Текст книги "Преследуя разочарование (ЛП)"
Автор книги: Кэт T. Мэйсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Или, может быть, я никогда не переставал любить ее.
Пятнадцатая глава. Кейт
Если долго смотреть в потолок, воображение может представить все, что угодно.
Я вижу пляж, волны, разбивающиеся о берег, и красивый закат на горизонте. Затем раскинувшаяся сельская местность, сочная зелень, сопровождаемая звуками сверчков и других насекомых, греющихся в лучах солнца.
Затем мое сознание переключается на хаос – круг, полный животных, громкие звуки, хлопки, радостные возгласы, бурная музыка и рев льва. Еще больше ярких красок, огня, полной и абсолютной бессмыслицы.
Я не спала.
Повернувшись на бок и положив голову на руки, я вижу, как за окном моей спальни начинает всходить солнце, и вот уже наступило утро.
Мой телефонный звонок Ною прошлой ночью был не просто звонком, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Он изменил все, что было между нами.
Или, может быть, я была слепа, чтобы не видеть, что это был не просто телефонный звонок. Это была целая череда событий, приведших к этому моменту.
Я бросила трубку из-за страха, оттолкнув его, потому что не знала, как справиться со своими эмоциями. Отсутствие контроля в моей жизни – это то, с чем я борюсь. Мне никогда не приходилось считаться с кем-то еще, кроме себя, и я знаю себя довольно хорошо. Поэтому жизнь стала в какой-то степени легкой.
Но потом он сказал, что это должна была быть я.
Я попыталась представить себе это – нас двоих вместе четыре года назад. Как бы я ни крутила в голове, ничего не получалось. Мы были лучшими друзьями, но быть любовниками – это то, что я не могу себе представить. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что он просто страдал, а мое возвращение в его жизнь запутало его чувства.
Я засыпала под шум транспорта, а через несколько часов просыпалась от назойливого гудка. Я пропустила субботнее занятие йогой и не пошла рано утром в кафе, чтобы выпить кофе и позавтракать. Все пошло наперекосяк, и как бы я ни старалась, я не могу выбросить его из головы.
Провести субботу в офисе было моим единственным выходом из этой передряги. Когда я с головой погрузился в таблицу прогнозов и разослал десяток электронных писем, предупреждая своих сотрудников, чтобы они собрались с мыслями и перестали совершать ошибки, меня напугал звук телефона.
– Работаешь в субботу? – Лекс приветствует меня, звуча расслабленно. – Образцовый сотрудник.
– Мне нужно было проветрить голову.
– Понятно, – просто говорит он. – Я читал твои письма, – довольно агрессивный тон, – сегодня, мисс Гамильтон. Все в порядке?
Хотя Лекс формально является моим боссом, наша дружба – это то, что делает наш союз крепким. Я уважаю его мнение, учитывая его способность отбросить эмоции и мыслить рационально.
– Лекс, могу я спросить тебя кое о чем?
– Ты знаешь, что можешь спросить меня о чем угодно.
– Это касается Ноя.
– Я так и думал.
– Подожди, ты догадался?
– Если быть до конца честным, то да.
Я молчу, не зная, как задать вопрос, который вертится у меня на языке: – Как много ты знаешь?
– Я знаю достаточно.
– О...
– Это твой вопрос?
Я хотела спросить еще, но внезапно вовлечение Лекса показалось мне неуместным. Я не хочу ни путать их брачный кодекс, ни показаться какой-нибудь нуждающейся женщиной.
– Тебе нужна моя точка зрения? – спрашивает он, а затем продолжает: – Хотя тебе она не понравится.
– Ты же знаешь, я всегда уважала твое мнение.
– Ной изменился рядом с тобой. В него снова вошла жизнь. Последние несколько лет ему было тяжело, а прошедшие выходные показали, чего не хватало в его жизни.
– Чего именно?
– Тебя.
Это простое слово имеет такой большой вес, этот вес тянет меня в разные стороны, лишая возможности спать или функционировать как нормальное человеческое существо.
– Лекс, все не так просто.
– Знаешь, в чем проблема? Ты всегда контролировала свою жизнь. А теперь ты бессильна. Я прекрасно понимаю, каково это. Но из того, что мы отпускаем, может выйти что-то хорошее.
– Все в моей жизни изменится... – я замолчала, закрыв глаза, чтобы собраться с мыслями. – Это просто не сработает. У него своя жизнь, а у меня своя.
– Послушай меня, чрезмерные размышления – это дьявольская площадка. В жизни есть вещи, в которых естественное развитие неизбежно, и влюбленность в кого-то – одна из таких вещей.
– Я никогда не говорила, что влюбляюсь в Ноя, – открыто защищаюсь я.
– Тебе и не нужно было, Кейт. Я внимательный наблюдатель. Именно поэтому я миллиардер.
– Я забыла об это, – тихонько смеюсь.
– Почему бы тебе не прилететь на следующие выходные на день рождения Амелии? Я настаиваю, чтобы ты осталась с нами. Пусть это будет неделя, и ты сможешь пообщаться с Шарлоттой и девочками. Хавьер прикроет офис, пока тебя не будет.
– День рождения Амелии, точно, – говорю я с тяжелым вздохом. – Я бы с удовольствием, но эти контракты...
– Это не предложение, а скорее требование, – твердо заявляет он. – Помнишь, кто здесь босс?
– Хорошо, – говорю я ему. – Но я предупреждаю тебя... Я уже близка к тому, чтобы пожаловаться в отдел кадров на твое отношение.
Лекс усмехается, успокаивая мое беспокойство: – Будет здорово, если ты вернешься домой.
Дом – опять это слово.
Наш разговор переходит на тему работы, как это всегда у нас бывает. Лекс настоятельно советует мне закругляться и пойти куда-нибудь развеяться, пока я не уволила всю свою команду. Он не совсем не прав. С меня достаточно некомпетентности, и сегодня не тот день, чтобы облажаться под моим присмотром.
Эмиль, моя личная помощница, присоединяется ко мне на поздний ужин в небольшом ресторане неподалеку от офиса. Шеф-повар известен своей потрясающей внешностью и способностью сделать вкус любого блюда идеальным. Мы заказываем дорогое шампанское, смеемся, пьем и закусываем до оцепенения.
– Что мы празднуем?
– Жизнь, – объявляю я, поднимая бокал в воздух. – Никакого праздника, просто Лекс приказал пойти развеяться.
– Последняя неделя была сумасшедшей. У меня не было возможности спросить тебя, как прошли выходные?
– С чего бы начать...
Через четыре бокала я выложила все, включая мой роман с Домиником. Мне было приятно все это рассказать, хотя Эмиль была ошеломлена моим признанием, ее большие голубые глаза становились все шире от любопытства, чем больше я говорила.
– Ладно, начнем с Доминика. Что ты собираешься делать?
– Ничего. Делать нечего. Я не собираюсь быть его любовницей, потому что Аллегра хочет, чтобы я ею стала. Это сложно, и это уже не то, чего я хочу...
– Ты хочешь Ноа?
– Я не знаю, чего я хочу. Я знаю, что когда мы с Домиником занимались тем, чем занимались, я чувствовала себя сильной. Он заставлял меня чувствовать себя женщиной, – честно говорю я, понимая, что бокалы с шампанским тоже имеют к этому отношение. – Но когда я с Ноа... это просто...
– Parfaite? (прим. французский – Идеально?) – она улыбается, отбрасывая в сторону свои длинные шоколадно-коричневые волосы.
– Не совсем идеально. Мы часто ссоримся, – ласково улыбаюсь. – Но между нами есть что-то, что я не могу объяснить. С ним я чувствую себя в безопасности, но он понимает мои страсти. Я для него не игрушка и не любовница...
Эмиль наклоняется вперед и кладет свою руку на мою. Ее пальцы украшены кольцами, а ногти идеально ухожены: – Есть французская поговорка: – Между двумя влюбленными душами нет необходимости в словах.
– Между двумя влюбленными душами нет необходимости в словах, – повторяю я, вздохнув. – Любовь – сильное слово.
– Oui, – говорит она, приковав свой взгляд к моему. – Не позволяй ей ускользнуть от тебя, потому что ты боишься. Это может быть хорошо, Кейт. Это может быть момент, который навсегда изменит твою душу.
***
Черный внедорожник Чарли подъезжает к обочине, и мы с волнением машем ему рукой. Я страстно ненавижу аэропорт Лос-Анджелеса. Пробки из машин, нетерпеливые люди, проталкивающиеся сквозь них и задевающие тебя своими чемоданами. Прошло три года с тех пор, как я в последний раз ступала ногой в Калифорнию, и, Боже, ужасные воспоминания обрушиваются на меня, как приливная волна.
– Как прошел полет? – спрашивает Чарли, погрузив мои вещи в машину и крепко обняв меня.
– Изнурительно.
– Тебе лучше найти немного энергии, потому что у меня дома три девочки, которые умирают от желания высосать остатки твоей жизни.
Чарли не преувеличивает. Девочки работают без остановки. Они должны показать мне все под солнцем, и иногда я получаю команду «Тетя Кейт, смотри на меня!» только для того, чтобы посмотреть, как Эва делает какой-то случайный прыжок или подскок. Я понятия не имею, как Лекс и Чарли справляются с этим на протяжении всего дня. Я совершенно изнемогаю в их присутствии.
К обеду я вижу, как устали их лица. Амелия хочет остаться, чтобы досмотреть какую-нибудь телепередачу, и Чарли соглашается, пока Лекс укладывает Эву и Эддисон спать.
Я проверяю свой телефон уже в миллионный раз за сегодня. По-прежнему ничего от Ноя, полагая, что Чарли или Лекс сказали ему, что я приеду. Я в равной степени играю свою упрямую роль, не связываясь с ним, потому что, честно говоря, я не знаю, что сказать или даже что я чувствую. После ужина с Эмилем мне показалось, что мои чувства прояснились. Оказалось, что, когда шампанское выветрилось, я вернулась к исходной точке, чувствуя себя растерянной.
– Знаешь, он дома, если ты хочешь его увидеть? – Чарли поднимает глаза, чтобы встретиться с моими.
– Увидеть кого?
Улыбка Чарли меняется с настороженной на задумчивую: – Ноа. Он написал мне о каком-то фильме и спросил, не девчачий ли это фильм.
– О... он живет далеко отсюда?
– Минут пятнадцать, я могу дать тебе его адрес?
– Нет, – я безнадежно гримасничаю. – Я в порядке.
Мы молча работаем за кухонным столом, собирая подарки для вечеринки, пока давление не нарастает, разочарование не просачивается в каждую щель, и я больше не могу этого выносить. Мне нужно завершение, окончание, что-то, что поможет мне уснуть сегодня ночью.
– Знаете что? Мне нужен этот адрес. Если позволите, я скоро вернусь.
Чарли не говорит ни слова, отправляет мне смс с адресом, который быстро появляется на моем телефоне, и передает мне ключи от своей машины.
Я ввожу адрес в GPS, а затем вспоминаю, что нахожусь на другой стороне дороги. Мысли разбегаются, я возвращаюсь к вождению на английском, и у меня начинается сердечный приступ, когда фары светят прямо на меня. Дорога до Малибу кажется длиннее, чем пятнадцать минут, о которых говорила Чарли, что только усиливает тревогу.
Машина припаркована перед его домом. Я сразу же выпрыгиваю, не давая себе времени отступить, и стучу кулаком по двери громче, чем следовало бы. Нетерпеливо постукивая ногой, я скрещиваю руки, пока не загорается свет. Ной открывает дверь, одетый в серые треники и без рубашки.
Черт, я влипла.
Мой взгляд падает на его идеально вылепленную грудь и шесть кубиков пресса, доведенных до совершенства. Почему он должен быть таким сексуальным? Он всегда был таким?
– Кейт? – его глаза расширяются от шока. – Что ты здесь делаешь?
– Я хотела поговорить.
– Ты прилетела сюда, чтобы поговорить?
– Нет, я прилетела сюда на день рождения Амелии. В конце концов, она моя крестница. Могу я войти?
Он прислонился к двери во всей своей красе, протягивая руку, чтобы поприветствовать меня.
– Не слишком ли рано для сезона серых треников? – бормочу я, отводя взгляд от заметной выпуклости, требующей моего внимания. Досчитайте до десяти, сделайте глубокий вдох. Вы сможете пройти через это.
– Сезон серых треников?
– Неважно, – говорю я, выходя в фойе.
Квартира просто потрясающая – современное помещение со стеклянными окнами от пола до потолка и, конечно же, самым захватывающим видом на океан. Она не слишком большая, но обставлена простой мебелью, создающей уют.
– Хорошее у тебя место, – возвращаю свое внимание к нему, сохраняя при этом дистанцию. – Почему ты выбрал Малибу?
– Я хотел что-то рядом с пляжем, но недалеко от Джессы. Добираться до работы – муторно, но можно.
В гостиной его ноутбук открыт для просмотра, судя по всему, рабочих писем. На журнальном столике стоит пиво, а на экране – какой-то фильм, поставленный на паузу на сцене съемки.
Внезапно мои нервы сдают. Воздух становится тесным, и я задаюсь вопросом, зачем я сюда пришла. Просто дыши. Ты справишься с этим.
– Ной, по поводу нашего разговора.
– Да?
– Ты сказал кое-что...
– Я сказал кое-что.
– И эти вещи ты сказал.
– Да?
– Думаю, ты запутался. Ну вот, я это сказала, – признаю я, зарывая свои чувства глубоко внутри. Если бы он знал, как мои мысли перешли в нечто большее, он мог бы использовать это против меня, как и все остальные мужчины в моей жизни. – Я женщина, которая есть в твоей жизни. Мы близки, и я рада, что мы близки, потому что я скучала по тебе. Но ты не можешь менять наши отношения. Нам хорошо так, как есть, а с уходом Морган, как я понимаю, вполне естественно думать, что ты испытываешь ко мне чувства, хотя на самом деле, возможно, я всего лишь отголосок.
Ноа придвигается ближе ко мне, закрывая между нами расстояние. Мое сердцебиение учащается, вызывая бешенство внутри меня и путая мои мысли. Я виню его запах, а также его полуобнаженное тело.
– Ты ошибаешься, – вздыхает он. – Во-первых, ты не просто женщина. Ты Кейт Гамильтон, генеральный директор Lexed Europe. Ты умна, интеллигентна, остроумна и, помимо всего прочего, красива.
– Многие женщины красивы, Ной...
– Они не такие, как ты.
Его губы в сантиметрах от моих. Один поцелуй, если все к этому идет, может все изменить, и только это пугает меня. Мы никогда не сможем вернуться к простому дружескому общению.
Я кладу руки ему на грудь, и мгновенное жжение внутри меня становится невыносимым. Я сожалею о том, что прикоснулась к нему, но мои руки отказываются двигаться в другом направлении.
– Ноа, нам обоим нужно подумать об этом. Ты для меня не просто интрижка или быстрый перепихон. Между нами слишком много всего. Если бы я была с тобой, мы бы стали чем-то большим.
– Я хочу большего.
– Ты не знаешь, о чем просишь... – оторвалась от него, когда его губы приблизились и прижались к моим, пока звук звонка его телефона не заставил нас обоих вздрогнуть. Наклонив голову, он смотрит на номер, и его глаза расширяются от любопытства.
– Прости, я должен ответить.
Он поглаживает мою руку, прежде чем взять телефон и ответить на звонок, давая мне время собраться с мыслями и перегруппироваться.
– Все в порядке? – отвечает он, волнуясь, но в его голосе звучит паника. – Черт. Как высоко? Ладно, просто сохраняйте спокойствие и звоните 911. Я постараюсь добраться туда в ближайшее время. Если я сяду за руль, это займет несколько часов. Я попробую найти рейс, хорошо? Пока.
– Что случилось, Ноа?
Его лицо осунулось, он в оцепенении вышагивал по площадке перед собой: – Это была Оливия. У Нэша жар, и он перестал пить, к тому же он очень беспокойный. Я не знаю...
Я делаю глубокий вдох и останавливаю его, вцепившись в обе его руки: – Посмотри на меня. Ты можешь сделать это. Ей нужно, чтобы ты был сильным прямо сейчас. Представь, как ей должно быть страшно с ним. Иди переоденься, собери сумку, а я подготовлю машину и организую тебе перелет.
– Но работа, и, черт возьми, я должен забрать Джессу с вечеринки в воскресенье.
– Я попрошу Чарли все уладить, хорошо? А теперь иди собирайся.
Он исчезает в комнате, а я набираю в поисковике авиакомпании и нахожу ближайший рейс в Сан-Франциско. Забронировав билет, который вылетает через девяносто минут, я быстро звоню Чарли и объясняю, что случилось.
– О боже. Нет, оставь Джессу со мной. Я сейчас напишу Морган. Ною что-нибудь нужно? Я волнуюсь за него.
– Он, конечно, напуган, но я отвезу его в аэропорт.
– Спасибо, Кейт. Позвони мне, когда закончишь, хорошо?
Я кладу трубку как раз в тот момент, когда Ной выходит из комнаты в джинсах, толстовке и с вещевым мешком. Мы забираемся в машину Чарли и мчимся по Тихоокеанскому прибрежному шоссе на достаточно безопасной скорости.
– Я не могу этого сделать, – почти задыхается он, когда перед нами появляется аэропорт. – Что, если мы его потеряем? Ему всего десять недель.
– Ты сделаешь это, знаешь почему? У тебя нет выбора. Ты нужна этому мальчику. Его существование – не ошибка.
– Ты первая, кто так говорит.
– Что говорит?
– Что это не ошибка.
– Ребенок никогда не должен быть ошибкой, – кладу руку ему на бедро, чтобы успокоить его. – Конечно, возможно, время было выбрано неудачно, но это то, что жизнь подарила тебе. Ты отличный отец для Джессы и можешь подарить столько любви Нэшу, даже если его не будет рядом.
Терминал вылета находится прямо по курсу и на удивление тих. Машина замирает, и мы оба сидим в тишине, пока я не набираюсь смелости сказать то, что нужно сказать, зная, что он должен услышать прямо сейчас, чтобы придать ему сил.
– Я здесь, Ной. Рядом с тобой, когда я тебе нужна. Ты не один.
Он опускает глаза, избегая моего взгляда. Только один взгляд на него, и я понимаю, что он в ужасе. Ной любит свою дочь, и быть отцом – самая важная роль в его жизни. Теперь он столкнулся с неизвестностью – стать отцом другого ребенка при других обстоятельствах. Я вижу, как он падает в темное место, о котором предупреждала меня Чарли, и мое сердце обливается кровью вместе с ним. Какие бы ошибки мы ни совершали, мы должны простить себя, чтобы обрести настоящее счастье.
Открыв дверь, он выходит из машины, но затем высовывает голову в окно.
– Подожди меня, пожалуйста.
Я просто киваю, не понимая, имеет ли он в виду сейчас или навсегда.
Но в любом случае я ему нужна.
Я не хочу его потерять и буду стоять рядом с ним как друг, в котором он так отчаянно нуждается, потому что я не позволю ему упасть.
Что касается моего собственного сердца, то мне просто нужно позволить щепкам падать туда, куда они могут.
Шестнадцатая глава. Ноа
Это был момент, которого боится каждый родитель: резкое повышение температуры, побуждающее в панике звонить в скорую помощь и мчаться в отделение неотложной помощи.
Я вглядываюсь в его маленькое личико, личико моего десятинедельного сына Нэша Александра Мейсона, который лежит у меня на руках, пока ему удается заснуть без криков боли.
Все это было вихрем с того момента, как я сошел с самолета и направился прямо в больницу. Мой желудок скрутило в узлы от беспокойства за сына и ощущения полной беспомощности. Каждый родитель испытывает страх, когда его ребенок болен, особенно младенец.
По моему прибытии, Оливия расстроена, изо всех сил старается держать себя в руках, но я вижу на ее лице усталость от недосыпания и страх за самочувствие Нэша. Уже поздно, и она одета в майку и свитер, а ее волосы собраны в один из этих беспорядочных пучков. С тех пор как я видел ее в последний раз, она сильно похудела, остатки веса после беременности почти исчезли.
– Мистер и миссис Мейсон, – зовет доктор, входя в комнату со своей картой. – Я доктор Лестер.
– Нет, он не мой муж. Но это уже не важно. Что случилось с Нэшем? – Оливия бросается в панике.
– У Нэша инфекция. Мы провели целый ряд тестов, некоторые из них оказались отрицательными, а другие требуют больше времени. Мы хотели бы понаблюдать за ним в течение ночи. Если температура спадет и он продолжит пить, то завтра сможет отправиться домой. Поскольку он младенец, мы не будем вводить никаких лекарств, надеясь, что его организм сам справится с болезнью.
– Как это случилось? – спрашиваю я, все еще качая его на руках.
– Это могло произойти где угодно. Скорее всего, он заразился от кого-то.
Оливия выгибает шею, ее глаза стекленеют, а осанка падает в рваной футболке GAP, в которую она одета: – Я беру его с собой на прогулки и по делам, но это все.
– Давайте продолжим наблюдать за ним сегодня вечером. Вы оба можете остаться, увидимся утром, – сообщает нам доктор Лестер, после чего что-то записывает в свою карту и выходит из комнаты.
– На почте была одна женщина. Она дотронулась до его лица, чтобы сжать щеку. Это моя вина. Я плохая мать, – плачет Оливия.
– Ты не плохая мать, – успокаиваю я ее, стараясь говорить тихо, чтобы не разбудить его. – Я помню, когда Джессе был год, мы взяли ее на детскую площадку, и она подхватила ветрянку от другого ребенка, у которого не было признаков вируса. Такое случается, но главное, что ты последовала своему материнскому инстинкту и поспешила сюда.
Оливия кивает головой, вытирая слезы с лица.
– Это было тяжело, Ноа. Днем он отлично спит, но ночью просыпается каждые четыре часа, – задыхается она, пытаясь успокоиться. – Молоко у меня по какой-то причине пересохло, и мне пришлось перевести его на молочную смесь. Оказалось, что от смеси у него запор, и мне пришлось попробовать другую марку.
– Почему ты не рассказала мне обо всем этом? – подчеркиваю я, слегка раздраженный тем, что она скрывает от меня эту информацию. – Я же сказала тебе, что хочу быть частью его жизни настолько, насколько это возможно. Это значит знать о его трудностях или изменениях в его распорядке.
– Честно говоря, Ной, я не хотела тебя обременять.
– Он мой сын, – мой тон дрогнул, прежде чем я прочистил горло. – Ты меня не обременяешь.
Оливия поднимает глаза, чтобы встретиться с моими: – Я обещаю поделиться этой информацией, хорошо? Я просто устала. И с работы просили меня вернуться, и много чего еще.
– Что ты им сказала?
– Ничего. Я не представляю, как можно работать стюардессой с грудным ребенком. Часы у меня длинные, это не работа с девяти до пяти, как ты знаешь. Но я не могу оставаться в отпуске вечно. Нужно оплачивать счета. Придется искать что-то другое.
– Я же сказал, что хочу помочь, разделить расходы. Это меньшее, что я могу сделать.
– Я знаю, Ной. Тебе просто нужно быть терпеливым со мной. Я понятия не имею, что я делаю, и я ценю твою помощь, когда ты можешь, особенно потому, что ты уже делал это раньше. Кстати, я хотела спросить, Морган знает о Нэше?
Я киваю головой, глядя на маленькое личико Нэша. Хотя он так мал, черты его лица уже развились и выглядят почти так же, как в моем возрасте. По крайней мере, так утверждает моя мама.
– Я рассказал ей. Она ничего не сказала. На самом деле нет, она поздравила меня с натянутой улыбкой и с тех пор больше не спрашивала о нем.
Брови Оливии сошлись, лицо смягчилось: – Мне очень жаль.
– Не извиняйся, – резко замечаю я, раздосадованный отношением Морган. – С Морган сложно, и это не твоя проблема.
– Давай я заберу Нэша, а ты сходи поешь чего-нибудь.
Я передаю его ей, и тяжесть мгновенно исчезает из моих рук, оставляя пустоту. Я говорю ей, что скоро вернусь, и выхожу из палаты за пределы больницы, чтобы подышать свежим воздухом.
Воздух в Сан-Франциско вдыхается совсем иначе, чем в Лос-Анджелесе. Более чистый, или, может быть, все дело в моем воображении. Держа телефон в руке, я набираю номер Кейт, обещая, что сообщу ей, как только у меня появятся новости.
– Ноа, все в порядке? Мы все здесь волнуемся? – Кейт торопится.
– Инфекция. Они проводят дополнительные тесты и наблюдают за ним в течение ночи. Температура немного снизилась.
– Мне очень жаль, Ной. А ты? Как ты держишься?
Я слышу, как Чарли на заднем плане забрасывает Кейт вопросами. Это отвлекает, а я очень хочу слышать голос Кейт, а не моей кузины, которая ведет себя как сумасшедшая.
– Ты можешь куда-нибудь уйти? Чтобы мы могли поговорить наедине?
– Конечно, давай я тебе перезвоню.
Мгновением позже мой телефон зазвонил: – Хорошо, я одна. Все в порядке?
Моя голова опускается одновременно с тем, как сжимается грудь. Чувство вины поглощает меня, высвечивая все мои промахи. Я такой же, как он, отец, который никогда не переступал порог моего дома, потому что у него была другая жизнь. Ни один из моих детей не заслуживает этого, и это все, чем я являюсь – отсутствующим отцом.
– Как я должен это делать, Кейт? Я не могу быть в двух местах одновременно. Я знаю, каково это – не иметь отца рядом. Я видел, как моя мама пожертвовала всей своей жизнью ради меня. Разве это справедливо по отношению к Оливии?
– Ноа, – вздохнула Кейт, успокаивая мои нервы. – Ты делаешь все, что можешь, учитывая обстоятельства. Конечно, расстояние не помогает. Я знаю, что у тебя здесь Джесса, но ты не думал о том, чтобы попросить Оливию переехать поближе к тебе?
– Нет, я не думал просить, потому что знаю, что у нее своя жизнь.
– Это просто предложение, и спросить не помешает. Я не родитель, но с практической точки зрения, если бы она жила в Лос-Анджелесе, у вас было бы больше времени с сыном.
– Моя жизнь – сплошной бардак.
– Никто не идеален, – пытается она меня успокоить. – Сейчас это твое время, и ты никогда не вернешь эти моменты. Проведи время со своим сыном, Ноа. Он нуждается в тебе, и Оливия тоже.
– Ты подождешь меня?
– Я же обещал, да?
– Кейт, – шепчу я, желая сказать гораздо больше. – Я скоро вернусь домой. Мне нужно увидеть тебя.
– Я никуда не собираюсь уезжать, Ноа.
Мы кладем трубку, и я с более ясным умом возвращаюсь в комнату, размышляя о предложении Кейт. Мне никогда не приходило в голову просить Оливию переехать, потому что в глубине души я относил ее к той же категории, что и Морган, – женщина. Поэтому она трудная и упрямая. Но Оливия не такая, если рассуждать здраво.
Нэш спит всю ночь, а к утру у него спадает температура и возвращается аппетит. Доктор выписывает его около полудня и отправляет нас домой, чтобы мы продолжали наблюдать за ним.
Я отправляю Кейт быстрое сообщение, сообщая ей о своих планах.
Я: Я собираюсь остаться еще на одну ночь. Я просто хочу убедиться, что с Нэшем все в порядке.
Кейт: Конечно, это понятно. Вы остановились в отеле?
Я: Нет, Оливия предложила свой диван. Мы увидимся завтра?
Ответа не последовало, повторная проверка телефона привела к «пустому экрану». Час спустя я вижу, что мне пришел ответ.
Кейт: Увидимся завтра.
Оливия живет в двухкомнатной квартире недалеко от аэропорта. Она небольшая, но в ней есть все необходимое, учитывая, что она почти не остается дома, когда работает полный рабочий день. Ее работа стюардессы заставляет ее летать через всю страну, и именно так мы и общаемся.
В ее спальне стоит кроватка Нэша. Она укладывает его, сообщая мне, что примет душ. Я устраиваюсь в гостиной, открываю ноутбук и пытаюсь заняться работой, поскольку хочу остаться еще на одну ночь, чтобы убедиться, что он продолжает поправляться. Но как бы я ни старался сосредоточиться, мои мысли уносятся к Кейт.
Темнота быстро опускается на нас, а Оливия и Нэш крепко спят в комнате. Я погружаюсь в работу – единственное, что я могу сделать, чтобы очистить свой разум. Поставив телефон на беззвучный режим, чтобы не разбудить их, я замечаю пять пропущенных звонков от Морган. В панике я набираю ее номер, беспокоясь, что с Джессой что-то случилось, связанное с вечеринкой по случаю дня рождения, которую они посетили сегодня.
– Что случилось? С Джессой все в порядке?
– Ты позволил мне войти в дом Чарли, не предупредив, что там будет твоя девушка? О, простите, это невеста? Я не знаю, как мне ее называть, – Морган нахмурился арктическим тоном. – Представь мое удивление, когда я увидела, что она сидит с нашей дочерью?
Я стараюсь говорить потише, чтобы не разбудить Оливию и Нэша: – Морган, о чем ты говоришь?
– Я говорю о Кейт, – прошипела она, повышая голос. – Ты даже не оказал мне уважения, сказав, что трахаешь ее!
– Мы не трахаемся. Может, ты успокоишься?
– Не смей говорить мне, чтобы я успокоилась? Ты для этого поехал в Париж? Чтобы погнаться за женщиной, в которую ты был влюблен весь наш брак? Скажи мне, Ной, у меня когда-нибудь был шанс с тобой? Или она всегда была единственной?
Я молчу, во мне не осталось сил, чтобы спорить с ней. Когда дело доходит до женщин, Морган и Оливия находятся на противоположных концах спектра. Оливия не из тех, кто спорит. Она очень уважительно относится к другим людям и общается без драмы. Морган, с другой стороны, эмоционально заряженная женщина. Чертова стерва, когда ей этого хочется.
– Я так и думала, что ты будешь молчать, – усмехается она. – И знаешь, что больнее всего? Я поступила правильно, Ной. Я рассказала тебе о Каллуме, а потом спросила, можно ли встретиться с Джессой. Я знала, что ты злишься, и дала тебе возможность разобраться в ситуации. Но тебе было все равно. Ты позволил ей сидеть с моей дочерью, как будто они были лучшими друзьями. Мало того, у нее хватило наглости назвать мою дочь лгуньей, когда я задал ей вопрос. Черт возьми, Ной, я же ее мать! Как ты смеешь позволять такое!
– Морган, я был занят, Оливия была...
– Не говори со мной о своей личной жизни. Я не хочу слышать о том, что ты женился на Кейт и играешь в счастливую семью, или о других женщинах в твоей жизни. Вообще, не разговаривай со мной. Если тебе нужно связаться со мной, ты можешь обратиться к своему адвокату, и не смей даже думать о том, чтобы переступить порог моего дома и увидеть свою дочь.
