Текст книги "Невеста-изменница"
Автор книги: Кэт Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Глава 26
Элизабет стояла в неподвижности, пока Джильда закрепляла шпильками ее прическу.
– Вы прелестно выглядите, миледи, – заметила Джильда.
Элизабет улыбнулась и помолилась, чтобы слова Джильды сбылись. На ней было купленное Рисом платье из алого бархата с глубоким вырезом на груди. Джильда так сильно затянула корсет, что Элизабет едва могла дышать.
Но это было не важно. Если план соблазнения сработает, ее муки окупятся.
– Вы смотритесь восхитительно, – продолжала Джильда, касаясь тяжелых складок красного бархата. – Цвет исключительно идет к вашим черным волосам, миледи, и серым глазам.
Элизабет улыбнулась:
– Надеюсь, лорду Рису тоже понравится.
– О, миледи, он будет без ума от вас.
Элизабет тоже на это надеялась. Она приложила много усилий, чтобы сегодня доставить удовольствие мужу. Она хотела, чтобы он непременно увидел в ней женщину, которую сделал своей женой, женщину, которую желал.
Днем она спросила у него, вернется ли он к ужину. Он обещал вернуться и теперь ждал ее внизу, чтобы вместе пойти в столовую. Запланированный ею экстравагантный ужин включал его любимые блюда, приготовленные по подсказке леди Тависток, и отличное французское вино.
Глубоко вдохнув, Элизабет открыла дверь и вышла в коридор. Рис стоял у нижней ступеньки лестницы. С черными волосами, в облегающих серых брюках и черном фраке с бархатными лацканами, с белоснежным галстуком на шее, он был невероятно красив. На фоне смуглого лица его глаза светились, как голубое небо над Брайервудом.
Ее сердце забилось сильнее. При мысли о предстоящей ночи, когда она будет соблазнять его, Элизабет ощутила прилив влажного жара.
Прижав руку к животу, она сделала вдох и начала спускаться по лестнице. Когда она сошла с последней ступеньки, Рис встал перед ней, вытянувшись по-военному в струнку, и его голубые глаза впервые за много дней обожгли ее огнем. Очень медленно он обвел ее взглядом, задержавшись немного на мягких округлостях над низким вырезом.
– Ты выглядишь восхитительно.
От его взгляда она ощутила тепло, как от прикосновения, и ее грудь в кружевном корсете набухла.
– Благодарю. – Элизабет заставила себя улыбнуться. – Ты тоже сегодня необыкновенно хорош собой.
Уголки его рта слегка приподнялись. Взяв предложенную им руку, она позволила проводить себя в столовую, к своему месту за длинным полированным столом из красного дерева. С двенадцатью витиеватыми стульями с высокими спинками, с хрустальной газовой люстрой над головой и мерцающими свечами в серебряном подсвечнике на середине стола комната эта была самой элегантной в доме.
Этим вечером стол был изысканно сервирован фарфоровыми тарелками с серебряной окантовкой, серебряными приборами и хрустальными фужерами на высоких тонких ножках.
Рис удивленно вскинул черную бровь:
– Я что-то пропустил? Если бы знал, что сегодня особый день, то оделся бы более торжественно.
– Мы празднуем радостные новости, которые ты принес сегодня днем. Что с твоего друга капитана Грира сняли все обвинения.
Лучший повод для празднования трудно было придумать. К тому же Элизабет все время спрашивала себя: женился бы Рис на ней, если бы капитан не нуждался отчаянно в его помощи в одно время с ней и Джередом?
– Я очень рад за него, – сказал Рис. – Теперь на одну проблему стало меньше.
Проводив ее к столу, Рис выдвинул стул и подождал, пока она сядет, не отрывая взгляда от глубокой ложбинки на ее груди. Сердце Элизабет колотилось как бешеное.
Надеясь, что он не заметит, как дрожат у нее руки, и давая себе время успокоиться, она расстелила на коленях белую полотняную салфетку.
– Ты полагаешь… полагаешь, что теперь полковник Томас предъявит обвинения лорду Сандхерсту и другим подозреваемым в шпионаже?
Пока Рис обдумывал ответ, один из слуг подошел к столу и налил им вина.
– Я абсолютно уверен, – сказал Рис, когда слуга вышел из столовой, – что чем глубже полковник будет вникать в это дело, тем больше найдется доказательств. Сандхерст обречен. Остальные тоже получат по заслугам.
– Казалось, я должна была бы им посочувствовать, – произнесла Элизабет, – но у меня нет к ним жалости: столько солдат погибло из-за их предательства.
– Но хотя бы Сандхерста ты могла бы пожалеть, – заметил Рис. – Несчастный стал жертвой своих сексуальных аппетитов.
Элизабет опустила глаза.
– В тот или иной период мы все этим грешим.
Рис поймал ее взгляд. Его глаза горели.
– Даже ты, Бет?
Произнесенное им имя наполнило ее надеждой.
– Ты показал мне, что такое желание, Рис. Ты превратил меня в женщину с женскими желаниями и потребностями.
У него затрепетали ноздри. Если бы еще не подали первое блюдо, он встал бы в тот же миг и отвел ее наверх. Но вместо этого взял ложку и начал есть. Однако Элизабет заметила, что ел он без аппетита, хотя жирный суп со спаржей и омаром был исключительно вкусным и относился к числу его любимых блюд.
– Трэвис встречается с леди Аннабелл Таунсенд, – обронил Рис, когда слуга унес их тарелки и поставил на стол второе блюдо. – Правда, я не знаю, может, это не подлежит огласке.
– Я никому не скажу. – Элизабет попробовала кусочек тюрбо [2]2
Камбалообразная рыба.
[Закрыть]в лимонном соусе. – Мне очень нравится леди Аннабелл. Думаю, из них вышла бы замечательная пара.
Рис сделал глоток вина.
– Трэвис говорит, что никогда не женится.
– А что говорит Аннабелл?
– Она вдова. По словам Трэвиса, она тоже не имеет желания сочетаться браком.
Элизабет поймала его взгляд.
– Я тоже так думала, пока мы не обвенчались.
Рис задержал на ней взгляд. Его пронзительные голубые глаза внимательно изучали ее.
– А сейчас?
– Сейчас я вижу в браке массу преимуществ. И первое из них – это то, что ты являешься моим мужем.
Его губы чувственно изогнулись.
– И в чем состоит это преимущество, позвольте спросить?
Элизабет сделала глоток вина. Ее сердце колотилось так сильно, что она подумала: уж не слышит ли Рис его стук?
– Во-первых, брак дает ощущение защищенности. Плюс общение. Но самое больше преимущество – страсть.
Серебряная вилка в его руке застыла на полпути ко рту. Взглянув на его губы, Элизабет вспомнила о его жарких поцелуях, и в животе у нее разлилась горячая лава.
Рис донес вилку до рта и проглотил лежащий на ней кусок.
– Первое время, когда мы поженились, ты боялась страсти.
– Да, но ты научил меня не бояться, а наслаждаться страстью.
Его глаза потемнели, став почти черными.
– И ты готова наслаждаться сегодня ночью?
Внутри у нее все сжалось. Элизабет нарочно облизнула губы и промокнула их салфеткой.
– Уверена, что да.
На его лице она прочла желание. Его дыхание участилось, как и ее собственное. Было видно, что и разговор, и наэлектризованная атмосфера чувственности доставляют ему удовольствие.
– И чего бы ты хотела от меня?
Элизабет не ожидала, что разговор зайдет так далеко, но, прочитав вызов в его глазах, отступить уже не могла.
– Прежде всего, – Элизабет склонила голову, делая вид, что размышляет, – я бы хотела, чтобы ты меня поцеловал, вернее, целовал снова и снова. С языком, на французский манер. Мне это очень нравится.
Рис с такой силой сжал зубы, что у него на скулах заходили желваки. Откинув назад волосы, он встал из-за стола, но в этот момент в столовую вошел слуга, чтобы забрать пустые тарелки и поставить перед ним очередное блюдо.
Рис вернулся на место и подождал, пока слуга уйдет.
– Что еще тебе хотелось бы, чтобы я сделал? – заговорил он хрипло, когда слуга оставил их наедине.
Элизабет задержала дыхание. Она не могла представить, что когда-нибудь так осмелеет в своих словах. Но похоже, это произвело должный эффект.
– Я бы хотела, чтобы ты поцеловал меня в грудь, – произнесла она, прогоняя смущение. – Мои соски затвердели и ноют в предвкушении твоих ласк.
Рис так резко вскочил с места, что стул, на котором он сидел, опрокинулся.
– Если бы не моя чертова нога, мадам, я бы вскинул вас на руки и отнес наверх, чтобы исполнить все, о чем вы просите. Но в нынешнем положении могу лишь предложить руку, чтобы вдвоем подняться по лестнице. Что скажете, миледи?
Элизабет испытала странное головокружение.
– Я была бы рада к вам присоединиться… если только вы не предпочтете остаться и закончить ужин.
Рис открыл рот. Элизабет никогда не видела такого откровенного выражения чувственности на его лице.
– Я предпочел бы отужинать с вами, миледи.
От его слов у нее перехватило горло. Через минуту они уже находились наверху в его спальне. Она была здесь впервые. Раньше он всегда сам приходил к ней, как будто боялся, что она нарушит неприкосновенность его святилища.
Он бесконечно долго раздевал ее, поскольку подолгу целовал и нежил каждую обнажаемую часть ее тела. Когда они оба были наконец раздеты, ей досталось всего несколько мгновений, чтобы восхититься его стройным, сильным телом с широкими плечами, четким рельефом мышц на груди и могучей эрекцией, обещавшей наслаждение, которого Элизабет так жаждала.
Стоя рядом с кроватью, Рис крепко поцеловал ее и поднял на руки, чтобы уложить на толстый матрас. В этот миг Элизабет вдруг осознала, что все ее страхи бесследно развеялись. Рис окончательно прогнал их. Он был ее мужем. Ее любовником. Мужчиной, которого она любила.
Кровать его была широкой, матрас – мягким, простыни – из тонкого хлопкового полотна, а подушки – из чистого гусиного пуха. В камине горел огонь. Начавшийся дождь тихо барабанил по стеклам.
Этот тихий звук не мог заглушить громкого биения ее сердца, как нежный бриз не мог состязаться с бушующим ураганом. Рис все еще целовал и нежил ее, то покусывая, то посасывая, то лаская языком, как она того хотела, постепенно перемещаясь с ее шеи к груди.
От его огненных ласк тело ее напряглось и горело.
– Рис, пожалуйста…
– Еще не время, любовь моя. Ты еще не все знаешь о страсти. Я еще не всему научил тебя.
А она мечтала, чтобы он снова дал ей испытать всю силу экстаза, до которого доводил ее раньше, – Элизабет верила, что уже все познала.
Тем временем Рис, продолжая осыпать ее поцелуями, спускался все ниже и ниже. Нежное движение языка вокруг пупка заставило ее извиваться в невыносимой истоме.
– Рис! – воскликнула Элизабет, когда его язык коснулся сокровенных розовых створок ее плоти.
Ее тело содрогнулось. Потом еще и еще раз.
Она лежала послушная и обессиленная, когда, вернувшись к ее груди, Рис единым махом овладел ею. Ощутив его внутри, она испытала новый прилив желания.
Боже милостивый!
Желание стремительно нарастало. Пламя страсти разгоралось все ярче и ярче. Мощные движения его тела заставляли ее молить о продолжении. Сомкнув ноги на его спине, она всецело отдалась могучему ритму его воли и страсти.
Потрясенная силой экстаза, Элизабет едва не лишилась чувств. Теряя над собой контроль, она ощутила, как окаменели плечи Риса. Откинув назад голову и сжав зубы, он застонал, достигнув высшей точки наслаждения.
Несколько долгих мгновений они лежали усталые, покрытые потом, слившись воедино, и тяжело дышали. Еще раз нежно поцеловав ее, Рис приподнялся и откинулся на спину.
Элизабет нежно водила пальцем по черной поросли его груди.
– Ты… ты останешься со мной сегодня ночью? – спросила она, моля Бога, чтобы он сказал «да».
Рис тихо хмыкнул:
– А что, у меня есть выбор? Кровать – моя, и мне ничего так не хочется, как разделить ее с тобой. – Привстав на локте, он наклонился к ней и нежно коснулся губами ее губ. – К тому же теперь, когда я знаю, что ты вошла во вкус страсти, мне есть что тебе еще показать.
Элизабет положила ладонь ему на грудь.
– Я хочу тебя, Рис. Но не стану… не стану делить тебя с другой женщиной.
Рис снова нежно поцеловал ее.
– Ты моя жена, Бет, единственная женщина, которая мне нужна сейчас и в будущем.
Она испытала глубокое чувство облегчения. Рис был хозяином своего слова, значит, он останется верен супружескому обету. И он хочет ее – не важно, любит он ее или нет.
Всецело отдавая себя страсти, которую пробуждал в ней Рис, Элизабет решила довольствоваться тем, что имела.
Глава 27
Рис шел к Гайд-парку. Его маленький сынишка весело бежал рядом. Мистер Гиллеспи следовал за ними на расстоянии нескольких шагов. Джереду нравилось смотреть на проезжающие мимо красивые кареты и всадников, гарцующих на дорогих, породистых скакунах.
В то время как Рис предпочел бы смотреть не на чужих, а на своих лошадей. Ему не терпелось поскорее вернуться в Брайервуд, где Джеред мог бы кататься на Дасти, а он – на Воине.
Рис рассеянно потер ногу. Боли беспокоили его все меньше и меньше. По возвращении домой он мечтал снова сесть в седло и надеялся, что новая попытка будет успешной.
Наступает пора весеннего сева. Он собирался растить ячмень. Дома его ждали арендаторы, требовавшие его внимания, и было еще множество всяких дел. Чтобы успешно вести хозяйство, придется часто выезжать в поля и осматривать угодья. Удобнее всего передвигаться верхом. Рис намеревался стать рачительным хозяином.
Он нехотя признавался себе, что сельская жизнь его изменила. Шум и суета многолюдного города больше не привлекали его, как привлекали его младшего брата. Никогда прежде городская жизнь не казалась ему столь отвратительной, как теперь. Вспоминая о Брайервуде, он скучал по свежему воздуху и солнцу, по просторам раскинувшихся вокруг зеленых холмов.
Еще несколько дней, утешал он себя.
Пинкард заверил его: для удовлетворения просьбы об отречении от графского титула суду требуется всего несколько дней.
Тогда уже ничто не будет угрожать жизни Джереда, и они смогут вернуться домой.
Рис и Джеред остановились на краю посыпанной гравием дороги, по которой изо дня вдень проезжали процессии дорогих карет с нарядными лошадьми и галопировали элегантно одетые всадники.
Хотя светило солнце, день стоял холодный и люди кутались в теплые одежды.
– Смотри, папа! Видишь ту большую белую лошадь? Правда, она красивая? Будь у нее рог, она была бы похожа на единорога.
Рис тихо рассмеялся. Большой, могучий жеребец белой масти действительно был превосходен. Прекраснее коня Рис не видел. Он положил ладонь мальчику на плечо.
– Ты прав, сын, этот конь не просто красив, он по-настоящему великолепен. У тебя наметан глаз на лошадей, малыш.
Джеред просиял от похвалы. Как мало нужно ему для счастья, подумал Рис. Одно доброе слово, другое… В то время как растивший его человек проявлял к мальчику так мало сердечности. Эта мысль выводила Риса из себя.
Он подумал об Элизабет, но, как ни странно, знакомой вспышки гнева не последовало. Все они пострадали. Последнее время Рис все чаще склонялся к мысли, что отчасти и сам был виноват. Если бы он вел оседлый образ жизни, если бы не гонялся за приключениями, возможно, тогда Элизабет пришла бы к нему, а не кинулась в объятия другого мужчины.
Все, что случилось, осталось в прошлом! Время взаимных обвинений прошло, настало время прощения.
Красавец жеребец приближался. Рис уже мог различить серые яблоки на белой гладкой шкуре животного. Все, кто находился в парке, смотрели только на него.
Наблюдая за приближением лошади, Рис вдруг почувствовал, как напряглись плечи мальчика. Внезапно он попятился и спрятался за спину Риса. Когда Рис поднял взгляд, то увидел, что на великолепном жеребце сидит Мейсон Холлоуэй.
– Чудесное утро для верховой прогулки, – произнес Холлоуэй.
Легкий ветер играл его каштановыми волосами.
– Прекрасное животное, – ответил Рис, сохраняя суровое выражение лица. – Не подозревал, что ты увлекаешься лошадьми.
– Предпочитаю смотреть бега, но против этого красавца не смог устоять.
– Будешь рассчитываться за него деньгами Олдриджа?
Губы Мейсона вытянулись в тонкую линию.
– За коня и за многое другое. Я уже устал ждать.
– Будь моя воля, Холлоуэй, тебе бы не пришлось ждать. И деньги тебе не понадобились бы. Ты был бы уже покойником.
Мейсон заметно напрягся. Ноздри жеребца затрепетали. Уловив возникшее между мужчинами напряжение, конь забил копытами.
Рис отвернулся от Холлоуэя и, не оглядываясь, повел мальчика прочь от лошади и всадника. Он знал, что Мейсон кипит от злости. Возможно, теперь Холлоуэй вызовет его на дуэль, и тогда у Риса появится шанс его убить.
Но такой поворот событий представлялся маловероятным. Вряд ли стоило рассчитывать на подобную удачу. Мейсон был трусом.
Порывистый ветер гонял по дороге листья и качал ветки огромного сикомора перед городским домом, который они арендовали. Возвращаясь с Джередом домой, Рис заметил кативший по улице знакомый экипаж и остановился на крыльце. Вскоре к дому подъехала коляска Трэвиса.
– Ступай с мистером Гиллеспи наверх, – обратился Рис к сыну. – Мистер Коннелли наверняка уже ждет тебя, чтобы приступить к занятиям.
Джеред взглянул на него темными серьезными глазами:
– Ты не любишь моего дядю Мейсона.
Лгать не имело смысла.
– Нет, не люблю.
– Мне он тоже не нравится, – сказал Джеред.
У Риса на скулах заходили желваки. Ублюдок сделал жизнь его жены и сына невыносимой. Мучил их все эти годы. А его не было рядом с ними. От этих мыслей Рис чувствовал себя как никогда беспомощным. Он обнял Джереда за плечи и устремил взгляд на улицу.
По дорожке к крыльцу шел Трэвис.
– Доброе утро, майор.
– Доброе утро, Трэв. – Рис посмотрел на черноволосую голову мальчика. – Ты помнишь моего сына, да? – В его голосе невольно прозвучали нотки гордости. – Ты видел его на конюшне в Брайервуде.
– Конечно. – Трэвис опустился на одно колено, чтобы оказаться с ребенком на одном уровне. – Рад тебя видеть, Джеред.
Джеред взглянул на пустой рукав:
– А что случилось с вашей рукой?
Рис стиснул плечо Джереда:
– Невежливо задавать такие вопросы, сын.
Хотя, возможно, в случае Джереда это было не так уж и плохо, ведь в прошлом мальчик был слишком замкнут и предпочитал отмалчиваться.
– Все в порядке. – Трэвис с улыбкой посмотрел на мальчика. – Со мной случилось то же, что и с твоим отцом. Мы были ранены на войне. Твоего отца ранило в ногу, а я потерял руку.
– Вы герои. Так сказала моя мама.
– Правда? – Трэвис расплылся в улыбке. – Не знаю. Мы делали то, что должны были делать.
Темные глаза Джереда остановились на Рисе.
– Может, и я, когда вырасту, пойду в армию.
– А может, пойдешь в университет, станешь медиком или еще кем-нибудь, – проворчал Рис.
Джеред состроил гримасу, и Рис рассмеялся:
– Ладно, у нас еще будет время подумать об этом. А пока иди в дом и начинай заниматься, не то учителю придется дать тебе дополнительное задание.
Джеред радостно улыбнулся и убежал в дом. У Риса сжалось сердце. У него был сын, какое же это счастье!
Рис и Трэвис тоже вошли в дом и проследовали в кабинет. Джереда уже простыл и след.
– Выпьешь чего-нибудь? – спросил Рис друга, направляясь к буфету.
– Не откажусь, – вздохнул Трэвис так, будто его оставили последние силы.
Рис наполнил бокал для приятеля, а сам от спиртного воздержался. Трэвис взял бренди и тяжело опустился на диван.
– Почему-то мне кажется, что этот визит не имеет отношения ни к Сандхерсту, ни к полковнику Томасу, – предположил Рис.
Трэвис сделал большой глоток.
– Насколько мне известно, эта проблема больше не существует. По правде сказать, с утра я снова начал работать в «Таймс».
– Поздравляю.
Пока Трэвис пил бренди, Рис впервые заметил за стеклами очков темные круги и морщинки усталости на лбу.
– У тебя такой вид, словно только что закончил тридцатидневный марш-бросок.
– Да и чувствую себя примерно так же.
– Значит, причина твоего визита – женщина, и женщиной этой может быть только Аннабелл Таунсенд.
Трэвис устало откинулся на спинку дивана.
– Она порвала со мной.
Рис вскинул брови:
– А она сказала почему?
– Сказала, что слишком сильно любит меня. – Трэвис выпрямился и провел рукой по волосам. – Ты слышал когда-нибудь нечто столь абсурдное? Она не хочет быть со мной, потому что слишком сильно меня любит.
Рис присел на край стола.
– Ты говорил, что она не из тех, с кем заводят связи. Вероятно, ты был прав.
Трэвис покачал головой:
– Я пытался ей это сказать. Пытался отговорить, но она отказалась слушать.
– Все женщины таковы.
Трэвис вздохнул:
– Дело в том, что я не представлял, как сильно мне будет ее не хватать. Знаешь, я не могу спать по ночам. Я не могу есть. Сначала я подумал о визите к мадам Лейфон, но при мысли взять в постель одну из ее женщин у меня внутри все перевернулось. Анна – единственная женщина, которая мне нужна, но я не могу ее иметь.
– Почему?
– Ты знаешь почему. Потому что я не создан для семейной жизни. Анна – милая и любящая. Она сильная, решительная, преданная. И заслуживает мужчину гораздо лучше меня.
– Мне кажется, она достаточно ясно выразилась: ей не нужен другой мужчина.
Трэвис взглянул на Риса.
– Со временем она изменит свое мнение.
– Думаешь? Она была уже однажды замужем и должна знать, что ей нужно. И если изменит свое мнение, что будешь чувствовать ты? Ты готов отдать ее другому? Готов отойти в сторону, позволив другому мужчине занять твое место в ее постели?
Лицо Трэвиса побледнело.
– Я убью первого же ублюдка, который к ней прикоснется.
Рис рассмеялся:
– С тобой все ясно, мой друг. Почему бы тебе на ней не жениться?
– Ты такой же сумасшедший, как и она, – проворчал Трэвис.
– Разве? Ты любишь ее, хотя и не догадываешься об этом.
Трэвис допил бренди.
– Я уже сказал тебе: муж из меня не выйдет.
Он поднялся с дивана и, поставив бокал на буфет, направился к двери.
– Подумайте хорошенько, капитан.
Трэвис лишь покачал головой, открыл дверь и вышел.
Рису стало его жаль. Но и сам он находился в положении не многим лучше. Он регулярно спал со своей женой, но чувствовал, что чего-то не хватает.
Элизабет не раскрывалась перед ним полностью, да и он сам держался с ней настороженно.
Что с этим делать, он не знал и убеждал себя, что это не важно. Значение имел только их сын и его благополучие. Важно, чтобы у него был надежный, любящий дом.
Любовь. Вот он, ключ к разгадке.
Рис не знал, как открыть заржавевший замок от дверцы к своему сердцу.
День клонился к вечеру. Дул ледяной ветер, и тонкие лучи солнца с трудом пробивались сквозь тучи. Элизабет сидела в гостиной на диване рядом с Джередом, помогая ему читать рассказ «Маленький серый мышонок». После обеда Рис получил записку от своего адвоката мистера Пинкарда. Адвокат хотел с ним увидеться. С какой целью – он не сообщил. В ожидании мужа Элизабет не могла унять волнения.
Заставляя себя улыбаться, она старалась не показывать сыну своего беспокойства.
– Продолжай. Прочитай последнюю страницу.
Слегка запинаясь, Джеред продолжил:
– «И тогда маленький… маленький мышонок под… под…»
– Поднял.
– «Поднял носик и принюхался. "Я голоден, – произнес он. – Я чую ку… со…"»
– Кусочек, – мягко подсказала Элизабет.
– «Я чую кусочек сыра».
Джеред рассмеялся, рассыпавшись звонким бубенцом.
– Продолжай, – велела Элизабет.
– «С улы… бкой маленький мышонок… бросился… догонять своих… друзей… и они… стали жи… жить-поживать и добра наживать».
– Очень хорошо! Ты скоро будешь превосходно читать.
Джеред просиял.
Это была правда. С каждым днем он читал все лучше. Элизабет связывала это с тем, что теперь ему жилось куда спокойнее. Главное – не нужно было отчитываться за каждый шаг перед Эдмундом или Мейсоном.
Элизабет помогла сыну встать с дивана.
– Думаю, на сегодня хватит. Беги наверх, можешь немного поиграть.
Он взглянул на нее большими темными глазами:
– Что у нас сегодня на ужин?
– Жареная куропатка. – Элизабет улыбнулась. – И миндальный пудинг на десерт.
Расплывшись в улыбке, Джеред вприпрыжку пересек комнату и выскочил за дверь. Миндальный пудинг был одним из его любимых лакомств.
У Элизабет немного защемило сердце: такой славный малыш. Взяв вышивку, она углубилась в работу, стараясь сосредоточиться на стежках. Скорей бы уж Рис возвращался домой. Оставалось надеяться, что новости, ради которых Пинкард вызвал его, были хорошие.
В коридоре раздался шум, и Элизабет подняла голову от работы. Из прихожей донесся голос Джека Монтегю, затем послышались знакомая неровная поступь Риса. Шаги приближались, и в следующий миг Элизабет увидела его в открытом дверном проеме.
– Ну что, Рис?
– Нам отказали в прошении. Суд даже не стал его рассматривать. Мальчик слишком юн, чтобы лишиться такого важного и почетного титула, сказали мне. К тому же это несправедливо по отношению к покойному графу – лишать его законного наследника титула Олдриджа.
Элизабет почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
– Но… но если бы мистер Пинкард сказал им правду, сказал, что Эдмунд – не отец Джереда…
– Это ни на что не повлияло бы. По закону Джеред – сын покойного графа со всеми вытекающими правами наследования. Судьи объявили, что, когда Джеред станет достаточно взрослым, чтобы понимать последствия отказа от титула, и если все же пожелает отречься от него, прошение будет рассмотрено. А до тех пор за Джередом сохраняется титул графа.
Элизабет поднесла руку к дрожащим губам.
– Господи милостивый!..
Пол качнулся под ее ногами и двинулся ей навстречу, но сильные руки Риса успели подхватить ее за талию. Он подвел жену к дивану и помог ей сесть.
Элизабет подняла на него глаза.
– Мейсон ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое. Наш сын… наш сын всегда будет в опасности. Рис, что… что нам делать?
По упрямо сжатой челюсти она безошибочно угадала его намерение.
– Нет! – Элизабет схватила его за руку. – Ты не должен этого делать. Я не хочу спасать сына ценой потери мужа. Я… слишком люблю вас обоих. Я не позволю ему забрать у меня одного из вас.
На мгновение голубой взгляд Риса смягчился. Он нежно коснулся ее щеки:
– Мне давно следовало это сделать. Это единственный способ спасти нашего сына, Элизабет. И ты знаешь, что я прав.
У нее сжалось горло.
– Ты… ты собираешься вызвать его на дуэль?
– Он не оставил мне выбора.
– Но дуэли… дуэли запрещены законом. Если ты убьешь его, тебя повесят.
– Мой брат – герцог. Власти порой закрывают глаза на подобные дела.
Возможно. Но если властям станут известны планы Риса, его могут приговорить к трем годам каторжных работ или к ссылке на пятнадцать лет за попытку покушения.
– А что же по поводу наших заявлений? – спросила она в полном отчаянии. – По поводу опия, которым меня опаивали Френсис и Мейсон, по поводу стрельбы в Брайервуде, угроз в адрес Джереда, попытки похищения?
– Их, безусловно, учтут в дальнейшем, но они не изменят того, что должно случиться.
У нее дрожали руки.
– Мейсон первоклассный стрелок.
– Я тоже, – заметил Рис.
Он отвернулся от нее и направился к двери. Собрав всю свою решительность, Элизабет бросилась за ним и догнала у самой двери.
– Умоляю, Рис… Я только что нашла тебя и не хочу терять. Джереду нужен любящий отец. И мне ты тоже нужен, Рис.
Она не заметила, что плачет, пока по ее щекам не заструились слезы.
Рис нежно поцеловал ее.
– Ты тоже мне нужна, Бет. И я не позволю такому трусу, как Холлоуэй, испортить нам жизнь.
Рис вышел из комнаты. Ее сердце громко стучало. Мейсон – жестокий, злобный человек без совести и чести. Он не станет честно драться на дуэли, но сделает все, чтобы победить.
«Милостивый Господь, – молилась Элизабет, – не дай Мейсону разрушить мою семью!..»
Она молилась так и раньше, но Бог не слышал ее. Сейчас она верила, что ситуация изменилась, и знала точно, что Господь помогает тем, кто помогает себе. Элизабет не собиралась сидеть сложа руки.
Она взглянула на часы. Если Рис поступит по-своему, завтра на рассвете они с Мейсоном сойдутся на Зеленом холме с пистолетами в руках. И в результате один из них умрет.
У нее встал в горле ком. Неужели нет способа заставить Риса сойти с опасного пути, который он выбрал, чтобы защитить их с сыном?
Элизабет дала себе слово, что обязательно его найдет.
