Текст книги "Невеста-изменница"

Автор книги: Кэт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 30

Аннабелл Таунсенд давала бал. Она была известна в светских кругах изысканными вечерами, которые устраивала в своем элегантном городском доме. Но в последнее время она вдруг утратила интерес к своим друзьям, вызвав в обществе недоумение.

Виной всему был, безусловно, Трэвис. Ее любовь к нему. Ее тоска. Светская суета ее больше не привлекала. Она бы предпочла проводить вечера с Трэвисом, играть с ним в карты в его гостиной, разговаривать, пока их не охватит огонь страсти и не бросит в объятия друг другу, чтобы отдаться любви.

Продолжая его любить и тосковать по нему, Анна все же смирилась с мыслью, что нужно жить и что Трэвис никогда не станет частью ее жизни. Он не хотел жениться, а она поняла, что на меньшее она не согласна, так как эти случайные встречи – тайные, урывками – не сделают ее счастливой.

Трэвис был ее слабостью, но она жила без него со времен юности и, бесспорно, сможет прожить и дальше.

– Принеси мою шкатулку с драгоценностями, Сэдди.

Ее горничная направилась к туалетному столику, взяла инкрустированную шкатулку из розового дерева, принесла ее хозяйке и открыла крышку.

– Прошу вас, миледи.

– Благодарю.

Выбрав простую жемчужную нитку с прелестной подвеской из жемчуга с бриллиантами, Аннабелл подала ее девушке, чтобы та застегнула украшение на ее шее, после чего вставила в уши такие же серьги.

Встав с банкетки, она подошла к зеркалу.

– Вы просто неотразимы, миледи.

– Должна согласиться, что платье очень красивое.

Аннабелл разгладила бархат насыщенного голубого тона и, поправив на плече свои каштановые локоны, двинулась к двери.

Настало время забыть Трэвиса.

Или по крайней мере возобновить прежнюю жизнь.

Чего бы ей это ни стоило, сегодня она будет яркой и веселой, королевой бала, как обычно.

Она перестанет думать о Трэвисе Грире, о том, какой он красивый и как один его взгляд заставляет сильнее биться ее сердце. Перестанет думать о том, как хорошо с ним заниматься любовью.

Только не сегодня.

Ни единого раза.

Приклеив к лицу улыбку, Аннабелл вышла из спальни и двинулась к бальному залу, где музыканты уже настраивали инструменты.

Трэвис остановился в дверях бального зала. Рядом с ним стоял Рис. Чуть поодаль – Элизабет, занятая беседой с герцогом и герцогиней Брэнсфорд и тетушкой Риса леди Тависток.

– И что ты до сих пор делаешь в Лондоне? – спросил Трэвис Риса. – Я думал, ты давно отбыл домой.

– У суда есть еще несколько вопросов, и мы решили провести еще один вечер с нашими друзьями. Послезавтра мы едем в Холидей-Хаус, а оттуда – в Брайервуд.

– Я прочел в «Таймс», что Френсис Холлоуэй обречена провести в заточении много лет.

– Похоже на то. – Рис вскинул бровь: – А что ты? Что ты делаешь здесь? Я считал, что вы с Анной больше не встречаетесь.

– Не встречаемся. Я проник на бал тайком.

– Это шутка?

– Нет, нет, меня правда не приглашали. Но мне захотелось ее увидеть, и я приехал.

– Интересно…

Уголки рта Риса удивленно изогнулись.

– Я рад, что ты так думаешь, – усмехнулся Трэвис.

В мрачном настроении он отошел от приятеля и направился к вазе с пуншем. Последние полчаса он наблюдал, как Анна летает по залу в руках то одного мужчины, то другого. Он знал, что она видела его. Время от времени она поглядывала в его сторону, но тут же отводила взгляд.

Она танцевала и смеялась, обмахиваясь чертовым веером, и, очевидно, наслаждалась жизнью. А мужчины ловили удачу.

Анна была красивая женщина и необыкновенно желанная.

Трэвис хорошо знал, какая она желанная. От одного воспоминания о том, как они лежали вместе в его большой постели, в нем проснулось желание.

Он стиснул зубы. Подойдя к столу с напитками, Трэвис попросил лакея налить ему бренди и единым залпом осушил бокал. Прошло еще полчаса. Анна продолжала его избегать. Для женщины, которая якобы любила его, она весьма странным образом демонстрировала свои чувства.

Теперь она вальсировала с мерзавцем Джонатаном Сэвиджем, и чаша его терпения наконец переполнилась.

Оттолкнувшись от стены, Трэвис зашагал в центр зала. Когда музыка закончилась, он решительно подошел к Анне, пока она не сбежала.

– Надеюсь, следующий танец – мой, – сказал он, бросив на Сэвиджа угрюмый взгляд.

Мошенник только улыбнулся:

– Вы уверены?

Сэвидж нежно сжал руку Анны в своей и отступил в сторону, изображая из себя джентльмена, каким Трэвис никогда его не считал.

– Это не твой танец, – сказала она, задирая свой маленький носик. – Ты больше не танцуешь.

С одной рукой многие из танцев были ему теперь не под силу.

– Нет, не танцую, но тебе лучше пойти со мной, если не хочешь, чтобы я устроил сцену.

Аннабелл не сдвинулась с места.

– Зачем ты пришел?

– Хотел увидеть тебя.

– Мог бы приехать домой.

– Мог, но не приехал.

Зазвучали веселые звуки шотландской музыки, но Трэвис, казалось, ничего не слышал. Он хотел заполучить Анну в свое распоряжение и наконец заполучил.

Он вывел ее из бального зала и повел в длинную галерею – узкую комнату со множеством окон в задней части дома, где виднелось лишь несколько пар.

Обнимая Анну рукой за талию, он завел ее в тихий угол с раскидистым растением в кадке.

– Похоже, тебе весело, – сказал Трэвис, все еще уязвленный тем, что она с такой легкостью забыла и его, и то, что было между ними.

Анна вскинула подбородок и надула свои полные губы, тотчас вызвав у него желание ее поцеловать.

– А почему мне не веселиться?

– Я предпочел бы думать, что ты будешь скорбеть по своей утраченной любви. То есть по мне. Ты ведь это говорила, не так ли? Что любишь меня?

Ее бравада немного увяла.

– Одной любви порой не хватает.

– Я должен знать, говорила ли ты правду, Анна. Должен знать, любишь ли ты меня, как говорила.

В ее прелестных голубых глазах блеснуло удивление.

– Ты считаешь, что я способна лгать в таких делах?

– Просто скажи мне правду.

Она вдруг поняла, как важен для него этот вопрос.

– Я люблю тебя, Трэвис. Я люблю тебя уже много лет. И наверное, всегда буду любить.

У него защемило в груди.

– И согласишься выйти за меня замуж?

Она смотрела на него не мигая.

– Ты… ты просишь меня выйти за тебя замуж?

– Ты согласна, Анна? Ты любишь меня так сильно, что согласна выйти за меня замуж?

– Но ты же не хочешь жениться. Ты не раз говорил мне это.

– Ты говорила то же самое.

– Я не представлял… не представлял, как буду чувствовать себя после… после…

– После того как мы переспим?

– Да.

– Я ошибался, милая. После того как ты ушла, я понял, что за жизнь я вел. Какой пустой она была, пока не появилась ты. Как было одиноко без тебя. Скажи, что станешь моей женой.

У нее в глазах замерцали слезы.

– Ты любишь меня, Трэвис?

– Безумно.

Анна засмеялась, наполнив его сердце серебристым звуком.

– Тогда я хочу выйти за тебя замуж больше всего на свете!

Так велико было нахлынувшее на него чувство облегчения, что Трэвис ощутил вдруг неожиданную слабость. Обняв ее рукой за талию и притянув к себе, он наклонил голову и крепко поцеловал ее в губы, отпустив лишь тогда, когда оба стали задыхаться от нехватки воздуха.

Трэвис взял ее за руку и повлек за собой.

– Куда мы идем?

На миг он почувствовал себя неуверенно.

– Ты же не собираешься делать из этого тайну?

– Нет, конечно же, нет.

Широко улыбаясь, Трэвис повел ее назад, в бальный зал, и поднялся вместе с ней на подмостки, где играл оркестр. Музыка стихла. Стихли и разговоры в зале.

– Позвольте ненадолго занять ваше внимание, господа, – обратился к гостям Трэвис. – У меня есть объявление.

Прокатился и умолк последний шепот, и в зале стало тихо. Все внимание было приковано к сцене.

– Счастлив сообщить, что леди Аннабелл дала согласие стать моей женой. Поскольку я безумно ее люблю, я счастливейший человек на земле.

Послышались радостные возгласы.

– И вы все приглашены на свадьбу, – добавила Анна с широкой улыбкой.

Зазвучали поздравления, послышались крики радости. Трэвис сиял и улыбался, пока не наткнулся взглядом на своего лучшего друга. Рис стоял как громом пораженный. И даже на расстоянии Трэвис заметил, что в глазах Элизабет блестели слезы.

В чем дело, он не понял, но всем сердцем надеялся, что друг его признает любовь, которую питает к своей жене, и не повторит совершенную им, Трэвисом, ошибку.

Рис стоял как громом пораженный. Он до сих пор не мог поверить в случившееся. Его лучший друг только что предложил Аннабелл стать его женой и объявил, что любит ее, половине Лондона. Если бы он не видел этого собственными глазами, то никогда бы не поверил.

Почему Трэвис сделал это с такой легкостью, а он никак не может решиться?

Рис размышлял над этим, сидя рядом с Элизабет в карете, по пути домой и потом ночью, после того как они занимались с ней любовью и она уснула, прижавшись к его боку.

Но к нему сон не шел.

Он любил Элизабет. Он любил своего сына. Но почему не может сказать им об этом? Он знал, как много это значит для них обоих, и все же молчал, боясь открыть свое сердце.

Наступил рассвет, а он так и пролежал без сна в смятении чувств и мыслей. Тихо выскользнув из постели, Рис оделся и пошел в конюшню, оседлал гнедую кобылу, на которой ездил к Ван Мееру, и направился в парк.

Его нога все еще болела после драки с Холлоуэем. Но когда он пустил лошадь в легкий галоп, мышцы расслабились, и нога больше не доставляла беспокойства. Он пришпорил лошадь. Резкий ноябрьский ветер бил в лицо, но холода Рис не чувствовал, а скорее – возбуждение. Мысли в голове как будто прояснились.

Всего три маленьких слова, думал он.

«Я люблю тебя…»

Почему же так трудно их произнести?

С другими словами было проще: «Ты мне нужна», «Я хочу тебя». Они не вызывали у него затруднений.

Но и не были такими важными. Они не подвергали риску его сердце. Не подвергали риску само его существование.

Пробивающийся сквозь деревья солнечный светился на поблескивающую в траве утреннюю росу. Он поднял взгляд в небо, и солнечные лучи, казалось, вошли в него, согрели и вселили мужество, которое, переполнив все его существо, вытеснило прежние страхи. Следом пришла решимость.

Повернув кобылу, он поскакал назад к дому, где уже затопили камины и над серой шиферной крышей вились клубы дыма. Передав поводья одному из конюхов, он вошел в дом и увидел Элизабет. Она входила в столовую.

– Доброе утро, – сказала она, но в голосе ее чего-то не хватало.

С тех пор как она призналась, что любит его, и ничего не услышала в ответ, в ее голосе появилась какая-то пустота.

– Пока ты не села, я хочу поговорить с тобой. В моем кабинете, если ты не против.

– Конечно, – кивнула Элизабет.

И Рис направился в кабинет, послав по пути горничную за Джередом.

Спустя несколько минут в кабинет вошли его жена и сын. Элизабет заметно нервничала. У Джереда тоже был настороженный вид, и, войдя в кабинет, он тотчас прижался к юбке матери.

– Что… что-то не так? – спросила Элизабет в тревоге.

Рис заставил себя улыбнуться:

– Похоже, что да. Но это моя вина, а не ваша.

Он продолжал улыбаться, хотя внутри у него все трепетало, а сердце теснило так сильно, что он едва мог дышать.

– Последние дни я много размышлял и пришел к выводу, что плохо с вами обошелся.

– Что… что ты имеешь в виду? С того момента, как мы появились у тебя, ты был великодушным и заботливым.

– Великодушным и заботливым? Надеюсь, что так. Но есть еще кое-что. То, что я чувствую к вам, но о чем не говорил.

Он опустился на колено возле сына.

– Иди сюда, сынок.

Мальчик нерешительно приблизился.

– Я попросил вас прийти сюда, чтобы сказать: я вас очень люблю. Я не говорил этого раньше, но это так. Я горжусь тобой, Джеред. Ты моя радость и мои надежды на будущее, и я люблю тебя больше жизни.

Мальчик поднял на него взгляд. В его темных глазах светились глубокие чувства. Он дотронулся рукой до щеки Риса:

– Я тоже люблю тебя, папа.

У Риса защемило сердце. Он наклонился и поцеловал сына в лоб, потом встал на ноги.

– И я люблю твою маму. – Рис перевел взгляд на Элизабет. Она стояла у огня. В ее глазах блестели слезы. – Она – мое сердце и моя душа. Я любил ее, когда она была еще девочкой, и люблю сейчас.

Из горла Элизабет вырвался какой-то сдавленный звук.

– Рис…

Она направилась к нему через комнату, и он шагнул ей навстречу, чтобы принять в свои объятия.

– Я люблю тебя, Бет. – Он прижался своей щекой к ее щеке. – Люблю твою силу и решимость, люблю как чудесную мать нашего сына. Я любил тебя, когда ты была девочкой, и люблю женщину, какой ты стала.

Она улыбнулась ему сквозь слезы:

– Мой дорогой Рис, я так тебя люблю!..

И тогда он поцеловал ее.

Таким свободным и счастливым он никогда себя не чувствовал.

За его спиной прозвенел смех. Обернувшись, Рис увидел улыбающегося Джереда. Рис подозвал его, поднял на руки, и они стояли втроем, обнявшись.

Поток света хлынул в его сердце. И внутри расцвела радость. Впервые за все время он ощутил, какой полной стала его жизнь.

– Я люблю тебя, Бет, – сказал он, и на этот раз слова не вызвали у него затруднений. – Я так люблю вас обоих. – Рис улыбнулся. – И не могу дождаться, когда отвезу свою прекрасную семью домой.

Эпилог

Три месяца спустя

Элизабет стояла рядом с тетей Агатой в Брайервуде за домом, на вымощенной кирпичом дорожке, ведущей в конюшню. Рис и Джеред готовили лошадей для утренней верховой прогулки.

– Я знала, что из него выйдет хороший отец, – произнесла хрупкая леди. – Думаю, это же качество сделало его прекрасным командиром для солдат.

– Наверное, вы правы.

Рис действительно был замечательный отец и уважаемый командир. И теперь, как это ни удивительно, он стал отличным помещиком и фермером. Арендаторы боготворили его и усердно работали, чтобы заслужить его похвалу. Теперь предстояло вспахать землю и засеять ее ячменем. Ройял рассчитывал на высокий урожай – для пивоварения, которым он занимался, требовалось много ячменя.

Рису, похоже, нравилось трудиться. Элизабет поначалу сомневалась, будет ли он счастлив, оставив армию и жизнь, полную приключений, которая когда-то так привлекала его. Но теперь она видела, с каким удовольствием он осматривал свои владения. Было ясно, что в Брайервуде он счастлив.

Она радовалась за него.

– Я слышала, что эту женщину, Холлоуэй, упрятали за решетку, – сказала тетя Агата.

В последние месяцы их с Элизабет отношения перешли в состояние ровной дружбы. Элизабет считала, что залогом этого была их общая любовь к Рису и Джереду, и надеялась, что со временем их дружба станет еще теснее.

Она рано потеряла мать и с благодарностью относилась к советам старой графини, надеясь со временем завоевать ее расположение.

– Мистер Морган лично сообщил нам о вынесенном ей приговоре, – уточнила Элизабет, – хотя об этом писали во всех газетах.

Старая леди кивнула:

– Еще я слышала, что этот плут Трэвис Грир превзошел самого себя, женившись на прелестной вдове Аннабелл Таунсенд.

Слово «плут» графиня произнесла с веселым блеском в глазах. Элизабет знала, что графиня всегда испытывала слабость к лучшему другу Риса.

– После суда над Сандхерстом и его сообщниками, на котором их признали виновными в государственной измене, все обвинения с капитана были сняты, – сказала Элизабет. – Он теперь знаменитость.

– Мне жаль, что я плохо чувствовала себя в день его свадьбы.

– Невеста выглядела великолепно. Мне кажется, они чудесно подходят друг другу.

– В самом деле, – хмыкнула старая дама.

Они устремили взгляды в сторону конюшни. Рис только что посадил Джереда на Дасти, серого в яблоках пони, а сам оседлал большого черного мерина. Воин фыркнул и затанцевал под всадником, но Рис с легкостью усмирил животное. Нога почти не беспокоила, хотя шрам и легкая хромота останутся у него навсегда. В трости он уже не нуждался, но время от времени брал ее с собой. Вероятно, скрытый в ней шестидюймовый клинок давал ему ощущение безопасности.

– Рул, этот несносный мальчишка, наверное, уже прибыл в колонии. Может, тяжелая работа наконец-то его исправит.

Колониями они называли Америку. Рул заверил отца, что хочет улучшить положение семьи, установив тесные связи с американцами. Хотя задерживаться там он не собирался, рассчитывая вернуться в Англию при первой же возможности. Элизабет знала, что мужчины по фамилии Дьюар верны своему слову.

– Рул – хороший парень, – заметила она. – Только еще молодой. Со временем он лучше поймет, что ему нужно.

– А пока ему нужно залезть под юбку каждой хорошенькой девушки, попавшейся ему на глаза, – проворчала тетя Агата. – Жена ему нужна, этому мальчишке. Женщина, способная обуздать его бесшабашную натуру.

– Как я уже сказала, когда он повзрослеет…

– Полагаю, ты права. Дьюары рано не женятся. Вряд ли Рул станет исключением. Но помяни мои слова: в один прекрасный день мальчик встретит девушку себе под стать. Надеюсь, я доживу до того времени.

Элизабет рассмеялась:

– Думаю, вы переживете всех нас, миледи.

Вдова улыбнулась.

Отец и сын, пустив лошадей в галоп, направились в поля. Сердце Элизабет последовало за ними. Переполненное любовью к ним, оно учащенно забилось.

Тетя Агата проследила за ее взглядом.

– Я же говорила, что все образуется. И все образовалось.

Рис любил ее, и она любила его, и оба они любили своего сына. Старая женщина обладала способностью предвидеть будущее.

– Тебе есть о чем мечтать и к чему стремиться, – задумчиво проговорила вдова, словно прочитав мысли Элизабет. – Рис подарит тебе еще детей, и вы будете жить долго и счастливо.

Элизабет научилась доверять инстинктам старой женщины. Глядя на мужа и сына, она вспомнила о страстной ночи, что провела в объятиях Риса, и о странном чувстве удовлетворения, что испытала утром. Бережно положив руку на живот, она загадочно улыбнулась.