Текст книги "Преследуя разочарование (ЛП)"

Автор книги: Кэт T. Мэйсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Четырнадцатая глава. Ноа

           Мой взгляд устремлен на мою маленькую девочку, спящую в своей кроватке.

           Звук ее крошечного храпа больше похож на протяжный вздох, такой же невинный, как и предыдущий.

           Мои ноги двигаются как можно тише, чтобы поправить ее желтое одеяло, которое висит на перилах ее кровати. Она никуда без него не выходит. По мнению экспертов, в ее возрасте это привычка, от которой нужно отказаться. Но кого это волнует? Если это делает ее счастливой и успокаивает, то пусть так и будет.

           В ее руках лежит мистер Фокси, ее любимая мягкая игрушка. Мои пальцы осторожно убирают пряди волос с ее лица, давая мне возможность нежно поцеловать ее в лоб. Запах ее детской кожи навевает столько воспоминаний, вехи ее жизни с нами воспроизводятся, как сладкая мелодия.

           Джесса не заслуживает моих ошибок.

           Чувство вины распространяется как лесной пожар, выходя из-под контроля. Есть так много моментов, с которых началось это пламя, моментов, которые были мне не по зубам, поэтому я не обращал внимания на все признаки.

           С самого начала мое увлечение Морган и ее невежественное поведение много лет назад должны были стать тревожным сигналом. Но вместо этого, будучи новичком в любви, я последовал за своим сердцем, или как там его, потому что понятия не имел, что, черт возьми, я делаю.

           Оглядываясь назад и вспоминая время, проведенное вместе, я понимаю, что был зависим от азарта погони. Морган была недостижима, и я хотел доказать свою правоту. Мое эго руководило гонкой, и пока я бежал к финишной черте, чтобы, как я верил, одержать победу, я постепенно терял частички себя и становился тем, кем Морган хотела, чтобы я был. Это включало в себя отказ от некоторых людей в моей жизни.

           Мы делали все по правилам, или мне так казалось. Я попросил ее выйти за меня замуж еще до появления Джессы. Святость брака казалась мне важной, если мы собирались вместе воспитывать семью.

           Однако кольца на наших пальцах лишь усугубляли напряженность нашей повседневной жизни. Наша сексуальная связь рассеялась, сменившись гневными угрозами и обидой друг на друга. Я представлял себе жену, мать, которая будет ставить на первое место своих детей, а не свою сестру – голливудскую кинозвезду. Чем больше мы ссорились, тем яснее становилось, что мы совершили ошибку, ускорив развитие наших отношений. Мы так и не нашли времени на создание прочного фундамента, позволив похоти затмить жизненно важные элементы, обеспечивающие долговечное будущее.

           И хотя сожаление играет огромную роль в моих противоречивых чувствах к Морган, я разрываюсь каждый раз, когда смотрю в глаза этому прекрасному ребенку, которого мы создали. Я до сих пор вспоминаю момент ее рождения, как ничто другое в моей жизни не делало меня полноценным. Как я поклялся быть ее отцом, защитником, человеком, на которого она всегда сможет положиться. Отсутствие моего собственного отца заставило меня еще больше осознать, какую роль я должен сыграть в жизни моей дочери.

           Но теперь за все приходится расплачиваться самой дорогой ценой – Джессой. Ее мир разрушен, и во многом это моя вина – я позволил Моргану контролировать наш брак и подтолкнул себя к еще большей ошибке. Боль была непреодолимой, когда я смотрел на бумаги о разводе в канун Рождества. Я остался один, задаваясь вопросом, что именно я сделал не так и почему мой ребенок заслуживает неполной семьи. Угроза потерять Джессу и остаться одному поглотила меня и загнала в пучину тьмы, из которой был только один выход.

           Мне нужно было хоть что-то, чтобы отвлечься, хоть что-то, что заставило бы меня забыть о том, что у меня отнимают весь мир.

           И тут появилась Оливия Хокинс.

           Я помнил ее еще с детства, и необычное совпадение по времени еще больше объясняло, почему мы оба оказались в гостиничном номере в ту ночь. Мы оба истекали кровью из только что открывшихся, но разных ран и боли от потери кого-то.

           Это должна была быть одна ночь – только секс, никаких привязанностей, только отчаянная потребность контролировать свою жизнь в этом гостиничном номере. Я не делала ничего плохого. Насколько мне было известно, мы с Морган расстались, и документы о разводе стали еще более официальными.

           Но в тот момент я понял, что самая большая ошибка, которую я совершил, заключалась в том, что я не боролся за то, что нужно было Джессе. Она заслуживала того, чтобы ее семья оставалась вместе, и если это означало, что я откажусь от своих убеждений и стану тем мужчиной, который нужен Моргану, то я так и сделал.

           Я до сих пор помню ту ночь, как будто это было вчера.

           – Папа, приди и скажи «ночь-ночь».

           Джесса стояла на верхней ступеньке лестницы, неся свое желтое одеяло с медвежатами на нем, то самое одеяло, которое она тащила по полу, куда бы ни пошла. В другой руке она держала маленькое чучело коричневого лисенка. Он был мягким и с большими глазами, словно из мультфильма, и был куплен в последнюю минуту, когда я покидала аэропорт Чикаго три месяца назад.

           Я быстро поднялся по лестнице, подхватил ее на руки и сбалансировал вес ее тела и дополнительных вещей, которые она несла. Подойдя к ее комнате, я увидел, что ночник уже включен, а на подушке лежит ее любимая книга.

           – Папочка, ты мне почитаешь? Пожалуйста?

           Я осторожно уложил ее, уложил поудобнее, и она положила большой палец в рот. Когда я тихонько читал ей, ее глаза начали опускаться, длинные ресницы коснулись лица, пока ее тихий храп не раздался в комнате. Я наклонился и поцеловал ее в лоб, прежде чем закрыть дверь.

           Внизу, в гостиной, свет был приглушен, камин работал в этот на редкость прохладный вечер.

           – Убери ноутбук, – отругал я Морган.

          Морган все еще была в своей рабочей одежде, давая мне очередную отговорку – мол, какое-то важное письмо, которое нужно отправить прямо сейчас: – Только еще одно...

           – Морган, – мягко напомнил я ей. – Наш психотерапевт сказал, что мы должны находить время друг для друга, когда Джесса спит.

           Она кивнула в знак согласия и со вздохом закрыла ноутбук: – Ты прав. Конечно. Сыр и вино?

           – Как насчет того, чтобы раздеться? – я притянул ее тело к себе и наблюдал, как она хихикает в моих объятиях.

           – Может, мне переодеться во что-нибудь более удобное? – поддразнила она.

           – А может, ты не будешь ни во что переодеваться?

           Она наклонилась и поцеловала меня в губы, мгновенно возбудив меня. Я потерся о ее тело и провел рукой под юбкой по ее бедрам.

           – Я вернусь. Веди себя хорошо.

           Она вышла из комнаты, опустив каблуки на пол, и на ходу расстегнула блузку. Я сидел, улыбаясь, и думал о том, как нам повезло, что мы вернулись к тому, с чего начинали – к семье.

           У меня был последний шанс спасти нас, и в ту секунду, когда Оливия вышла из моего гостиничного номера, я сделал звонок. Я спас свой брак.

           И все благодаря той единственной ночи.

          Все из-за Оливии. То, как она позволила мне почувствовать себя мужчиной. Именно тогда я решил бороться за то, что мне нужно – за жену и ребенка. Возможно, именно сырая невинность Оливии заставила меня бороться за властную, упрямую женщину, которая посвятила мне всю жизнь.

           Это было напоминание о том, что я не могу вернуться к временам одиночества, когда я бесцельно спал с женщиной за женщиной. Я влюбился в Морган Бентли и сделал ее своей женой. В свою очередь, она сделала меня отцом. Сдаваться было больше нельзя.

           Я сидел и ждал Морган, занятый проверкой последних результатов, когда пришло сообщение. На экране высветилось имя –  «Сучка с молочным коктейлем» – наша с Оливией шутка из детства.

           Не в силах скрыть улыбку, игравшую на моих губах, я прочитал текст, и по мере того как каждое слово регистрировалось и складывалось в единое целое, мое горло сворачивалось в тугой клубок. Желчь поднималась так быстро, что я не мог дышать ни в каком виде, ни в какой форме.

           На экране вспыхнули два слова.

           Я беременна.

          Я облажался, и пути назад уже не было. Когда пришло время рассказать Морган, ее реакция была оправданной. Она обозвала меня ужасными словами и выбросила мою одежду на лужайку. Она пригрозила мне судебным разбирательством, чтобы получить единоличную опеку над Джессой.

           Чарли вмешалась, предоставив мне временную крышу над головой, пока я пытался смириться с этим. Она также заверила меня, что сделает все возможное, чтобы представлять меня в суде, так что у нас с Морган будет совместная опека, что казалось справедливым.

           Но Морган – не справедливая женщина. Последние несколько месяцев наши отношения превратились в ад, и ее истинное лицо вышло на свет. Только в последние недели она успокоилась настолько, что мы можем цивилизованно говорить о Джессе. Мы договорились об определенных днях, когда она будет оставаться с каждым из родителей, что заставило меня найти жилье, чтобы Джесса чувствовала себя спокойно. Мы разделили наши активы, и, к счастью для меня, у меня все еще оставалась другая недвижимость на мое имя, что позволило мне купить новую квартиру в Малибу. Джесса обожает пляж, поэтому это было идеальное место для ее проживания со мной.

           Все осложнялось еще и тем, что у меня была ситуация с Оливией. С самого начала она ничего не хотела от меня, предлагая растить ребенка в одиночку. Это казалось единственным вариантом, учитывая, что вся моя жизнь, включая Джессу и работу, проходит в Лос-Анджелесе.

           Я плыл в неизвестных водах без спасательного жилета, который мог бы спасти меня от неминуемого утопления. Единственная помощь, которую я с готовностью принял, – от Чарли. Будучи адвокатом, специализирующимся на семейном праве, она видела все это. Она предложила нам не заключать никаких соглашений до рождения ребенка. Вероятно, все изменится, и со временем мое участие в жизни малыша станет более очевидным.

           По крайней мере, Оливия, в отличие от Морган, была рациональна в этом отношении.

           Закрыв за собой дверь, я с тяжелым сердцем кладу руку на дверную ручку. И тут шепот возвращается, напоминая мне, что от меня не убежать.

           Моя рука скользит в карман брюк, чтобы достать телефон, и, как я делал уже много раз сегодня, я открываю свои фотографии на той, которая дразнила меня с субботнего вечера.

           Простая фотография была сделана на танцполе, под воздействием дорогого шампанского и скотча. Селфи с губами Кейт, прижавшимися к моей щеке во время смеха, и мое лицо светится от счастья. Мы смеялись до боли в животе, и слезы катились по нашим щекам, когда мы едва могли стоять, не говоря уже о танцах.

          Этот простой момент между нами – то, чего мне так не хватало все это время. Я понял это, как только увидел Кейт.

          Но это не простое уравнение. Я причинил ей боль, отказался от нашей дружбы, и теперь у меня есть лишний багаж в виде детей, который не нужен ни одной женщине от мужчины, с которым она встречается.

           Я много раз смотрю на это изображение, желая, чтобы это чувство тоски прекратилось. Но по мере того как проходят дни, а между нами остается расстояние в целый океан, становится все труднее контролировать это желание, поглощающее меня.

           Я прохожу на кухню и сажусь на табурет, а Морган стоит напротив меня, задумчиво теребя руками волосы. Она все еще одета в свою рабочую одежду, и, несмотря на мою нетерпимость к ней, Морган всегда будет красивой женщиной. Хотя в последнее время я замечаю, что ее платья стали более откровенными и обтягивающими. Она также похудела, но наши отношения натянуты, поэтому я держу все наблюдения при себе. Мы больше не друзья, а всего лишь два человека, которые пытаются сориентироваться в этой истории с совместным воспитанием детей. Жаль, что ей приходится быть такой стервой в этом вопросе.

           – Как прошла твоя поездка в Париж? – спрашивает она, нервно потирая ладони.

           – Отлично.

           Не в силах смотреть мне в глаза, она опускает голову и скрещивает руки, чтобы через мгновение разжать их. Удивительно, но когда я рассказал ей о своей поездке, я ожидал, что она прочитает мне лекцию о том, что я бросил нашу дочь, но этого не произошло. Ее перепады настроения утомляют, и у меня нет сил снова спорить с ней сегодня вечером, куда я и собираюсь отправиться через несколько минут.

           Дело в том, что после разговора с Кейт у меня в голове полный бардак.

           – Что ты хочешь обсудить? – нетерпеливо спрашиваю я.

           – Мне нужно, чтобы ты, пожалуйста, оставался непредвзятым, или, скажем так, я не хочу спорить.

           Как только она это произносит, в душе поднимается тревога: – Что случилось?

           – Я кое с кем встречаюсь.

           Я опускаю голову и смотрю на мраморную столешницу. Этот момент должен был наступить, и хотя мой гнев по этому поводу – само собой разумеющееся, он становится неуместным – разговор с Кейт вновь оживает в памяти. Мне следовало бы наброситься на этого ублюдка, как только я увидел его на балу, но Лекс предупредил меня, чтобы я сохранял спокойствие, слишком хорошо зная мои чувства по поводу его так называемого существования.

           – Его зовут Каллум. Он режиссер. Я просто подумала, что ты должен знать.

           Внутри меня воцаряется тишина, когда мои белые костяшки пальцев ударяются о мрамор. Мой пульс бьется с рекордной скоростью, усиливая жар моей кожи под рубашкой. Морган издает горловой звук, ожидая моего ответа с затаенным дыханием.

           Что, блядь, я должен сказать? Поздравляю, ты трахаешься с кем-то другим? Мне все равно, что она делает, лишь бы моя дочь была в безопасности. Удачи тому члену, который будет называть тебя своей. Уверен, ему будет весело потерять свои яйца из-за такой сучки, как ты.

          Гнев поглощает меня со скоростью тайфуна, который не может вырваться наружу. Морган что-то говорит о том, как она с ним познакомилась или где он живет, но звук ее голоса затихает вдали. Единственное, что я слышу, – это голос Кейт, которая говорит мне, что Доминик любит ее, а его жена не против, чтобы она была его игрушкой для траха на стороне.

           Я умолял себя успокоиться, когда понял, что они все еще трахаются друг с другом. После наших совместных выходных и увиденной на балу ревности я поняла, что он не скоро попытается вернуть ее.

           Он писал, звонил – и все это время она была со мной. В тот вечер я потерял терпение, и наш бурный разговор заставил ее бежать к нему, или я так думал. Она пообещала мне, что ничего не произошло, и я всеми силами старался ей доверять. Кейт всегда знала себе цену. Это то, что меня всегда восхищало в ней.

           Но даже я, признаться, едва держусь на волоске. Ноль контроля, и семя ревности зарождается в яме моей души. Она так далеко. Я даже не могу увидеть ее или сказать ей о своих чувствах.

           – А он знает, что у тебя есть дети? – я проболтался, не стесняясь.

           – Да, он знает о Майкле. Более того, он встречался с Майклом и Уайаттом. Я бы очень хотела, чтобы он познакомился с Джессой.

           Я резко вскидываю голову, ярость пульсирует в моих венах: – И что? Он может заменить меня в качестве ее отца?

           – Ной, это не то, что... знаешь что? Я знала, что твоя ревность возьмет над тобой верх. Между нами все кончено. Ты убедился в этом в тот момент, когда трахнул какую-то шлюху-стюардессу, – сердито признает она.

           – Нет, Морган, ты убедилась в этом в тот момент, когда отправила мне документы на развод. Ты только и делаешь, что обвиняешь меня, как будто это я во всем виноват. А знаешь что? Мы оба испортили наш брак. И единственная, кто действительно пострадает, – это Джесса. Так что ответ – нет, он не может встречаться с моей дочерью.

           – Не угрожай мне, Ной, – обвиняет она, ее лицо краснеет. – Если ты хочешь делать гадости, то я тоже буду.

           – В этом нет ничего нового. Ты делала это весь наш брак.

           Она смотрит на меня холодными глазами: – Покинь мой дом. Ты увидишь Джессу, когда я скажу.

           – Ты не имеешь права скрывать от меня мою дочь! – я  вскакиваю с табурета и бью кулаком по столешнице. – Мне все равно, с кем ты трахаешься и для кого раздвигаешь ноги. Мне плевать, что ты трахаешь целую армию, она моя дочь, и я буду видеть ее, когда мне, черт возьми, заблагорассудится.

           Я хватаю ключи, оставляя Морган на кухне, и захлопываю за собой дверь.

           Сев в машину, я завел мотор и помчался к дому Чарли с открытыми окнами и музыкой, заглушающей угрозы Морган. Когда я подъезжаю к их дому, мой Bluetooth звонит, и я вижу, что на экране появляется номер Кейт, которая отвечает тупым приветствием.

           – Ной, мне не нравится, как мы закончили сегодня. Мне жаль, что я сказала тебе, или, возможно, не жаль, что я сказала тебе, но жаль, что я не преподнесла разговор правильно. Но я звоню, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке после встречи с Морган, – предлагает она, ее тон искренний и неаргументированный.

           – Конечно, наверное, – отвечаю я категорично.

           – И? Что случилось?

           Я щипаю себя за переносицу, желая, чтобы гнев утих: – Она с кем-то встречается.

           – О, – ее голос смягчается, мгновенно успокаивая меня. – Я понимаю, Ной. Ты любишь ее, а теперь появился кто-то еще.

           Мой гнев возвращается вдвойне, когда я говорю ей, что она не может понять. Как я могу смотреть на своего ребенка и любить ее всем своим существом, но при этом сожалеть о том, что предпочел Морган той, кто много лет назад значил для меня гораздо больше?

           Я облажался. Я отпустил своего лучшего друга, и мое глупое сердце это прекрасно понимает.

           – Ну, тогда просвети меня? – грубо отвечает она.

            Я не мог больше сдерживаться и рассказал ей о своих чувствах и о том, что она поглотила все мои мысли.

           – Ноа, – заикается она, чувствуя, как боль распространяется по мне от одного только произнесения моего имени. – Сейчас ничего не происходит.

           Она все еще трахается с ним. Я слышу это каждый раз, когда она колеблется.

           – Прямо сейчас, – смеюсь, чтобы заглушить боль.

           – Почему ты решил, что я лгу? – сердито спрашивает она.

           – Потому что ты каждый раз колеблешься! – я хлопнул кулаком по рулю, желая, чтобы этот порочный круг прекратился.

           – Я колеблюсь, потому что ты очень чувствителен или, лучше сказать, вспыльчив, когда поднимается эта тема.

           – А ты когда-нибудь задумывалась, почему? – умоляю я.

           – Не делай этого, Ной, – шепчет она едва слышно. – Не разрушай то, что у нас есть.

           – Потому что ты любишь его? Ты думаешь о том, чтобы принять предложение Аллегры? Стать любовницей на стороне? Скорее всего, вас больше, чем одна. Почему бы не устроить групповуху? Тогда он начнет брать с людей деньги за то, что они приходят посмотреть.

           – Нет, Ной. Я не люблю его, – говорит она спокойно, не поддаваясь моему гневу. – Это все, что тебе нужно знать.

           – И от этого мне должно стать легче? Ты не любишь его, но все равно готова с ним трахаться?

          – Я понимаю, у тебя много мыслей...

          – Нет, не делай этого, – кричу я, ругая ее за то, что она может испортить мне настроение. – Не пытайся сказать мне, что я не чувствую того, что чувствую.

           – Ноа... – вырывается у нее. – Пожалуйста, не говори, что ты чувствуешь.

           – А почему бы и нет?

           – Потому что если ты скажешь о своих чувствах, все изменится. Я, ты, мы...

           Тишина опускается на нас, и я закрываю глаза, потому что сейчас или никогда.

           – Это должна была быть ты, Кейт, – шепчу я, качая головой с закрытыми глазами. – Все это время это должна была быть ты.

           Ее дыхание достаточно громкое, чтобы его можно было услышать через динамик: – Ты не знаешь, о чем просишь меня. Мне нужно идти.

           – Кейт, остановись. Прости меня. Я злюсь, хорошо, но я имею в виду то, что сказал.

           – Я слышала тебя, Ноа, – объявляет она, затем делает паузу. – Я клянусь в том, что услышала тебя

           Звонок резко обрывается, оставляя линию полностью мертвой. Я надавил на Кейт, бросив осторожность на ветер и отдав ей всего себя, но она просто ушла.

           Никаких ответных чувств, никакого признания.

           Я даю себе десять минут на то, чтобы прийти в себя, прежде чем зайти к Чарли и Лексу и увидеть Эрика за столом, оживленно беседующего с Чарли.

           – Все в порядке? – спрашивает Чарли, обеспокоенный. – Ты выглядишь...

           – Как моя задница после грубого проникновения, – прямо говорит Эрик.

           – Спасибо, – саркастически отвечаю я, затем иду к холодильнику и беру пиво. – Уверен, что в понедельник адвокат Морган позвонит тебе, чтобы потребовать полной опеки над Джессой.

           – Господи, Ной. Что случилось?

           – Завтра, – это все, что я сказал. – Я действительно не хочу говорить об этом сейчас. Говори о чем угодно, хоть о заднице Эрика, мне все равно.

           Эрик в шоке отворачивает лицо, пока не отвлекается на свой телефон: – Серьезно, что случилось со вселенной?

           – Так, что случилось? – стонет Чарли.

           – Это странно, просто мой брат вдруг написал мне. Ну, не совсем внезапно, а примерно последнюю неделю. Он милый, и я не знаю... он рассказывает о всякой херне, что, блядь, странно, потому что мы никогда не разговариваем.

           Чарли смотрит в мою сторону, заставляя меня выпить еще, чтобы сдержать гнев на его брата.

           – Что у меня может быть такого, что ему нужно?

           – Я не знаю, – пробормотала Чарли. – Я говорила тебе, что мы видели его в Версале?

           – Да, после того, как он рассказал мне. И зацени, тебе понравится, Ной. Он спросил меня, что за ситуация между тобой и Кейт? Это просто странно.

           Внезапно мое любопытство обострилось: – Что ты ему сказал?

           – Ничего, правда. Вы были друзьями, может быть, вы трахались в Париже, но мне никто ничего не говорит, – отвечает Эрик саркастическим тоном.

           – Мы не трахались в Париже, ясно?

           – Правда? – Чарли поднимает бровь, откинувшись в кресле. – Я могла бы поклясться...

           – Нет, – твердо говорю я. – Мы не такие. Слушай, мне нужно поговорить с Лексом. Он где-то рядом?

           Чарли вздыхает: – Как ты думаешь, где он?

           Я направляюсь к офису Лекса, желая покинуть Эрика и его проблемы. Заметив слегка приоткрытую дверь, я стучусь, прежде чем войти, и Лекс приветствует меня. Я сажусь в коричневое кожаное кресло, и мои пальцы перебирают кончик бутылки пива в моей руке.

– Бурная ночь?

– Морган встречается с другим.

Лекс кивает головой, откидываясь в кресле: – Я понимаю. Это больно. Но это должно было случиться.

Я склоняю голову, проводя руками по волосам: – В том-то и дело. Это не больно.

– Понятно, – просто констатирует Лекс. – Это как-то связано с неким человеком в Париже?

– Я не знаю, где моя голова, – открыто говорю ему. – Я пытаюсь все исправить, быть хорошим отцом. Я нужен своим детям.

Лекс кивает. Он всегда был хорошим слушателем, и я уважаю его мнение. С другой стороны, Хейден посоветовал бы мне походить по клубам и найти какую-нибудь киску, чтобы забыть себя.

– Кто я такой, чтобы судить о делах сердечных. К счастью для тебя, ты пропустил мои многочисленные срывы во время операции «давай вернем Шарлотту». Кейт выдержала все это. Она видела меня в самом худшем состоянии и была единственным человеком на тот момент, который достучался до меня. Ты знаешь, что тебе нужно делать, так что просто сделай это. Больше никаких вопросов.

– Да, Кейт такая хорошая, – ласково улыбаюсь. – Вся эта история с другим континентом не помогает. Думаю, пока что мне придется смириться с этой ситуацией. Я не смогу вернуться в ближайшее время, а у нее есть работа, которую она точно не может бросить.

– Ты знаешь, чего хочешь, и не позволяй никому помешать тебе добиться этого, – мудро говорит он.

       Я киваю головой в знак согласия. Хотя Лекс женат на Чарли, я воспринимаю его как старшего брата. Он просто понимает меня и никогда не осуждает мои неправильные жизненные решения.

       – Ты действительно работаешь? Или сбежал от Эрика?

       Лекс хихикает: – Немного и того, и другого. Итак, ты уже обдумал предложение?

       Последние два года я работал над несколькими побочными проектами вместе с Лексом. Как бы мне ни нравилось работать в издательстве Lantern Publishing, я уже перерос роль менеджера по операциям на Западном побережье.

           – Да, и это отличная возможность.

       – Но?

       – Никаких «но». Я опасаюсь оставить Хэйдена без работы, тем более что у нас огромный рост продаж, и спрос сейчас превышает предложение.

       – Слушай, оставь Хэйдена и издательство Lantern на меня. Мы найдем кого-нибудь подходящего, чтобы заменить тебя. Что касается тебя, то ты достиг своего пика в этой роли. Я верю, что ты сможешь управлять этим сектором Лекседа. Ты доказал свою состоятельность, что бы на тебя ни свалилось.

       Уважение Лекса – не то, что нужно принимать как должное. Он – магнат, миллиардер, создавший себя сам.

       – Я попрошу своего адвоката составить контракт, – шучу я.

       – Твой адвокат помог мне составить контракт, – открыто признает он. – Если я занизил цену, вини ее.

       Эта возможность – больше, чем просто предложение работы. Она обеспечит меня на всю жизнь. Хотя в финансовом плане я чувствую себя комфортно, сохранив свою квартиру в Бостоне и еще одну в центре Лос-Анджелеса, мое новое место в Малибу меня подкосило. Развод с Морган еще не завершен, и я не удивлюсь, если она попытается потребовать алименты.

       – Значит, это «да»?

        Я протягиваю руку, чтобы пожать ее.

       – Добро пожаловать в команду, Ной.

       Лекс достает «Макаллан», и мы выпиваем за новость, прежде чем обсудить некоторые детали. Я с головой погружаюсь в работу и снимаю стресс, пока не входит Чарли и не устраивается поудобнее на коленях Лекса. Эти двое больше не беспокоят меня так сильно. Я научился отгораживаться от их романтического поведения в моем присутствии, пока одежда остается на мне, а руки на виду.

       – Полагаю, тебя можно поздравить? – Чарли понимающе усмехается.

       – Это будет непростое испытание.

       – С каких это пор ты отказываешься от вызова? Помнишь, когда мы были детьми, я устраивала все эти трюки у нас на заднем дворе, например, прыгал с дерева на батут? И побеждал тот, кто делал это быстрее всех?

       – Я помню, – насмехаюсь я, закатывая глаза. – Это стоило мне перелома запястья.

       – Сожалею об этом.

       – Слава богу, я был ребенком. Взрослый мог бы навредить.

       – Фу, мерзость, – Чарли затянулся, сморщившись. – В любом случае, там, на кухне, это была правда? Про Кейт?

       – Зачем мне врать?

       Чарли смотрит на меня в тот же момент, когда Лекс поднимает бровь.

       – Очевидно, Доминик внезапно подружился с Эриком и спросил о Ное и Кейт, в частности, были ли у них интимные отношения, – говорит Чарли Лексу.

       – То есть, по сути, он спрашивает, трахаетесь ли вы, потому что этот придурок ревнует? – утверждает Лекс, сохраняя спокойное выражение лица.

       Я поджимаю губы и молчу.

       – Почему мужчины должны быть такими неуверенными, – жалуется Чарли, вскидывая руки вверх. – Просто скажи, что ты чувствуешь, возьми себя в руки, и неважно, ревнует другой мужчина или нет. Если она хочет именно тебя, то это главное.

       – Ты ее лучшая подруга, скажи мне?

       – Когда речь заходит о тебе, дорогой кузен, Кейт – очень закрытая книга.

       – Все не так просто, как ты говоришь, – быстро вмешалась я. – Для начала, у нас есть географический вопрос.

           – И что? Лекс жил в Лондоне, когда мы воссоединились.

           – Верно, – соглашается Лекс. – Я бы поехал куда угодно, лишь бы быть с тобой, без вопросов.

           Чарли дуется, с любовью обхватывая Лекса за шею: – О... детка.

           – Ладно, от вас двоих меня уже тошнит. Но если серьезно, сейчас все слишком сложно. Мне нужно время подумать.

           – Тогда думай, но на твоем месте я бы не стала с этим затягивать, особенно когда кто-то еще отчаянно пытается заполучить ее в свои руки.

           – Ты только что сказала, что это не имеет значения? – я почти кричу на Чарли. – Если она хочет меня, это все, что имеет значение.

           – Да, наверное, разумнее не слушать меня, – размышляет Чарли, нахмурив брови. – Эрик делает дайкири со слишком большим количеством рома. Я бы даже не смогла дойти до этой комнаты.

           – То есть, по сути, твои советы бесполезны? Неплохо. Слушай, я пойду домой.

           – Почему бы тебе не переночевать здесь? Тебе не стоит оставаться одному, – предлагает Чарли.

           – Я лучше буду один, чем в доме, где ты пьяна и, возможно, готова избить своего мужа. Было приятно познакомиться с тобой.

           Я машу рукой на прощание и выхожу из комнаты, пока Чарли хихикает, зная, что я принял правильное решение. Эти двое так раздражают, но в глубине души они очень напоминают мне Кейт и меня.

           По дороге домой я думаю о том, чтобы позвонить Кейт, но понимаю, что нам обоим нужно время, чтобы разобраться в ситуации. Мне нужно взять себя в руки, и давление на нее может оказаться пагубным. Она моя лучшая подруга, которую я очень хорошо знаю. Сейчас она пытается игнорировать все, что я сказал, потому что ненавидит отказываться от контроля. Она – женщина Лекса, поэтому занимает такое влиятельное положение, и никто с ней не связывается.

           Но я также знаю, что ей невероятно одиноко в Париже, несмотря на ее нежелание признать это. И все, что связано с романтикой, является для нее спусковым крючком. Она не раз получала шрамы, и когда дело доходит до сердечных дел, стена, которую она специально возвела вокруг себя, будет стоять, готовая к любой атаке.

           Я не хочу, чтобы она снова проиграла. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

           Потому что, как бы я ни умолял себя не признавать этого, бросая мысль в темницу без ключа и шанса на спасение, я влюбляюсь в нее.

           Снова.