Текст книги "Преследуя разочарование (ЛП)"

Автор книги: Кэт T. Мэйсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Его поза напряжена, кулаки сжаты по бокам, он пьян от гнева, а глаза горят факелом, и это лишь вопрос времени, когда его ярость вырвется наружу.

Выражение лица Доминика меняется, как будто я вижу, как в голове Ноя поворачиваются колесики.

– Дай угадаю? – Доминик недоверчиво качает головой: – Так это из-за него?

– Тебе нужно уйти.

– Я не уйду, между нами еще не все кончено, – приказывает он решительно странным тоном.

– Ты, блядь, слышал ее, – Ной приближается к нам, побуждая Доминика отступить. Мой пульс начинает биться от нервного напряжения, и я намеренно встаю между ними, прекрасно понимая, что в любой момент может вспыхнуть драка.

– Кто ты, блядь, такой, чтобы говорить мне уходить?

– Я тот человек, который уважает Кейт за то, какая она есть и чего хочет. Я не тот, кто предлагает «она трахается со мной, пока я остаюсь женат, чтобы сохранить это в тайне».

Гнев Доминика пульсирует в его сжатых кулаках, прежде чем я вижу, как он замахивается на Ноя. Ной пригибает голову как раз вовремя, и его кулак попадает в челюсть Доминика. Кровь вытекает наружу, пока я не кричу им обоим остановиться, руками отталкивая Доминика и пытаясь создать дистанцию с Ноем.

– Уходи, сейчас же, – предупреждаю я Доминика, быстро осматривая его лицо. – Пожалуйста, просто вернись к своей жене. Там твое место. Не со мной.

Словно животное, призывающее к поражению, его ноздри яростно раздуваются, и он делает шаг прочь от нас: – Ты всегда возвращалась ко мне, Кейт. Тебе не понадобится много времени, чтобы вспомнить, почему.

Я сдерживаю дыхание и смотрю, как он исчезает на лестничной площадке и выходит из здания. Я опускаю голову, не в силах смотреть Ною в глаза, потому что так много всего нужно сказать.

Он сломал меня первым.

Я все еще злюсь.

           И больше всего я ненавижу то, что мне его не хватает.

           Потянувшись в сумочку, я достаю ключ и отпираю дверь, жестом приглашаю Ноа войти внутрь, не давая ему произнести ни слова. Я быстро направляюсь к холодильнику, а он следует за мной, и хватаю баночку мороженого, поскольку это все, что у меня есть, и вкладываю ему в руку.

           – Ты звонила ему?

           – Нет, – отвечаю я, терпя поражение. – Не звонила.

           – Значит, он просто пришел сюда? Просто появился у твоей двери.

           Я киваю, продолжая молчать.

           – Мне нужно знать, что случилось?

           – Ничего не случилось. Абсолютно ничего.

           Ной убирает руку, морщась от боли. Его ревность изматывает. Опустив голову, я чувствую, как на меня накатывает волна слез, но сдерживаюсь, потому что я не такая женщина. Я не плачу из-за мужчин, особенно в их присутствии.

           – Ты хочешь сказать, что вы двое стояли молча и ничего не говорили? Что он не напомнил тебе, как здорово трахаться с ним? То, что у вас есть, просто потрясающе. Он – любовь всей твоей жизни. Он может дать тебе то, что я, возможно, не могу?

            Слеза, наконец, изящно стекает по моей щеке и попадает на губы. Я не могу ее сдержать. Я могла бы обвинить в этом усталость, недостаток сна, но глубоко внутри я знаю, что это потому, что я стою рядом с человеком, без которого не могу жить.

           Мне больно дышать без него.

           Это я наконец-то знаю.

           – Хочешь знать, что я сказала? – ищу глазами Ноа, умоляя дать мне знак, что все, что я чувствую, что-то значит, что это не что-то поверхностное. Это не похоть, и это больше, чем просто дружба. – Я сказала ему, что заслуживаю большего. Я хотела большего. Я хочу почувствовать любовь мужчины, чье сердце бьется только для меня. Я хочу жизнь, воспоминания. Я хочу всего этого. И самое ужасное, что все, о чем я могу думать, – это ты. Тот самый человек, который заставляет меня чувствовать себя меньше, чем я есть, когда ты не слушаешь меня и говоришь, что я не могу понять, каково это – быть матерью.

           – То, что я сказал... – произносит он, опустив плечи и уткнувшись в подбородок, – было неуместно. Я так зол на себя за то, что боялся худшего, потерял контроль над собой и выместил это на единственном человеке, который всегда верил в меня. Я позволила другим людям контролировать мои эмоции, даже не дав мне шанса. И все, что я сделал, – это оттолкнул тебя. Черт, Кейт. Я ненавижу себя за то, что так поступил с тобой.

           Я не могу смотреть ему в глаза, боясь, что если я это сделаю, он снова сломает меня. Но дело не только во мне. Медленно поднимаю голову, чтобы посмотреть на мужчину, который открыто признал свою слабость, принял свою уязвимость, чтобы показать мне, как сильно он не хочет терять то, что у нас есть. Теперь я понимаю, что, несмотря на то, что его черствые слова сбивают меня с толку, его ноша гораздо тяжелее. Он боролся и продолжает бороться за то, чтобы стать лучшим мужчиной для своих детей. Его самый большой страх оказаться отсутствующим отцом довел его до глубины отчаяния.

           Выразить свою боль и проявить мужество, появившись здесь, в Париже, далеко не всегда удобно. Он пошел на риск, хотя мы и оставили все так, как было, и я люблю его еще больше за то, что он борется за то, чего хочет, и никогда не сдается.

           Даже если мне придется в конце концов признать, что он борется за меня.

           – Я знаю, что ты что-то чувствуешь, Ной. Я больше не отрицаю этого... Я просто...

           – Что, Кейт? – настаивает он, придвигаясь ко мне ближе. – Если мы собираемся сделать это, ты и я, мы должны быть полностью честны друг с другом.

           Ной прав. Мы больше не можем играть в эти игры. Слишком многое поставлено на кон. Мое сердце висит на волоске, всего один щелчок, и оно полностью разбито.

           – То, что ты заставляешь меня чувствовать, – шепчу я, затаив дыхание. – Я теряю того, кем, как мне казалось, я хотела быть. Как будто когда я с тобой, все остальное не имеет значения.

           Ноа гладит меня по щеке, утирая единственную слезинку, которой я позволила вырваться наружу. Его прикосновение теплое, как одеяло, укрывающее и успокаивающее меня. Как я могу сказать ему, что это все или ничего? Как признаться лучшему другу, что есть только одна дорога, по которой мы можем идти, и я хочу быть рядом с ним сейчас и навсегда?

           – Мне нравится, что я такой, какой есть, когда я рядом с тобой, – говорит он, изгибая губы. – Ты пробуждаешь во мне все самое лучшее.

           Я смотрю в его глаза, позволяя себе потерять себя в нем. Когда он наклоняется вперед, мой пульс учащается, так сильно я его хочу. Его губы прижимаются к моим, мягко и дразняще. Он отстраняется, но остается на расстоянии вдоха, оставляя место, которое он поцеловал, горящим, как прикосновение пламени. Оно пульсирует во мне, распространяясь, как лесной пожар, когда его взгляд становится все глубже, и мое сердце принадлежит только ему.

           – Если мы сделаем это...

           – Если мы сделаем это, – повторяет он на одном дыхании.

           – Все в силе, – говорю я ему, бросая свое сердце на поле боя, где есть все, что можно потерять. – Слишком многое поставлено на карту, и слишком много людей будет вовлечено в нашу жизнь, чтобы мы могли распасться, не причинив вреда окружающим.

           Он склоняет голову, а когда поднимает глаза, чтобы снова встретиться с моими, в его зрачках мерцает блеск.

           – Мы оба наблюдали за тем, как проживаем свои жизни с другими людьми. Я видел, как ты ушла, переехала в Париж, упала в объятия другого мужчины, который тебя не заслуживает.

           – А я наблюдала, как ты влюбился в другую женщину, женился и ты сделал ей ребенка. Возможно, меня не было рядом, когда все развалилось, или когда ты бросился в чужие объятия, и, честно говоря, я рада, что меня не было рядом.

           – Наша жизнь будет сложной. Дети, бывшие жены, бывшие любовники, друзья... Ты уверена, что сможешь справиться с моим багажом?

           Я провожу руками по его волосам, как делала это уже дюжину раз, но в этот раз все совсем по-другому. Обхватив меня руками за шею, он кладет руки мне на бедра: – Ноа Мейсон, ты того стоишь.

           Его губы снова касаются моих, и он нежно целует меня – поцелуй, который растапливает все сомнения, которые у меня остались в нас. Поцелуй, который скрепляет нашу судьбу и делает нас одним целым.

           – Итак, – вздыхаю я, все еще прижимаясь к нему. – Что теперь?

           – Что? Один поцелуй, и я тебе уже надоел? – поддразнивает он, снова целуя меня, прежде чем отстраниться.

           – Одно я могу признать: с тобой мне никогда не бывает скучно, – смеюсь, проводя пальцем по его нижней губе. – Я в Париже, а ты в Лос-Анджелесе.

          Он вздыхает, понимая, что наша борьба за то, чтобы быть вместе, еще далеко не закончена.

           – Теперь я здесь.

           – Да, ты здесь, но надолго ли?

           – У меня завтра самолет в четыре, но сегодня я хочу пригласить тебя на настоящее свидание.

           – Настоящее свидание? –  ухмыляюсь, глядя на него оценивающим взглядом. – Как романтично с твоей стороны. Я получу подсказку?

           – Никаких подсказок, – он качает головой. – Я вернусь через час. Будь одета и готова.

           – Подожди, что нужно надеть? – спрашиваю я, все еще держась за него. – Знаешь, мой гардероб варьируется от Dior до мешка с картошкой.

           – У тебя в шкафу есть картофельный мешок?

           – Да, это называется неудачная покупка, когда Эрик сказал мне, что в моде мумуусы.

          Обхватив мое лицо руками, он глубоко целует меня, а затем отстраняется, оставляя во мне желание большего: – Я уверен, что ты выглядишь сексуально в мешке для картошки. Но, может быть, чтобы облегчить тебе задачу, стоит надеть что-нибудь более официальное.

           – Но почему ты должен уходить? – умоляю я, сжимая руками его рубашку. – Мне нравится, когда ты здесь.

           – Мне нужно кое о чем позаботиться. А если я не уйду, то ты окажешься на четвереньках и будешь жаловаться, почему не можешь ходить. У нас есть много времени, чтобы это произошло, но в Париже всего одна ночь.

           Поцеловав меня напоследок, он выходит из моей квартиры, оставляя меня на кухне, а я касаюсь губами губ, вспоминая наш поцелуй.

           Ночь в Париже с Ноа Мейсоном – это именно то, чего так жаждет мое сердце. Две мои самые большие любви, вместе на одну ночь, и с этой мыслью, приносящей счастье, которое я наконец-то заслужила, я понимаю, что все уже слишком поздно.

           Я влюбилась в своего лучшего друга.

           И обратного пути нет.

Девятнадцатая глава. Кейт

– Я уже говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь сегодня?

Прекрасной парижской ночью Ноа целует мне руку, пока мы идем по улице к неизвестному месту назначения. По крайней мере, мне это неизвестно. Ноа точно знает, куда мы идем.

В глазах той, кто так блаженно счастлив с великолепным мужчиной рядом, Париж превратился в самый романтичный город. Когда мы проходим мимо других пар, мы киваем друг другу, почти как в тайном обществе влюбленных. Все вокруг нас кажется совсем другим. Уличные фонари – как звезды над нами, цветы в садах – в полном расцвете, и, возможно, где-то рядом с нами парит Купидон со своим луком и стрелами.

Я пьяна от счастья и даже не жалею.

– Мы пришли.

Я следую за Ноем внутрь здания, прохожу мимо консьержа, который любезно сопровождает нас на лифте вверх. Когда мы поднимаемся на верхний этаж, он держит дверь открытой, пока Ной просит меня закрыть глаза. Проведя меня через дверной проем, он говорит мне открыть глаза несколько мгновений спустя.

Мы стоим на террасе, окруженной зеленью и разбросанными по ней мерцающими огоньками. В центре стоит небольшой круглый стол, покрытый белой скатертью и освещенный свечами. Бутылка шампанского стоит в охлажденном ведерке рядом с тарелками и серебряными столовыми приборами.

От всего этого захватывает дух, пока мой взгляд не устремляется в сторону, где открывается вид на Эйфелеву башню. Идеально и очень романтично.

– Знаешь, меня еще никогда не сватали, – я мечтательно вздыхаю, когда Ноа отодвигает стул, чтобы я могла присесть.

– Даже в 1950-х годах, когда эта поговорка использовалась в последний раз?

– Такое очаровательное свидание, – безнадежно отвечаю я. – Я уверена, что часть ухаживания – это не поджаривание объекта.

– Ладно, извини, – он надувается, касаясь моей руки, в то время как мой живот вздрагивает от волнения. – Ты сногсшибательна, и я хочу снять с тебя всю одежду до полуночи.

Я хихикаю, глупо опустив голову: – Скорее. Скажи мне, как тебе удалось все это устроить?

– Потянул за несколько ниточек. Я знаю несколько важных людей.

– Я впечатлена, – моя улыбка дрогнула, пока я подсчитывала, как долго мы будем вместе. – Значит, ты здесь только на одну ночь?

Ной кладет обе свои руки на мои, успокаивая нервы от того, что мы делаем: – Нам предстоит долгая дорога. Давай наслаждаться путешествием. Кое-кто, однажды, сказал мне, что нужно жить настоящим, и ценить моменты.

Со знающей ухмылкой он открывает шампанское и наливает немного в мой фужер, а затем в свой. Когда шампанское попадает на мои губы, даже его вкус становится другим. В кои-то веки оно предназначено для того, чтобы праздновать, а не заглушать мои печали по поводу неудавшейся личной жизни.

Официант подает нам еду, ставя ее перед нами. Ароматы традиционной французской кухни поглощают мои чувства, пока Ной уговаривает меня есть. Первый укус кажется райским, и, учитывая отсутствие аппетита раньше, сейчас я просто умираю от голода.

– Расскажи мне о работе, Хейдене и Пресли. Я читала статью о том, что электронные книги приносят прибыль, а издатели переполнены.

– Книги всегда будут пользоваться спросом. Дела идут хорошо. Ничего удивительного, сектор романов очень прибыльный.

– Погодите-ка... – кладу вилку на место. – А Ной Мейсон читает романы?

– Я читал, – он скривил губы в ухмылке, – может быть, один или два. Просто чтобы понять рынок.

– Ты сейчас просто идеальный мужчина. За вычетом бывшей жены и всего остального, – поддразниваю я, беря вилку, чтобы закончить трапезу. – Я давно не разговаривала с Пресли без Хэйдена в комнате, который ее раздражал, – отвечаю на его вопрос, а затем продолжаю: – Итак, с работой все хорошо?

– Хм, все хорошо.

Я слышу колебания в его голосе: – Но? Ты можешь поговорить со мной.

– Есть кое-что в планах. Я не хочу говорить преждевременно, пока все не будет окончательно решено.

Я понимаю его нерешительность. Мир бизнеса жесток. В одну минуту вы собираетесь заключить лучшую сделку в своей жизни, а в следующую – ее уводят из-под носа.

– А что насчет тебя? – он меняет тему. – Как все прошло с мистером Оврэем?

– Мы продвигаемся вперед. Несколько улучшений, чтобы привлечь внимание к винодельне.

– Она прекрасна и легко продается. Люди ищут впечатлений, таких, о которых можно рассказать в социальных сетях и похвастаться. Это тот рынок, который вам нужен.

– Ты эксперт в этой области, так что я полностью согласна. Я знаю, когда мы там останавливались, я никогда не пробовала такой изысканной еды. Лекс говорил тебе, что предложил шеф-повару собственную сеть ресторанов?

– Конечно, говорил, – Ной хихикает. – Этот человек неудержим.

– Да уж, такой у тебя зять.

– А у тебя босс.

           Мы оба одновременно смеемся, и по мере того, как проходит ночь, напряжение, накопившееся в моем сознании, ослабевает. Мы были лучшими друзьями, и от этого еще легче. Он знает меня изнутри и снаружи, так же как и я его.

           – Как дела у Оливии и малыша Нэша?

           – У него все хорошо. Ест как машина, или, лучше сказать, пьет как машина. Оливия в порядке, я думаю.

           – Что значит «в порядке»? Ты спрашивал, как она себя чувствует?

           – Да, у нее много забот. Они хотят, чтобы она вернулась на работу, но ее работа находится в воздухе, что означает долгие часы.

           – Ноа, она совсем одна, впервые пытается вырастить ребенка. Я могу только представить, как это тяжело. Я помню, когда Пресли родила ребенка, а они с Хэйденом еще не были парой, ей пришлось нелегко, особенно когда она вернулась на работу. Оливии нужна любая поддержка, которую она может получить. Как там говорится? Чтобы вырастить семью, нужна целая деревня, или что-то в этом роде.

           Его глаза задерживаются, мягкий лесной цвет завораживает, когда он погружается в раздумья: – Значит, ты действительно не хочешь иметь собственных детей?

           Меня удивляет тема воспитания детей, особенно в отношении меня. Я всегда была честна в своих взглядах на этот вопрос, и ничто не изменило этого. У Ноа полно забот: двое маленьких детей, карьера, а теперь еще и девушка в Париже.

           – Ты хочешь сказать, что это не имеет значения?

           – Нет, я просто спрашиваю для ясности.

           – Если честно, я никогда не стремилась к этому. Я люблю детей, но никогда не рассматривала семью как нечто, что нужно физически родить. Мой отец был приемным, как и один из моих братьев. Любовь к семье не обязательно должна определяться давлением общества. Мы можем любить одинаково, независимо от того, кого мы решили принять в свою семью.

           – А если это произошло случайно?

           Я смеюсь, желая задушить его. Я почти вижу, как появляется мой раздражающий лучший друг со своими нелепыми вопросами: – Найди себе другую дырку, приятель. Думаю, я бы родила ребенка. Я не знаю, как на это ответить.

           – Вернемся к вопросу о дырке...

           – Такой оптимист, мистер Мейсон.

           Десерт подан, но Ной предлагает отнести его в шезлонг вместе с шампанским. Пока мы сидим, любуясь потрясающим видом на парижские горизонты, Ной обнимает меня и притягивает ближе. Поцеловав его в макушку, я уткнулась лицом в его грудь, наслаждаясь моментом, когда чувствую себя в безопасности в его объятиях, неприкосновенной для окружающего нас мира.

           – Я не хочу уходить, – шепчет он с напряжением в голосе, – Но я должен.

           Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза: – У нас все получится, я обещаю. Но ты должен быть терпеливым. У нас обоих такая суматошная жизнь. Мы никогда не будем такими, как все, так что сравнение должно прекратиться прямо здесь. Мы должны извлечь из нашей ситуации максимум пользы.

          Его губы находят мои, и поцелуй наполняется огненной страстью. Когда он отстраняется, я пытаюсь перевести дыхание, а его рот переходит на мою шею, настойчиво целуя мою кожу.

           – Ноа, мы не можем здесь находиться.

           – Почему нет?

           – Из-за людей.

           – Людей нет.

           Я оглядываюсь назад. Место пустое. Официанты исчезли.

           – Но там были люди?

           – Они не вернутся, – бормочет он, все еще утопая в моей шее.

           Ной отступает, его глаза дикие и необузданные: – Я обещаю тебе. Они не вернутся. Я заплатил им, чтобы они не возвращались.

           Его пальцы касаются моего плеча и тянут бретельку платья вниз. Он смотрит, как оно падает за мои плечи, прикусив губу и не сводя с меня взгляда.

           – Я ждал этого момента, как мне кажется, целую жизнь. Как только мы...

           – Мы никогда не сможем вернуться назад, – заканчиваю я за него.

           Я точно знаю, что он чувствует.

           Мы наконец-то синхронизировались.

           Его поцелуи пробираются по моей коже, разжигая все чувства. Мои руки обхватывают его голову, и я тихонько стону. Мы лежим рядом друг с другом, потерявшись в море поцелуев. Я и представить себе не могла, насколько страстной может быть прелюдия к простому акту поцелуя. Все это так по-юношески, и я люблю каждую секунду. Никакой спешки, никакого давления, просто два человека учатся становиться одним целым.

           Рука Ноя скользит по моей руке, проходит по изгибу груди и ложится на бедро. Я извиваюсь под ним, пока он не ложится сверху, пронизывая меня взглядом. Нет необходимости говорить слова, тишина говорит сама за себя, когда мои руки блуждают по пуговице его брюк. Ной стонет мне в рот, пока он тянется ниже и сдвигает мое платье на бедра.

           Мое сердце бьется как громкий барабан, предвкушение слишком сильно для моего изнывающего от желания тела. Наши глаза не могут оторваться друг от друга, пока он не прижимается к моему входу и не входит в меня целиком. Моя спина выгибается, из меня вырывается восхитительный стон, когда его губы возвращаются к изгибу моей шеи. Я замираю под его прикосновениями, интенсивность такого интимного момента для меня в новинку.

           Мы двигаемся синхронно, наши тела сливаются в идеальную форму того, кем мы стали. И с пронизывающим взглядом я прошу его: – Вместе.

           Мы оба кончаем, как будто от этого зависит все наше существо. Пульсация восторга распространяется по каждому дюйму моего тела, эйфория – это постоянное состояние кайфа, из которого я никогда не хочу спускаться.

           Ной мягко падает на меня, и все, что я слышу, – это звук его бьющегося сердца.

           Этот звук так чист, как мелодия, которую я знала всю свою жизнь.

           – Ной, – шепчу я. – Это было прекрасно.

           Он убирает прядь волос с моего лица.

           – Я хотел, чтобы наш первый раз был идеальным, – мягко говорит он, а затем коварно ухмыляется. – Но раз уж все закончилось, пришло время испачкаться. Ты готова отправиться домой? У меня есть планы на тебя, и сон не входит в их число.

           – Покажи мне, на что ты способен, ковбой, – я смеюсь под ним.