Текст книги "Невеста-изменница"
Автор книги: Кэт Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Ужин в тот вечер проходил в натянутой обстановке. Поскольку герцог с герцогиней вернулись в замок Брэнсфорд, за вечерним обеденным столом их было трое: Элизабет, Рис и леди Тависток.
Графиня ушла рано, сославшись на несварение желудка, и крепкий молодой капрал Дэниелс сопроводил ее наверх. Рис предложил Элизабет пройти в гостиную и выпить по бокалу шерри, но, вспомнив, что произошло в прошлый раз, когда они остались наедине, она отказалась.
Теперь она была одна в своей спальне наверху. Слуги уже разошлись по своим комнатам на ночной отдых. Элизабет не спалось.
Сидя перед камином с одной лишь зажженной лампой, она читала «Прятки», детектив выдающегося писателя Уилки Коллинза. За окном разыгралась осенняя непогода. Элизабет слышала, как завывает ветер среди голых веток большого платана за окном. Перед сном она поднялась на третий этаж, чтобы проведать Джереда, но он уже крепко спал.
Элизабет оторвала взгляд от книги, которую читала: шрифт уже начал расплываться перед ее глазами. Она устала, но спать не хотелось, она испытывала напряжение, раздражение и беспокойство. Элизабет отложила книгу в сторону, подумав: если лечь в постель, то сон, возможно, придет. Но едва она направилась к кровати, как в дверь тихо постучали.
Вряд ли это была Джильда в столь поздний час ночи.
Она похолодела от страха. Это могла быть миссис Гарви. Господи, вдруг с Джередом что-то случилось?
Элизабет бросилась к двери, взмахнув подолом белой ночной сорочки, и в изумлении застыла, когда в спальню вошел Рис.
– В чем дело? Что-то случилось? Джеред в порядке?
– Все хорошо, насколько мне известно.
Она вздохнула с облегчением, но на смену облегчению мгновенно пришла неуверенность.
– Что вам угодно?
Его невероятно голубые глаза лениво оглядели ее с головы до кончиков пальцев ног, видневшихся из-под белой ночной сорочки.
– Приятно видеть вас не в черном. Хотя предпочел бы сиреневый или ярко-сапфировый цвет.
Опустив на себя глаза и осознав, что тонкая хлопковая ткань скорее подчеркивает, чем скрывает каждый изгиб ее тела, Элизабет почувствовала, что краснеет. И, повернувшись, протянула руку за голубым шелковым халатом, но Рис перехватил его и осторожно отобрал у нее.
– Он тебе не нужен. Я видел твою прелестную грудь много лет назад, если помнишь. Хотя предпочел бы увидеть тебя без всего.
Элизабет стояла в неподвижности, загипнотизированная огнем голубых глаз и подобием улыбки, слегка приподнявшей уголки его губ. У нее участилось дыхание. В странном оцепенении она видела, как он наклонился и нашел ртом ее губы.
Она не поняла, как все произошло, как оказалась вдруг в его объятиях. Чувствовала только, что он целовал ее с ленивой неторопливостью, как будто ему принадлежало все время мира, как будто он хотел, чтобы поцелуй этот длился вечно.
Ее закружил шквал ощущений, вызвав быстро разрастающееся желание. Его губы, оказавшиеся мягче, чем она представляла, слившись с ее губами, согревали ее и, владея ею, одновременно брали и давали. Они то упрашивали, то требовали, то наступали, то отступали, предлагая раскрыться и дать ему доступ, пока она не осознала, что у нее нет выбора. Его язык вторгся в ее рот и, лаская, взывал к ответной реакции.
Элизабет всхлипнула и молча велела себе остановить его и заставить выйти из комнаты. Но руки сами обхватили его за шею, а пальцы погрузились в шелковистые черные волосы. На нем были лишь облегающие черные брюки и рубашка с длинными рукавами. Сквозь тонкую ночную сорочку она чувствовала его худощавое крепкое тело, бугры и переплетения мышц на груди и животе и мощную плоть, красноречиво говорящую о его желании.
Наверное, она должна была испугаться. И наверняка испугалась бы, если бы в его поведении было хоть что-то пугающее. Но были лишь нежные поцелуи, сладкие и соблазнительные, глубокие и всепоглощающие, кружившие голову. Был только жар их тел и неистовое влечение, которое она всегда к нему испытывала.
Элизабет застонала и, прильнув к нему, откинула назад голову, открывая шею. Он покрывал ее поцелуями и легонько теребил зубами мочку уха. Ее трясло, кровь в жилах кипела…
– Рис…
Загорелые пальцы расстегнули пуговки на ее ночной сорочке. Раздвинув половинки лифа, он прокладывал дорожку губами к ее плечу. Его поцелуи обжигали кожу, тело исходило желанием.
Он опустил сорочку пониже, открыв грудь, и взял в рот сосок. У нее подогнулись ноги. Рис подхватил ее, чтобы она не упала, обвив стальным обручем руки ее талию.
– Спокойно… – прошептал он.
Элизабет прильнула к нему. Ее сердце громко стучало.
– Господи, Рис…
Продолжая осыпать ее поцелуями, он умело нежил ее грудь, разжигая в теле пожар. Неожиданно для себя Элизабет обнаружила, что переместилась вместе с ним к краю кровати. Ее ночная сорочка сползла до пояса, и он взял в ладони ее пышную грудь. Отдав должное каждой из них, он обхватил ее за ягодицы и плотно прижал к своим бедрам, давая ощутить всю полноту и твердость своего вожделения.
Ее сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Тело горело огнем. Нужно остановить его – она знала, что последует дальше. В памяти всплыли воспоминания. Отвратительные картины боли и унижения.
– Прекрати! – крикнула она, пытаясь освободиться. – Прекрати, Рис! Пусти меня!
Элизабет не была уверена, что он это сделает. В конце концов, он мужчина, а мужчины всегда берут то, что хотят. Он тяжело дышал, и его глаза полыхали жарким голубым пламенем. Но постепенно он овладел собой.
– Но ты же хочешь этого, Элизабет. Хочешь не меньше меня.
Дрожа, она натянула на себя рубашку, прикрывая наготу.
– Ошибаешься. Я… я не этого хочу. Чувства… чувства, которые мы когда-то друг к другу испытывали, прошли. Прошу тебя уйти.
Линия его подбородка затвердела.
– Ты женщина, Элизабет. Это не изменилось. Ты можешь отказывать своему телу в удовлетворении, но его потребности от этого не исчезнут.
Элизабет прикусила губу. Даже если он прав, это не имеет значения.
– Спокойной ночи, Рис.
Его холодный как лед взгляд в последний раз скользнул по ее телу, рот искривился.
– Спокойной ночи, миледи, – поклонился он с усмешкой. И ушел.
Элизабет продолжала смотреть туда, где он только что стоял. Ее кожа от его прикосновений и поцелуев горела. Отяжелевшая от ласк грудь еще хранила память о его горячих губах, а в теле пульсировало желание.
Он сказал правду. Даже после всех этих лет она все еще хотела его.
Но слишком многое произошло за это время. Ужасные воспоминания об Эдмунде и его жестокости никогда не сотрутся в ее памяти.
Все же… она не могла не задуматься. А может быть, с Рисом было бы все иначе?
Даже ее первый неловкий опыт в ту ночь в карете был лучше, чем все последующее с Эдмундом.
Но она не отчаялась рискнуть.
Рано или поздно ей придется сказать ему правду.
Рис возненавидит ее.
И никогда не простит.
Рис закрыл дверь своей большой спальни, с трудом сдерживаясь, чтобы не хлопнуть ею со всей силы. Проклятие!
Сегодня это был всего лишь пробный камень. Не в состоянии уснуть, он спустился в свой кабинет, потом, по прошествии нескольких часов, возвращаясь к себе, увидел пробивающийся из-под ее двери свет.
Видя, что и она, как он, не спит, он постучал, думая, что ограничится одним поцелуем, и все. Требовать большего он не собирался и не стал бы, если бы она не отреагировала с такой страстностью.
Уже в пору юности и невинности проявлялась страстность ее натуры. И это пламя, безусловно, осталось в ней, но оно таилось так глубоко, что он сомневался, сумеет ли когда-либо выпустить его на свободу. Он всего лишь хотел пробудить в ней чувственность, но его собственное желание вышло из-под контроля. И в тот момент, когда Элизабет попыталась его остановить, он не был уверен, что сможет остановиться.
Он был готов изнасиловать ее, сорвать тонкую ночную сорочку и зарыться в ее тело.
Он хотел ее так сильно, как не хотел ни одну женщину на свете.
Наверное, он и не остановился бы и продолжил штурм, если бы она не посмотрела на него своими большими серыми глазами раненой лани. В них было что-то, чего он не понял. Что-то, вызвавшее желание защитить ее. Даже от самого себя.
Тысяча проклятий!..
Но это ничего не меняло. Он не собирался отказываться от мысли овладеть ею. Он знал, чего она хочет и что ей нужно, хотя сама она этого не знала. И он намеревался дать ей это.
Только времени уйдет, вероятно, немного больше, чем он рассчитывал.
Рис вздохнул. В комнате, освещенной лишь одной лампой, стоявшей на столике возле кровати, было сумрачно. Нога чертовски болела. Он нарочно отставил трость, чтобы заставить мышцы работать. Вот теперь и расплачивался.
Схватив для устойчивости эбеновую палку с серебряным набалдашником, Рис добрался до своей большой кровати на четырех столбиках. Тимоти в это время уже спал и беспокоить его Рис не хотел. Облокотившись спиной о столбик, он разделся и забрался под одеяла.
Нога пульсировала болью до самого паха. Рис пожалел, что под рукой не оказалось настойки опия, хотя и без того слишком пристрастился к нему в госпитале. Вспомнив печальный опыт Элизабет, он решил воздержаться.
Элизабет…
Скорее бы она уехала, чтобы никогда больше ее не видеть.
Но в душе он хотел, чтобы она осталась.
Он хотел ее. И надеялся, что со временем она придет к нему и позволит ему утолить их обоюдную страсть.
Лежа без сна и глядя на золотистый шелк драпировки кровати, он думал об Элизабет: интересно, так ли она возбуждена и взволнована, как он, так ли, как он, не может уснуть?
Элизабет все еще не спала, когда небо за окном начало светлеть, окрасившись в серо-пурпурный цвет. На улице в этот час будет холодно, но она любила свежий воздух, и, кроме того, ей нужно было подумать. Когда-то они с Рисом объездили все поля ее дома, Клеменс-Эбби, и однажды – поля Брайервуда. Но разумеется, всегда под должным присмотром.
Всегда, за исключением одного раза, когда он вызвался сопроводить ее домой с приема в доме сквайра Донована.
В ту ночь они занимались любовью.
Элизабет покачала головой. Она устала от дум о Рисе, чувствовала себя разбитой после бессонной ночи. Надев без помощи горничной, которая еще спала, свою черную бархатную амазонку, она спустилась по лестнице и направилась в конюшню.
Один из конюхов уже был на ногах и готовился приступить к своим дневным обязанностям. К нему Элизабет и направилась.
– Прошу прощения, что беспокою вас в столь ранний час, но мне нужна лошадь. Я довольно хорошая всадница, но уже давно не сидела в седле. Не подберете ли мне подходящую лошадку?
Сообразив, что перед ним стоит леди, гостья дома, конюх сорвал с головы шапку.
– У майора… то есть лорда Риса наметан глаз на хороших лошадей. У него есть несколько подходящих меринов. – Конюх несколько растерянно огляделся по сторонам. – Сейчас ужасно рано, мэм. Вы уверены…
– Как вас зовут?
– Моррис, мэм.
Конюх сжимал в руках шапку, и она заметила на тыльной стороне его ладони безобразный шрам, что поднимался по руке вверх и исчезал в рукаве рабочей рубахи. Наверняка еще один из ветеранов Риса.
– Интересно, Моррис, а женское седло, которым я пользовалась много лет назад, сохранилось? Здесь все выглядит, как до ухода лорда Риса в армию.
– Да, мэм. Есть здесь такое, и оно в отличном состоянии. Мы с парнями хорошо заботимся о животных майора и снаряжении.
– Отлично, тогда оседлайте для меня лошадь, и я проедусь.
Моррис покачал головой. Непричесанные волосы, которые прятались до этого под шапкой, рассыпались.
– Нет, мэм. Боюсь, я не могу этого сделать. Если только не поеду с вами. Лорд Рис… он уволит меня, если я позволю даме кататься одной.
Вероятно, конюх был прав. Олдридж-Парк находился не так уж далеко от Брайервуда. Не стоило забывать, что Мейсон рвется взять над Джередом опеку и заполучить его состояние. Вряд ли деверь с легкостью откажется от своей цели.
– Хорошо. Тогда оседлайте одну лошадь для меня и другую для себя. И поторопитесь. Мне не терпится глотнуть свежего ветра.
– Слушаюсь, мэм. Сию минуту.
Рис проснулся ни свет ни заря. Ночь была ужасной, и, вероятно, он это заслужил. Последние два часа он провел в кабинете за изучением «Советов по передовым методам ведения сельского хозяйства», написанных человеком по имени Улисс Маркем. Чтение, мягко говоря, подвигалось медленно.
Проголодавшись, он взглянул на часы и направился в малую столовую. Кухарка знала его привычки. На буфете в разогретой серебряной посуде под крышкой его ждали печеные яйца и колбаса. Уже издалека до него донесся густой аромат кофе.
– Милорд!
Подняв взгляд, Рис увидел быстро приближающегося Хопкинса. Держа в руке, затянутой в белую перчатку, серебряный поднос, он быстро перебирал длинными тонкими ногами.
– Вот, только что получили. Несколько минут назад. Похоже, из Лондона. Курьер сказал, что это срочно.
Рис взял записку и сломал восковую печать. Письмо было от Трэвиса Грира.
«Майор!
Прошу прощения за беспокойство, так как знаю, что у тебя у самого проблемы. Но похоже, я попал в беду и нуждаюсь в помощи. Я бы приехал и все объяснил, но меня предупредили, чтобы я не покидал Лондон. Надеюсь, ты сумеешь ко мне вырваться.
Твой друг
Трэвис Грир».
Рис перечитал письмо. С Трэвисом стряслась беда. Он не мог представить, какие проблемы возникли у его друга, но Трэвис никогда не просил его ни о каких услугах. Видимо, сейчас произошло что-то действительно серьезное. И он, конечно, сделает для друга все, что в его силах.
Требовалось срочно ехать в Лондон. К несчастью, это означало оставить Элизабет и Джереда в Брайервуде. Эта мысль вызывала нешуточную тревогу! Мейсон Холлоуэй был безжалостным человеком и мог повторить посягательство на сына Элизабет, воспользовавшись отъездом Риса в город.
Первой мыслью Риса было отправить Элизабет в замок Брэнсфорд и оставить на попечении брата.
Нет, не стоит перекладывать свои трудности на плечи Ройяла, решил он.
Рис перебирал в уме другие варианты. Главное – обеспечить Элизабет и ее сыну надежную охрану. У него служили верные люди, люди, которым он доверял. Он велит Тимоти нанять в деревне еще пару мужчин, которых тот знал. Этого хватит, чтобы обеспечить женщине безопасность.
Приняв решение, Рис приказал Хопкинсу собрать его завтрак в дорогу и подогнать к крыльцу карету. Затем поднялся наверх и велел Тимоти упаковать каждому из них по сумке, после чего пошел искать Элизабет.
– Боюсь, ее нет в комнате, милорд, – сообщила ее горничная Джильда. – Возможно, вы найдете ее внизу.
Кивнув, он направился вниз. Нужно было поговорить с ней и сообщить о своих планах. Но едва он ступил на последнюю ступеньку, как входная дверь распахнулась и в дом без стука вбежал один из конюхов, бывший сержант Моррис Декстер.
– Майор! Слава Богу, я нашел вас! Ее сиятельство, майор… Мы катались утром на лошадях, а на обратном пути домой, когда уже почти подъехали, раздался выстрел и просвистела пуля. Шальная, похоже. Наверное, какой-нибудь браконьер…
У Риса екнуло сердце.
– Она лежит там, майор… сразу за конюшней!
У него внутри все оборвалось. Сцепив зубы и позабыв о трости, Рис ринулся вслед за Моррисом к конюшне. Элизабет ранена. Может, даже умерла…
Рис передвигался так быстро, как позволяла проклятая нога.
Свернув за угол сарая, они сразу ее увидели. Элизабет, прихрамывая, шла к дому. Рис с облегчением вздохнул, с его плеч будто гора свалилась.
– Со мной все хорошо, – сказала она, сжимая в руках черную шелковую шляпку с узкими полями. – Подвернула лодыжку, когда упала. И все. Я в порядке.
Но выглядела она не лучшим образом. К пышной черной юбке ее амазонки прилипли листья и всякий древесный мусор. В волосах торчали вылезшие наполовину булавки. Выбившиеся из прически тяжелые черные пряди, обрамляя лицо, ниспадали на плечи. Она казалась бледнее обычного.
– Моррис сказал, что в вас стреляли. Вы уверены, что с вами все в порядке?
Элизабет вытянула руку. В верхней пышной части рукава, суживающегося к локтю, виднелась дыра.
– Мою лошадь напугал звук выстрела. Я была к этому не готова. Давно не сидела в седле.
Рис обвел ее взглядом, чтобы убедиться, что она не ранена, но ничего особенного не заметил, если не считать растрепанного вида и необычной бледности.
– Моррис думает, что стрелял браконьер. Вы тоже так думаете?
Элизабет отвела взгляд. Очевидно, нет.
– Вот и я так не думаю.
Он повернулся к конюху, хотел попросить подогнать двуколку поближе, но подошедший Тимоти проворно подхватил Элизабет на руки.
– Я отнесу ее, сэр.
Рис молча кивнул. Его раздражало, что другой человек должен был делать за него то, чего не мог сделать он сам – доставить Элизабет в дом целой и невредимой.
И обеспечить ей дальнейшую безопасность.
Мелькнула мысль о Трэвисе. Друг попал в беду и нуждается в его помощи. Как нуждается в ней Элизабет и ее сын.
Что же ему делать?
В Лондон Рис в тот день не уехал. И не пришел в столовую к ужину. Слишком многое предстояло обдумать. Ехать в Лондон необходимо, но он боялся, что за время его отсутствия с Элизабет что-нибудь случится. Он не сомневался: выстрел не был случайным. Кто-то следит за домом. Кто-то, кому Мейсон Холлоуэй заплатил за то, чтобы тот завершил начатое им самим дело.
Рис пришел к выводу: раз Мейсон не мог больше манипулировать женщиной, он решил ее убрать.
Его не оставляло чувство беспокойства. Он уже нанял еще несколько человек, деревенских мужчин, которым мог доверять. В поисках стрелка они обшарили все кругом, но не обнаружили никаких следов. Теперь они будут круглые сутки нести охрану вокруг дома, чтобы никто посторонний не проник на территорию незамеченным.
Риса душил гнев. В его доме все должны чувствовать себя в безопасности. И вдруг такое происшествие.
В ту ночь он долго не ложился, меряя комнату шагами и обдумывая разные варианты. Их было немного.
Бросить в беде друга, человека, спасшего ему жизнь, он не мог.
Как не мог позволить прошлому стать между ним и Элизабет и допустить, чтобы ей или ее сыну причинили зло.
Прошел еще час. А он все сидел в раздумье перед камином, глядя на низкое пламя. За окном стояла непроглядная тьма, черная, как отвратительные траурные платья Элизабет. Погоняв бренди по стенкам стакана, Рис сделал глоток.
Было ясно: если он отправится в Лондон, Элизабет и Джеред должны будут ехать с ним.
Рис сделал еще глоток. Ему не давала покоя одна мысль, он размышлял над ней уже много часов, вернее, весь вечер. Он нашел способ, как обезопасить мальчика. Способ, который позволит ему получить от Элизабет то, чего он хотел.
Он нашел решение, которое искал, и все же никак не мог на него отважиться. После того как Элизабет нарушила данное ему обещание, он ей не верил. Хотя, возможно, сейчас это не имело значения. Пока его сердце безучастно, их договор останется пустой формальностью, обусловленной целесообразностью.
Он получит Элизабет, удовлетворит страсть, мучившую его все восемь лет, и защитит Элизабет и мальчика от жестоких, алчных родственников.
А имевшееся у нее богатство добавляло плюсов к этому уравнению, хотя в ее деньгах он не нуждался: по английскому закону имущество жены так или иначе переходило к мужу.
Чем больше он размышлял над этой идеей, тем более разумной она представлялась.
Элизабет нуждается в его защите. Он нуждается в женщине в постели.
Но нужна ему, как выяснилось, не любая женщина.
Он хотел Элизабет и знал, как ее получить.
Глава 10
Этой ночью Элизабет снова плохо спала. Ей предстояло принять решения, имевшие особо важное значение, решения, способные повлиять на ее жизнь и жизнь Джереда. Но после выстрела, едва не стоившего ей жизни, она уже усомнилась, правильный ли путь выбрала.
Встав немного позже, чем собиралась, она позвонила Джильде в колокольчик, оделась и направилась в детскую. Миссис Гарви помогала Джереду читать книжку.
Немного понаблюдав за ними, Элизабет с радостью подумала, как хорошо и быстро он учится распознавать слова. Ему явно следовало возобновить учебу. Его наставник мистер Гортон никогда ей не нравился. Его нанял Мейсон, а тогда она еще не могла противоречить ему. В Лондоне она наймет другого учителя, который ей понравится и вызовет доверие.
Заметив мать, Джеред вскочил с места и бросился ей навстречу.
– Мама!
Прижавшись к тяжелым черным складкам, он зарылся в них лицом.
Элизабет погладила его густые темные волосы.
– Ты читаешь, вот и славно.
– Джеред очень способный мальчик, – гордо объявила миссис Гарви, словно он был ее сыном.
Элизабет была рада, что взяла миссис Гарви на работу.
– Ему всегда нравилось читать. Когда переедем в Холидей-Хаус, я найду ему подходящего наставника и он возобновит занятия.
– Когда мы уезжаем, миледи? – справилась миссис Гарви.
– Я…я еще точно не определилась. Скоро, надеюсь.
За это время ей придется сказать Рису правду о Джереде.
По ее спине пробежал холодок. Рука, гладившая волосы сына, задрожала. Их с Рисом сына, уточнила она мысленно. Ее отвлек легкий стук в дверь.
На пороге стоял дворецкий Хопкинс.
– Его светлость хотел поговорить с вами, миледи, как только вы сможете. Он ждет вас в Голубой гостиной.
Элизабет кивнула. Рис хочет ее видеть. Вечером он с ними не ужинал. Глупо было бы Спрашивать, где он провел это время. И глупо по нему скучать.
– Мне нужно идти, милый, – сказала она, обнимая мальчика и целуя его в щеку. – Может, потом сходим в конюшню, чтобы угостить Старлайт кусочком сахара?
Джеред просиял:
– О, как здорово!
Элизабет улыбнулась – он был таким милым малышом.
– Значит, договорились. Я вернусь за тобой.
Спускаясь вниз, она не могла унять сердцебиения: предстоящий разговор не мог не волновать ее.
Рис ждал ее в гостиной, удобно устроившись на голубом диване. Его трость стояла рядом. Когда она вошла, он встал. Высокий, темноволосый, мужественный и совершенно неуместный в этой женской комнате с видом на сад.
– Спасибо, что пришли, – произнес он официально, заставив ее еще больше нервничать.
– Вы были очень добры, когда предоставили нам с сыном безопасное убежище. Полагаю, вы об этом хотели поговорить со мной?
– Все верно.
Взяв себя в руки, Элизабет направилась к одному из кресел в голубой цветочек, стоявшему возле дивана. Когда она села, Рис вернулся на место. В силу своей военной привычки он сидел очень прямо и был невероятно красив, но не в тривиальном смысле, а мужской, мужественной красотой.
Элизабет вдруг увидела, что этот суровый, упрямый мужчина, в которого он превратился, был куда красивее молодого человека, которого она знала в юности.
– После вчерашнего происшествия я долго размышлял обо всем. Учитывая тот факт, что вас чуть не убили, опасность, которой вы подвергаетесь, куда больше, чем мы с вами представляли. Мейсон Холлоуэй хочет получить опеку над вашим сыном и завладеть его деньгами. И ради этого готов пойти на убийство.
Элизабет поежилась.
– Я не исключаю такую возможность, но полной уверенности все же нет.
– Нет. Но во имя вашей безопасности мы должны быть готовы к худшему.
Рис был прав. Как говорится, надейся на лучшее, но готовься к худшему.
– Я пригласил вас сюда, чтобы сказать, что мой друг капитан Грир тоже попал в беду. Помните, вы с ним встречались?
– Да, конечно. Он произвел впечатление весьма приятного человека.
– Трэвис однажды спас мне жизнь. Это стоило ему потери руки. Что делает меня навек ему обязанным. Мне нужно ехать в Лондон. И сделать это я должен в ближайшее время.
Элизабет похолодела. Если Рис уедет, ей тоже придется уезжать.
– Да, конечно. Вы должны ехать. Мне тоже давно следовало сделать то же самое. Я и сама подумывала о возвращении в Холидей-Хаус. Я немедленно займусь приготовлениями.
Элизабет поднялась, но глубокий голос Риса остановил ее.
– Я позвал вас не для того, чтобы просить уехать. Я пригласил вас потому, что, как мне кажется, нашел способ, как защитить вашего сына.
Она снова опустилась в кресло.
– И что это за способ, позвольте узнать?
– Если бы я мог усыновить мальчика, дать ему мое имя, то Холлоуэй, случись что с вами, не сможет стать его опекуном. Джеред будет в безопасности, находясь под моей опекой. И конечно, само собой разумеется, чтобы вы могли продолжать воспитывать своего сына, а вы, как я полагаю, хотите этого, мы должны пожениться.
Элизабет почувствовала, как у нее отлила от лица кровь.
– Вы просите меня…
– Холлоуэй не дурак. Он поймет последствия нашего брака и усыновления Джереда. Устроить все это будет нетрудно в силу того, что мой брат – герцог. Джеред станет недосягаем для Холлоуэя. И устранять вас ему уже не будет резона.
Элизабет лишь покачала головой. Она ни за что больше не выйдет замуж. Тем более за человека, который скорее будет мстить ей, чем любить.
– Нет, – сказала она резко.
– Это ваш окончательный ответ? Даже не хотите подумать?
– Я уже говорила, что не хочу снова выходить замуж. Ни за что больше не поставлю себя в такое положение.
В нее впились сердитые голубые глаза.
– Даже ради спасения собственного сына?
У Элизабет сжалось сердце. Джеред значил для нее все. Все. Если он попадет в руки Мейсона, то никогда не будет хозяином собственной жизни. Не говоря уже о жестокости обращения с ним и даже опасности, какой он будет подвергаться, живя в одном доме с таким безжалостным человеком, как его дядя.
– Есть еще кое-что, что вы не учли.
– Что… что это?
– Если, не дай Бог, с вашим сыном что-то случится, Холлоуэй станет следующим наследником титула.
Элизабет выпрямилась в кресле.
– Я это знаю. При всей своей жестокости Мейсон вряд ли падет так низко, чтобы избавиться от маленького мальчика.
– Но у него хватило жестокости попытаться убить мать маленького мальчика.
У Элизабет по телу пробежал а дрожь. Она действительно никогда не думала, что Мейсон так далеко зайдет и наймет кого-то, чтобы расправиться с ней. Однако вчерашний день показал, что она ошибалась. Но сможет ли он с такой же легкостью решиться на убийство Джереда? Хотя… Без маленького мальчика на его пути Мейсон станет графом Олдриджем с прилагаемыми к титулу деньгами и властью.
– Со специальным разрешением нас смогут обвенчать в течение нескольких дней. Сразу после этого я займусь делами усыновления.
Элизабет покачала головой:
– Я не могу… не могу стать вашей женой.
Она вообще не хотела выходить замуж. Тем более за Риса.
– Я военный человек, Элизабет, и знаю, что нужно делать, чтобы защитить тебя и твоего сына. Со мной ты будешь в безопасности. Думаю, ты это и сама понимаешь. Ведь не зря же ты сюда приехала.
– Да, но… – Элизабет осеклась.
Она не могла выйти замуж за Риса. Господи, когда она скажет ему правду об их сыне, он будет презирать ее. Хватит с нее одного обиженного мстительного мужа.
И тут же пришла следующая мысль. Он не женится на ней когда узнает правду. И возненавидит всей душой. Но сделает все, чтобы уберечь от опасности собственного сына.
– Я не жду от тебя мгновенного ответа, – сказал Рис, вставая. – Подумай до вечера. В Лондон я уеду завтра утром. Вы с сыном можете поехать со мной. Стань моей женой, Элизабет, и вы с Джередом будете в полной безопасности. Даю в этом торжественный обет.
Честь значила для Риса все. Элизабет знала, что он не стал бы давать слова, если бы не имел намерения его сдержать.
Она сидела с гулко бьющимся сердцем. Рис взял трость и вышел.
Прошло минут двадцать, а она все еще оставалась в гостиной, раздумывая, как и что скажет Рису, как попытается объяснить прошлое. В дверь постучали. Повернувшись, Элизабет увидела на пороге высокого, полного достоинства Хопкинса.
– Прошу прощения, что побеспокоил вас, миледи, но вас хочет видеть леди Тависток.
Тяжело опираясь на трость, мимо дворецкого в комнату прошла хрупкая, сгорбленная графиня.
Элизабет вскочила на ноги.
– Леди Тависток.
– Сядь, девочка. Нам нужно поговорить.
Элизабет послушно села.
– Да, миледи, – произнесла она, чувствуя себя, как восемь лет назад, когда находилась в обществе престарелой леди.
Вдова медленно опустилась на диван.
– Со мной только что разговаривал племянник. Он сказал, что просил тебя выйти за него замуж, пояснив, что хочет это сделать ради вашей с мальчиком безопасности.
Элизабет попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось.
– Э-э… с его стороны было любезно сделать мне такое предложение. Но брак – слишком высокая для него цена. Я намерена отказать ему. Сегодня вечером я скажу ему правду о Джереде.
Серебряные брови вдовы взлетели вверх.
– Ты этого не сделаешь!
– Что?
– Ты выйдешь за него замуж, как он этого хочет.
– Вы… вы всерьез хотите, чтобы я стала его женой?
– Ни о чем другом и не мечтаю. Ты выйдешь за Риса замуж – и чем скорее, тем лучше. Сделаешь то, что должна была сделать, когда поняла, что носишь под сердцем его ребенка.
– Н-но я не могу. Как вы не понимаете? Рано или поздно мне придется рассказать ему о Джереде. А когда он об этом узнает, то возненавидит меня навеки.
– А может, и нет. После бракосочетания у тебя будет уйма времени, чтобы убедить его, почему ты поступила тогда так, как поступила. Не забывай, что Рис – тоже не невинная овечка во всей этой истории. Ты была юной и наивной, и он соблазнил тебя. Со временем, я уверена, он поймет, что вина лежит не только на твоих плечах.
Если бы только Элизабет могла в это поверить. На деле она, а не Рис, была соблазнительницей. А в его мире существовало лишь черное и белое, плохое и хорошее. Это был его ребенок, и замуж тогда ей следовало выйти за него.
Господи, почему только она этого не сделала!
– Я наблюдала за вами обоими, – резкий голос вдовы смягчился, – и пришла к выводу, что ты все еще любишь моего племянника. К тому же вряд ли он допустил бы мысль о браке с тобой, если бы и сам не сохранил к тебе никаких чувств, как бы глубоко их ни таил.
– Он испытывает ко мне только вожделение. И открыто в этом признается. Это единственное, что влечет его ко мне.
– Это не так важно на самом деле. Ты должна думать о мальчике. Рис – сильный и умный. Он найдет способ, как защитить тебя и Джереда.
Элизабет зажала в ладонях складки черной юбки.
– Прошу вас, миледи. Вы не понимаете. Вы не должны просить меня об этом.
– Я и не прошу. Я говорю, что на этот раз ты должна поступить должным образом. И ты это сделаешь, потому что обязана Рису. И потому что любишь своего сына.
Глаза Элизабет наполнились слезами. Она думала о Рисе и той боли, что причиняла ему все эти годы. О том упущенном времени, когда он не имел возможности воспитывать сына, об ужасных годах, что мальчик провел с Эдмундом, и о том, как Эдмунд с ним обращался.
Эдмунд знал правду с самого начала. Ее отец настоял, чтобы она рассказала все будущему мужу. Но за ней стояло огромное приданое и еще более огромное наследство.
И граф женился.
Но заставил ее заплатить за каждый день совместной жизни.
Теперь Рис давал ей шанс исправить положение. Джеред станет его сыном, как должен был стать им с первого дня. Со временем она найдет способ, как поведать ему правду. Возможно, когда-нибудь он ее простит.
