Текст книги "Невеста-изменница"

Автор книги: Кэт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Скорее с фермы у дороги. Пойдем на улицу, посмотрим?

– Конечно! – заулыбался Джеред.

Едва дождавшись, пока дворецкий принесет ему пальто и шерстяную накидку для матери, мальчик бросился к двери. Ребенок был в таком восторге, что и Рис не мог не улыбнуться. Они направились в сарай, там их ждал Тимоти Дэниелс, держа под уздцы серого в яблоках пони.

При виде-маленькой лошадки с серебристой гривой и хвостом Джеред замер как вкопанный, впившись в нее глазами.

– Его зовут Дасти, – сказал Рис.

Джеред не отрывал взгляда от животного.

– Какой он красивый…

– Я рад, что он тебе понравился, потому что он – твой.

Мальчик резко повернулся к Рису. Его глаза были похожи на два темных озера.

– Правда?

– Конечно, правда. Я же говорил, тебе нужна лошадь подходящего размера. Помнишь? Дасти – маленькая лошадка, и ты сможешь кататься на ней, пока не вырастешь.

Джеред смотрел на Риса широко раскрытыми глазами, в которых блестели слезы.

– Спасибо. Мне еще никто не делал такого чудесного подарка.

В следующий миг он подлетел к Тимоти и осторожно протянул к животному руку, чтобы погладить холку.

Обернувшись к Элизабет, Рис увидел, что она плачет.

– Что такое? Ты считаешь это плохой идеей?

– Идея замечательная. Эдмунд вообще не делал Джереду никаких подарков. Обычно их покупала я и говорила, что это от отца. Но мне кажется, Джеред догадывался, что это неправда.

Рис привлек ее к себе.

– Мы это поправим. Теперь у мальчика будет много подарков.

Элизабет нервно улыбнулась и кивнула. Стараясь не замечать странного стеснения в груди, Рис подвел ее к новой лошади.

– Я нанял инструктора, – сказал он мальчику. – Мистер Монтегю проверяет его рекомендации. Когда убедимся, что этот человек заслуживает доверия, он начнет давать тебе уроки верховой езды. Каждый день после обеда. И скоро ты научишься скакать на Дасти со скоростью ветра.

– А ты будешь скакать на Воине, и мы сможем вместе ездить на прогулку! Правда? – радостно проговорил Джеред.

Вспомнив, сколько усилий стоило ему сесть на большого черного мерина, Рис все же дал себе слово сделать еще одну попытку. В любом случае им с Джередом придется держаться возле дома, пока он не убедится, что мальчику не угрожает опасность.

– Но сначала – уроки, – сказал Рис. – А уж потом – урок верховой езды. Когда научишься хорошо держаться в седле, мы начнем кататься вместе.

Джеред смотрел на него, как на бога.

– Ты – самый лучший папа на свете.

Рис широко улыбнулся, ни на минуту в этом не усомнившись.

Оставив Джереда и Риса в конюшне, Элизабет вернулась в дом. Похоже, ее настигла беда. Да, беда. Ужасная и пугающая.

Сегодня, когда она наблюдала за Рисом и сыном, когда видела, с какой добротой и заботой он относится к мальчику, которого считал неродным, в ней что-то обрушилось, обнажив чудовищную правду.

Случилось невозможное. Она без ума влюбилась в Риса.

У нее сжалось сердце. Она предчувствовала, что так все и обернется. Она изо всех сил пыталась защитить сердце, но стой ночи, когда, пренебрегая своим самолюбием, Рис обещал взять их под свою защиту, он очаровывал ее все сильнее и сильнее.

И теперь Элизабет обнаружила, что любит его. Безнадежно и бесповоротно. Любит сильнее, чем в пору девичества. Любит не того мальчика, каким он был когда-то, но мужчину, каким стал теперь.

Ее сердце не вынесет, если, узнав правду о Джереде, он будет смотреть на нее с презрением и ненавистью.

Борясь со слезами, Элизабет сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Какой смысл плакать? Она с самого начала знала, что ей придется рассказать ему правду, а когда она это сделает, все ее мечты и надежды рассыплются в прах.

А пока она будет радоваться каждому моменту, проведенному с ним вместе.

Когда она вошла в дом, навстречу ей шагнул дворецкий. Его серьезное лицо насторожило Элизабет.

– Что такое, Лонгакр?

– Письмо, миледи. Из Лондона. Только что пришло. Один из слуг перехватил посыльного у ворот и сам принес письмо в дом.

– Они, похоже, очень ревностно относятся к своей работе.

– Это так, миледи. Посыльный ждет ответа. Элизабет сломала на письме печать. Оно было адресовано ей и Рису. Писал мистер Пинкард, адвокат Риса. Слушания по поводу усыновления Джереда состоятся через две недели. Надлежало присутствовать им обоим. Впрочем, мистер Пинкард не сомневался, что усыновление будет одобрено. Процедура была простой формальностью.

Элизабет тут же написала ответ, заверив адвоката, что они оба приедут на слушания, и отдала письмо дворецкому.

Едва заметно кивнув головой, дворецкий передал записку слуге, стоявшему в ожидании на крыльце. Человек ушел. Нужно не забыть предупредить Риса о дате слушания, подумала Элизабет.

При мысли, что Джеред скоро официально станет его сыном, она ощутила приступ дурноты. Ей давно следовало рассказать Рису правду.

Глава 20

Трэвис метался по гостиной своего городского дома, когда услышал решительный стук в дверь. Трэвис подошел к окну и выглянул наружу. На крыльце стоял Рис.

Его дворецкий – слава Богу! – еще не вернулся. Трэвис не привык сидеть взаперти столько дней подряд. Ему требовалось пространство, чтобы дышать и двигаться. Что при наличии такого количества слуг представлялось затруднительным.

Обрадовавшись приходу друга, он направился к двери и распахнул ее.

– Ты представить себе не можешь, как я тебя ждал. – Трэвис жестом пригласил Риса войти, провел его в гостиную и тотчас сдвинул за собой створки дверей. – Надеюсь, ты принес хорошие новости.

– Все зависит от того, как на это смотреть. Как ты узнал, что я собираюсь прийти?

– Заходила Аннабелл. Она сказала, что вы с Найтингейлом намеревались поговорить с полковником Томасом. Хотели просить его освободить меня, чтобы с моей помощью найти настоящего шпиона.

Рис нахмурился:

– Леди Аннабелл Таунсенд? Она навещала тебя?

Трэвис ощутил укол вины. Аннабелл была вдовой, и ему не хотелось, чтобы хоть в малой степени пострадало ее доброе имя.

– Мы давно знаем друг друга. Она была лучшей подругой моей сестры Беатрис.

– Ее брат говорил об этом.

– Она зашла проведать меня.

Рис кивнул:

– Аннабелл твердо верит в твою невиновность и намерена помочь тебе всем, чем сможет.

Трэвис отвернулся. Она хотела ему помочь… Кто бы мог подумать? Когда Анна была у него, по всему было видно, что она хотела ему отдаться, хотя прямо этого не сказала.

Одолеваемый воспоминаниями об их поцелуе, о том, как затрепетали и раскрылись ее полные губы, Трэвис опустился в пухлое рубиновое кресло.

Его плоть немедленно отреагировала на эти воспоминания. Ей было всего восемнадцать, когда он ушел в армию. Она уже и тогда была красивой девушкой, и он десятки раз представлял, как целует ее. Но ни одна его фантазия не могла сравниться с реальностью. Даже мысли о ней его возбуждали. Сменив положение, чтобы расслабиться, Трэвис безмолвно чертыхнулся.

– У тебя испарина, – заметил Рис. – Ты не заболел, случайно?

«Разве что от любви, упаси Боже!..»

– У меня проблема, – вздохнул Трэвис.

– Шутишь? – хмыкнул Рис.

– Я имею в виду проблему совершенно другого рода. – Трэвис выпрямился в кресле, гоня прочь мысли об Аннабелл. – Ладно, расскажи лучше о встрече с полковником Томасом.

– По всей вероятности, информация Найтингейла оказалась правильной. Он выяснил, что в военном ведомстве уже занимались делом о шпионаже, когда к полковнику Томасу явился Сандхерст и указал на тебя.

– Но если шпион не я, значит, предатель до сих пор на свободе.

– Верно. По этой причине Томас согласился отпустить тебя под наше честное слово. Мы объяснили ему, что если он по поводу тебя ошибается, – в чем уверены не только мы двое, но и другие, – то настоящий шпион будет продолжать вести шпионскую деятельность. Мы убедили его, что никто лучше тебя не поможет выявить настоящего предателя. Поскольку ты говоришь по-русски, то с легкостью впишешься в русское сообщество. И возможно, сумеешь выявить предателя. Но твои доказательства, разумеется, должны быть очень весомыми.

Трэвис вскочил на ноги.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что мне наконец позволено выйти из проклятого дома?

– Да. Если только, выйдя из дома, ты будешь делать то, что поможет обнаружить человека, предавшего свою страну.

Трэвис подошел к камину, где горел низкий огонь, обогревавший комнату. В нем кипела нерастраченная энергия, не говоря уже о физической неудовлетворенности его тела. Слишком давно не было у него женщины. Женщины вообще, подумал он, а не какой-то определенной.

– С чего мне начинать? – спросил он.

– В обществе, с подачи властей, распустили слух о том, что ты продаешь русским секреты. Поэтому тебе следует начать посещать места, где собираются русские. Пусть станет известно, что ты торгуешь информацией. Если повезет, кто-нибудь да захочет ее купить.

Трэвис кивнул:

– И когда мне станет известно имя, мы заставим парня назвать тех, кто еще замешан в этом деле.

– Точно. Это опасно, так что действовать тебе придется осторожно.

– Я буду осторожен. Пока была жива моя мать, я довольно часто бывал в тех местах и кое-кого из русских знаю. Будет нетрудно возобновить старые знакомства и завязать новые.

– Именно это я и рассчитывал от тебя услышать.

Трэвис подошел к буфету.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Более чем.

– Бренди пойдет?

– Отлично.

Трэвис открыл хрустальный графин и, налив каждому из них по порции, протянул хрустальный бокал Рису.

– Ну а в чем состоит вторая проблема? – поинтересовался Рис, вдыхая аромат спиртного и пробуя его на вкус.

– В женщине.

– Ага…

Если Трэвис и мог кому доверять, так это Рису.

– Я говорил тебе о леди Аннабелл?

– Вроде говорил.

– Похоже, мы испытываем взаимное… влечение.

– В самом деле?

– Я не подозревал сначала… то есть… пока она не пришла сюда в тот день… мне никогда не приходило в голову… Но тогда, понимаешь, она повторила несколько раз, что она вдова. А у вдов, как всем известно, есть определенные потребности.

У Риса от удивления вылезли на лоб глаза.

– Аннабелл это сказала?

Трэвис кивнул:

– Как я уже говорил, мы знакомы много лет.

Рис пожал плечами:

– Аннабелл – взрослая женщина. Полагаю, если вы оба обо всем договорились, то за чем же дело стало?..

– Я не могу пойти на это! – испугался Трэвис. – Анна была лучшей подругой моей сестры!

– Думаешь, твоя сестра не одобрила бы вас?

– Дело не в этом. Я хочу сказать, что Аннабелл – не та женщина, которая станет заводить внебрачную связь.

– Я как-то об этом не думал.

– На таких женщинах, как она, женятся.

– Ага. Кажется, теперь я начинаю понимать суть проблемы. С другой стороны, коль уж ты сам упомянул об этом, ты можешь выбрать именно этот вариант.

Трэвис покачал головой:

– Ни за что. Я убежденный холостяк и никогда не обзаведусь семьей.

Рис лишь улыбнулся в ответ:

– Я тоже так говорил. Теперь же, когда женат, не вижу в этом ничего дурного. Напротив, обнаружил даже ряд преимуществ.

– Назови хоть одно.

Улыбка Риса расползлась до ушей.

– Я не слоняюсь по дому, обливаясь потом.

Трэвис впервые за несколько дней расхохотался:

– С этим трудно спорить.

– Как бы ты ни поступил, я знаю: твой выбор будет правильным. Держи меня в курсе. И никуда не ходи, кроме русского района. Помни, Томас наверняка приставит к тебе своих ищеек.

Трэвис кивнул. Он не сделает ничего такого, что может спровоцировать полковника. Но сосредоточит все силы на том, чтобы обнаружить шпиона.

Ночью Джеред заболел. Он метался и ворочался, у него слегка поднялась температура. Обеспокоенная тем, что болезнь может оказаться серьезной, миссис Гарви разбудила Элизабет, а Элизабет разбудила Риса, спавшего с ней в одной постели.

Элизабет следовала по коридору за нянькой. Рис решительно шагал рядом.

– Вы не знаете, что с ним такое? – озабоченно спросила она миссис Гарви, стоя у кровати Джереда.

– Не знаю, миледи. Когда вы заходили к нему перед сном, вы ничего такого не заметили?

– Он показался мне немного уставшим. Я подумала, что это от слишком подвижных игр с сыном миссис Броуди.

Мальчик был первым настоящим другом Джереда.

– Может, и волноваться не о чем, может, он к утру поправится, – успокоила ее миссис Гарви.

«Дай Бог, чтобы так оно и было», – взглянув на сына, подумала Элизабет.

Однако к утру лихорадка усилилась, и Рис вызвал врача. Потом у Джереда начались в животе спазмы и открылась рвота.

Полная тревоги, Элизабет сидела у постели сына и наблюдала, как его осматривает доктор. Рис нервно ходил по коридору за дверями комнаты. Оба они с беспокойством ждали, что скажет врач.

Не выдержав ожидания, Элизабет нетерпеливо встала.

– Что с ним, доктор Петерсон? Он горит в лихорадке, и его рвет. Как вы думаете, в чем дело?

– Пока не могу сказать ничего определенного. У мальчика его возраста… может быть что угодно. Будем наблюдать, не появятся ли симптомы кори или свинки.

– Но у него нет ни одного из этих симптомов. Ни сыпи, ни покраснения горла.

Доктор склонился над мальчиком, забывшимся наконец беспокойным сном. Он был ближайшим врачом в округе и прибыл на помощь без промедления.

Седовласый доктор поднял на нее глаза.

– А мальчик не мог съесть что-то не то? Что-то, что вызвало бы у него расстройство желудка?

– Мне об этом неизвестно. Нужно спросить кухарку, не ел ли Джеред чего-нибудь без нашего ведома.

При мысли, что кто-то из прислуги мог быть повинен в недомогании сына, что кто-то мог дать ему нечто такое, что вызвало его болезнь, у Элизабет болезненно сдавило грудь.

Она обернулась к Рису. Он стоял в дверях. И вид у него был довольно мрачный. Очевидно, и его посетило подобное подозрение.

Нужно немедленно поговорить с кухаркой.

И тогда Рис произнес слова, на которые у нее самой не хватило мужества:

– Доктор, а мальчика, случайно, не отравили? Симптомы его болезни не похожи на отравление?

Старик перевел взгляд на Риса.

– Вы полагаете, что это возможно?

– Да, такая возможность не исключается. Не знаю, как это могло произойти и что ему дали, но, повторяю, такую возможность я не исключаю.

Доктор выпрямился.

– Тогда нужно принять соответствующие меры. Но сейчас по этому поводу можно не беспокоиться: его ведь уже вырвало.

Доктор Петерсон еще раз обследовал горло Джереда, чтобы убедиться, что нет ни волдырей, ни иных признаков отравления.

Все это время Элизабет стояла, напряженно глядя на ребенка. Неужели Мейсон все же добрался до него? Как он сумел проникнуть сквозь кордон охраны? Неужели подкупил кого-то из прислуги? Неужели в их доме завелся предатель?

– В ближайшие часы будем внимательно следить за состоянием мальчика, – сказал доктор. – Возможно, появятся какие-либо симптомы, которые дадут ответы на наши вопросы.

У Элизабет перехватило горло, и она лишь едва заметно кивнула. Это ее вина. Она вышла замуж за чудовище, и теперь ее сын расплачивался за ее ошибку. Чувствуя, что ее не держат ноги, Элизабет тяжело опустилась на стул возле кровати.

– Пойду на кухню, поговорю с кухаркой и ее помощниками, – сказал Рис. – Может они видели кого-нибудь из посторонних.

Элизабет молча кивнула. Рис мягко коснулся ее плеча:

– Не думай о худшем. Мальчики в возрасте Джереда часто болеют то одним, то другим. Мы с братьями… постоянно чем-то хворали. Но все выжили.

Она подняла на него взгляд.

– А что, если… что, если… это Мейсон?..

У Риса окаменел подбородок.

– Тогда ему не жить.

Рис вышел из спальни и направился к лестнице. Элизабет видела, что он взволнован не меньше, чем она, и ее захлестнули эмоции. У нее заботливый муж и чудесный сын. Все, о чем она всю жизнь мечтала.

Господи, как же она дорожила каждым днем, проведенным с ними!

Джеред проспал три часа. Поскольку изменений в его состоянии не наблюдалось, доктор Петерсон отправился навестить другого пациента, жившего поблизости, но обещал вернуться.

После обеда Джереда снова несколько раз тошнило. После каждого приступа рвоты он впадал в глубокий сон. Проведать мальчика несколько раз приходил камердинер Риса Тимоти Дэниелс. И Элизабет была признательна ему за его заботу.

– Он поправится, правда? – спросил молодой капрал.

– Конечно, – ответила Элизабет, чувствуя, как у нее болезненно сжимается горло, потому что она отнюдь не была в этом уверена. – Через пару дней он встанет на ноги.

– Когда мальчик проснется, передайте ему, что я приходил его проведать, ладно?

– Конечно, Тимоти. – Элизабет натянуто улыбнулась. – Спасибо.

К вечеру, когда вернулся доктор, она совершенно измучилась. Рис, хотя и старался не показывать своего волнения, был напуган не меньше ее.

Врач осмотрел спящего мальчика.

– Температура не поднялась. Рвота все еще продолжается?

– Последние часы – нет.

Доктор Петерсон кивнул:

– Это хорошо. Позаботьтесь, чтобы в комнате постоянно кто-то дежурил.

– Мы не оставим его без присмотра.

В предупреждении не было необходимости. Элизабет не собиралась оставлять сына одного.

– Я приду утром спозаранок.

– Спасибо, доктор.

Элизабет проводила врача взглядом, моля Бога, чтобы к его возвращению Джереду стало лучше. В течение ночи Рис несколько раз предлагал подменить ее, в чем она не могла отказать ему. Ведь Джеред был, в конце концов, и его сын, хотя Рис об этом и не догадывался.

Но сама она так и не уснула. Когда взошло солнце, Элизабет окончательно выбилась из сил. Миссис Гарви принесла поднос с едой, но кусок не лез ей в горло. Ноги не слушались, и руки дрожали.

– Цвет лица у него улучшился, – заметил Рис, стоя у постели ребенка. – И с ночи его больше не тошнило. – Рис тоже не сомкнул глаз всю ночь. Было видно, что он по-настоящему привязался к сыну. Он положил ладонь на лоб ребенка и откинул назад влажные от пота волосы. – Жар как будто спал. И сон стал спокойнее.

Наклонившись над кроваткой, Элизабет поправила на груди сына одеяло. На ощупь его лоб действительно стал прохладнее.

– Еще рано говорить с уверенностью, – сказал Рис, – но думаю, он поправится.

– Ему в самом деле стало лучше.

– Я сомневаюсь, что его отравили.

– Я тоже.

Но полной уверенности у нее не было, хотя это уже не имело значения.

В течение этой длинной, ужасной ночи Элизабет в страхе за сына приняла решение. Для нее не было ничего важнее безопасности ее маленького мальчика.

Ни деньги, ни власть, ни высокое положение в обществе не стоили его жизни. Как и графский титул вместе со всем богатством.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила она Риса, поднимая на него взгляд.

– Боюсь, от меня было мало проку, но я рад, что ему лучше.

Нагнувшись, он нежно коснулся щеки мальчика.

Под глазами Риса появились темные круги, а щеки покрыла щетина. Он вышел из комнаты с твердым выражением лица. Элизабет знала, что его угнетали мысли о Мейсоне Холлоуэе и той угрозе, что продолжала от него исходить.

Во многом их мысли совпадали. Элизабет пересекла комнату и потянула за шнурок звонка, чтобы вызвать Джильду.

Через несколько минут в спальне появилась долговязая девчонка со светлыми волосами и присела в реверансе.

– Вы звонили, миледи?

– Принеси сюда мою переносную конторку, Джильда. Мне нужно написать письмо.

– Слушаюсь, мэм. – Джильда скосила глаза на кроватку. – Ваш сын… надеюсь, ему лучше?

– Похоже. Но точнее мы узнаем об этом, когда он проснется.

– Он такой милый малыш. Всегда вежливый со всеми. Вы можете им гордиться, миледи.

У Элизабет перехватило горло.

– Я и горжусь. Я очень горжусь им, Джильда.

Девушка ушла и вскоре вернулась с канцелярскими принадлежностями. Поставив конторку на колени, Элизабет взяла листок бумаги и, обмакнув перо в чернила, начала писать:

«Мейсон! У меня есть предложение, которое тебя заинтересует. Давай встретимся завтра в полдень в таверне «Рог и копыто» на дороге в Кентиш-Таун. Войди в таверну через заднюю дверь. Обещаю, что поездка того стоит.

Элизабет».

Элизабет запечатала письмо воском и, проверив состояние Джереда, пригласила к нему миссис Гарви, а сама спустилась вниз.

– Мистер Лонгакр, будьте любезны отправить это письмо в Лондон, дом номер три на Сент-Джордж-стрит. – Элизабет знала, что Мейсон и Френсис находятся в Лондоне, следовательно, остановились в городском доме Олдриджа, поскольку Эдмунд предоставил им такое право. – Мне нужно, чтобы его доставили туда немедленно.

– Слушаюсь, миледи.

Дворецкий взял письмо и пошел передать поручение одному из лакеев.

На завтра у Риса была назначена ранняя встреча, он наверняка будет отсутствовать весь день. Ехать в таверну Элизабет решила с мистером Монтегю, его она попросит подождать ее снаружи.

К Мейсону у нее имелось хорошее предложение.

То, чего он желал больше всего на свете.

Рис, возможно, одобрил бы ее идею, но рисковать она не могла. Действовать нужно было немедленно, пока не состоялось усыновление и пока как мать и графиня Олдридж она являлась единственным официальным опекуном Джереда.

Она сделает все, что в ее силах, чтобы защитить сына.