Текст книги "Невеста-изменница"

Автор книги: Кэт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Рис ощерил белые зубы в подобии улыбки.

– Боюсь, она просила, чтобы ее не беспокоили.

– Глупости! Я ее деверь и в этом качестве – теперь, когда ее мужа не стало, – являюсь главой семьи. Я приехал, чтобы забрать ее домой. Прошу передать ей через кого-нибудь из ваших слуг, чтобы она приготовилась к отъезду.

Рука Риса крепче сжала серебряный набалдашник трости.

– Элизабет никуда с вами не поедет, Холлоуэй. Пока сама этого не захочет. Ни вы, ни ваша жена не должны здесь появляться. Прошу вас удалиться.

Маска вежливости сошла с лица Мейсона.

– Она должна находиться дома, Дьюар. И я, нравится вам это или нет, намерен рано или поздно водворить ее на место.

Рис вспомнил о клинке, спрятанном внутри трости, и его рука зачесалась от желания нажать потайную кнопку и обнажить оружие. Он живо представил, как вырежет предупреждение на черном сердце Холлоуэя.

– Убирайся!

Он перевел взгляд на лестницу, где стоял наготове его крепкий слуга Тимоти Дэниелс.

– Ты пожалеешь об этом, Дьюар, – пригрозил Холлоуэй. – Помяни мое слово.

Рис повернулся к лестнице:

– Не проводите мистера Холлоуэя вон, капрал?

– Слушаюсь, сэр.

Когда Тимоти направился к ним, Холлоуэй устремился к двери.

– Я еще вернусь, – бросил он через плечо и исчез за дверью.

– Если увидишь его где-нибудь поблизости, дай мне знать, Тим.

– Всенепременно, майор.

Поручив Тимоти убедиться, что Мейсон действительно ушел, Рис вернулся в кабинет. Трэвис все еще стоял у стола.

– Я невольно все слышал, – заметил он. – У тебя в гостях дама.

Рис кивнул:

– Графиня Олдридж с сыном. Это был ее деверь, Мейсон Холлоуэй. Элизабет боится его. Она попросила меня дать ей прибежище. Я не мог ей отказать.

– Элизабет… Неужели та самая Элизабет, которую ты проклинал во сне? Кажется, припоминаю: она вышла замуж за человека по имени Холлоуэй.

На щеке Риса дернулся мускул.

– Она самая.

Трэвис вскинул темную бровь.

– Ясно.

– Ничего тебе не ясно. Потому что я сам еще ничего не понял. Знаю только, что она взывала к моей чести солдата, и я не мог отвергнуть ее просьбу. Она будет здесь, пока я не решу, как быть с ней дальше. После чего отпущу на все четыре стороны. Она не из тех, кто быстро меняется.

Судя по его виду, Трэвис опять собирался сказать «ясно», но благоразумно промолчал.

– Женские проблемы! Нет ничего хуже…

Рис взял со стола хрустальный бокал и сделал большой глоток.

– Можешь повторить это еще раз.

Глава 5

Спустя несколько дней

Постепенно к Элизабет возвращалось здоровье. Чувствуя себя лучше, она поднялась на третий этаж, где в смежных спальнях располагались миссис Гарви и Джеред. Абстинентный синдром почти полностью прошел, и, хотя она все еще ощущала незначительную слабость, Элизабет могла выходить из дома хотя бы на время.

Постояв немного у двери, она повернула ручку и тихо вошла. Спальни соединялись между собой третьей комнатой, красивой детской, восхитившей ее впервые много лет назад, когда она пришла в дом с Рисом.

В плетеной колыбельке с белыми оборками она представила тогда их общего с Рисом ребенка, улыбнулась и сказала, что из него выйдет чудесный отец. Пустая колыбелька по-прежнему стояла в углу.

При этом воспоминании сердце у нее сжалось. Если бы только Рис мог растить ее сына. Если бы у мальчика был любящий, а не холодный, порой жестокий отец. Джереду не хватало отцовской любви, но Эдмунд отталкивал ребенка, обращаясь с ним едва ли лучше, чем со слугами.

Если бы только она предвидела, какой будет ее жизнь…

Но ее отец восхищался молодым графом и мечтал, чтобы она получила титул. «Эдмунд сделает тебя графиней. Он не обречет тебя на жизнь в деревне, пока сам будет развлекаться в армии».

Отец забросал ее десятком подобных доводов. Поначалу она не обращала на них внимания, уверенная, что со временем сумеет убедить его принять человека, которого она любит, человека, которого сама выбрала в мужья.

Но в конце концов поддалась его словам, поверила страшным предсказаниям, покорилась его приказу и требованиям. По специальному разрешению спустя два месяца после отъезда Риса из Лондона она вышла замуж за графа Олдриджа.

Но думать о том, что было дальше, Элизабет не хотела и обвела детскую взглядом. Миссис Гарви читала Джереду. Он любил слушать всякие истории и сам стал очень хорошим читателем.

– Мама!

Увидев ее, мальчик вскочил и бросился ей навстречу. Элизабет подняла его на руки.

– Доброе утро, милый. – Она поцеловала его в лоб. – Ты становишься таким большим. Скоро я не смогу тебя поднимать.

Она поставила его на ноги, и Джеред улыбнулся. Ему всегда нравилось, когда она говорила, каким большим он становится. Элизабет надеялась, что со временем он вырастет в высокого, сильного мужчину, но к семи годам он был слишком мал для своего возраста и часто замыкался в себе.

– И что вы читаете?

Джеред посмотрел на свою седоволосую няню, ожидая, пока она ответит.

– «Приключение Питера Уилсона», – сказала миссис Гарви с улыбкой.

– О чем эта книга? – спросила Элизабет мальчика, вынуждая его говорить, поскольку он предпочитал отмалчиваться.

– О… о маленьком мальчике, который находит в своем саду сокровище.

Элизабет улыбнулась:

– Как замечательно! – Она выглянула в окно. – Я знаю, ты любишь читать про всякие истории, но на улице так хорошо. Не хочешь ли со мной прогуляться? Уверена, миссис Гарви согласится закончить чтение попозже.

Джеред поднял на нее печальные карие глаза.

– Ты больше не болеешь?

– Я с каждым днем чувствую себя все лучше. Идем погуляем.

Она протянула сыну руку, и он крепко схватил ее.

– Приятной прогулки, – сказала миссис Гарви и помахала рукой им вслед.

Они зашагали по коридору к черной лестнице. В последние дни Элизабет удавалось избегать встреч с Рисом. Все слуги в доме знали о столкновении Риса и Мейсона Холлоуэя. Узнала об этом и она. Рано или поздно ей нужно будет поблагодарить Риса за защиту.

И за то, что дал ей прибежище. Элизабет не знала, как долго сможет еще пользоваться его невольным гостеприимством, но рано или поздно, это очевидно, ей придется уехать.

От этой мысли по ее спине побежали мурашки. Окрепнув, Элизабет могла теперь противостоять Мейсону и Френсис. Но пока ей и сыну все еще грозит опасность.

Элизабет толкнула заднюю дверь и вышла в сияние сентябрьского дня. Мягкий бриз обдувал голые, но не пустынные, как много лет назад, поля. Крестьяне на полях рыхлили мотыгами землю, а в старом заброшенном саду обрезали деревья.

Рис, очевидно, готовил землю к будущей весне под посадку. Элизабет знала, что ему пришлось уйти из армии из-за ранения. Но фермерство никогда его не привлекало. Она до сих пор не знала, останется ли он в деревне.

Кто-то потянул ее за руку. Это Джеред тащил ее к конюшне. Сын любил лошадей, и Элизабет позволила ему завести себя в прохладную тень сарая.

Одно из животных тихо заржало, и Джеред заспешил к этому стойлу. Красивая гнедая лошадь тянула морду над дверцей стойла.

– Какая же она красивая! – произнес мальчик с благоговением, держась, однако, на расстоянии.

В Олдридж-Парке ему запрещали подходить к лошадям, но он часто наблюдал за ними на выгоне.

– Да, она прекрасна.

– Посмотри, мама, у нее на лбу звездочка.

Ни она, ни мальчик не заметили Риса и еще какого-то мужчину, стоявших в тени.

– Вижу, вы чувствуете себя лучше, – сказал Рис, отступая в сторону.

Ощутив, как начинает сводить от напряжения живот, Элизабет мысленно взмолилась, чтобы он не выставил ее вон, пока она полностью не поправится.

– Значительно лучше. Спасибо. Я подумала, что можно выйти подышать свежим воздухом.

– Это мой добрый друг капитан Грир, – сказал Рис, представляя второго мужчину. – Мы несколько лет вместе служили в армии.

Мужчина был среднего роста, с золотисто-русыми волосами, квадратным подбородком и очками в золотой оправе.

– Приятно познакомиться, капитан Грир.

– Мне тоже, миледи. Майор обмолвился мне, что вы с сыном у него в гостях.

– Лорд Рис был чрезвычайно любезен.

У Риса затвердела линия подбородка, и он перенес внимание на Джереда, застывшего, как статуя, перед стойлом с маленькой кобылкой.

– Тебе нравятся лошади, Джеред? – спросил Рис.

Мальчик молча кивнул.

– Ее зовут Старлайт. Она чистокровка и скоро станет матерью.

У Джереда округлились глаза.

– У нее будет ребенок?

– Жеребенок. Его отец – вон тот большой рыжий жеребец с черной гривой и хвостом. Александр. Ты, возможно, видел его в поле на прогулке.

Мальчик кивнул.

– Он очень быстро бегает.

– Это правда. В будущем я собираюсь выставить на бега его жеребят.

Рис переключил внимание на Элизабет. Он уже сказал Джереду больше слов, чем Эдмунд за те полгода, что предшествовали несчастному случаю, ставшему причиной его гибели.

Ярко-голубые глаза Риса сосредоточились на лице Элизабет, усилив ее нервозность.

– Я… я не знала, что вы здесь. Мне не хотелось вам мешать. Джеред любит лошадей. Я подумала, что вы не станете возражать.

Рис посмотрел на мальчика, который все еще не мог оторвать глаз от кобылы. Выражение острого желания подойти поближе, так явно написанное на лице Джереда, заставило ее сердце сжаться.

Рис, вероятно, это заметил.

– Это очень смирная лошадка. Хочешь ее погладить?

Джеред взглянул на него, как на бога:

– А можно?

Рис взял ребенка за руку и подвел ближе. Приблизившись к лошади, он почесал звезду на лбу лошади и погладил нос. Потом поднял Джереда, чтобы тот сделал то же самое.

Мальчик очень осторожно погладил лоб и нос кобылы. Когда Рис снова поставил его на ноги, он улыбнулся так, как никогда не улыбался, отчего в горле Элизабет образовался ком.

У нее была тайна. Ужасная тайна, которую она собиралась унести с собой в могилу. Но в этот момент она усомнилась, что сможет ее сохранить.

– Ты видела, мама? – подбежал к ней Джеред. – Я погладил лошадку, и ей понравилось.

– Видела, милый. – Она взглянула на Риса, и на глаза ее набежали слезы. – Спасибо.

Рис отвел взгляд, и линия его подбородка снова затвердела.

– У меня дела. Прошу нас извинить…

– Приятно было познакомиться, леди Олдридж, – произнес капитан.

– Мне тоже, капитан Грир.

Глядя мужчинам вслед, Элизабет перехватила взгляд, которым ее сын провожал Риса, и вдруг поняла, какой ужасный грех совершила.

Рис и Трэвис шли по полю. Первого октября он планировал произвести вспашку, немного взрыхлить почву и продолжить подготовку для сева. Весной он снова вспашет землю, затем удобрит, чтобы в апреле начать сев.

Он собирался сеять ячмень. Его брат Ройял разбогател на производстве суонсдаунского эля, который быстро приобретал известность. Пивоварня стояла неподалеку от замка Брэнсфорд. Ройял уже строил планы по возведению второй пивоварни ближе к Лондону.

Для увеличения объемов производства брату нужен был ячмень. Так что выращенный Рисом урожай найдет сбыт.

Но мысль эта не способствовала улучшению его настроения. Ему никогда не хотелось заниматься фермерством. И находился он здесь только потому, что обещал умирающему отцу вернуться сюда и обрабатывать унаследованную землю.

При всей своей нелюбви к сельскому хозяйству Рис намеревался исполнить это обещание.

Пока он не видел ничего дурного в том, что вошел в круг мелкопоместного дворянства. Более того, ему даже стали нравиться тишина и покой Уилтшира. Уже не приходилось просыпаться под грохот пушечной канонады. Не надо было скакать до изнеможения много часов подряд, чтобы свалиться ночью без чувств на походную койку. Лучше смотреть, как краснеют и золотятся листья, слушать, как шумит в деревьях ветер, чем видеть, как умирают вверенные тебе солдаты в лужах собственной крови. Все же Рис скучал по дальним странам, по своим друзьям и был рад приезду Трэвиса. Это помогло ему отвлечься от Элизабет и ее сына.

– Твоя Элизабет… поразительно красива, – заметил Трэв, возвращая его мысли к нежеланной теме.

Рис напрягся.

– Едва ли можно сказать о ней «твоя Элизабет», – обернулся он к другу. – Мы с трудом сохраняем видимость вежливости. Я уже говорил тебе: она здесь только потому, что просила о защите.

– Но все же она красива.

– Красивее, чем была девушкой, – согласился Рис. Повернув назад, мужчины направились к дому. Рис взял за правило каждый день гулять, чтобы тренировать мышцы раненой ноги. Он мечтал когда-нибудь снова сесть в седло, но, надо признаться, пока был к этому не готов.

– И что ты намерен делать? С женщиной, я имею в виду.

Они поднялись на вершину холма, откуда открывался вид на побеленный особняк с увитой плющом шиферной крышей.

– Если бы я знал… – вздохнул Рис. – Она пока еще не поправилась окончательно. Как поправится, по-видимому, уедет в Лондон. Единственная наследница своего отца, она после его смерти унаследовала его состояние, включая родовой особняк, Холидей-Хаус. Насколько я помню, это хорошее место.

– Но будет ли она там в безопасности? – справился Трэвис.

Обсуждать этот вопрос Рису не хотелось. Все же он ощутил в груди невольное волнение.

– Я отправил письмо детективу по фамилии Морган. Ройял в прошлом пользовался его услугами. Я попросил его собрать информацию об Эдмунде Холлоуэе и его брате Мейсоне. Когда Элизабет вернется в Лондон, он организует для нее по моей просьбе что-то вроде охраны.

– Все же, насколько я вижу по твоему лицу, ты обеспокоен.

Как Рис ни старался сохранять выражение безразличия, они с Трэвом слишком давно дружили, чтобы играть в игры.

– Джеред – всего лишь ребенок. Элизабет боится за него. После стычки с Холлоуэем я ее понимаю.

– Может, им здесь будет лучше?

У Риса внутри все сжалось. Меньше всего на свете ему хотелось находиться с Элизабет под одной крышей.

– Какое-то время – да. Со дня на день должна приехать моя тетя. Ее приезд предотвратит хотя бы распространение скандальных слухов.

– Я знаком с твоей теткой, – улыбнулся Трэвис. – Леди Тависток – это что-то.

– С ней, безусловно, приходится считаться. – Уголки губ Риса изогнулись. – Я не завидую Элизабет. Тетя Агги считает ее чуть ли не проституткой.

Трэвис усмехнулся:

– Я рад, что уеду до того, как она нагрянет.

– Трус! – бросил Рис, взглянув на него.

Трэвис рассмеялся.

Некоторое время они шли молча. Рис размышлял над словами своего лучшего друга. Элизабет и ее сыну грозила реальная опасность. В этом он не сомневался. Он не мог не думать о мальчике. Видя, с каким благоговением он смотрел в конюшне на кобылу, Рис представил, что таким мог бы быть его собственный сын.

Эта мысль уже посещала его. У них с Элизабет была одна-единственная ночь, когда, не ведая, не гадая, они зашли слишком далеко в любовных ласках. Оглядываясь на прошлое, он испытывал сожаление, что Элизабет пришлось терпеть его неумелые потуги. Она заслуживала лучшего начала, а не такой неловкой пробы новичка.

Теперь он был уже не тот зеленый юнец. За время военной службы у него были десятки женщин. У искусных куртизанок он научился, как доставлять женщинам удовольствие и самому получать еще большее наслаждение.

Но в ту единственную ночь с Элизабет он даже не излил в нее свое семя. Это он знал точно. Он хотел уберечь ее, и брат рассказал ему, как это сделать.

Джеред не мог быть его сыном, это Рис знал наверняка. Волосы мальчика, как и глаза, были не черные, а цвета темного шоколада. И черты его лица были мягче, а не такие резко очерченные, как его собственные. И манерой поведения он тоже отличался от него – был слишком замкнутым. Рис в детскую пору тоже был застенчивым, но в целом ни он, ни братья на Джереда не походили.

Мальчик явно был сыном Эдмунда Холлоуэя, и Рис не мог не задаваться вопросом, как скоро после его отъезда в Лондон граф овладел женщиной, которую Рис сделал своей.

На другое утро Трэвис уехал, всего за час до того, как к дому подкатила карета тети Агги.

Погода стояла ветреная и холодная, и хрупкая тетя Агги прильнула к Рису, пока он вел ее по вымощенной кирпичом дорожке к парадному крыльцу. Ветер с остервенением трепал ее юбки.

Когда они вошли в дом и Хопкинс закрыл дверь, она с облегчением вздохнула. Сбросив с блестевших серебром волос капюшон плаща, графиня по привычке жизнерадостно улыбнулась:

– Выглядишь ты хорошо, племянник, разве что держишься немного скованно.

Это потому, что он под одной крышей с Элизабет.

– Рад видеть тебя, тетя Агата.

Она покосилась на него. Обычно он называл ее тетя Агги, что ее немного раздражало.

– Неужели положение столь отчаянное? Хорошо, что я приехала.

Усадив тетку на диван в гостиной, Рис улыбнулся, радуясь ее приезду, хотя предпочел бы, чтобы она была менее проницательной.

– Спасибо, что приехала, тетя. Как я уже сообщал в письме, у леди Олдридж есть сын. Важно сберечь ее репутацию.

– Скандал был ей не помеха, – проворчала тетка, – когда она переступила через тебя ради этого никчемного Олдриджа.

Рис постарался сдержать улыбку. Его тетю всегда отличала субъективность в пользу племянника и чрезмерная прямота, даже если он не мог с ней согласиться.

– Ей и мальчику грозит опасность. Она обратилась ко мне за помощью, и я не мог ей отказать.

На этот раз тетя Агата хотя и фыркнула, но спорить не стала. Вряд ли он мог поступить иначе, хотя присутствия этой женщины в его доме не оправдывала.

– Ты, наверное, устала с дороги, – сказал Рис. – Поднимись наверх и отдохни. Хопкинс уже позаботился о твоем багаже. Экономка приготовила тебе одну из комнат с видом на сад, хотя его еще не привели в порядок.

Графиня устало вздохнула.

– Не сомневаюсь, что в скором времени ты исправишь положение. И, думаю, ты прав, отдых мне не повредит.

Опасаясь, что не сможет со своей хромой ногой сопроводить тетю должным образом наверх, Рис поискал глазами Тимоти. Тот стоял в коридоре.

– Проводи ее светлость в ее комнаты, хорошо, Тим? Экономка покажет куда.

– Слушаюсь, майор.

– Это как ты его только что назвал?

Тетя Агги приподняла седую бровь, отчего Тим смутился и даже начал заикаться.

– Я… я хотел сказать… ваша светлость.

– Так-то лучше.

Рис улыбнулся. С тетей будет непросто. Он любил ее и ждал ее приезда, но все же вздохнет с облегчением, когда обе женщины покинут его территорию.

– Увидимся за ужином! – крикнул он вслед старушке, когда, опираясь на крепкую руку Тима, она двинулась вверх по ступенькам.

Рис за нее не волновался. Тим скорее разобьется сам, чем позволит упасть старой женщине.

Рис снова улыбнулся. Его настроение значительно улучшилось. Он не слишком часто улыбался с тех пор, как очнулся на армейской госпитальной койке. Иногда нога горела так, что он не мог вспомнить своего имени.

Но при виде идущей по коридору Элизабет улыбка с его лица сползла.

Элизабет замерла на полпути. Двигаясь в противоположном направлении, Рис поравнялся с ней и остановил на ее лице ледяной взгляд голубых глаз.

– Доброе… доброе утро, милорд.

– Уже почти полдень, но для вас, полагаю, это еще утро.

Элизабет встала уже давно, но говорить ему об этом не сочла нужным. Не важно, что он думает, главное – не выгоняет. По этой причине она и на глаза ему старалась не попадаться.

– Я… я тут подумала… я видела пианино в музыкальном салоне в дальней части дома. Вы не станете возражать, если я поиграю? Я чувствую свою полную бесполезность, сидя здесь и ничего не делая. В Олдридж-Парке я начала давать Джереду уроки фортепьянной игры. Я подумала, что могла бы продолжить.

Он только нахмурился:

– Делайте что хотите.

Пройдя мимо, Рис зашагал дальше по коридору к своему кабинету, где обычно запирался ото всех.

Непроизвольно рука Элизабет поднялась к груди, где учащенно билось сердце. Странно. Этот человек презирал ее, не давал повода испытывать к нему хоть какие-то чувства, и все же…

К несчастью, у него имелись весьма веские причины ненавидеть ее, в то время как у нее таких причин не было. Но чем дольше она находилась в его доме, тем явственнее сознавала, какую ужасную ошибку совершила.

Она слишком сильно его любила.

Если бы тогда она была сильнее… Если бы не была так молода…

Но прошлого не изменить. А время ее пребывания в Брайервуде было ограничено. Скоро придется уезжать в Лондон.

В связи с этим Элизабет составила план действий. Она пошлет Мейсону Холлоуэю письмо, в котором напишет: ей известно, что они с Френсис давали ей настойку опия, чтобы получить контроль над Джередом и его состоянием. А потому вход в Холидей-Хаус, ее дом под Лондоном, ему заказан. В связи с чем она наймет охрану, чтобы не допустить его в свое жилище.

Это все, что Элизабет могла сделать. Возможно, она еще сообщит адвокатам о произошедших событиях и опишет, какие приняла меры, чтобы защитить сына, на тот случай, если с ней вдруг произойдет что-нибудь непредвиденное.

Может, тогда Мейсону и Френсис откажут в опекунстве над Джередом.

По телу побежали мурашки. Похоже, ее волнениям не будет конца.