – то, чего ему так не хватало в семье, – с отработанным апломбом отпарировала она.
Меня словно сшибло психологическим грузовиком. А за рулем сидел мой собственный муж.
– Послушай, – сказала я, – у тебя кризис среднего возраста, это понятно. Но неужели нельзя просто зациклиться на облысении, как другие мужчины?
Рори поглаживал свою бородку. Вот уже несколько недель он культивирует образ вождя-революционера. Но против чего он восставал? Против меня? Неужто я и правда вызывала в нем такое отвращение?
– Я знаю, я сама виновата, что затащила тебя на психотерапию. Да, я все время твердила о любви. Но я вовсе не любовницу имела в виду!
Бьянка покачала головой:
– Сказать по правде, ты просто не удовлетворяешь его сексуально.
– Что ж, Рори, тогда у меня есть для тебя один ценный совет. Хочешь, чтобы жена всегда тебя хотела, так держи свою гребаную подстилку подальше от ее глаз!
– Подстилку? Да будет тебе известно, Кассандра, мы с Рори – родственные души. Эмоционально и психологически симпатико.Хотя, конечно, нам еще столько предстоит познать друг о друге в телесном плане. – Она сжала его руку, облизав одним из своих бархатистых взглядов. – Кстати, Рори будет играть в видео, которое я снимаю. Фильм называется «Тело».
– Да неужели? И насколько же велика его роль? Должно быть, совсем крохотная.
Неплохо отбрила, особенно с учетом того, что меня буквально захлестывало бешенство. Я чувствовала, как боль скручивает кишечник. Да как она смеет так поступать со мной? С нами? Ярость поднялась во мне с удвоенной силой. Умри! Сдохни! Но в моей машине имелось лишь одно оружие – гигантский водяной пистолет Джейми. Я вдруг представила себе картину, как все эти местные кэмденские гомики с претензией на артистизм потягивают шампанское и снисходительно качают головами, глядя, как я гоняюсь за мужем и его любовницей и поливаю их водяными очередями.
– Рори, но как же дети? Если тебе наплевать на меня, подумай хотя бы о них.
– Мы обо всем подумали. Я, кстати, уже получила СМСку от Джейми, которому не терпится со мной познакомиться. Вот, смотри.
Бьянка хвастливо ткнула мне под нос мобильник Рори. На экране высветился текст: «А она клевая, пап».
– Ах! – продолжала сентиментальничать Бьянка. – Это та-а-ак мило!
Прежде чем снова заговорить, мне пришлось дождаться, пока в ушах стихнет грохот.
– Рори, не позволяй ей себя одурачить, – в отчаянии взмолилась я. – Бьянка ненавидит детей. Она даже собственную дочь и то заставляет играть гендерно-неспецифическими фольклорными игрушками из стран третьего мира, где ими торгуют на базарах. Это же издевательство над ребенком. И прежде чем ты переедешь в «Башню Тофу», – я ткнула в окна квартиры, – просто подумай еще кое о чем. Бьянка хоть и изображает из себя всю такую органическую – черт, я даже уверена, что сегодня у тебя был первый в жизни органический оргазм, – но на самом деле она по уши накачана ботоксом. Тебе это не кажется слегка лицемерным?
– А сегодня Рори обещал познакомить нас с Дженни, – мяукнула Бьянка.
Я попыталась ответить, но то, что сорвалось с моих губ, скорее напомнило вопль страдания:
– Где?!
Жизнь вдруг обернулась треснувшим зеркалом.
– На празднике спорта, – заговорил наконец Рори. – Наши дочери ходят в одну школу.
Я было потянулась к мужу, но тот отмахнулся от меня, точно от мошки. Мошки, которую хотел прихлопнуть.
– Серендипити на год младше, но я уверен, что наши девочки подружатся.
– Но ведь ты ни разу не был на празднике спорта! Всегда хожу только я.В этом году я впервые не участвую в «забеге мам», да и то лишь потому, что в этот день веду своих учеников на экскурсию.
– Ничего страшного. Бьянка побежит вместо тебя.
– Да, – злорадно добавила стерва. – Некоторымиз нас нравится поддерживать форму.
Внимание! Опасность! Сирена ужаса взвыла в моей голове.
– Значит, ты и в самом деле хочешь моего мужа? Что ж, тогда я принесу его миску и резиновую косточку. Может, заодно избавлюсь и от тебя, Бьянка? Ведь если я брошу палку, не сомневаюсь, ты помчишься за ней во весь дух.
Бьянка резко утянула Рори в квартиру и захлопнула дверь. Лишившись мужа, я почувствовала себя совершенно опустошенной. Хотя по-настоящему меня расстроило нечто другое. Именно я угрохала все эти годы на его перевоспитание, именно я вбила ему в башку, сколь важны дни рождения и всевозможные годовщины; наконец, именно я научила его единственно верному ответу на вопрос «Я не выгляжу в этом толстой?». И ради чего? Чтобы другая баба увела «новую и улучшенную версию» Рори у меня из-под носа? Ведь это же все равно что перестроить дом, отремонтировать, сделать из дерьма конфетку – и оказаться на улице, получив крепкого пинка под зад. Именно так. Новый владелец перебил мою сексуальную цену. Новый владелец – моложе, худее, крепче меня, и нижнее белье у него на загляденье.
И все это – моя собственная гребаная вина. Господи Иисусе! Затащить Рори на семейные консультации – да я с тем же успехом могла закурить рядом с полным бензовозом. А проклятая Бьянка не только собирается встретиться с моей дочкой, но и поучаствовать в забеге наравне с другими аппетитными мамашами.
Я ехала в школу и фантазировала, как избавляюсь от Бьянки. Смерть в моих фантазиях почему-то ездила на газонокосилке. Затем я переключилась на другие картинки: вот я сижу в камере-одиночке, вяжу салфеточки и строчу ходатайства, уверяя, будто страдаю раздвоением личности. Раздвоением? Да кого я пытаюсь одурачить? Черт, у меня одной-толичности – и той нет! Ну что ж, все это очень скоро изменится.
Я запасусь терпением. Судья на линии дал отмашку. Гонка началась. И я отыграю мужа обратно – в открытой и честной борьбе. Даже если ради этого мне придется мухлевать.
Глава 7
Выживают красивейшие
Когда женщина узнает, что у ее мужа роман, в голову тут же лезут всякие глупости:
1. Вписать «ПЕНИС ОТСУТСТВУЕТ» в графу «особые приметы» на его водительских правах.
2. Распустить слух, будто разрыв – это ваша инициатива, а причина – его недержание.
3. Зарегистрироваться под его именем на разных постыдных сайтах – тех, что стоят на контроле у Скотленд-Ярда.
4. Отказаться от шоколада. Вам будет не хватать его так сильно, что просто не останется времени на мысли о муже.
5. Добраться до его чековой книжки и приписать на всех корешках: «За интимные услуги».
6. Побить эту сучку в «забеге мам».
Школьный праздник спорта – современный ритуал унижения. Большинство мамаш предпочитает пересидеть пресловутый забег в туалете. Нечего и говорить, что я ждала нынешнего мероприятия с чуть большим нетерпением, чем ждала бы собственной казни. Однако ненависть к Бьянке перевесила все. Оставалась лишь одна-единственная проблема: как смыться с экскурсии?
Прикидываться больной не имело смысла. В качестве уважительной причины Скрип не принял бы даже свидетельство о смерти. Но если я не побью Бьянку в «забеге мам», похороны мне обеспечены в любом случае.
Будучи учителем, ты быстро становишься докой в самых разных отговорках, которые только можно себе вообразить. Объяснительные записки от родителей немало способствуют поддержанию веселья в нашей учительской.
«Я подтверждаю, что Кайли пропустила занятия 29, 30, 31 и 32 февраля по уважительной причине».
«Джексон ушел с урока математики, потому что ушли все».
«Вчера Шардонне отсутствовала на уроках по уважительной причине. Нам с мужем пришлось ей вмазать, т. к. она реально заболела».
Даже у прелюбодеев вроде Рори найдутся свои оправдания. «Прошу освободить меня из семьи по причине усталости от супружеской верности».
Удивительно, роман у него, а виноватой почему-то себя чувствую я.
Но бросить два десятка ребят в Музее наук – чем можно оправдать такое?
Важнейшая часть любой экспедиции – тщательное планирование. Спросите об этом у Роберта Скотта [42]42
Роберт Фолкон Скотт (1868–1912) – английский исследователь Антарктиды.
[Закрыть]. Я тоже составила план: отвезти класс в музей и оставить их с Люси, второй учительницей, и шестью добровольцами-родителями, вызвавшимися нам помочь. Затем я рванула бы на дочкин праздник спорта, поучаствовала в «забеге мам», потом нырнула в метро и как раз успела бы к погрузке детей в автобус.
Я прекрасно знала возможные последствия бегства со школьной экскурсии. За такие вещи выгоняют с работы. Однако политика школы ясно гласила: прежде чем уволить учителя, его следует трижды предупредить письменно. По крайней мере, справедливее, чем в брачном союзе. Три письменных предупреждения и только потом развод – намного предпочтительнее сюрприза, которым ошарашил меня муж.
По дороге я нервничала так сильно, что проглотила два шоколадных батончика, влила в себя капуччино и с хрустом сгрызла большой пакет чипсов. Не слишком-то разумная разминка перед спортивным забегом. Пришлось, правда, сделать рывок от метро до школьного стадиона – а это ярдов триста, не меньше, – но после такого спринта меня скрутило пополам. Пытаясь отдышаться, я хрипела и молила о смерти. Чувствовала себя я до того паскудно, что едва могла стоять прямо. Последний отрезок пути я преодолевала со скоростью ленивца, ползущего через патоку. Вот уже несколько недель жизнь в школе дочери бурлила: безумные мамаши, пыхтящие под присмотром своих персональных тренеров, вырабатывали олимпийский дух перед будущим забегом. Я же едва переставляла ходули, как будто завязла в глубоком снегу.
Было у меня и еще одно слабое место – одежда. Вырубившись в рабочей квартире Рори, я всю ночь проспала в том, в чем пришла из школы, – в юбке и топике. К счастью, я догадалась напялить кроссовки, прежде чем отправиться к Бьянке. Но ночью я сдернула застиранный серый бюстгальтер и в утренней суматохе напрочь о нем позабыла. Ну и что, решила я про себя. Поддержки от моих бюстгальтеров все равно никакой. По-настоящему поддерживающий бюстгальтер никому не стал бы демонстрировать мои растяжки и четыре кило лишнего веса.
Когда я кое-как доплелась до стадиона, забеги школьников подходили к концу. Я едва успела, чтобы подбодрить Дженни. Мы сидели с другими родителями, ерзая на скамейке как от щекотки гигантских пальцев-невидимок, и вытягивали шеи, пытаясь получше разглядеть финишную черту.
– Ма-ам! – скривилась Дженни, когда я обняла ее после финиша, в экстазе от того, что дочь пришла третьей. – Ты без лифчика. Ффуу.Как не стыдно.
Дочь заявила, что убежит из дома, если я опозорю ее еще раз. А я тут же подумала, что она может смело начинать паковать вещи, поскольку мамуля вот-вот помчит вскачь, заткнув юбку в трусы и пустив сиськи по ветру.
– Папу не видела? – спросила я, стараясь не выдать боли в голосе.
Она выгнула большой палец в сторону туалетов. Как можно непринужденнее я двинулась в указанном направлении. Ветер трепал высокую траву, заставляя извиваться и корчиться точно море зеленых змей. За туалетами было тихо и довольно укромно. Стараясь держать себя в руках, я выглянула из-за угла. Здрасьте пожалуйста! Они стояли там и целовались. У меня сперло дыхание. Я хватала воздух разинутым ртом. Ситуация была критической. Будь я сейчас в самолете, давно уже напялила бы кислородную маску.
Дождавшись, пока эти двое неспешно вернутся к другим родителям, я прошла к месту, где они только что стояли. Земля хранила четкие отпечатки их подошв. Как место преступления. Но по крайней мере, Бьянка пришла в туфлях на каблучке и летнем платье, а значит, бежать мне, возможно, и не придется.
С треском проснулся мегафон: объявляли начало забега. Всплеснув руками как в танце фламенко, преданные мамаши вмиг побросали возлюбленных чад и поспешили к линии старта.
В прежние времена «забеги мам» были веселым и добрым состязанием: раскрасневшиеся мамочки бегали босиком, балансируя яйцом на столовой ложке и от души хохоча. Но теперь все это в прошлом. Кануло в небытие с появлением «альфа-мам» – с их кухонными столешницами из полированного гранита, подвесными потолками и автомобильными номерами с кричащей надписью «МАМА № 1». Головокружительная карьера и поздние роды; активные бизнес-леди, превратившиеся в таких же активных мамаш. Однако былой инстинкт соперничества, жестокий и беспощадный, никуда не девался. Он так и сочился из них. Традиционные же мамочки – крупнобедрые особы, каждый день испытывающие пределы прочности лайкры, – оказались настолько подавлены дикой свирепостью этих супермам, что сдались без боя и теперь угрюмо наблюдали за происходящим, сидя на трибуне.
Тем временем Бьянка сбросила платье, обнажив супермодный «хай-тек»: костюмчик в облипку, который смотрелся бы вполне уместно и в олимпийской деревне. Она скинула туфли и нагнулась завязать кроссовки – чересчур белые, явно специально купленные, гневно отметила про себя я. А затем распрямилась, точно воительница-амазонка. Казалось, даже цветы присели перед ней в реверансе. Черт. Сама мать-природа и та преклонялась перед этой гадиной.
В полной боевой раскраске, включая накладные ресницы, Бьянка не спеша приблизилась к соседней дорожке и критически оглядела меня с головы до ног.
– Без разницы, победишь ты или проиграешь, потому что… ты все равно проиграешь.
Она потянулась как кошка, с той же томной грацией.
– Что ж, надеюсь, тут есть дежурная медбригада, поскольку тебе она точно понадобится, – сблефовала я, заправляя юбку в колготки, – видок, который вряд ливойдет в моду на ближайшей Олимпиаде. – А может, тебе повезет и ресницы спружинят падение.
В довершение к прочим мукам меня изводили догадки, что именно известно другим мамашам. Или все эти переглядывания за спиной – всего лишь плод моего больного воображения? Безупречные богини уюта; при виде женщин этого сорта так и хочется засунуть голову в блендер, – нет, они здесь не ради мужского внимания. Они здесь, чтобы превзойти друг друга. «Ты заметила, что у нее целлюлит?» – «Ее дети – просто дикари какие-то. Почему она их не приструнит?» – «Готова поспорить, что она накачала сиськи специально к Рождеству». Их приговоры похлеще судебных вердиктов.
– На старт!..
Мы дружно согнулись, принимая стартовую позу. Белая лента финиша выглядела до тошноты далекой. Я взглянула на шеренгу бегуний. Обычно кроткие и милые, теперь они походили на заполярных охотников, готовых броситься с дубинками на стадо тюленьих детенышей. Ногти нацелены вперед, локти в стороны – мамаши нетерпеливо скребли линию старта, точно бьющий копытом бык при виде матадора.
– Внимание!..
– Кстати, мы с Дженни чудесно поладили, – как бы мимоходом бросила Бьянка. – У нее такой… потенциал. Жаль, что ты не смогла развить его. Ну ничего, время еще есть, тем более что девочки в ее возрасте такие податливые.
– Марш!
Если Бьянка намеревалась вывести меня из равновесия, то ей это удалось. Заправленная ненавистью, я рванула вперед, словно на чистом спирту. Я бежала так, будто на финишной черте ждали туфли от Джимми Шу, которые вручит Джонни Депп, причем совершенно голый.
Женщина слева от меня неслась как страусиха, вытянув шею; казалось, верхняя часть ее туловища не имеет ничего общего с ногами. Остальные бежали, уткнув взгляд в землю, точно мыши-полевки во время уборочной страды. Но я чувствовала, что опережаю их всех. Я прокладывала путь как шарик в пинболе, и ветер хлестал меня по лицу. Когда толпа поредела, я оглянулась через плечо. И увидела Бьянку. Она расчищала дорогу, расшвыривая соперниц по кустам. Заминка стоила мне нескольких секунд, и я вновь сосредоточилась на белой ленте, которую держали школьная секретарша на пару с учителем музыки. Бьянка догоняла меня, дыша в спину. А финиш все ближе и ближе. Я пыхтела, я задыхалась, вдох-выдох, ноги-поршни, как вдруг почувствовала сильный толчок. Я замахала руками, но поняла, что падаю, и отскочила в сторону, чудом не устроив полную фронтальную лоботомию стоявшей поблизости директрисе. Остальные бегуньи одна за другой спотыкались о мое падающее тело, пока мы все не оказались на лужайке: сплетенный клубок ярких топов и черных легинсов, напоминавший гигантское лакричное ассорти, бьющееся в эпилептическом припадке.
– Идиотка чертова! – брызгала слюной одна из мамаш. – Какого хрена ты все это устроила?!
– Я… я… меня… толкнули.
Мои легкие отчаянно цеплялись за свежий воздух.
– Гнать тебя на фиг, дура безмозглая!
– Но… но…
Мои оправдания утонули в общем гвалте ярости и раздражения. Вот, оказывается, что значит «упасть в чьих-то глазах». Свет под деревьями быстро сгущался, становясь зловещим. Враждебность окружала со всех сторон. Стало трудно дышать.
– Мам, ты в порядке?
– Конечно. У меня всегда кровь из ушей, как сейчас, – прохрипела я. – И лодыжка все время болтается под таким вот забавным углом.
Я нащупала икру Дженни и вцепилась в нее, пытаясь подняться.
– Она толкнула меня, ты видела? – ловила я воздух открытым ртом. – Я побеждала, а Бьянка меня толкнула.
– Ах, мам, научись проигрывать достойно.
Я видела, как Рори нехотя движется в мою сторону, чуть позади – Бьянка, сжимая призовую бутылку шампанского.
– Тебя тоже должны бы чем-нибудь наградить – за участие в соревнованиях без бюстгальтера. Медалью за храбрость, что ли. Ты в порядке? – недовольно поинтересовался муж.
– Она толкнула меня! Эта корова меня толкнула. Мне что, никто не верит?
В душе я проклинала свое имя, Кассандра – та, чьи пророчества все игнорируют. Насчет Троянского коня ейтоже никто не поверил.
– Пузырики! – Глаза Бьянки полыхали пугающим превосходством. – Обожаю пузырики.
– Да? Почему б тебе тогда не пойти попердеть в ванне?
– Мам, – шикнула на меня Дженни, – перестань. Мало тебе на сегодня позора?
– Не хочешь, м-м, ну, это, к нам присоединиться? – несмело предложил Рори. – Бьянка захватила корзину для пикника.
Еще бы она не захватила.
– Нет, я… мне надо обратно на работу.
В полуденном солнце тень от здания туалета сузилась до тонкой полоски. Я похромала туда: зализать раны перед рывком назад к музейной экскурсии. Выпотрошенная и одинокая, я готова была разрыдаться, но пересилила себя. Как бы то ни было, я упорствовала до конца, а это какой-никакой успех.
Как я уже говорила, планирование есть важнейшая часть любой экспедиции. Я все подгадала так, чтобы в запасе оставался как минимум час. Но вот чего я никак не могла учесть, так это, во-первых, вывихнутой лодыжки, во-вторых, «человека на путях» – эвфемизма лондонских транспортников, когда речь идет о самоубийце на рельсах, – и, в-третьих, севшей батарейки мобильника.
Когда я кое-как доковыляла до метро, поезда шли с задержкой, так что пришлось работать локтями как веслами, чтобы пробить себе путь в вагон. После чего поезд стоял без движения еще минут десять. Кондиционеры в лондонском метро отсутствуют как класс. Футболка, и без того хоть выжимай от недавнего бега, липла к телу второй хлопковой кожей. Когда голос из динамиков объявил, что линия закрыта, я поползла наверх ловить такси. А когда такси так и не появилось, влезла в набитый автобус.
Автобус тащился со скоростью доходяги. Я потянулась к мобильнику, позвонить Люси, своей коллеге, но телефон не подавал признаков жизни – как и я сама. Предыдущую ночь я проспала в рабочей квартире мужа и забыла зарядить мобильник. Я пыталась успокоить себя: мол, все это просто часть великого приключения под названием «столичная жизнь», но внутренне была на грани паники. И принялась клясться Господу, что непременно совершу массу всяческих добрых дел, если доберусь до музея вовремя.
Когда двухэтажный автобус дополз до Бейкер-стрит, я спрыгнула, в буквальном смысле, с подножки и в который раз поковыляла в метро. Еще пара пересадок – и я на месте. И пока я ждала и ждала поезда, а по радио объявляли о все новых и новых задержках, я размышляла о своих карьерных альтернативах. Работы вроде кастрации цыплят или нюханья подмышек для тестирования дезодорантов призывно манили пальцем.
Всю дорогу от станции «Саут-Кенсингтон» я пропрыгала подобно кенгуру. А когда ввалилась в музей, моих подопечных и след простыл. Я едва волочила ноги, боль сочилась прогорклым потом, но я нашла в себе силы обойти фойе, отчаянно выкрикивая: «Люси? Люси!!» Моя белая футболка, порвавшаяся во время забега, была вся в пятнах, волосы превратились в воронье гнездо, нога волочилась, бюстгальтер отсутствовал, сиськи болтались – словом, охранники поглядывали на меня с особой бдительностью.
